Мы новый мир построим. 5 часть

5 ЧАСТЬ.

1 глава.

Мария продрала глаза после ночного чтения в потемках при керосиновой лампе. В кресле у стола сидел молодой иноплеменник и смотрел на нее. Она встала, сунула голову в ведро с водой в углу сарая и, вытираясь полотенцем, села снова на разобранную постель, поджав под себя ноги:
– Ну?
– Ты начальник?
– Ну?
– Баранки гну! Я – Марк.
– И что?
– Я шумер.
– Не повод врываться в жилье и мешать спать.
– Ты до скольки же дрыхнешь?
– Бывает, и до вечера.
Тот, кто назвался Марком шумером, поднял с полу истрепанную книжку и приблизил ее к глазам вверх тормашками.
– Читаешь?
– Угу.
– А что?
– Это Грин.
– Древний англичанин, что ли?
– Русский.
– Я вот что хотел сказать. Раз уж ты начальник. Тебе надо организовать на континенте полицию.
– Воров и убийц ловить?
– И не только. Порядок нужен, контроль. Я бы вот тоже не отказался принять на себя должность.
– Какую?
– Начальника полиции.
– Это можно. В общем, сколько угодно. Можно учредить должность начальника полиции, министра финансов, министра здравоохранения и смотрителя маяков. Толку все равно не будет.
– Почему?
– Потому что нужна власть.
– Ну, так будет.
– Откуда она возьмется?
– А я вот организую своих. Заткнем текилы за пояс и отправимся наводить порядок. Дело и пойдет.
– Марк, но ведь ты же даже неграмотный. Для организации на континенте нужны знания и компьютерная техника.
– Мы всему научимся.
– Странно.
– Что именно?
– Столько энтузиазма! У меня его совсем нет.
– А у тебя его и быть не должно. Если б он у тебя был, никто бы тебе не поверил.
– Почему?
– Потому что на тебе ответственность. В таком случае пессимизм – это нормально. Даже необходимо.
– А ты неглуп, – она вздохнула. – Ладно. Организуйте полицию. Только, шумер, вот что. Предковые на вас жалуются, мол, вы их убиваете и кушаете. Это нормально для дикого шумера. Но цивилизованный начальник полиции на подведомственной территории мирное население есть не должен. Если узнаю – разжалую.

Чем больше девятилетний гомо вникал в ситуацию, тем больше понимал, как она абсурдна. Чтоб быть начальником здесь, надо иметь образование, и не какое-нибудь поверхностное, а углубленное. Это же не мир, а сплошная помойка. Целая область космической биологии занимается разгребанием отбросов, наука так и называется – «мусороведение». Ей нужен хотя бы кто-то образованный. Но дикари вокруг не умеют даже читать, а у предковых никогда и не было естественных наук. С тех пор, как Ньютон открыл законы гравитации, они так и продолжали мастерить механические игрушки, а уж в биологии-то они понимают меньше их собственных одомашненных тварей, которые размножаются и эволюционируют за их спиной, пользуясь присущим местному гомо инфантилизмом.
Если она что и умеет, так это работать. Мать научила. Мария решила начать с материкового склона возле виллы. Очистить хотя бы дно. Это, конечно, в прямом смысле капля в море, но не сидеть же без дела. Мария вытаскивала из воды ржавый металлолом, резину, пластик, грузила на тележку и увозила по дороге за виллой в сторону Кирика. В овраге за городом Марк организовал ей запас серной кислоты, баки и шланг. Где он добыл все это – вопрос. Мария не спрашивала. Сам Марк наведывался иногда и с опаской наблюдал, как она работает.
– Ты это… поосторожней, это же олеум.
Помощи, однако, не предлагал. Он вырядился в космический костюм и гордо вышагивал со своей командой по улицам ближайшего города, не обращая внимания на хмурые взгляды предковых. На туниках красовалась надпись: «Межцивилизационная полиция». Мария махнула на это рукой. Предковые на них не жалуются – и ладно. Но чтоб в городе и окрестностях поубавилось воровства, убийства и проституции – тоже заметно не было.

2 глава.

Вытащить из спрессованного ила резиновый шланг не представлялось возможным. Мути поднялось на километр. Мария села на дно и наблюдала, как муть рассеивается. Когда вода очистилась, перед нею висел черный скользкий головоногий моллюск, хлопал белыми глазами и шевелил щупальцами.
– Привет.
– Привет.
– Ты начальник нового диппредставительства?
– Ну, я.
– Что у тебя на континенте творится?
– Чего только не творится.
– Это не важно. Почему предковые до сих пор сбрасывают воду из канализации в море?
– Попробуй им запрети.
– А ты не можешь?
Мария помотала головой и опять принялась за шланг. Моллюск наблюдал долго. Потом сказал:
– Пойдем со мной.
– Ну, вот еще! Лучше помоги вытащить это из грунта.
– Потом. Пойдем со мной.

В пещере тускло светил экран монитора. Огромная панцирная рыба, древняя и местами кальцинированная от старости, висела перед экраном и движением хвоста меняла изображение. Это был какой-то математический текст на непонятном языке. Текст заканчивался и появлялась спираль: она вилась и вилась, а рыба в экстазе застывала и щелкала челюстями.
– Садись, – моллюск указал на стену пещеры.
Сам он примостился в углу и вытащил из ниши пачку книг. По виду – настоящие местные бумажные книги, древние и новые. Их страницы были аккуратно проклеены пластиком, а обложки завернуты в полиэтилен.
– Кого ты привел, Октопус?
– Нового начальника.
Рыба повернулась всем корпусом и принялась разглядывать Марию маленькими злыми глазками.
– Морской гомо из пятого сектора. Беглый. Отброс цивилизации.
– Да ладно! Плоурдостеус, ну не нам же быть привередливыми. Сами-то мы с тобой кто?
– Но зачем он мне тут нужен?
– А у него нет ни образования, ни власти, ни места, чтоб начальствовать.
– И ты собираешься ему это все предоставить?
– Нет. Это мы оба с тобой ему предоставим.
– Зачем?
– Потому что, если мы продолжим сидеть без дела, жизнь на планете вымрет и нам придется снова искать себе теплое местечко с кислородом, с водой и со жратвой. Я уже стар, Плоурдостеус, чтоб мотаться по космосу, а ты, правду сказать, уже и не годен. Ты допился до недееспособности и опекать тебя там я не буду.
– Это все верно. Но он мне не нравится.
– Не важно.
– Как это – не важно?
– Начальство не для того, чтоб нравиться. Начальство для того, чтоб приказывать.
– Хых! – рыба ударила хвостом и с потолка пещеры свалился вниз огромный кусок коралла.
– Поосторожней! Ты мне щупальце раздавил. И, к тому же, если ты прибьешь начальство, новое нам не скоро обломится.

3 глава.

На континенте и в море начиналась эра космических членистоногих. Цветковые растения, а с ними и насекомые, вымирали, вместо них сушу заполонили паукообразные. Это совсем не те пауки, которые прежде плели паутину и ловили в нее жирных падальных мух. Каска ругался и требовал, чтоб купленные им на работорговом рынке мальчишки перестали портить керогеновые столбы за домом. Целый новый синий столбик пришлось выкинуть, потому что они изъязвили его сверху до низу.
– Каск, но как они это делают? – спросил Клавз.
– Хрен их знает, наверно накаляют какой-нибудь стержень и плавят.
Но скоро обитатели виллы убедились, что вредительствуют вовсе не гомо. Кероген используют для пропитания так называемые «полосатые пауки». Этих тварей вокруг было множество и, по уверениям предковых, они крайне ядовиты. На глаза обычно не показываются, но по ночам шуршат обоями и стенной дранкой.
Предковые утверждают еще, что эти пауки – мутанты. Во времена Великой цивилизации любители содержали предков этих пауков в террариумах, а после того, как инопланетяне выпустили радиацию, они под действием излучения превратились в нынешних пауков. По всему было видно, что у них есть социум, настоящее общество. Они велики, с ладонь взрослого человека, желтые, расписанные черными полосами.
Мало кто вокруг знает о них то, что однажды ночью узнала Мария. Эти пауки владеют человеческой речью!

Каска потребовал, чтоб подопечная ночевала дома, а не в сарае.
– Ты становишься взрослой, Цинна. А вокруг молодые рабы, многие из них настоящие отбросы общества. Тебя изнасилуют, я не хочу за это отвечать.
Ей не удалось ничего объяснить. Каска был убежден в слабости и беззащитности самки, для него любая самка ассоциировалась с «женщиной». Между тем Крис с Аррунтом могли бы кое-что рассказать. Они любили по вечерам сидеть на закраине крокодильника, молча, наслаждаясь прохладой и шуршанием черных пауков в траве (еще один континентальный вид, прямой потомок каракурта). Внизу в сарай к Каскиной подопечной пробрался молодой раб. Они знали, что космический гомо пьян и дрыхнет без задних ног, но ничего предпринимать не стали.
Из сарая послышался вскрик, удар и хрипение. После – тишина. Раб Каски выполз на паучий склон, прижимая к животу руку. Сквозь пальцы сочилась кровь. Несчастный перевернулся на спину и умер.
Хуже всего, утром, когда все на вилле проснулись, тела на склоне уже не было. Крис подумал, что, может, сам космический гомо его убрал. Так или иначе, но теперь Мария ночевала в цивилизованных условиях. Дом был полон шуршания и скрипов. Полосатые пауки бегали по потолку и по стенам, забирались на одеяло и внимательно ее разглядывали. Интересно, в самом деле, а как предковые ночуют здесь? Мария была на сто процентов уверена, что, если б такое существо залезло на одеяло к арцианцу, весь дом проснулся бы от воплей.
– Ты новый начальник? – послышался четкий, ясный голос с пола.
Мария приподнялась и села на постели. Говорил полосатый паук, самец, не особенно крупный и с тонким брюшком.
– Что надо?
– Это мы хотели тебя спросить. Что тебе надо.
– То есть?
– Чего ты хочешь за космические лодки и оборудование.
– У меня нет ни того, ни другого.
– Будет. У тебя есть власть. Твоя подводная цивилизация уже строит лодки, а мы на континенте не имеем такой возможности.
– То есть, вы хотите отсюда сдернуть?
– Космический гомо, ты же знаешь, мы на планете не живем. Наш дом – космос.
Мария знала об этом. О том, что пауки-химики уходят с планеты и не возвращаются. Но она слышала, что они сами все строят.
– Хорошо. Только будете жить в четвертом секторе и нигде больше. И мне нужна помощь. На планете армии у меня нет, надо, чтоб вы участвовали во всем. И в работе диппредставительства – тоже.

4 глава.

За счетчик на руке пришлось расплачиваться. Но даже и в этом случае у Кута ничего не вышло бы, и ему скоро пришлось бы отказаться от помощи «новенького», если бы самой Цинне не пришлись по душе космические войны. Профессия, вот как это называется. Ей удавалось то, что никогда и никому еще не удавалось. Например, договориться с центром вселенной – Магнитным искривителем.
Эта звезда весьма любопытна и любознательна и любит общаться с живыми, особенно если тех угораздило попасть в ее орбиту. Пообщавшихся с космическим объектом обычно выбрасывает обратно во вселенную в другом месте и в другом времени, и они попадают в психушку, причем вовсе не у себя на родине, а у сердобольных инопланетян.
Но договориться можно. Рядом с Магнитной звездой, ярким представителем «самцового сознания», сияет Сверхновая. Она прекрасна и женственна и дружит со вселенским магнитом. Именно с ней Цинне и удалось законтактировать.
То есть, законтактировала она. Томление, тоска, жуть. Это бывает со всеми, причем не обязательно космическими тварями. Мало кто знает, что это такое. Мать показала однажды, как это делается. Надо пережать вену на руке и послушать. Звезда заговорит, и ты ее услышишь, причем собеседование пройдет на том языке, который ты знаешь с детства.
Цинна услышала голос космического объекта на улице города, в котором работала. Общеобразовательную школу она бросила, не сказав об этом Каске. Ей было уже четырнадцать лет, и она продолжала каждое утро уходить в Кирик, наивный Каска думал, что учиться. На самом деле она устроилась в частную клинику. Там работали два ведьмака, местный и иберийский. Цинне нужна была химия для компьютера, для гравитационной защиты и аппаратов обессмерчивания. Ведьмаки согласились похимичить, но не задаром. За их формулы она должна была работать психиатром в их полуподвальной больнице, причем не каким-нибудь, а детским.
– Ты прекрасно справишься, радиогравитационный. Если ты выжил рядом с такою больной самкой, как эта Корнелия, то любого предкового на ноги поставишь.
Приходили за помощью не только предковые. Приводили больных детей гомо-зеркальщики и космические гуманоиды, а иногда по ночам приводили детенышей даже волки. Это было в рамках, но потом шумерской полиции потребовались консультации по поводу взрослых сумасшедших. Клиника не смогла отказать. Новое правительство набирало обороты, а начальник искал по предместьям окончательно спятивших предковых.
Медленно подступала депрессия. От усталости, от отсутствия подготовки для полетов в космос. Острый приступ тоски показался просто продолжением болезни, но она инстинктивно пережала вену на руке.
Голос прозвучал не в голове, а снаружи, но его никто не слышал, кроме нее. Иначе как бы прохожие не обернулись на такой звонкий, ясный голос?
– Мозг, мне тебя порекомендовали поговорить.
– А… кто…
– Я Сверхновая. А порекомендовал сосед, Магнитный искривитель. Говори про себя, а то эти рядом шныряющие мозги нас услышат.
– Откуда центру вселенной обо мне известно?
– Ну, он далеко не центр. Центр на несколько галактических поперечников в сторону пятого сектора, так что я к нему ближе. А знает он потому, что крысы сказали. Они сказали, ты уничтожил галактических ос. Зачем?
– Взял, и сделал.
– Исчерпывающе. Больше вопросов не имею.
– Постой. Скажи, Магнитный искривитель пустит нас к себе на орбиту?
– Сколько угодно. Милости просим.
– Нет, я с тем, чтоб он нас потом выпустил.
– Это как получится. Мозг, это не от звезды же зависит. Сможешь уйти – уходи.
– Ты просто ему передай, что мы будем, и что нам очень надо. Для войны.
– Опять кого-то уничтожить?
– Угу.
– А ты бедовый. Ладно, передам.

– Прежде всего пойми разницу между наследственно больным и сумасшедшим, – наставлял Фир, иберийский ведьмак.
– Разве наследственно больной не может сойти с ума?
– Может. Но это случается крайне редко. И вообще, надо очень сильно постараться, чтоб свести с ума шизофреника. Но он сам способен свести с ума целый город.
– Ты, значит, считаешь, что он шизофреник?
– Несомненно. И мы, кстати, так его и не вычислим. Передай своему бездельнику полицейскому, пусть охраняет подъезды по ночам.
Речь шла о том, что в западном районе города периодически к двум часам ночи возникает страшный грохот. Кто-то сбрасывает с чердака многоэтажного дома вниз пустые железные бочки. Но никого найти не удалось. Марк проверял чердаки каждый вечер, бочек нигде не было, но через неделю кто-то опять успевал их втащить и ночью сбросить.
– Но это что же? Это он, значит, успевает их затащить наверх за какие-нибудь два-три часа после проверки?
– Почему нет?
– У предкового сил не хватит.
– Значит, это не предковый.
Цинна вспомнила, как однажды во время капитальной уборки в доме ее мать, чтоб не канителиться с ведрами, взяла руками полный воды столитровый аквариум и переставила его с места на место. Она сама тоже сильна физически, но на такой подвиг ее не хватит.
– А как, ты думаешь, ваши периодически сводят с ума предковых? Обязательно при помощи космической техники, что ли?
Цинне было неприятно думать, что орудует ее соплеменник. Кроме того, она знала: радиогравитационного они никогда не поймают. Марк ходил по домам и упрашивал жителей не беспокоиться, утверждал, что все под контролем. Он проявил и доброту, и ответственность, предковым это понравилось. Но бочки продолжали скатываться вниз еще полгода, до зимы, а потом все прекратилось само собой.

5 глава.

Самка крокодила опять исчезла из бассейна и Эфиоп, по своему обыкновению, прочесал окрестные овраги и лес.
– Что, ее кто-то крадет? – недоумевал он.
– Скорее уж, одалживает на время.
Эти крокодилы – предки космических. Трудно было сказать на глаз, есть ли у них уже признаки будущей цивилизации, но Цинна знала, что космические крокодилы амфибиальные, то есть могут дышать под водой. Мадам периодически где-то обретается, возможно, она принадлежит уже к другому виду. Самцы во время ее отсутствия явно не в себе. Они как будто впадают в тоску.
Мария продолжала очищать склон, при этом пытаясь выяснить, что, конкретно, происходит здесь с мусором и может ли он использоваться живыми существами для каких-то целей.
– Все утилизируется, – утверждал Плоурдостеус. – Важно понять, для чего.
Спустившись ниже, Мария обнаружила пластиковую основу корпуса древнего автомобиля, вросшую в ил. Она подумала, новой цивилизации неплохо бы организовать музей, а то что же, все уничтожать. Она решила вернуться обходным путем в пещеру и оторвать Октопуса от книжек. Пусть поможет извлечь для потомства музейную редкость.
Под обрывом она застыла, буквально открыв рот. Шумер увлеченно и страстно трахал пропавшую из бассейна крокодилицу, а та жмурила глаза от удовольствия. Это было до того дико и страшно, что у космического гомо подкосились ноги. Мария села на песок, прекрасно зная: они оба ее заметили. Шумер кончил, поцеловал любовницу в оба глаза и обернулся.
– Привет!
– Зачем ты это делаешь?
– А почему нет?
– Ты сумасшедший?
– Нет. Я шумер.
– И что?
Лицо шумера расплылось в улыбке:
– Это важно понять, гомо. Ты живешь по законам своей цивилизации, а я – по своим собственным.
– Потому, что у тебя нет цивилизации?
– Нет. Потому, что я шумер.
– А, по-моему, ты просто распущенный тип! – Мария встала и собралась уйти.
– А вот влюбись – и узнаешь.
– То есть… ты хочешь сказать, что ты влюблен?
– Ну да.
– Чудовищно! Но уж, если ты не врешь…

Ведьмаки под покровительством начальника осмелели и занялись любимым делом: они исследовали вымирание жизни на планете. В аотерские времена за биологию можно было угодить на кероген, но теперь, при новом правительстве, Комп присмирел. Цинна занималась тем, что добывала для сотрудников биологические образцы на всех окрестных помойках. Приносила чумных крыс и чесоточных зудней, ловила даже бешеных кошек.
– Как ты думаешь, получится?
– Перестань пороть горячку, гомо, – отвечал Фир, – конечно, не получится. У кого и когда это получалось?
Цинна вздыхала. В одну из самых мрачных и дождливых осеней в ее жизни она заразилась на мусорке легочной чумой. Заперлась у себя в сарае и запретила обитателям виллы к ней заходить. Каска пробовал достать врача, но доктора не пустили на порог:
– Я космический гомо, кхе, кхе… Помру – значит помру, мы такое не лечим.
Потом температура начала спадать. Мария в блаженстве ежилась на своем диване, чувствуя, что выздоравливает. В полусне она почувствовала, что она не одна. Она открыла глаза: во мраке обрисовывался силуэт огромной крысы. Галлюцинация!
Галлюцинация встопорщила усы и на чистом арцианском произнесла:
– У тебя метилка есть, гомо?
– Ну… есть.
– Угостишь?
– Конечно.
Мария достала из шкафа заначку: флягу с метилкой. И Каска, и оба люканца давно знали, что она пьет, но ничего поделать не могли. Мария была уже взрослой и, по законам цивилизации космических гомо, дееспособной.
– Пойдем отсюда, гомо, мне здесь не нравится.
На воздухе крыса оказалась кроваво-красного цвета. Гость издалека, аж из соседней галактики, Мария знала, что нигде во вселенной таких ярких и экстерьерных крыс больше нет. К тому же это была самка. Вот номер! Чего ей надо?

Крыса оказалась молчаливой. Она отхлебывала из стакана и меланхолическим взглядом окидывала окрестности. Собутыльники сидели, прислонясь к высохшему под октябрьским ветром камню на мокром песке. Это был сектор 3-3-5 нового диппредставительства, здесь Цинна планировала принимать посольства. Как ни странно, инопланетяне, прилетев, обычно садились не там, где велено, и норовили сразу пройти в жилое помещение. Смелые такие, что ли?
– У вас жизнь вымирает на планете, – заявила крыса тоном эксперта.
– Ну да.
– И зачем вам диппредставительство?
– Авось выживем.
– О! Это трудно.
Потом краем глаза посмотрела на гомо:
– Ты смелый.
Потом добавила:
– Но уже алкоголик.
Мария вздохнула и зачерпнула из канистры: фляги оказалось недостаточно, и они вдвоем притащили из Каскиного подвала канистру с этиловым спиртом.
– Со скольки лет ты пьешь?
– С девяти.
– О! Ты, значит, хороший начальник.
– Это почему?
– Как повесил счетчик на руку – сразу запил. Другие держатся.
– И это хорошо?
– Конечно. Сопьешься и помрешь, другой будет. Начальник должен быть молод.
– Но… ты же начальник?
Крыса повернулась вопросительно.
– Тебе разве не десять тысяч лет?
– Я крыса. У нас другие мерки.

6 глава.

Инопланетяне ничего не заметили. Как ни странно, Клавз тоже не понял, почему предковые испуганно косятся на хозяина дома и порываются уйти. Что с Каской не так?
Тем не менее, на взгляд соплеменников он стал неузнаваем. Он был похож на того одиннадцатилетнего мальчика, которого Цит нашел на улице и привел в сенат: глубокие наивные глаза, чистая кожа и цвет волос светло-русый, тоже какой-то наивный. Только вечером Крис осторожно спросил:
– Каск, ты покрасился, что ли?
Но Каска промолчал. Молчал он и весь следующий день, и последующий. Он не понимал, где находится, не узнавал окружающих и не умел читать. Его любимым занятием теперь стало листать и раскрашивать детские книжки и кормить золотых рыбок во дворе в аквариуме. Этот аквариум начальник нового диппредставительства установил недалеко от крокодильника. Он был цилиндрический, с толстыми стенками, вкопанный в землю, а сверху отделанный полосами червонного золота. Все, кто приезжал на виллу, теперь сначала приходили смотреть на рыбок.
Только через неделю Дентр высказал предположение, что это гомо так поглумился над опекуном.
– Каск, но ты хоть что-нибудь помнишь?
Оказалось – помнит. Как среди ночи зачем-то вошел без стука в комнату к своей воспитаннице.
– Зачем?
– Запах.
– Какой-такой запах? Духи, что ли?
– Кровь.
– Ну, так он, может, ранен? – высказал предположение Рамалий.
Клавз отрицательно помотал головой:
– Менструальная кровь.
Когда он заметил, что все смотрят на него и ждут, он продолжил:
– Со мной тоже так было. Пока не родишь, месячные очень тяжелые. Я воровал у матери спиртное в погребе, чтоб избавиться от боли.
– Ты думаешь, он был пьян?
– Пьян и не в себе. Каска, чего тебе было надо на самом деле?
– Это его не оправдывает, – угрюмо со своего места заметил Кассий.
– Нет, конечно. А вот то, что он впоролся к нему тихо и без стука – оправдывает. Каска – морское животное. И Цинна тоже. Она почувствовала морскую тварь инстинктивно. А дальнейшее уже не контролируется.
– Но что, конкретно?
– Акупунктура. Космические штучки, Кассий. Я так в детстве при помощи зеркала засунул в себя черепаху, – Аррунт сидел, лениво перелистывая раскрашенный Каской учебник биологии. – Не волнуйтесь, он отойдет.
Но Каска не отошел. Клавзу и инопланетянам надоедало постоянно за ним следить, и они запирали его в кабинете на ключ. Будучи выпущенным на свободу, он тут же собирался, ехал на работорговый рынок и закупал рабов, оптом. Причем не каких-нибудь, а гладиаторов. Тогда коллеги оборудовали для него карцер на шестом этаже виллы, но забыли поставить решетки на окна. Однажды ясным весенним утром Каска спрыгнул оттуда и сломал себе обе ноги.

Начался третий круг. Цинна чувствовала, что в ней закипает ненависть. На умершую приемную мать, на судьбу, на бога. В последнего, кстати, она не верила.
– Неужели? А как это? И кто же тебя создал? – спросил с любопытством космический объект.
– Можно подумать, ты сам не знаешь, кто тебя создал. Сам возник.
– Ну я-то! Я древний, – добродушно возразил Магнитный искривитель. – А мозги обычно в бога верят.
– Смотря какого уровня, – компетентно заметил Кет.
– Это значит, – резюмировала звезда, – вы все трое о-очень высокого уровня, не верите в бога и требуете, чтоб я вам подчинился. Ну и дела!
– А тебе самому они не надоели?
– Пауки? Твари как твари, такие же, как все.
– Не может быть! Ты прекрасно видишь, что они творят.
– Вы все такое творите.
На орбите было не просто плохо. Было чудовищно муторно. Цинна отчасти понимала, почему те, кто выходил отсюда, либо сходили с ума, либо полностью менялись. Но Рез с Кетом были спокойны. Цинна в который раз убеждалась, что судьба свела ее с настоящими военными, опытными и бесстрашными.
Вдруг Магнитный искривитель снова заговорил.
– Хорошо. Я подчиню свое поле тебе, мозг. Но с условием. Ты ведь среди вас троих главный?
– Да.
– Так вот. За мою услугу ты слетаешь на планету Q25 и поговоришь с ними.
– Слетаю. Что мне им сказать?
– А просто скажи им, что они мне надоели и что они мне неугодны.

– Пауков потащили, пауков потащили! – вопили инопланетяне во всех городах на всех населенных планетах вселенной. Обсерватории передавали на экраны мониторов жуткую картину: сначала малая планета пауков, потом и большая сдвинулись с орбиты и поплыли в космосе плавно, но неотвратимо в сторону Магнитного искривителя.
– Дождались, бедолаги! Им говорили, что звезде надоест…
Цинна сидела у экрана и наблюдала, что творится на малой планете. Там по улицам городов бегали на восьми лапах ополоумевшие жители, превратившиеся под действием стресса в одного из симбионтов. Те, кто покрепче, сохраняли гуманоидный облик. Они догоняли необратимо поврежденных и убивали их.
– Чтоб попристойней уйти во чрево звезды, – объяснил Рез.
Все в целом выглядело, как типичная религиозная паника. Марии стало противно. Она перевела на изображение большой планеты паучих. Здесь все было тихо и спокойно. Люки в подземные помещения задраены, на поверхности – ни души.
– Чего хочет Кут? – спросила она. – Полного уничтожения?
– Нет, протектората.
– Ну, так пусть его получает.
Она приказала искривителю дать обратный ход, и планеты, так же плавно, не спеша, двинулись обратно и, вздрогнув космосе, стали на орбиты и продолжили свой по ним ход. Это называется космическое могущество. На самом деле, у любого есть возможность сотворить подобное. Мало у кого хватит духу.
В паучьих мирах во время погрома погибло не так уж много жителей. Но население было полностью деморализовано. То, что самцы толпами сходились в религиозных центрах и молились, распростершись по почве родной планеты, это было нормально. Хуже, что у паучих, железных мадам, тоже не все обошлось благополучно. Многие заслуженные, имеющие потомство самки покончили с собой.

7 глава.

– Ты плохо представляешь себе, несчастный, на что идешь. Ты думаешь, в этом мире все кончается со смертью?
В пещере было пусто. Плоурдостеус допился до шумерских личинок перед глазами и получил отпуск со службы, а Октопус следил, чтоб тот не добрался до своей лодки и не вылетел с планеты. Они оба боялись: в последний раз, напившись, Плоурдостеус залез во временную прослойку в третьем секторе и вопил оттуда, что он Создатель мира. Перепугал всех, а Ктесс предупредил, мол, поймаю, сразу утоплю в серной кислоте. Плоурдостеус правда думал, что Ктесс преувеличивает: все-таки он музейный экспонат и помрет скорее в спирте, чем в кислоте.
Лицо на экране сильно напоминало актера комических ролей в театре: удлиненный овал, глубокие черные глаза, выражение грустное и философическое. Незаурядная внешность, конечно, но красавцем не назовешь. Скорее шут гороховый, и знает об этом. Заместитель Ктесса продолжал:
– Сдайся, инопланетянин, и мы поступим по закону.
– У нас принято считать, что победителей не судят, – угрюмо возразила Цинна.
– Это не победа, инопланетянин. Это глубокое поражение твоей души.
– Ты либо религиозный фанатик, либо актер на сцене. Хватит! И начальнику пауков передай: ни в бога, ни в бессмертие души не верю, пусть заткнется.
Цинна отключилась. На самом деле она прекрасно знала, что паукам в центральном диппредставительстве она оказала услугу. У заместителя маман покончила с собой во время погрома: выстрелила себе в висок из пневматического пистолета. И так как он служащий Ктесса, то новую самку-покровительницу к нему не приставят. Освободился и теперь разыгрывает мировую скорбь! А второй, зеленоглазый тип из биохимического отсека, некий Тел, утратил всех своих коллег по малой планете пауков. Он был у них сексуальным рабом, и после гибели рабовладельцев Ктесс торжественно выдернул ему гантель из бока, ту самую, которую ставят в знак несвободы.

«Развеселый тип!» – думала Цинна, сидя рядом с побежденным диктатором за компьютером. Они должны были сговориться и познакомиться поближе, утром ей предстояло отрубить ему голову. Этот динозавр трехметрового роста возвышался над экраном и блестел сальными глазками. Пожил. Поработил планету путем генетических манипуляций над самками. У них ведь по биологии вида жесткий матриархат, а эти жили не просто при патриархате, их самки деградировали. Весь четвертый сектор жаловался на военизированную и непобедимую планету самцов-рептилоидов, у которых мадам вообще лишились мозгов. В буквальном смысле: вместо мозга – жидкость.
Им теперь собираются привезти мадам из пятого сектора, местные своими делиться отказались. Цинна вспоминала войну с этими динозаврами. Они брали на испуг. Их огромные безмозглые мадам действовали как машины, управляемые со стороны. Самих динозавров самцов оказалось совсем немного, до них стоило только добраться.
Странное дело, но ей почему-то стало его жаль. Он в самом деле прожил ту жизнь, которой ему хотелось. Целых сорок тысяч лет! Есть чем гордиться и есть чему завидовать. Она выключила экран и вышла на улицу.
Улицы были пустынны. Типичный город инопланетян, чистый, ухоженный, с панелями из цветного камня и невысокими строениями. Вся жизнь цивилизации сосредоточена внизу, в подземных коридорах и бункерах. Туда закачивается искусственный воздух и там кишит жизнь. Дело в том, что космические миры – вымершие. Ни растений, ни животных уже нет и воздух на поверхности разреженный. Пережившие жизнь разумные виды ютятся обычно под почвой планеты, мало у кого хватает средств закачать воздух на поверхность и иметь настоящую атмосферу. А те, у кого атмосфера есть, имеют на планете все, и живность, и растительность, но они все привозные, вот как, например, у люканцев или у кочующих по космосу. Цинна вздохнула: если бы дома остановить вымирание и сохранить собственную биосферу! Вот это был бы подвиг! А чем занимается она? Громит и убивает, и грабит, и вообще, ее ли это жизнь, не ошиблась ли она? Она вспомнила как в детстве мать прочила ей карьеру художника. Смешно! Какой бы отъявленной самкой Корнелия ни была, но посмотрев на нее сейчас, она бы ужаснулась.
Из-за поворота улицы неспешной походкой вышел динозавр. Толстый, высокий, с маленькими передними лапками и зубастой пастью. В свете заходящего космического объекта он выглядел как воплощенный ужас. Но он всего лишь вежливо пропустил ее, глядя с нескрываемым интересом сверху вниз.

Утром угрюмые и пристыженные жители планеты вышли на площадь. Конечно, если ты позволил себя притеснять, тебе гордиться нечем, но вот только так ли это? Диктатор! Скажут тоже. Кто и над кем в этом мире диктаторствует? Только над теми, кто этого хочет, и только тот, кто это может. А динозавр-то славный биолог! И такому добру пропадать? Но чернотелки были настроены категорически. Кут зачитал приговор на общегалактическом, который Цинна знала. В нем было сказано, что несчастный пошел против законов природы, а, значит, против Создателя.
И с каких это пор Кут верующий? Прагматик окаянный, ханжа и лжец! Динозавр положил голову на плаху, растопырил лапки и зажмурил глаза. Нужно было отрубить голову с одного удара, а у нее от жалости к несчастному вспотели руки и тяжеленный топор с пластиковой рукояткой заскользил в ладонях. Она почувствовала, что этот момент она будет помнить всю жизнь и что ей это так не пройдет. Она взмахнула и ударила…

8 глава.

Всякий раз, когда незнакомая (и не всегда симпатичная) физиономия служащего чужого диппредставительства возникает на экране, Цинна готовится к тому, что ее сейчас спросят: «Вы ведь из люканского сектора?» Не из первого сектора спиральной галактики, а из того, где «все соседи люканцев».
Люканцы – густонаселенный процветающий мир, жители там работящие и воинственные, еды много, гравитации – на две галактики хватит. И со стороны трудно понять, почему их все так боятся. Боятся и ненавидят. А уж тех, кто «в соседях» вообще за инопланетян не считают, а как бы за заживо погребенных.
Рэм, начальница соседей, вызвала в одинокой Цинне приступ тоски, когда впервые появилась на экране. Такая красавица! И, говорят, активная гомосексуалистка… А какие брови, какой нос! Еще немного, и Мария открыла бы густо задрапированное зеркало в углу сарая, чтоб хоть раз в жизни посмотреть на себя. Но она сдержалась. Нельзя этого делать. Мать с раннего детства обучила ее акупунктуре, поэтому смотреть на себя в зеркало ей запрещено по закону цивилизации. Мария вздохнула. Еще эта Рэм зачем-то обращается с нею как с равной. То есть, с настоящим уважением. Это почему? Потому что она служит у Кута? Крайне неприличный чернотелка! Но нужно признать, он талантливый начальник. И у него есть чему поучиться.

На самом деле Куту приходится каждый раз выслушивать гадости от «новенького», как в галактике прозвали Цинну. У Кута плохо с юмором, и поэтому он его пристально изучает. Он, несчастный, не понимает, почему при одном упоминании его имени иноплеменник начинает склабиться. Что смешного? Кут всегда предельно серьезен. Просто, как и большинство начальников диппредставительств, он комик.
Зачем нападать на волков, хороших соседей и терпеливых тружеников? В конце концов, ведь это мой, первый сектор, кто пакостит рядом с домом?
– Этот волк испорчен.
– Кем он испорчен?
– Люканцем.
– Докажи.
– Чтоб это доказать, до них надо добраться.
Цинна прикусила губу. В первом секторе все испорчено люканцем. Здесь в море рядом с границей сектора живут полосатые акулы. Не просто, а желто-полосатые. Целая морская планета членистоногих утратила воду в своем мире. Ее буквально за неделю кто-то превратил в жидкий кероген. А еще одна планета морских заявила о выходе из цивилизации. Почему – они никому не объяснили, но на вызовы не отвечают.
Это только то, что официально известно. Люканская молодежь балуется. Но ведь и они тоже понимают, что нельзя пакостить рядом с домом. Разумный люканец полетит проверять свои научные гипотезы в другой сектор либо в другую галактику, но, во всяком случае, подальше от дома. А вот неразумные…
Люканцу приходится плодиться неразумным потомством. И не потому вовсе, что ему некуда его деть, а потому что оно ему нужно. Неразумный понимает такие вещи, до которых разум никогда не дойдет. Вот, например, местная теория относительности. Бред, конечно, так же, как и теория первичного взрыва. Но инопланетяне, если им надо, подобные измышления используют, и с успехом. Тут главное уследить, чтоб великий ученый и его потомство не смотались в космос. Потому что за художества неразумных в космосе населению приходится платить. Кровью.
Неразумный люканец уходит с планеты и в чужом мире живет очень долго. Бывает, до сотен тысяч лет. Он маскируется под местного и рядом с ним население деградирует. Вычислить, где «он» очень трудно. А бывает, он вообще перебирается за временную прослойку. В чужой вселенной, где о таких вещах и слыхом не слыхивали, он поселяется в компьютере или в зеркале. Жителю рано или поздно приходит в голову, что в его доме что-то есть. Что-то такое, чего он понять не может.
Ну да, он смотрит в свое зеркало, а там кто-то пляшет. Как будто самка гуманоидного типа развития. Что тут поймешь, если он сам – членистоногое? А шумеры, хозяева территории, жалуются и грозят войной. И все обвиняют люканцев. Говорят, о наших люканцах известно аж за семь, за десять временных прослоек от нас.

О космических волках Цинна знала совсем немного. Знала только, что они так называемые «гравитационные» и на нашей планете им соответствуют не волки, а шакалы. Наши же стайные волки, предки собак, это так называемые «континентальные» волки. То, что шакал труслив, это все знают. Да, а волк отважен и дерется насмерть. Местные космические волки продемонстрировали свою шакалью природу. Они недолго и вяло сопротивлялись армии чернотелок, а потом сдались.
Ко сдавшимся чернотелки относятся с пониманием. Мол, что у вас и как. Цинна же чувствовала отвращение. Ну что это за инопланетяне? И охота вот так себя демонстрировать?
Волки расселись широким кругом, внутри которого поместились чернотелки и Цинна. Кут вызывал волка и осматривал его. Потом следующего.
Волк как волк… Но гомо что-то показалось.
– Да зараженный он. Чужой генетикой.
– Надо взять кровь на анализ…
Вместо ответа она вышла в круг и напала на волка. Битва была не особенно ожесточенной. Гомо повалил волка и загрыз его прямо зубами. Чернотелки, уже привыкшие к выходкам их военачальника, отреагировали спокойно, а волки были ошарашены. Они принялись шептаться. Послышались реплики:
– Ну, а что? Да в первом секторе все начальники «того». Лут в прошлую войну взял – и на глазах у всех съел крокодила.
– Его в психушку потом посадили…
– И этого туда же отправят…
Цинна, не обращая внимания на высказывания и отплевываясь от шерсти, указывает на труп стоящему рядом Кету:
– Видишь, как у него искривлены передние лапы? А цвет шерсти? Да он же не серый, а бурый! Есть у кого-нибудь бензин?
Бензин нашелся и шерсть на боку потерли. Как и ожидалось, она оказалась крашеной. Это от природы был чисто белый волк.
– Это не волк, это уже собака!
Потом, обращаясь к собранию:
– И много вас таких?
Волки молчат.
– Ну и чего молчите? Вы так и будете сидеть под люканцами?
Один старый рассудительный волк вступается за патронов:
– Они нас не обижают.
– Да? А почему вы побелели? Почему у вас лапы кривые?
– Здесь издревле селится люканское неразумное потомство, – заявляет Рез.
Потом, с возмущением:
– Это зона протектората, почти собственность. Им дела нет до того, что здесь над жителями творят.
– Так они может нарочно своих сюда отправляют? На отдых? У нас люканка до сих пор над побережьем порхает.
– Чтоб что-нибудь доказать, надо выявить неразумного люканца. А это трудно.
– Вот пусть они сами его и тащат сюда. Немедленно. Или я всех, у кого генетика не в порядке, загрызу. Прямо тут, у вас на глазах. Я не шучу.
Она смотрит кругом.
– Ты! – указывает кивком головы на молодого серьезного волка. – Выходи драться!
Волк со вздохом поднимается. В это время один из волков замечает:
– Не надо.
Из-за волчьих спин в круг выходит скромная молодая волчица. Серая, ладная, с желтыми глазами. Она, опустив голову, печально произносит:
– Я гетеросексуальный люканец.
Цинна не выдерживает. Она падает на песок и принимается кусать зубами камни. Смех рвется из утробы наружу, как она ни силится его подавить. Все вокруг молча ждут, пока взрыв эмоций у гомо прекратится.
– Так сколько ж тебе лет? – наконец спрашивает она.
– Всего сотня.
– Врет, – отзывается другой волк. – Мне двести, а я ее уже помню.
– Ей не меньше тысячи, – заявляет другой.
– И как же вы такое терпите?
Волки сидят, опустив морды.
– Вот что. Моя планета богата гравитацией. Я вполне могу позволить себе поделиться с соседями. Когда люканцы нападут, подключайтесь к моему компьютеру. Доступ вам будет свободный.

9 глава.

– Ты смешон, иноплеменник! – начальница люканцев, бледная от злобы, готова была плюнуть в лицо высшему начальству. Она бы так и сделала, если б их не разделяло стекло экрана и звездные пространства галактики.
– Когда я назначал его, я вовсе не думал, что он проявит покорность и послушание…
– Послушание? Они меня порвали! Меня пришлось оперировать в лодке, прямо в космосе!
Ктесс сразу заметил, что Рэм перенесла пластическую операцию: явно помолодела. Военная травма, чем не повод, чтоб маленько приукраситься? Он улыбнулся (про себя). Он знал, что волки загрызли насмерть ее заместителя и двух подчиненных. А ее отпустили с планеты только потому, что она все ж начальство.
– Но зачем вы явились туда? Они вам сказали, что не подчинятся, зачем было рисковать?
– Это наши волки!
– Это космические волки. Они официально свободны и… – Ктесс заметил, что Рэм собирается разразиться очередным ругательством, и поспешил занять практическую позицию: – Рэм, в дела твоего сектора я никогда не вмешивался. Но с какой стати ты считаешь своей собственностью то, что тебе не принадлежит?
– Обезьяны тоже распоряжаются в своем секторе. Это право силы.
– Хорошо. Я не спорю. Но посмотри на обезьяний сектор: там все зеленеет, цветет и размножается. А рядом с вами все деградирует, разлагается и гниет. Даже гомо из четвертого сектора, которые облысели на своей помойке, и те предпочитают мусорить у себя дома, а не вокруг.
– Значит, ты им доволен?
– Я этого не говорил.
– Накажи его.
– Разумеется. Когда он попадет ко мне в руки, я его накажу.
– Ты не можешь его отловить?
– Где это?
– В зоне твоего протектората.
– Рэм, я пока еще не спятил, чтоб покушаться на начальство на территории чужого диппредставительства. И вообще. Эта мадам – не просто твоя соседка, но и родня. Почему вы не сговоритесь?
Рэм почувствовала, что еще немного, – и она в самом деле выкинет что-нибудь неприличное, о чем будет потом жалеть. Она просто отключилась. Значит, новенькая объявила войну? Посмотрим. И все же. Ведь говорили же тогда, когда мы напали на соседей: вам это отольется слезами и кровью. Что, если…

Старый инопланетянин перед экраном пожевал губами, прежде чем изречь очередную реплику. Он не был красноречив, и – странно, именно это и располагало в его пользу. Не разливался соловьем, а подбирал слова. Возможно, он просто плохо выучил язык? Но Цинна думала, что дело не в этом.
Она слышала краем уха, что ее родной язык, арцианский, становится модным во вселенной, а в галактике даже необходимым. Это последствие войн – межцивилизационный язык. Значит, хоть что-то хорошее она сделала? Вывела свой язык в космос? Правда, красная крыса, подруга и собутыльница, утверждает, что это быстро проходит. Войны забываются, а с ними и новый язык.
Лут, начальник пауков, очень интеллигентен. Его конусовидно зауженная книзу голова набита мозгами, и он действительно знает, что говорит. А говорит он страшные вещи.
– Почему ты уверен, иноплеменник, что душа рождается вместе с телом? Кто тебе это сказал?
– Ну… логически должно быть так.
– Логика тут ни при чем. Душа не рождается и не умирает. Она существует с начала творения. И твоя душа когда-то жила в другом теле. А потом перейдет в следующее. Но ты подумай, что будет с нею, если ты не заплатишь за свой грех? Бог ее не отпустит дальше жить, нет. И это произойдет вовсе не где-то в ином мире, а в нашем, материальном. Тебя обессмертят и принудят нападать на населенные миры. Ты даже, обрати внимание на это, можешь в конце концов напасть на свой собственный мир! Устанешь – усыпят, потом опять пробудят. И так без конца. Враги не имеют жалости. А мы тебя пожалеем. Обескровливание – мучительная казнь, но и только. Душу твою бог простит, ты подумай об этом!
Речь идет о казни на планете пауков. Приговоренному вскрывают вены на руках над чаном с серной кислотой. Население планеты смотрит, как преступник или враг медленно умирает. Остроумно, конечно. Только вот, насколько известно, эта казнь редко завершается. Очень часто пауки отменяют приговор. Выпустил часть себя в наш чан – и будет. Теперь ты свой и можешь быть использован. Иногда по назначению, если ты ученый или полководец. Или для секса, если ты хорош собой. Цинна так откровенно и сказала. Мол, лучше помру дома, а там будь что будет.
– Дома ты ни в коем случае не умрешь, инопланетянин, и даже не мечтай об этом.