На Бога надейся, да и сам не плошай

   15-летию служения Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.
   Два случая из жизни двух Патриархов РПЦ МП

   Патриарх Кирилл

   Летом 2022 года в городе Новороссийске при освящении храма Святейший Патриарх Кирилл, спускаясь с ковровой кафедры на мраморный мокрый пол, поскользнулся и упал. Позже, с амвона он пояснил прихожанам сложившуюся ситуацию просто и доходчиво: «…То, что я сегодня упал, ничего не значит. Просто пол прекрасный. В него смотреться можно, такой он блестящий и гладкий. Но когда на него падает вода, даже святая, то работают законы физики».
   Из слов понятно и видно по видео, что организаторы не позаботились о безопасности Предстоятеля и не устелили пол ковровыми дорожками, что обычно принято делать в храмах даже с сухим деревянным полом, особенно когда службу ведёт епископ. Это даже объяснять не надо, итак понятно, но мы народ вдумчивый. В Интернете широко разошлись заснятые роковые кадры, и каждый желающий с высоты своей колокольни стал толковать это происшествие, как кому вздумалось.
   Когда мне об этом рассказали, у меня тоже промелькнули разные мысли, но, отбросив их прочь, я стал переживать за дальнейшее состояние здоровья нашего Патриарха. Это самая нормальная и адекватная человеческая реакция, когда подобное происходит. Но отнестись сочувственно к этому случаю у меня лично есть и другая причина. О том почти никто не знает. 20 лет назад, весной 2002-го, мне довелось стать свидетелем подобной ситуации со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием. Но лично для меня оба случая несравнимы.

   Патриарх Алексий II

   Впервые со Святейшим мне довелось увидеться весной 1991-го. Я тогда жил в старинном сибирском городе Томске, мне было 7 годков. Святейший Патриарх тогда после Соборного избрания на высокий пост начал знакомиться с действующими епархиями нашей необъятной страны. С его визитом налаживались связи Церкви с местными государственными органами, восстанавливались разрушенные храмы, закладывались новые, учреждались семинарии, воскресные школы и многое другое. Помню, с каким теплом и почтением к нему относились и духовенство, и прихожане, и светская общественность. Я тогда размечтался и по-детски заявил стать следующим патриархом Алексием третьим, когда вырасту. В ограде кафедрального собора нас, несколько детишек, выстроили в ряд, и он каждого благословил и поцеловал в макушку. В строю мне досталось место предпоследнее с краю, и Святейший меня почему-то из всех выделил. Он не только поцеловал в макушку, но прижал мою голову к себе. Я растерялся и смутился. Наверное, побоялся, что другие засмеют, а те, вероятно, наоборот только обзавидовались.
   Второй раз со Святейшим увиделся весной 2002-го. Тогда он повторно посещал епархии и смотрел на плоды своих трудов. Томск за эти годы преобразился, действовало много восстановленных храмов, возрожденная семинария готовила очередных выпускников и собиралась переместиться в новое здание возле восстановленного древнего Богоявленского собора. Рядом с храмом на перекрёстке была восстановлена старинная каменная часовня Иверской иконы Божией Матери, копия Московской, что на Красной площади. Для часовни Патриарх привез из Москвы в Томск свой подарок – новонаписанную Иверскую икону. Богоявленский храм двухэтажный, и там, в верхнем приделе, перед иконой все собрались. Святейший провёл молебен, и далее предстояло торжественное перенесение Иверской иконы Божией Матери из храма в часовню.
   На тот момент я уже прислуживал иподьяконом у епископа Ростислава Томского и Асиновского, а на патриарших службах – это уже был второй день из трёх – выполнял то, что просили. Тут иподьяконы Святейшего стали опрашивать – кто с водосвятной чашей пойдёт? Почему-то все стали отказываться, и когда те глянули на меня, я ответил: «Обычно я хожу». Мало кому хотелось нести тяжесть, но для меня всегда было честью идти на молебне рядом с епископом, поэтому мне часто доводилось на крестных ходах носить чашу со святой водой и кропилом. Дело привычное, чаша небольшая, алюминиевая и лёгкая. Но в этот раз чаша была раза в два больше и тяжелей. Именно её, доверху наполненную освященной водой, вручили мне богатырские руки патриаршего иподьякона, и я, 18-летний "дистрофик", принял её, короткими шажками пошёл и аккуратно стал рядом со Святейшим. Все приготовились, и мы пошли…
   Я шёл справа в ногу со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси, плечом к плечу, это был лучший момент в моей жизни! Что ждало меня дальше? Наверное, большое и светлое будущее! Да, это не передаваемое ощущение. Но тут ко мне сзади потянулся иподьякон Патриарха и дернул за стихарь: «Не иди наравне с Патриархом, иди чуть правей и позади». Этим действием он в значительной мере пригасил мою эйфорию, но был прав, ведь надо знать своё место и делать всё, как полагается. Я сбавил ход. Чашу с водой в равновесии держать было непросто. Позади меня были телохранитель Патриарха, иподьякон за Патриархом и где-то там же помощник, которого я попросил нести дополнительное ведро со святой водой, чтоб, если придётся, подливать в чашу, когда Патриарх будет освящать часовню и окроплять народ. Перед Патриархом справа и слева рядами спускались священники. А впереди всех по центру несли икону. Спуск был достаточно крутой.
   Святейший подошёл к ступеням. И, так получилось, возможно, из-за моего широкого шага, что я снова оказался с ним наравне, и между нами небольшое расстояние. Тут я уже ничего не мог поделать, и иподьякон второй раз одёргивать меня не стал. То, что последовало дальше, невообразимо, но всё же словами описуемо.
   Я, худощавый юноша, с большой тяжёлой железной чашей, полной воды, в руках, едва не расплёскивая её и с трудом удерживая равновесие, начинаю спуск, делаю левой ногой шаг вниз на каменную ступень. В этот момент, каким-то образом, вероятно, по движению воды в чаше, меня чуть заносит влево, и моя левая нога, едва коснувшись ступени храма, выворачивается набок, а правую уносит в сторону. И я в неконтролируемом полёте падаю на Святейшего и упираюсь в его правую руку своим левым плечом. По инерции от меня Патриарх покачнулся влево, но, к счастью, мы шли в ногу, ступали одновременно, и Патриарх твёрдо встал на левую ногу, сдерживая внезапно свалившийся на него груз.
   В тот миг я о многом успел подумать… Во-первых, как же так это случилось, и почему именно со мной? Столько иподьяконов и пономарей, но именно я пошёл с этой огромной чашей, я ведь даже ещё не семинарист. И почему мне дали именно её, а не ту, маленькую, с которой я много раз ходил и легко справлялся. Это просто уму непостижимо и никак не укладывается в голове. Но это происходит со мной. Да кто я такой? А что дальше? Я повис на Патриархе и уже ничего не могу изменить, и ничего уже не исправить. Это случилось... Я смотрю перед собой и начинаю осознавать неизбежное страшное будущее. Перед Патриархом, еле удерживающим меня, и мной – до самого низа десятки каменных ступенек. Это значит что? Что уже на второй секунде он под тяжестью моего веса, железной чаши и воды оступится правой ногой. Да он на неё уже даже встать из-за меня не может. Мы оба зависли… Значит, мы оба кубарем, с грохотом полетим вниз по ступенькам, и никто, даже телохранители Патриарха, не остановят это крушение. Патриарх, со своим слабым здоровьем, не выживет – это однозначно. Я, возможно, оклемаюсь, но от меня отрекутся родные, друзья, знакомые – в общем, весь крещёный мир. И, скорей всего, меня ещё и посадят на долгие годы, и куда-нибудь подальше, чтоб народ не разорвал, и чтоб я подольше мучился. В общем, мне однозначно пришёл конец. А что же про меня сейчас думает сам Патриарх? Наверное, ничего хорошего. Позор мне великий, какого ещё не было в истории всего христианского мира. И, конечно же, мне после всего случившегося вечно гореть в аду…
   Допустим, мне всё же удалось бы идти, как просил тот иподьякон, и я шёл бы чуть медленнее, тогда каким бы мог быть исход? Я бы навернулся и рухнул позади, и мы всё равно бы упали. Если б я шёл чуть впереди, то мог бы упасть один, и это было бы не так трагично. Но, скорее всего, Патриарх в движении споткнулся бы об меня, и конец всё тот же. Однако, из трёх возможных вариантов случился именно этот. Я повис на Патриархе, он удержался на одной ноге, и мы ещё не упали. Что можно предпринять в данной ситуации? Есть ли из неё выход? Из неё обязательно должен быть какой-то выход. Логика просто железная. Крушение не должно случиться, и Патриарх не должен упасть. И где, в конце концов, те ангелы, которые должны днём и ночью защищать жизнь Святейшего Патриарха от любых угроз, особенно от таких, как я? У него же на куколе три шестикрылых серафима. Вот они куда подевались?
   Ладно, похоже, никаких чудес не будет. Надо реально оценивать ситуацию и что-то срочно сделать. Повезло, что не упал впереди или позади Патриарха, а шёл в ногу – это дало шанс на какое-то действие. Вот только какое? В уме после всех этих невероятно быстрых и напряжённых размышлений резко сформировался только один очень наглый, крайне постыдный и невероятно дерзкий, но – увы, мне, «чудотворцу» – единственный вариант. Надо ж было такое учудить… За это мгновение всевозможных размышлений удалось оценить, насколько сильно я упал и удержался, насколько сильно покачнулся и удерживает меня Патриарх, насколько тяжёлая меня тянет вниз чаша, сколько осталось времени и сколько во мне остаётся внутренних духовных и физических сил для рывка. Да, мне придётся дерзнуть и, пользуясь этой единственной возможностью, изо всех сил оттолкнуться от Святейшего обратно. Какой бы страшной эта мысль не была, она не страшнее той, если я этого не сделаю.
   Итак, время не застыло, ангелы не выручили, охранники и иподьякон, вероятно, при виде происходящего были охвачены страшным шоком, общее движение продолжалось, и передо мной ужасный выбор – попытаться вырулить ситуацию или тормознуть на долю секунды, и тогда всё… В этот момент я резко собрался с духом, удерживая в равновесии чашу, оттолкнулся локтем от Патриарха и встал на правую ногу. Патриарх освободился от столь нелёгкого груза. Мы оба сбалансировались на второй ступени, далее твёрдым шагом пошли вниз. Боковым зрением я увидел, как Святейший повернул в мою сторону голову, мол, аккуратнее. Со стыда я был, наверное, таким же красным, как пасхальный стихарь, в который был одет. Удивительно, из той чаши под ноги не пролилось ни капли воды. Мы спокойно спустились, вышли из храма, стало просторно, я потихоньку отдалился от Патриарха на безопасное для него расстояние и, наконец-то, облегченно вздохнул. Тогда я для себя решил, что на этом всё. Хватит с меня таких приключений. Я небезопасен. От богослужебных действий мне нужно держаться подальше.
   Вот такая история у меня приключилась со Святейшим Патриархом Алексием. Возможно, тот случай в 1991-м, когда из всех детей Патриарх меня прижал к себе и поцеловал в макушку, имел сокровенный смысл. Возможно, ему открылось, в какой ситуации мы оба окажемся спустя 11 лет, и, чтоб я не растерялся в решающий момент, смог осмелиться на такой немыслимый поступок, дал мне пережить смущение в детстве, когда прижал мою голову к себе. А, может быть, и нет. Всякое бывает. Интересно, стал ли Святейший записывать такой случай в своём дневнике… После возвращения из поездки по стране, говорили, Патриарх был крайне слаб и вынужден был пройти лечение.
   Вот и с Патриархом Кириллом в 2022 году случилось так, что никто за руку не поддержал, когда он спускался, а ведь это обязательно должны делать, если не иподьяконы, то хотя бы те, кто был рядом, те же телохранители.
   Тогда в Томске в 2002-м, на длинном каменном спуске должны были два человека под руки спускать Святейшего, как потом на следующий день это сделали митрополиты. Ведь на улице или где-то ещё мы обычно друг другу помогаем спускаться по ступеням или по склону, поддерживаем, а тут – пусть ангелы работают...
   Чуть позже, после освящения часовни, в Томском концертном зале два телохранителя под руки помогли Патриарху взойти на сцену. Молодцы. Могли бы и тогда на спуске подстраховать… Слава Богу, обошлось. Со сцены Святейший Патриарх Алексий высказал народную мудрость: «…Не бойся друзей, в худшем случае они могут тебя предать. Не бойся врагов, в худшем случае они могут тебя убить. Бойся равнодушных, ибо с молчаливого согласия равнодушных происходит убийство и предательство. И вот, если мы все не будем равнодушны к нашему общему будущему, к созиданию нашей великой Родины - России... ибо от вклада каждого из нас зависит будущее России, будущее нашего народа». Это я к слову об организованности и проведении мероприятий. А вообще речь, конечно, шла именно о совместном восстановлении и укреплении страны после «распада великой державы» в 20 веке. О том, что: «На протяжении своей 1000-летней истории Русская Православная Церковь была всегда с народом». О том, что «Наш общий долг в единении, в строительстве будущего, которое должно быть светлым для нашего народа, а для Отечества нашего – великим, могущественным, которым мы бы могли гордиться».
   На протяжении 7 лет я смотрел в новостях на Патриарха Алексия, и каждый раз вспоминал ту ситуацию. С одной стороны, получается, я возможно спас Патриарха от смерти, с другой – сам же и стал угрозой для его жизни. Не мне давать этому оценку. Но в голове не укладывается то, как неожиданно просто могут уйти из жизни великие люди из-за нелепой случайности, неосторожности, непредусмотрительности и безответственности других. И случись тогда иначе, не произошло бы многих значимых событий, которые успел свершить Святейший Патриарх Алексий, как в России, так и за рубежом. Не произошло бы, например, воссоединения Русской Православной Церкви Московского Патриархата (РПЦ МП) с Зарубежной (РПЦЗ).
   И кто знает, что Бог уготовал совершить Святейшему Патриарху Кириллу?
   По-хорошему, надо бы не в Патриархе искать изъяны, а в себе самом, и, мысленно предвидев, предотвращать подобные случайности, а не гадать по ним после.

28.02.2024