Соцреализм

– Да, конечно. Без Маяковского, Пушкина и Лермонтова нам никак не прожить.
– Хороший список. Наизусть что-нибудь помните?
– Я волком бы выгрыз бюрократизм…
– Да, сильно сказано и очень актуально. Самая трудная борьба – это с бюрократией. Её действительно надо волком выгрызать. Иначе она нас в итоге и съест. А сами ничего не пишите?
– Пишу. Даже в заводской газете печатают.
– Почитайте.

Кризис охватил все страны капитала,
Голод, безработица растёт,
Нет такого места и квартала,
Где бы не страдал народ.

Отец хотел продолжить, но Сталин его остановил жестом руки и сказал:
– Вы это очень хорошо подметили, товарищ Воробьёв. Капитализм без кризисов не может. Такова его природа. А нам кризисы не нужны. И безработица нам не нужна. И Африка не нужна, а тем более берег турецкий. Каждый должен трудиться на благо общества. Это всё надо отображать в наших произведениях. Нам их лживые либеральные ценности не подходят. Если мы их примем, они нас и погубят. Стихи давно пишете?
– Лет с семнадцати…
– Я тоже в эти годы пописывал. Писал на грузинском. Русского тогда не знал. Наш непревзойдённый поэт Маяковский сказал как-то, что поэт всегда должник Вселенной. А я не хочу быть ни у кого в долгу. Даже у Вселенной. Вот поэтому я и перешёл на прозу. И не просто на прозу, а на политическую прозу. Это самый серьёзный и трудный жанр в литературе. Можно сказать – её классика. Как Вы относитесь к классике? Кого больше из классиков цените? Меня можете в расчёт не брать – лукаво прищурился Сталин, мелкими глотками попивая чай.
– Отношусь положительно.
– А что есть критерий советской классики?
–  Социалистический реализм, – без запинки ответил отец.
– Правильно, товарищ Воробьёв! Это есть основа всей нашей советской культуры. И надо серьёзно подумать, кто внушает и что внушается у нас сегодня при помощи литературы и искусства. Надо положить конец всем идеологическим диверсиям в этой области. Пора понять и усвоить, что культура, является важной составной частью господствующей в обществе идеологии. Культура всегда была классовой и используется для защиты интересов господствующего класса. А у нас – для защиты интересов трудящихся и нашего государства диктатуры пролетариата. Вы согласны со мной?
– Целиком и полностью.
– И надо ещё хорошо понимать, что нет искусства ради искусства, нет и не может быть каких-то "свободных", независимых от общества, как бы стоящих над этим обществом художников, писателей, поэтов, драматургов, режиссеров, журналистов. Они просто никому не нужны. Да таких людей в природе почти не бывает, все вольно или невольно на кого-то работают, или служат. А если служить не хотят, от них надо избавляться самым радикальным образом. Они только мешают нам, тормозят наше развитие.
– Я читал Ваши статьи по этому поводу, – вставил реплику отец.
– Где читали?
– В «Известиях». Было Ваше выступление на встрече с творческой интеллигенцией.
– Один из столпов современной классики Лев Николаевич Толстой говорил между прочим, что литература и искусство – самые сильные формы внушения. И я с ним согласен. Но добавил бы, что и литература, и искусство есть самые сильные формы внушения, но только пропущенные через сито соцреализма. Толстой до этого понимания так и не дошёл. Хотя Ильич и называл его зеркалом русской революции, но сам Толстой об этом ничего не знал. Надо противопоставить всё живое советское всему умирающему буржуазному. А для этого надо постоянно повышать свой идеологический уровень, повышать свою квалификацию, расширять интеллектуальный базис. Учиться, учиться и учиться, как завещал нам самый большой большевик. У Вас какое образование, товарищ Воробьёв?
Пока отец соображал какое у него образование, Сталин продолжил.
– Самообразование лучше любого образования. Если это не касается точных наук. Вон у Горького – два класса слободского начального училища. А каков умище! Каков потенциал: не раз был женат, до шестидесяти восьми лет был увлечён женщинами, писал днями и ночами, прочитывал до пятисот страниц за день. Правда, я осваиваю до восьмисот. Шестьдесят томов в полном собрании сочинений! Ленина переплюнул. Я уж не говорю про Толстого с Достоевским. По количеству книг они в подмётки Горькому не годятся. Читали что-нибудь у Горького? К примеру «Жизнь Клима Самгина».
– Читал, конечно.
– Лучшее его произведение. Остальное можно было и не писать. Если бы все брали пример с Горького, у нас бы давно уже был коммунизм. С таким напором живут очень немногие. Нам нельзя допускать ничего чужеродного в нашу социалистическую, а, по сути – пролетарскую культуру. Возьмите квадрат Малевича. Это что, искусство? Это соцреализм?!
– Это недоразумение – попытался попасть в тон Сталину отец.
– Нет, это не недоразумение! Это гораздо хуже. Это культурная диверсия! Кто-то называет квадрат иконой XX века. Так что, прикажете на него молиться? На что там молиться? На тьму в конце туннеля? Он просто зачернил, затушевал нашу советскую действительность. Таких маляров от искусства нужно выводить на чистую воду. А не цацкаться с ними. Разве мог себе позволить что-либо подобное художник Ренессанса? Его без всякого сожаления сразу сожгли бы на огне инквизиции. А мы всё цацкаемся. Проводим дискуссии…
В это время в кабинете Сталина мелодично пробили большие напольные часы.

Продолжение далее: Поздний ужин с тов. Сталиным