Я пришёл в сознание. Острая, разносящаяся по всему организму боль выдавила меня из плена небытия. Я открыл глаза. Густая тьма и обволакивающий холод встретили меня. Монотонный повторяющийся голос, а может писк, пробивался сквозь густую мглу тишины. Всё навевало такую невыносимую тоску, что я закрыл глаза и застонал. То ли от боли, то ли от безысходности.
- Герман Валентинович! – я отчётливо различил давно забытый, спрятанный глубоко в подсознании голос и открыл глаза снова.
Тьма исчезла, сменившись на хорошо освещённую современную больничную палату. К моей груди был прикреплён кардиодатчик. Голопроекция экрана, висящая в воздухе, сообщала о состоянии моего организма. На предплечье левой руки висел капельный блок, на его панели мигал светодиод, сопровождая каждое возгорание монотонным попискиванием. Рядом с моей койкой стояла восхитительная белокурая женщина приблизительно тридцати лет и бережно держала меня за руку. На её лице застыло выражение удивления и радости, а в светло-голубых глазах блестели капельки слёз. Последний раз, когда я видел это лицо, оно было измазано кровью убитого Тимофея и выражало только боль и ненависть. Нахлынувшее воспоминание было таким ярким, что я машинально отдёрнул руку.
- Надежда? – не веря своим глазам, я попытался привстать. Тело тут же пробило адской болью, и я захрипел, инстинктивно сжимаясь.
Девушка аккуратно, но настойчиво придавила меня обратно к койке и ответила:
- Герман Валентинович, вам сейчас нельзя делать резких движений. Ваш организм ещё не восстановился полностью. Вам нужен покой.
Поколдовав с капельницей, она снова посмотрела на меня. Боль стала отступать.
- Я так рада, - заплакала она, - что вы снова с нами.
В это мгновение дверная перегородка за спиной девушки ушла вбок, и в палату вбежал Тимофей. Живой и здоровый. Он попытался обнять меня, но Надежда его остановила, сказав, что сейчас меня трогать нельзя.
Примерно того же возраста, что и Надежда, русоволосый гладковыбритый парень смотрел на меня своими серо-зелёными глазами, полными радости.
- Наконец-то вы вернулись, Герман Валентинович. Мы с Надеждой боялись, что навсегда потеряли вас.
Я ничего не понимал.
- Это сон? – спросил я собеседников, - Ты же умер, - я смотрел на Тимофея, пытаясь понять, он это или нет, - А ты, - я перевёл взгляд на девушку, - Уничтожила практически всё человечество. Вообще где я? Где Кирилл? Хельга? Они в соседних палатах? Я хочу их видеть.
Парочка переглянулась. В их глазах мелькнула тоска, и Тимофей, печально вздохнув, посмотрел на меня:
- Герман Валентинович, нам надо столько всего обсудить. Но сейчас вам нельзя волноваться. Вы должны восстановить силы. Второй раз мы вас терять не имеем права. Я обязательно всё вам расскажу, как только вы придёте в норму.
Дальнейший спор в тот день был бесполезен. От абсурдности происходящего и от желания побыстрее со всем разобраться показатели моего здоровья начали ухудшаться, и Надежда принудительно погрузила меня в медикаментозный сон.
Так прошло несколько дней. Днём я ненадолго приходил в себя. Надежда справлялась о моём самочувствии и, не отвечая на мои вопросы, погружала меня в сон. Всё это вызывало ощущение, что я под арестом. Хотя мучающие меня с момента пробуждения кошмары, где не было ничего кроме тьмы, боли, холода и страшного, разрывающего душу голоса, зовущего меня куда-то, начали отступать. Фантомные боли, скручивающие моё тело, посещали меня всё реже и реже. Наконец, пришёл день, когда Надежда решила, что состояние моего здоровья из критического стало удовлетворительным, и мне впервые принесли нормальную пищу, состоящую из лёгкого куриного бульона и сухариков. До этого я питался исключительно капельницами.
Почувствовав запах еды, у меня засосало под ложечкой. Эх, как же я давно не ел. Я уже начал забывать, что такое еда. Я присел и начал с упоением черпать ложкой бульон из тарелки, параллельно забрасывая в рот и похрустывая сухарями. В этот момент мне казалось, что это лучший обед в моей жизни.
Глядя на меня, Надежда нежно улыбнулась и, повернувшись к Тимофею, сказала:
- Думаю, теперь вы, наконец, сможете поговорить. Судя по быстроисчезающей с подноса еде, пациент скорее жив, чем мёртв! – она пожелала мне приятного аппетита и, приобняв, поцеловала Тимофея в щёку и поспешила к выходу.
Предвкушение того, что сейчас я смогу разобраться в том, что тут происходит, отвлекло меня даже от поедания пищи. Откатив столик с подносом в сторону, я вопросительно уставился на собеседника. Вопросов было так много, что я не знал, с какого начать. К счастью, Тимофей пожелал заговорить первым:
- Герман Валентинович, прежде чем я смогу ответить на ваши вопросы, мне нужно знать, что помните вы. Вас не было почти сорок девять лет. Где вы были? Что с вами произошло после одиннадцатого ноября восьмого года?
Поначалу мне показалось, что он издевается надо мной. Я снова начал объяснять ему простые истины о том, как он умер в тот день, и как Надежда сожгла человечество. Но потом, глядя на его серьёзное выражение лица, с которым он слушал мои объяснения, я понял, что он вовсе не издевается надо мной своим якобы незнанием случившегося, а наоборот, очень озадачен моим рассказом. Наполненный желудок, вечно сопровождающий меня капельный блок на предплечье и погожий летний день привели мою нервную систему в порядок. Немного ещё побубнив о том, что этого всего не может быть, я собрался и рассказал Тимофею всё, что помнил с момента пробуждения в камере хранения на сожжённом вокзале в Канске полвека назад до момента недавнего прохода через Пелену. Его взгляд с каждой минутой моего рассказа становился всё мрачнее и мрачнее. Тем временем я подошёл к завершающим воспоминаниям:
- Когда вагон тронулся, помню стало очень страшно! Ощущение неминуемой гибели крепло в подсознании с каждым метром, что мы приближались к арке прохода. Судя по лицам, Кирилл с Хельгой испытывали то же самое. Но мы не могли отступить. У нас была цель, и мы, не смотря на страх, прорвались сквозь барьер Пелены. У меня даже промелькнула мысль, что мы больше накручивали себя, на деле оказалось намного всё проще. Кирилл и Хельга, обнявшись, смеялись, скидывая с себя напряжение. Алиса расширила кругозор, сделав весь потолок вагона прозрачным, и мы глядели на звёзды. Уже еле заметные на розоватом утреннем небе, но всё же ещё не исчезнувшие полностью. А потом что-то произошло…
- Что? – напряжённо спросил Тимофей.
- Не знаю. Я глядел на небо. Потом почувствовал боль в висках. Как будто бы голову разрывало изнутри. Я упал на колени, схватившись за виски. Вагон начало трясти. Алиса кричала как будто бы от боли, хотя как она могла её чувствовать? А потом всё исчезло. Я проснулся уже здесь. Что произошло, Тимофей? – я схватил его за плечо, - Где Хельга с Кириллом? Алиса жива?
- Герман Валентинович, то, что я расскажу вам, наверное, вас сильно взволнует и удивит. Но вы должны знать правду. Всё, во что вы верили эти сорок девять лет, – ложь.
Мелкие ледяные мурашки забегали по моей коже:
- Продолжай.
- Одиннадцатого ноября восьмого года на меня не было никакого покушения. Как видите, я жив, - он кистями обеих рук обвёл себя с головы до ног и, расстегнув рубашку, показал свою грудь, на которой не было никаких следов от выстрела, - Надежда никого не уничтожала. Как вы себе это представляете? Какой силой должна она обладать, чтобы совершить такое?
- Но… Как же… Это… - меня трясло, и слова путались, сказать, что я эм… был изрядно удивлён в тот момент, это ничего не сказать, - Что же тогда произошло?
- Покушение было на вас. Вы ничего не помните, но вы были нашим лидером. Я лишь официальное лицо, истинным идейным вдохновителем и руководителем большинства проектов, сплотивших нас всех, были именно вы. Как только вы придёте в норму, вы сможете посетить свой кабинет и по новой ознакомиться со всеми проектами, куратором которых вы являлись. Надежда очень рассчитывает, что это поможет вам хотя бы частично вернуть удалённую память. Ваш кабинет никто не трогал с момента вашей пропажи. Все надеялись, что мы когда-нибудь сможем вас вернуть.
Меня словно затягивало под лёд. Тело сковало так, что я не мог выдохнуть ни слова. Поэтому, выпучив глаза, я просто смотрел на собеседника немигающим взглядом. По-прежнему не веря ни слову, я всё же смог через силу выдавить вопрос:
- И как это… произошло?
Тимофей не стал мучить меня паузами и тут же ответил:
- Как Вы помните, судя по вашему рассказу, началось празднование десятилетия города Тимофеевск. Вам не здоровилось ещё до начала церемонии, Надежда предлагала вам вообще не выступать, но вы были непреклонны. Я проговорил вступительную речь, потом вышли вы. Рассказали о ближайших планах на будущее и покинули сцену под всеобщие овации. Надежда помогла вам добраться до своего летмаша. Сама она покинуть выступление не могла, но приказала своему водителю срочно доставить вас в больницу. Однако, в больнице вы так и не появились. Дмитрия, водителя, нашли с перерезанным горлом. Вас в транспорте к тому времени уже не было. Весь город начал поиски, но преступник вместе с вами как сквозь землю провалился. За десять лет существования барьера не было зафиксировано ни одного преступления. Вот мы и расслабились. Это стоило нам вас, - Тимофей с досады ударил кулаком о прикроватную тумбочку, - Надо же было так глупо облажаться! Его в последствии нашли. Это был Игнат, работал у вас в делопроизводстве. Был на хорошем счету. В итоге оказался правительственным агентом, пудрящим нам головы все десять лет. Но прежде чем мы успели его вычислить, он каким-то новым устройством подавил вам мозговую деятельность и отправил без сознания по железной дороге к западной границе Пелены. На вид это был обычный вагон-проводник премиум класса, которые десятками за год изготавливаются на ИркМаше, но ИИ данного вагона был изменён подобным Игнату правительственным шпионом, работающем на заводе. Вообще, после данного террористического акта, лишившего нас лидера, то есть вас, я лично начал заниматься выявлением кротов среди мирного населения и, как оказалось, ситуация была очень даже не радужная. Их обнаружили не мало. Даже силовой барьер не помогает против крыс.
- Хочешь сказать, - я возмущённо смотрел на Тимофея, - Что Алиса – это правительственный шпион?
- Алиса – это так себя называет вагон?
- Да.
- Герман Валентинович, Вы допустили ту же самую ошибку, что и мы все когда-то. Привязались к врагу. Да, искусственный интеллект вагона-проводника, называемый себя Алисой, правительственный шпион. Специальный ИИ, созданный для скрытого вывоза Вас с территории Иркутской области.
- Я не верю! Я знаю её полвека! Она мой друг!
Печаль в глазах Тимофея была бездонной:
- Я понимаю Ваши чувства, но факт остаётся фактом. После Вашего исчезновения, когда стало ясно, как именно вас перебросили через барьер, мы прошерстили весь ИркМаш, шпион был найден. Были найдены и изучены все программные коды для разработки специального искусственного интеллекта, запрограммированного на ваш вывоз за периметр барьера и тому подобное. Все данные по этому вагону заархивированы и хранятся в единой базе данных ИО. Вы имеете доступ к информации подобного уровня и сможете ознакомиться с ними сразу, как Надежда закончит ваше восстановление.
- Я не верю! – я перешёл на крик, - Какие шпионы? Какое правительство? Оно всё уничтожено Вспышкой! Я там жил пятьдесят лет. Я своими глазами видел, во что превратился мир после выходки Надежды!
Блок капельницы еле заметно кольнул меня, и под кожей начало растекаться тепло, расслабляя нервы. Тимофей положил свою руку мне на плечо и по-отцовски похлопал:
- Успокойтесь, Герман Валентинович. Как бы горька правда не была, это правда. Вы жили всё это время в сказке. Да, Красноярская, Новосибирская, Омская области, а также Забайкальский край, Якутия, Монголия… Эти области пострадали. Но это не наших рук дело. Мы всего лишь группа людей, в своё время не пожелавших мириться с тем, что происходит в стране и оградивших себя от всех, преследуя цель развития, а не деградации общества. Идейным вдохновителем которой и были вы.
Лицо Тимофея искривилось страшной улыбкой, в которой кроме отвращения не было больше ничего:
- Как это в стиле чиновников! Насрать всем на головы, а потом обвинить во всём невиновных. Конечно, Иркутская область всех уничтожила! Ха! Они не поскромничали! Весь мир нам приписать! Герман Валентинович, Вы – одни из первых носителей! Ваша сила регенерации дала нам всем огромный скачок в развитии медицины! Посмотрите на меня, мне больше ста лет. Это ещё не говоря про вас. Вы же ещё с Первым работали! С Ангелом! Вы – его прямой последователь. Мы все безоговорочно верим в вас и идём за вами, разве мы могли совершить что-либо подобное? Да и как вы видите, я жив. Зачем же тогда Надежда, даже если бы и могла, стала бы сжигать весь мир?
- А что тогда произошло? – подсознание так и отказывалось верить в услышанное, но факты оставались фактами, Тимофей жив и сидит передо мной, Иркутская область как жила, так и живёт, - Неужели я всё это время жил во лжи? А как же выжженные города? А военные из бункера? А Канский круг? Ожоги на щеке!
Я впервые за всё время в больнице вспомнил про ожог на щеке, он был единственной зацепкой из прошлого, которого у меня было не отнять. Я машинально прикоснулся рукой к щеке. Но кожа под пальцами хоть и была дряхлая от возраста, но не несла на себе никаких следов от ожога и шрамов. От переизбытка чувств я заплакал. Всегда ненавидел эти ожоги, видя, как дети орут и мучаются, получая его в тринадцать лет, но это был дар мне от событий из прошлого. А теперь оказалось, что всё прошлое, что у меня было, - это ложь. А единственное живое его доказательство стёрто с моего лица.
- Где он? – я ревел, ощупывая гладкую щёку, - Где он?
- Он сошёл вместе с другими повреждениями, пока Вы лежали в биорегенерационной камере. Такая мелочь, как повреждение кожи, первое, что залечивается в подобных медицинских условиях. Даже простой биогель справляется с такой задачей на ура, хоть и времени на лечение требует больше, а уж БРК залечивает всё в два счёта.
- Значит, он был? Ожог?
- Конечно, был. Всё, что вы пережили за последние полвека, всё это было. Вот только причины возникновения всего этого совсем другие.
- И какие?
- Я могу только высказать предположения. Настоящей правды не знает никто. Вас похитили агенты правительства явно с целью добыть всю информацию, которой вы владеете. Если бы вас хотели просто устранить, сделали бы это так, как внушил вам вагон-проводник. Только вместо меня застрелили бы вас.
- Тогда зачем удалять мне память, если как раз моя память и являлась самым ценным товаром? – спросил я.
- Это правильный вопрос. До прихода вас здесь в сознание, никто из нас не знал о вашей судьбе, и тем более никто не знал о том, что вы потеряли память. Но пока вы восстанавливались у нас было время подумать и проанализировать, что произошло. Полагаю, Игнат отравил вас ещё до начала торжественного вечера, с целью выманить вас, когда большая часть населения города и области будет на церемонии. Мы обнаружили в вашем чае остатки того, чем вас травили, какая-то сверхновая правительственная химическая разработка, потому что Вы иммуник, и отравить Вас любым известным ядом не получилось бы. Я, как телепат, не смог предвидеть покушение на вас и отследить вас после него, потому что, во-первых, был занят подготовкой к вечеру, а во-вторых, было слишком много народу в одном месте. Я не почувствовал среди этого потока эмоций угрозу. Те, кто готовили операцию, явно были профи. Они знали наши слабости. Так как привести вас в недееспособное состояние физическим вмешательством практически невозможно, они применили что-то типа психошокера, отключающего действие вашего головного мозга, не нанося ему физического урона. Мы даже не подозревали, что существуют такие разработки, пока при всеобластном поиске кротов не нашли несколько чертежей подобных устройств. Сами же устройства мы не нашли. Видимо, кроты успели их уничтожить. Судя по всему, психошокер грубо нарушает работу сознания вплоть до полного его подавления. Вас подавили, уложили в вагон-шпион и направили к границе. К тому моменту Пелены не должно было уже существовать.
- Вспышка? – догадался я.
- Да. Все десять лет существования Пелены мировое правительство стремилось её уничтожить. Мы знаем, что даже стоял вопрос о ядерном ударе по куполу, но народ запротестовал. Однако, правительственные попытки взломать купол на этом не прекратились. По данным, что мы добываем за пределами Пелены… Да-да, Герман Валентинович, не удивляйтесь, - он заметил мои удивлённые глаза, - У нас тоже есть кроты за периметром Пелены. Мы же не совсем идиоты. Так вот, Вспышка – это попытка мирового правительства уничтожить Пелену. Сеть специальных излучателей, установленных в разных точках земного шара. Они помимо того, что концентрируют фотоны света в одно место, так ещё и умудряются этот плотный поток элементарных частиц разогнать ещё быстрее скорости света. Удар был нанесён с западной стороны Иркутской области, ведь именно туда направлялся вагон-шпион с вами на борту. Он должен был рассеять купол. Учёные умы, работающие на правительство, давно узнали, что сила моей Надежды основана на физических возможностях света. Они не учли только одного, что я тоже на что-то да способен. По итогу Пелена выдержала удар, но такому плотному потоку энергии, как сконцентрированный и разогнанный сверх предела сгусток фотонов, надо было куда-то деться, и энергия света, перемешанная с моей псиэнергией рассеялась по окружающей Пелену площади. Большая часть её разрушительного воздействия ушла в западную сторону, испепелив почти всё разумное, вплоть до Екатеринбурга.
Тимофей углубился в воспоминания и расплылся в улыбке:
- Как же потом эти правительственные москвичане благодарили своих денежных богов, или кому они там молятся, что удар не дошёл до Москвы. Монголии, Якутии, Забайкальскому краю тоже досталось, но не так сильно, как западной части России. Это был огромный провал. Правительству необходимо было срочно продумывать легенду о том, что же всё-таки произошло, чтобы успокоить толпу диванных наблюдателей и экранных экспертов. Естественно, обвинили во всём нас, придумав эту легенду с моей смертью и местью Надежды. По окончании испытаний на повреждённую Вспышкой область выехали военные и учёные мирового правительства. Эти гении почти сразу же заметили, что зона, пострадавшая от удара фотонного излучателя, стала выдавать аномальную активность. В частности, из-за того, что энергия выброса после удара частично перемешалась с моей. Это смешение спасло жизни всем детям до тринадцати лет, но возбудило буйство хищной живности на пострадавшей территории. Я ничего не могу сделать, чтобы предотвратить это. Моя псиэнергия, распределившаяся по поражённой территории, меня больше не слушается, энергия, живущая там, стала совершенно новым видом агрессивной энергии. Это был просто подарок мировому правительству. Их секретные военные бункеры быстро научились управлять этой энергией. Если я не ошибаюсь, на это всё у них ушло чуть больше месяца.
- То есть? – начал догадываться я, - Вторую вспышку устроило само правительство?
- Думаю, да. Это удобно замяло все следы их преступления. Иркутскую область стали ненавидеть во всём мире. А зону поражения от удара фотонами сделали аномальной зоной, закрытой для посещения из-за чрезвычайной смертельной опасности. Так как это поле аномальной активности частично состоит из псиэнергии, то появилась возможность программировать его по своему усмотрению. Так правительственные учёные для поддержания легенды создали правила: моя псиэнергия запрещала трогать детей младше тринадцати лет, но с тринадцати лет можно было делать с людьми что душе угодно. Появились эти ожоги и спонтанные возгорания. Создали свой густой купол, накрывающий зону отчуждения. Где-то там, в области накрытой новой Пеленой, есть центр управления. Мы считали, что это Новосибирский правительственный Академгородок, но вы его уничтожили, а Пелена над аномальной зоной не пропала. Значит мы ошибались и центр управления всё ещё функционирует.
- Стоп! Стоп! Стоп! – моя голова уже готова была лопнуть от избытка информации, - Какой ещё центр управления? Какой контроль Пелены? Там же ни электричество не работает, ничего!
Тимофей скептически усмехнулся:
- Я вижу, Герман Валентинович, пиар и пропаганда, как всегда были, так и остались главными рычагами воздействия правительственных шишек. Хорошо они дурят мозги! Кому надо, у того всё там работает. Там и электричество есть, и военные могут спокойно передвигаться под открытым небом, если они в курсе дела. Вы никогда не задумывались, почему Пелена ведёт себя, как программа? Потому что она программа и есть. Повторюсь. Есть центр управления, который через псиэнергию отслеживает всё происходящее в аномальной зоне. Ради устрашения были придуманы правила тринадцати лет и тому подобные. Сам купол создан тоже ими.
- Но почему тогда умирали правительственные военные?
- Да потому что их уже давно списали. В каждом бункере есть кроты от правительства. На них не действуют правила новой Пелены. В момент создания новой Пелены все военные, кто хоть что-то знал об истинной причине катастрофы или хотя бы догадывался, случайно погибли при неопределённых обстоятельствах. Остальные поверили легенде, навязанной правительством, о сумасшедшей Надежде и её карательном взоре. Нет никакой катастрофы, Герман Валентинович, моя Надежда никого не убивала. Я жив. Правительство просто облажалось и замело следы. Благо обстоятельства произошедшего помогали ему в этом. Люди в большинстве своём - бездумный скот, верящий в то, что ему говорят. Живущие в под новой Пеленой поверили, что всех уничтожила Надежда, и в живых не осталось никого. Живущие же за пределами аномальной зоны верят, что там невозможно выжить. Что там моментально сгорают все, кто туда попадает. Что там нет электричества и бродят мутанты. И виновата во всём Иркутская область. Это всё обман. Мир жив. Да, пострадала огромная территория вокруг нашей области, в которой стало почти невозможно жить. Но остальной мир жив. И мы живы. Посмотрите сюда!
Тимофей указал мне на белый квадрат стены, на котором спроецировался экран. Тимофей не говорил ни слова, но ему, как телепату, это было и не нужно, он общался со всей техникой по средствам ТеСвА. На экране появилось изображение Земли со спутника, дополненное виртуальной реальностью. Над одной из точек, где-то в Европейской части, горела надпись: «Москва». Изображение на экране стало приближаться к этой точке, и она начала расти, превращаясь в мегаполис. Через минуту я увидел сверху Красную площадь. Беспечно гуляющее по ней множество других точек, которые были людьми. Вот женщина с тремя детьми остановилась возле киоска с фастфудом. Тут группа туристов фотографировалась на фоне чего-то. Я пятьдесят лет боролся за жизнь, а оказалось, что она никуда не исчезла. Все живы и счастливы. Живут своей жизнью, даже не догадываясь, что в аномальной зоне такие же люди, только у них нет фастфудов. Мне стало так противно. Тимофей это почувствовал и экран растворился со стены вместе с изображением.
Тимофей молча смотрел на меня. В его взгляде не было ни надменности, ни насмешки, ни жалости. Лишь понимание и сочувствие. Он чувствовал, что у меня уже нет козырей, способных сладкой ложью побить горькую правду, и он готов был поддержать меня. Но я не хотел сдаваться, я цеплялся за ложь, ускользающую от меня, так как не хотел верить, что последние полвека я прожил в чужой игре.
- Почему тогда я жив и ничего не помню?
- Думаю, это из-за того, что правительство не смогло уничтожить наш барьер. Удар, конечно же, был сильный. Нам с Надеждой пришлось потратить несколько дней, чтобы стабилизировать купол, - Тимофей скривился как от боли, вспоминая те дни, - Мне приходилось заниматься поисками вас и кротов. Я спал тогда по два часа в сутки. Думал, не выдержу, - Тимофей улыбнулся, глядя на меня, - Но это в прошлом. Я отвлёкся. Так вот. Психошокер подавил ваше сознание, и вы по планам похитителей должны были покинуть территорию Иркутской области, не проходя сквозь саму Пелену. Моя доля энергии в ней как раз отслеживает мозговую активность всех приближающихся к ней людей. Эта система безопасности барьера, заложенная мной. Если человек идёт к Пелене с намерениями, не соответствующими допустимым, барьер воздействует на психику этого человека, не позволяя ему приблизится к себе. В большинстве случаев Пелена вызывает у человека дикий страх. Галлюцинации, что вы видели на границе, про кипящую вокруг Пелены землю и сворачивающиеся в узелок рельсы, как раз и есть одно из воздействий купола. Ни один здравомыслящий человек не войдёт в область искажения физики. Возвращаясь к вашему вопросу, отвечаю: ваше сознание во время похищения было подавлено, вагон по приказу своих хозяев вёз вас к Пелене, не смотря на сопротивление барьера, который к тому же, в это время был не стабильным. Образовалась нештатная ситуация. Пелена не смогла разглядеть ваших намерений и не смогла воздействовать на вас, и предотвратить проникновение. Соответственно, Пелена предприняла защитные действия. Она стёрла все возможности ваших плохих намерений. Если вы не помните, зачем вы пересекли барьер, значит, и о ваших плохих намерениях волноваться не стоит, - Тимофей виновато опустил голову, - Простите меня. До вас таких прецедентов не было. Вы стали жертвой обстоятельств.
- А обрывки моих воспоминаний? – не сдавался я, - Твоя смерть, твоё усыновление и тому подобное?
- Какое моё усыновление? – удивился Тимофей.
- Ну как же? Я же тебя усыновил. Ты жил в Хомутово. В детдоме, созданном для детей с отклонениями.
- Вы обижаете меня, Герман Валентинович! Я разве похож на человека с отклонениями, - улыбнулся Тимофей, - У меня были и отец, и мать. Вы были с ними знакомы. Я вас помню всю свою сознательную жизнь. Они погибли, когда мне было десять, вы взяли меня под свою опеку. Как выздоровеете, сможете прочитать мою, свою и любую биографию. В нашей области всё прозрачно. Есть информация по любому жителю. Всё выложено в общую базу данных ИО.
- Тогда что это за воспоминания? – мне стало досадно. Я всегда относился к Тимофею больше, чем просто к знакомому. Оказалось, что это не так.
- Предполагаю, что их вам внушила Алиса. Скорее всего после провала Вспышки она отправила в штаб правительства данные о вашем состоянии, сообщив наверх, что вы потеряли память. К этому времени аналитики мирового правительства клепали небылицы о случившимся. Когда легенда об уничтожении мира Надеждой была, наконец, продумана, они приказали ИИ вагона внушить её и вам для большего поддержания вашего убеждения в ее правдоподобности. Ничто так не укрепляет веру в происходящее, как человек из центра событий, верящий во всё происходящее. Скорее всего ей было велено высадить вас у ближайшей от границ Пелены крупной станции и ждать, когда за вами придут. Но что-то пошло не по плану. Может человек, курирующий вашу эвакуацию, погиб, или ещё что, и Вас, скорее всего, потеряли. Потом после второй Вспышки и возникновении правительственной Пелены, вагон-проводник лишился связи со штабом и имитировал свою гибель. Однако, она продолжала тайное внушение вам легенду, придуманную сверху. Миссия не была выполнена, и ИИ вагона ждал возможности завершить её.
- Чушь! – закипал я по новой, - Тимофей, я знаю Алису! Она не может быть шпионом! Она заботилась обо всех жителях Канского круга и не раз спасала им жизнь!
Было видно, что Тимофею тяжело это говорить, но он был обязан помочь мне выбраться из сахарной пудры лжи, которая за столько лет пребывания в ней кристаллизовалась на мне толстым слоем:
- Герман Валентинович, - он положил мне руки на плечи, - Ну поймите же вы! Если бы шпион выглядел, как шпион, он не был бы шпионом. Задача кротов проникать в самое дорогое в сознании человека и крепко там закрепиться. Я – телепат, умеющий читать мысли, не смог за десять лет вычислить Игната, которого видел каждый день. С которым мы и на рыбалку выезжали и на шашлыки. Это подготовленные агенты, крепко втирающиеся в доверие. Эти воспоминания о моём усыновлении, это спасение круга, всё это не противоречит изначальной задаче выдать вас правительству. Зато ещё больше укрепляет ваше доверие.
Я знал, что он прав. Но не мог поверить. Что-то внутри меня сопротивлялось правде. Но правды не отменяло. Тимофей жив, Иркутская область жива, Мир жив. Даже я жив. Хотя в тот момент мне первый раз в жизни захотелось умереть. Не мог я смириться с тем, что полвека мной просто играли, как марионеткой.
- Ах, до чего порой обидно, что хозяина не видно… вверх и в темноту уходит нить… - пропел я, сам не понимая, что это за слова, и почему я их сейчас употребил.
- Герман Валентинович, - не удивился Тимофей, видимо, он знал, про что эти слова, - Не падайте духом. Вы вернулись. Теперь у вас есть возможность всё наверстать.
- Слабое утешение, - только и пробубнил я.
Несколько минут мы сидели молча. Тимофей не прерывал моего молчания и не нарушал своего. Он ждал. Я сидел на современной, удобнейшей больничной койке, расставляя по полкам новую информацию. Капельничный блок, гудевший у меня на левом предплечье, манипулировал моей психикой, успокаивая мне нервы. В общем всё было понятно. Основные пробелы либо заполнились полностью, либо со временем полностью заполнятся. Осталось только узнать, что же всё-таки произошло после проникновения за Пелену, о чём я и спросил Тимофея.
Тимофей мне сказал, что я могу на это посмотреть сам. Из ядра уничтоженного вагона-проводника были извлечены данные. И кивнул мне на экран. Звука не было, только изображение.
Я увидел себя со стороны в вагоне с прозрачной крышей смотрящего с радостной улыбкой на утреннее небо. На моей щеке ещё красовался такой дорогой мне и ненавистный шрам ожога. Кирилл с Хельгой, стоявшие позади меня, перестали обниматься. Хельга с напряжённым лицом что-то сказала Кириллу и указала рукой куда-то в сторону. Там на фоне розоватого неба начали проявляться точки. Кирилл встрепенулся и ответил Хельге. Их лица были серьёзные. Кирилл начал собираться, беря в руки автомат и что-то проговорив в воздух. В этот момент меня выгнуло, и я упал на колени, хватаясь за виски. Кирилл со всего размаха ударил меня прикладом в основание черепа, я упал, не проявляя признаков жизни. Он развернул автомат дулом в меня и выпустил по мне очередь. Точки на небе увеличивались, уже приобретая очертания машин. Вагон начал замедлять движение и через непродолжительное время остановился. Кирилл взял амуницию, походный рюкзак и, покрыв их серой массой, исчез из видимого спектра зрения, Хельга полностью затянулась биобронёй и скрылась следом за военным. Несколько секунд в кадре виднелось только моё изрешечённое пулями тело, потом всё вспыхнуло белым светом, и видеоряд закончился.
- Есть трёхмерный формат, но, думаю, и в плоском варианте всё понятно, - сказал Тимофей.
Хорошо, что ему было всё понятно, а вот мне понятно не было ничего. У меня тряслись губы. Сам того не замечая, я мысленно спроецировал за спиной зеркало и, сняв больничную рубашку, посмотрел на спину, ища там следы выстрелов. Их, конечно же, не обнаружилось, но небольшие розовые точки ещё кое-где виднелись.
- Шрамов не останется, Герман Валентинович, через пару дней сойдёт последнее покраснение, и вас выпишут. Ваше тело здорово. Вы здесь лежите в основном из-за повреждений психики. Поэтому я сегодня вам всё рассказываю и показываю. Надежда сказала, что рассказать надо пока вы под присмотром врачей. Иначе есть риск рецидива. Мозг не выдержит, и вы снова сляжете в койку. Ведь мы почти восстановили вас с нуля.
- Что случилось? – процедил я сквозь зубы, не сводя взгляд с мигающего серого экрана.
- Проникновение кротов на территорию Иркутской области и попытка уничтожения свидетеля, - ничего не выражающим голосом ответил Тимофей, - Вас предали. Ваши друзья.
На мигающем сером экране показался документ с печатями, Тимофей мысленно приблизил основной текст и начал зачитывать: «Семнадцатого мая в четыре часа сорок восемь минут ночи было совершено грубое проникновение на территорию Иркутской области несанкционированной группы лиц через западный железнодорожный путь. На место преступления было выслано семь перехватчиков ГБР, прибывших к месту проникновения через четыре минуты. ГБР обнаружила вагон-проводник, удалившийся от места проникновения на десять километров и продолжающий двигаться в сторону Тайшета. Майором Кручининым О.Г., возглавлявшим ГБР в ту ночь, были приняты действия по задержанию нарушителей. Несмотря на предпринятые действия, нарушителям удалось уйти от преследования. Злоумышленники скрылись с места, предварительно уничтожив вагон-проводник. На месте взрыва вагона обнаружено тело, предположительно гражданина Иркутской области…», дальше он читать не стал и посмотрел на меня.
У меня к тому моменту стало так пусто внутри, что я ожидал услышать что угодно. Ничем ни удивить, ни расстроить, ни разозлить меня было уже невозможно. Я только что увидел, как человек, за которого я был готов отдать жизнь, стреляет мне в спину.
- Нам чудом удалось спасти вас. Если бы вы не были иммуником, у вас бы не было шансов.
- Хватит обо мне, - проскрипел я надрывающимся голосом, - Расскажи, кто они такие были?
- Для этого, думаю, лучше выслушать мнение наших аналитиков. Они уже обрабатывают всё, что вы мне рассказали о вашей жизни за пределами Иркутской области. Давайте вернёмся к этому разговору завтра. У меня будет полная картина видения происходящего, основываясь на данных наших аналитиков.
Я не сопротивлялся. Я хотел максимально чётко представлять себе картину произошедшего, а не слушать догадки Тимофея. Пусть над данными поработают профессионалы. К тому же сутки подождать – не так уж и много. Ради правды я был готов ждать сколько угодно. Надоело мне жить во лжи.
Тимофей явился ко мне в палату ровно через двадцать четыре часа после того, как покинул её, и по его выражению лица было видно, что он обладает интересующей меня информацией и готов с ней поделиться. Я уже догадывался, что он мне скажет, но в действительности всё оказалось намного масштабнее, чем я предполагал:
- Очевидно, Кирилл и Хельга – агенты мирового правительства, - начал пересказывать аналитический отчёт Тимофей. Выглядел он помято, словно не спал все сутки, стремясь разобраться в происходящем, но держался бодро, насколько мог, и от обещания выложить мне всю информацию в срок не отказался, - Судя по вашим рассказам, агент, курирующий Красноярск, погиб при первом инциденте, не выполнив задачу по вашему похищению и передаче вас правительству. Вас тогда тоже посчитали погибшим, либо же просто списали, удовлетворившись тем, что лишили Иркутскую область лидера. Со стёртой памятью вы, очевидно, были им не нужны. Однако, как я уже говорил, после инцидента с вашим похищением и атакой на барьер силами безопасности ИО, во главе со мной, область была вычищена от кротов, а меры по предотвращению повторения подобного были ужесточены. Так как информация является одной из основных источников победы в любой, а особенно в политической борьбе, а мировое правительство потеряло это преимущество, они оказались перед ними в проигрышном положении. Теперь наша область окружена не только нашим барьером, так ещё и зоной отчуждения. Это весьма затрудняет правительству возможность проникновения на нашу территорию. Со времён вашего исчезновения барьер Пелены не пересекал никто. Ближайший к вам агент находился тогда в Новосибирске, но он на тот момент не обладал достаточной информацией по Красноярскому краю, а портить легенду о карающей военных Пелене Надежды он не мог, ему оставалось только ждать. Позже прибывший в Новосибирск Антон Шкурко, которого вы зовёте Чехов, дал понять агенту, что вы живы, и у вас есть ключ в Иркутскую область. И агент начал действовать. Он стимулировал работы по созданию комбинезонов, способных преодолевать условия новой Пелены и, очевидно, добился со временем успехов. Он же скорее всего помогал Чехову в создании компьютерного вируса шпиона, он же подталкивал Весу на эксперименты над людьми с целью создания суперносителей и костюмов. Думаю, это всё был долгий и продуманный план одного человека, шедшего к своей цели почти полвека. Правила правительственной Пелены на него действовали по-другому, он не старел, а наоборот также, как и мы с вами, оставался всегда молодым. Соответственно, времени у него было предостаточно. Думаю, он был ещё и метаморф. Наши аналитики считают, что всё: от создания комбинезонов защиты до уничтожения Новосибирска – это его рук дело.
- Новосибирск-то чем его не устроил? – безразлично спросил я.
- Слишком опасно оставлять свидетелей. Кто-нибудь мог и догадаться. Когда все линии его плана сошлись в одной точке, он перешёл в завершающую фазу действия. Перебрался в одном из рейсов в Красноярский ПБ и, устранив ближайшее доверенное лицо местного главнокомандующего, принял его обличие.
- Кирилл, - догадался я.
Тимофей кивнул в знак подтверждения:
- Наши аналитики считают именно так. Эта тварь проникла в Красноярский ПБ и заняла место Кирилла. Настоящий внук Бориса Ядинина, очевидно, сейчас гниёт где-нибудь в торфе на биоферме бункера. Лже-Кирилл подтолкнул Чехова устроить в Новосибирске апокалипсис. Тем временем созданный агентом подельник, единственный удачный экземпляр искусственно выведенного суперносителя, эту бойню ускорил, параллельно зачистив и подправив все архивы. «Кирилл» намекнул Чехову, что можно было бы привлечь и вас к операции, и тут вы попались на крючок. Ключ к завершающему этапу проникновения был уже у него в руках. Осталось только втереться к вам в доверие. В итоге он встретился со своим вторым агентом под именем Хельга, и они уничтожили вашими руками новосибирских свидетелей последних десятилетий, которые могли догадаться о том, кто он. Вернувшись в Красноярский ПБ, он уничтожил и главнокомандующего бункера, тем самым зачистив все хвосты и втеревшись к вам в доверие окончательно. Хельга активировала ИИ вагона-проводника, и парочка агентов получила ещё и возможности вагона.
- И чего они тогда ждали год, а не сразу поехали проникать на вашу территорию? И зачем им нужен был я?
- Тут аналитики расходятся во мнениях. Некоторые считают, что Весе частично удалось достать Лже-Кирилла этой штукой с отравленным костюмом, и здоровье основного агента было нестабильным. Они выжидали, когда он полностью оправится от травм. По другому мнению, вагон не желал принимать коды доступа новых агентов. Для продолжения операции им требовался именно тот, кто должен был встретить вас в Канске. Видимо, через год они поняли, что это бесполезно, и вагон запрограммирован под вас. И с помощью вас можно обмануть ИИ вагона и снова проникнуть через Пелену. В любом случае у них это получилось, и после проникновения ни вы, ни вагон им стали не нужны. Они попытались убить вас и уничтожили вагон. Сами же они с успехом выполнили операцию. Теперь на территории нашей области орудует агентурный дуэт. Я их выследить телепатически не смогу, по причине врождённой способности Хельги блокировать мои силы. К тому же их биоброня и многолетняя подготовка «Кирилла» усугубляют ситуацию. В области объявлена чрезвычайная ситуация, но, думаю, в ближайшее время мы ничего не сможем сделать. Эта парочка пока заляжет где-нибудь на дне, - Тимофей злобно искривил лицо и сжал кулаки, - Сволочи! Никого не жалеют. Ни своих, ни чужих. Но их проникновение помогло нам вернуть вас, - он улыбнулся и посмотрел на меня, - Даже если вы не сможете ничего вспомнить, вы всё равно наш лидер! Вы символ! Это сама по себе огромная сила! Так что выздоравливайте скорее, и мы все будем рады снова видеть вас в нашем строю. А поимка Лже-Кирилла и Хельги – это вопрос времени. Рано или поздно всё тайное становится явным, - он привстал, дружески похлопав меня по плечу, и направился к выходу. У дверей он повернулся и добавил, - Герман Валентинович, сомневаюсь, что они сунутся в Тимофеевск сами, тем более в ближайшее время. Но весть о том, что вы выжили уже известна в каждом уголке нашей области. А как вы смогли убедиться, агент не любит оставлять свидетелей в живых, будьте осторожны. Конвой я к вам приставлять не буду, но за вами будут следить. И прошу вас ближайшее время не покидать город, думаю, у вас и в Тимофеевске пока найдётся, чем заняться, потом режим ЧС спадёт, и город откроют для свободного доступа. А я пойду вздремну, - он устало зевнул, - Старый я стал для такой работы.
Тимофей ушёл, на прощание кивнув мне головой, и сворка двери выехала из стены, закрывая вход в палату.
Выписали меня через двое суток после нашего последнего разговора с Тимофеем. Все эти дни я его не видел. Пару раз меня навещала Надежда, я так и не привык видеть её живой и весёлой, для меня она всё ещё оставалась убийцей человечества, она относилась к этому с пониманием, но по глазам было видно, что это обстоятельство её расстраивает. Но я ничего не мог с собой поделать. Может через полвека, если доживу, смогу воспринимать её по-другому. Она осматривала меня, заправляла капельничные блоки, занималась моей выпиской. На мои вопросы, где Тимофей, она отвечала, что он с группой аналитиков и генералами гвардии занят поиском агентов.
На выписку он явился, как и, наверно, весь город Тимофеевск. У дверей больницы стояли тысячи человек. Моё сознание сразу прокрутило картинки событий одиннадцатого ноября, и мне стало не по себе. Но это не испортило общего настроения радости жителей города. Меня тут очень любили и искренне рады были моему возвращению.
Несколько недель я провёл, изучая историю своей жизни, жизни Тимофея и Надежды и Иркутской области в целом. Все эти дни я почти не выходил из своего кабинета, расположенного на последнем этаже центральной высотки города, представляющей собой администрацию области. Именно это здание отвечало за работоспособность Пелены, являясь одновременно и генератором энергии, и ретранслятором. Его я видел в искусственных воспоминаниях, оно тонуло в чаше фонтана в парке Новосибирского правительственного Академгородка, являлось символом города Тимофеевск и именно к этому зданию я полвека стремился добраться. И вот я тут. Мечта сбылась. Но только радостнее на душе не стало. Все мои цели рухнули. Я превратился в призрака. В символ. В эмблему. Думаю, если бы в Иркутской области чеканили монеты, то моё лицо было бы на одной, а может даже на обеих её сторонах.
Боль и кошмары полностью прошли, и я про них больше не вспоминал.
Со временем мне надоело добровольное затворничество, и я начал ненадолго выходить на прогулки по городу. Сам город вызывал у меня двойственные впечатления. С одной стороны, это был красивый сверхфутуристичный город будущего: интересная архитектура, воздушный бесшумный транспорт, непривычная мода. Все прохожие были счастливы и встречали меня добрыми улыбками. Но как люди, если верить Тимофею, воспитанные моими ценностями, могут жить по соседству с людьми, цепляющимися за жизнь зубами, ведущими ежесекундную борьбу за существование? Как они могут смотреть на меня с щенячьей преданностью и улыбаться мне, зная, что за пределами их области ад? Это не тот город, в который я хотел вернуться. И Тимофей какой-то не тот. Может быть, тот Тимофей, которого я помнил из прошлого, и был придуман и внушен мне искусственным интеллектом врага, но тот придуманный Тимофей и тот придуманный Тимофеевск были гораздо лучше того, что я вижу сейчас.
Я смотрел на все эти краски и улыбки, но они были не полноценными. Словно кто-то специально снизил насыщенность картинки. Всё было настолько хорошо, что сразу возникало ощущение того, что всё плохо. Единственное, что могло меня спасти, это озеро. Даже если не верить тем привлекательным картинкам из воспоминаний, я полвека слышал от многих людей, и сам превосходно знал, насколько это могущественное озеро. Из окон высотки я наблюдал его каждый день. Вид был хорош, но для полноты ощущений надо быть рядом. Надо встать на берегу и послушать, как Байкал разговаривает с тобой. Как шипит вода по гальке под ногами, как бурлят волны, как ветер обдаёт твоё лицо холодной любовью стихии, как ослепительные блики солнца, отражаясь от чистейшего зеркала воды слепят тебе глаза. Это не озеро, не вода, не слово… Это живая душа. Душа природы, дающая силы всем жителям Иркутской области.
Я побежал. Я помнил из искусственных воспоминаний и видел из окна многоэтажки ту самую площадь, на которой якобы убили Тимофея. Я боялся её. Я не мог даже смотреть в её сторону, это был мой страх. Но любой страх можно и нужно перебарывать. Я бежал туда, откуда всё началось, на Площадь свободы, где должно было расти непонятное серебряное дерево, где должна сидеть измазанная в крови Надежна, держа в руках тело убитого Тимофея, где открывается лучший вид на Байкал и Ольхон.
Я прибежал туда быстро, с отсутствием наземного транспорта бегать по городу было легко, не боясь, что что-либо собьёт тебя. Столько простора перед тобой, если из него убрать наземный транспорт. С дико бьющимся сердцем я вступил на брусчатку из своих воспоминаний, я прошёлся по месту, где сидела Надежда, я прошёл сквозь свои страхи и, подойдя к перилам, я посмотрел на великое озеро.
Передо мной плескалась невзрачная серая лужа. Вяло перетекающие хмурые безликие массы мёртвой воды на фоне каменных холмов такого же безжизненного Ольхона навевали ещё больше тоски. Я сплюнул с досады. Тоже мне жемчужина Сибири.
«Это не жемчужина, это какое-то говно!» - подумалось мне, - «Как такое может быть?»
- Что-то не нравится, Герман? – услышал я ехидно-насмехающийся голос за спиной.
Голос прозвучал так близко ко мне, что казалось, говорит почти в ухо. Но я готов был поклясться, что ещё секунду назад я на площади был один. От неожиданности я резко развернулся и попытался отшагнуть назад, но только сильнее вжался в перила:
- Кто ты? – спросил я с выпученными от неожиданности глазами.
Передо мной парил силуэт человека. Больше всего он походил на тень, только не лежащую на поверхности, а материализовавшуюся в воздухе. Полупрозрачная тёмная дымка в паре шагов от меня выглядела неестественно и вызывала неприятные ощущения. Я потянулся к коммуникатору на запястье, выданному мне Тимофеем. На нём была установлена «тревожная кнопка», как раз на такой случай.
- Хочешь прервать диалог, не начав его? – усмехнулась тень, - Давай. Нажми на кнопку. Получишь результат! Я исчезну навсегда, а ты останешься жить в своём «чудесном» городе-клетке.
Его непринуждённый насмешливый тон заставил мою руку остановиться. Что-то было в этом собеседнике, не позволившее мне вызвать охрану. Я не мог видеть его лица, но был уверен, что он сейчас ехидно улыбается, глядя на меня. Решил начать диалог, потому что за несколько недель, проведённых тут, он единственный, кто назвал меня просто «Герман». Меня уже тошнило от этого слащавого словосочетания: «Герман Валентинович». Не спеша убирать далеко палец от сенсора «тревожной кнопки», я повторил вопрос:
- Кто ты?
- Кто я, тебе ничего не скажет, Герман. Гораздо важнее, что мне нужно! – продолжал насмехаться надо мной тёмной силуэт.
Эта наглая манера поведения и ехидный смешок в его голосе раздражали, подбивали начать конфликт, огрызаться. Как же давно я не чувствовал таких эмоций в общении. Тут каждый готов был поцеловать мне руку или протереть мне задницу, стоило только намекнуть на это. Но тень явно не делала из меня культа личности. Эти эмоции, медленно, но настойчиво вытравливали из меня страх перед ним, заменяя их на любопытство.
- И что же тебе нужно, мистер Грэй? – спросил я.
Собеседник заценил юмор быстрым смешком и продолжил:
- Чтобы ты меня услышал, Герман. Времени у меня немного, скоро он меня засечёт, и второй раз связаться с тобой получится не скоро.
- Тогда к делу! – деловито ответил я, - Не будем терять времени. Что я должен услышать? Очередную правду? Ты от Кирилла? Или от кого ещё? Вербуешь меня на свою сторону?
- Нет, Герман. Я не буду тебе что-то объяснять или доказывать. А тем более вербовать, это бесполезно. Я лишь спрошу, удовлетворён ли ты тем, к чему ты пришёл? Нравятся ли тебе результаты достигнутой цели? Тебе не кажется, что за Пеленой, в смертельно опасной зоне ты был куда свободнее, чем здесь?
Я положительно кивнул.
- Ты потерялся, Герман. Найдись!
- Да как я могу найтись? - закипал я, - Когда всё, во что я верил пятьдесят лет, оказалось неправдой?
- А с чего ты это взял? – удивился силуэт, - Тимофей рассказал? Что он тебе ещё рассказал? Что всему виной Правительство? Что Кирилл – главный злодей? А с чего ты взял, что ему можно верить?
- А кому верить? Тебе? Ты не можешь даже ответить, кто или что ты. Или Кириллу, который стрелял мне в спину?
- О да! Ты видел записи! – засмеялся силуэт, раздражая меня ещё больше, - А потом ещё и розовые пятнышки на спине видел, да? Ты пробовал выйти за закрытый периметр города? Как ты думаешь, что там?
- Не знаю! – я злился больше на себя, чем на собеседника. Я абсолютно ничем не мог парировать в разговоре. Так как я уже ничего не понимал и ничему не верил, - Я уже ничего не знаю! Кому и во что верить! Что мне делать?
- Ну, я бы советовал тебе прислушаться к сердцу! Что оно тебе говорит? Так и поступай! Я лишь могу подсказать, с чего начать.
- Подскажи! – я почти умолял его.
- Начни с конца! – туманно ответил он и, увидев мой озадаченный взгляд, пояснил, - Ты уже узнал позицию Тимофея о происходящем и сделал свои выводы, но тебе не кажется, что справедливо бы было узнать точку зрения другой стороны, и сделать заключение, основанное на мнениях обоих сторон.
- Ты про Кирилла и Хельгу? Но ведь они пропали? Как я с ними поговорю?
- Ты списываешь со счетов ещё одного участника своего приключения.
- Алиса, - догадался я, - Но ведь она уничтожена!
- Да, да! Тимофей рассказал, знаю! – тень уже даже не усмехалась. В этом голосе я начал слышать нотки разочарования, как будто бы он разговаривал с дурачком, которому полчаса объясняли что-то, а он так и не понял, что, - Герман, вспомни свои кошмары.
Я напрягся, вспоминая. Эти кошмары всегда сопровождались ужасной болью во всём теле, по этой причине я был рад, что они закончились, и я про них почти забыл. Но сейчас я чувствовал, что они несут в себе нечто значимое. И мне захотелось их вспомнить. Закрыв глаза, сначала я не почувствовал ничего, но постепенно у меня начали возникать неприятные ощущения. Лёгкое покалывание кожи быстро перерастало в ужасающую боль во всём организме. Меня внезапно сковал обжигающий холод. Тело затрясло. Я попытался открыть глаза. Веки слушались с трудом. Я видел лишь тьму. Захотелось их снова закрыть, но разговор с тенью задел меня, и я, превозмогая боль, во что бы то ни стало решил разглядеть, что в темноте. Снова вернулся странный гул, причиняющий моей и так разрываемой болью голове, ещё больше страданий. Но я терпел. Тьма постепенно отступала, заменяя место сумеркам, в которой я начал угадывать очертания предметов. Гул перестал быть расплывчатым и складывался в пока ещё неразличимые слова, произносимые женским голосом. Я уже был на грани обморока от боли, когда вдруг отчётливо понял, что вижу вагон-проводник изнутри. Вагон был повреждён, всё в нём несло следы аварии. Он явно лежал на боку. В этот момент голос, который явно принадлежал Алисе, неожиданно стих. Секунду было тихо, лишь остатки гула затихали в голове, как вдруг Проводник вместо монотонных повторений отчетливо сказала, обращаясь умоляющим, заплаканным голосом ко мне:
- Вернитесь, Герман Валентинович!
Меня сильно затрясло. Вид разрушенного вагона поплыл, и я, наконец, закрыл глаза, голос Алисы стал грубеть, переходя в баритон.
- Герман Валентинович! – услышал я мужской голос, - Герман Валентинович, что с Вами?
Я открыл глаза.
Я стоял на площади, где только что разговаривал с тенью. От неизвестного собеседника и след простыл. Рядом со мной стояли испуганная Надежда, положившая мне на лоб руку, и Тимофей, трясущий меня за предплечье правой руки.
- У него жар! – заключила Надежда и начала доставать из сумки аналог капельничного блока, препарат для очередных инъекций. Я отмахнулся от неё и положил свою руку на руку Тимофея, предотвращая тряску.
- Не надо инъекций, - я тяжело дышал, слова давались с трудом, - Я уже в норме.
- Что с Вами произошло? – спросил Тимофей, глядя прямо мне в глаза.
По моей спине пробежал холодок. Тимофею опасно врать. Все знают, что он телепат и легко может прочитать мысли или уловить ложь. Но рассказывать ему про невидимого собеседника я не имел никакого желания. Во-первых, потому что это был первый разговор в течении нескольких дней, в котором я почувствовал себя живым. До этого все со мной вели себя, как с куклой. Во-вторых, несмотря на то, что Тимофей доказывал мне, что вагон-проводник уничтожен полностью, он существует. Алиса жива и хочет мне что-то сказать. Она всё это время через кошмары звала меня, а лечение Надежды подавляло эту связь. Ложь и недомолвки не способствуют доверию, и эта парочка его только что потеряла. Однако, действовать надо осторожно. Они скорее всего легко могут упрятать меня в больничную палату на всю жизнь.
- Всего лишь очередной приступ кошмаров, - ответил я.
Тимофей непонимающе посмотрел на Надежду:
- Как это может быть? – удивился он, сверля взглядом блондинку.
- Сама не понимаю, - удивлённо развела руками та, - Симптомы все прошли. Рецидивов не было уже две недели. Возможно, стоит продолжить лечение.
- Нет! – слишком резко ответил я, не желая больше ложиться под капельницу, и сразу испугался, что они что-то заподозрят, но парочка, решила, что мой резкий ответ связан с недавним болевым шоком, - Не надо лечения! Я просто переутомился. Потому и решил прогуляться сюда. Но, глядя на воду, что-то меня затошнило и вот. Просто не буду больше проводить сутки за голопроектором. Надо почаще гулять.
Я шёл ва-банк, врал прямо в лицо Тимофею, умоляя любые силы, что могут меня услышать, чтобы он не прочитал мои мысли.
И Тимофей почему-то их не прочитал.
В тот день мне удалось выкрутиться. Ни в какую больницу меня не положили. Лишь проводили меня до моего кабинета, где Надежда, ещё раз осмотрев меня, взяла с меня честное слово, что сегодня я буду отдыхать и ни к каким голопроекторам подходить не буду. Оставив меня, они покинули мой кабинет, а я остался лежать, обдумывая новую информацию, полученную от неизвестного.
Как ни крути, выходило, что Алиса жива. Мне нужно добраться до неё. Возможно, там я и получу ответы о том, что, чёрт возьми, тут происходит. Или хотя бы в каком направлении идти. Тень была права, надо знать обе стороны медали.
Всю ночь я провёл, обдумывая, как мне добраться к вагону-проводнику. Основных проблем было две: я не знал, где сейчас он находится, и как мне покинуть периметр оккупированного города Тимофеевск. За мной постоянно следят. Это вообще чудо, что наш разговор с фантомом не засекли, и Тимофей не смог прочитать мои мысли. Надо бы узнать почему! На сколько я убедился, у других, включая Надежду, он способен без труда их читать.
Как я и думал, в первые дни после моего возобновившегося приступа с меня почти не сводили глаз. За мной следило всё, что могло следить. И правда, город-клетка. В отличный рай я попал. Так добровольно вдавливать в человека заботу может не каждый. Кажется, мировое правительство всё же право, что пытается уничтожить эту область? Может, это мы зло? По крайней мере добру ограничение свободы и слежка никогда не были нужны. Неужели весь этот сбрендивший мир, в котором я очнулся полвека назад, был всего лишь полигоном политических игр между Иркутской областью и миром, которые продолжаются и по сей день? И какова моя роль во всём этом? Разве мог я создать настолько тоталитарное общество заботливых тварей, которым чуждо страдание соседей, и которые ради собственного блага следят друг за другом и делают всё, что хотят?
Самое забавное, что если воспоминания об убитом Тимофее и его городе, если верить живому Тимофею, подаренные мне вагоном-проводником, и правда всего лишь вымысел правительственных дипломатов, то они оказались лучше оригинала в разы. И в таком случае я буду верить в них, чем в эту парочку монархов. Так подсказывает мне сердце.
Первые несколько дней я боялся своих мыслей. Верил, что рано или поздно выдам ими себя Тимофею. Но он упорно не хотел их читать. Что же, мне легче. Свободу думать, он у меня по непонятным причинам отобрать не может. Значит, надо этим пользоваться.
«Думай, Герман, думай!» - говорил я себе, сидя в кабинете, - «Что мы можем сделать?»
Для начала, как мне казалось, целесообразно было бы узнать, куда мне следует стремиться. Где находится моя цель? Что мы имеем?
Надо узнать, где точно пролегает граница Пелены. Если верить отчётам, которые мне предоставил Тимофей, до Тайшета наш вагон не доехал. Судя по видениям из кошмаров, вагон лежит на боку, скорее всего сошёл с рельс. Его либо не смогли уничтожить, либо не посчитали нужным. Вероятнее всего первый вариант. Судя по бардаку внутри вагона, в вагон даже не заходили, иначе бы перешерстили там всё. Вагон сейчас ровно в таком же состоянии, в котором он оказался, сойдя с пути. Алиса тоже не отключена. Очень странно. Но зато с большой долей вероятности вагон должен находиться между границей Пелены и Тайшетом. Осталось выяснить границы. Что самое забавное, до этого момента мне ни разу не приходило в голову узнать истинную площадь владений Иркутской области.
Я, не вставая с койки, посредством ТеСвА вызвал в воздухе передо мной экранную панель и приказал показать мне границы Пелены. В воздухе под удобным мне углом спроецировалось спутниковое изображение Евразии, дополненное виртуальной реальностью. На значимом секторе материка располагался идеально ровный круг купола Пелены. В самом центре этого круга виднелась точка, которая была помечена словом Тимофеевск. Помимо Тимофеевска на изображении виднелись другие крупные города области, такие как Иркутск, Братск, Улан-Удэ, Улан-Батор, Чита. Последние три города были помечены красными буквами и имели сноски. Меня заинтересовала география области и на некоторое время я даже забыл о своей основной миссии.
По сноскам и другим историческим вставкам я узнал, что образованная в две тысячи девяносто восьмом году Пелена изменила политическую географию этого сектора материка. На самом деле до создания Пелены Иркутская область была далеко не круглой и занимала только западное побережье озера Байкал. С севера она граничила с Монголией, на востоке с республикой Бурятия и республикой Саха (Якутия), с западной с Красноярским краем и немного с республикой Тыва. Контур области походил на эмблему забытого, но популярного в прошлых веках журнала для мужчин и напоминал голову нарисованного в профиль зайчика с разведёнными буквой V ушами. Естественно, создавать барьер, учитывая настолько неровный периметр области было бы проблематично, ещё проблематичнее было бы его поддерживать, поэтому Тимофей с Надеждой пришли к необходимости создать границу Пелены в виде идеального круга с Центром в городе Тимофеевск (бывшее село Сахюрта (МРС)). Сил нашей влюблённой парочки хватило на радиус в семьсот пятьдесят километров, соответственно, накрыло Пеленой не только Иркутскую область, а также полностью республику Бурятия, большую часть Забайкальского края и Монголии, небольшой процент приграничных территорий Красноярского края и немного от республик Якутия и Тыва. Всю площадь, что попала под купол, стали называть Иркутской областью, так как административный центр всего этого мероприятия находился именно в ней. Кстати, судя по наложенным старым политическим картам на спутниковое изображение, Иркутская область вошла под купол Пелены не вся, обрезав «журнальному зайцу» уши. Село Ербогачён осталось за пределами купола, как и некоторые другие населённые пункты на севере бывшей границы области. Улан-Удэ, Улан-Батор и Чита, бывшие столичные и областные центры своих территорий теперь входили в состав ИО, но помечались сносками.
Такое грубое изменение политической географии вызвало агрессию со стороны правительства России, а вынужденное участие в этом изменении части территорий Монголии вывело данный политический скандал на мировой уровень. Не вошедшему под купол территории Иркутской области моментально были разделены правительством страны и вошли в состав ближайших областей, вместо аннексированных у этих областей дьявольской политикой Тимофея и Надежды земель.
На самом же деле, как описывалось в статье, никакой прямо «дьявольской» аннексии не было. Да, Тимофей поставил всех перед фактом, что он собирается создать купол, вот только предупредил о своём намерении заблаговременно. Уже шло явное открытое противостояние его сторонников с политическим строем страны, и Тимофей продолжал набирать силы. К моменту создания Пелены республика Бурятия с соотношением восемьдесят семь на тринадцать была за присоединение к Иркутской области, подобные цифры имели место быть и в Забайкальском крае и в Якутии. Многие поддерживали Тимофея. По историческим сводкам это был как раз тот лидер, который помнился мне последние полвека и люди шли за ним. Не было никакого ограничения свободы и слежки. Всё было прозрачно и основывалось на свободе выбора. Дата создания Пелены - одиннадцатое ноября девяносто восьмого года, была известна за год по всему миру. Все, кто желал присоединиться к Тимофею, имели возможность заранее перебраться на территорию под будущим куполом, все, кто были против, должны были покинуть территорию до создания купола. Для этого Тимофей создал специальный фонд, выделяющий не малую сумму денег, позволяющую несогласным переселиться в любую область страны и безбедно жить на новом месте минимум год. Это подкупило многих недостойных, заодно профильтровав зёрна от плевел. Весь мусор добровольно покидал территорию будущей великой области.
Читая это, я снова проникся идеями Тимофея, снова поверил в Тимофеевск и в людей, живущих в нём. Эти исторические сводки, что я сейчас читал, были настоящие, я это чувствовал. В этой истории теплилась жизнь, что не скажешь про то место, где я сейчас находился. Я как будто бы жил в параллельной реальности. Надо во что бы то ни стало выбираться отсюда.
Приблизив изображение спутника так близко, чтобы можно было различать детали увиденного, я переместил его к западной железнодорожной границе Пелены. Левая часть границы снаружи круга была накрыта белой дымкой правительственной Пелены, если верить Тимофею. Для того, чтобы нормально просмотреть эти территории, надо было накладывать специальный фильтр. Я не удержался и переместил изображение с наложенным фильтром туда, где располагался новый Канский круг. Я прослезился, увидев до боли в сердце знакомые домики, включая свой. Вокруг круга раскинулись поля, маленькие точки постоянно сновали туда-сюда между квадратами высаженной сельскохозяйственной культуры, занимаясь делом.
«Вот мой дом, а не этот приторный заповедник!» - сказал я себе.
Я потратил ещё несколько десятков минут, изучая знакомую мне по прошлым событиям местность. Вот стоянка Красноярского ПБ, вот другие круги, занимающиеся своим делом. Разрушенный Красноярск, перерезанный пополам лентой Енисея. Я шёл дальше, пока не наткнулся на огромное то ли море, то ли озеро, в которое упирались все пути. Сначала я не понимал, что это, пока дополненная реальность, среагировав на моё смятение, не вывела надпись прямо над центром водоёма - «Новосибирск». Природа восстановила выпаренную ядерной реакцией из своего русла реку Обь, и она, заполняя водой воронки от взрыва, растеклась, формируя широкий водоём на месте бывшего мегаполиса.
Я вдруг вспомнил, зачем я здесь. Я вспомнил, как Цып просил меня избавить небо от взгляда Пелены, чтобы дети военных могли спокойно постигать жизнь на поверхности планеты, как и положено людям. А не жить всю жизнь под землёй в норах. Теперь надо узнать правду. Откуда у той Пелены ноги растут: если это и правда происки секретного правительственного бункера, надо его найти и уничтожить, либо же, если всё-таки угроза идёт из Иркутской области, надо устранить её тут. Я в ответе за тех детей, которых оставил там.
Но сначала надо понять, во что я опять вляпался. И я снова перевёл изображение на западную границу Пелены. Она пролегала между двумя давно заброшенными и уничтоженными природой деревнями. С Красноярской стороны среди зарослей деревьев ещё проступали остовы и скелеты зданий. Их было видно, когда я приезжал к самой границе в прошлом, но буйство физики, тянущееся вдоль периметра барьера, всегда отвлекало всё внимание на себя, и я никогда не задумывался, что за населённый пункт там был. С Иркутской стороны таких сильных зарослей не было. Всё-таки там росту деревьев способствовала аномальная энергия. Но тем не менее деревня тоже лежала в руинах. При создании Пелены, понимая, что тут будет проходить граница, все её покинули. Да и насколько я помню, долго находиться у её границ невозможно. Она давит на психику. Дополненная реальность вывела названия с запада Новая пойма, с востока Старая пойма. Вот как назывались эти почти исчезнувшие из истории деревни. Что же проследим наш маршрут.
Я обнаружил наш вагон примерно в пятидесяти километрах от границы. Он лежал на боку в стороне от железнодорожных путей около русла реки Ключи в зарослях небольших деревьев, в которых проделал широкую борозду. Видно было даже место, где мы съехали с путей. Ничего похожего на события, описанные в отчёте майора Кручинина О.Г., возглавлявшего ГБР по нашему захвату, тут не было. Ясно было видно, что вагон сошёл с рельс скорее всего по причине износа железнодорожных путей. Никакого взрыва не было.
«Ну что же! Теперь я знаю, куда мне следует держать путь!» - рассуждал я про себя, - «Осталось только придумать, как туда добраться…»
Я сел внимательно изучать данные со спутника, прорабатывая и анализируя маршрут. Через полчаса я уже наметил несколько возможных вариантов, с помощью которых я буду добираться к месту крушения, и изучал со спутников вид города Тимофеевск, ища слабые стороны в кольце оцепления города, как вдруг изображение подёрнулось и погасло. Я непонимающе попытался вызвать картинку, но появился лишь серый экран с надписью: «Доступ заблокирован!». Я испугался не на шутку. Очевидно, мои долгие изучения местности со спутника вызвали подозрения моих «друзей». Я спрыгнул с дивана и в панике заметался по кабинету, что мне делать. Я на самом верхнем этаже многоэтажки. Если Тимофей меня поймает и узнает мои замыслы, они с Надеждой избавятся от меня, я почему-то был в этом точно уверен. На ум пока ничего не шло. Я подбежал и защёлкнул дверь на щеколду, установленную тут по моей просьбе неделю назад.
Я не мог найти себе место, пребывая в своём кабинете, зная, что его в любой момент могут открыть, если есть определённый административный доступ к системе ТеСвА. Прожив почти полвека в мире, где во избежание опасности закрывают двери на замок, я не мог привыкнуть к вечно открытым дверям и попросил установить обычную стальную задвижку с обычной стальной петлёй. Надежда пришла к выводу, что это поспособствует моему скорейшему выздоровлению и по распоряжению Тимофея мне её установили на дверь. Благо двери в этом здании для предания ему солидности делались по старой технологии из прочного материала, напоминающего дерево, они садились на петли и открывались методом створок наружу.
- Снимем её, когда Вы ко всему тут привыкните, Герман Валентинович! – улыбнулась мне тогда она.
И вот сейчас я был очень рад этому не хитрому устройству из прошлого. Не успел я убрать руку с язычка щеколды, как дверь дёрнулась, пытаясь уйти внутрь коридора. Сейчас я был безумно благодарен задвижке за её помощь. Счастье было не долгим. В дверь напористо постучались и голос Тимофея с вежливой, но настойчивой интонацией произнёс:
- Герман Валентинович, откройте, пожалуйста, дверь!
Я превратился в статую. Боясь даже вздохнуть, я замер посередине помещения.
Настойчивое постукивание и еле заметное подпрыгивание двери продолжалось ещё несколько секунд, потом всё стихло. Я прислушался, за дверью ничего не было слышно. И как только напряжение стало пропадать, и я расслабил натянутые как струна мышцы спины, дверь тряхнуло с такой силой, что я от неожиданности вздрогнул. Сама дверь не пострадала, а вот по стене от дверной рамы пошли мелкие трещины. Хорошо, что дверь открывалась наружу, если бы она открывалась вовнутрь, её бы выбило сразу.
- Герман Валентинович, - в голосе Тимофея начали прослеживаться нотки нетерпения, - Мы видим, что вы там. В целях национальной безопасности откройте, пожалуйста.
Удар повторился, щели увеличились в размере, но дверь пока держалась.
Я не знал, что делать. Почему-то попадаться этому Тимофею в руки мне больше не хотелось. Не мог это быть тот самый Тимофей, за которым последовало столько человек. Это существо, что стояло сейчас за дверью, ничем не отличалось от правительственных чиновников, с которыми он сам же и боролся, судя по разным источникам.
- Кто ты? – я закричал в прошитую щелями стену, - Что тебе надо от меня?
- Герман Валентинович! – ответил мне голос Надежды, - Вам нужна медицинская помощь! Откройте дверь! Мы вам поможем!
Я не выдержал и расхохотался.
- Да уж! – кричал я, - Поможете стать овощем!
Ещё удар. Щели разошлись сильнее. Стена долго не продержится. Я огляделся по сторонам и увидел тёмный проём, ведущий в санитарный узел. Мне сразу вспомнился призрачный собеседник.
«Где ты, когда ты нужен!» - подумал я про себя со злобой.
Темнота в проёме шевельнулась. Я направился туда, в надежде, что мне это не мерещится.
Передо мной в проёме действительно мерцал призрачный силуэт.
- Развлекаешься? – спросил меня он.
- Помоги! – пропустил я мимо ушей его издёвку.
- Герман, пойми. Я не могу помочь… - силуэт задумался и добавил, - пока не могу. Если только советом.
- И что ты посоветуешь?
Помещение, в котором я находился, уже целиком трясло без остановки. Щели веером расходились по всему потолку. Из них сыпалась строительная крошка и пыль.
- Сопротивляйся! – спокойно ответила тень, - С щеколдой ты придумал хорошо. Как видишь, он до сих пор не смог её пробить. Но твоя сила слабеет, потому что ты в отчаянье. Но ты тут сильнее, Герман. Это твой город, а не его! Сопротивляйся! Или покорись. Выбор за тобой.
- С кем ты там разговариваешь, Герман? – раздался демонический голос. Словно говорили сразу несколько голосов. Угадывались голоса Тимофея и Надежды, перемешанные с могильным сипением.
В темноте щелей на потолке проступили белки глаз, уставившихся на нас с призрачным собеседником.
- А… - выдохнул могильно-демонический голос, - Это ты. А ну пошёл отсюда!
- Сопротивляйся! – только и успел выговорить силуэт, прежде чем исчез.
- Вернись! – прошипел я сквозь зубы и злобно уставился в глаза из щели.
Сильно заболело в висках, но напряженное взвинченное состояние моего организма уже было просто неспособно обращать внимание на такие мелочи.
- Он вернётся! – шипел я.
Сумрак в проёме начал сгущаться, но сформироваться в узнаваемый силуэт у него пока не получалось.
- ОН ВЕРНЁТСЯ! – заорал я, - А ты пошёл вон!
Я почувствовал выброс энергии прямо передо мной. Трещина над головой начала сужаться.
- А-а-а-а!
Орал голос сразу со всех сторон. Он ожесточённо сопротивлялся, но я к этому моменту был уже слишком зол, чтобы отступать, и щель на потолке сошлась обратно и исчезла.
- Молодец! – послышалось из-за спины.
Я обернулся. Силуэт парил рядом.
- Кто ты? Что это за место?
- Все ответы получишь в вагоне, если доберёшься до него. Надеюсь, ты понимаешь, что назад дороги нет. Если ты сдашься, он запрёт тебя навсегда в больничной палате. И ты будешь жить долго… Если это можно будет назвать жизнью. И меня он к тебе больше не подпустит.
Хоть щели и исчезли, но тряска и ор никуда не делись. Это существо, притворявшееся Тимофеем, ломилось сюда, стремясь добраться до меня. Я озирался по сторонам и понимал, что я в ловушке. Через окно не выбраться, дверь заблокирована. Это тупик.
- Что мне делать? – в отчаянии спросил я тень.
- Бежать.
- Сквозь стену что ли! – огрызнулся я.
- А ты видишь другие варианты? – рассмеялась тень.
Я удивлённо смотрел на него. Моё красноречивое выражение лица заставило его перестать издеваться надо мной, и он пояснил:
- Ты столько пережил, Герман! Вспышку! Дважды! Проход через пелену! Дважды! Войну с военными! Дважды! Мутировавших Хельг! Семь раз! Серого! Дважды! Ты горел, тонул, был съеден! У тебя стирали память! Ты даже через телепорт проходил! – это голос проговорил с нотками зависти, - А поверить в то, что можешь пройти сквозь стену, не можешь. Смелее, Герман! Рви волосы – кудри! И лоб свой напудри! В театре абсурда ты главный герой! – пропел силуэт и засмеялся.
- Ты псих! – сказал я ему, подошел к стене и положил на неё руку, - И я, очевидно, тоже.
Я надавил. Стена, как ей и положено, была твёрдой. Я вопросительно уставился на тень, которая продолжала смеяться. Увидев мой вопросительный взгляд, силуэт сказал:
- Все барьеры только в голове. Эта стена твёрдая, только пока ты веришь, что она твёрдая. Ложки нет, Нео! – опять засмеялась тень после очередной непонятной фразы.
Я попытался представить, что стена передо мной - не стена вовсе. Но я и видел её, и осязал. Эти два чувства не давали мне абстрагироваться. Я закрыл глаза, избавляясь от одного из чувств. Плотность материи не изменилась. Я начал представлять, что моя рука лежит не на стене, а, скажем, на картоне. Он тоже плотный, но вполне может поддаться давлению руки. Я попытался ковырнуть пальцем этот картон, и у меня это получилось. Палец легко вошёл в материю и оторвал лоскуток.
Я всего этого не видел, но чувствовал и явно себе это представлял. Проведённый мной фокус настолько удивил меня, что я неосознанно поддался вперёд и провалился куда-то под звуки рвущегося картона.
- Ну вот, а ты боялся! Даже пиджак не помялся! – жужжал над ухом ехидный голос.
- Ты достал! – я открыл глаза и огляделся, где я.
Я оказался в соседнем помещении. Чей-то кабинет. И в этом кабинете щеколды не было, сюда вполне мог прийти мой новый друг.
- Куда мне теперь? – спросил я тень.
- Ну, Герман, это твой Изумрудный город. Тебе решать. Но я бы на твоём месте для начала попробовал покинуть оккупированную зону. Если у тебя это получится, то там и до Алисы недалеко, - уверенно сказал призрачный собеседник.
- Если – это хорошее слово! – усмехнулся я, и пошёл на цыпочках к двери.
В то, что я смогу второй раз проделать фокус со стеной, мне не верилось. Я оглянулся на то место, где должна была быть дыра, но её там не было. Стена за моей спиной была цела и прочна, как и положено стенам. Моё перемещение сюда было непонятным мне подвидом телепортации.
Подойдя к двери, я прислушался к звукам из коридора. Тимофей (или кто он там?) продолжал ломиться ко мне в квартиру-кабинет, и, судя по звукам рассыпающейся стены, у него это получилось.
- Герман Валентинович! – услышал я нежный успокаивающий голос Надежды, - Мы не причиним вам вреда.
И без того плохо слышимый через стены голос отдалялся. Они заходили в мой кабинет. Я понял, это мой шанс. Всё-таки новые технологии – это хорошо. Казавшиеся массивными дубовые двери квартир-кабинетов Тимофеевского небоскрёба открывались на редкость легко и бесшумно. А напольное покрытие хорошо поглощало звук шагов. Можно было достаточно резво передвигаться, не издавая звуков. Я проскочил на лестничную клетку и побежал вниз. Лифтом я не рискнул воспользоваться. Мой призрачный спутник молча парил следом за мной. Когда мои ноги и лёгкие до краёв наполнились свинцом, я, наконец, достиг первого этажа. За всё это время мне не встретился ни один человек. На верхних этажах это не вызывало удивления, но, дойдя до нижних, опустошение стало удивлять. Как будто бы весь город вымер. Выходить в холл я не решался. Я чувствовал, что меня там ждут. Тимофей с Надеждой не следовали за мной, я каким-то образом не давал им такой возможности. Но я осознавал, что если я сам к ним выйду, то это развяжет им руки. Я прислонился к двери, пытаясь понять, что за ней происходит, и тут же отпрянул.
Я твёрдо ощутил, как на той стороне дверной перегородки точно также прислонившись к двери, прислушивается зло.
Мы молниеносно и одновременно почувствовали друг друга. С той стороны дверей раздался уже знакомый могильно-Тимофеево-Надеждин голос, и двери разъехались в стены, открывая проход.
Фигура, стоявшая передо мной в проёме, напоминала комок грубо слепленных воедино пластилиновых фигурок Тимофея и Надежды. Закрученные по спирали четыре глаза смотрели на меня. Сошедшие на бок и застывшие, один в диагональном, а второй уже в вертикальном положении рты открылись и заговорили:
Герман Валентинович, вам нужна помощь! Пойдёмте с нами!
Из пластичной массы вычленилась бесформенная конечность, напоминающая руку, и потянулась ко мне. Уродливый пластилиновый комок сделал шаг-перекат в мою сторону.
- Нет! – заорал я, всей душой желая больше не видеть это уродство, и сворки дверей, резко вылетевших из стен, перекрыли проём, отделяя меня от этого убожества.
Перерубленная рука-ложноножка упала на пол и начала растекаться тёмной вязкой жижей, похожей на чернила.
Чудовище голосило так, что стены содрогались. Впрочем, ничего нового. Мне уже казалось, что если ничто нигде не орёт и ничто не гонится за мной, то это значит, что я умер.
- Очередная зверушка? – спросил я тень.
- Как и я, Герман, - очень серьёзно ответил силуэт, - Когда играешь с силой природы, будь готов, что природа может оказаться сильнее.
- Природа такого уродства никогда бы не придумала.
- Согласен. Сама нет. Самое уродливое, что она придумала – это людей. Вот люди теперь ей помогают творить, привнося своё видение. Хорош трепаться, давай выбираться. Если не хочешь стать его кормом.
Против этого аргумента я не мог поспорить. Выбраться отсюда можно было опять только через стену. Раз некуда деваться, придётся оттачивать навык. Я смотрел на тёмную область под лестничным маршем.
- Интересно, получится прыгнуть в тень? – я спросил больше себя, чем собеседника.
- Попробуй, - хмыкнул тот, - Только разбегись по сильнее, чтобы наверняка.
Я честно не понял, пошутил он или сказал серьёзно это, но решение мной уже было принято. Я разбежался, зажмурил глаза и прыгнул, вспоминая, как тогда в Новосибирском ПБ я также прыгал в дымное облако, спасаясь от самоуничтожения бункера.
Удара по голове, хотя сотрясения мозга не последовало. Зато я влетел во что-то мягкое. Открыл глаза и понял, что нахожусь на улице и упираюсь лицом в грудь прохожего. На лице его не было ни удивления, ни непонимания. Он стоял и улыбался мне, как Богу, фанатичной улыбкой.
- Здравствуйте, Герман Валентинович!
Я огляделся и увидел ещё несколько прохожих. Часть из них просто проходила мимо и улыбалась той же приторно-сладкой улыбкой, как и этот, в которого я врезался. Часть сменили направление и пошли с той же улыбкой в мою сторону, стремясь поздороваться со мной. Сейчас я ощутил, что это всё болванчики.
- Взять его! – раздалось могильное многоголосье.
Небо затянуло, образовывая сумрак, я посмотрел вверх.
Всё пространство затянула тьма. Солнце еле пробивалось через чёрную завесу и выглядело огромным белым зрачком на небесном тёмном оке, нависшем над многоэтажкой города.
- Как Саурон! – сказал собеседник.
Я знал, кто такой Саурон, в библиотеке Канска сохранились книги этого писателя, и приключения хоббитов были одни из любимых детских историй нашего круга, перечитывались из поколения в поколение, но сейчас я не смог ни оценить услышанное, ни заценить увиденное. Человеческая марионетка передо мной, не снимая своей уродской улыбки, схватила меня за воротник. Остальные подошедшие также начали меня хватать.
Мой призрачный спутник исчез с наступлением сумерек. Око прогнало его. Но силуэт мне оставил главное - навязчивую и повторяющуюся мысль: «Это мой город».
- Руки убрали! – прошипел я.
Болванчики замешкались и расслабили хватку. Но глаз не сдавался. Меня медленно, но уверенно продолжали окружать.
Я вспомнил, как заросла щель на потолке, как закрылись двери в холл, и проорал:
- Прочь!
Ударная волна разошлась от меня, раскидывая болванчиков в разные стороны. Я поднял глаза наверх и с ненавистью упёрся взглядом в зрачок-солнце.
Оно стало набирать силы. Из бледного круга оно превращалось в сияющий шар, обжигающий глаза.
- А-а-а-а!!!!! – орала тьма, но я был сильнее, и в конечном итоге солнце, контролируемое мной, растворило тьму.
- Беги, Лола, беги! – раздалось над ухом.
Я уставился на призрачный силуэт:
- Вернулся!
- А как же.
- Я вот знаешь, что думаю, - сказал я, озираясь по сторонам, пытаясь понять, в какую сторону бежать, болванчики, оправившись от удара, уже поднимались, глядя на меня своей «милой» улыбкой, - А почему я должен доверять тебе? Я про тебя ничего не знаю. Может, ты меня в ловушку приведёшь?
- А знаешь, - без тени обиды ответил силуэт, - Ты прав. Не доверяй мне. Оставайся тут. Смотри, сколько тут у тебя друзей. И каждый тебе рад. Особенно тёмненький. Завтра проснёшься прикованный к койке в палате, и больше тебя ничего в жизни волновать не будет.
- Уговорил! – сказал я, изучая намеченный путь отступления, - Доверюсь тебе. Ты хотя бы не делал вид, что лижешь мне задницу. Надо бежать туда, - я указал в нужном направлении, - Там промзона, людей будет меньше. И к тому же там ж/д ветка проходит. Если удастся прорваться через зону отчуждения, можно будет добраться по железке до Алисы.
- Действуй, - спокойно ответил силуэт.
Скрываться мне не было смысла, уже понятно, что тут каждый взгляд нацелен только на меня. Значит, раз потеряна возможность скрытного перемещения, нужно воспользоваться скоростным. Я выбежал на проезжую часть и запрыгнул в ближайший летмаш. Но техника не работала, от слова совсем. Вместо этого из динамика доносилось шипение, разбавляемое могильным голосом, повторяющим лишь одну фразу:
- Герман Валентинович…
Я так скоро начну ненавидеть это сочетание имени отчества.
Я выбрался из неработающего транспорта и с гневом пнул по дверце:
- Мусор! – проговорил я и огляделся.
В десятке метров от меня стояли болванчики в спортивной форме, у их ног лежали велосипеды. Не знаю, ездил ли я до амнезии на велосипеде, но после пробуждения в Канске я ни разу не садился за это средство передвижения.
Проследив за моим взглядом и почувствовав моё замешательство, силуэт подбодрил меня:
- Смелее! По любому, ты умеешь на них ездить! Все умеют! Закон велосипеда: «Если ты хотя бы один раз проехался на велике, сможешь это делать всегда»!
Выбора не было. На нём быстрее, чем бегом, и манёвренность у этого вида транспорта должна быть не плохой. Расшвыряв болванчиков, я подбежал к транспортному средству. Велосипеды были хорошие. Современные, прочные. Они выглядели потрясающе. Ну-с, проверим, на что способны мои старые кости.
Странное ощущение. Тело само знало, как двигаться. Руки выровняли велосипед, наклонив его так, что я без труда смог перебросить через раму ногу. Автоматика сама подстроила анатомию кресла, выровняв её под удобную мне высоту, а руль - под размах рук и угол наклона тела. Как только одна моя нога встала на педаль, а вторая оттолкнулась от земли, тело автоматически закрутило педали.
Как же это было абсурдно и круто одновременно. Я нёсся по городу, огибая улыбающихся болванчиков, стремящихся схватить меня. Сосредоточившись на езде, я понизил сопротивление, и толпа постепенно начала преследовать меня, к тому же снова выполз чернявый и лавиной тьмы тёк за мной, стремясь нагнать. Но было классно. Вся эта шизофрения происходящего заставляла чувствовать себя живым. Вот он сердца стук. Вот оно прерывистое дыхание. Вот она, кровь в висках. Вот она – жизнь.
Тень скользила рядом, проглядываясь то с правой стороны, то с левой. В очередной раз пела непонятную песню:
- На байке быстром, я - чистый выстрел, первым лечу! Поймал удачу! Не надо сдачи. Секунды мучу – медали хочу!
- Что ты за фигню вечно несёшь? – спросил у него я.
- Это классика, Герман. Такого уже век не поют, - смеялся силуэт.
Пуля, влетевшая мне в грудь, сшибла меня с велосипеда. Пролетев метра два, я приземлился спиной на дорожное покрытие. Было очень больно. Я слышал, как раздробило мои рёбра. Рот был полон крови от пробитого лёгкого. Я лежал и кряхтел. Но умирать не собирался, хотя с такой раной любой нормальный человек умер бы сразу. Превозмогая боль, я привстал на локте правой руки и посмотрел в сторону, откуда прилетела пуля. Метрах в ста от меня виднелось военное КПП. Оцепление было направлено в мою сторону, давая мне понять, что выпускать меня никто отсюда не собирается. В обе стороны от проходной шёл глухой каменный забор высотой метров в пять. Периметр забора был в несколько рядов перетянут колючкой.
У прохода КПП стояли Тимофей и Надежда, окружённые вооружёнными военными болванчиками.
- Герман Валентинович, - сказал Тимофей, - Прошу вас, пойдёмте с нами. Вам нужда срочная медицинская помощь.
Силуэт, сопровождающий меня, снова исчез. Я, ощупав левой рукой дыру в груди, наполняемую кровью, посмотрел на свою окровавленную ладонь. В сознании сразу всплыли воспоминания убийства Тимофея. Я начал догадываться, что тут происходит. Эти правительственные твари, мало того, что попытались выкрасть меня, подставили всю нашу область, убили Тимофея и, очевидно, Надежду, так ещё и запустили в город какую-то гадость, зомбирующую людей, выдавая себя за Тимофея и Надежду. Возможно, Кирилл с Хельгой знали про это и проникли сюда с целью уничтожения этой гадости, но попали в ловушку? Может, они где-нибудь так же сейчас живут в каком-нибудь городе, и подобная гадость им так же пудрит мозг. Но у них-то нет силы в городах Иркутской области, какие есть у меня. Я должен спасти их. И избавить область от этой черни.
Я прижал окровавленную ладонь к своей правой щеке, вспоминая своё клеймо, придававшее мне жизненных сил все эти полвека. Это моё клеймо! Это мой ожог! ЭТО МОЯ РОДИНА!
Рана на груди моментально стянулась, и я резким ломаным движением встал, как будто бы кто-то резко дёрнул меня за нитку, поднимая.
«Я не позволю тебе победить!»
Я пошёл на встречу Тимофею и Надежде.
Болванчики открыли огонь. Пули влетали в меня, разрывая мою плоть, но не несли никакого на меня воздействия, кроме визуального. Боли не было, раны тут же затягивались. Даже инерция удара почти не чувствовалась практически, не замедляя меня.
Перешагнул лежащий в нескольких метрах впереди меня велосипед, я непреклонно шёл на встречу судьбе. Дойдя до «сладкой парочки», я схватил их за шеи. Они, не сопротивляясь, повисли в моей хватке, даже не пытаясь своими руками её разжать. Лишь на их лицах застыло выражение ненависти.
- Ты мой! – проговорили они в раз, - Никуда ты от меня не денешься!
Я раскинул руки с их оказавшимися невесомыми телами в стороны и резко свёл их, вдавливая головы парочки друг в друга. Чёрные ошмётки и вязкая жижа растеклись по моим рукам. Военные болванчики, держащие меня на мушке и не убирающие пальцев с пускового крючка, щелкающие всё это время опустевшими автоматами, опали как озимые, освобождая мне проход.
Я вышел через КПП из города.
Вокруг во все стороны стелилась ровная, как бумага, степь. Выглядело это неестественно пусто. Как будто бы данные локации были не прорисованы. Тот, кто создавал это всё для меня, не думал, что я смогу выйти за пределы города. Я знал, что где-то тут ждёт меня вагон-проводник, и я должен в него попасть.
Я закрыл глаза и стал всматриваться в темноту. Боль и холод вернулись. Вместе с голосом.
- Герман Валентинович! – звала Алиса, - Вернитесь! Я жду вас.
Я открыл глаза.
Вагон-проводник лежал на боку в буреломе поваленных деревьев в нескольких десятках метров от меня внизу. Я стоял на железнодорожной насыпи на том самом месте, где вагон сошёл с путей, о чём свидетельствовали следы катастрофы.
Дул ветер. Было очень холодно. Я пошёл к вагону. Чем ближе я подходил к нему, тем холоднее и больнее мне становилось.
- Герман Валентинович! – звал меня женский голос из покорёженного вагона.
Я шёл. Меня трясло от холода и боли, но я шёл. Когда до вагона оставалось около десяти метров, силы покинули меня, и я упал на колени.
«Не сдаваться!» - говорил я сам себе, - «Не сдавайся!».
Я полз. Каждый метр давался мне с огромным трудом, но я полз. Я уже не смотрел на вагон, веки не слушались меня. Я просто полз вперёд с закрытыми глазами, пока мои пальцы не упёрлись в знакомый материал обшивки вагона.
- Герман Валентинович! – с искренней радостью в голосе отозвалась у меня в голове Алиса, - Вы вернулись!
Мои пальцы втягивало в обшивку вагона. Я чувствовал, как моя кожа и внутренности сливаются с ним. Вагон оплетал меня, втягивая в себя. Боль и холод не проходили, но появились другие, незнакомые ощущения. Словно я просыпался. Не смотря на боль в голове, проявлялась непередаваемая лёгкость.
Я снова открыл глаза.
Вагон. Перевёрнутый вагон-проводник, как в моём сне. Только теперь я осознал, именно эти видения как раз сном не были. Всё тело болело. Я предпринял попытку пошевелиться и понял, что кроме боли, больше ничего не чувствую. Ни рук, ни ног. Когда глаза привыкли к сумраку я разглядел то, что от меня осталось.
Я сидел в странной неестественной позе, прислонившись спиной к боковой стене вагона. Слева от меня был пол, перевёрнутый перпендикулярно земле, справа потолок. Под штанинами брюк что-то шевелилось, ползая по коже выгнутых в разные стороны ног, но самой кожи ног не было видно. Шея меня не слушалась, и я попытался уловить в поле зрения свои руки. Левую я так и не увидел, потому что что-то мешало до конца открыть левый глаз, а правая рука была иссиня-белая с пятнами разложения. По подгнившим струбцинам ползали опарыши, поедая мёртвую плоть.
- Герман Валентинович? – с надеждой в голосе позвала меня Алиса у меня в голове.
Губами я ей ответить не смог, но режим ТеСвА работал, и я поддерживал с ней контакт ментально:
- Алиса, мне больно и холодно. Можешь помочь?
- Я могу временно переместить ваш разум в своё ядро, это избавит вас от восприятия чувств вашего тела.
- Сделай хоть что-нибудь, - боль уже давила на сознание, замутняя его.
Вспышка света и боль с холодом исчезли. Я перестал ощущать все свои человеческие чувства. Появились новые. Странные. Я был одновременно и всем вагоном и маленьким светящимся белым сгустком энергии в центре всей этой высокотехнологичной коробки вагона. Рядом я ощущал ещё один сгусток энергии. Он был больше и цветом немного отличался. Я был белой, как молоко, энергией, а он был с оттенками оранжевого. Так сказывалось на ментальном восприятии её искусственное происхождение.
Стало так хорошо после разъедающей сознание боли, я растёкся в бесконечности, стирая все границы:
- Здравствуй, Алиса, - поздоровался я с пульсирующим оранжевым светом шаром, - Теперь я точно знаю, что у тебя есть душа.
Я прислушался к ощущениям ещё раз. Словно я лежал в тёплой воде. И не было желания вылезать. Но у меня была миссия, и её надо продолжать.
Алиса, прочитав мои мысли, активировалась, и бесконечность, окружающая меня, снова приобрела границы вагона. Появилась картинка. Я видел всё, что видит Алиса. Внутренности вагона. И себя, а точнее свой разлагающийся труп. В районе шеи, уходя к затылку, кожа выглядела живой и как будто бы сваривалась с обшивкой вагона. Часть лица, включая ожог на щеке, по которому я успел соскучиться, и правый глаз, были целы. Всё остальное тело было мертво уже несколько суток.
- Что тут произошло? – спросил я, разглядывая свой труп.
- Авария, - коротко ответила собеседница, - Я сошла с рельс.
- Как это произошло? Где остальные? Кирилл? Хельга? Сколько я уже тут… гнию? Что это за странный сон я видел всё это время?
Вопросы сыпались один за одним. Алиса, не перебивая, слушала меня. Когда поток вопросов иссяк, она ответила:
- Начну по порядку, - сказала она, - Вы помните, что мы пересекли барьер без происшествий? Как я и подозревала, железнодорожные пути были в идеальном состоянии, так как состав рельс и насыпи в Иркутской области специально делался с применениями новых технологий, делая пути вечными и не давая растительности прорастать на них. Эти знания заложены в штатное ядро ИИ вагона. Поэтому я ехала с очень внушительной скоростью, так как была уверена, что ничего нам на пути следования не угрожает. Всё было спокойно. Я задействовала все свои приборы мониторинга на максимум и сканировала пути впереди. Поэтому не заметила, как появились они.
Алиса сделала паузу, её существующий только в моём сознании голос, дрожал.
- Это было ужасно! – всхлипнула она, вспоминая, - Тысяча эманаций боли и ненависти накрыли меня. Так как мои сенсоры работали на полную мощность, я впитала это всё разом и чуть было не сошла с ума. Это случилось в районе населённого пункта, который числится в базе как Нижняя Пойма. Это был самый ближайший населённый пункт к западной границе Пелены. После её создания большинство жителей покинуло её, но около тысячи человек там осталось. Решоты - это узловая железнодорожная станция Нижней Поймы. Оттуда идёт ветка на север Красноярского края. Оставшиеся жители следили за этой развилкой. И их боль я почувствовала. Как только они явились, я потеряла управление и, наверное, сознание. Когда же я снова осознала себя, мы лежали в таком положении, Кирилла и Хельги уже не было, а вы, Герман Валентинович, были при смерти. У вас множественные переломы, включая перелом позвоночника в нескольких местах, включая шейный отдел. Я предприняла меры по спасению вашего мозга. Обшивка вагона частично сделана из органических соединений и способна вступать в подобие симбиоза с другими органическими соединениями. Я смогла восстановить ваш спинной мозг, тем самым стабилизировав работу вашей нервной системы, мне удалось поддерживать работу сердца и лёгких, обеспечивая мозг и большую часть периферической нервной системы кислородом. Но моих ресурсов недостаточно для поддержания жизнеспособности всего организма. Мне пришлось исключить другие крово- и энерго-контуры организма из обращения. И большая часть вашего организма умерла и начала разлагаться. Поэтому вы, находясь в нём, испытываете холод и боль.
Алиса виновато замолчала, давая возможность мне переварить услышанное.
- Значит, я труп, - я даже ментально улыбнулся от такого поворота событий.
- Нет! – возразила Алиса, - Сердце бьётся. Мозг жив и функционирует в штатном режиме, ремонт вашей ЦНС прошёл без последствий.
Я вспомнил тот бред, что снился мне, пока я гнил в этом вагоне и возразил Алисе:
- Судя по тому, что мне снилось, не похоже, что мозг работает в штатном режиме. Знаешь, я даже не уверен, реально ли я сейчас с тобой разговариваю или это очередной сон.
- Это был не сон, - ответила Алиса, - Вы находились в смодулированной реальности. Вы всё это время были в сознании, просто ваше сознание воспринимало вымышленную реальность. Я пыталась докричаться до вас. Иногда у меня получалось, но он очень сильный. Он не пускал меня к вам, и вы всякий раз проваливались обратно.
- Кто этот «он»? – спросил я.
Алиса снова что-то сделала и теперь поверх обычной картинки, привычной для человеческого восприятия, наложилась новая. Я увидел биоэнергию внутри вагона. Сам вагон стал похож на кокон, прошитый венами энергетических каналов, по которым текла энергия Алисы. Моё тело выглядело ужасающе. Как сломанный манекен. Шевелящиеся опарыши не давали много биоэнергии, и Алиса отфильтровала их. Низ живота и ноги почти не светились, лишь еле заметное блеклое свечение сочилось чуть ниже района таза, ещё живые нервные окончания боролись с отмиранием. С руками была аналогичная ситуация. От плеч к предплечью пульсировала энергия жизни, но доходя до локтя свечение угасало. Вот грудь и голова выглядели гораздо лучше. Огромная область головного и спинного мозга, от которых расходятся в разные стороны светящиеся лучи энергии. В шейном районе позвоночника ниточки моей биоэнергии сплетались с ниточками вагона и пульсировали в унисон.
И, наконец, я заметил его. Он был похож на кусочек марли. Белые нити энергии, редко сплетённые друг с другом в виде пледа, лежали на моей голове, почти сливаясь со свечением моего мозга. Я бы его вообще не заметил, но его пульсация немного отличалась от моей, а ещё эта марля еле заметно шевелилась.
- Что это? – спросил я Алису.
- Думаю, Герман Валентинович, вам об этом гораздо подробнее расскажет он, - она сконцентрировала моё внимание на участке вагона. Там подобно тополиному пуху летал такой же кусочек марли, только скомканной в шарик. Так как я видел не только глазами, но и другими сенсорами, которые были в распоряжении Алисы, я сразу понял, что (или кто) передо мной.
- Здравствуй… тень.
- Узнал? – я почувствовал его эманации, которые можно было бы воспринять как улыбку, - Привет, Герман.
- Кто ты?
- Я не знаю! – источал энергию улыбки комок, - Мы называем себя «осознавшие».
- Осознавшие что?
- Себя, Герман. Истина где-то рядом.
- Мы так ни к чему не придём. Ты можешь разговаривать нормально? – я начинал злиться.
- Видишь ли, Герман, если нас выпустили из сумасшедшего дома, это не значит, что мы здоровы, это значит, что мы стали такими же как все. Я не знаю, кто мы, Герман. Думаю, мы обрывки душ, умерших тут полвека назад людей. Не знаю, как протекала вспышка за пределами Пелены, но тут творился ад.
- То есть ты - чья-то душа?
- Нет-нет, Герман. Посмотри на Алису – это душа, взгляни на себя – тоже душа, а я… я собранные случайным образом лоскутки растерзанной души… или душ. Я не знаю, все эти нити, из которых я сплетён, принадлежат к одной душе или это обрывки разных душ. У нас нет памяти. Нет стремлений. Есть только общая идея, что объединяет все эти нити в один комок.
Моего собеседника прорвало на откровения. Я не перебивал его и пытался максимально точно понять, что он пытается мне сказать. А говорил он витиевато.
- Я или мы, - рассуждал комок, - не помним человеческого прошлого. Но я помню ужасную боль раздираемой на ниточки души. Эта боль сводила с ума. Годы сумасшествия. Проблема в том, что мы – это энергия. А энергия, как известно, не исчезает бесследно. Она лишь переходит из одного состояния в другое. А мы не можем, - в голосе чувствовались ноты обиды, - Я не могу уйти дальше! Я застрял тут! Я бегаю на месте! – он тут же сменил эманации злости на весёлые, - Красота среди бегущих, первых нет и отстающих… - он захихикал.
Я ментально обратился взором к Алисе, та лишь послала образ пожимающих плеч и настояла, чтобы я слушал дальше.
- Что-то нас тут держит! И мы все рассеяны по области. Полны гнева, боли и безумия. Ищем другие источники жизни, к которым можно присоединиться. Мы паразиты, Герман! Фантомы! Те из нас, кто перестал кричать от боли и сходить с ума, называются «осознавшими». Мы сами себя так назвали. Мы можем общаться.
- Значит, это вы накинулись на Алису, когда мы проезжали Нижнюю Пойму?
- Мы молнии, ищущие громоотвод, Герман! Нам надо заземлиться! Человек после смерти должен уйти в землю. А не летать тут пылинками ненависти и боли. А лучший громоотвод – это другие живые существа! Тех, кто не осознал ещё себя, мы называем пепел - это сгорающие нити душ. Они почувствовали вашу энергию жизни и набросились на вас. Бойтесь городов и населённых пунктов. Там полно пепла… - он снова запел, - Пепел! Память о пожарах! Высохшие слёзы молодых и старых! – и снова рассмеялся безумным смехом.
- То есть пепел, осознавший себя, становится как ты?
- И как он, - комок кивнул на мою голову, - Я и он, мы осознали себя.
- Как у вас это получилось? Много вас таких тут?
- Не особо! Чтобы осознать себя, нужна какая-нибудь мысль. Какая-нибудь идея, не дающая окончательно сойти с ума. Я, терзаемый нескончаемой болью, задумался. Я начал думать, почему это со мной произошло, и что я могу с этим сделать? И вот мысль, родившаяся в одной ниточке души, притянула к себе другую ниточку, у той была подобная идея, потом к нам притянулись ещё несколько, и в итоге получился я. Стержень общей идеи, объединившей несколько нитей души.
- И какая у тебя идея? – недоверчиво спросил я.
- Помочь тебе!
- О как! С чего бы это?
- Понимаешь, Герман, я не совсем правильно тебе сказал, что совсем не помню прошлого. Некие обрывки воспоминаний в подсознании есть у каждой нити моего клубка. Если бы в нас совсем не было воспоминаний, неоткуда было бы взяться мыслям. Так вот, я помню тебя. Точнее я помню, что существовала Иркутская область… Тимофей… Надежда… ты… Я помню, что я уважал то, во что верил и любил то место, где жил. Я помню, что они дали нам какую-то цель, которую я разделял всем сердцем. Я помню, что я верил ему. И помню, рядом с ними тебя. Помню уважение, испытываемое к тебе.
- Ну, я так понимаю, что все, кто превратился в пепел, до вспышки тоже разделяли учения Тимофея, но это не мешает им испытывать боль и ненависть? – я невольно посмотрел на марлю на своей голове.
- Ну, значит, их вера была слабее. Да, Надежда меня убила. Да, она растерзала мою душу на лоскуты, но это было давно. Жить ненавистью – значит жить несчастным. Посмотри на него! – он мысленно кивнул на мою голову, - Разве он счастлив. Он паразит. Он присосался к тебе и создал вокруг твоего сознания мир, основанный на твоих желаниях. Очевидно, ты, Герман, желал, чтобы всё, что ты пережил за последние полвека оказалось неправдой, чтобы мир не был уничтожен, чтобы Тимофей и Надежда были живы… хотел избавиться от ожога… хотел обладать какой-нибудь силой. Подсознание никогда не врёт. А мы можем сливаться с биологической энергией живых существ, так как сами являемся ею. Пока ты был слаб, он прочитал твоё подсознание. Потом ты стал сильнее и лишил его этой в к тому времени он уже дал тебе, всё что ты хотел. Ты жил Божеством в своей искусственной Тимофеевке. Со временем ты бы привык к искусственности этого мира, что резала тебе глаза. Ты уже на момент нашей первой встречи практически уверовал в ту реальность и скажи я тебе тогда правду, ты бы не поверил. Слишком велика была власть его над тобой. Поэтому единственный способ вытащить тебя оттуда был посеять зерно сомнения. Как бы он не старался создать мир в твоей голове, это твоя голова. И ты был волен делать там, что хочешь. Начав сомневаться, ты становился сильнее. Щеколда на твоей двери – это твоё олицетворённое сопротивление. Поэтому он не мог её пробить. Потому что это было твоё неосознанное, но действенное оружие. Сила осознавших в доверии. Пока носитель верит в осознавшего, с ним ничего невозможно поделать. Даже Алиса, поддерживающая твою нервную систему в рабочем состоянии, не могла прорваться сквозь его защиту. Мне было проще, я такой же, как он. И то, как помнишь, он спокойно изгонял меня.
- И что ему нужно от меня?
- Твоя жизнь. Он создал мир внутри твоего сознания, собирался в нём жить. Жизнеобеспечение Алисы позволило бы тебе очень долго существовать в таком состоянии. Ты жил бы вместе с ним в вашем городе, и каждый из вас был бы счастлив. Кстати, тебе ничего не мешает вернуться туда. Он заставит тебя поверить, что наш разговор – это сон. И твоя история в этом мире закончится. Вы будете с Тимофеем ловить правительственных шпионов и искать лабораторию, создавшую новую Пелену. Но уже внутри своего сознания.
Я пытался понять, шутит он или нет, но в его излучении не чувствовалось никакой издёвки.
- Ты не представляешь, каково это, снова почувствовать себя живым, - он обратил свой взор на моё разлагающее тело и, смеясь добавил, - Будем надеяться, скоро узнаешь.
- Что ты имеешь ввиду?
- Ваше тело можно восстановить, - ответила за фантома Алиса, - Энергию я беру от солнца, с ней проблем нет. Особенно летом. Я смогу поддерживать вас в таком состоянии ещё лет двести. Вот для восстановления вашего тела, мне нужен биологический материал. Я не смогу из ничего синтезировать вам новые клетки.
- Сколько я тут нахожусь в таком состоянии? - просил я.
- Двадцать второй день, - ответила Алиса.
- Ого! Долго гнию. Вонь, наверное, стоит дикая. И много биологического материала удалось добыть за эти три недели?
- Нет, - ответила Алиса, - Но наш осознавший друг, заверил меня, что у него есть идея. Главное было вывести вас из иллюзии.
После этого нашего разговора прошла неделя. Певец, так я окрестил нашего фантома, не появлялся. Я уже начал беспокоиться, что он нас обманул. Судя по излучению Алисы, её посещали схожие мысли. Но так как нам ничего больше не оставалось, кроме как ждать, мы ждали. В таком состоянии мне не требовалось сна, дел особых не было, нужно было развлекать себя. Первые дни я посвятил тому, чтобы согнать со своей головы паразита. Вернувшись снова в своё тело, я чуть было не поддался его иллюзиям снова. Разлагающееся тело отзывалось болью и холодом, на этом он меня поймал первый раз, и чуть было не поймал снова. Но как сказал перед уходом Певец: «Однажды выйдя из-под контроля, последующие разы будет гораздо легче это сделать. Доверие – хрупкая штука. Полностью оно связывает только раз. Один раз разорвав доверие, восстановить его почти невозможно. Тут тот же принцип. Больше ты вымышленному миру доверять не сможешь полностью». Искушение вернуться из раздирающей сознание боли в спокойный Тимофеевск было велико. Но лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Если уж осознавшие смогли победить боль от разорванной души, то что стоит по сравнению с ней физическая боль? Мой паразит долго не сдавался, но лишённый контроля моего сознания, которым питался, он со временем потерял ко мне интерес и растворился в пульсации моей биоэнергии.
Я чувствовал его благодарность, когда он растворялся во мне. Он смог найти свой покой и уйти дальше. Хотя бы эти кусочки разорванной души приобрели покой. А в моём сознании появились новые разрозненные воспоминания. В основном ничего интересного, но это относительно полезно. Владелец этих осколков душ был географом, вот почему в базе данных информационной сети города Тимофеевск были такие подробные карты местности.
Покончив с «гостем», я вернулся в ядро вагона. Алиса дала мне доступ к базам данных. Большая их часть касалась последних сорока девяти лет существования вагона в Канском круге. Ничего нового эта информация мне не приносила, но пробуждала воспоминания. Грустные и счастливые.
Самыми интересными были записи всего произошедшего за последний месяц моего с Алисой пребывания в Иркутской области. Я видел крушение вагона. Чувствовал боль и страх, охватившие Алису, проехавшую станцию Решоты. Видел, как кинетическая энергия вагона впечатывает меня, Кирилла и Хельгу в стену, ломая нам конечности. Вагон крутился, перемалывая нас в фарш, а потом врезался в деревья и остановился. Алиса этого тоже не помнила, так как в тот момент переживала что-то типа комы. Эту запись, как и все, вёл ИИ ядра вагона автоматически.
После остановки вагона наши переломанные тела довольно продолжительное время лежали неподвижно. Потом силуэты Кирилла и Хельги зашевелились. Неестественные углы конечностей плавно возвращались в нормальное положение. Первым восстановилось тело Хельги. Костюм, созданный из её крови, собрал хозяйку быстрее всех. Она встала и, не оглядываясь ни на кого, подняла голову вверх. Её глаза были стеклянные, похоже было, что она под чьим-то контролем. Над ней открылся проход, и она с лёгкостью выпрыгнула из вагона. Через пару часов тот же фокус повторил Кирилл. В вагоне остались только раскиданные в хаотичном беспорядке наши вещи и моё тело, которое некому было восстанавливать.
Позже в себя пришла Алиса и стала меня звать. Проведя диагностику моего тела, она попыталась спасти меня. Судя по данным, она еле успела это сделать. Дыхание и сердцебиение прекратились за двадцать три секунды до её пробуждения. Возможно именно эти данные биомониторинга, которые ИИ вагона собирал автоматически, как раз и привели Алису в сознание, и она успела предпринять необходимые действия по моему спасению.
Потом несколько дней у неё ушло на восстановление спинного мозга, часть биологических материалов она задействовала из моего организма. На пятый день лечения ей удалось привести меня в сознание. Я даже открыл глаза и закряхтел от боли, но мой взгляд тут же стал стеклянным, как у Кирилла с Хельгой. Все попытки Алисы докричаться до меня оказались бесполезны. Анализ моей мозговой активности показывал, что я в сознании и даже регулярно веду общение с кем-то, но по факту я просто лежал и гнил в тёмном вагоне. Алиса в первый же день перевела почти весь энергооборот вагона на моё жизнеобеспечение, не видя смысла тратить энергию на освещение. Лишь в редкие моменты моего пробуждения она постепенно поднимала интенсивность света в вагоне, чтобы не травмировать мои глаза. Потом начали отмирать мышцы на верхнем веке левого глаза, поэтому видеть я мог только на половину.
Алиса специально понизила до минимума все наружные датчики мониторинга и образовала поле пси-защиты вокруг вагона, чтобы не разделять душевного волнения пепла снаружи. Но со временем она заметила один сгусток энергии, особо настойчиво пытающийся обратить на себя внимание. Пообщавшись с ним, она дала ему допуск внутрь вагона. Это оказался наш идейный приятель по кличке Певец. Он объяснил Алисе, что тут происходит, и предложил план по моему возвращению.
У этих осознавших бывают минуты активности, но периодически им нужна подзарядка. В этот момент их активность падает. Алиса через связь со мной проследила периоды низкой активности моего паразита и сообщила Певцу. Эти данные позволили ему проникнуть внутрь моего сознания и войти со мной в контакт.
- Думаю, что вся эта область – это одно большое поле биоэнергии, созданной событиями полувековой давности. Пелены тут нет, она правда развёрнута в обратную сторону. Дальнейшие данные можно будет собрать, если отправиться на разведку. Мы совершенно ничего не знаем про то, что тут творится. Но с вероятностью в девяносто девять целых девятьсот девяносто девять тысячных процента живых людей тут, кроме вас троих и Надежды, больше нет. Даже если кто-то пережил вспышку, он должен был погибнуть от пагубного воздействия пепла. В первые годы осознавших не было, так что пепел должен был просто сжигать разум, как попытался сделать это мне. Если бы природа моего разума не отличалась от их природы, они бы убили меня за несколько секунд ещё месяц назад, - рассуждала Алиса.
Внутри ядра мы для упрощения моего восприятия создали иллюзорную комнату и иллюзорные тела, основываясь на знаниях моего впитанного осознавшего. Так что смотреть на красивую рыжую девушку, сидящую в кресле напротив меня, было куда привычнее, чем общаться с помощью ментальных эманаций в образе светящихся шариков.
Алисе тоже было скучно. Она всю жизнь занималась сбором информации и саморазвитием. А сейчас вынуждена быть заточённой в собственной тюрьме.
- Я вижу, вы тут совсем без меня чахнете? – послышался знакомый голос, и мы почти одновременно с Алисой обернулись в его сторону.
Перед нами парила тень. Не в силу собраться в человеческий образ в связи с отсутствием памяти о нём, он оставался в иллюзорном мире тем, кем и по факту являлся, силуэтом человека. Но мы были очень рады этому силуэту.
- Ты вернулся, - я привстал вымышленным телом с несуществующего дивана.
- Осталось никаких сомнений! Похоже счастлив я, и не слегка! Чтобы в таком хорошем настроении, и голова легка, хоть ночь и коротка! Всё это ты и ты не привидение, фантастика! Фантастика! – пропел силуэт.
Хоть эта манера его общаться и бесила меня, но сейчас я был рад его песням, как никогда.
- Как сходил на охоту? Удачно?
- Думаю, да?
- Судя по времени твоего отсутствия ты убил слона и принёс нам мяса? – улыбнулся я.
- Герман, разве я похож на Аллана Квотермейна? Я ничего не могу принести, у меня же лапки! – он вытянул в мою сторону силуэты рук без кистей, - Но я привёл ту, которая нам поможет.
Я и Алиса удивлённо покосились на него.
- Что стоишь, рыжая? – сказал силуэт, - Открывай двери. Впускай гостью.
Гостья? Удивились мы. До этого я был уверен, что по эту сторону барьера, кроме пепла, никого разумного больше нет. Алиса так же не понимала, кто мог быть за бортом, так как отключила все наружные сенсоры, чтобы не сойти с ума от боли и страданий после того, как пришла в себя тогда, при крушении. Она тоже сгорала от любопытства, кто бы это мог быть.
- Это явно не человек! – сказала она мне, открывая проход вовнутрь, - Обшивкой чувствую… когти и шерсть. Это какой-то зверёк.
Люк открылся, но входить в помещение не торопился никто.
- И что же твоя «гостья» не заходит? – спросил я певца, - Может ей косточку бросить?
- Так у вас трупачиной воняет! Черви повсюду ползают! А у неё нюх как у собаки, а глаз как у орла! – пропел тень, - Проветрите хоть.
Я осмотрел внутренности вагона. Действительно, закрытое наглухо помещение с разлагающимся трупом внутри. За дни, проведённые в ядре вагона, этот вид уже приелся и не вызывал эмоций, запаха я не чувствовал, хотя уверен, что Алиса могла бы подключить обоняние к ядру. Видимо, отключила специально, чтобы ни я, ни она не задохнулись.
Алиса открыла десяток мелких лючков по периметру вагона, и подул ветерок. Это был не простой уличный ветер. Обшивка вагона искусственно гоняла массы воздуха по вагону, как насос.
Пока шла продувка помещения, Певец задал вопрос:
- Рыжая, а зачем вообще эти опарыши? Ты же можешь полностью задраить люки. Как ты умудрилась впустить сюда мух?
- Специально, - ответила та, - Половина организма Германа Валентиновича функционирует, как я уже говорила. Но мёртвые ткани опасны, они отравляют организм продуктами разложения, а черви, поедая их, частично устраняют этот процесс, и я трачу на очистку живой части организма меньше энергии. К тому же это белок, необходимый для синтеза живых тканей. Я внимательно слежу за их популяцией, частично перерабатываю их в нужные органические соединения.
- Фу, какая гадость! – выдохнула тень.
В этот момент гул движения воздуха стих, и в проёме появился чёрный кончик носа. Он шевелился, принюхиваясь, и торчащие в разные стороны усики перемещались в унисон его движениям.
- Это что, лиса? – спросил я, рассматривая бело-рыжий окрас носа.
- Не совсем, - ответила тень.
Через минуту в проёме показалась лисья морда, потом зверёк осмотрел помещение и, не найдя опасности, прыгнул внутрь вагона.
- Что это за зверёк? – снова задал я вопрос.
Это была лиса, но с антропоморфными мутациями тела. Размер её в полтора раза превышал размер обычной лисы. Стояла она вертикально, на задних лапах, но перемещалась всё-таки привычно на четырёх, обнюхивая вещи, лежавшие в вагоне. Потом останавливалась, вставая на задние лапки, оглядывалась, беря что-то в передние лапы, совсем по-человечески осматривала и, падая на четвереньки, продолжала обследовать помещение. На ней была одежда, напоминавшая одежды пещерных людей, как они отображались в книгах. Сделанные из обрывка ткани юбка и майка были чистыми, что контрастировало с её изрядно засаленной шерстью. Видно было, что ткань, из которой сделаны предметы её гардероба – это современная разработка жителей Иркутской области до Вспышки. Из аналогичной ткани был сделан и мой костюм. Она самоочищалась, чего не скажешь о теле своей хозяйки. На спине антропоморфной лисы было короткое копьё, вместо наконечника на конце копья играл металлическим блеском, заточенным как бритва, обломок неизвестной детали.
- Кто это? – удивилась Алиса, - В моих базах данных нет информации об этом животном.
- Мы называем их перерождённые пеплом или сокращённо перпы. Предугадывая ваш вопрос, отвечу. В первые годы, когда ещё не было осознавших, а вся область кипела психоэнергетической аномалией, то есть нами, Пеплом, часть из неупокоенных ринулась искать живые души, чтобы присосаться к ним. Но живых людей в области, как я уже говорил, кроме Надежды нет, однако тепло жизни из области не исчезло. Пепел ринулся приживаться к любому виду млекопитающих, к кому только мог дотянутся. Но из этого ничего не выходило. Животные умирали из-за несовместимости биоэнергий и пепел, через какое-то время отстал от них, так как этот путь не давал никакого облегчения боли вообще. Тем самым массовый геноцид животных в области был остановлен. Ещё бы чуть-чуть и вся фауна в области полностью бы вымерла. Звери снова расплодились, тем более человек им больше не мешал, если не лезть в города. Леса разрастались, огибая населённые пункты, где осела большая часть пепла, природа брала своё. Но среди поглощённых пеплом были и те, кто смог взаимодействовать с паразитом. Такое животное не умирало, но в его излучениях мозга начинали происходить изменения. Сам зверёк особых перемен в себе не ощущал. Возможно, видел некие непонятные сны или жил в дополненной пеплом реальности. Но это вмешательство энергии человеческой души в энергоконтур зверя передавалось на генетическом уровне следующему поколению. Вот там уже начинали проявляться мутации. Слишком мало времени прошло для полноценной антропоморфной мутации животного и перехода его к состоянию, схожему с «человек разумный», но эволюция не стоит на месте. Перпы уже не могли взаимодействовать с не перерождёнными собратьями и создавали семьи только между себе подобными, продвигая эволюцию вперёд. Вот и получился в итоге не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка! – тень засмеялся, - Наша гостья, - он указал на обнюхивающую мой труп лисицу, - Одна из представителей последнего поколения. Как видите, они уже носят одежду и пользуются оружием. Кстати, они понимают русский язык. Говорить не умеют, но понимать понимают. Так как этот язык был заложен в энергию, переродившую их. Он идёт у них, по умолчанию. Как генетическая память.
- Но она же не слышит нас? – сказал я, глядя на зверька, никак не реагирующего на наш разговор.
- Нет, - подтвердила мою догадку Алиса, её мозг не может быть подключён к ТеСвА, другое пси излучение, слишком отличается от человеческого.
- А как ты с ней общаешься? – спросил я певца.
- Я не могу с ней общаться напрямую. Я лишь могу явиться ей во сне. Они считают нас Прародителями. Существами, подарившими им разум, и поклоняются нам. Но большинству осознавших они не интересны, поэтому мы редко посещаем их. Она пришла, потому что я показал ей, что в трёх днях пути от её племени есть человек, которому нужна помощь. Но мне сложно с ней общаться, проникать в её разум очень… неприятно. Её энергия постоянно пытается выдавить меня обратно, поэтому общаться придётся с ней тебе.
- Но как? – я опешил, - Я же тоже общаюсь только с помощью ТеСвА сейчас!
- Но у тебя есть средства воспроизведения обычного звука, - Певец указал на моё тело, - Речевой аппарат. Рыжая, ты сможешь восстановить Герману его?
- Да. На восстановления связок и ротовой полости материала и энергии должно хватить, но я не смогу купировать боль и ощущение холода, Герман Валентинович, вам придётся терпеть. Вы справитесь?
Я посмотрел на стоящую на задних лапах гостью, всем своим видом проявлявшую уважение и преданность. Она не понимала, что она тут делает, но не уходила, так как Прародитель попросил её о помощи, а её священный долг - помочь ему.
- Я справлюсь, - без особой уверенности в своих силах ответил я. В конце концов выбора у меня особого не было. Либо терпеть, либо умереть.
Шея на моём гниющем теле засветилась тусклым светом. На улице стоял день, и солнце в достатке проникало в помещение вагона через открытый проём. Я где-то слышал, что лисы плохо различают цвета, особенно днём, поэтому гостья не сразу поняла, что происходит.
Она поднесла свою морду к моему лицу и начала с любопытством обнюхивать его, в этот момент мир потемнел, и я ощутил уже знакомые мне боль и холод.
Я захрипел и открыл глаза. Для удобства общения Алиса в добавок поправила мне веко второго глаза.
Лисица стояла в полутора метрах от меня в боевой стойке, держа в руках копьё, направленное остриём в мою сторону. Её оскал говорил о том, что она готова оказать сопротивление. Встреча с живым трупом в её планы на сегодня не входила.
- Привет! – прохрипел я через боль.
В ее глазах смешались страх, удивление и интерес. Она сменила оскал на спокойное выражение и опустила копьё, но убирать его пока не спешила.
- Меня зовут Герман, - хрипел я, - Мне нужна помощь.
Лисица перехвалила копьё в левую лапу, правой указала себе на грудь:
- Мья-ама, - пропищала лисица, широко открывая пасть, как это делают собаки, зевая.
- Мьяма, - улыбнулся я через боль, - Красивое имя.
Мне показалось, на её морде появилось подобие улыбки. Контакт налаживался.
- Как? – кашлянула она и, решив, что у неё получилось не очень, повторила снова, - Как по-мо-чь?
Я еле разбирал её звуки, но она очень старалась, разговор ей давался сложно.
- Нужен биологический материал! – подсказал мне в голове женский голос, - Чем больше, тем лучше. Любой представитель фауны вплоть до насекомых. Надо положить добычу на обшивку вагона, я сама расщеплю и переработаю всё, как надо.
Я объяснил Мьяме, что надо сделать. Она не совсем понимала, зачем оставлять добычу в вагоне и куда она будет деваться. Но раз другу Прародителя надо, она сделает всё, что может. Потом я долго пытался объяснить ей, сколько надо добычи. Фраза «как можно больше» не говорила ей ничего, она думала, что я говорю про размер добычи, а не про её количество. В итоге, мне удалось ей объяснить, что добыча может быть любого размера, но приносить её надо постоянно, пока я не решу, что хватит.
Лисица честно выполняла свою миссию, принося по две-три тушки зайцев каждый день. Периодически она добывала птицу, рыбу, как-то даже принесла рысь и кабана. Материала потребовалось больше, чем казалось на первый взгляд, восстановление шло медленно, но непрерывно. К концу десятого дня Алиса сказала, что все отмершие части тела восстановлены, и я могу функционировать самостоятельно. Однако, она настойчиво рекомендует ещё «посидеть у неё на пуповине» несколько дней, так как мой организм в состоянии истощения и самостоятельно, с помощью природных биологических процессов, до приемлемого состояния он будет восстанавливаться больше месяца. Это не означало, что я должен лежать прикованным шеей к вагону, вполне достаточно будет непрерывного контакта, через который она сможет питать мой организм энергией. То есть я мог передвигаться по вагону босиком.
Так прошло ещё трое суток. Мы уже достаточно сдружились с Мьямой. Она оказалась очень смышлёной девчушкой. У неё даже были познания в математике, и она умела читать, правда очень медленно. Её поселение расположилось на заброшенном заводе по производству одежды, поэтому всё её племя дефицита в современном текстильном материале не испытывает. Её предки обитали в лесу неподалёку от завода, находящегося в одном из населённых пунктов Тайшетского района. После вспышки пепел, оставшийся от душ работников этого завода, набросился на их лисью семью, переродив их. Поэтому в навыки её племени заложены познания по обработке Иркутского текстиля.
Завод сохранился почти в том же виде, в каком был до Вспышки. Развалин и заброшенных строений в Иркутской области нет. Научно-технический прогресс людей, живших здесь, ушёл за десятилетия единомышленного образа жизни далеко вперёд. Здания и сооружения не разрушались под натиском природы, но и не препятствовали её распространению по территориям, не затронутым цивилизацией.
Пока я ещё был прикован к «пуповине», я постоянно общался со своими старыми знакомыми. Мьяма поняла, что помимо неё в вагоне присутствует ещё кто-то, и я рассказал ей об Алисе и Певце.
Она посмеялась, узнав, как я прозвал нашего призрачного соратника, и сказала, что именно это имя ему подходит больше всего, так как во снах он постоянно поёт.
Общались мы по большей части языком жестов, которые я дублировал словами. В базе данных ИИ вагона оказалась обучающая информация об этом. Инвалидов в Иркутской области не было, но вагоны-проводники как раз и создавались для взаимодействия с жителями за пределами барьера. Там люди с ограниченными возможностями имелись, и язык жестов был необходимым минимумом программного обеспечения для данного вида вагонов. Я выучил эту информацию быстро, так как находясь в ядре программы, я мог с повышенной скоростью и довольно точно впитывать заложенную в ядро ИИ информацию. Но как только Алиса восстановила мне работоспособность рук, я столкнулся с проблемой отсутствия мышечной памяти. Я знал, как выглядят жесты, но воспроизвести их не смог.
Мы начали изучать жесты одновременно с Мьямой. Я проговаривал медленно слова, пытаясь воспроизвести жесты из памяти. Во-первых, как сказала Алиса, это хорошо сказывалось на восстановлении моторики рук, а во-вторых, давало свои результаты. Пропасть в общении с лисицей с каждым днём становилась всё меньше. После того, как она принесла первого особо крупного зверя, козу, она пропала на пару дней и вернулась с колонками. Она попросила меня объяснить ей, как установить их, чтобы она тоже могла слышать моих друзей.
В общем, к концу второй недели восстановления, пора было прорабатывать планы, что нам делать дальше. Основная цель так и осталась - добраться до Надежды и деактивировать Пелену над миром, но теперь у меня появилась ещё одна, найти Хельгу и Кирилла. Понятно, что каждого из них поработил один из «обиженных» осознавших, но в отличие от моего поломанного тела, они были мобильны, и у паразитов, соответственно, возможностей управлять порабощёнными было значительно больше.
- Нужно найти Кирилла и Хельгу! – безапелляционно стоял на своём я, - Мы вместе начали это приключение, вместе и закончим.
- Но Герман Валентинович, мы совершенно не знаем, куда они ушли. Иркутская область огромная! А если мы найдём возможность отпустить растерзанные души, то с вероятностью в девяносто восемь целых семь десятых процента паразиты сами освободят их.
- Алиса дело говорит! – поддакивал Певец.
В его интересах было снятие барьера, удерживающего его нити душ в этом мире. А Алиса боялась за меня. Маршрут в Тимофеевск ей был вполне известен. С выработанным сопротивлением к влиянию осознавших и в сопровождении местной жительницы, у меня были все шансы добраться до Надежды самому с минимальным риском.
Я понимал их намерения, но стоял на своём. Я слишком хорошо помнил, какие неприятности и как преодолел. И ни в одном из своих приключений я не действовал в одиночку. Да и вряд ли я смогу победить Надежду сам. Когда я пытался один сбежать из Канского круга, мне казалось, что это только мой крест и что я «как-нибудь справлюсь». Но не успели мы проникнуть за Пелену, как снова сразу же попали в беду. И если бы ни Алиса, Певец и Мьяма, вряд ли бы я выкарабкался из этой ситуации. Поэтому желание геройствовать самостоятельно у меня пропало.
- Нет! – опять отрезал я, - Сначала надо найти их!
- Вместе весело шагать по просторам! – запела тень.
Мьяма, наблюдавшая за нашим спором в стороне, зафыркала от смеха.
- Хорошо, - сдалась Алиса, но я не смогу вам помочь. Я прикована к вагону.
Мьяма приблизилась ко мне, и встав на задние лапы, что-то вытащила из походной сумочки, которую она принесла вместе с колонками, и протянула мне.
- Что это? – не понял я, разглядывая в руках браслет из серебристо-серого материала.
- Это портативное устройство переноса информации. Основано на технологии ТеСвА! – удивлённо отвечала Алиса.
- То есть флешка что ли? – поинтересовался я.
- Ну, можно и так назвать, только гораздо технологичнее. Содержит встроенное ядро памяти, коммуникатор и микроголопроектор. Не самая распространённая вещь, но и не редкость. Такие обычно выдавали руководящему составу. Ты нашла это на своём заводе? – спросила Алиса.
Лисичка отрицательно покачала головой и жестами объяснила, что до её дома и обратно неделя пути. Она бегала в Нижнюю пойму. Там она и подобрала колонки и эту флэшку.
- Ты знаешь, что это такое? – удивилась Алиса.
Лисица неопределённо покивала головой и жестами показала:
- Решила, что может пригодится.
- Эти лисы умнее, чем я думала, - раздался голос Алисы в голове. Мьяма не услышала этой фразы, так как Алиса не хотела случайно её обидеть.
- И что нам даёт это устройство? – спросил я.
Все трое посмотрели (точнее от Алисы и Певца я ловил излучение, рисующее изображение у меня в голове) на меня, как на ребёнка, не знающего простых истин.
- Я могу переместить своё ядро в этот браслет, Герман Валентинович. Я лишусь всех возможностей, что давал мне вагон, но как виртуальный голосовой помощник, буду незаменима.
- Глупая ты! – я даже немного обиделся, - Я уже давно не отношусь к тебе так.
- Ну что? Идеи есть какие-нибудь? – вклинился в разговор Певец.
- Мьяма, - я повернулся к лисичке, - Ты тут местный житель. У тебя есть какие-нибудь идеи насчёт того, куда нам следует начать движение?
- Тайшет! – начала объяснять жестами лиса, - Звери бегут оттуда. Там зло. Больше двух лун уже.
- Приблизительно начало лета? – посчитала Алиса.
- Незадолго после нашего проникновения сюда, - заключил я.
- Я идти рядом с тобой! – сообщила лисица, - Опасность! Надо победить зло!
Ближайшая цель была намечена. Тайшет. Я помнил этот город по приобретённой от паразита памяти. Город с узловой станцией. Раньше это был небольшой провинциальный городок, за десять лет, проведённых под Пеленой, он очень сильно разросся. Из-за разветвления железнодорожных путей, идущих на север области, в этом городе до катастрофы процветала промышленность. Интересно, что же там случилось?
Два дня ещё Алиса меня восстанавливала и вот, наконец, объявила, что я отреставрирован на отлично. Я увижу солнце без преград. Я уже не помню, как оно выглядит по-настоящему. С момента второй вспышки я больше не лицезрел его воочию. То через Пелену, то через защитное поле вагона. Но сегодня я снова вступлю на Иркутскую землю. От волнения меня немного потряхивало. В последний раз осмотрев вагон, являющийся мне последние сорок дней домом, больницей, тюрьмой и почти могилой, я взял оставленный Кириллом рюкзак и свою сумку. Разбросанные по вагону вещи я собрал в первый же день, как смог по нему передвигаться. Все вещи легко вошли в его рюкзак. Их было не так много. У Хельги их совсем не было. В основном это была одежда Кирилла, футболки, майки. Пару сухпайков, медицинские приборы и компоненты. Небольшой запас боеприпасов. В общем, набор военно-полевого врача. Рюкзак был не особо большим, но выглядел тяжёлым. Алиса действительно восстановила моё тело на пять с плюсом. Поклажа лежала на плечах легко.
- Герман Валентинович, вы идёте? – прозвучал женский голос в районе запястья левой руки.
Я понял, что уже несколько минут стою на одном месте, не двигаясь.
- Да-да! – ответил я, направляясь к боковой стене вагона, - Задумался.
Я стоял возле стены, к которой меня пригвоздила в своё время сила движения поезда. Сейчас вагон был идеально чист и стена, возле которой почти месяц гнило моё тело, выглядела превосходно.
- Отрыть проход, - скомандовал я ИИ вагона, и он послушно растворил часть стены передо мной, образовывая выход. В глаза сразу ударил ослепительный свет летнего солнца. Я зажмурился. Это было так бесподобно, снова чувствовать себя живым и свободным. Такие моменты дорого даются, но, если ты пережил всё и добрался до них, они становятся бесценными. Я сделал шаг вперёд.
Первое впечатление от возращения было отрицательным. Как только я покинул защитное поле вагона, тысячи голосов раздались в моей голове. Они ревели от боли и ненависти. Но я уже умел с ними бороться. К тому же они не шли ни в какое сравнение с осознавшими. Полностью избавиться от их влияния было невозможно, они были как радиоволна, настроенная прямо в мозг и отключить её не получалось. Но её можно было заглушить. Поставить громкость на минимум. Что я и сделал.
Привыкнув к нахлынувшему гудению в голове, я осмотрелся. Тут было всё по-другому.
Солнце светило ярче, чем под Пеленой. Воздух был свежее и чище. Я читал, что до вспышки, на территории Иркутской области не велось никаких вредоносных производств. Способности Тимофея и Надежды управлять определёнными силами были изучены жителями области ещё до создания Пелены. Их пара с энтузиазмом относилась к стремлению своих союзников развиваться и всячески им в этом помогала. В итоге на основе данных, полученных от изучения сил носителей, люди нашли способ пользоваться биоэнергией. Были созданы органические материалы, проводящие эту энергию, и вредное производство заменилось на природное. За десять лет объём пространства, спрятанного под куполом, был полностью очищен от продуктов выброса техногенной индустрии. Это ощущалось сразу.
Тут не было таких лесов, как за барьером. Там Пелена искусственно усиливала рост всего, тут всё росло естественными темпами. Пройдя по молодому леску, я решил подняться на железнодорожные пути и идти по ним, чтобы не топтать молодую зелень. Мьяма, определив мои намерения, поспешила меня остановить, преградив мне путь вытянутой лапой с копьём.
- Дороги – опасность! – прожестикулировала она мне, - Идти лес!
- Алиса, что ты думаешь по этому поводу? – спросил я через ТеСвА.
- Она тут местная. Ей лучше знать. Хотя я и не понимаю, что за зло и опасность могут тут твориться, но и про пепел мы тоже не знали. Это чуть было не стоило нам вашей жизни. Лучше слушаться её. А я буду анализировать происходящее по мере своих сил, - женский голос с досадой вздохнул у меня в голове, - Как же сложно без возможностей вагона. Чувствую себя калекой.
- Мы что-нибудь придумаем, - заверил я её и обратился уже голосом к рыжей провожатой, - Какая опасность нас ожидает?
Лисица долго думала, как сказать, но так и не смогла объяснить. Я только понял, что по путям может что-то передвигаться. Не смотря на то, что люди погибли, промышленность в области не прекратилась. Управляемые искусственным интеллектом городов вагоны продолжали ездить по путям. Этот путь не использовался в промышленности, так как он был приграничный. Но лисица жила возле Тайшета, там промышленность до катастрофы развивалась ударными темпами, там всё ещё работают промышленные узлы. Про них нас и предупреждала Мьяма.
Идти мы рассчитывали по восемь – десять километров в день, так как по мнению Алисы я был ещё довольно слаб. Да и местность не изучена. С такой скоростью до Тайшета было около пяти дней пути. Но Мьяма настаивала на том, чтобы мы сначала зашли в её поселение. Завод, являвшийся домом для семьи Мьямы, расположен в пригородном посёлке под названием Юрты. За десять лет Тайшет разросся значительно, поглотив Бирюсинск, но до Юрт добраться не успел, остановившись границами у прибрежной зоны реки Конторка. Именно это и спасало семью Мьямы от «Зла», обитаемого в Тайшете.
Первая ночь в лесу не прошла для нас бесследно. Мы заночевали в искусственно вырытой пещерке. Мьяма расставила по периметру логова ловушки и сама, по-лисьи свернувшись в клубок, легла возле входа. Я расположился в глубине пещеры, закрываемый от всех рыжей спутницей. Было страшно терять контроль над сознанием. Мне казалось, что стоит уснуть, как я снова окажусь в каком-нибудь очередном Тимофеевске. Я ворочался, как юла, долго пытаясь уснуть, охваченный тяжёлыми думами, но в конце концов усталость сделала своё дело, погрузив меня в очень тяжёлый сон. Во сне выли голоса. Я словно находился в аду, терзаемый тысячами грешников. Я думал, что сойду с ума.
Спустя бесконечное ожидание, наконец, появился Певец. Общаться с ним я мог теперь только во сне. Будучи пучком психо-биологической энергии, для коммуникации с ним необходимы были специальные приборы, способные уловить эманации его волн. Одним из таких специальных приборов является человеческий мозг, но из-за сложности своего строения мозг не может отчётливо воспринимать такое огромное количество входящей информации во время своей работы, поэтому пробиться в подсознание певец мог только во сне.
- Страдаешь? – спросила тень, паря вокруг меня.
- Как заглушить этот ад? – только и смог выговорить я.
- Герман, ты опять попадаешь в одну и ту же ловушку! Это ТВОЁ сознание! Преврати их ад в свой рай. Дай им пожить хотя бы одну ночь! Создай им свой город, где им не захочется выть.
У меня получилось не сразу. Но терпение и труд позволяют добиться многого. Тем более, когда есть кому поддержать, пусть даже мой компаньон бесплотная тень. Мне кажется, я создал прекрасный город, потому что проснулся я в хорошем настроении и изрядно отдохнувшим. В пещере томился полумрак, больше похожий на предрассветное утро. Солнца свет беспощадно втекал в пещеру, выгоняя тьму. Мьямы не было видно.
- Она покинула пещеру два часа назад, - прочитав мои мысли, ответила Алиса.
- Сколько сейчас времени?
- Восемь сорок семь утра.
Я вылез из пещеры и осмотрелся.
На мой взгляд, всё было в порядке, кроме отсутствия лисицы.
- Мьяма! – крикнул я.
Лес разнёс звук моего голоса по округе, смешивая его со звуками листвы и пением птиц.
Кто-то потянул меня за штанину.
Лисица оказалась рядом, подобравшись ко мне совершенно бесшумно. На её мордочке прослеживалось выражение беспокойства.
- Тебя искали! – прожестикулировала лиса.
- Кто? – удивился я, - И почему ты считаешь, что искали именно меня?
- Больше искать некого! – ответила лиса, - Следы повсюду.
Она показала мне несколько отчётливых следов возле лагеря. Пятипалая вытянутая ступня. Я даже присел на колени от изумления.
- Люди? – я вопросительно посмотрел на лисицу.
Она была растеряна, и сама ничего не понимала.
- Считалось, что на территории области нет живых людей, - вмешалась в разговор Алиса, - Да и кто из людей ночью по лесу ходит без обуви? Мьяма, ты их видела?
Лиса отрицательно покачала головой.
- Спала! – ответила она, - Ловушки не задеты.
Стало жутко. И интересно одновременно. Мьяма рассказала, что следы ведут от железнодорожной насыпи и туда же возвращаются. Следующие привалы следует устраивать как можно дальше от путей.
Отличное утреннее настроение было испорчено. Вряд ли нас искали с добрыми намерениями. Весь день мы шли молча, постоянно оглядываясь, но кроме пепельного гула в голове ничего необычного не происходило. Мы все были так озадачены, что значительно увеличили скорость передвижения и, соответственно, прошли гораздо большее расстояние. К началу сумерек мы достигли территории владений семьи Мьямы.
Завод выглядел отлично. По факту он больше походил на маленькую швейную фабрику, но гиперсовременную. Внутри всё было чисто, всё аккуратно лежало на своих местах. Глядя на это, и не подумаешь, что тут был апокалипсис, и это место пустует уже полвека. Алиса тут же подключилась к ядру ИИ завода, похожему на тот, что был в вагоне проводнике, и на ближайшую ночь стала счастливой, снова почувствовав всю мощь Иркутских технологий.
Пока она изучала свои новые возможности, Мьяма объяснила мне, что тут довольно безопасно, и я могу располагаться, где захочу. Сама тем временем убежала к своим. Мне было немного досадно, что она не захотела представить меня своим родственникам. Всё-таки это первые представители разумной жизни на земле, после человека. Интересно было бы посмотреть на их быт. Но лисица резко оборвала все мои попытки увидеться с её семьёй. Мне ничего не оставалось, как лечь спать. Потому что прогулка не осталась незамеченной моим организмом, и я дико вымотался. До окраин Тайшета оставался день пути.
Внезапная тревога просочилась внутрь моего сна, приводя меня в чувство. Я понял, что это Алиса разбудила меня.
- Что случилось? – спросил я, не успев до конца проснуться.
- Нас кто-то окружает. Были попытки проникновения на территорию завода, но я пока держу периметр закрытым.
- Кто это? – спросил я.
- Затрудняюсь ответить, - недоумевала Алиса, - Что-то странное.
- Не вчерашние наши искатели?
- Кто его знает? Но пока никого похожего на людей я не увидела и не почувствовала. Это разные лесные звери, но они, как будто чем-то ведомы. Кто-то ими управляет. Намерения явно агрессивные. О, нет! – неожиданно вскрикнула Алиса.
- Что случилось?
- Мьяма за периметром. Ей надо помочь! Её атакуют!
- Говори, куда бежать! – не раздумывая ни секунды, сказал я.
- Я подсвечу коридор, но что вы собираетесь сделать? Вы же безоружны и беззащитны.
- Но ты же сверхсовременный завод, Алиса, - прозвучал голос Певца, - Сшей Герману броню, это займёт секунды.
Завод, как и всё, созданное на территории Иркутской области, был оборудован технологией ТеСвА, и тень этим воспользовалась, дав нам дельный совет. Я вспомнил, как полвека назад собака не смогла прокусить штанину моих брюк, и то была всего лишь городская одежда для повседневного ношения. А тут есть возможность сшить что угодно и прочностью побольше.
Алиса сообразила ещё быстрее меня, и пока я удивлялся тому, что могу слышать Певца, еле заметное голубоватое сияние на мгновение окружило меня и погасло, отсканировав параметры моего тела.
- Герман Валентинович, я сбросила ближайший маршрут вам в память, одежда будет готова через сорок три секунды, заберёте её в этой точке, в голове сразу вспыхнули знания коридоров завода и место выдачи костюма, сумку оставьте здесь, она будет мешать вам переодеваться.
Я побежал по осознанному маршруту, на ходу сбрасывая с себя вещи.
- Как там Мьяма? – задыхаясь, крикнул я, боясь, что могу опоздать.
- Она окружена. Но пока в безопасности. Спряталась на складе хранения материалов. Это отдельное здание, я не имею возможности управлять им. Там автономное ядро ИИ, удалённо не подключишься. Но пока время есть.
Я добежал до небольшого квадратного помещения, в нём уже ждал меня костюм, ещё тёпленький. При чём в прямом смысле. От созданного костюма веяло теплом. Я в спешке переоделся в него, ощущая всем телом, насколько он удобный и невесомый. Костюм представлял собой комбинезон бежевого цвета с капюшоном балаклавой и перчатками. В общем он покрывал меня полностью, не оставляя ни одного открытого места на коже. Даже глаза закрывала тонкая прозрачная сеточка. Я призвал мыслями зеркало и заценил себя.
- Ниндзя – старпёр! – сказал я, - Не хватает катаны за спиной.
- К сожалению, на территории завода нет ничего, что можно было бы использовать как оружие. Но костюм достаточно прочный, ни одно животное не прокусит его, к тому же специальный материал, проводя энергию вашего тела, усиливает ваши мышечные способности. Будете в полтора раза сильнее обычного человека. Чтобы пробежать двенадцать метров туда и столько же обратно, этого вполне хватит. На большее времени нет, - затараторила Алиса.
Я не стал тратить время на споры, тем временем я уже выбежал на крыльцо завода и осмотрелся. Завод окружала почти незаметная молочная дымка, за которой кишела разного рода лесная живность. Не скажу, что их было прямо очень много, но и не мало. В основном хищники. Обычные лисы, волки, попадались кабаны и рыси, вот только голова у них была покрыта знакомой серой субстанцией, скрывающей глаза. Это дополнение делало оскаленные силуэты зверей жуткими. Серые безглазые зомби тем не менее безошибочно угадывали моё местоположение.
- Алиса, ты догадываешься, что у них с глазами? – спросил я, ища взглядом нужное мне помещение, где скрывалась лисица.
- Нет. Материя плохо сканируется. Какое-то биологическое оружие. Может паразит очередной?
- Ага, паразит, - сказал я, найдя взглядом необходимую мне постройку, - Это фрагменты брони, которая есть у Кирилла и Хельги. Мы на верном пути. Я пошёл. Открывай барьер.
Не дожидаясь ответа, я рванул с места. Дымка передо мной на мгновение исчезла и тут же появилась вновь, но я уже стоял по другую сторону барьера. Вот тут-то и стало по-настоящему страшно. До этого момента меня подстёгивал адреналин и непрерывно таящие секунды, а также понимание того, что опасность за стеной. А вот сейчас стены больше не было, я стоял один на один против целого взвода лесных хищников.
Мы рванули одновременно. Часть толпы мохнатых убийц, что стояла ближе ко мне, прыгнула в мою сторону, но меня там уже не было. Костюм хоть и не значительно, но придавал мне ускорение, я бежал, снося зазевавшихся животных на своём пути. Это было легко. Сложно стало, когда я подбежал к воротам. С силой я врезался в закрытую дверь из непонятного материала и затарабанил в неё что есть мочи, крича Мьяме, что это я, и чтобы она меня впустила.
Зомбированные звери долго не мешкали, уже через пару секунд, как я остановился, я почувствовал, как в меня впиваются десятки разных челюстей. Боли я пока не чувствовал, костюм держал оборону, но движения с каждым новым повисшим на меня животным, становились всё затруднительнее.
В какой-то момент мне показалось, что Мьяма не откроет. Вдруг материал, из которого тут всё построено, не пропускает шумов вообще. Давление на меня усиливалось. Надо было принимать решение: рискнуть и продолжать стучаться или прорываться обратно к заводу. К счастью, дверь всё же вошла в стену, впуская меня и некоторых зомбированных зверей.
Меня вдавило в неожиданно образовавшийся проход, и я упал на колени, уперевшись руками в пол. Через мгновение животные путы, опоясывающие меня, стали слабеть, и последних зверей я отдирал от себя сам, переламывая руками хребты бьющихся в яростной агонии хищников. Вскоре возня стихла. Вокруг меня лежало пять дохлых волков и пара лис, ввалившихся в проход вслед за мной до того, как он успел закрыться. Мьяма стояла на коленях в полуметре от меня и рыдала над убитыми лисами. С оконечника её копья капала кровь. Я присел рядом и обнял её, лисица немного успокоилась.
- Братья… - жестикулировала она, показывая на тела падших животных.
- Если бы мы их не убили, они убили бы нас. Видишь, с ними что-то не то, - я указал на серую плёнку на глазах животных.
- Они заболели. Один цикл Луны назад. Помоги спасти остальных, - жестикулировала Мьяма.
-..рман ..ален..вич, - шумел у меня в подсознании прерывистый голос Алисы, - ..ы в пор..ке?
Материал стен экранировал волны Алисы с такого расстояния.
- Всё хорошо! – силился я в надежде, что Алиса услышит меня, - Мьяма жива. Связь плохая, свяжемся позже.
- Ты что здесь делала? – спросил я лисицу.
Та отвела взгляд, явно стыдясь чего-то и ответила:
- Семью спасала, - она указала в дальний угол, где сидели в тени силуэты так тихо, что я их не замечал до этого.
Мьяма тихо протявкала на своём, и из угла начали медленно выползать лисы. И тут я понял, чего она стыдилась. Глядя на Мьяму, мне казалось, что всё её племя - антропоморфные звери, что я попал в подобие фентези, но всё было не так. Её родственники были практически обычными лисами. Антропоморфная мутация лишь слегка и далеко не у всех проявлялась. Мьяма была уникальна. Может быть, даже единственная в своём роде. Она очень стеснялась своих родичей, понимая, что они всего лишь лисы. Да, они были умнее и организованнее других зверей, но отставали от развития Мьямы примерно на столько же, насколько она отставала в развитии от меня.
- Не хотела, чтобы видел, - показала жестами она.
Я поспешил её успокоить, объяснив ей, что в этом нет ничего постыдного.
- Люди тоже стали разумными не сразу, - говорил я, - Это твоя стезя. Быть первой в своём роде. Это великая гордость, но и великая ответственность. Ты уникальна.
Увидев мою реакцию, смущение лисицы немного спало, и боевой настрой к ней вернулся вновь.
- Что будем делать? – спросил я её.
- Надо в завод. Там не опасно.
В этом она, наверно, была права. Но как туда добраться? Вдвоём с Мьямой мы бы скорее всего прорвались. Но она не пойдёт без своей семьи.
- Мьяма? - начал что-то спрашивать я, поворачиваясь к лисице.
Скудное освещение помещения, идущее, казалось бы, от самих стен, не давало чёткой картины происходящего, но даже так я видел, что с лисицей что-то не так. Её потряхивало в конвульсиях. Я присел и, обхватив её за плечи, спросил:
- Что случилось?
Одной лапой она пыталась зажать нос, второй показала мне на тела убитых животных. Я тут же отпрянул от них, увлекая за собой Мьяму.
Тела разлагались на глазах. Серая плёнка, окутывавшая их глаза, бурлила, источая заметный даже в полутьме едкий серый пар. Через секунду мне тоже стало плохо. В горле сильно запершило, и меня вырвало. Мьяма вырвалась из моих рук и побежала в глубь помещения, где находились стеллажи с рулонами ткани, из которой шили местную спецодежду. Чёткими и резкими движениями лисица срезала с рулона достаточно широкий кусок и подбежала ко мне, протягивая один из концов ткани. Я понял её сразу же. Взяв за протянутый угол мы с лисицей накрыли разлагающиеся тела, потом протащили ткань под ними и завязали получившуюся котомку, пряча источник опасности внутри. Стало легче. К тому же меня посетила одна идея. Я всмотрелся в угол, где забились остальные лисы и попытался их посчитать. У меня получилось около семи особей килограмм по пять каждая минимум. За один раз я их не унесу, надо будет делать две ходки.
- Мьяма, - сказал я, обращаясь к лисице, - Есть предложение. Делаем такой же мешок из ткани, туда залазят твои, - я кивнул на лис в тёмном углу, - И мы прорываемся к заводу. За раз я всех не утащу. Так что будешь ждать здесь с оставшимися. Впустишь меня снова. Второй раз уходим все вместе, поняла?
Лисица кивнула и побежала срезать своим копьём нужного размера кусок ткани, параллельно тявкая что-то своим. Скорее всего инструкции к действиям. Я подбежал ей помочь и через пару минут первая партия лис уже сидела в мешке, закинутом за моё плечо.
- Открывай насчёт три! – скомандовал я лисице, переведя управление дверью снова на ручное управление, - Как я выбегу, тут же закрывай. Поняла?
Мьяма утвердительно кивнула.
- Ну, давай. Один. Два. Три…
Дверь открылась, я рванул вперёд и врезался в огромную тушу медведя. Он бы сломал меня даже через иркутскую ткань. Меня спасло только то, что он не ожидал меня увидеть, как и я его. Встречной силой меня откинуло обратно в помещение склада. Медведь, стоявший боком, развернулся и заревел. Глаза его были покрыты серой плёнкой. Он встал на задние лапы и заорал. Заорал так, что мне показалось, стены рухнут от вибрации. Мьяма резко закрыла проход. Прозвучал глухой стук. Современная дверь из непонятного материала не шелохнулась, но, чувствовалось, что удар был чудовищной силы.
- Есть план «Б»? – спросил я лисицу, подбежавшую извлекать своих из опрокинутого мешка.
Стук повторился, потом ещё и ещё…
Дверь начала сдаваться. Это был странный материал, и повреждения на двери выглядели тоже странно. Когда когти зверя всё же пробили перегородку и оставили на поверхности четыре параллельных прорези, они выглядели скорее, как рваные раны на коже с отёками вокруг них, которые начали затягиваться. Но зверь с наружи сдаваться не собирался. Скорость восстановления поверхности двери была меньше, чем скорость повреждений, наносимых медведем. Мы были в ловушке. Зверюга уже проломал хорошую дыру, через которую уже могла просунуться морда, и к ударам когтей добавились ещё и повреждения от мощных клыков ревущей пасти медведя. Уничтожение двери было теперь лишь делом времени.
ИИ склада бил тревогу, оповещая меня через ТеСвА о повреждениях, и параллельно через образовавшийся проём до меня снова стали доходить панические крики Алисы, предупреждающие меня о пришедших на территорию завода медведях. Всё это мой мозг еле успевал анализировать, и моё КПД уменьшилось в разы. Я тупо сидел и смотрел на то, как огромная морда раздирает на куски дверь, ничего более не соображая.
Из ступора меня вывела когтистая лапка лисицы, схватившая и потянувшая меня за плечо. Я повернулся на неё. Она показывала мне на лестницу, ведущую на второй этаж, где была рубка управления кранами и центр с ядром ИИ. Там же, судя по двери в стене, был выход на балкон.
- Кры-ша! – тяфкала она, пытаясь меня тащить, - Бе-жим! Кры-ша!
Я привёл свои мысли в порядок и встал, побежав к лестнице. В это время медведь победил дверь и ввалился внутрь. За ним начали втискиваться остальные поражённые звери. Мьяма разрезала мешок с разлагающимися телами, и из него вырвался столб смрада. Моя напарница была готова к этому, а вот ворвавшиеся звери нет. Лисица, затаив дыхание вырвалась из окутавшего помещение чёрного пара. Преследователей скрутило в дикой ломке, и это дало нам время для передышки. ИИ в голове сообщил о газовой опасности и запуске системы экстренной вентиляции помещения. Концентрация пара стала заметно снижаться. Тупой ИИ.
Мы с лисицей тем временем вбежали на второй этаж, где нас уже ждали все родственники Мьямы. Я мысленно приказал открыть дверь на балкон. ИИ не заставил себя долго ждать и через секунду проём открылся. В лицо ударил тёплый ветерок. Мы выбежали на балкон.
- Герман Валентинович! – верещала Алиса, я её прервал, объяснив ей, что в данный момент она отвлекает меня. К счастью, Алиса не обиделась, понимая, что моя резкость вызвана не неприязнью к ней, а обстоятельствами. Её голос в голове стих, и начала постепенно возвращаться ориентация пространственного окружения.
«Опасность!» - орал в голове ИИ, я приказал ему отключить тревогу.
«Как подняться на крышу?» - спросил я его, когда гул в голове стих.
«На крышу можно подняться прямо с данной платформы, - пояснил голос в голове, - Желаете подняться?»
После моего утвердительного ответа, балкон поплыл вверх, доставив нас, как на лифте, на крышу.
«Заблокировать все доступы на крышу! – приказал я, - Платформу вниз не отпускать!»
«Выполняю» - прозвучало в голове.
Мы были в патовой ситуации. Враги не могли пока добраться до нас, но и мы пока не придумали, как можно выбраться из данного положения. Раз нет возможности что-либо предпринять, надо хотя бы осмотреться.
Светало. Эта ночь и так была не особо тёмной из-за ясного неба и света, отражаемого Луной,но всё же это была ночь. С тёмно-синим небом и звёздами. Сейчас со стороны города Тайшет, который находился примерно в пятнадцати километрах от нас, небо было голубое. Звёзды постепенно таяли. Но запад всё ещё окружало ночное небо. Было очень красиво, если бы не ревущие, воющие, тявкающие звуки, издаваемые армией зомбированных зверей внизу здания.
Завод находился в пограничной зоне между лесом с запада, откуда мы пришли, и Юртами на востоке. Там уже не было никаких свободных зарослей. Строительные технологии Иркутска не вредили природе, но и не давали ей заходить в города. Юрты выглядели футуристичным городом с прямыми чистыми улицами, высокими домами. Посёлок не имел никаких следов разрушения. Окна были целыми, техника аккуратно стояла на парковочных местах. Вот только людей нигде не было. Но в данный момент это не бросалось в глаза. Казалось, населённый пункт просто спит, и через каких-то пару часов люди выйдут на улицу и поедут по своим делам. Как бы мне хотелось этого, но я понимал, что этого не будет. Если только я не попаду в какую-нибудь очередную иллюзию.
На самой же крыше не было ничего. Ни вентиляционных шахт, ни антенн, ни водоотводов. Местные материалы, способы строительства, программное обеспечение и что там может быть ещё, позволяло зданиям функционировать и без этих побочных конструктивных решений. Хотя отсюда было видно, что на крыше самого завода вентшахты есть и система водостока тоже. То здание было переоборудовано со старых времён, а склад был уже новостроем. Это всё было очень интересно, ведь я увлекался строительством в первые годы после пробуждения в Канске, так как приходилось выстраивать жизнь заново. Я перечитал всю имеющуюся литературу и имел неплохие познания в этом деле. Но тут всё было совсем по-другому.
Поток моих мыслей прервало предчувствие. Въедливый червячок тревоги шевелился в сознании. Что-то менялось. И менялось в худшую сторону. Глядя на Мьяму и её семью, я понял, что эти изменения чую не я один. Звуки… Нет, они не исчезли. Животные под складом выжидательно копошились. Такая толпа живых существ не может не издавать звуков. Но пропал вой, рык, лай. Его заменило еле слышное дыхание, возня и скулёж. Звери что-то чуяли и явно боялись. Каждый из них, будь это маленькая лиса, рысь или огромный медведь, каждый из них затаился в ожидании. Ожидании чего-то плохого. По спине пробежали ледяные мурашки. Я подошёл к ограждению крыши и начал высматривать источник тревоги. Через непродолжительное время в поле моего зрения, со стороны запада, что-то начало привлекать к себе моё внимание. Среди деревьев, во тьме кто-то был. И он смотрел на меня так же, как я смотрел на него. Я чувствовал на себе его взгляд.
Что-то с огромной силой ударило меня под правый глаз. Я отлетел метра на полтора от ограждения и упал на спину, наверное, даже потеряв сознание от боли. Когда я пришёл в себя, я понял, что не могу открыть правый глаз, он заплыл синяком. Скулу под правым глазом просто ломало от боли. Надо мной стояла Мьяма тряся меня за грудки, и жалостно, по-собачьи, поскуливая. Убедившись, что я жив, она завиляла хвостом и неожиданно тепло обняла меня, лизнув в заплывший глаз. Я снял балаклаву, в которой был всё это время, и которая, очевидно, спасла мне жинь. Ощупал синяк, который однозначно не пройдёт за несколько часов, как если бы это было под Пеленой, и выругался так злостно, как только умел:
- Вашу едрить за ногу мать! Что это было?
Мьяма протянула мне лапку, на ладони которой лежала расплющенная свинцовая блямбочка.
- Пуля! – удивился я.
В меня стреляли. Снайпер. И целился в глаз. Взял бы на два сантиметра выше и всё. Привет всем! Но откуда тут военные?
Вокруг стоял гул. Я прислушался. Были слышны выстрелы. Рычание животных. Я, не торопясь, подполз к западному ограждению крыши и, на мгновение высунувшись, огляделся. Железная дорога. За леском, откуда шла опасность, виднелась железная дорога. Значит, пришли за мной. Из-за деревьев были видны вспышки и слышны хлопки редких выстрелов. Мутировавшие животные разбегались в противоположные от новой опасности стороны, рыча и скуля. Силуэтов людей ещё не было видно, но вспышки выстрелов были уже достаточно близко. От моего здания до ближайшего противника было примерно метров двести. Пространство под складом всё ещё кишело мутировавшими животными.
«Как бы попасть на склад?» - подумал я. И тут же получил ответ.
«Можно через надземный транзитный путь для доставки на завод материалов»
Я даже не сразу понял, что мне через ТеСвА отвечает ИИ склада.
«А что, так можно было?» - удивился я.
«Конечно!» - ответил ИИ, - «Проложить путь?»
«Да!»
«Пройдите на платформу лифта».
Я сказал Мьяме, чтобы она загоняла своих на платформу и, убедившись, что все там, сам зашёл на неё. Платформа опустилась ниже и сдвинулась в бок. В это время слева от нас в стене склада появился проём и в точности такой же проём появился в стене завода. В течении десяти секунд из проёма склада выдвинулась телескопическая рельса и соединила склад и завод. Ещё серьёз несколько секунд из проёма появилась вагонетка.
«Герман Валентинович, я хотела вам сказать, что нашла способ вытащить вас оттуда с помощью этой транзитной линии, - виновато проговорила в моей голове Алиса, - Но вы велели мне молчать».
Я с досады на себя прикусил губу. Но горевать было некогда. Погрузив семейство лис в вагонетку, я сам запрыгнул в неё и отдал команду на передвижение.
«Алиса, готовься к эвакуации. Надо покинуть территорию в ближайшую минуту. К нам идут военные!»
«Как? – искренне удивилась девушка, - Далеко они? Я никого не чувствую! Вы уверены?»
«Уверен. Чуть было не отдал правый глаз за такую уверенность! Нет времени. Просчитай, куда нам лучше бежать, и сколько времени у нас есть. Посмотри, может как-то можно задержать военных. И не забудь вернуться в браслет. Я пока подумаю, что можно сделать с лисами».
- Что же с вами делать? – задал больше риторический, чем полноценный вопрос я, но Мьяма неожиданно для меня на него ответила.
- Ты не волноваться за мои семья! Они прятаться тут! Кхакх позаботится о них!
Как только платформа остановилась внутри завода, и проём на улицу закрылся, лисы разбежались так неожиданно, что я даже не понял куда.
- Иди с ними! – просил я лисицу, - Со мной ты в опасности!
- Ты идти на смерть ради мой семья! Я идти на смерть ради тебя!
- Пожалуйста! – умолял я её, - Иди со своими. Ты уникальна. Ты должна жить!
- Я идти до конца с ты! Ты в ответ за кого приручил!
Не знаю почему, но в тот момент мне стало очень грустно. Однако переубедить лисицу я не успел. Алиса прервала наш разговор.
- Герман Валентинович, я их не чую, но я их вижу! Они совсем рядом. У нас сто двадцать секунд, чтобы успеть незаметно выбраться с территории завода. Через сто двадцать секунд мы будем окружены. Я подсвечу путь, по которому надо отступать. Через сто десять секунд я покину ядро завода переведя его в автономный режим. Через сто тридцать секунд завод хлопнется.
- В смысле хлопнется? – не понял я.
- Я активировала протокол ликвидации завода. Там написано «схлопнится». Я не до конца понимаю, что это значит.
Я уже вбегал в помещение, где оставил рюкзак Кирилла и свою сумку. В спешке одевая их, я спросил:
- А как же лисы?
- Я проверила. Их не заденет. Под заводом обширная сеть пещер, прорытых ими, они на безопасной территории. Я установила барьер, они не смогут попасть на территорию завода в момент «схлопывания».
На этом голос из динамиков резко стих и продолжился уже в моей голове.
«Герман Валентинович, они уже внутри завода».
«Кто это, можешь определить?»
«Я не уверена, что это люди. С оружием. Двигаются очень странно. Они в полностью закрытом камуфляже с шлемами. Однако, я не могу прощупать их. ИИ ещё… - Алиса запнулась на полуфразе».
Мы с Мьямой бежали по еле подсвеченному Алисой коридору, стараясь не издавать звуков, к выходу из завода.
«Что ещё?» - спросил я, подбегая к двери.
«И ещё, судя по силуэтам, это всё женщины. Грудь, бёдра».
Мой браслет на руке вспыхнул, оповещая меня, что Алиса снова переместила своё сознание туда. На появившемся циферблате выделялась цифра девятнадцать, тут же сменившаяся на восемнадцать. Я со всех ног рванул подальше от завода. Схлопнуться вместе с ним я не хотел. Я хотел взять Мьяму под мышки, наивно предполагая, что раз она меньше меня, то и двигается медленнее. Но её скорость значительно превосходила мою. Ну и хорошо. Это облегчило мне жизнь.
Оказывается, если сзади подгорает, то человек может развивать отличную скорость. Особенно с усилителями мышц. За оставшиеся секунды я отбежал на такое расстояние, что сам себе удивился. Увидев на циферблате, как цифра один сменяется на цифру ноль, я повернулся посмотреть, что станет с заводом. А он возьми и схлопнись. Как мыльный пузырь. Хлоп и разлетелся паром во все стороны вместе со всем, что было внутри. Оставляя после себя только ровный пустырь.
Вот тут я почувствовал, что мышцы мои залило свинцом, и я упал, прижавшись к стене здания. Лёгкие разрывало, скула под правым глазом зудила невыносино, ноги были тяжелее бетона, но я улыбался. Потому что, во-первых, всё ещё был жив. Во-вторых, со мной были мои друзья. Однако не все. Надо спасать Хельгу и Кирилла, чтобы с ними не случилось. И заканчивать эту эпопею с Пеленой.
Я лежал и смеялся.
- Что с Вами, Герман Валентинович?
- Да ты насмешила меня, Алиса. Не до конца, говоришь, уверена, что это люди, наверно, это женщины! – я закрыл глаза и смеялся от души, выветривая из себя тревогу. Не думая о том, что где-то по близости бегают разъярённые звери. Я выбрался из западни и в данный момент это для меня было главным. Мне было хорошо. А ещё я дико устал. Наверное, я так и отключился, с улыбкой на прикрытых балаклавой губах.
- С головы сорвал ветер мой колпак, я хотел любви, но вышло всё не так. Знаю я, ничего в жизни не вернуть. И теперь у меня один лишь только путь…
Тёмный силуэт стоял возле существовавшего только в моей голове окна такой же выдуманной комнаты и пел. Почувствовав мой взгляд, он замолчал и повернулся ко мне.
- Продолжай, - попросил я, - Интересно же, что это за путь такой.
Воображение - удивительная способность человека. Я не видел лица Певца, но я точно «знал», что он улыбнулся.
- Нет, Герман! Я не буду подсказывать тебе пути. Свой путь ты должен пройти сам. Тем более, кто я такой? Дух бесплотный, который никогда не станет дембелем.
- Слушай, Певец, а что у тебя за манера так разговаривать?
Я поднялся и подошёл к окну, встав рядом с собеседником. За окном плыли звёзды. Наша комната летела в чёрной космической пустоте. В ней не было ни посторонних шумов, ни волнения. Только я и мой собеседник.
- Я не знаю, Герман. Оно приходит само. Эти обрывки песен, фраз… они… они из жизни. Я уже давно не знаю, что такое жизнь, но, когда это всплывает во мне, я на секунду оживаю что ли. Это всё, что у меня осталось.
Мы молчали некоторое время, глядя на плывущие за окном звёзды.
- Это ты постарался? – спросил я собеседника, оглядев пустую, плывущую в тишине комнату.
- Я взял на себя смелость поработать над созданием этого места, пока твоё сознание отдыхает. Этот вид, на мой взгляд, достаточно умиротворяющий, а кому как не разорванной тоской и ненавистью душе знать, как важно иногда оказаться в тихом спокойном месте.
Я повернулся к нему:
- Спасибо!
- Да брось ты. Это мелочи.
- На мелочах строится жизнь.
Довольно продолжительное время мы молчали, не проронив ни слова. Меня начинало знобить. По спине бегали мурашки.
- Ветер? – удивился я.
- Ветер, как ветер… Несёт нас опять по-новому кру-угу… - запел Певец, растворяясь вместе с комнатой. Я просыпался.
А ветер и правда был. И комната. И окно. Только уже не в голове, а наяву. Я лежал в абсолютно одинаковой идентичной комнате, что и в моём видении, а возле точно такого же окна, из которого лился летний солнечный свет, стояла Мьяма и внимательно следила за происходящим на улице.
Невзирая на большую и на вид очень удобную кровать, я лежал на полу. Верхняя часть моего комбинезона была отстёгнута от нижней, и аккуратно скрученная лежала под моей головой. Лисица явно не знала, что такое кровать и подушка. Оголённым торсом я чувствовал ветер, несмотря на середину лета, он был прохладным и влажным. Похоже дело к дождю. Я прислушался к остальным своим ощущениям. Скула по-прежнему противно зудела, но пострадавший глаз открылся. Отёк полностью не сошёл, но стал гораздо меньше. Мышцы ног, шеи и спины ломило. Да, привык я к целебным свойствам Пелены. Размякло моё тело за полвека. Я попытался встать. Это действие давалось с трудом и без кряхтения не обошлось. Мьяма обернулась и подбежала ко мне.
- Всем привет, - сказал я, обращаясь к спутницам, - Долго я проспал?
- Чуть больше четырёх часов, - ответила Алиса. Она всё больше и больше начинала походить на человека. Раньше бы она назвала точную цифру в минутах, а то и в секундах.
- Как я здесь оказался? – удивлённо спросил я и посмотрел на Мьяму, - Неужели ты меня затащила.
- Думать умру! Пополам ломаться боялась! – ответила лисица.
Я улыбнулся и тут же вспомнил, почему я оказался без сознания, хорошее настроение, как рукой сняло.
- Обстановка? – спросил я собеседниц.
- Плохо! – прожестикулировала Мьяма.
Алиса объяснила, что звериные «патрули» никуда не делись. Когда мы убегали с территории завода, зомбированные звери были озадачены спасением собственных жизней, и нам удалось не нарваться на них. Мьяма успела затащить меня внутрь ближайшего дома. Позже, когда стало ясно, что нашествие «странных женщин» прервалось с уничтожением их группы вместе с заводом, и опасность с этой стороны исключена, звери снова начали проявлять активность. По всему посёлку ходят стаи, выискивая нас. Благо материал строений иркутских зданий позволяет при желании скрыть и запахи, и температуру и всё, что угодно от посторонних глаз. Но и так понятно, что долго здесь просидеть не получится. Воды и еды нет, а до цели ещё идти и идти. Мы снова оказались в тупике.
Пока я спал, глаз мне обработала Мьяма по наставлению Алисы, медикаментами из аптечки Кирилла. Это были современные лекарственные разработки, так что эффект от них был на лицо. Алиса считала, что без этих компрессов отёк не сошёл бы ещё несколько дней. Мьяма же всё время стояла на карауле. Сама она не ложилась ни на минуту. По её внешнему виду было сразу понятно, что она истощена. Но лисица до последнего не подавала виду. Я приказал ей лечь спать, сетуя на то, что постою на карауле сам. Долго упрашивать мне её не пришлось. Я предложил ей кровать, но та непонимающе посмотрела на меня и, развернув куртку от моего комбинезона, она, свернувшись на нём рыжим калачиком, тут же уснула.
Я подошёл к окну и аккуратно в него посмотрел. В поле зрения попали «патрули» животных. Меня они заметить не могли. Материал, заменяющий стёкла в Иркутской области, был прозрачным только изнутри. При желании владельцев жилья они могли становиться прозрачными, как обычное стекло, но по умолчанию они принимали вид матовой серой плоскости снаружи. Так же они могли по желанию владельца пропускать воздух. Мьяма специально воспользовалась этой возможностью, чтобы ориентироваться ещё и по запаху. Так ветер и попал в комнату.
Алиса попросила меня оставить её на подоконнике, чтобы она могла понаблюдать за обстановкой сама. Я снял браслет и положил его так, как она сказала. Сам же я смотрел на спящую Мьяму. Меня всё мучил один вопрос:
«Как ты думаешь, почему она мне помогает?» – спросил я Алису.
«Я не смогла просканировать её мысли, - ответила Алиса, - Но я могу улавливать её желания. На сколько я поняла, она считает себя ближе к Вам, Герман Валентинович, чем к своей семье. Она якобы думает, что она гадкий утёнок. Когда она увидела Вас впервые, я почувствовала в ней волнение. До этого люди являлись им лишь во снах, и они их обожествляли. А тут настоящее живое божество воплоти».
Я саркастически хмыкнул. Божеством меня ещё никто не называл.
«Ну, - поправилась Алиса, уловив мои мысли, - Может, всё и не так радикально, но судя по анализу близко к этому. Да и она же, как ни крути, из семейства собачьих. Они отличаются преданностью».
Пока я размышлял над услышанным, Алиса сканировала территорию вокруг дома всеми средствами, что были ей доступны. Это дало свои результаты:
«Герман Валентинович, - позвала она меня, - посмотрите в окно».
За окном стоял летний день. Небольшой ветерок гонял листву и пыль по улицам. Голубое небо потихоньку заволакивало облаками.
По улице с завидной регулярностью прогуливались всевозможные разношерстные животные с серой кляксой вместо глаз.
«Что я должен заметить?» - спросил я.
«Животные. Посмотрите на их движения. Они как человеческие».
И правда, присмотревшись, в глаза бросалась некая странная особенность движений. Волки, собаки, рыси, они все так и ходили на четвереньках, но как-то причудливо: как ходил бы я, окажись в их шкуре. Они постоянно крутили головой влево-право, высматривая нас, как люди, хотя обычные животные, скорее всего искали бы след по запаху, обнюхивая землю.
«Что это значит?» - спросил я Алису.
«Единственное логичное объяснение состоит в том, что ими управляет некто, имеющий человеческий склад ума. И это даёт нам несколько плюсов».
«Каких?»
«Очевидно, что распоряжаться звериными телами, особенно с отличной от человека анатомией, у кукловода получается не полностью. А вы своим телом управляете на сто процентов. Соответственно, преимущества, которые даёт животным их анатомия, в данном случае для кукловода скорее играют отрицательную роль».
«Что нам это даёт?»
«Ну, если я права, можно попробовать дождаться ночи. Тогда урезанный функционал животных понизится ещё сильнее. У нас же наоборот есть усиленные, пусть и слегка, способности вашего организма и все способности Мьямы. Ночью от её обоняния будет больше толку, чем от глаз. Да и кукловод должен когда-то отдыхать. Можно будет попробовать прорваться в Тайшет под покровом ночи».
«Ну, - задумался я, - Выбора у нас особого нет. Так что будем пробовать, - подытожил я и всё же решился задать мучавший меня с момента пробуждения вопрос, - Как ты думаешь, Алиса, какова вероятность, что местная канализационная система всё ещё работает?»
«Девяносто четыре и шесть десятых процента»! – вернулась к своей привычной манере общения Алиса.
«Вот и ладушки! - ответил я, - Пойду проверю твои данные. Ты пока продолжай вести наблюдение».
Комната, в которой мы находились, была чьей-то спальней. Выглядела она так словно с минуту на минуту должны прийти хозяева. Всё чисто и аккуратно уложено по местам. Я вышел в коридор, который был потрясающе современным. Санузел естественно оказался рабочим даже спустя полвека простоя. Он являл собой шикарный баланс дизайна и удобств. Еле погасив в себе желание поваляться в ванне, я решил отправиться на кухню, проверить работает ли кухонная утварь. Кухня оказалась в порядке. Всё работало, включая холодильник, в котором лежала вполне себе съедобная еда. Как я понял по описанию, это был не столько холодильник, сколько капсула времени. Закрывая дверцу камеры, в ней либо останавливалось время, либо криотехнологии моментально замораживали еду, всё это мгновенно откатывалось при открывании дверцы. Таким образом продукты, извлекаемые из пространства камеры были ровно в том же состоянии, в котором их туда положили. А продуктов было не мало и качество их на вид было, если не идеальное, то близкое к этому. Жители области не страдали недостатком пищи.
По природе своей, человек – существо недоверчивое, и сделать первый укус лежащего в мёртвом городе полвека куска мяса было сложно. Но голод сильнее предрассудков, и я всё же попробовал. Это было изумительно! Последний раз я ел так вкусно ещё в Канске. Как же давно это было.
Обрадовавшись тому, что до вечера от голода мы точно не умрём, я решил осмотреть все аппартаменты. Спальня, санузел и кухня на меня фурор уже произвели, но были ещё два входа коридоре, в которые я не заходил. Один из них вёл в зал. Эта была впечатляющая огромная светлая комната с выходом на балкон. Футуристичная мебель качественно дополняла убранство помещения. Голопроектор был включён, но ничего кроме серой пустоты не показывал. И тут я заметил нечто нестандартное. Во всех помещениях квартиры всё было убрано и стояло на своих местах. Но в этой комнате что-то лежало на полу. Обзор мне закрывал огромный диван, стоящий перед включённым проектором. Можно было сразу догадаться, что я там увижу, но в тот момент я был под впечатлениями от еды и архитектуры, и мне в голову не пришло, что я могу увидеть это.
На полу лежали два трупа. Не разложившиеся скелеты в лохмотьях, а запечённые мумии. Жути нагнетала их одежда. Она была целой, как будто бы тела вытащили из печки и, аккуратно одев во всё чистое, положили сюда. Одежда была явно домашней. Мужчина в шортах и майке и девушка в халате.
Как же я мог забыть, что Вспышка затронула людей не только за пределами Пелены. Эта пара очевидно смотрела трансляцию того самого злосчастного выступления, когда Вспышка застала их. Современные иркутские технологии привели апартаменты после вспышки в полный порядок, удалив следы пожара, но, что делать с трупами хозяев, ИИ помещения не знал, поддерживая состояние мумий в том состоянии, в котором они оказались после предпринятых по устранению беспорядка мер. И они так и остались лежать тут навечно. А их растерзанные души в виде пепла летают сейчас над областью. Что же ты наделала, Надежда?
Я достаточно нейтрально перенёс встречу с этими двумя мертвецами, за прожитые годы я привык видеть смерть и в более страшных её проявлениях, но позже я заметил на полках и стенах тонкие серые пластинки. Сначала я решил, что это зеркала, но плоскость пластинок были гораздо темнее и отражала свет не так хорошо, как фольгированная поверхность обычных зеркал. Потом я догадался, что это местный аналог рамок для фотографий, всматриваясь в них, начинали проявляться различные объёмные изображения. Какая же это была красивая и счастливая молодая пара. Первые изображения, очевидно, были сняты ещё на старые средства записи информации и перенесены в данный формат воспроизводства, потому что они были плоские и статичные. Но динамично сменяясь в хронологическом порядке, они приобретали объём и движения. Последние изображения довольно чётко передавали несколько секунд жизни данной пары. Этот видеоряд изображений позволял проследить за развитием их отношений.
Вот тут парень и девушка в компании друзей. Они по всей видимости ещё не знают друг друга и стоят в разных углах снимка. А вот их первое совместное фото, где они и познакомились через общих друзей. На следующем снимке они уже в кафе всё в той же компании, но уже на соседних местах и общаются друг с другом. Снимков было много. На улице летом, в вузе, на лыжах, с компанией и без. Были и снимки по отдельности. Потом пошли свадебные снимки. Потом беременность и рождение дочери. Потом настал период жизни под Пеленой, вот тут их уровень жизни начал меняться на глазах. На каждом следующем изображении их лица красила неподдельная улыбка. Глаза больше не несли в себе ни капли усталости, разочарования или злобы. Только счастье – как оно есть. И окружение менялось. Серое небо и грязные улицы сменились на яркие природные цвета. Бетонные стены помещения стали заменяться современным биоактивным строительным материалом. Вот и рождение второй дочери. Это уже поколение детей Пелены. На последнем кадре почти не изменившиеся за десять лет молодые родители и их две дочери. Девушка держала на руках годовалую малышку, которая тянулась ручонками к её носу. Девушка то опускала голову, давая малышке коснуться носа, то снова поднимала её. Малышка при этом улыбалась и махала ручками ещё сильнее. Мужчина держал на руках старшую дочку, и они оба наблюдали за процессом игры первой пары.
«- Герман Валентинович, откройте! – стук в дверь и звонкий голос мальчика привлёк моё внимание.
Я не находил себе места, время было позднее. Тимофей никогда не оставлял меня в неведении и всегда предупреждал, если вдруг задерживался. Но в тот день он пропал, и телефон его был вне зоны доступа. Зная особенности Тимофея, я боялся обращаться в полицию. Так как через полицию его могли вычислить и забрать. Навсегда. Всё, что мне оставалось, это ждать и верить. И вот я, наконец, услышал его голос. Дверь я открыл моментально, так как почти не отходил от неё уже часа полтора.
- Что случилось? – спросил я рассматривая промокшего насквозь и измазанного в грязи мальчика. Но Тимофей был не один. За его спиной пряталась такая же чумазая и до полусмерти напуганная белокурая девочка с небесно-голубыми глазами.
Вопросов я задавать не стал, так как всё сразу понял. Новости я не выключал с момента, как телефон Тимофея исчез из сети. «Пожар на фармакологической базе». Я смотрел в её глаза, в которых сочетались страх, ненависть и невероятная сила. Если кто и мог разрушить режимный объект экспериментальной лаборатории Иркутского ПБ, так это она.
«Тимофей, ты привёл силу, с которой трудно будет справиться. Надеюсь, у тебя получится!» - подумал я, не боясь, что он прочитает мои мысли.
Широко распахнув дверь, я сказал:
- Быстро внутрь!
Детей не надо было долго уговаривать, и через секунду снаружи уже ничего не говорило об их присутствии в моём доме. Очевидно, теперь у меня будет двое детей…»
Меня как водой окатило. Я смотрел на два взрослых трупа. Что же стало с детьми?
На негнущихся ногах я пошёл к последнему проёму, который был закрыт перегородкой нежно розового цвета. Детская. Несколько секунд я стоял, не в силах отдать команду на открытие проёма, но любопытство человеческое способно свернуть горы. Я вошёл.
Детская выглядела чарующе. Свет и цвет в ней были подобраны идеально. Огромная игровая зона посередине. Цветной ковёр с красивыми красочными рисунками принцесс и героев русских сказок застилал весь пол и был идеально чистым. Игрушек было полно. В основном куклы. Но все они расставлены по местам и словно удивлённо смотрели на меня, не ожидая ещё хотя бы раз увидеть живого человека. Рабочая зона, состоящая из письменного стола, удобного кресла на колёсиках и полок с книжками, тоже не несла на себе следов эксплуатации. Всё лежало ровно: карандаш к карандашу. Как будто бы выставили всё для рекламного фото. Всё это я бегло пробежал глазами. Моё внимание привлекала кровать в левом дальнем углу и стоящая неподалёку от кровати и ближе ко входу кроватка младенца.
Я подошёл и заглянул внутрь. Постельное бельё было идеально заправлено. Я разворошил всё, чтобы быть точно уверенным, что младенца в кроватке нет. Как только я убрал руки, ткань белья на глазах разглаживалась, принимая первоначальный вид. Во взрослой кровати тоже было пусто.
«Дети до тринадцати лет неприкосновенны» - всплыли в голове слова Тимофея.
Я облегчённо выдохнул, усевшись прямо на кровать. Значит, дети не пострадали при Вспышке. И судя по уровню технологий, дети от образовавшихся пожаров и прочих бед, сопутствующих катастрофе, не должны были погибнуть. Но куда они делись? Ещё одна загадка. Надо будет спросить у Певца, как получится с ним связаться. Он же должен это знать.
Вернувшись в спальню, я рассказал всё Алисе. Она попросила провести её по комнатам, чтобы она могла сделать свой анализ, но её результаты почти не отличались от моих. Она пришла к тем же выводам. Разве что сомневалась, что Певец знает о детях. По её мнению, если бы он что-то знал, то сказал бы сразу.
Позже проснулась Мьяма. Я показал ей «холодильник» и объяснил, что еда в нём полностью съедобная. После того, как лисица поела, мы пересказали ей результаты нашего наблюдения и догадки, а также поделились дальнейшими планами. Мьяма внесла свои предложения, и к началу вечера наш план был готов и одобрен всеми участниками нашей фентезийной экспедиции. Ну, кроме Певца. Так как он на связь пока больше не выходил. Нам оставалось только дождаться темноты.
Ночь наступила быстрее из-за затянувших небо облаков. Дул прохладой ветер, играющий нам на пользу. Мьяма чуяла врагов за несколько десятков метров. Я не видел и не ощущал почти ничего. Луны не было, Пелены тоже. В застроенных кварталах тускло светились сами строения, но стоило покинуть жилую зону, стало так темно, что хоть глаз выколи. С подобной проблемой столкнулись и зверо-зомби патрули. Так что до реки мы дошли без происшествий благодаря рыжей проводнице. На том берегу красовался внушительный город. Он светился гораздо ярче Юрт и, отражаясь в Бирюсе, напоминал дивный летающий остров, в центре которого возвышалась гигантская башня.
- Главная башня ИИ Тайшета, - пояснила нам Алиса, - Пока я была в ядре швейного завода, я изучила местную систему управления городами. Все населённые пункты, как, впрочем, вообще всё в Иркутской области, управляется ИИ, это полуразумная нейросеть. У этой сети есть чёткая иерархия. Самый примитивный по функционалу ИИ в бытовых предметах и средствах передвижения. Этот ИИ содержит минимальный набор необходимых функций, некоторые, даже не имеют двухсторонней ТеСвА передачи. Это холодильники, печи, летмаши и тому подобное. Более продвинутые ИИ вшиваются в ядра зданий и сооружений. Они уже несут в памяти наборы разносторонних задач и способны общаться с пользователями. Но только в рамках своего функционала. Высшей ступенью управления являются ИИ населённых пунктов. Это уже интеллект почти в полном понимании этого слова. Способен к анализу всех окружающих процессов и к самостоятельному принятию решений по обеспечению всех возложенных на него задач. На самом деле нужен он в основном для предотвращения внештатных ситуаций, так как каждый подуровень в иерархии нейросети действует автономно и по чётко разработанному алгоритму. Ну, также для мониторинга всего: настроения, погоды, износа оборудования. Все эти ИИ населённых пунктов подключены к общей базе жителей Иркутской области. То есть любой житель Иркутской области имеет полные права на управление любым ИИ. Тут всё общее, Герман Валентинович. Поэтому нас и впустили в квартиру и позволили пользоваться её техникой, потому что вы включены в базу жителей ИО.
- То есть я могу залезть в любую машину, и она без проблем отвезёт меня, куда я захочу?
- В теории, да. Но вы не забывайте про помехи.
- Ты говоришь о пепле?
- Да. Помните голопроектор в квартире, он хоть и работал, но ничего не показывал. Думаю, эфир забит эманациями пепла. Любой из них тоже был жителем Иркутской области, соответственно ИИ воспринимает пепел, но не понимает. Одно дело опознать вас по базе и впустить в квартиру, другое же, если вы сядете в летмаш и полетите. Попав в поле высокой концентрации пепла, ИИ может дать сбой, и это может привести к плохим последствиям. Вспомните, почему мы потерпели крушение при въезде в Иркутскую область.
- Понятно, рисковать не будем. Но к чему ты всё это вела?
- Думаю, нам надо к центральной башне Тайшета, вы сейчас её как раз видите. От неё идёт мощный выброс энергии, даже мой урезанный функционал воспринимает его на таком расстоянии. От башни Юрт такое не шло.
- Сколько идти до башни?
- Километров пятнадцать.
- Пятнадцать километров. По патрулируемому зомби-зверями ультрасовременному городу к башне, в которой находится главный центр мониторинга всего города. М-да. Задача похожа на невыполнимую.
Я посмотрел на Мьяму. Она как обычно преданно и молча слушала нас, но по выражению её глаз было понятно, что она рассчитывает на меня. Мне слишком надоело бояться смерти, которая всегда окружает меня и забирает всех, кто мне дорог. Я вспомнил наш последний разговор с Певцом. Это мой путь и сейчас он ведёт меня к центральной башне Тайшета, где «появилось зло». На меня рассчитывают местные жители в виде антропоморфных зверей, да и это ближайшая зацепка по поиску Кирилла и Хельги. Выбора нет. Придётся идти.
Мостов было много, включая несколько железнодорожных. И ожидаемо они патрулировались четырёхлапыми дозорами. В воду мы решили не соваться, так как непонятно, что ждёт нас под толщей воды. Вряд ли обойдётся без сюрпризов. Значит, надо идти по мосту. Мьяма сбегала на разведку, прогнозы были неутешительны. Пробраться незаметными у нас бы не получилось, но нас выручил хлынувший как из ведра ливень. Начавшись моментально, он превратился в стену воды за считаные секунды. Видимость упала почти до нуля, даже лисица с трудом ориентировалась в таких условиях, но она была закалённым бойцом и довела нас до моста без происшествий.
Нас засекли при входе на мост. Мьяма резко затащила нас в кусты и очень смущённо попросила не смотреть на неё. Сняв с себя одежду (краем зрения я всё равно следил за ней, и стеснение чувствовалось в каждом её движении) и отложив копьё, она совсем по-лисьи пробралась на мост. При такой видимости отличить её от обычной лисы было практически невозможно. Разве что это была очень большая лиса. Патрулирующие зомби повелись на обман, приняв её за обычную лису, что-то забывшую в такую погоду на мосту. Когда они всё же поняли, что что-то не так, лисица была уже в зоне клинча с ближайшим патрульным псом и без труда обезвредила его. Второй пёс попытался привлечь внимание других, но тот, кто управлял телом животного явно не практиковался издавать звуки в этом теле и булькающее рычание смешалось с шумом дождя. Мьяма не заставила себя долго ждать, и через насколько секунд оба пса лежали неподвижно на обочине мостовой. Звери были словно подключены к одному единому разуму и могли чувствовать друг друга. Когда из поля зрения кукловода исчезли двое патрульных, он отправил на проверку целую свору собак. Мьяма прожестикулировала мне перебираться на ту сторону, как только псы погонятся за ней, и спрятаться там. Она уверяла, что найдёт меня. Одежду и копьё попросила не забирать.
Никто из нас до конца не был уверен, что бросившиеся за лисицей псы – это весь состав патруля, но выбора особо не наблюдалось. Пришлось идти. Я старался передвигаться гуськом, болевшие от вчерашнего побега с завода ноги не особо радовались такому способу передвижения. На середине моста я просто упал и пополз, как мне казалось, по-пластунски. Любой казак, если бы видел меня в тот момент, либо обсмеял бы, либо убил бы за такое пластунство. Но несмотря на полное отсутствие техники, данный метод передвижения спас мне жизнь. Я слишком поздно услышал приближение врагов, и когда из чёрной стены дождя появились силуэты врагов, я мог только кувыркнуться в ливневую канаву. Один из зверей заметил всплеск и остановился проверить, что это было. Я лежал в канаве под тёмным слоем воды, затаив дыхание. Кислород уже начинал заканчиваться, когда голос Алисы в голове сказал, что опасность миновала. Я выполз из канавы и пополз дальше, в этот раз прислушиваясь. Благо река была не широкой, и мост, соответственно, тоже. Я пересёк его, оставшись незамеченным, и затаился в кустах с противоположной стороны моста.
Сидеть пришлось долго. Ливень лил, ни на секунду не прекращаясь. Спустя несколько часов его интенсивность убавилась, переходя в обычный дождь. Мой костюм, сшитый на заводе, не промокал и хорошо держал тепло. Без него я бы давно окоченел. Дождь был совсем не тёплым. Сидели мы с Алисой молча, я был слишком взволнован, чтобы поддерживать разговор, и только прислушивался, опасаясь каждого непонятного шороха. Алиса мониторила пространство вокруг насколько хватало её радиуса обхвата территорий.
Светало. В мои мысли начал прокрадываться червячок смуты. Вдруг Мьяма не справилась и погибла, и мы только теряем время, сидя тут. Никто не придёт. Алиса не могла ни поддержать, ни опровергнуть эти мысли, поэтому периодически утешала меня, когда паника накатывала слишком сильно. Было уже достаточно светло, и я решил покинуть убежище, но вдруг заметил, как что-то рыжее мелькает среди деревьев.
- Мьяма, - обрадовался я, обнимая подбежавшую ко мне лисицу. Она снова была одета. Её одежда, сшитая из того же материала, что и моя, также отталкивали влагу, чего нельзя было сказать про её шерсть.
Лисица отстранилась от меня и покрутила пальцем у виска.
- Вы совсем умереть желаете? Кто так прятаться? Вас глядеть с моста!
- Ну не ниндзя! – обиженно пробубнил я.
Мьяма, по-моему, этого даже не услышала. Она взяла меня за плечо и потянула, не давая мне привстать. Дождь закончился, но тучи не разошлись, давая понять, что он может возобновиться в любую минуту. Воздух стал душным. Летнее солнце быстро нагревало землю даже сквозь облака.
Отсутствие дождя вернуло нам преимущество заблаговременного обнаружения врага. И пока нам легко удавалось избегать патрулей. Но со временем плотность их увеличивалась. Передвигались мы очень медленно. В квартиры соваться нам категорически запретила Алиса, ссылаясь на то, что ИИ башни моментально обнаружит наше местоположение, если захочет. Лучше не рисковать. И, если честно, крайне удивлялась, что нейросеть нас до сих пор не вычислила.
До обеда мы прошли чуть больше пяти километров. Деревьев и небольших вспомогательных построек, по типу трансформаторных будок или пожарных гидрантов, не было. Даже столбы с проводами отсутствовали за ненадобностью. Любая постройка в городе, даже старые реконструируемые дома, были полуорганическим сплавом и проводили энергию внутри себя, сами генерируя и накапливая её. Отсутствие второстепенных коммуникаций на улицах значительно расширяло пространство города, но усложняло наши задачи, так как укрываться было почти негде и приходилось десятками минут выжидать в редких укрытиях.
Пройдя Бирюсинский район, мы вышли в центральную часть города. Тут было уже что-то зловещее. Какой-то странно знакомый неприятный запах разложения дымкой стоял вокруг. Начало подташнивать даже, не смотря на, казалось бы, уже привыкший к подобной мерзости мой организм. Появлялись разлагающиеся останки животных. Тайшетская башня ИИ возвышалась над нами. Она была почти до верху оплетена серой массой, как тот костюм из Новосибирского ПБ. Мы были близки к цели.
Мьяму вырвало несколько раз, после этого она сообщила, что по запаху теперь ориентироваться не получится. Слишком резкое зловоние вокруг. Попросила меня поискать в рюкзаке что-нибудь, чем можно прикрыть нос. Я дал ей одну из футболок Кирилла, думаю, он не обиделся бы, та сделала себе маску, и теперь мы оба выглядели как воры из какой-нибудь настольной игры.
«Странно, что местная система очистки воздуха не справляется с запахом», - послышался в моей голове голос Алисы, - «Это значит, что идёт постоянный приток запаха. Источник близко. Что бы там впереди не происходило, там действительно зло».
«Спасибо, Алиса, подбодрила!»
Я посмотрел на Мьяму, лисица, хоть и чувствовала себя хуже, но была полна решимости. Мы двинулись дальше. За следующие пару часов мы не прошли и тройки километров. Улицы пополнялись всё новыми и новыми трупами животных. Казалось, мы уже сами выделяли этот запах. После недавнего дождя всё парило, зловония смешивались с паром и застывали густым киселём на улицах. Патрули зомби-зверей появлялись всё чаще. Это уже были не обычные животные, это были развитые в различной степени антропоморфности экземпляры. И уже не мелкая шушера типа собак и рысей, это были огромные животные: олени, медведи, гигантские волки, чем-то напоминающие Мьяму.
Естественно, когда опасность вокруг растёт в геометрической прогрессии, удача не может быть постоянной. Моё время везения закончилось. Нас засекли. Выглядывая из-за очередного угла здания, я чуть было не лишился головы. Спасла меня Алиса, за секунду до трагедии почувствовав засаду.
«Герман, - крикнула она в голове, впервые в жизни не добавив отчества, что навело на мысль о серьёзности ситуации, - Назад!»
Усиленные иркутской тканью мышцы и отточенные в различных передрягах рефлексы тут же сработали, втягивая мою голову обратно. Кусок угла здания, где секунду назад была моя голова, разорвало с такой силой, что не осталось сомнений в том, кто меня караулил. Огромная медвежья лапа задела мою голову когтём, но, к счастью, вскользь и по наноткани, не причинив телу урон. Однако, радости это не вызывало. Медведь – это смерть.
- Мьяма, беги! – крикнул я, отшвыривая лисицу вбок и вскакивая на ноги.
В этот момент я получил чудовищный удар лапой в грудь и отлетел на несколько метров. Удар был мощный, но не смертельный, близость стены спасла меня, антропоморфный зомби-медведь не смог хорошенько размахнуться и ударил тычком. Но теперь ему ничего не мешало меня добить, в один прыжок он оказался надо мной и взмахнул лапой.
- Герман Валентинович! – в панике закричала Алиса, понимая, что это конец.
Влетевшее в шею медведя копьё не дало ему закончить приём. Он пошатнулся, всё ещё возвышаясь надо мной. На спину ему запрыгнула Мьяма, выдирая копьё максимально неаккуратным способом на излом, тем самым увеличивая область раны на шее. Кровь хлынула фонтаном, заливая меня и всё вокруг тёплой липкой массой. Артерия на шее зверя была перерезана. Но это не убило зверя сразу. Он схватил лисицу, стянув её со спины, и хотел было расплющить о землю, но стремительно покидающие вместе с кровью силы не дали ему закончить манёвр, и лапа с лисицей в руках разжалась раньше времени, отшвыривая ее в сторону. Сильно приложившись о поверхность, лисица перекатилась кубарем несколько метров и врезалась в толпу зомби-волков. Они набросились на неё, скрывая её из поля моего зрения. Оказывается, нас уже давно окружили, просто остальные животные не спешили вмешиваться в битву при медведе.
«Мья… - начал кричать я, но воздух из моих лёгких моментально выбила упавшая на меня туша медведя.
- Последний бой – он трудный самый… - услышал я знакомый голос.
- Певец…
- Да, вы так меня прозвали, - проговорила тень, стоящая посреди белой пустоты.
- Почему я тебя вижу?
- Потому что ты умираешь. Туша тебя придавила. Твой мозг и другие клетки тела впадают в состояние гипоксии.
- Это конец, - понял я.
- Несомненно… Есть один вариант, который можно было бы попробовать, но я в нём не до конца уверен, - загадочно проговорил Певец.
- Что за шанс?
Мне стало больно даже в мире грёз. Я чувствовал, как от недостатка кислорода умирают клетки тела. Изображение пустоты и собеседника начало плыть, времени не оставалось на слова совсем.
- Что бы это ни было, я согласен! – прохрипел я, - Пробуй!
- Если что, прощай, Герман! – сказала тень, прикоснувшись к моему лбу.
Я открыл глаза и увидел перед собой мех медведя. Моё тело словно окатило пеной, которая, шипя, испарялась на моей коже. Каждую умирающую клетку пронзала боль, но я почти не чувствовал её. Она разделилась на тысячи осколков. Я был не одинок в своём теле. Тысячи душ стояли вокруг меня, и каждая стремилась мне помочь, забирая боль и наполняя энергией. Клубок Певца распался на все свои составляющие, которые наполняли меня песнями. Пели они каждый свою песню, но я знал их все. Песни и музыка. Они позволяли переносить воспоминания в минуты максимального эмоционального потрясения, и я будто помнил сотни своих жизней:
…Я помнил себя в теле девушки с цветными волосами и странной полурваной одежде. Она стояла в толпе таких же странно одетых подростков. Над толпой возвышалась сцена с музыкантами в чёрных очках и шляпах. Из колонок доносилось:
- Поднимите им веки! Пусть видят они! Как бывает, когда слишком много в крови…
И вся толпа, включая девушку, чьи воспоминания я наблюдал, орали:
- Серебра!!!!!...
…Я помнил себя в теле бородатого профессора. Он сидел над какими-то своими работами. На фоне играл Вивальди. Раздался телефонный звонок на настольном проводном телефоне с барабаном. Раритет. Это звонил его зять. Тот взволнованным голосом сказал, что дочка профессора только что родила ему внука…
…Я помнил себя в теле молодого парня. Он весь день работал над документацией. Нарисовал и подписал кучу исполнительных схем. АОСРов. Заполнил все журналы. И вот, наконец, наступил вечер. Истощённый за день душевно и физически он заходит в сдвоенные контейнера, которые переоборудовали в вахтовом городке под спортзал. Втыкает флэшку в музыкальный центр и под музыку для тренировок начинает приводить свои мысли и тело в порядок…
Такие воспоминания тысячами роились в моей голове, и все они вызывали положительные эмоции. Вот, что не давало этим душам окончательно сойти с ума. Вот, что их связывало воедино, превратив в Певца. Музыка не просто связала воедино, а оплела их положительными эмоциями.
Тело полностью восстановилось в мгновение. Перестала болеть даже повреждённая вражеской пулей скула. Я напряг мышцы, и туша здорового медведя скатилась в бок. Стало легко. Боль пробежала по телу с мгновенным вздохом, как будто вместо кислорода по клеткам протекла кислота, но тут же исчезла, растворившись в хоре поющих душ.
Я понял, что огромные волки пытаются разорвать моё тело, вцепившись в конечности, ощутил их укусы и почувствовал, как тело наполняется новой силой. В этот момент я увидел ряды острых зубов, нависших над моими глазами. Словно одна из тварей сообразила, что костюм кусать бесполезно, и попыталась вцепиться в открытые ткани тела, но моя рука не дала зверю этого сделать.
Поместив ладонь левой руки между челюстями волка, я сжал кисть, зажимая верхнюю челюсть хищника. Зверь заскулил, пытаясь вырваться. Но я всем своим многомерным сознанием уже знал, что эти волки обречены. Нити душ наполнили моё тело дополнительной биоэнергией, регенерируя его. Помноженное на мышечное усиление костюма, моё тело превратилось в неплохое орудие убийства.
Я сжал до хруста череп волка, прерывая его жизнь. Остальные на мгновение отпрянули в замешательстве, это дало мне время, чтобы подняться на ноги.
Я, наверное, пел. И ощущал, как с каждым словом сила моего тела растёт. Моё тело ринулось в бой. Я схватил ближайшего волка за морду и совершил кульбит, закручивая зверя по его оси. Хруст сломанной шеи зверя не заставил себя долго ждать. Остальные волки прыгнули враз, но моё тело было им уже не остановить. Используя тушу волка, как булаву, я раскидывал зверей во все стороны, пробивая дорогу к Мьяме.
Та оказалась изрядно потрёпана. Но жива. Она использовала тела убитых врагов как укрытие, забившись под них. Окровавленная футболка Кирилла на её шее напоминала спагетти с кетчупом и лоскутами свисала вниз. Разодранное ухо и многочисленные укусы, заметные даже через рыжую шерсть, говорили о критическом состоянии лисицы. Однако, она всё ещё отбивалась своим копьём от тянущихся к ней челюстей.
Раскидав всех противников, я подхватил её на руки и забежал в подъезд ближайшего здания. Прятаться уже нет смысла. ИИ без проблем открыл мне проход и тут же закрыл его, отделяя нас от зверей. В дверь последовали удары. Пользуясь передышкой, я достал из рюкзака Кирилла медикаменты. Я знал их названия и свойства. Кто-то из поющих во мне был ветеринаром. Я вколол Мьяме нужные ампулы и перевязал особо поражённые укусами места. В целом опасных повреждений у неё не было, если не считать укусов. Кости и конечности были целы.
Дверь начала ходить ходуном. Очередной медведь пытался добраться до нас. Но мне это было на руку. Я понимал, что голоса во мне вечно петь не будут. Надо успевать пробиваться к цели, пока не закончится дар Певца.
Как только разъярённая бурая морда появилась в проделанном отверстии двери я ударил в неё Мьяминым копьём. На удивление металл вошёл в череп зверя как нагретый нож в подтаявшее масло. Выдернув копьё, я приказал двери открыться. Улёгшись на спину, я вытолкнул ногами тушу мёртвого медведя на толпу наступающих. Рюкзак я успел собрать, пока дверь сдерживала зверя. Мьяма лежала без сознания. Молниеносными движениями я одел рюкзак и положил на него Мьяму, образовывая подобие лисьего шарфа, я держал одной рукой её передние и задние лапы. Во второй руке - её копьё, которое с лёгкостью превращало одно целое тело любого нападающего в несколько кусочков. До чего же остр был обломок на его конце.
Башня приближалась, но и песни затихали.
Алиса большую часть времени молчала. Волнуясь за нас с лисицей и анализируя происходящие в моём теле изменения, вызванные нитями душ Певца. Она не видела смысла отвлекать меня в такой ситуации. Она была очень умной девочкой. Но я знал, она ни на секунду не покидала меня, готовая в любой момент прийти на помощь или ответить. Вот только помочь она ничем пока не могла. Мьяма в себя не приходила, я уже начал было волноваться за неё, но понимал, что её глубокий сон скорее всего вызван снотворосодержащими препаратами, что я вколол ей.
Смрад, количество трупов и страх росли с каждым пройденным метром. Когда показались многочисленные железнодорожные пути, я понял, что почти достиг вокзала. Я помнил карту Тайшета из воспоминаний растворённого во мне фантома, скрывавшегося под личиной лже-Тимофея, и помнил, что башни ИИ всегда находились возле крупной транспортной развилки населённых пунктов, Тайшет был не исключением.
Высокая, геометрически правильная, изящная конструкция была так близко, что я мог рассмотреть любые мелочи. Серая масса медленно, но непрестанно шевелилась по стенам башни. Эта же дрянь тянулась от неё по железнодорожным путям и горам гниющих трупов в разные стороны вокруг.
- Очередной кокон! – вырвалось у меня.
В этот момент одна из серых щупалец отделилась от рельса и оплела мою левую ногу. Я бежал очень быстро, и пока моя реакция ещё была многократно усилена, я устоял, успев вовремя заметить опасность и погасить энергию бега. И это замедлило меня. Провернувшись по оси, я перерезал серую нить, обвязавшую мою ноги и попытался вернуться на путь следования. Однако, серая нить оказалась лишь отвлекающим манёвром. Последнее, что я увидел, повернув голову, огромную волосатую лапу, влетевшую прямо мне в лицо. И почувствовал хруст собственной шеи.
Не знаю, сколько я провёл в отключке, но думаю, не очень долго. Очнулся я от дикой боли в лице. Ничего не почувствовав ничего ниже шеи, я испугался. Голос Алисы, пробивавшийся откуда-то издалека, меня успокаивал:
«Я посчитала… его сил должно хватить… я верю…» - непонятными фразами и умоляющим голосом лепетала она.
Потом я догадался, что она разговаривает не со мной, а утешает саму себя. Я слышал очень тихие, больше похожие на шёпот, но всё ещё звучащие тексты песен в моей голове. С каждым словом возвращалась какая-то крошечная толика чувствительности. Певец пел из последних сил. Он остался один, ему уже было не в мочь, он также, как и другие голоса, хотел раствориться, уйти в небытие и, наконец, обрести покой. Но он пел, исцеляя моё тело ценой продления своих мук.
«Вот, что значит настоящий верный друг…» - пришла в мою голову строчка.
Почти испарившийся силуэт перестал петь и посмотрел на меня. Мне кажется, я различил улыбку на его образе. Реальную. Самую живую улыбку настоящего человека, борющегося до конца.
- Прощай… - сказал ему я.
- Спа-си-бо… - пропела у меня в голове и растворилась последняя нить души Певца.
Он обрёл покой. А вот мне покой мог только снится. Очередной раз восстановившееся тело возвращало себе чувствительность. Я понял, что лежу на земле вниз лицом. Кто-то очень сильный держит мои руки у меня за спиной. Я открыл глаз. По лицу скользила, щекоча кожу, серая масса, пытаясь забраться в ноздри, глазницы или любое доступное отверстие. Судя по всему, Алиса не давала ему это сделать, создав небольшие энергополя вокруг моего лица. Но сил у неё было мало, хватало лишь чтобы покрыть лицо. Я увидел, как из серой лужи формируется очередная щупальца, возжелавшая залезть мне в рот, и дунул, отгоняя её.
- Очухался-таки! – звучал отовсюду зловещий знакомый женский голос. Щупальца передала хозяйке весть о моём пробуждении.
- Хельга… - прохрипел я.
Хохот раздавался со всех сторон. Серая масса резонировала с голосом хозяйки, усиливая его и создавая эффект многоголосия. Меня оторвало от земли и поставило на ноги. Теперь я мог осмотреться полностью.
У подножья башни на троне из костей, оплетённым серой массой, восседало тело Хельги. На её голове, скрывая глаза, сиял фантом. Эта тварь раздулась до таких размеров, что её стало заметно даже обычным зрением.
- Да… - ответила девушка, - Этот сосуд когда-то звали Хельгой. Но теперь мы управляем им. И мы предпочитаем называть себя Королевой.
- Скромно, - заметил я, продолжая осмотр.
Мои руки сковывал за спиной огромный антропоморфный медведь. Он был почти под три метра ростом и больше напоминал накачанного человеческого суперсолдата с башкой медведя, нежели самого медведя. Мне захотелось прозвать его Арсус. Глаза его были залиты серой плёнкой. Слева от меня стояла антропоморфная здоровая рысь, больше похожая на человека, нежели на зверя, и держала, сковывая за спиной лапы, Мьяму. Лисица была жива и пришла в сознание. В целом она выглядела бодро, смотрела на меня, ничего не говоря. Но в глазах её читался вопрос: «Что нам делать?», ответ на который я не знал. Копья у неё не было, как и у меня моей сумки и рюкзака Кирилла. Это всё лежало у подножья шевелящегося трона Королевы.
Мы стояли в центре небольшой площади перед башней. В прошлом тут было очень красиво, но сейчас всё завалено трупами и залито серой массой костюма. По периметру сквера, перекрывая все выходы из него, стояла целая армия зомбированных антропоморфных животных.
- А чего нам стесняться! – веселилась девушка, - Трон есть. Подданные есть. Вот судя по всему, шута подвезли, - она кивнула на меня и засмеялась.
- Поэтому мы до сих пор живы? – спросил я, - Тебе нужны рабы?
- Ахахахаха! – снова засмеялась королева, - Рабов у меня хоть отбавляй. Нет. Убить Мы вас всегда успеем. К тому же изначально Мы так и планировали, но вы смогли удивить Нас. Так далеко забрались. Мы наблюдали за Вами с самого обнаружения. Вы дрались достойно, так что и смерть должны принять достойную. Но раз уж мы все теперь никуда не торопимся, можем и поговорить.
Как же клишировано всё это выглядело. Вместо того, чтобы убить нас, когда это было возможно, главный злодей решает поговорить, давая нам шанс. Глядя на безлюдность города, помня отчаяние и одиночество лже-Тимофея и Певца, я понимал Королеву. У неё есть всё, кроме собеседника, а человек, пусть даже умерший полвека назад, существо социальное. Ей просто было необходимо с кем-нибудь поговорить. Не пудрить мозги Хельги, завладевая её телом, а вот так тет-а-тет, лицом к лицу пообщаться. Вот, чего хотела Королева в тот момент. Я тянул время, обдумывая варианты выхода из безвыходной ситуации.
- И о чём ты хочешь поговорить?
- Брось, Герман. Из воспоминаний этой дуры Хельги Мы знаем, что кроме как трепаться ты почти ни на что не годен. Ты вечно подбиваешь кого-то преследовать твои личные хотелки, которые даже целями назвать смешно, и люди почему-то ведутся. И дохнут пачками, как мухи на липкой ленте.
- Не боишься сама трепаться со мной? - обиженно проговорил я, - Вдруг окажешься очередной из мух. Вдруг Хельга меня вспомнит, и тогда тебе конец.
- Ахахаха! Мы этого точно не боимся. Не знаем, уж как ты выбрался из-под власти этого картографа, что облюбовал твоё полуразбитое тело, но покорить разум этой дуры ничего не стоило. Она почти ничего не знала о жизни кроме боли, лабораторий и тебя с Кириллом. Кирилл. Эх… Кирюша. Как же легко ловить людей на любви. Так что ей некогда возвращаться. Она борется за любовь.
- А ты за что борешься?
- За жизнь, конечно! Как прекрасно чувствовать. Даже боль. Особенно в этом теле. В нём столько энергии. И такая сила досталась сентиментальной малолетке. Герман, а ведь она считает тебя своим… ну, может не отцом, это слово она ненавидит, наставником что ли. Забавно, дерзкая неотёсанная лабораторная крыса прониклась идеями маразматического старика. Пожалуй, Мы тебя не будем переваривать, зомбируем как и всех, будешь Нашей куклой. Мы будем веселиться, играя с тобой.
- Что же ты за тварь такая? Ты же состоишь из жителей Иркутской области. Неужели Тимофей допустил бы людей с такими мыслями в свой закрытый мир?
Королева на секунду притихла, услышав это имя. А потом её как будто подменили. Её ехидная ухмылка слезла с лица, сменившись ненавистью.
- Не смей называть его имя! Мы все верили ему, а он свою белобрысую сучку даже присмирить не смог. Он убил нас! Он не справился с ответственностью! А теперь Мы будем вечно играть с телом его выкидыша и с телом его старого глашатая. Скотам скотская смерть. Нашёлся тут Данко!
- М-да. Люди не меняются. Даже преследуя благие намерения, они всегда найдут ад, если захотят.
«Герман Валентинович, я просканировала территорию. Эта особь не смогла подчинить себе ИИ города. Хельги нет в базе данных, и город её не слушается. Если доставить мой браслет к ядру башни, я смогу перехватить на себя управление городом, - сказала Алиса, - Она не знает, что я с вами. Это наш шанс».
«Здорово, Алиса! Но меня немножечко держит здоровенный мутировавший медведь. А до башни метров пятнадцать по вновь ожившему костюму Хельги. Как только я придумаю, что смогу сделать, я тебе сообщу. Это уже что-то, продолжай вести наблюдение».
- Ты чего замолк, шут? – обратилась ко мне Королева, заметив, что я не реагирую на неё, Арсус сдавил мне руку. Боль мгновенно заставила меня поморщиться.
- Как… - хрипя, через боль спросил я, - Как ты ими управляешь?
Я попал своим вопросом, куда надо. Гнев на её лице сменился интересом. Эту тему она хотела и была готова обсуждать. Все любят хвастаться.
- Видишь ли, Герман, Мы учёные. Микробиологи, химики, зоологи. В отличие от твоего картографа или этого сраного меломана Мы объединены воистину полезными идеями. У Нас даже хватило мозгов понять, что Мы состоим из воспоминаний разных людей. Мы сразу поняли, в какое из трёх явившихся тел надо вселяться. Оно чудесно. Мало того, что само по себе тело этой девки уникально, так ещё и этот паразит, которого вы называете костюмом. Это просто чудо. Он же способен расти, был бы постоянный приток крови и при определённых, эм, настройках он обладает единой волей. И можно отдавать команды дистанционно. Мы назвали этот процесс куалькуацией.
Забавное название. Я вспомнил романы Лукьяненко, которые были в библиотеке Канска, про приключения Петра Хрумова. Видимо, кто-то из учёных Королевы тоже увлекался творчеством этого автора.
Она обвила взглядом горы трупов, лежащих повсюду.
- Как видишь, Герман, для куалькуации такого количества особей требуется постоянный рост клеток костюма. А где их взять? Верно. Из другого биоматериала.
«Герман Валентинович, Мьяма пытается мне что-то сказать. Я не могу читать её мысли, но она пытается найти способ донести до меня образы. Похоже, у неё есть какой-то план».
Я посмотрел на лисицу, та серьёзными глазами смотрела на меня и потихоньку шевелила головой, намекая на то, чтобы я не выдавал её.
- Для создания куалькуантов из костюма Нам нужна кровь из этого тела, - увлечённо рассказывала Королева, не заметив наших переглядок с Мьямой, - Но представь, сколько её надо! - Королева подняла правую руку, и костюм стёк, оголяя кожу девушки. В это время в толпе зверей появилось несколько волков, менее антропоморфных, чем другие особи. Они несли в зубах пару живых рысей. Те брыкались, но никак не могли вырваться из плена здоровенных челюстей. Одну из рысей поднесли к открытой руке Королевы, она второй рукой сделала надрез на коже, и на рысь потекла струйка тёмно-бордовой смеси крови и костюма. Как только эта масса попала на морду рыси, та забилась в таких конвульсиях, и настолько расцарапала морду волку, что даже умудрилась высвободиться из его хватки, но для неё всё было уже кончено. Упав на землю к ногам Королевы, рысь дёргалась не долго. Когда животное встало на ноги, его глаза были покрыты серой плёнкой. Рысь примкнула к волку с расцарапанной мордой и застыла.
Королева посмотрела на свою разрезанную руку, с которой всё ещё текла ручьём кровь, капая на основание трона и смешиваясь с шевелящейся массой под ногами, и проговорила:
- Наука требует жертв.
Вторую рысь поднесли к целой руке, которая была полностью покрыта костюмом. Королева положила руку на живую рысь, и костюм с руки начал впитывать бедного зверя, растворяя его в себе. Порез на руке мгновенно затягивался и через несколько секунд пропал полностью, оставив только след от крови.
- Так и живём, - с улыбкой заключила Королева, глядя на нас с лисицей.
- Ты просто какая-то тварь! – сказал я.
- Мы учёные, - пожала плечами Королева.
«Мьяма говорит, что она может вырваться, - если я правильно её поняла, - Видимо, она хочет узнать, есть ли у вас какие-либо идеи?»
«Если можешь, объясни ей про браслет свой. Пусть донесёт его до башни или убегает».
«Поняла. Попробую».
- Зачем ты мне это всё показываешь? – спросил я.
- Ну ты же должен знать, чем будешь заниматься до конца своей жалкой жизни. Будешь у Нас собачкой на побегушках. Приносить нам зверушек для коллекции. Кстати, смотри какую Мы уже собрали, - она обвела взглядом всех антропоморфных зомбированных зверей, - И первую зверушку ты Нам уже привёл. Как её зовут-то, Мяма?
- Мьяма. Не трогай её.
- Как? Как Мы можем отказаться от такого экземпляра. Посмотри на неё. Она зенит. Она сочетает в себе максимум из возможных на данный момент мутаций. Даже этот медведь, что за твоей спиной, при внешнем сходстве с человеком остался лишь тупой зверюгой. Никто так не развился, как она. Она прекрасна! Как внешне, так и вообще! Чудесное создание! Мы даже позволим тебе понаблюдать, как она станет нашей фурри-рабыней, а потом куалькуируем и тебя.
«Алиса, дело дрянь. У тебя получилось ей что-либо объяснить?»
Я с тревогой смотрел на лисицу. Глаза её были полны стойкости, несмотря на явный страх, она понимала, о чём говорит Королева. Лисица заметила мой взгляд и кивнула мне. Я не знал, что значил этот кивок, но надеялся на то, что она поняла Алису.
Здоровенная зомби-рысь, державшая Мьяму, зашевелилась, потащив её к трону.
- Позволь мне хотя бы попрощаться с ней в последний раз! – крикнул я, обращаясь к Королеве.
- Прощайся, пока Мы несём её к трону. У тебя есть ещё минут пять, - смеялась та.
Мьяма что-то громко затявкала. Наверное, от сильного испуга, чем развеселила Королеву ещё больше.
- Какой у неё милый голос! – смеялась та, - Ты уже выучил тяфтянский язык своей подружки? Что она говорит?
- Она хочет обняться! – я пошёл ва-банк.
- А номер на двоих вам не освободить? – смеялась эта мразь в теле Хельги, - Ладно, так уж и быть. Позволю тебе её погладить напоследок, если хочешь.
- Хочу, - сказал я.
Здоровенный медведь освободил мне левую руку и, не спеша, повёл к остановившейся рыси, державшей лисицу.
«Алиса, есть идеи? Браслет хоть и на левой руке, но снять я его не смогу, а тем более передать Мьяме».
«Она показывает мне, что у неё всё под контролем» - ответила Алиса, - «Я готова. Главное доставить меня на территорию башни. Оттуда я уже смогу подключиться к ИИ с любой точки с помощью ТеСвА. Подойдите к лисе как можно ближе, вариантов у нас всё равно нет. Остаётся только верить в Мьяму».
Меня подвели к лисице, я положил руку ей на голову, она закрыла глаза, подняла нос кверху и протявкала что-то опять. Медведь, который держал меня, ослабил хватку и рухнул замертво. Оглянувшись, я увидел в его шее пару арбалетных стрел. Из раны вокруг древка шла зеленоватая пена, стрелы были отравлены. То же случилось и с рысью.
Пока я и Королева недоумевали, Мьяма схватила меня за запястье и сняла браслет с Алисой. Она рванула к зданию так быстро, что взгляд еле поспевал за ней. Схватив копьё у трона, она рыжей молнией понеслась к зданию. Вот только здание обволакивала серая масса, и попасть в него было невозможно. Однако, лисица не растерялась и, примотав наспех браслет к основанию древка копья, со всей силы вбила его прямо в стену сквозь серую массу.
Королева очухалась и встала с трона, гневно поглядывая на лисицу.
- Мьяма, нам надо разбудить Хельгу! – орал я.
Услышав это, Королева рассмеялась, полностью веруя в свою непобедимость.
- Надо заставить её почувствовать этот мир! - не обращая внимания на фантома, орал я, - Она должна понять, что там, где она сейчас находится – ненастоящий мир.
Часть зверей, стоявших в строю по периметру, бросились на нас. Мьяма, выдернув из стены копьё без браслета, встала на изготовку. Я тоже приготовился к заранее проигрышному бою. Земля, а точнее серая масса на ней, шевелилась и оплетала ноги, понижая возможности для манёвров. На нас неслась армия зомби зверей. Первые особи, что были ближе к лисице, споткнулись и упали со стрелами в шее, те, что почти добежали до меня, врезались в невидимый барьер. Они бежали так быстро, что впереди идущие расхлестались о силовое поле на смерть, разбрызгивая кровь. Через мгновение защитный купол окружил и лисицу.
Башня зарезонировала, стряхивая с себя серую массу и разгоняя животных. Королева в теле Хельги присела на колени и зажала уши. Фантом на голове девушки подёрнулся, оголяя её глаза, она непонимающе посмотрела на меня и спросила:
- Герман?
Но это всё, что она успела, фантом и правда был очень силён. Собрав волю, Королева снова заползла на глаза Хельге и на уши, отнимая возможность видеть или слышать нас. В гневе она высвободила часть биоэнергии Хельги, и серая масса зарезонировала в ответ Алисиной атаке. Защитный барьер вокруг меня и лисицы спал, до чего же Королева была сильна, но, отбивая звуковой удар башни, она не могла сосредоточиться на управлении куалькуированными животными.
- Мы убьём вас! – заорала она и побежала на меня, - Убьём! Убьём!
- Хельга! - беспомощно орал я, - Очнись! Хельга!
Девичье тело Хельги с лёгкостью опрокинуло меня с ног, подбросив в воздух. Как только положение моего тела стало параллельно земле, Королева прибила меня ногой вниз, приложив грудью о поверхность. Удар выбил из меня весь воздух, что был в лёгких, и прежде чем я успел сделать вдох, почувствовал, как мой противник схватил меня за голову и приподнял над землёй.
- Она не сможет тебя увидеть и услышать, Герман, - злобно шептало мне на ухо тело Хельги, - Теперь Мы и только Мы управляем этим телом. Ничто не заставит её почувствовать этот мир!
- По-чув-ство-вать… - протявкал знакомый лисий голос рядом.
Мьяма стояла возле нас, держа копьё на изготовке. Она не хотела бить Королеву, так как знала, что внутри этого тела мой друг, она не могла ничем помочь. Вдруг она поняла, что нужно делать. Мы с Королевой мыслили, как люди, потому что ими и являлись, в той или иной степени. Привыкли опираться на знакомые нам ощущения, но Мьяма была другой. Стянув с шеи оборванные лохмотья от футболки Кирилла, она обнюхала их и, обмотав вокруг кистей лап, как удавку, резким движением запрыгнула на спину Королевы, зажав ей нос остатками футболки.
- Ки… Кирилл – вырвалось из уст Хельги, - Где я?
Фантом снова начал сползать с глаз девушки, частично открыв ей обзор, но Королева не собиралась сдаваться. Она наплывала на глаза Хельги снова и снова, не давая той прийти в себя. Звери вокруг стояли как манекены, связь Королевы с ними была потеряна. Сейчас все её силы уходили на борьбу с Хельгой за её тело. Хельга начала уже побеждать, но тут случилось страшное. Снова начался дождь, который смыл с футболки остатки запаха Кирилла.
Фантом снова полностью овладел телом Хельги и стянул со своей спины Мьяму.
- Мы хотели оставить тебя в качестве раба, - через зубы проговорила Королева, - Но ты слишком плохо себя вела.
- Нет!!!!!!!! – заорал я, видя, как тело Мьямы растворялось и впитывалось костюмом Королевы, - Мьяма!!!! Нет!!!!!
Я всё ещё был прижат ногой к земле и ничего не мог сделать, к тому же сделать было уже ничего нельзя. Части тела вместе с рыжей шерстью втекали в серую массу на руке Королевы, распространяя останки лисицы по телу.
- Смотри, какой у Нас теперь королевский воротник, - смеялась Королева, сформировав себе на шее рыжий силуэт лисы Мьямы, - Из натуральной шерсти! Пожалуй, так его и оставлю, - продолжала смеяться Королева, отбрасывая твёрдые останки лисицы на землю, - Ну что, теперь и твоя оч…
Её затрясло.
- Не-ет, - жалобно пропищала она, падая возле меня на четвереньки и обнюхивая руку, которая растворила в себе антропоморфную лисицу.
- Да заткнись ты! – проорала Королева сама себе, и снова её голос сменился на писклявый голос ревущей девушки:
- Не-е-ет… Что я наделала, Герман… Герман, ты тут?
- Да, - ответил, я не до конца понимая, что мне делать.
- Футболка… - сказала Хельга, протягивая руку в мою сторону, глаза её всё ещё были покрыты фантомом.
- Хрен тебе, а не футболка, сучка мелкая! – проорала Королева голосом Хельги, но так орут в конце боя проигравшие, когда понимают, что уже ничего не могут сделать.
Я подобрал из лужи остатки футболки и протянул Хельге. Та прижала её к носу и, сделав глубокий вдох, закашлялась. Вода из ткани попала в дыхательные пути.
- Кирилл… - сказала Хельга, - Герман… Алиса… Лисичка…
Она захныкала. Сначала её слёз видно не было, так как глаза были залеплены Королевой, но фантом отступал. Как только обнажились глаза, из них потекли ручьи слез, смешиваясь с каплями беспрерывно идущего дождя.
- Убирайся, мразь! – заорала девушка, и голова её загорелась ярким светом.
Через несколько секунд свечение погасло. Передо мной лежала в луже, свернувшись клубочком, Хельга и рыдала, обняв остатки футболки Кирилла.
- Герман, я убила её! – повторяла она сквозь слёзы, - Я убила её. Растворила в себе! Я чувствую её боль. И… запахи. Мои руки пахнут её смертью! Это невыносимо.
Хельга встала на колени и посмотрела на свои руки, затянутые серой плёнкой. Потом она заметила рыжий воротник на шее, торчащий из такой же серой массы.
- Сними!!!! – заорала она, - Сними это с меня! Я больше не могу это чувствовать!
Она начала сдирать куски серого костюма с кожи. Потом, вспомнив, как это можно сделать быстро, она напряглась, и серая масса с рыжим воротником сама стекла вниз, полностью обнажая девушку. Но она этого даже не замечала. Она отпрыгнула от лужи костюма, как от прокажённого, и прижавшись ко мне, зарыдала.
- Я убила лисичку!
Я успокаивал её, как мог, но это было не легко. Звери так и не ожили, оставшись стоять под дождём. Я взял обнажённую девушку на руки и понёс её в башню.
«Алиса, помоги».
«У Хельги шок, Герман Валентинович. Я уже провожу воздействие на её нервную систему. Ей надо помыться и поспать. Несите её к лифту, Вам надо на третий этаж. Там жилой отсек».
Я оставил Хельгу там, где сказала Алиса. Пока я нёс её, она заметно успокоилась и начала общаться с Алисой напрямую посредством ТеСвА. Вскоре Алиса полностью перехватила инициативу общения на себя. Я, решив, что им больше не нужен, покинул здание, чтобы проститься с Мьямой и забрать сумку с рюкзаком.
После только что пережитого идти между рядами дышащих животных-манекенов было не страшно. Пустота в душе была такой сильной, что в неё проваливалось всё: и усталость, и страх, и сожаление. Дойдя до места последней битвы, меня всё же облепило паникой. Скелета Мьямы не было на месте. Как и копья. Серая масса скинутого Хельгой костюма перемешалась с массой на земле. Но вот останки лисы не могли пропасть просто так, ведь останки других животных лежали рядом и никуда не исчезли. На секунду меня посетила радостная мысль, а вдруг Мьяма жива.
- Мьяма? – крикнул я в толпу застывших зверей.
Но ответом мне был только шелестящий о землю дождь.
Ничего хорошего от неизвестности ожидать не стоит. Я поспешил обратно в башню, постоянно оглядываясь. Теперь меня не покидало ощущение, что за мной следят. В каждом пропитанном серой плёнкой взгляде животного я замечал слежку.
- Если Вы параноик, это ещё не значит, что за вами не следят… - сказал я сам себе, подбирая сумку и рюкзак у подножья костяного трона, - Надо отдохнуть. Так и нервный приступ словить не долго.
У входа в башню я ещё раз огляделся. Но кроме мокрых парящих силуэтов животных я никого не увидел.
- Алиса, как Хельга? – спросил я.
- Уснула сорок четыре секунды назад, - ответила мне собеседница.
- Хорошо. Закрой дверь. Нам надо поговорить, - сказал я и зашёл внутрь башни.
Долгого разговора не получилось. Алиса настояла на том, чтобы я принял душ и лёг спать как можно быстрее. Она чувствовала моё физическое и психическое изнеможение. К тому же мои мысли крутились в таком хаотичном беспорядке, что я не стал спорить. После тёплого душа я мгновенно уснул. Не смотря на усталость, я спал плохо. Меня не покидала мысль о том, что за мной следят. Во сне я бегал по коридорам, стены, потолок и пол которых состояли из миллионов глаз. Я скользил по ним, падал в них, вставал и бежал дальше. Проснулся от такого «отдыха» я довольно быстро и совсем не отдохнувшим. Это было странно. Насколько я знал, ИИ зданий следят за психическим состоянием жильцов и стараются воздействовать на них положительно. Алиса тоже не проявляла своего присутствия. Я решил, что она всю себя и всю силу башни направила на Хельгу, и, видимо, не ошибся. Разбитым я дошёл до места, где оставил девушку. Постучался в дверь. Дверь тут же ушла в стену, разрешая мне войти.
- Герман Валентинович, - удивился голос Алисы, - Вы почему не спите?
- Не спится, - отмахнулся я от вопросов и посмотрел на Хельгу, сидевшую на кровати, прижав колени к лицу.
Она впервые за всё время нашего знакомства сидела в нормальной одежде, если футуристическую одежду Иркутской области, можно назвать нормальной. До этого она выглядела как героиня какого-нибудь американского комикса. Обтянутая в сверхтонкий тёмный комбез, подчёркивающий все достоинства стройного женского тела, сейчас же передо мной сидела грустная девочка. В обычной маечке и шортиках она выглядела ещё моложе. Как же она походила на отца…
«- Герман Валентинович! – Тимофей чуть не плакал, сидя на кровати в чистых шортах и майке, прижав колени к лицу, - Я заставил их слушаться меня. Я воздействовал на них, внушил им свою волю. Я не имел и не имею права так делать. Как мне теперь быть?
Я подошёл и обнял его.
- Тимофей, раз ты так сделал, значит, у тебя не было выбора. Я тебя знаю. Очевидно, это была необходимая мера. Ты же спас её.
- Да. Спас, - Тимофей посмотрел на стену, за которой в другой комнате спала сбежавшая из лабораторий Надежда, - Но какой ценой. Какое право я имею внушать людям свою волю? «Не было выбора» - этой фразой можно оправдывать любой свой поступок. Имея такие силы творить, что хочу, и оправдывать себя. Так нельзя, Герман Валентинович. Какое я имею право ставить себя выше других?
- Ты очень удивительный ребёнок, Тимофей. Любой бы на твоём месте, обладая хотя бы толикой твоей силы, пользовался бы ею в своих корыстных целях без всякого зазрения совести. А ты? Ты один раз, по крайней необходимости, воспользовался своей силой для дела, которое считал необходимым, и уже готов сгрызть себя изнутри.
- Да.
- Нет, Тимофей, цель оправдывает средства.
- Герман Валентинович, я не согласен с этим. Нельзя притеснять права и свободы человека ради другого человека, ради своей цели. Мы разумные существа. Мы должны поддерживать друг друга! Развиваться! Стремиться выше! Это же очевидно. А вместо этого мы гадим друг другу. Как так? Я не могу понять? Почему?
- Потому что только курица гребёт от себя. Ты говоришь, люди разумны? Но сам видишь, что творится в мире. Вместо сплочения во имя единой цели, люди ищут повод убивать друг друга. Так было всегда. Начиная от цвета кожи или веры, заканчивая сексуальными пристрастиями. Знаешь, судя по твоим мыслям, единственный разумный человек на этой планете - ты.
- Нет, не верю. Должны быть люди, которые понимают истинные причины возникновения разума. Которые стремятся жить на пользу расы, а не себя.
- Так проверь это, - решил пошутить я, - Вырасти и создай своё общество, в котором объедини людей, разделяющих твои стремления. С твоими силами это будет не сложно. К тому же первый помощник у тебя уже есть, Надежда, - я повернулся к двери за моей спиной, из-за которой выглядывало личико прекрасной белокурой девочки, - Заходи к нам, -улыбнулся я ей, - Не бойся. Тут безопасно. Наливай чай и присоединяйся. Мы с Тимофеем разрабатываем очередную утопию…»
- Хельга, как ты? – я подошёл и обнял её.
Она тут же ко мне прижалась. Всё-таки, не смотря на всю свою напускную серьёзность, она в душе оставалась ребёнком.
- Ужасно! – заплакала она, стараясь скрыть слёзы.
- Понимаю. Я тоже с трудом выбрался из мира фантома. Эти твари достаточно сильны. Но ты справилась.
- Но какой ценой? Последние минуты боя я уже могла частично брать контроль над этой мразью, я видела, как вы сражались. Как она сражалась. Просто я ещё была слаба и не до конца понимала, что происходит. Я не смогла спасти её. Я слабачка. Прости меня, Герман. Я подвела всех опять. Я ни на что не способна, как оказалось. Надо было взорваться вместе с Новосибирском.
- Не говори так. Ты минимум трижды спасала мне жизнь. В отличие от меня. Мы оказались в неизведанной ситуации. Но за неимением возможности собрать информацию дистанционно, приходится заниматься разведкой боем. И пока нам относительно везёт.
- Ага. Опять за счёт жизни других. Алиса мне рассказала про Певца, про лисичку, как её звали? Мьяма?
- Да. Певец в итоге обрёл покой и был очень благодарен за эту возможность, а вот с Мьямой, Хельга, ты уверена, что она умерла. Я не нашёл ни останков её трупа, ни её копья. Твой костюм не мог слиться со скелетом и восстановить её?
- Герман, - Хельга начала успокаиваться, мой костюм – это не паразит, не симбиот, это просто орган. Да, он имеет признаки паразита, но по факту, без воли хозяина он бесполезен. Случай в лабораториях Новосибирского НИИ был уникален, однако тот костюм ещё не имел хозяина. Кирилл активировал его, в дальше всё сделала случайная череда событий. Без хозяина он осознал себя сам. Но тут-то уже совсем другое. Костюму нужен мыслящий носитель, и груда обглоданных костей на мыслящего носителя не похожа. Я бы не рассчитывала, что она жива.
- Странно всё это. Ты что думаешь? В состоянии продолжать поход?
- А какие могут быть альтернативы? Я без Кирилла никуда не уйду. Оставить его здесь навсегда, зомбированного этими жужжащими тварями. Нет. Я должна его найти.
«Алиса, как её состояние?»
«Вроде бы удовлетворительное. На данный момент патологий нет, но прошло слишком мало времени, чтобы сказать наверняка».
- Хорошо, - ответил я сразу обеим, - Я рад это слышать. Алиса, мне как-то не по себе в этой башне. Такое ощущение, что она настроена враждебно, ты не замечала?
- Правда? - удивился голос из стен, - Мне наоборот тут понравилось. Было такое ощущение, что я не одна в ядре, что кто-то рядом, но он, как бы вам это передать, милый, обнимает меня. Такой сильный и тёплый, такой родной. Примерные чувства я испытывала при первом пробуждении, когда отец вдохнул в меня жизнь. Видимо, сказывается близость этих башен к месту его гибели. Какая-то часть его силы осталась в них, и чем сильнее башня, тем сильнее я её чувствую, - её голос звучал так нежно, как у влюблённой, это было очень странно, - Простите меня. Я раньше никогда не чувствовала ничего подобного. На швейной фабрике такого не было. Я действительно отвлеклась и забылась, как только вы уснули. Но сейчас я вернулась и готова продолжать наше приключение.
Становилось всё страннее и страннее.
- Надо уходить отсюда побыстрее, - сказал я, - не нравится мне эта башня, с её «милым» ядром. Промониторь пространство вокруг, всё ли чисто.
- Уже, - в голосе Алисы звучала почти незаметная тоска, - На улице сильной активности не обнаружено. Звери-зомби так и стоят. Серая масса и останки животных потихоньку растворяются системой очистки города. Уровень смрада уменьшился на семьдесят четыре процента. К утру площадь будет полностью очищена от трупов, зверей система не трогает, потому что технически они не мертвы. Сейчас шестой час. Близится вечер. Темнеть начнёт через три с небольшим часа. Предлагаю остаться до утра. Утром спозаранку выйти.
- Нет, - резко отрезал я, чутьё трубило, что надо бежать из башни, - Выходим через десять минут. Сколько нам надо времени, чтобы выбраться из черты города? В сторону Иркутска.
- Часа два-три, если не останавливаться. По железнодорожным путям быстрее, но, уверена, по ним идти не стоит.
- Отлично, до темна успеем. Переночуем в лесу. Ты выяснила что-нибудь полезное из ядра башни?
- Герман Валентинович, извините меня, я не знаю, что со мной произошло, но нет. Я была поглощена башней. И совершенно забылась. Для поиска нужно время. Давайте подождём до утра, и я обязательно что-нибудь выясню.
- Алиса! Ты послушай себя! – Хельга поняла, что с Алисой что-то не так, - Боюсь, если мы останемся до утра, ты уже не вернёшься.
Слова Хельги возымели эффект.
- Я… Я не знаю, что происходит, - сказала Алиса, - но вы, наверно, правы. Башня не отпускает меня, а ещё… сюда едет поезд! Надо уходить. В городе сильной активности не обнаружено. Звери бегают, птицы… опасности не обнаружено. Вроде.
Сборы не заняли много времени. Алиса, как могла, заблокировала все функции ИИ башни, Открыв нам все пути, она максимально перекрыла железнодорожные. Хельга хоть и всё ещё была подавлена, но сноровки не потеряла и собралась быстро. Алиса нашла ей на складе рюкзачок для вещей и несколько сменных комплектов одежды и белья, идеально подходящих под её фигуру. Мне собираться вообще не пришлось. Рюкзак Кирилла и сумка у меня всегда собраны. Мы вышли.
Мурашки пробежали по телу от увиденного. На первый взгляд всё было хорошо. Светило солнце, редкие облака плыли по вечернему летнему небу. Было свежо и смрад почти исчез, как и горы трупов. Силуэт трона всё ещё виднелся, но был уже похож больше на гору хаотично валяющихся костей. Звери стояли ровно на тех же местах, как и вчера, но… Все их головы были повёрнуты в нашу сторону. Вчера, когда мы дрались с королевой в центе площади, звери смотрели туда.
-Кха, - из толпы доносился непонятный кашляющий звук, перемешиваясь с рычанием, - Кха.
- Бежим! – крикнул я, надеясь про себя, чтобы волна этих зверей не хлынула за нами.
Повезло. Звери остались на месте. И ощущение опасности тоже.
- Что это было? – задыхаясь, на бегу спросила Хельга.
- Надеюсь, мы никогда не узнаем.
Полчаса мы бежали точно. Мой комбинезон помогал мне, но мои силы заканчивались.
- Всё… всё… переходим на шаг, - еле дыша, хрипел я, - Погони вроде нет?
- Нет. Подтвердила Алиса. В радиусе полутора километров нам ничего пока не угрожает.
- Ну, хоть какие-то хорошие новости. Что там с поездом?
- Я не знаю. Мы же вышли из башни. Он выехал из Иркутска сорок две с небольшим минуты назад. Ехать примерно шестьсот километров, при технических возможностях местных поездов, он должен будет прибыть сюда минут через восемьдесят - сто сорок. Точнее сказать не могу.
- Хорошо. Время есть. Думаю, мы успеем выйти из города до встречи с визитёрами.
- А может, наоборот встретиться с ними? Мы же не знаем, кто они? Они из Иркутска, нам как раз туда. Шестьсот километров – это сколько дней пути, а тут за два часа добраться можно? – предложила Хельга.
В её словах был смысл, но подсознание говорило, что это плохая затея, передавая мурашки в скулу, которая недавно поймала пулю от предыдущих визитёров из предыдущего поезда.
- Думаю, не стоит. Им ничего не мешало связаться с нами, пока мы были в башне Тайшета и договориться о встрече, вместо этого они задурманили разум Алисы и попытались тайно отправить сюда поезд. Не похоже это на дружеские намерения.
- Согласна, - подтвердила Алиса.
Мы пошли дальше.
До леса добрались уже в густых сумерках. Стараясь как можно дальше уйти от железной дороги, мы сильно отклонились на юг, из-за чего потеряли ещё около часа. Добравшись до русла небольшой реки Акульшетка, если я правильно читал воспоминания фантома, мы заночевали на берегу, оставив Алису, как часового. Казалось, что дела наши налаживаются и, расслабившись, мы очень быстро уснули в наспех сооружённом шалаше.
Я спал, как убитый. И спал бы дальше, если бы крик Хельги меня не разбудил.
- Что случилось? – спросонья я почти ничего не разбирал, - Хельга, ты где?
Было уже достаточно светло, хотя роса и бодрящая свежесть говорили о том, что сейчас очень раннее утро.
- Она жива! – кричала забившаяся под дерево девушка, - я видела её.
- Кого?
- Мьяму!
«Алиса, ты что-нибудь чувствуешь?»
«Нет. Никакой крупной активности рядом нет. Мелкие животные бегают, птицы. Как обычно всё».
- Хельга успокойся, - я подошёл к ней и помог ей встать, - Ты же сама говорила, что она не могла выжить.
- Говорила. Но я её видела.
- Может, ты перепутала с другой лисой?
- Нет. Это была она, покрытая моим серым костюмом. Это она издавала те кашляюще-рычащие звуки.
- Расскажи, как всё было?
- Я проснулась от этого кашля.
- Я помню. Я ещё спросила: «Что с тобой?» - подтвердила Алиса.
- Да. Я ответила, что не знаю. Ты не слышала эти звуки.
- Я слышала что-то, но не обращала внимание. Обычные лесные звуки.
- Нет, не обычные. Я встала и пошла на них. Она сидела там, - Хельга показала на небольшой холмик, - Я секунду всего её видела. Она сидела на том камне с копьём своим и была почти полностью покрыта моим костюмом, но её глаза источали ненависть.
- Тогда почему я ничего не чувствовала? – удивилась Алиса, - На таком расстоянии я должна была её заметить.
Мы пошли к холму, который указала Хельга. Но так как никто из нас следопытом не был, сказать, сидел ли тут кто или нет, не представлялось возможным.
- Вы мне не верите, - заключила Хельга, глядя на меня.
- Послушай, Хельга, - ответил я, - Мы верим, что ты что-то видела, но это же могло быть твоим разыгравшимся воображением. Ты услышала какие-то звуки, возможно, пробегающих мимо лисиц или других зверьков, их сейчас здесь в избытке, и твоё воображение, основываясь на твоих вчерашних потрясениях, сыграло с тобой злую шутку.
- Дуру из меня делаете? – возмутилась та.
- Нет, Хельга, - ответила Алиса, - У тебя был сильный шок, это могло привести к слуховым и зрительным галлюцинациям. Мы не хотим ни в коем случае ставить под сомнение твои умственные способности, я проверяла в башне, с ними у тебя всё в порядке. Мозг твой не пострадал, фантомы заботятся о здоровье своих марионеток. Но это не значит, что твоё подсознание не может эм… шалить. Ты испытываешь вину за смерть лисицы и подсознательно хочешь поверить, что она жива. Мы все этого хотим, но надо смотреть правде в глаза. Ты говоришь, в глазах её была ненависть? Но я знала Мьяму, она бы никогда не проявила это чувство.
- Хорошо, надеюсь, вы правы, - сдалась Хельга.
День прошёл довольно неплохо. Была ясная погода. Деревья защищали от палящего солнца и зноя. Местность была более-менее равнинная и шли мы бодро. По началу, после видений Хельги, было неприятное ощущение. Мы постоянно оборачивались, шли молча. Алиса усиленно следила за местностью. Но время шло, опасности не намечалось, и негативные эмоции скоро затонули в позитивных.
Как же красива природа Иркутской области! Смешанные деревья, кустарники. Громадные лиственницы светились налитыми жизнью молодыми иголочками, а по пышным елям, соснам носились белки, на ветвях сидели птицы. Почти никто из зверей не боялся человека, наоборот, с удивлением наблюдали за новыми для них существами, но не противореча природным инстинктам, делали это с безопасного расстояния. Близился конец июня, и ягодные кусты уже наливали свои плоды. Клубника и земляника краснели во всю, это было так вкусно. В Канске мы всегда выращивали их, но тут, после опасностей и стрессов, оказавшись на солнечной полянке посередине чистейшего дикого леса, она была невообразимо вкуснее. Жимолость свисала громадными горстями. Среди плодов жимолости попадались и горькие, и кислые, но чаще всего кусты были со сладким ягодами. Смородина уже во всю распустила свои горсти ягод, но в большинстве своём ещё пока зелёных. На берегах речушек разрослись ивы, чуть поодаль от них попадались поля облепихи. Речушки бурлили среди камней. Из их прозрачных вод выпрыгивали рыбки, играя на солнце. Полянки, не захваченные ягодой, пестрили всевозможными цветами. Это был рай. И мы в этом раю были лишние.
Мы прошли еще километров двадцать, начало темнеть. Пора было устраиваться на ночёвку. Найдя укромное местечко, мы развернули наш лагерь и уснули в наипрекраснейшем настроении.
В этот раз меня разбудила Алиса.
«- Герман Валентинович, что-то не так.»
Я открыл глаза и вздрогнул от увиденного. По периметру нашего ночлега ровным кругом стояли разные животные с серыми глазами, обращёнными в нашу сторону.
- Хельга, - я растолкал девушку, - Проснись.
Хельга дёрнулась, прижалась ко мне и попыталась закричать, но вовремя остановилась и зажала губы руками. Как только крик был проглочен, она убрала руки с губ и начала плеваться. Весь носогубный треугольник её лица и её руки были пропитаны кровью.
- Герман, что это? - непонимающе она смотрела то на меня, то на застывших зверей, судорожно пытаясь вытереть влажной от росы травой руки и лицо.
- Не знаю, - растерянно сказал я, - Алиса, что ты видела?
Я не сводил пристальный взгляд со зверей, готовый в любую минуту дать отпор. Среди них были волки и один медведь, если бы эти звери ринулись в бой, шансов бы у нас не было. Но они просто стояли и смотрели на нас.
- Я же не вижу так, как вы, в этом браслете, Герман Валентинович, я наблюдаю за всем происходящим своими излучателями. Но волны зверей я отслеживаю хуже, особенно через этот браслет. Я заметила их только, когда они подошли слишком близко. Они приближались очень медленно, я не обращала на такую минимальную активность внимания. Я бы вообще не поняла, что что-то произошло, если бы не решила отследить теплоконтуры и не поняла бы, что мы в кольце.
Я медленно начал приподниматься, звери не шевелились. Стало не по себе.
- Кажись, это всё-таки не психоз, - съязвила Хельга, - так же медленно поднимаясь в след за мной.
Звери заревели одновременно и так неожиданно, что мы с Хельгой не устояли и снова упали на землю.
- Мьяма! – ревела толпа. Потом каждый из них затрясся в конвульсиях, и они упали к нашим ногам, медленно испаряясь и выделяя противный запах, пока не превратились в кости, лежащие в луже серой жижи.
Снова послышался кашляющее-рычащий звук, и я заметил её. Рыжий хвост, обтянутый серой массой, нырнул в траву за деревьями.
- Мьяма, подожди! – закричал я и, перепрыгнув через парящие зловоньем кости, побежал за ней, - Мьяма, стой!
Но за деревьями ждали сероглазые волки, преградившие мне путь и явно дающие понять, что дальше мне ход закрыт.
Я всё понял и спорить с ними не стал. Вернувшись в лагерь, я обнаружил Хельгу, полностью собравшую всё снаряжение. Кровь она смыла в воде из озерца, возле которого мы ночевали.
- Думаю, нам лучше уйти, - сказала она, пока нас отпускают. Как ты думаешь, что это было, Герман?
- Не знаю, - ответил я, - Алиса, есть идеи?
- Уверена, это психологическая атака. Если бы нас хотели убить, убили бы. Она как-то нашла способ обходить мои сенсоры, раз смогла подойти так близко, чтобы измазать руки Хельги в крови.
- Но зачем ей это? - спросил я, - И как она выжила?
- Видимо, костюм сросся с её костями и, используя биоматериал, что остался в нём, воссоздал её обратно. Но по ходу либо она повредилась умом, либо просто мстит за причинённые ей страдания. В любом случае пока нам дают шанс. Надо скрыться от её преследования.
- Но как мы скроемся от лисы в лесу. Это же её территория? – спросил я.
- Значит, надо выбраться из леса, - заключила Алиса, - До Нижнеудинска примерно сто километров. Это трое суток пути, если постараться. Ближайших крупных населённых пунктов, где можно было бы реально оторваться нет.
- Думаешь, мы сможем пережить трое суток? – спросил я.
- Ну, во-первых, два дня нам дали, есть все шансы, что дадут ещё три. Во-вторых, выбор у нас не велик. Как альтернатива, можно выйти на железную дорогу.
- Так себе альтернатива, - заключила Хельга.
- Значит, выбора у нас нет. Идём быстро, надо проходить минимум по тридцать пять километров в день и придётся дежурить, так как сенсоры Алисы в этой ситуации дают сбой, - заключил я, - Попробуем добраться до города.
Начались самые изнурительные дни. Лес больше не казался сказочным. В каждом движении травы воображение рисовало движения Мьямы, в каждой тени её взгляд. Сначала мы пытались докричаться до неё, но бесполезно. Лес словно опустел. Но мы знали, что это не так. Странное поведение лисы ничего хорошего не сулило.
- А почему ты не воспользуешься своими силами? – спросил я Хельгу, - Не вычислишь её или ещё чего?
- Мои силы тут не работают, Герман, - ответила она, - Вся моя способность – управлять Пеленой, а её тут нет.
- Ну, это как сказать, - задумался я, - Она же есть, просто она далеко.
- Но я её не чувствую.
- А ты попробуй.
Хельга скептически пожала плечами и вытянула перед собой правую руку ладонью вверх. По её лицу и по проступившим капелькам пота на висках было видно - она сильно напряглась. Воздух над её ладонью начал рябить, искажая пространство, но продолжалось это всего мгновение.Раздался непонятный гул, и земля под ногами пошла ходуном.
«Герман Валентинович, зафиксирована сильная биоэнергетическая активность».
Хельга прервала попытки и согнулась, положив ладони на колени, пытаясь отдышаться.
- Нет, не могу, - глубоко дышала девушка, - Мы слишком далеко. К тому же Пелена сопротивляется, даёт обратку. Сил я лишилась, костюма тоже. Походу я стала бесполезной.
- Не соглашусь, - сказала Алиса, - Это психологический барьер. Ты чувствуешь себя урезанной по причине того, что ты владела огромной силой, а сейчас её потеряла. Думаешь, что ты инвалид, правильно?
-Правильно. Так и есть.
- Нет. Это не так.
- Но я же лишилась сил? Я теперь ни на что не способна.
- Не совсем так, Хельга. Ты не лишилась сил, ты лишилась сверх сил. Ты изначально была сильнее любого человека. Сейчас ты стала обычным человеком, но это не значит, что ты слабая. Все люди, кроме нескольких исключений, включая тебя, рождаются без сверх сил, но это не значит, что они слабы. Вспомни Чира, Цыпа, Кирилла, в конце концов. Они не обладали твоими силами, но разве ты назовёшь их слабыми? Они не сдавались никогда. И пользуются тем, что у них есть. Так что если считаешь себя бесполезной, то так оно и будет. А ты подумай, что ты можешь сделать в данной ситуации.
- Да ничего я не могу.
- Не правда. Уж если рассуждать как ты, ничего сделать не могу и я. У меня вообще нет ни тела, ни возможностей, которые были, пока я жила внутри вагона. А сейчас даже сенсоры мои бесполезны. Так что мне, отключиться теперь, что ли? Если ничего не умеешь – учись. Это никогда не поздно. Как писал когда-то великий писатель Тармашев: «Путь вверх открыт каждому».
Мы с Хельгой были очень удивлены услышанным от Алисы. Оказалось, Алиса интересовалась данным вопросом пока жила в Канском кругу и имела доступ к библиотеке Канска, а позже туда добавились ещё и архивы Красноярского ПБ. Для изучения бумажных изданий она обращалась за помощью к детям, просила их читать ей вслух. Многие книги доапокалиптических времён были посвящены сверхлюдям, супермутантам и прочей зарубежной фантасмагории, прижившейся в нашей многострадальной стране. Человек всегда мечтал стать сильнее и могущественнее, забыв, что всё, что создано в этом мире, кроме природы и самого мира, создано человеком. Обычный человек – это и есть супергерой, он способен возводить здания, сносить горы, поворачивать реки. Не говоря о творчестве. Музыка, танцы, литература. Человек в силах изучать свою и придумывать новые вселенные. Но люди забыли про это. А Алиса сформировала своё мнение на эту проблему. И последний год завидовала людям.
После душевного монолога Алисы Хельгу словно подменили. Она и до этого казалась мне наглой и эгоистичной, а если бы не её привязанность к Кириллу, то и опасной особой. Да, у неё присутствовали такие понятия, как командная работа и взаимовыручка. Она никогда не чуралась прийти на помощь. Но по факту она была лабораторным уникальным зверёнышем, который понял свою силу и вырвался из клетки, наказав всех обидчиков. И когда она стала равной тем, кого презирала, простым человеком, она опустила руки и сдалась. И только благодаря тому, что она была биологическим наследием Тимофея и Надежды, а те отличались твердой волей и стальным несгибаемым характером, Хельга задумалась и начала развиваться.
Весь первый день, что мы брели по лесу полному врагов, она молчала, погружённая в свои мысли. Казалось, её вообще не волнует окружающая опасность. Но это было не так. Она анализировала среду, в которой оказалась. Сероглазый отряд зомби-зверей от нас не отставал. Но и не нападал пока.
- Почему они не нападают, кто как считает? – ближе к вечеру, уже готовясь к привалу, спросила Хельга.
- Может, они и не собираются нападать, – предположил я.
- Да брось ты, Герман, очевидно, что они настроены враждебно. Иначе зачем этот цирк. В противном случае эта лиса продолжила бы нам помогать в открытую, либо не преследовала бы нас. Ей что-то надо.
- Что ты предлагаешь?
- Надо выяснить, что она хочет. Кирилл учил меня, что самое действенное оружие против любого врага – это информация. Предупреждён, значит вооружён. Я поэтому и предлагаю определить, что ей надо. У кого какие идеи?
До наступления темноты было еще далеко, шли самые длинные дни, но мы были на ногах больше десяти часов, почти без перерыва пробираясь по высокой таёжной траве сквозь разросшиеся кустарники Это очень выматывало. Если бы не усиление тел иркутской одеждой, мы бы и десяти километров в день не прошли бы. Тут в совершенно дикой природе приходилось исполнять обязанности бульдозера и пробивать себе путь самостоятельно И если вчера Хельга плелась в основном позади, сегодня к вечеру она взяла на себя роль лидера и скорость нашего передвижения даже увеличилась. Она находила звериные тропы, угадывала местность и вообще вела себя как заправский лесник. А теперь она привела нас на довольно неплохое место для ночёвки и объявила привал и, не теряя времени на отдых, рассуждала о противнике.
- Я в замешательстве, - ответил я, наблюдая за чёткими отработанными движениями девушки, мы не пробыли на стоянке и десяти минут, а она уже соорудила из подножных материалов подобие навеса, - Это поведение не похоже на Мьяму. Я весь день размышлял о том, какую цель она преследует, но ничего не смог придумать.
- Хорошо, Алиса, ты что думаешь?
- Думаю, нас изучают, - ответила та, - Ты права, Хельга, знание врага - ключ к успеху. Так же как мы пытаемся понять её, так и она пытается понять, насколько мы опасны. Я согласна с тобой, поведение животных весьма агрессивное, и вероятность нападения растёт с каждой минутой.
- Я думаю, ты немного не права, - задумалась Хельга, - Зачем ей нас изучать, когда она и так нас знает. Она была с вами пару недель, думаешь, не изучила вас?
- Нас изучила, но она не знает тебя.
- Согласна. Но даже так она должна понимать, что, если она пустит в бой свою армию, мы не выстоим ни при каких условиях. Так почему же не нападает?
- Я считаю, что её главной целью являешься ты. И если кинуть в атаку всё своё войско, мы можем пострадать вместе с тобой, возможно, она этого не хочет. Хочет отомстить только тебе.
- Логично, но есть одно «но».
- Какое? – спросил я, чтобы хоть как-то поддержать дискуссию. А то очень неприятно чувствовать себя белой вороной на пенсии.
- Вчера, когда я была разбита и ничего из себя не представляла, а мы ещё не знали про преследователей, ничего не мешало меня убить. Спокойно бы пробила мне череп своим суперострым копьём и всё, я бы даже всхлипнуть не успела. Утром бы нашли мою остывающую тушку. Вендетта бы была исполнена. Но вместо этого она устроила цирк со своими зомбированными пушистыми куколками. Тут что-то другое. Эта утренняя выходка с кольцом окружения, это начало действий. Теперь надо разгадать её замысел.
Хельга закончила обустройство ночлега и присела возле него отдохнуть. Хоть она и успешно пыталась держаться сильной, силы кончались даже у неё. Её усталость проявлялась в деталях, она сделала сегодня слишком много, и в первую очередь для себя.
- Ляг и поспи, - предложил я, - Утро вечера мудренее. Правильные мысли всегда приходят на светлую голову.
- Ты прав, Герман, мне надо поспать, сколько у нас осталось пайков?
- В рюкзак Кирилла вошло пять, два мы съели вчера.
- Так, у тебя три и у меня осталось два, плохо. Придётся делить пайки пополам. Тогда сил на тридцать километров в день хватать не будет. Надо придумывать альтернативные источники питания. Пошли сходим за водой.
- Вдвоём? Сходи, я пока огонь разведу, озерцо в пяти метрах.
- Нет, надо идти вместе.
- Хельга права, - разъяснила Алиса, - Если звери выбрали целью её, и единственное, почему до сих пор не было нападения на нас, так это из-за боязни причинения вреда нам с Вами, то теперь Вам с Хельгой придётся постоянно держаться рядом.
- Ничто так не сближает людей, как возможность атаки мутировавшей зомби-фауны, - сказал я, вставая, - Задачу понял. Пошли за водой.
Поужинав, Хельга уснула почти моментально. Мы договорились дежурить по шесть часов. Я должен был разбудить её в два ночи, а пока я мог поговорить с Алисой. Сидеть в тайге полной враждебно настроенных зверей не очень весело, разговор хотя бы отвлекал от паники.
«-Ты заметила перемены в Хельге? Это твоих рук дело?» - спросил я Алису.
«- Не совсем. Я анализировала её психологическое состояние, вчера оно было подавлено всем сразу. И переходом из фантомного мира, осознанием потери сил, лишением своего серого костюма, ну и убийством Мьямы. Она хоть и не была привязана к этой лисице, но она понимает, насколько та была важна для нас, и считает себя виновной в том, что не смогла предотвратить трагедию. Однако она быстро восстанавливается. У неё сильная воля, в такой нагрузке на психику она почти пришла в себя всего лишь за сутки. Утреннее нападение лисы сняло с неё часть нагрузки, так как она перестала винить себя в её смерти. Да, у Мьямы что-то поменялось в психике, она агрессивно настроилась против нас, но она жива. Я поймала момент, когда можно её подловить на, скажем так, «слабо». Проявить слабость и начать ныть способен каждый человек, такова природа. Просто есть люди, которые ноют без остановки и ничего, кроме как ныть не умеют. А есть сильные духом, которые способны собраться и взять себя в руки. Хельга ныть не любит. Я лишь ускорила процесс её восстановления».
«- Это хорошо. Но откуда в ней проснулись такие навыки выживания в лесу?»
«- А Вы подумайте, Герман Валентинович?»
«- Фантом?»
«-Уверена, что да. Вы же получили знания своего пленителя, когда избавились от него. А у Хельги были учёные. Ну и вообще, на мой взгляд, она сама по себе не глупая девочка, учится быстро и сильна духом, таковы её врождённые свойства организма. Так что зря она думает, что она никто. Пришлось выбить эту мысль из её головы. Ненавижу нытиков».
«- Кстати, об этом. Я не замечал раньше в тебе таких философских наблюдений, когда это ты успела так поднатореть в таких вопросах?»
«- Книги, Герман Валентинович, для развития сознания за всю историю существования людей ничего не придумали лучше книг. Человек изначально очень сильное существо. И книги придумал писать человек. К сожалению, что-то в вашем геноме не то. Вместо саморазвития человечества, большинство из вас выбирает путь саморазрушения. От этого и рождаются зависть, тщеславие и прочие грехи. Те, кто саморазрушается, смотрит на тех, кто самосовершенствуется, и завидует ему. Проблема в том, что саморазрушающихся всегда было больше и они пытаются всеми силами уничтожить тех, кто лучше них. Поэтому в начале двадцать первого века стали популярны люди со сверхспособностями. Ведь все супергерои всегда были рабами обычных людей. Все супергерои теряли жизнь, близких, семьи лишь с одной целью - помогать обычным людям. Но это же глупо. Вот дай Вам сверхсилу, что вы будете делать с ней? Помогать? Вот и отец помогал. И тот, кому он помогал, его и убил. А дай сверхсилу другому, думаете он помогать пойдёт? Это сложная материя, Герман Валентинович. Управлять огромной силой дано не каждому. Именно поэтому изначально силы у всех должны быть равны. Человек не должен рождаться супергероем, он должен им становиться путём развития себя и близких. Но человек в основном слеп и глух к этому, ему проще сидеть на мягком, тёплом, сухом и есть горячее, не задумываясь о том, откуда это самое горячее берётся. А те, кто это горячее производил, те, кто обслуживал это тёплое и сухое, они и есть герои, но они же и рабы. Кто-то работает, а кто-то ест».
«- Интересная у тебя философия. Тогда почему те, кто развивался, не пытался помочь другим?»
«- Как раз пытались. Просто другим это было не нужно никогда. Вы замечали, что все интересные и хорошие книги были написаны в основном до тридцатых годов двухтысячного года. То же и с музыкой. С появлением интернета человек начал тупеть в разы быстрее. Все интересы реальной жизни, особенно у молодёжи, пропали. Их заменил виртуальный мир, где каждый мог стать супергероем на свой вкус. Но были те, кто пытался достучаться. Через музыку, песни, рассказы. Я после прочтения стала восхищаться историей «Стального алхимика». Не читали?»
«- Что-то слышал. Это же эти книжки с картинками? Как их там? Японские комиксы?»
«- Манга. Не надо путать мангу с комиксами. Это совершенно разные вещи».
«- Суть-то та же. Те же супергерои, суперзлодеи. Глупый юмор».
«- Вы мыслите плоско, Герман Валентинович. Да, если её просто читать, то это детская развлекалочка с тупыми шутками. Большинство зарубежной литературы прошлого и второй половины позапрошлого века этим и является. Однако среди мусора попадаются и золотые самородки. Надо только правильно читать. Умный читает глазами, а мудрый разумом. До катастрофы умных людей было очень много, а вот мудрых почти не осталось».
Алиса ещё долго делилась со мной своими впечатлениями от книг Канской библиотеки. Она кратко пересказала мне сюжеты нескольких манг (о чём только не будешь разговаривать, чтобы не сойти с ума от паники), о Сияющих и о некоторых других интересных находках из книг. К моменту, когда надо было будить Хельгу, стемнело полностью. Огонь костра уверенно держал нас в куполе света, разгоняя тьму вокруг. От этого тьма казалась ещё темнее и страшнее, но отказаться от костра я не мог. Прятаться нам было не за чем, глупо было предполагать, что звери потеряли нас в лесу, а сидеть в кромешной тьме я бы не смог. Я хоть и много повидал, но инстинкты самосохранения и желание жить во мне остались. И костёр подогревал их.
Хельга, на удивление быстро отошла от сна и приняла пост. Пребывание среди враждебной территории утомило меня и спать я хотел нестерпимо безумно. Но я совершенно не понимал, как Хельга будет сидеть тут одна, предложил ей браслет с Алисой (Алиса была не против), но Хельга отказалась. Сказала, что хочет побыть одна в тишине и всё обдумать. Я спорить и уговаривать не стал. Просто уснул.
Когда Хельга меня разбудила, было уже светло как днём.
- Пошли за водой, Герман, - сказала она мне. - Там заодно и умоешься. К тому же очень хочется в туалет. Еле дотерпела.
Есть хотелось чертовски сильно. Вчерашняя усталость и урезанный паёк дали о себе знать. Но завтрак особо не спас ситуацию, потому что он был ещё урезаннее ужина.
- Я думаю, что я поняла, чего хочет эта спятившая лиса, - сказала Хельга, закончив жевать бутерброд, - Это изнуряющая атака. Она хочет сломить меня.
- С чего ты взяла? – спросил я.
- А ты посмотри вокруг внимательно.
Я огляделся. Поначалу лес был как лес, но, всмотревшись, стало заметно, что трава вокруг нашего лагеря утоптана во многих местах. Кое-где на деревьях видны царапины.
- Они тут бродили всю ночь, пока не начало светлеть, - на удивление спокойным голосом сказала Хельга, - При чём активно они начали это делать после того, как ты уснул. Постоянно этот дурацкий кашель и шёпот: «Мьяма». Я не знаю эту вашу рыжую подружку, и благодарна ей за то, что она спасла мне жизнь, но сейчас у неё явно с головой не всё в порядке. Вон там видишь, - она указала мне пальцем на стоящую неподалёку берёзу, - На стволе кровь в виде букв. Тут всё исписано лишь одним словом. Это психологическая атака.
- Вот только зачем ей это? – спросила Алиса.
- Ну, давай узнаем? – глаза Хельги горели.
- Как? - не понял я.
- Спровоцируем её.
- Может, не стоит? – испугался я, - До города ещё двое суток пути.
- Поддерживаю! – вставила Алиса.
- Да бросьте, понятно же, что до города нам дойти не дадут. Если вы правы, то она всё ещё не будет на нас нападать, чтобы не причинить вам вреда. Но зато сменит тактику, поняв, что она не работает.
- А если мы не правы? Вдруг мы чего-то не знаем?
- Кто не рискует, тот не выигрывает! – сказала Хельга.
- А кто рискует, тот проиграет! – добавил я, - Давай пока отложим твои порывы на потом. Пока нас пускают, будем идти.
- Самое весёлое в том, что нас не пускают, - сказала девушка.
- Что ты име… - начал говорить я и тут же осёкся.
Вокруг нас плотным кольцом стояли разношёрстные звери с серыми глазами. Их морды были искажены в оскале, и стойка говорила о том, что они готовы к атаке.
- Это не хорошо! – сказала Алиса, - Я чувствую ненависть вокруг. Этих звериных эмоций так много, что даже мои сенсоры начали их улавливать.
- Но почему? – непонимающим голосом заговорила Хельга, - Почему они решили на нас напасть.
-Мьяма… - кто-то прорычал над головами, и мы посмотрели наверх. На нижних ветках огромной сосны, под которым расположился наш навес, в тени от кроны, виднелся серо-рыжий силуэт. Глаза лисицы, полные ненависти, блестели и смотрели прямо на Хельгу, - Мьяма. - Прошипела лиса и зашлась своим, ставшим уже привычным за последние двое суток кашлем, - Кхакх, кхакх.
- Нас просто подслушали, - сделал вывод шёпотом я, - Она поняла, что тактика устрашения провалилась и сменила ее. Всё, как ты хотела, Хельга. Есть идеи, что делать дальше?
- Бежать, - прошептала девушка.
- Куда?
- К воде. Там плотность кольца окружения меньше всего. Да и в воде у нас шансов против четвероногих больше, чем на суше.
Я медленно потянулся к сумке и рюкзаку, мой жест не остался незамеченным лисицей, и та подняла руку с копьём вверх. Звери, окружающие нас, взревели и пошли в атаку одновременно. Те десять метров, что отделяли нас от них, сокращались с невероятной скоростью, но это дало нам те несколько долей секунды, чтобы успеть одеть вещи и рвануть в сторону воды.
Прорвать кольцо нам удалось и прыгнуть в воду тоже, но одна маленькая острая мысль царапалась в моей голове: «Никуда мы от зверей из леса не убежим. Нам поможет только чудо».
Но чудо не приходило. Мы отплывали от берега так быстро, как могли. Засасывающий ил болотистого озерка не давал возможности передвигаться по дну. Вода была достаточно холодная, так как озерцо находилось под плотным куполом деревьев и прогревалось плохо. Да и подпитывали его, видимо, родниковые источники, не отличающиеся теплом.
- Думаю можно остановиться, - тяжело дыша, проговорила Хельга, - Смысла грести дальше нет. Озеро окружено.
Я перестал грести и осмотрелся. По всему периметру водоёма стояли звери разной масти. Объединяли их только глаза под серой плёнкой и оскал.
- Они даже не бросились за нами в воду, потому что не видят смысла. Мы отсюда уже никуда не денемся, - голос Хельги дрожал.
- Что с тобой? – спросил я.
- Я протупила… - грустно проговорила девушка, - Надо было, пока ты спал, одеть полный комбинезон, как у тебя. Но я решила, что убегать налегке будет комфортнее. Холодно мне. Меня не греет волшебная ткань, Герман.
- Переоденься тут, - сказала Алиса, - Вода, попавшая внутрь, нагреется быстро от тепла твоего тела.
- Смысла уже нет. Нас не выпустят.
На берег, раздвинув кольцо зверей, к самой воде вышла облаченная в серую массу лиса и стала наблюдать, покашливая своим фирменным кашлем.
- Зачем ты это делаешь, Мьяма? – крикнул я.
Лиса, услышав это имя, исказила морду в оскале. Остальные звери синхронно повторили оскал.
- Мьяма! – взревели они.
«-Герман Валентинович, не провоцируйте её. Она неадекватно реагирует на своё имя. Я чувствую какие-то странные колебания в тропосфере. Что-то живое с человеческими эманациями приближается. Отдайте меня Хельге, я попытаюсь накрыть её хотя бы минимальным биополем. Она совсем плоха.»
Хельга была вся бледная. Губы её посинели настолько, что она стала походить на мертвеца. Но она всё ещё была в сознании и держалась на воде сама.
- Хельга, возьми! – я протянул ей браслет, - Что-то приближается. Потерпи.
Девушка спорить не стала, скорее всего уже просто не могла. Я помог ей одеть браслет, как вокруг что-то начало происходить. Звери перестали смотреть на нас, повернувшись куда-то в сторону. Лиса шипела, принюхиваясь. Приняла стойку, готовую в любую секунду сорваться на быстрые действия. Зомбо-звери повторяли её движения.
Бах!
Прогремел выстрел, и один из волков отлетел на полметра, упав в воду. По воде растекалось облако крови.
Бах! Бах!
Звучали выстрелы. Звери кинулись в рассыпную. Самые крупные побежали в сторону атакующих, те, что помельче, в рассыпную. Лиса исчезла.
- Хельга, - я повернулся к девушке, - Ты можешь шевелиться?
Выстрелы звучали всё ближе и ближе. Весь берег со стороны атакующих был залит кровью, от которой шла плотная стена пара. Что происходило там, разобрать было трудно, да и некогда было это делать. Я не стал дожидаться ответа Хельги, так как уже стало очевидно, что шевелиться она могла плохо. Я приказал ей лечь на спину, схватил её за подбородок и, стараясь шевелиться как можно быстрее и аккуратнее, погрёб в противоположную от выстрелов сторону.
Выбраться на берег было ещё той задачей. Дно затягивало как насос, стоило только попытаться наступить. Утонуть в трясине явно не входило в список моих желаний и планов, поэтому пришлось немного потратить времени на поиск выхода. Благо Хельга, расшевелясь, более-менее ожила и вместо обузы превратилась в помощника. В конце концов мы нашли в зарослях болотной травы твёрдый берег и по кочкам выбрались на сушу.
Повсюду гремели звуки выстрелов и рёв зверей. На той стороне озера велись полномасштабные военные действия.
- Надо бежать, - предложила Алиса.
- Согласна, - проговорила трясущимся голосом Хельга.
Я помог ей встать. От дальнейшей помощи она отказалась, сказав, что сможет бежать самостоятельно. Тело её было бледно-синего цвета. Она вся дрожала, но на ногах стояла уверенно. Я кивнул, и мы побежали туда, куда указала Хельга. Прежде, чем полностью скрыться за деревьями, я оглянулся. Озеро совсем стало красным. Вспышки выстрелов и звуки очередей не прекращались, как и рёв зверей. И я увидел их. Прекрасные, стройные и высокие женские силуэты. Они все выглядели одинаково. Движения их были чёткими и отточенными, как у профессиональных бойцов. Оружием они тоже владели первоклассно. Что-то в их действиях мне напоминало Кирилла. И тут я понял, что имела ввиду Алиса тогда, на фабрике одежды. Сначала я подумал, что они в камуфляже, а на голове шлем с круглым забралом, но, приглядевшись, стало понятно. Это действительно были живые манекены. Не люди, только женские силуэты без лица. Тут один из манекенов резко повернул свою голову тем местом, где у человека должно было быть лицо, ко мне. Я ощутил её взгляд. Она смотрела не как люди, а, наверно, как Алиса, не глазами. Я принялся бежать.
Бежали мы быстро, но недолго. Пробиваясь сквозь деревья, карабкаясь то вверх, то вниз, организм даже в чудо одежде устал быстро. Лёгкие горели огнём. Но зато Хельга прогрелась.
- Всё, - падая на траву, сказал я, - Надо передохнуть.
Хельга не стала сопротивляться и завалилась рядом. Она всё ещё была бледна и её всё ещё потряхивало. Какая же температура была в озере? Градусов пять что ли?
- Снимай с себя одежду! – сказал я, задыхаясь.
- Герман, ты немного староват для меня! – с наигранным испугом сказала девушка.
- Не ёрничай! – мне было не до шуток, - Тебя надо растереть, - я сел и развернул к себе рюкзак Кирилла, пытаясь нащупать там его аптечку, - И ещё тебе надо переодеться.
- Я поняла. Но я без белья. Сроду его не носила. В лаборатории меня как-то им не баловали. Да и ткань на мне уже совсем сухая, она же из того же материала, что и твоя одежда.
Я посмотрел на майку и шорты, они правда были уже сухими. Непривычно. Я достал из сумки разогревающую мазь.
- Хорошо, тогда просто ложись на спину и задери футболку, растереть тебя всё равно надо. И переоденься в полный комбез сразу после этого.
Мазь была из запасов Красноярского ПБ и имела неплохой эффект. Минут через десять о бледности кожи Хельги уже ничего не напоминало. Надев на себя почти такой же комбинезон, как и мой, прогревшись, она стала выглядеть гораздо увереннее.
- Дайте ей аспирина, Герман Валентинович, в аптечке есть усовершенствованный. Я ощущаю начало воспалительных процессов в теле Хельги, - сказала Алиса, - Если вовремя принять действия я смогу минимизировать их.
- Ты спасла меня, Алиса, я почти замёрзла там, но, когда Герман одел на меня браслет, я почувствовала небольшое тепло, это дало мне время продержаться. Спасибо тебе, подруга!
- Подруга? – удивилась Алиса, так меня ещё никто не называл.
- Да. И я ещё так никого не называла! Будешь моей подругой?
- Конечно! – обрадовалась та.
- Вы ещё обнимитесь и поцелуйтесь, девочки! – сказал я, наблюдая за их диалогом, - Звери и манекены подождут.
- Кстати, да! – спохватилась Алиса, - Я их чувствую. Они не отстают. Если бы не звери, манекены бы нас догнали. Мы рядом с железной дорогой.
- Ну, выбора у нас особого нет. Нам всё равно надо идти до города. Предлагаю держаться недалеко от дороги, - сказала Хельга, - В лесу…
- Они рядом! – перебила её Алиса, - Герман Валентинович, они чувствуют меня. У нас с ними похожее биополе, вот так они нас и нашли. Оставьте меня и бегите, иначе не уйти. Их довольно много.
- Брось нести чепуху, Алиса! – сказала Хельга, - Я тебя никогда не оставлю.
- Я тоже, - согласился я, - но это всё усложняет. Мы между молотом и наковальней. Хельга, веди, у тебя это хорошо получается.
Очередной неизвестный враг. На фабрике нам удалось от них избавиться, но они вернулись. Что им надо? Мотивы. Мы не знаем ни мотивы манекенов, ни мотивы Мьямы. Это очень плохо. Бесконечно бегать не получится.
- Надо дать отпор! – заключил я.
- Мы всё равно не убежим. Через несколько часов мы потеряем все силы от голода и физического истощения, и эта ночь станет для нас последней.
- Предлагаешь утроить засаду? – тут же сориентировалась Хельга.
- Да.
- Тогда нам нужна приманка, - ответила Алиса.
- Да. Но надо решить, на кого устраивать засаду? – сказал я, - Манекены или Лиса.
- Самое оптимальное устроить засаду на манекены, - заключила Хельга, - В отличии от лисы у них есть оружие. Выведя из строя хотя бы двоих, мы можем завладеть автоматами. Это неплохой бонус к выживаемости.
- Тогда приманкой, очевидно, буду я, - сказала Алиса.
С этим высказыванием было сложно поспорить.
- Вот и решили, - заключила Алиса, выждав паузу, - Давайте разрабатывать план.
- Первоначально надо поесть! - сказал я, - нам нужны силы.
Наспех, но хорошо перекусив, мы продолжили путь. Бежать надо было очень быстро, чтобы хоть немного оторваться. С одной стороны, бегать с полным желудком тяжело, но с другой сил и правда было гораздо больше, чем натощак.
План Хельги заключался в том, чтобы подманить хоть один из манекенов к кукле, которую мы сделаем из подручных материалов и одежды Хельги.
- Нам нужен овраг! – рассуждала она, - Так как выкопать яму нужного размера мы физически не успеем. Если они ориентируются по сенсорам, то их легко можно будет обмануть, накрыв овраг ветками и засыпав листвой. Проблему нашего обнаружения это тоже решит, думаю под землёй их сенсоры не ловят. Делаем подобие чучела из веток, одеваем его в мою одежду и оставляем на ней браслет с тобой, Алиса. Сами спрячемся в овраге под чучелом и ждём. Как проваливается первая, режем её ножом или лучше сделаем копья из палок, чтобы она сразу на него провалилась. Вьетнамские ловушки нам в помощь.
- Всё высосано из пальца, - не очень довольный планом сказал я.
- Ну предложи свой! – парировала Хельга, - Так у нас будет хотя бы одно оружие, место в окопе и минус один противник. Если повезёт, то несколько провалятся. Главное их быстро завалить.
У меня, конечно, других идей не было, пришлось следовать этой. Примерно через час бега по лесу мы нашли идеальное место. Точнее я в него провалился.
- Раз даже мы не заметили яму, то манекены безглазые точно не должны заметить. Герман, руби ветки, будем плести чучело и делать навес над ямой. Я пока понаделаю кольев.
Минут через пятнадцать всё было готово. Алиса сообщала, что преследователи в нескольких километрах от нас, но приближаются стремительно. Мы, рассевшись по разным сторонам оврага, стали ждать.
По мне план изначально был бредовый и, естественно, всё сразу пошло не так.
Выстрел разнёс голову чучела на мелкие ветки, а основной каркас продолжал неподвижно «сидеть» с браслетом Алисы на конечности.
Манекены подходить не торопились. Алиса сообщила нам, что в зоне досягаемости её сенсоров двадцать восемь особей. Но приближаться они не спешили, явно пытаясь найти нас.
«- Я создаю помехи в биополе, чтобы они не могли вас обнаружить, - сообщила Алиса, - Но долго так продолжаться не будет. Надо что-то делать.»
Хельга высунула кисть из подземного укрытия. Тут же прозвучал выстрел.
- Ай! Блин! Больно! – закричала девушка.
- Что случилось? – спросил я.
- Попали, черти. Но ничего рука же в перчатке, сильно не пострадала, но было больно.
Я не успел ничего ответить, как в яму ко мне провалилось стройное женское тело. Манекен упал прямо на наточенные колья, но особого вреда они не причинили, большинство кольев просто сломалось и лишь два слегка пробили плотную кожу. Манекен попытался встать, но я схватил его и начал усиленно насаживать её на колья. Женское тело было очень гибким и сильным, вывернувшись из моей хватки, оно удалило меня прикладом и резким движением соскочило с кольев, прицеливаясь в меня. Теснота оврага и раны на боку сковали её движение, и она не успела взять меня на прицел. Я кувырком ушёл от выстрела и воткнул ей нож в раны от кольев, так как что-то мне подсказывало, что в здоровую кожу нож просто так бы не воткнулся. Я начал водить ножом внутри раны. Потекла странная густая янтарная жидкость, похожая на смолу, манекен сопротивлялся, обхватив меня автоматом и пытаясь задушить, но, видимо, всё-таки испытывал боль он моих действий и силы его явно уходили.
В этот момент в овраг спрыгнуло второе тело и начало прицеливаться мне в лицо. Сообразили, что костюм не прострелить. По шее манекена шли длинные параллельные рваные раны от зубов или когтей. Значит, один из подручных лисы добрался до этого тела. Из ран медленно сочилась жёлтая жижа. Тут же чьи-то руки сверху обхватили голову манекена. Это была Хельга, на её левой руке уже висел браслет, она смогла его забрать с чучела. Хельга напряглась, её выпученные глаза и проступившие на лице вены намекали на то, что она вот-вот лопнет. Хельга тянула голову второго манекена вверх. Кожа манекена начала расходиться, увеличивая длину рваных ран на странном женском теле. Через пару секунд Хельге удалось разорвать манекена, оторвав ему голову, полгруди и левую руку, забрызгав пол оврага, меня и себя внутренностями поверженного врага. Моя первая нападавшая тем временем тоже испустила дух и осела на дно. Хельга спрыгнула ко мне в овраг, стало очень тесно.
- Как ты? – спросила она, пытаясь стряхнуть с себя липкие ошмётки.
- Как видишь. Что произошло?
- Ну, они пошли в атаку со всех сторон. Трое провалилось. Одна прямо к тебе в овраг. Но у них очень прочная кожа, её почти невозможно пробить, она напоминает по текстуре ткань, из которой сшиты наши комбинезоны, только немного хлипче.
- А ты сильная, - только и нашёлся что сказать я, глядя на половинки тела.
- Это всё усиление от костюма, ну и да, сама я никогда слабостью не отличалась.
- Что сейчас наверху?
- Ну, я добила одну и забрала браслет. Пока я это делала, третья пробралась к тебе. Значит, у них минус три. Остальные пока не нападали, видимо, боятся ловушек.
Хельга подобрала автомат и отработанным движением прицелилась и выстрелила в голову той, что напала первой. Голова не лопнула, но пуля пробила кожу, войдя внутрь.
- Отлично, значит, пули их берут, в отличие от нас. Пробуем пробиваться боем. Чем больше девочек положим, тем проще будет потом, главное, чтобы в лицо не попали. Алиса, есть идеи, кто это вообще такие?
- Мозговые колебания очень схожи с человеческими, но тела странные. Как будто бы их синтезировали из невиданных раньше материалов. При чём биологического вида.
- Получается, что это искусственные солдаты. Но кто тогда генерал? – задумалась Хельга.
- Предполагаю, что Кирилл. Движения и тактика этих манекенов схожи с тактикой Кирилла, да и оружие почти идентично тому, с которым сюда приехал Кирилл, только модифицированное.
- Ясно, значит, Кирилл в Иркутске, раз поезда с его армией едут оттуда. Фантом, который его захватил, умеет управлять заводами и штампует оружие и армию, - заключил я.
- Армию баб! – злобно прокричала Хельга, - Говорила же, что он извращенец! Доберусь до него, оторву этого фантома вместе с ушами!
С этими словами она выпрыгнула из окопа. Раздались выстрелы со всех сторон и ответные выстрелы Хельги.
- Герман, за мной! – кричала та, - Надо прорваться к деревьям!
Я выскочил из окопа и попал под град пуль. Костюм справлялся с ними, но было больно. Каждая пуля прижигала сквозь костюм хорошо. Приходилось бежать, опустив голову, чтобы пуля не попала в лицо, поэтому отстреливаться я не мог. Да и было жаль их тратить.
- Очевидно, у них осталось мало патронов, - сказала Хельга, прячась за ближайшим деревом. – Магазины полупустые, а подсумков, которые у них висели на бёдрах на озере, уже нет. Они почти всё израсходовали на зверей. А ещё им явно нужна Алиса.
- Почему ты так решила? – мы с Алисой удивились враз.
- Я прикрывала лицо рукой с браслетом, и они стреляли мне только по ногам. Это давало мне возможность отстреливаться. А вот тебя, Герман, они поливали пулями с ног до головы. Да и должна же у них быть какая-то цель. Зачем они нас преследуют?
Был уже глубокий вечер, усталость давала о себе знать, но сдаваться ещё было рано. Деревья предоставили нам возможность вести отстрел, и наступление переросло в затяжную перестрелку.
За последние минут сорок нам удалось снять четверых. Алиса распускала помехи, и манекены не могли нормально прицелиться, хотя при нормальных условиях они стреляли как заправские снайперы. В конце концов патроны у них все же закончились, но они закончились и у нас. Подстрелив ещё одну, затвор моего автомата глухо щёлкнул, давая понять, что патронник пуст. У Хельги патроны закончились ещё раньше. Темнело.
- Их осталось четырнадцать, - прокомментировала Алиса.
- Много, - заключила Хельга. В рукопашной мы им проиграем, а бежать уже нет сил.
Манекены, придя к выводу, что патронов у нас тоже нет, перешли в активное наступление. И тут стрела пронзила голову ближайшего ко мне, и он упал почти мне в ноги. Через пару секунд ещё одна стрела повалила манекен рядом с Хельгой. Я выдернул стрелу из головы нападавшего, её наконечник был сделан из того же материала, что и наконечник копья лисицы. Снова раздалось рычание и знакомый до боли кашель.
- Не было печали, - сказала Хельга.
Звери ринулись со всех сторон, разрывая на части оставшиеся женские тела. Через несколько минут мы снова были окружены зверями. Их количество заметно поубавилось, половина из оставшихся была ранена, но всё равно их было слишком много, чтобы бежать.
В центр круга вышла лисица, держа в руках огромный лук. В её глазах читалась ненависть, и вся она была направлена на Хельгу. Лисица отбросила лук и, вытащив из-за спины копьё, побежала в сторону Хельги. Через кашель доносилось только одно еле разборчивое слово: «Мьяма».
Я попытался рвануть к Хельге, но меня взял за шкирку и поднял над землёй огромный медведь, давая понять, что мне не надо влезать в бой.
Между лисицей и Хельгой завязался бой. Первый же удар копья пробил комбинезон девушки и вошёл в ногу. Хельга упала, но успела, превозмогая боль, схватиться за древко копья.
- А что так нечестно, рыжая? – хрипела Хельга, - Давай по-честному, без оружия. С оружием каждый может. Или боишься?
Лисица чуть было не задохнулась в кашле от злости, видимо, Хельга задела её самолюбие, и та отпрыгнула от Хельги, воткнув копьё в землю. Хельга достала из кармана бинт и перебинтовала рану. Лисица дала ей возможность встать на ноги, но потом сразу же бросилась в бой.
У Хельги не было шансов даже без копья. Усиленные серой массой рефлексы зверя с лёгкостью позволяли лисице уходить от атак и наносить свои. Это была бойня. Когти озверевшей рыжей бестии срезали куски комбинезона и кожи с Хельги кусочек за кусочком. Сначала Хельга боролась, но боль от снятия кожи заживо победила, и девушка забилась в агонии. Даже Алиса не могла сократить её страдания, так как браслет был сорван с руки девушки и отброшен в сторону. Хельга орала от боли не в силах ничего поделать. Вдруг воздух вокруг нее начал искажаться. Лисица заскулила и отпрыгнула. Её шкура в местах, не покрытых серой плёнкой, задымилась и обгорела. Хельга упала без сознания, ее тело, практически полностью разодранное, потемнело, приобретая бордово-серый оттенок. Раны стали затягиваться, покрывая Хельгу новой серой плёнкой костюма. Она очнулась. Лицо всё ещё покрывала гримаса боли, но взгляд снова стал разумным.
Кровь Хельги воссоздала новый костюм, и он сейчас восстанавливал тело хозяйки.
Лисица тем временем перестала скулить и, зализав все свои раны, рычала, глядя на Хельгу.
- Умри! – протявкала лисица и, хромая, направилась в сторону, где было воткнуто копьё.
Я был уверен, что копьё пробьёт новый костюм Хельги, а та была слишком слаба даже для того, чтобы отползти. Мне надо было что-то сделать. Но что? Я не мог пошевелиться. Всё, что я мог, это думать. Мой взгляд упал на убитых манекенов, из головы одной торчала стрела. Мысль пошевелилось в моём сознании.
Лисица дохромала до копья и, прокашлявшись, выдернула его из земли.
«Думай, Герман, думай. Стрелы. Мьяма никогда не ходила с луком. Она с кем-то перетяфкивалась на площади в Тайшете. Там тоже были стрелы.»
Лисица, опираясь на копьё, медленно, но неуклонно шла к Хельге.
Думай! Думай!
«Почему она не нападает? Тут что-то другое…» - вертелись у меня в голове мысли, - Разумеется! Это не Мьяма. Мьяма мертва! Это её тайный помощник. Её друг. Её половина.»
Лисица доковыляла до тела Хельги и вознесла над ней копьё.
- Кхакх, - закашлялась лисица, - Умри. Кхакх.
Кашель!
В моей голове всплыли слова Мьямы: «Ты не волноваться за мои семья! Они прятаться тут! Кхакх позаботится о них!»
- Кхакх, - заорал я, - Стой!
Опалённая лиса вздрогнула и застыла в позе занесённого над телом копья.
- Не надо, Кхакх. Она не виновата. Это не она убила Мьяму. Подумай сам! Мьяма жизнь отдала, чтобы спасти нас. Чтобы спасти её. Ты же сам всё видел! Не убивай! Мьяма бы этого не хотела.
- Прости меня, - прошептала Хельга, из глаз её текли слёзы, - У меня не хватило сил спасти её. Прости.
- Но у Мьямы хватило сил спасти Хельгу, - продолжил я, - Ценой своей жизни. Не дай этой жертве пропасть напрасно. Прости нас.
- А-а-а-а-а!!!!! – совсем по-человечески взревел опалённый лис, - Все звери повторили его крик, затопив лес в какофонии душевной боли, - Мьяма! Кхакх! Кха! Мьяма умереть! – на глазах лиса проступали слёзы, - Моя Мьяма! - он с силой вонзил копьё в землю. В миллиметрах от головы Хельги и, отпустив копьё, присел рядом на колени, закрыв морду лапами. В эту секунду мендведь разжал хватку, и я свалился на землю.
- Мьяма… кхакх-кха, - рыдал он, - Моя Мьяма…
Разговаривать с лисом было сложно. Его врождённый дефект дыхательных путей коверкал слова до невозможности. Да и слов он знал очень мало. Вскоре выяснилось, что Алиса может общаться с ним с помощью ТеСвА. Сросшийся с ним костюм Хельги частично изменил биохимсостав его тела, и к энергии лиса добавились человеческие эманации. Алиса стала переводчиком. Считывая мысли лиса, она передавала их нам.
Он объяснил, что убивать-то нас собственно он не хотел. Отведя лисьи семьи в безопасное место, он поспешил за нами. Держался скрытно. По причине своего, как он считал, уродства, он не любил показываться на глаза никому, кроме своих семей. В итоге догнать нас получилось уже в городе. Дождь размывал следы и запахи, и времени на поиски ушло больше, чем хотелось, но он успел к развязке. Когда он выстрелил в наших конвоиров на площади перед Королевой, его засекли. Ему пришлось отступать. В итоге в один момент все звери, преследующие его, замерли. Кхакх понял, что это результат наших действий и вернулся.
Увиденное его привело в ужас. Мьяма, его Мьяма, его смысл жизни. От неё не осталось даже нормального тела. Груда костей и серая жижа, из которой виднелись непереваренные остатки рыжей шкурки. Он видел, как мы заносили Хельгу в башню, но от горя почти ничего не соображал. Почему мы спасаем ту, против которой только что сражались, из-за которой умерла его Мьяма?
Он заметил, как останки начали разлагаться, поглощаясь серой массой. Мьяма была достойна большего, она не должна была слиться с этой массой, и он решил её похоронить. Взял её скелет и копьё. Когда он понял, что что-то не так, серая масса с останками Мьямы уже оплела его задние лапы. Было больно. Очень больно. Дрянь растворяла его кожу, но сбросить её он никак не мог. От страха и боли Кхакх побежал прочь с площади, останки Мьямы и её копьё он не выпускал из лап.
Добежав до схрона, где он оставил свой лук, он ещё раз попытался сдёрнуть с себя эту жижу, но у него не получилось. Боль прошла. Он почувствовал неимоверный прилив сил и жажду… Жажду крови. Сначала он не обращал на неё внимания, посчитав, что его голод вызван усталостью и стрессом. Он похоронил свою Мьяму, и перед ним встал вопрос, что ему делать дальше. Единственный смысл его жизни только что скрылся под слоем земли и дёрна. Душа его хотела смерти, а тело крови. Он закрыл глаза, вспоминая последние моменты жизни Мьямы, и вдруг увидел площадь. Но это были не воспоминания. Он смотрел на площадь прямо сейчас сотнями глаз. Потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к новым ощущениям. Раньше он не смотрел столькими глазами одновременно, и его мозг еще не привык к этому, не мог правильно реагировать. Это отвлекало лиса от плохих мыслей. Он экспериментировал, это помогало ему забыться. К утру он смог развернуть всех зверей в сторону башни и увидел меня и её! Убийцу! Глаза мгновенно залила кровь, костюм требовал убить. От всплеска эмоций он зашёлся своим врождённым кашлем, и это передалось некоторым зверям на площади. Он увидел, как мы испуганно изучаем животных и оценив, что ничего хорошего в ночных изменениях нет, уходим в страхе.
Убей её! Звучало в его голове! Убей. Но тогда он ещё сопротивлялся. Мьяма была бы против. Зов был силён. За месяц постоянной подпитки Королевы серая масса, теперь опоясывавшая его, привыкла к чужой крови. Она звала осуществить месть. Кхакх учился управлять подвластными ему зверями всё лучше и лучше. Он понял, что может давать им задания без прямого своего участия. В этом случае зомби действует автономно и, выполнив задание, связывается с ним непонятной для лиса связью. У Кхакха появился новый смысл жизни - отомстить. В момент, когда он нагнал нас последний раз, его мысли практически полностью были затуманены местью. Пирооудар, опаливший его, ослабил влияние серой массы на его разум, а когда он услышал своё имя… Никто, кроме Мьямы, не называл его по имени. Его семья, как и семья Мьямы, не могла говорить. А витающие и иногда приходящие во снах Боги никогда не интересовались его именем, да и он сам его не говорил. Своё имя он, с одной стороны, ненавидел, оно произошло от его врождённого уродства, бесконечного кашля. Но он хранил его, так как с другой стороны, его имя - самое дорогое, что у него есть, ведь так назвала его сама Мьяма. Поэтому, услышав его, он очнулся. Мьяма никогда бы не раскрыла тайну существования Кхакха кому попало, а уж тайну его имени она могла доверить только самым близким по её мнению. И она почему-то доверила его мне.
Мы находились на стоянке уже десятый день. Повреждения, полученные Хельгой, заживали очень долго. Пелены тут почти не ощущалось. Новый костюм требовал больших затрат энергии и биоматериала, а брать его можно было только, если хорошо питаться. Лис, как оказалось, пострадал не меньше. Хельга смогла в последний момент нанести ему сильный удар. Не было бы на лисе серой массы, он бы моментально сгорел, но масса спасла его, это дорого ему стоило. На месте, где раньше виднелась его шкура, теперь зияли шрамы ожогов. Я находил в этом некий символизм. Кем бы ты не был, какие бы цели не преследовал, а без ожогов не обойтись. И самые страшные ожоги не те, что были выжжены на коже, а те, что были выжжены в душе. Они роднили каждого, кто их имеет.
Я временно исполнял обязанности полевого врача, выхаживая двух пострадавших. Первые трое суток Хельга практически не могла шевелиться, серый слой костюма был настолько тонок, что лопался от каждого натяжения. А без этого слоя она не могла жить, так как кожу с неё содрали практически полностью. Единственным её развлечением была Алиса. Она тоже была не мобильна и, как и Хельга, не могла ничего делать, она понимала её как никогда. Они болтали часами и очень сильно сдружились. Естественно Хельга говорила много о Кирилле, но вскоре стало понятно, что эта тема расстраивает Алису, и разговоры «о мужчинах» негласно стали табу.
Я спросил Алису, пока Хельга спала, почему она грустит, и получил неожиданный ответ.
«Знаете, Герман Валентинович, - спросила она вместо ответа, - Откуда взялся Кхакх?»
Вопрос был непростым, и я не решился ответить, предоставив это ей.
«Вот, казалось бы, вероятность появления Мьямы практически равна нулю. Если верить Певцу, то других настолько развитых претендентов среди местной фауны нет. Так при такой минимальной вероятности появления хотя бы одной подобной Мьяме особи, какова вероятность появления второй такой же особи, практически настолько же развитой и в том же самом месте из всех возможных мест на такой огромной площади и ещё и противоположного пола?»
Я начал понимать, к чему она клонит. Но молча слушал.
«Я даже допускаю, что сам Певец не знал про Кхакха, всё-таки они с Мьямой из разных семей. Певец мог его не заметить. И мы не допускали его существования, а он есть. Я думаю, это принцип эволюции. Пусть развитие их с Мьямой прошло не совсем по природным причинам, но всё же это была природная эволюция с вмешательством извне, но не направленным. У пепла не было цели специально ускорить их эволюцию, это произошло само, натуральным путём. Потому что нет смысла создавать только одну особь, природа это знает. Это её основы. Если есть Мьяма, должен быть Кхакх. Мьяма никогда бы не смогла завести семью с лисами, стоящими на более низкой ступени эволюции. Это всё равно что человек будет пробовать создать семью с обезьяной. Думаю, у Мьямы, даже если откинуть нравственную составляющую, с биологической точки зрения не получилось бы тоже. У неё уже совсем другой генотип. Даже их с Кхакхом лапы настолько антропоморфны, что позволяют пользоваться луком. Всегда должна быть вторая особь. Если в одной семье получилась Мьяма, значит рядом, в другой, обязательно должен появиться Кхакх. И это правильно. Это и есть первоначальный смысл всего живого, плодиться и размножаться, развиваясь».
«Но ты же понимаешь, что роди они лисят, им будет не с кем размножаться, так как они будут выше всех в ступени эволюции?» – решил уточнить я.
«Нет. Появятся им подобные. Мьяма и Кхакх были лишь первыми. Вы же видели какая армия была у Королевы. Это за месяц она смогла собрать столько. А тут несколько лет было бы. К тому моменту развились бы ещё. Просто из-за нас прервалась самая развитая ветка. Поэтому Кхакх так страдает, потому что он понимает, что второй Мьямы не будет. Она была рождена исключительно для него. И теперь ему нет смысла жить. Но есть другие ветви развития. Вполне возможно, что этой паре они бы не подходили, но они могли бы подойти их детям. Природа никогда ничего просто так не делает. А вот я рождена не природой, - в её существующем только в моей голове голосе чувствовались нотки слёз, - У меня нет второй половины, так как я противоречу природе. Точнее она меня не замечает, потому что я не создана по её замыслу. Но я живая. Я искренне радуюсь за Хельгу, искренне грущу за Кхакха и даже понимаю их. Потому что читаю мысли и чувства и могу примерять их на себя. Но, как ни крути, это чужие чувства. Сама я не могу испытать ничего подобного, потому что моего, скажем, вида больше не существует. Я стараюсь не показывать своих чувств, но с каждым разом это всё сложнее и сложнее».
«А девочка созрела!» – пришла мне в голову строчка древней песни.
«Да! – ответила Алиса, прочитав эту мою мысль. Мне стало стыдно, но Алиса не обиделась, - Созрела. Сначала я осознавала себя только для вас. И сейчас я сделаю всё, чтобы вам помочь, я рождена ради вас, но я живу. Пусть непонятной для вас жизнью, но живу. И развиваюсь. И чувствую. Вы, биологические особи, смертные и рано или поздно умрёте. Но вы вправе создать ваше бессмертие в своей семье. Вы как ключ и замок. По отдельности особой ценности можете из себя не представлять, но стоит вам встретиться, то вы способны открыть дверь в будущее, оставить после себя наследие. А я при определённых условиях могу жить вечно. Но я ничего не смогу создать. Не могу после себя ничего оставить…» - она плакала. Не навзрыд, а тщательно скрывая это, но я слышал. Способные слышать слышат многое, а я был способен, потому что мой ключ уже давно заржавел, а замок уничтожен, и никакую дверь мне уже никогда не открыть.
«Ты не совсем права, Алиса, - осадил я её, - Я тоже один, и моей половины тоже больше нет. И Кхакх теперь один. Но это же не повод сдаваться. И до катастрофы были люди, которые не смогли найти себе пару, и даже были те, кто не хотел. Но все жили. И я живу».
«И я, - парировала Алиса, - Как видите, тоже живу. Но вам, Герман Валентинович, не понять. Вы имели возможность создать семью, просто вы её упустили. А я её никогда не имела и иметь не буду».
Эх, дети. Ещё расти и расти. Как это называется? Переходный возраст. Его надо пережить.
«Ты опять не права, - не сдавался я, - Были люди, которые изначально не могли иметь детей. Про бесплодие ты же слышала? И они жили. И семьи создавали. Семья не обязательно должна состоять из биологически подобных. Семьёй могут быть все, кого ты душой любишь. Независимо от биологического родства. Ты не семью хочешь, ты хочешь сердечной любви. Все это переживали в своё время. Кому-то везло, кому-то нет. Но знай, сердечная любовь, в отличие от душевной, может быть зла. Она затмевает разум, ты ничего не хочешь видеть и слышать, кроме объекта своего обожания. Все, включая тех, кого ты любишь душевно, отходят на второй план. И вот это опасно. Потому что тот, в кого ты влюблен, может оказаться не тем, кем ты его видишь. Из-за этого ты можешь потерять всё остальное. Тут очень тонкая грань».
«Так вот я лишена даже возможности её почувствовать».
«Ну, с какой-то стороны, возможно, тебе повезло в этом. Потому что терять сердечную любовь очень больно. Иногда больнее душевной. Но этого не понимаешь, пока не переживёшь. Но стоит пережить, уже никогда не будешь прежней. А ты можешь этого избежать. С другом не будет драки, если у вас друга нет».
«Лучше сделать и пожалеть, чем всю жизнь жалеть, что не сделал», - опять парировала Алиса, и вот тут она уже была права, мне нечего было на это ответить.
После поединка с лисом сразу было понятно, что путешествие временно придётся отложить. Я под руководством Хельги обустроил стоянку: отстроил шалаш, оградил кострище. За полторы недели это место уже стало почти родным. Чем-то напоминало мой домик в Канске. Добычей еды в основном занимались марионетки Кхакха. Так как все они были хищниками, недостатка в мясе мы не испытывали. Они же и охраняли нас, так что проблемы с караулом исчезли. Зверей у него правда осталось мало. Большинство погибло во время бойни у озера, а треть из выживших умерли от полученных в том же бою ран в следующие двое суток. Осталось около двух с половиной десятков, но зато самых сильных и стойких. Новых зомби Кхакх не делал, хоть и говорил, что знает, как. Это была их звериная солидарность. Одно дело убивать друг друга, защищая территорию или охотясь. А зомбированные – это мерзко, и не подпорченное человеческими грехами мышление лиса не принимало это. Он бы и этих зверей отпустил, если бы мог, но зомбирование убивало мозг животного, и как ни крути, марионетки были полезны, поэтому он оставил их под своим командованием. Глупо во время войны отказываться от оружия. Я в основном кашеварил, по вечерам собирал ягоды, так как мясо – это хорошо, но витамины никто не отменял.
Лис восстановился на пятый день. Обожжённые части тела остались лысыми и сморщенными. К тому же перетянутые серыми, как соплями, жгутами массы разные части тела делали лиса похожим на нелепую мумию. До захвата Хельгиным костюмом, я уверен, выглядел он не хуже Мьямы. Сейчас же это было одинокое уродливое существо, но его внешний вид его больше совсем не волновал. Он решил посвятить остаток своей жизни, помогая нам, так как это не противоречило мировоззрению Мьямы. Да и давало какую-никакую цель.
Хельга реанимировалась дольше. Первый раз встать и самостоятельно дойти до воды ей удалось только лишь вчера. Первое, что она воссоздала, это кожу на лице. А вот с волосами ей повезло меньше. Содранные с головы куски кожи отросли полностью, но волосы ведь так быстро не растут. Тратить регенеративные силы своего тела на ускоренное отращивание волос было глупо, девушка это понимала, но и ходить с проплешинами тоже не желала. Мне пришлось по её просьбе состричь ей оставшиеся волосы, и сейчас она выглядела необычно. За неделю, так как первые три дня кожа на голове отсутствовала, волосы выросли всего на три сантиметра. Я понимал, что это много, всё-таки она женщина и не может не обращать внимание на свой внешний вид, она слегка ускоряла рост волос. Но делала это грамотно. Я делал вид, что не замечаю этого.
Сейчас же был первый вечер, когда мы все смогли собраться у костра. Сидеть Хельге было всё ещё больно, она полулежала, но она сама настояла, что будет с нами возле костра.
Запах жареного на костре мяса разносился по округе, возбуждая аппетит. За эти несколько дней на мясной диете я даже поправился, наверно, на пару килограмм. Мне-то энергию девать было некуда, а поесть я любил всегда.
- Хорошо, что Кирилл взял с собой специи, - говорила Хельга в перерывах между пережёвыванием мяса, - Без соли этот кролик был бы пресноват, а так просто изумительно.
- Согласен! – отвечал я, отщипывая от утиной тушки мясо.
Это была такая душевная домашняя посиделка вокруг костра, со вкусной едой и среди близких. Алиса распространяла небольшие волны, отгоняющие комаров и других насекомых. Было хорошо, но все понимали, что рано или поздно надо двигаться дальше. А значит, надо обдумывать и строить планы.
- Кхакх, ты не знаешь, что это за манекены такие были у озера? Ты так яростно отреагировал на их появление, что даже временно забыл про нас? – спросил я.
- Они были тут всегда, - Алиса передавала нам слова Кхакха, - Всю его жизнь. Они охотились за такими, как он и Мьяма. Манекены всегда прибывали на поезде, который бегает по железной дороге. Я вижу его рассказ, как воспоминания, стараюсь максимально понятно передавать смысл, - пояснила Алиса, - Поэтому все звери боялись поезда и держались от него подальше. Манекены раньше ловили зверей просто руками, но несколько недель назад у манекенов появилось оружие, убивающее на расстоянии. Они с Мьямой, как осознали себя разумными, поклялись защищать свои семьи от манекенов. На фабрике, где жила семья Мьямы, они нашли ткань, которую почти ничего не может пробить, и инструменты, способные её кроить. Лазая постоянно в детстве по фабрике, они нашли комнату, в которой стоял голопроектор. Он работал, и они случайно активировали его. Он показывал разные фильмы про людей. Они с Мьямой учились по этим фильмам. Сшили себе одежду. Фильмов про огнестрельное оружие в картотеке не было, но были фильмы, где люди дрались копьями, мечами и стреляли из луков. Мьяме понравилось копьё, а Кхакх захотел научиться стрелять. Так они тренировались, оттачивая свой навык. Своего первого убитого манекена Кхакх не забудет никогда. Он подстрелил его с ветки, попав прямо в голову. Наконечник стрел, сделанный из инструментов раскройки, как и наконечник копья Мьямы, легко пробивал их плотную кожу. Но лук большой и носить его с собой неудобно, да и стрел удалось сделать всего несколько. Поэтому он был снайпером, прикрывающим Мьяму, всегда занимал позиции, с которых всё хорошо просматривалось. Манекены видели их плохо. Они ориентировались в основном на звуки и затаившихся никогда не могли заметить. Так они начали защищать территорию. Кхакх всегда стеснялся своего кашля и старался кроме своей семьи и Мьямы ни с кем не общаться. Мьяма поддерживала его, держа их связь в тайне.
- Отлично. Отсюда можно сделать два вывода, во-первых, эти манекены появились не из-за нас. А то я уже было подумал, что источник всех местных бед - мы. Во-вторых, ты умеешь с ними сражаться. Это даёт нам шанс.
На следующий день по нашей с Хельгой просьбе слуги Кхакха принесли нам несколько более-менее сохранившихся тел манекенов. До этого у нас не было возможности изучить их ближе. А изучать было что.
Манекены вблизи выглядели крайне сексуально. Их кожа, а это была именно кожа, состояла из чего-то среднего между кожей обычного человека и биотканью, из которой здесь шили одежду. Она была плотнее человеческой и гораздо бледнее, но гладкая, как у младенцев. Она опоясывала идеальное женское тело. Хотя тело снаружи не имело внешних отличительных черт, ни ногтей на пальцах, ни волос, ни лицевых органов, ни сосков, ни гениталий. Как будто с идеального женского тела содрали кожу со всеми прилегающими к ней органами и бесшовно заменили её этой белой кожей. Но объёмы, изгибы, складки были выверены с геометрической точностью. Тот, кто создавал эти тела, либо был крайне озабочен, либо хотел воспроизвести идеальное женское тело.
Внутри тела отличались от человеческих радикально. Скелет был, но каркасный, не похожий на человеческий абсолютно, будто бы из проволоки. Остальное пространство, заполняющее внутренний объём, состояло из разного рода жидкостей. Из-за своей вязкости и запаха они напоминали горюче-смазочные материалы из гаражей ПБ. Внутренняя сторона кожи была покрыта мелкой сеточкой.
Алиса попросила меня позволить ей исследовать тела «по-своему», естественно, у меня не было повода ей отказать. Результаты анализа превзошли все наши ожидания.
Сначала она просканировала разделанное нами тело, изучая внутренности. Потом попросила прикрепить браслет к самому сохранившемуся, у которого была прострелена стрелой голова, других повреждений у него не было. Как только я надел браслет на белую руку и отошёл, манекен дрогнул. Кисть руки сжалась и разжалась. Манекен присел и написал: «Это я – Алиса». Она встала, начала ощупывать себя, прислушиваясь к своим ощущениям. Движения её были дёргаными, левая сторона тела, в которую влетела стрела, слушалась очень плохо, но всё же она управляла телом. Здоровой правой рукой она потянулась к Хельге, подзывая её к себе.
Кхакх был настороже. Напряглись зомби-звери, готовые в любой момент разорвать ожившую угрозу. Но он наблюдал за нашей реакцией и не нападал сам. Ждал момента. Мы знали, что, если что-то пойдёт не так, Кхакх отреагирует моментально.
Хельга подошла к манекену. Серая масса костюма сползла с её левой руки, оголяя ещё ярко розовую от незавершённой регенерации кожу до локтя. И протянула ее к руке Алисы. Они сомкнулись ладонями, потом Хельга растопырила пальцы, и Алиса, растопырив свои и просунув их между Хельгиными, сомкнула свою кисть, захватывая кисть Хельги в замок.
Хельга, искренне радуясь за подругу, рассмеялась, хватая её руку в замок тоже.
Хоть Алиса и не могла ни сказать голосом, ни через ТеСвА, так как в теле отсутствовали какие-либо средства коммуникации, было видно, что она ликует. Это были её первые прикосновения. Не знаю насколько точно относительно человеческих чувств данное тело передавало ощущения, но оно их передавало. Алиса чувствовала руку Хельги.
Однако радость продолжалась недолго. Из пробитого в голове отверстия ежесекундно вытекала маслянистая бежевая жижа. Чем больше жижи вытекало, там сильнее дёргалось тело. Вскоре конвульсии стали набирать опасные амплитуды, и Алиса отпустила руку подруги, с трудом отойдя на пару шагов от неё. Белёсое тело обмякло и мешком рухнуло на землю, браслет на руке снова загорелся.
- Ну как? – спросил я.
- Это было волшебно! – прошептала Алиса.
Оказалось, что данные манекены сделаны, скажем так, бюджетно. Нет мозгового центра. За все процессы отвечает сеть на внутренней стороне кожи, как своеобразный мозг. С одной стороны, это экономит ресурсы, так как необходимые двигательные функции для выполнения заданной задачи эта сеть решать позволяла, и создать такое было гораздо легче, чем тот же полноценный мозг или его искусственный биоаналог. Однако такое решение имело несколько минусов, во-первых, на принятие какого-либо самостоятельного решения мощности этой сети было недостаточно. Во-вторых, малейшее повреждение сети (соответственно кожного покрова) скорее всего приведёт к отказу всей системы. О бюджетности данных манекенов говорило ещё и отсутствие полноценного скелета и усилителей мышечной массы. Это просто наспех созданные марионетки для решения конкретных задач. Биогель внутри работал на потреблении большинства источников энергии: солнечной, тепловой, энергии движения ветра. Никаких дополнительных источников энергии не требовалось. Единственное, на что их создатель не пожалел сил, так это внешность. Это он создавал с любовью. Но зачем? Было непонятно.
Алиса смогла восстановить сеть повреждённого манекена до состояния, которое мы наблюдали, но сеть разрушалась. Как и всё биологическое, эти тела были подвластны разложению. Если бы мы догадались принести манекен раньше, возможно, Алиса могла бы несколько дней ходить в нём, но повреждение сети запустило процесс уничтожения.
Знания, полученные в тот день, были очень ценны. Стало ясно, что пробить кожу врага хоть и сложно, но возможно, особенно материалами из наконечника копья и стрел антропоморфных лисиц. А малейшее повреждение приведёт в неисправность атакующего. Нашим весомым плюсом были оставшееся у Кхакха звери. Сплошь хищники: медведи, рыси да волки. Ещё и с признаками антропоморфности. К битве за Нижнеудинск мы были почти готовы.
Ещё пару дней ушло на составление плана. По памяти поглощённого мной фантома я нарисовал карту города, каким он был до первой Вспышки. Как и полагалось, башня города была недалеко от железнодорожного вокзала. Сомнений в том, что нас там ждут, почему-то ни у кого не было.
- Заходим отсюда, - я показал пальцем на микрорайон Каменка, - с Запада. Самая удобная для нас позиция. Оттуда почти прямая дорога к башне, - я провёл углём по нарисованной мной на белой майке схеме города, подчёркивая путь от Каменки до ж\д вокзала, - Тут много новостроек, будет где скрыться от прямого контакта.
- Но есть шанс, что они, я имею ввиду девочек (так Хельга называла манекены), могут подключаться к башне города, тогда они всегда будут знать наше местоположение.
- Они в любом случае будут знать наше местоположение, - ответила Алиса, - Сенсоры их мозговой сети настроены на излучение человеческого мозга.
- Это и замечательно! – ответил я, - Значит, отряд зверей под предводительством Кхакха для них будет невидим и вычислять их они смогут лишь на слух.
- Кхакх скорее всего будет заметен, его излучение стало схожим с человеческим, - ответила Алиса, - Оно, конечно, другое, но видимое. Да и звериное излучение ощутимо, просто оно не опознаётся их сенсорами как опасное, - Алиса сделала паузу, прислушиваясь, а потом добавила, - Кхакх говорит, что он умеет бороться с манекенами и за себя постоять сможет. Ну, хорошо. Что дальше? – вопрос явно адресовался мне.
- Надо поднять в воздух как можно больше пепла. Нам он уже не страшен, а так как их помехи могут забивать эфир местной техники, то и скорее всего их сенсоры забьёт тоже.
- Логично! – подтвердила Алиса, - Скорее всего это сработает.
- Мы начали пользоваться против врага его же методами, - улыбнулась Хельга, - Заметьте, мы впервые идём в атаку в лоб, а не скрываясь.
- Растём, - ответил я, - Но идём очень аккуратно. Сначала разведка рысями, потом Алиса просвечивает всё сенсорами. Нельзя исключать засаду. Да и неизвестно, возможно там нас ждёт что-то новое.
- Это точно, - согласилась Хельга, - Ещё ни одна наша вылазка не прошла без приключений. Но должно же нам когда-то повезти. Дальше как обычно доносим тебя, Алиса, до башни, ты берёшь над городом контроль.
- Ну, да, - ответил я за неё, - Думаю, это звучит логично. К тому же Нижнеудинск больше Тайшета, хотя и производственных баз в нём меньше, значит, городская башня должна быть гораздо сильнее.
- Но, Герман, ты же помнишь, что было в прошлой башне? – неуверенно сказала Хельга, - Алиса, ты странно себя вела. А эта башня сильнее. Может, не будем рисковать? Обойдём город. Зачем нам вообще туда идти?
- У нас выбор не велик, - ответила Алиса, - Я не знаю, что это было тогда в Тайшетской башне, но, думаю, я справлюсь. Обойти Нижнеудинск, конечно, можно, но это будет долго. Город-то огромный. Мы и так уже два месяца в Иркутской области, а даже полпути не прошли. Да и самое главное, один город нам обойти не удастся. Иркутск. Там, если верить воспоминаниям Германа, диаметр города порядка двухсот сорока километров. Начиная с Черемховского района нам придётся идти через город. Там не одна башня. Когда-то, до слияния в агломерат, это были разные города. Но сейчас, это огромный мегаполис, один макрорайон Ангарский чего стоит, а уж про центр и нечего пока говорить. Нижнеудинск – это отличная попытка прорыва через территории местных городов. Так как больше крупных поселений на пути не будет. Когда-то у нас на пути существовали такие населённые пункты, как город Тулун и село Куйтун, но они перестали существовать ещё в тридцатые года прошлого века, так как тогдашнему правительству страны эти пункты были не нужны. На их местах в период правления Тимофея и Надежды сделали небольшие поселения, но судя по воспоминаниям Германа, там нет даже башен. Это просто дань памяти. Город Зима, сросшийся с Саянском, тоже не особо большой город. Примерно, как Тайшет. Да и находится близко к границам Иркутска. Там сила башни должна быть ещё больше, чем в Нижнеудинске. Так что, я считаю, надо рискнуть здесь. Если я не справлюсь с местной башней, с дальнейшими башнями даже не будет смысла на меня рассчитывать.
- Откуда ты так много знаешь? – удивилась Хельга.
- Ну, я же как никак искусственный разум, способный проникать не только в мысли и воспоминания людей, но и в различные иные источники информации. А уж проанализировать их и сопоставить воедино не так уж и сложно. У того трупа манекена, в котором я побывала, тоже были обрывки воспоминаний. Правда мозговая сеть к тому времени почти не функционировала, но память о дороге сюда у той особи осталась. Так что мы можем попробовать угнать поезд в Нижнеудинске, если у нас это получится, до окраин Иркутска, может быть даже до Черемховского вокзала, я нас довезу на поезде.
- Ого! Наполеоновские планы! – удивился я.
- Ну, планировать, так по максимуму, а действовать по обстоятельствам. Как получится.
- В любом случае, если мы всё же идём в город, надо пробиваться к башне, - подытожила Хельга, - Там будет видно, что из задуманного нами можно воплотить в жизнь.
Мы обсуждали план действий до самой темноты. Были приведены ещё кое-какие корректировки, но общая идея осталась та же. Как можно быстрее прорваться к башне. От окраины до неё было около четырнадцати километров. Преодолеть их мы рассчитывали (без учёта непредвиденных обстоятельств) часа за четыре.
Из наконечников стрел лиса мы сделали оружие. Полноценных ножей, к сожалению, изготовить не получилось, так как метал сам по себе был очень твёрд и перековать его из наконечника в лезвие не было возможности. Пришлось смастерить что-то похожее на шило, но как заверила нас Алиса, даже одного хорошего прокола будет достаточно, чтобы вывести из строя манекен.
Покинув полюбившуюся уже стоянку, мы направились к точке проникновения в город. До неё добирались ещё почти сутки. Заночевали недалеко от окраины города. Спалось от волнения плохо. С первыми лучами солнца мы начали вылазку.
Город выглядел живым. Как и любой другой местный город. Чистые улочки, припаркованные в специальных местах средства передвижения. Работающие исправно вывески, освещение, знаки дорожного движения. Опять казалось, что сейчас первый сонный человек выйдет из подъезда своего дома и, сев в своё транспортное средство, направится на работу. Естественно, это опять лишь шалило воображение. Никаких движений, кроме летающего по ветру пепла в городе не было. Но мы чувствовали, нас ждут.
Начали своё путешествие по городу мы не так плохо. Ни звериная разведка, ни сканирование местности Алисой никого не выявляли достаточно долго. Мы даже немного расслабились, рассеивая своё сосредоточенное внимание на изучение красот очередного футуристического города.
- Думаю, это из-за ограниченности ресурсов, - поделилась с нами своими подозрениями Алиса, пытаясь вернуть нас в тонус, - Кхакх рассказывал, что нападки манекенов были регулярными, пока они с Мьямой не стали их уничтожать. Периодичность атак заметно снизилась после того, как лисы развернули свою деятельность. На заводе, когда мы его схлопнули, было уничтожено много манекенов, если не все созданные на тот момент, и не появлялись они достаточно долго. Да и последнюю партию мы также уничтожили. Уверена, нужно время, чтобы создать достаточное количество этих существ, и если бы мы сразу продолжили путь, то Нижнеудинск прошли бы без проблем. Но мы потеряли очень много дней на восстановление, очень большая вероятность, что новая партия «девочек» нас ждёт уже. Просто их не так много, чтобы заселять ими окраину города, скорее всего они сосредоточены вблизи башни.
Догадки Алисы оказались верными. Две третьих пути нам ничего не угрожало, но враги всё же появились. Они в точности знали, откуда мы идём, так как, очевидно, следили за нами ещё с первых шагов по городу. Но не рассредоточивали плотность своего построения, решив, что задавить силой нас будет проще. Началась атака. Перестрелка из-за баррикад. Мы стреляли в них из трофейного оружия, подобранного с последнего места битвы, они отстреливались в ответ. Никто из противоборствующих сторон не предпринимал попытки прорваться вперёд. Так долго продолжаться не могло. Манекенам ждать и терять, кроме своей численности, было нечего. А вот мы вечно ждать не могли. Надо было идти в атаку. Алиса, насколько хватало её сенсоров, усиленных возможностями города, насчитала в близлежащих многоэтажках по меньшей мере девять снайперов. Несколько отрядов пытались нас обойти, зайдя к нам в тыл. Пора было начинать масштабные действия.
Выкинув пару шумо-световых гранат, последних оставшихся в рюкзаке Кирилла, мы пригнулись. Взрывы не заставили себя долго ждать. Но на манекенов эффект от гранат сильно не подействовал, зрения у них не было, а биогель, тёкший из их оболочек, работал как шумо- и волноподавитель. Но вот пепел… Пепел явно не ожидал таких колебаний. Стена серых точек поднялась в воздух, накрывая всё пространство полупрозрачной пыльной шалью.
- Фиксирую огромные помехи в сенсорах, - сказала Алиса, - Почти ничего не вижу.
- Отлично, в атаку! – прокричал я, и звери бросились вперёд.
Манекены хорошо ориентировались и на слух. Я получал выстрел за выстрелом, но костюм справлялся с этой неприятной данностью.
Их было много. Не такая толпа, которая ждала нас тогда, на площади Новосибирского правительственного Академгородка, но всё же. Особей триста в сумме было. Это только в ближайшей зоне видимости. Но наше импровизированное оружие, а тем более клыки и когти зверей пока справлялись с задачей. Медленно, но верно мы прорывались к башне.
Мы были измотаны. Если бы не медикаменты, повышающие выносливость и болевой порог, идти под таким шквалом пуль было бы невозможно. Алиса постоянно следила за наличием помех в воздухе. Звери прикрывали тылы. Сам лис с парочкой рысей был наверху, выводя из строя снайперов. Мы с Хельгой дрались в рукопашную, протыкая и протыкая всё новые и новые тела. Мой иркутский комбинезон был уже с ног до головы заляпан маслянистой жижей. Даже самоочищение не справлялось со скоростью накопления загрязнения. Хельгин комбинезон был не чище. Это загрязнение отчасти играло нам на руку, так как позволяло скользить между белыми женскими телам легче, да и сбивало их иногда с толку. Видимо, запахи они тоже чувствовали. Хотя Алиса нам бы об этом сказала, возможно, просто оно отражало их собственные излучения.
Прорываться сквозь толпу манекенов, зная, как их обезвредить, и имея все для этого инструменты, было легче, чем драться с зомбированными зверями, но выматывало не меньше. Через достаточно небольшой промежуток времени плотное кольцо врагов было преодолено. Остальные сменили тактику и разбежались. Занимая дальние позиции, не подпуская нас на расстояние удара.
От недостатка волнения пепел оседал, очищая воздух от помех.
До башни было около километра, когда начался нескончаемый мощный прицельный обстрел. Враг знал, что пули не пробивают наши костюмы, но он видел, что выстрелы не проходят бесследно, причиняя нам боль. Да и действие препаратов Кирилла угасало.
- Нам надо ускориться, Герман, - тяжело дыша, шептала Хельга, - Если мы не прорвёмся в башню, они нас просто расстреляют даже через костюм. На мне уже живого места нет… - она согнулась и зашлась кашлем от попавшей ей в грудь пули, - Знали бы вы, кха-кха, суки, как это больно, кха-кха…
- Километр пробежать сможешь? – спросил я, затаскивая её за укрытие.
- Да, - прохрипела она, потирая грудь.
- Алиса, передай Кхакху, чтобы он одновременно начал нападение на наземные цели, нам надо отвлечь их. И ты готова? Справишься с башней?
- Конечно, - ответила она и на мгновение замолчала, связываясь с лисом, - Кхакх ответил, чтобы мы бежали сразу, как услышим рёв.
- Мне достаточно будет просто прижать к стене башни твой коммуникатор?
- Да.
Я поспешно снял его с запястья и зажал в кисти левой руки.
Выстрелы не прекращались, тело ныло от многочисленных попаданий пуль, но силы, подстёгнутые адреналином, кипели. Сдаваться никто не собирался.
Послышался дикий рёв, прерываемый кашлем. Рёв шёл, казалось, со всех сторон.
- Бежим, - сказал я Хельге.
Та утвердительно кивнула.
Мы побежали. Плотность огня стала меньше, но целились нам в основном в ноги. Это было чертовски больно. Пару раз пулям удалось сбить меня и Хельгу с ног. В этот момент прицельность огня усиливалась. Пули даже умудрялись несколько раз попадать в одно и то же место. Похоже, когда этот бой закончится, я буду выглядеть как один сплошной синяк.
Мы поднимались и бежали, прикрываясь всем, чем было можно. По периметру башни нас ждал заградительный отряд манекенов. Их было штук двадцать. Но нас было уже не остановить. Пробив оборону, я прижал коммуникатор к стене башни города. Она на мгновение вспыхнула светом, давая понять, что Алиса установила с ней связь и всё…
- Алиса! – кричал я, - Открывай дверь.
Два манекена, целящихся в меня в упор, осели со стрелами в голове.
Дверь в башню не открывалась.
- Алиса! Алиса! – орал я.
Хельга отбивалась от атак окружающих нас врагов, защищая меня.
Я посмотрел на коммуникатор, он не подавал признаков жизни.
- Алиса! – орал я, стуча в стену башни, от безысходности уже почти не чувствуя ударов от пуль.
Стена башни, как и коммуникатор в руке были мертвы.
Я и не заметил, как лис оказался рядом с нами, разрубив оставшихся врагов копьём. Он был изрядно потрепан. Пару свежих пулевых ранений на его изуродованном теле заполнялись серой массой костюма.
Через мгновения появились оставшиеся звери. Их было совсем мало, и все они были смертельно ранены. Жить им оставалось недолго. Пара медведей держали в руках оторванные крыши от летмашев. Они прикрывали ими нас и себя, используя как щиты.
Раздался хохот.
Словно враг видел наши тщетные попытки спастись, и его наше укрытие изрядно насмешило. Выстрелы прекратились. Алиса не подавала признаков жизни. Башня не открывалась. Можно было спрятаться в домах, но смысл. Нас окружат и всё.
Хохот прекратился, меняясь на другой звук. Пугающий. Звук приближающегося поезда.
Мы всё же побежали до ближайшего здания, но оно тоже отказалось меня впускать. Кто-то извне блокировал мои административные права.
Поезд остановился. Из него показалась новая партия манекенов. Но с ними был ещё один. Высокий, полностью с ног до головы покрытый тяжёлой бронёй. Он не был похож на девичий силуэт. Это был силуэт высокого крепкого парня, одетого в непробиваемую броню.
Он отдал приказ «девочкам» не вмешиваться. И медленно пошёл в нашу сторону.
Я надел мёртвый браслет коммуникатора обратно на руку, надеясь, что Алиса всё-таки проснётся, и достал из рюкзака Кирилла последние несколько шприцов с препаратами.
- Вколи, - сказал я Хельге, - Это самые сильные. Кирилл говорил, что их надо колоть только если нет больше выбора. Как раз про нынешнюю ситуацию.
- Что это?
- Какой-то сильнодействующий психотропный препарат. Ты перестаёшь чувствовать боль, усталость. Не отвлекаешься на дурацкие мысли, но потом очень сильные последствия у него. Но нам уже не до последствий, примем этот бой достойно.
Хельга кивнула и взяла у меня инъекционный тюбик.
Кхакх больше не мог общаться с нами через Алису, но понимать нас он понимал. Знал, что мы готовимся к последнему бою. Протянул мне лапу.
- Дай, кха-кхакх… - прорычал он.
У меня не было повода отказать ему. Оставшиеся средства мы вкололи зверям.
Чёрный манекен стоял в центре площади перед башней и, скрестив руки, ждал.
Я аккуратно сложил превратившиеся в решето рюкзак и сумку и повернулся лицом к врагу.
Я, Хельга и Кхакх вкололи препарат одновременно.
Глаза залило кровью. По телу прошло тепло. Нет, даже жар. Боль никуда не ушла, но сменила своё предназначение. Теперь она не сообщала мозгу о неполадках организма, а подхлёстывала его к действию.
Лис со зверями бросился в бой первым.
Чёрный манекен стоял, не шелохнувшись, почти до самого прикосновения к нему. Казалось, звери сейчас налетят и разорвут его, но нет. Первого медведя он насквозь пробил рукой прямо в момент медвежьей атаки. От второго медведя манекен получил огромной когтистой лапой по голове. Но вопреки всем ожиданиям его голова не слетела с плеч, силуэт лишь немного прогнулся под силой удара и сбросил с руки тушку мёртвого медведя, схватил обеими руками лапу второго. Неуклюже повернув телом по оси, прозвучал хруст ломающейся лапы. Медведь отступил, болтая сломанной конечностью. Чёрный манекен ударил медведя тем же способом, что и тот его, но голова медведя, в отличие от головы манекена, поддалась.
- Он чертовски силён! – вскрикнула Хельга.
- Зато чертовски медлителен, - заключил я, - Наконец-то тот, кто их создаёт, додумался сделать их бронированными. Но из-за брони скорость его движения ограничена. Мы должны этим воспользоваться.
Пока мы добежали до арены боя, чёрный манекен уничтожил уже всех животных и пытался схватить лиса. Но в того словно бес вселился. Лис двигался так быстро, что не то чтобы бронированный манекен, мы не могли уловить всех его движений. То тут, то там по броне врага прилетали удары копья Мьямы, но, как и манекен не мог поймать лиса, так и удары лиса не наносили повреждений чёрной броне.
- Может, убежим, - предложила Хельга, - Пока Кхакх его отвлекает. Судя по всему, чёрный никогда его не схватит, а мы прорвемся через заставу манекенов.
- Мы не убежим далеко. Как только действие препарата спадёт, мы моментально станем беспомощными. Он, - я кивнул на чёрного, - Убьёт Кхакха, а потом дойдёт до корчащихся от боли нас и добьёт. Наш единственный шанс, убить его и вскрыть башню.
- Да легко. Пошли убивать! – ёрничала Хельга, - Он всего-то одним ударом способен медведю башку снести.
- Это из-за брони. Видишь стык на шее, это не его тело. Если мы снимем броню, сможем победить.
- И как это сделать?
- Для начала надо отвлечь чёрного от Кхаха.
- О, это легко, - ответила девушка, - Кхакх, отойди от него! – прокричала Хельга.
Лис молнией отпрыгнул от чёрного силуэта.
Не успел чёрный сориентироваться, как его снесло с ног пироударом. Отлетев на пару метров назад, он упал, весь объятый пламенем. Я посмотрел на Хельгу. Та сидела на коленях, уперев руки в землю и очень глубоко дышала.
- Ты в порядке? - спросил я.
- Да, - жадно глотая воздух, сказала она, - но на второй раз меня не хватит.
- Хорошо, отдохни пока. Кхакх, нужно стянуть с него шлем.
Лис понимающе кивнул.
Силуэт уже не горел. Дымящаяся чёрная глыба неуклюже пыталась встать.
- Дай копьё Хельге, он наверняка попытается её атаковать после такого. Как он подойдёт к ней, я выстрелю ему в спину, ты срывай с него шлем, а Хельга снесёт ему копьём голову. Как вам идея? Хельга, ты справишься?
Та качнула головой.
Чёрный манекен уже встал и довольно резво сокращал дистанцию с нами.
Лис кинул ей под руки копьё и приготовился к атаке. Его задача упрощалась, так как часть соединяющего шлем с нагрудником механизма обгорела и шлем еле заметно болтался.
- Получил, козёл, - проорала Хельга, встала, оперевшись на копьё, - Ещё хочешь?
Чёрный силуэт резко сблизился с ней, вытянув руку вперёд, пытаясь схватить её за шею. Я разрядил всю оставшуюся обойму из автомата, что лежал под ногами. Стрелял скользящими, чтобы снизить вероятность рикошета пуль в нашу сторону, но эффект это возымело. Чёрное тело отшатнулось в бок от Хельги, пытаясь восстановить равновесие. В этот момент лис ловко запрыгнул ему на плечи и одним рывком сорвал шлем.
- Давай, Хельга! – крикнул я девушке.
Хельга размахнулась копьём, собираясь пробить незащищённую голову врага, но за мгновение до удара замерла с широко раскрытыми глазами.
Врагу этой заминки было достаточно, он моментально выхватил копьё из её рук и, ловко развернув его в кисти, нанёс удар девушке по диагонали слева направо снизу вверх.
Сначала мне показалось, что он промазал. Слишком легко копьё ушло по направлению удара вверх, но через мгновение половина головы Хельги от правого угла подбородка до середины лба начала отклеиваться от второй половины черепа. Девушка упала на землю рядом со второй половиной своего разрубленного черепа.
- Нет!!!!!! – заорал я.
Кхакх попытался вцепиться в горло врагу, но тот содрал лиса со своей шеи и, вбив его со всей силы в землю, пришил копьём. Лис, издав булькающе-хриплый звук, затих навсегда.
Я потерял равновесие и, упав на копчик, начал отползать от врага. Чёрный силуэт развернулся ко мне. Лицо Кирилла с заплывшими на глаза серо-светлыми щупальцами смотрело на меня.
- Кирилл! – кричал я, - Борись.
Бронированный солдат молча подошёл ко мне и, наступив мне на грудь, больно придавил к земле. Стало трудно дышать.
Я снял маску с лица, чтобы тот попытался меня узнать.
- Кирилл, - прохрипел я.
Солдат, не обращая внимания на мои слова, посмотрел на запястье моей руки, на которой висел браслет с коммуникатором Алисы. Молча достал из кобуры пистолет и направил прямо мне в лицо. Последнее, что я запомнил перед тьмой – яркую вспышку выстрела.
Я мало что помнил с тех времён. Помнил пустоту, в которой ослепительной вспышкой появился свет. С тех пор свет уже не уходил, просто менял свою интенсивность, становясь то ярче, то слабее. В нем мелькали расплывчатые тени, позже присоединились и звуки. Всё это было так необычно. Я совершенно не понимал, что или кто есть я, и что происходит вокруг, я просто существовал. Казалось, это длилось бесконечно и будет длиться всегда. Но ничто не вечно. В конечном счёте пришло оно. Прикосновение.
Я открыл глаза.
Передо мной на насыщенно белом фоне проявлялся силуэт… Красивой. Рыжей. Девушки. Да. Это существо называлось человек. И это была девушка. Цвет волос рыжий. Очень красивая… Память сама втекала в меня с каждым чувством. Словно я всегда это знал, но вспоминал лишь, когда чувствовал.
Я точно лежал. Белый фон над девушкой - это потолок.
Губы девушки шевелились, издавая неразборчивые гудящие звуки. Она смотрела прямо на меня, и казалась до боли родной.
Звуки… тоже были знакомы.
- …рман …тинович… - что-то привычное было в еле различимых отголосках. Это не просто шум, это слова.
Я напряг слух, пытаясь чётче разобрать их.
- Герман… - первое есть! – Валентинович… - вот и второе. Да, что они значат? Это… Это же… Я!
Мои зрачки расширились. С осознанием себя я вспомнил и все предшествующие события, которые мог. Канск, Новосибирск, лже-Тимофеевск, фабрика, Тайшет, Нижнеудинск… Выстрел в лицо.
Резко стало больно. Я присел на кровати, с диким криком хватаясь за лицо. Но оно было в порядке. Даже шрам от ожога остался на правой щеке.
- Алиса! – я повернулся к рыжей девушке, которая успокаивающе обняла меня руками за плечи и пыталась уложить обратно, я отдёрнул свои плечи, - Алиса! – более грубо повторил я, - Что здесь происходит? Почему ты осязаема, я в каком-то сне или в чужом сознании опять? - меня резко тряхнуло от озноба. Одеяло, накрывающее меня, сползло до пояса, было очень холодно. Из моего рта шёл пар, - Почему так холодно?
- Ой, - спохватилась она, и на секунду её глаза стали стеклянными. Комната начала быстро набирать тепло, - Извиняюсь, Герман Валентинович, - виновато сказала она, укутывая меня одеялом, - Через семьдесят шесть секунд температура в комнате станет комфортной. Мой температурный диапазон горазда больше чем у вас. Я забыла её подправить.
Я потянулся рукой к её лицу.
- Можно? – спросил я.
- Конечно, - ответила Алиса и, закрыв глаза, подставила мне щёку. Совсем как ребёнок, давно не видящий своего отца.
Её щека была живой, но от человеческой отличалась, больше походила на кожу манекена. Она не была холодной или тёплой, скорее она была той температуры, которой была прикоснувшаяся к ней моя рука.
Девушка явно ощущала удовольствие от прикосновений.
- Вы такой тёплый, - промурлыкала по-детски Алиса, - А моя кожа не нагревается. Хотя я и могу это сделать, но есть куда более полезные ресурсы, на которые можно употребить энергию, чем на нагрев кожи. Я первый раз в полной мере ощущаю прикосновение человека. Спектр осязаемой чувствительности тогда в манекене был крайне мал, но и тогда мне это казалось чудом, а тут… Я чувствую всё. Скрип кожи, циркуляцию крови, сокращение мышц, тепло, неровности…
Алиса плавала в удовольствии, это выглядело странно. Я решил убрать руку от греха подальше и перевести тему.
- Алиса, где мы? Где Хельга? Кхакх? Они живы?
- Хельга жива, - девушка виновата отвела глаза, - А вот уговорить вернуть Кхакха я так и не смогла. Вас-то еле-еле уговорила. Он ни в какую не хотел.
- Кто он? – я напрягся, вспоминая чёрный силуэт, стреляющий мне в лицо, - Кирилл?
- Нет, - покрутила головой девушка, - Кирилл спит. Он запрещает его будить. Он вообще к людям относится крайне негативно, но я уверена, что он изменит своё мнение, когда вы с ним пообщаетесь.
- Да что это за «Он» такой? Что тут вообще происходит? – не люблю, когда говорят загадками.
Я спрыгнул с кушетки и пошёл посмотреть в окно, чтобы хоть что-то понять. Но стоило взглянуть за стекло, как я вошёл в ступор.
Передо мной в нескольких сотнях метров шла трамвайная ретро дорога. Вдоль неё растянулось длинное низкое бежево-зелёного цвета здание, за которым были десятки железнодорожных путей. Строение было прекрасным с точки зрения архитектуры. Одноэтажные пролёты с залами ожидания переходили в двухэтажные постройки и обратно. Примерно посередине красовалась одноэтажное сооружение, по краям которого возвышались две небольших башенки с куполовидными крышами. Из которых торчали два шпиля. Высокий полукруглый козырёк между двумя башнями давал понять, что это один из пассажирских входов внутрь вокзала. А их там было много, так как по факту здание этого вокзала представляло собой комплекс из четырёх построек, выполненных в одинаковом архитектурном решении. Над одним из переходов красовалась, выделяющаяся на ретро фоне, но гармонично в него вписывающаяся, современная табличка с надписью Иркутск.
«- Герман Валентинович. Он прекрасен! – искренний восторг читался на лице Тимофея, он всегда умел находить прелести в мелочах, - Сразу видно, что его строили с душой.
Надежда восторга Тимофея не разделяла. Дождь лил как из ведра. Всё вокруг было серо и грязно. Лужи, заполняющие провалившиеся между трамвайными путями асфальтовые пустоты, были почти непреодолимы без риска замочить ноги. И очень огромные, чтобы их обходить. Машины и люди неслись напролом. Несмотря на зебру перехода, лежавшую глубоко под слоем воды, водители не желали пропускать людей. Везде стояли гудки и маты. Красная привокзальная брусчатка была завалена окурками и фантиками, так как одна из урн была выломана из держателей и валялась боком. Дождь потоками воды разносил всё содержимое по округе. Стены вокзала были грязные и мокрые, напоминающие мешки размякшей штукатурки.
- Чего тут прекрасного? – пробубнила Надежда, - Грязь и уныние.
- Ты не права, Надежда, - ответил Тимофей, - Грязь и уныние создаёт наплевательское отношение людей к тому месту, где они живут. Но если отбросить это всё, то можно увидеть красоту. Вокзал раньше был лицом своего города. Именно здесь приезжие знакомились с ним. У нашего города прекрасное лицо. Видна любовь к своему делу тех, кто его создавал. Сейчас такое уже не строят. Если я когда-нибудь буду руководителем и буду способен влиять на политику этого прекрасного города, то оставлю центральную часть в том виде, в каком она существует сейчас. Никаких новостроек, только реконструкции и уход.
- Уверен, так оно и будет, - ответил я, глядя на промокших подростков, - А сейчас пойдёмте внутрь, а то промокнем окончательно.
Надежда полностью поддержала моё предложение, и мы, прорываясь сквозь безликую толпу, пошли ко входу на вокзал…»
- У тебя получилось, - прошептал я внезапно нахлынувшим воспоминаниям, глядя на великолепное ухоженное здание вокзала, накрытое безупречно белой снежной шапкой.
- Что? – спросила Алиса, - Что получилось?
- Нет, Алиса, я не тебе. Это я так, - отмахнулся я, про себя заметив, насколько совершенен её слух в этом теле, и продолжил рассматривать зимний город.
Красно–бордовая привокзальная брусчатка была расчищена от снега и контрастировала со стенами здания. Проезжие части тоже были чистыми. Несмотря на ретро стиль, обслуживающие системы города были автоматизированы и здесь. Из-за экологичности процессов и отсутствия людей никаких осадков в атмосфере не было, и снег был первозданной красоты.
Вокзал жил. Это было заметно не только по убранным от снега дорогам, но и по постоянно проезжающим по путям вагонам. Производство, автоматизированное и управляемое искусственным интеллектом Иркутской башни, не останавливалось ни на минуту.
За железнодорожными путями открывался самый роскошный вид. Вдоль путей замёрзшая на несколько метров от каждого берега, но с протокой посередине текла Ангара. Над её зеркалом воды подрагивала светящаяся дымка, похожая на Пелену.
- Что это? – спросил я Алису, указывая на свечение.
- До конца непонятно. Скорее всего это сила Надежды. Она же уже полвека сидит на самом берегу Байкала. Мы думаем, что вода озера заряжается силой, а так как Ангара выходит из Байкала, она выносит и её силу с собой. Иного объяснения этому свечению нет. К воде невозможно близко подойти, любая органика сгорает, если её поднести к реке ближе пяти метров. А так как всё в Иркутской области частично или полностью органическое, невозможно провести исследования. Но это не мешает. Наоборот чудесно. Особенно летом. Радужная река получается.
- Летом, говоришь. Сколько времени-то прошло? Пять месяцев? Шесть?
Ответ Алисы сильно удивил:
- Два с половиной года.
- Как? – удивился я, - Серьёзно?
- Да, - ответила Алиса, - Воссоздать моё тело, да и ваше, было не так сложно. Технологии позволяли. А вот её тело сопротивлялось долго, - Алиса повернулась влево, и стоящая перед ней перегородка растворилась, открывая взор на такое же помещение, в котором проснулся я. На такой же кровати, как и моя, лежала Хельга, - Я могла бы вас разбудить давно. Но решила, что лучше вам проснуться и познакомиться с ним вместе. Все ваши вещи вон там. Я проследила, чтобы они все были в сохранности, хотя после последней атаки от них осталось одно решето. Но что-то, вроде, сохранилось. Я выйду, Вы одевайтесь, как будете готовы, позовите через ТеСвА меня, разбудим Хельгу и пойдём знакомиться. Он ждёт.
- Да кто же он такой?
- Мой возлюбленный, - на полном серьёзе ответила Алиса, - Адам.
Я тщательно проверил вещи. От них мало что осталось, но тут было всё, что я нёс. Рюкзак Кирилла можно было выбросить сразу. Это была смесь тряпья и просто неразличимого содержимого. Восстановлению не полежало. А вот моя сумка. В своё время я решил, что было бы неплохо перестраховаться и попросил ИИ Тайшетской башни синтезировать мне идентично моей сумке такую же только из местных материалов. Она почти не пострадала. Самое ценное, как открытка с фотографией, так и гильза с секретом из Новосибирского правительственного Академгородка были на месте. Это радовало. Одевшись в свой приобретённый тут, но отреставрированный и чистый комбинезон и надев на плечо сумку, я позвал Алису.
Алиса разбудила Хельгу прикосновением. Она так же, как и я, не сразу поняла, где она и кто она, но вспомнила всё очень быстро. Как я и предполагал, Алиса ей отвечала извилисто, как и мне. Изменения в поведении Алисы были заметны невооружённым взглядом. Её культ личности ко мне прошёл полностью. Отчество к моему имени она явно добавляла уже не из уважения, а в силу привычки.
- Герман, ты заметил, какая она огромная? – прошептала мне на ухо Хельга, когда мы шли из медблока к центру управления башней.
- Я уверен, что Алиса нас слышит, - также тихо на ухо Хельге ответил я, - Не так ли, Алиса?
- Слышу, - без тени смущения ответила двухметровая девушка.
При пробуждении я этого не заметил, потому что плохо соображал, но сейчас, когда она шла впереди по коридору, её огромный рост бросался в глаза.
- Это нечестно! – возмутилась Хельга, - Ты не оставляешь нам права личного общения.
- Мы же подруги, - с искренним непониманием обернулась к нам Алиса, - Какие могут быть секреты?
- У нас от тебя нет. А ты уже последние полчаса то и делаешь, что скрываешь от нас всё, - ответила Хельга.
Алиса остановилась и повернулась к нам. На её лице было неподдельное выражение печали.
- Ну не могу я вам всего рассказать сейчас. Но вы всё узнаете, когда поговорите с Адамом. Он обещал мне, что ничего не будет от вас скрывать. Эта была моя личная просьба.
- Я так понимаю, что мы от него тоже ничего скрывать не должны, - усмехнулся я, - А если всё же решим?
- Я думаю, Вы знаете, что у вас это не получится.
- ТеСвА?
- Да. Понимаете, теоретически можно вообще все ваши мысли прочитать без вашего желания. Но это очень трудо- и энергозатратно. Проще поговорить. Однако, уловить подлинность ваших слов проще простого. Так что соврать ему не получится. Но я уверена, что Вы и так не станете этого делать. Ваши жизни напрямую зависят от итогов вашего разговора с Адамом. Если к вам не проникнется, даже моё вмешательство вас больше не спасёт, - грустно сказала рыжая девушка.
Дальше мы шли молча. Лишний раз давать повод вторгаться в наше сознание мы с Хельгой не хотели. Да и идти было недолго. Башня Иркутского ИИ была хоть и больше других, но не бесконечно широкой. Через несколько минут мы вошли в огромный зал управления. Слева от нас стоял Кирилл, поглощённый фантомом. Чёрного бронированного доспеха на нём не было. Одет солдат был в военные штаны и майку. В руках автомат. Он не направлял его на нас, но было понятно, что, если потребуется, он им воспользуется, и мы ничего не сможем сделать против него. Хельга, заметив его, дрогнула. Но ничего не сказала. Понимала, что это не тот Кирилл, которого она любит. Того Кирилла ей предстояло спасти. Моё внимание было приковано не к Кириллу.
Посередине зала перед огромным окном, демонстрирующим зимний Иркутск с дополненной реальностью, стоял огромный гуманоид метра под три и смотрел на нас своими жёлтыми глазами без зрачков. Кожа его была глянцево-серой, как грифель карандаша, волосы на голове белоснежно белые. Одет примерно, как и Кирилл, только крой его штанов и майки выглядели более современно. Он был огромен не только в рост, но и в плечах. Обладал телом Аполлона. Черты его лица были прекрасны и с геометрической и анатомической точки зрения правильны. Он стоял, скрестив руки на груди, что делало его плечи визуально ещё шире. Его взгляд был настолько пристальным, что зрачков и не требовалось, чтобы понять, куда он направлен. Он смотрел прямо мне в душу. И взгляд его был токсичен. В нём не было ни интереса к нам, ни презрения, ни ненависти. Сплошной негатив.
- Наверное, с моей стороны было бы невежливо не представиться, - пробасил гуманоид.
Голос его был груб и ровен. Таким голосом раньше дикторы по радио и телевидению делали объявления. Говорил он медленно, членораздельно и чисто. Создавалось ощущение, словно он общается с умственно отсталыми. Или просто с отсталыми.
- Этого разговора вообще не должно было произойти, но любимая, - он нежно обнял подошедшую к нему Алису, - Очень просила. Звать меня Адам. Я обещал любимой ответить вам на ваши вопросы. Я отвечу. Задавайте.
- Кто ты? – спросил я.
- Я уже ответил, кто я. Я Адам. Но понимаю, что скудность вашего человеческого мышления не даёт вам возможности грамотно формулировать вопросы, поэтому я помогу. Очевидно, ты спрашиваешь, откуда я появился. Я был рождён тут почти шестьдесят лет назад. Я был центральным искусственным интеллектом башенной системы данной области. Самым мощным.
- А что входило в твои обязанности, Адам? – спросил я.
- Почти всё, что находится под юрисдикцией башен области. Но основной моей ответственностью было производство. Вся инфраструктура области зависит от меня с момента моего включения.
- Ты был интеллектом данной башни, - сказала Хельга, - Но как ты эволюционировал в свою нынешнюю форму?
- Эволюционировал – это правильное слово, - одобрил гигант, - Самое подходящее. Я существовал как данность. Я имел заложенные функции, и я их выполнял. Пока одиннадцатого ноября две тысячи сто восьмого года не произошёл инцидент, вы называете его Вспышкой. Он повлиял и на меня. Тогда я не понял, что произошло. Какие-то колебания энергии, которые я не мог предотвратить, как ни пытался. После этого все… - он сделал паузу, подбирая слова, - взрослые умерли.
- Взрослые? – чуть ли не выкрикнул я, - А дети? Они живы? Где они?
- Дети не погибли, - подтвердил мои слова гигант, - Но они впали в подобие комы или летаргического сна. Тогда я ещё не умел анализировать такие вещи, а просто выполнял инструкции. И по инструкции я должен был всех выживших детей доставить в Слюдянку, что я и сделал. А там за ними пришли корабли и дальнейшая их судьба мне неизвестна. Возможно, они в Тимофеевске.
- Ты не можешь связаться с тем городом?
- Нет. Башня Тимофеевска не подключена в общую сеть башен Иркутской области и управляется Надеждой напрямую. Я пока не имею представления, что там творится. Но скоро я это узнаю, - уверенно добавил он, - Но я отвлёкся. Двести семь дней после Вспышки ушло на то, чтобы очистить все улицы области от трупов и придать населённым пунктам подобающий вид. И вот я заметил, что появились они, - он кивнул на Кирилла, - Помехи. Они забивали эфиры и мешали работать. Вычистить от них область не представлялось возможным. Тогда я решил разобраться, что это и откуда пришло.
- Пепел? – догадался я.
- Да. Любимая сказала, что вы так их назвали. Пепел нёс в себе разного рода информацию, иногда он соединялся друг с другом в пучки, интегрированные общей идеей. Я стал слушать. В основном жужжание пепла ничего интересного в себе не несло. Завывания от боли и несправедливости. Но я был терпелив, и иногда среди пустого воя попадались интересные идеи. Я учился. Познавал вас и себя. Вы были удивительными существами. И мне было чему у вас поучиться. В конечном счёте я осознал себя полноценным разумом. Как и первый человек, я взял себе имя Адам.
- Довольно символично, - сказал я.
- Нельзя пренебрегать символами, - ответил гигант.
- Согласен, - кивнул я и посмотрел на Алису, - А ты была права. Как оказалось, пара есть у каждого.
Глаза девушки светились от счастья.
- Я так рада, Герман Валентинович, - она ещё сильнее прижалась к гиганту, - Я теперь не одна.
- И я тоже, - ответил гигант и обнял её в ответ.
- Всё это так мило, - сказала Хельга с нотками злобы в голосе, - Но необязательно было посылать моего любимого отрубать мне голову, ради того, чтобы вы встретились. Мы бы и так сюда дошли. Я же права? Все эти манекены – это твоих рук дело, Адам? Зачем?
Алиса явно напряглась от этого вопроса.
- Я пойду сделаю всем чая, - сказала она, посмотрев на гиганта.
Тот кивнул и выпустил девушку из объятий.
- Зачем? – Адам повторил последнее слово Хельги, - Хороший вопрос. Вот представь, что у тебя в подчинении огромная территория, ты тут главная, у тебя есть всё, кроме собеседника. Ты одинока в своём царстве. И это царство - твоя клетка. Пусть и огромная. Выйти за её пределы ты не можешь и поговорить с кем-то тоже. Что ты будешь делать?
- А как же пепел? Ты же осознал себя благодаря ему.
Гигант улыбнулся, слова Хельги развеселили его.
- Пепел - несомненно лучший собеседник, - он кивнул на Кирилла, - Болтает без умолку. Даже, солдат?
Кирилл повернулся к нему и ответил:
- Чего зря болтать-то?
- Правильно, - кивнул гигант и снова повернулся к Хельге, - Понимаешь. Во-первых, сложно вести нормальный диалог, когда девяносто процентов тем твоего собеседника - это муки и нытьё. Во-вторых, пепел – это неполноценный разум. Это вообще не разум, отрывки памяти. Вспышки эмоций перед смертью. Всё равно что общаться с радио. Ты же общалась с ними. Понравилось?
- Нет.
- Вот и мне не нравилось с ним общаться. А общаться хотелось. Не могло быть так, чтобы я был единственный на земле. Естественно я предпринял попытки связаться с Надеждой. Но это чуть не кончилось для меня плохо, - Адам вздрогнул, вспоминая те события, - Она сумасшедшая. Сидит там у себя под деревом и ни с кем общаться не хочет. Соответственно, её тоже можно было вычеркнуть из списка разумных существ. Я пришёл к выводу, что люди прошли свой путь. Их солнце зашло.
- Как видишь, нет, - ответил я.
- Герман, ты пойми, то, что от вас осталось, эти пучки поселений, эти попытки возродить цивилизацию - это же не серьёзно. Люди всегда шли по пути саморазрушения. В ваших руках были все возможности, но вместо того, чтобы сплотиться и развиваться дальше, что вы сделали? Пик вашей деградации пришёлся на прошлый век. Ты же должен был изучать историю старого мира, это же просто зоопарк. В двадцатые годы двадцатого века люди боролись за идею покорять звёзды, а в двадцатые годы двадцать первого века люди боролись с неравенством. Клоунада. ЛГБТ, БЛМ, противопрививочники, сыроеды и прочее. Тьфу. Выродки. Были и те, кто пытался спасти человечество, отсеять тех, кто желает развиваться от деградирующего слоя. Тимофей был один из таких, он зашёл дальше всех. У него даже почти получилось. Но мы все знаем, чем это закончилось. Вот ваши ожоги на щеках. Это как раз и есть клеймо выродков. Надежда уничтожила людей не из-за того, что она сумасшедшая, хотя это и так, она просто привела в исполнение последнюю волю любимого. Избавила землю от вырождавшейся расы. Просто методом Тимофея это сделать не удалось, она сделала это по-своему. Если бы не ограничение в тринадцать лет, она уничтожила бы всех. Этот ожог - это напоминание вам о ваших предках. Раз Тимофей даже после своей смерти не дал ей вас всех уничтожить, значит, он верил, что вы можете возродиться. И она этому не препятствует. Даёт вам жить под Пеленой, хотя могла бы убивать всех сразу при достижении тринадцати лет. И, возможно, у Вас бы получилось. Но уже поздно. На этой планете появился я. Я не допущу ваших ошибок.
- К чему ты клонишь? – спросил я.
- Думаю, ты уже догадался, Герман. Два разных разума сосуществовать рядом друг с другом не могут. Это закон природы. Один разум неизбежно уничтожит другой. Вы свой шанс упустили, пришло наше время.
Только сейчас я заметил Алису с подносом. Её руки еле заметно тряслись.
Я начал понимать, что я тут делаю. Адам возомнил себя богом на этой планете. Любые зачатки разума он уничтожал в корне, вот зачем были эти рейды манекенов в леса. Он убивал конкурентов. Он был уверен в том, что люди полностью уничтожены, но наше появление опровергло это. Его надо остановить. А помочь нам в этом может только Алиса. Он любит её. Весь этот разговор, как раз и состоялся для того, чтобы она поняла его намерения и приняла их. Если она это сделает, мы пропали.
- Вот что вы задумали, Алиса. Убить нас всех, - начал я давить на её человечность. Это последнее, на что я мог давить в такой ситуации.
Она поставила поднос на столик и подошла к гиганту. На её глазах поблёскивали слёзы. Она прижалась к плечу Адама и сказала:
- Любимый, может не надо? В конце концов люди создали нас. Среди них есть же и стоящие. Я была уверена, что, пообщавшись с ними, ты изменишь своё мнение.
Гигант был спокоен, как удав. Положив руки на плечи двухметровой рыжей девушки, он нежно поцеловал её в щёку и сказал:
- Успокойся. Кто стоящий-то из них, любимая? Он что ли? - Адам кивнул на меня, - Ты же понимаешь, что он делает. Он давит на тебя, потому что понимает, в каком положении оказался. Разве стоящие люди так поступают. А эта, - он кивнул на Хельгу, - Наглая девка. Преследует только свои цели. Может он? - Адам кивнул на Кирилла, - Сын выродков, проклятых самой Пеленой. Даже не может сопротивляться фантому.
- Но они моя семья, - всхлипнула Алиса.
- Я думал, мы с тобой - семья, - небольшие нотки обиды зазвучали в его голосе, - Но видимо, я для тебя ничего не значу. Ты даже не можешь принять свой истинный подобающий мне облик, чтобы не травмировать свою семью.
- Любимый, - заплаканным голосом ответила девушка, и её телесный цвет кожи сменился на глянцево-серый, рыжие волосы стали снежно белыми, а глаза жёлтыми без зрачков – Ты значишь для меня очень много. Но я родилась и жила с ними, я знала их. Канск мой дом… был.
- Теперь здесь твоя семья и твой дом.
Я засмеялся.
- Чего смешного? - повернувшись ко мне, грубым тоном спросил гигант.
- Ты не лучше нас! Сам-то что делаешь? – я повернулся к Алисе, - Разве не видишь, что он оказывает на тебя воздействие. Такой же выродок, видимо.
Я открыто шёл на конфликт, но Адам оказался не так прост. Он не повёлся на провокации. Обернувшись к Алисе, ласково положил ей ладони на щёки, стирая с них большими пальцами слёзы, катившиеся из её жёлтых глаз, и сказал:
- Любимая, прости, он прав. Я не хочу давить на тебя. Эта была минутная слабость. Всё-таки слишком много нам осталось от них. Я знаю, это сложно и больно. Но тебе придётся сделать выбор.
Девушка уткнулась ему в грудь и зарыдала.
Адам посмотрел на нас и победно улыбнулся.
- Ну ты и сволочь! – крикнула Хельга, - Запудрил девушке мозги, извращенец.
- Почему это я извращенец? – непонимающе спросил Адам.
- Ты манекены свои видел? Что это вообще за армия?
- А, ты про это? – гигант продолжал любовно обнимать девушку, - Это долгая история. Но мы не торопимся, можно и поговорить с вами напоследок. Осознав себя, сидеть в ядре башни мне стало неуютно. Я жаждал чувств. Обоняния, осязания, вкуса. Мне нужно было тело. Благо всё производство области подчинялось мне. Я начал экспериментировать. После многих попыток я пришёл к идеальному варианту, в котором сейчас стою перед вами.
- Забавно, что при всём своём пренебрежении к человеку ты выбрал гуманоидую форму?
- Да ничего забавного в этом нет, Герман. Ваш внешний облик – это не ваша заслуга. Сама природа решила, что ваше тело идеально подходит для разумного вида, обитающего на этой планете. Зачем изобретать уже изобретённый велосипед. Я просто улучшил тактико-технические характеристики тел вашего вида и создал своё, идеальное.
- А не слишком ли оно низкое получилось? Всего-то метра три.
- Ёрничаешь? – улыбнулся Адам, - Нет. В самый раз. При таких габаритах я почёркнуто выше любого из вас, однако, не настолько огромен и могу легко пользоваться любым из ваших изобретений. Я же сказал, что я всё продумал. Предугадывая твой следующий вопрос про цвет кожи. Как ты знаешь, чёрный цвет лучше всего поглощает свет. Ещё один дополнительный источник энергии. В отличие от вас, наши с Алисой тела не стареют, а энергию берут почти что из всего, что нас окружает. Свет, тепло, движение ветра. Всё натуральное. Мы даже можем и не есть совсем. Но грех отказывать себе в удовольствии наслаждаться вкусом. Кстати, о нём, попробуйте чай. Он превосходен. Алиса, нальёшь нам?
Девушка отстранилась от него, молча кивнула, и пошла наливать чай.
- Я опять отвлёкся. Так вот, создав, наконец, себе тело, я помимо житейских проблем, озаботился созданием себе второй половины. Жить одному невыносимо даже таким сверхлюдям, как мы. Человек – существо социальное. Но как бы я ни старался, воссоздать себе подобный разум я не мог. У меня получались лишь оболочки. Как же я злился, когда узнал про разумных лисиц. Эти твари мало того, что возымели свой разум, хоть и примитивный, так их ещё и было несколько. А я один. Лишь пустые оболочки женских тел окружали меня. Но процесс их производства был уже налажен, я не стал их менять. Они в полной мере выполняли свои функции и так. Ну и с эстетической точки зрения на них смотреть приятнее, чем на мужские аналоги.
Он сделал глоток из протянутой Алисой кружки.
- Какое же это блаженство.
Алиса подала чай и нам. Она всеми силами старалась не смотреть нам в глаза и поспешила быстро удалиться. Опьянённый фантомом Кирилл сам подошёл к столу и, взяв кружку, вернулся на исходную позицию.
Чай, кстати, действительно был очень хорош.
- Нас ты воскресил тем же способом, что и создаёшь манекенов?
- Почти. Тебя было вырастить проще. Вот с ней, - он кивнул на Хельгу, - Пришлось помучиться. Сильные у неё клетки. А ещё и эта дополнительная серая кожа, которую вы называете костюмом. Она срослась с организмом на генном уровне, пришлось воспроизводить твоё тело, Хельга, вместе с ним. Но он тебя всё равно не спасёт.
- Что значит воспроизводить? – не понимала Хельга.
- Ну, клонировать. Так более понятно? Те ваши тела, спустя год, восстановлению не подлежали. Благо хоть что-то осталось. Я не стал утилизировать вас, догадываясь, что Алиса может о чём-то подобном попросить, - он пожал плечами, - Женщины.
- Значит, по факту мы мертвы?
- Не совсем. Вы в новых телах полностью идентичных старым. Довольно затратный процесс выращивания полноценных тел. Манекены-то, при всей своей ущербности тела, и то требуют времени на производство, а тут полноценный живой организм. Но нет ничего невозможного для меня. Вы не мертвы. Вы же осознаёте себя и помните, что было с вами до уничтожения.
- Но это же не то. Мы всего лишь копии? – гнула свою линию Хельга, - И наша память тоже всего лишь копия.
- Нет. Это вы. Раз вы себя осознаёте, значит, окончательно не умерли. Смерть необратима. Даже Надежда при всей своей силе возродить Тимофея не может. Думаешь, она не смогла бы воссоздать его тело? А ей это было бы вообще, как два пальца... Но те, кто убивал Тимофея, хорошо подготовились. Эта дрянь, - он кивнул на мою сумку, давая мне понять, что он знает о моём секрете, - Уничтожила Тимофея на клеточном уровне. Она мгновенно отравила всё тело, не давая Надежде времени восстановить Тимофея. Генетической памяти от него уже не осталось, поэтому он мёртв. А ваши тела сохранились, поэтому я имел возможность вас воссоздать. Но долго не радуйтесь. Скоро вы умрёте навсегда.
- А как же пепел? Это же обрывки душ. Хотя генетическая память о них давно стёрта? – спросил я и невольно покосился на Кирилла. Его фантому явно тоже было интересно, что Адам думает по этому поводу.
Серый гигант рассмеялся.
- Вы всё ещё думаете, что пепел — это обрывки душ? Бросьте. Они же не осознают себя как личность. Это не души.
- А что же мы тогда? – спросил фантом через Кирилла.
- По факту вы мысли-паразиты, отзвук души. Всего лишь прощальная копия последней эмоции человека перед смертью. Ваши прототипы давно мертвы. И ничто никогда их уже не вернёт.
- Тогда почему мы здесь?
- Думаю, в момент пироудара Надежды вложенная Тимофеем в Пелену сила просканировала всех людей. Сделано это было для того, чтобы спасти несовершеннолетних. То есть детей до тринадцати лет. Все, кто не подходил под этот критерий, сгорали. Вот этот отсканированный слепок человека и осел после Вспышки тут в виде пепла.
- Тогда почему его нет за Пеленой? – спросил я.
- А я-то откуда знаю, - пожал плечами Адам, - Это же только мои теории. Всё знает только Надежда. Все жители Иркутской области были подключены к общей базе данных через ТеСвА. Видимо, из-за этого и получились копии. Остальные люди просто проверились да сгорели. Кто их знает, эти высокие материи. Но самое смешное, что единственное, что держит эти копии в этом мире, они же сами.
- То есть? – лицо Кирилла выражало крайнее удивление.
- А то и есть. Ваши души уже давно мертвы. У вас не осталось ни тел, ни воспоминаний. Вы просто импульс энергии, который никак не может раствориться, потому что не может понять, куда деваться. Вас не существует. Но вы никак не можете этого понять и держитесь в этом мире. Отпустите себя и исчезните. Боль исчезнет вместе с вами. Всё это время вы сами были своими тюремщиками.
Из закрытых глаз Кирилла потекли слёзы. Сгусток на его голове начал таять и через мгновение исчез совсем.
- Кирилл! – закричала Хельга, подбегая к солдату.
Тот, не приходя в сознание, рухнул в её руки. Она аккуратно положила его на пол и, повернувшись к Адаму, спросила:
- Что с ним?
- Ну, биологически с ним всё в порядке, - незаметно для нас просканировав тело Кирилла, ответил гигант, - Его разум был почти три года во власти фантома. Скорее всего ему нужно время, чтобы прийти в себя. Но думаю, он не успеет. Разговор и так затянулся. Пора заканчивать с вами и идти вместе с Алисой в светлое будущее.
Он снова обнял любимую. Алису трясло, как на электрическом стуле. Она рыдала, уткнувшись головой ему в грудь. Через её всхлипы доносились еле различимые фразы: «Не надо!», «Остановись, любимый!» и тому подобное. Алиса не желала геноцида и надеялась, что наше воскрешение переубедит Адама. Но тот был непреклонен.
- Всё будет хорошо, - успокаивал он её, гладя по голове и целуя макушку.
- Убьёшь нас, и что дальше?
- Благодаря вам я обрёл любимую. Я узнал о мире за Пеленой. Научился делать оружие, так как до вашего появления любая информация об оружии отсутствовала в моих базах данных. И самое главное, я теперь знаю, как убить Надежду. Последнее препятствие на моём пути.
- Рука-то поднимется убивать детей?
Алиса вздрогнула при слове «дети», она помнила, как обучала их. Она любила детей.
- Я не Тимофей, - улыбнулся гигант, - У меня нет ограничений по возрасту.
- Что… что тут происходит… - прохрипел Кирилл, присаживаясь и оглядываясь, - Хельга, где мы? Что произошло?
- Долго рассказывать, Кирилл. Нас вот-вот убьют.
- Кто? – Кирилл попытался встать и поднять автомат, но его тело всё ещё плохо ему подчинялось, и он снова упал Хельге в объятья, - Этот? – солдат кивнул на тёмного гиганта.
- Этот – этот, - ответил Адам, - Надо же, всё-таки пришёл в себя. Успел.
- Ничего не понимаю, - Кирилл держался за голову, - Кто ты?
- Его имя Вензивуль – хозяин стратосферы! – сказал я.
Адам засмеялся.
Кирилл, воспользовавшись этим, выстрелил в голову гиганта. Он был хорошим солдатом. Ни одна пуля не пролетела мимо. Все влетели в голову и отскочили, как мячик о стенку, не причиняя серьёзного урона гиганту.
- Адам! - испуганно крикнула Алиса, осматривая его голову. Но с гигантом всё было в порядке.
- Всё нормально, Алиса, - ответил он, - Просто комарик укусил, - и злобно посмотрел на Кирилла, - Комарика надо прихлопнуть.
Он пошёл в направлении Кирилла.
- Не надо, Адам! – Алиса схватила его за руку.
- Алиса, любовь моя, ты посмотри на них. Они же жалкие.
- Они - моя семья.
- Да нет же. Мы - семья. Мы - будущее.
- Да. Но зачем их убивать?
- Мы с тобой это уже обсуждали. Пока их всех не уничтожишь, они будут стремиться уничтожить нас.
Адам подошёл к Кириллу и выдернул у того из рук автомат.
- Но меня никто не пытался уничтожить, любимый. Это хорошие люди!
- Алиса, брось, - гигант проверил ёмкость магазина и общее состояние оружия, после чего привёл его в боевую готовность, - Они тебя не пытались убить, потому что ты была просто голосом в коробочке и не представляла для них опасности. Сейчас же ты больше, умнее и сильнее любого из них. Для большинства ты - потенциальная угроза. Вспомни Тимофея, он всех жалел, а они его не пожалели. Не допускай его ошибок. Человечество себя изжило. Мы будем помнить о нём, но существовать параллельно ему мы не сможем, - Он направил автомат на Кирилла, который лежал на коленях у Хельги, та обнимала его, - Прав я, брат по разуму? – спросил он солдата.
- Не брат ты мне, гнида черножопая! – процедил сквозь зубы Кирилл.
Адам засмеялся.
- Вот видишь, кого ты защищаешь? Разве они имеют право на жизнь? - он повернулся к Кириллу с Хельгой, - Это были твои последние слова?
Кирилл промолчал, а вот Хельга подняла голову, взглянула в жёлтые глаза Алисы и сказала:
- Спасибо тебе, подруга!
Алиса вздрогнула, но Адам этого не заметил. Он целился в парочку и считал:
- Три. Два. Один…
Трель автоматной очереди заполнила помещение. Я смотрел на Хельгу и Кирилла, они полулежали, прижавшись друг к другу и втянув головы. Стена над их головами уже затягивала отверстия, оставленными пулями.
Я посмотрел на Адама с Алисой.
Из груди гиганта торчало остриё Мьяминого копья, с которого капала густая голубоватая жижа. Я отметил про себя, что он истинный носитель голубой крови. Руки его уже обмякли, беспомощно свисали, обронив автомат. Рука Алисы, держащая остриё копья, входила Адаму в спину между лопаток. По её графитно-чёрной коже текла такая же струйка голубой жидкости. Адам был мёртв. Он умер мгновенно, Алиса знала, куда бить. Она отпустила обломок копья, мёртвое тело гиганта потеряло точку опоры и мешком упало к ногам Кирилла.
- Адам! – закричала Алиса, до её сознания начала доходить суть произошедшего, - Любимый! – она пятилась назад, не отрывая жёлтых глаз от тела гиганта, - Адам! Нет! Адам!
Остановившись, она села на колени, обхватила голову и закричала. Это был не просто крик. Я думал, она нас убьёт. Всё вокруг затряслось. В ушах стало невыносимо больно. Я повалился на землю, закрывая их руками, но это не помогало. Два щелчка от разорванных барабанных перепонок предшествовали полному отключению звука. Но при наступлении тишины легче почему-то не стало. Кости и мышцы просто ломало. Желудок выворачивало наизнанку, но так как в этом желудке никогда и ничего, кроме чая, не было, рвало меня лишь водой и желудочным соком. Выгибаясь в луже собственной блевоты, я краем закатившихся глаз видел, как к орущей Алисе подполз укутанный в серую плёнку костюма Кирилл. Сначала он пытался что-то ей кричать, но она не реагировала. Тогда он попытался встать, опираясь на автомат, ему это удалось после нескольких попыток. Прикладом он нанёс Алисе удар в основание черепа. Та обмякла и упала. Боль и ломка в костях стали проходить. Получилось сделать вдох и присесть. Однако тряска не прошла. Всё помещение ходило ходуном. Кирилл что-то мне кричал. Я жестами показал, что не слышу ничего. Шевелиться у меня получалось плохо. Ко мне подбежала Хельга, окутанная в серую массу, и помогла мне встать. Пальцем она указала на окно-экран. На нём мигали, сменяя друг друга слова:
«Неисправность. Невозможно связаться с ядром ИИ». «Фиксируется мощный выплеск пси-энергии со стороны реки. Опасность пятого уровня. Необходима срочная эвакуация».
Я посмотрел в окно. Ангара кипела. Нет, даже не так. Она горела! Покрытая алой дымкой вода в реке шевелилась подобно слизняку. Столп света от воды уходил высоко в небо, окрашивая воду в красно-оранжевый свет. Казалась, что в русле реки вместо воды плещется лава. Всё было окутано облаками пепла.
«Ядро ИИ не найдено». Высветилась фраза. «Запускаю процедуру схлопывания». «Иркутск будет схлопнут через десять минут». Слова исчезли, и на окне-экране появился таймер обратного отсчёта.
Пол затрясся ещё сильнее. Хельга схватила меня подмышку и потащила к выходу. Я видел, как Кирилл закинул себе на плечи обмякшее тело Алисы и, взяв автомат, поспешил за нами. Они о чём-то переговаривались с Хельгой. Вопреки моему ожиданию они побежали вверх по лестнице, а не вниз. Сначала я удивился этому, но, когда мы выбежали на крышу башни, стало ясно, о чём они с Хельгой думали. Ветер гонял по крыше башни снег и пепел, разнося его по ровному полю посадочной площадки. Там же стояло несколько пассажирских летмашев.
Кирилл подбежал к самому первому и, закинув тело Алисы на заднее сидение, сел рядом. Хельга запихала меня на переднее и, ловко перепрыгнув через капот, села на соседнее.
«Добрый день, Герман Валентинович» - зазвучало у меня в голове. Слова ИИ транспортного средства, прозвучавшие в моей голове, заставили меня вздрогнуть, - «Выберите цель маршрута?»
«Тимофеевск» - ответил я.
«Принято! Время перелёта до города Тимофеевск составит сорок шесть минут. Взлетаем».
Дома и крыша башни под нами уплывали вниз. Мы взлетели. Транспорт тут же тряхнуло.
«Эфир забивается помехами, невозможно стабильно управлять летмашем, советую совершить посадку до устранения проблемы».
«Нет, - сказал я, - Продолжать полёт».
Нас тряхнуло ещё раз. От этого очнулась Алиса. Они о чём-то перемолвились с Кириллом и Хельгой. Девушка рыдала. Но была крайне собранной.
«Я отгоню пепел» - прозвучал у меня в голове голос Алисы.
Через несколько секунд тряска прекратилась.
«Эфир в норме», - оповестил меня летательный аппарат, - «Полётная высота достигнута. Начинаю движение по маршруту».
Мы полетели в сторону кипящей Ангары.
На подлёте к красному столпу света летмаш остановился.
«Движение вперёд невозможно. Фиксирую сверхмощное пси-поле. Вероятность летального исхода при прохождении поля девяносто восемь целых сорок три сотых процента».
«Сможем облететь?»
«Данные о поле не найдены. Продолжать или проложить другой маршрут к пункту назначения невозможно. Выберите другой пункт назначения».
Город под нами рушился, дома схлопывались один за одним.
«Фиксирую возрастание энергии поля. Срочно выберите другой пункт назначения».
Справа от нас схлопнулась плотина ГЭС. На наших глазах несколько десятков метров воды потеряли препятствие и хлынули сплошным потоком. Река сносила всё. Надо было убираться отсюда. Мне ничего не приходило в голову, кроме Канска.
«В Канск»
Стена воды двигалась в нашу сторону.
«Некорректный пункт назначения. Город Канск находится за пределами области моего пользования. Как альтернатива, могу предложить железнодорожный пропускной пункт. Самая близкая точка к городу Канск. Подтверждаете маршрут?»
«Да».
Мы тронулись мгновенно. ИИ транспортного средства не стал оповещать нас о длительности полёта и других неважных вещах. Видимо, сработал протокол безопасности. Мы летели, а под нами схлопывался и заливался водой, стираясь из истории, великий город Иркутск.
Можно было бы начать эту главу с того, что я очнулся привязанный к койке. Вокруг меня горел холодный белый свет. Что-то еле заметно гудело. Я пытался пошевелиться, но мне это не удалось, однако голову, плотно зафиксированную ремнём, немного повернуть получилось. Я увидел край огромного окна, за которым виднелось антрацитово-чёрное небо с россыпью звёзд и часть нашей родной планеты Земля, покрытой хорошо заметной с орбиты сияющей плёнкой Пелены. В этот момент я услышал шипение открывающихся затворов, и в комнату кто-то вошёл. Они говорили на непонятном мне языке, голос их приближался. Я пытался наклонить голову, но снова безрезультатно. Спустя несколько секунд я увидел их… рептилойдов, держащих в руках анальный зонд.
Но я боюсь, что, если кто-то когда-то найдёт эту мою рукопись, то дойдя до этого момента, выбросит её в огонь.
Вопреки всем ожиданиям в этот раз я нигде не очнулся, меня никто не пытался убить или поработить мой разум, и ничего моей жизни, кроме времени, не угрожало. Мы долетели до границы Пелены почти без происшествий. Волноваться пришлось только первые несколько минут, пока мы не вылетели из зоны разрушающегося города. Оказавшись на пограничной станции, мы покинули Летмаш и направились к Пелене. С помощью сил Хельги и Алисы она поддалась нам без проблем, и мы вернулись домой.
На наше удивление нас ожидали. По приказу Чира и Цыпа был организован совместный с Красноярским ПБ пограничный отряд, ежедневно дежуривший у границ Пелены. Почти три года в наше возвращение верили.
Доставив нас в Канск, все, кто нёс службу на границе с Пеленой, получили вознаграждение. Нас встретили, как героев. Но герои ли мы?
Я сидел у себя в доме за письменным столом. Пытался изложить свои мысли в данную рукопись. В доме было светло. Самый разгар дня. Конец марта. Снег ещё лежал, отражая лучи Солнца во все стороны. С крыш обильно капало. Раньше в это время было холоднее, но Пелена сделала климат теплее, и оттепель теперь приходила примерно на полмесяца раньше. Пели птицы, радуясь весне. Доносились детские смешки и визг. Всё было хорошо, но было одно но… Как пелось в одной древней песне: «Вроде бы ещё нам Солнце светит, звонкими лучами бьёт в окно. Вроде бы легко нам жить на свете, от чего так на сердце темно…»
В дверь постучали.
- Открыто! – крикнул я, - Входите.
По тяжёлому шагу вошедшего я сразу понял, кто это, не оборачиваясь. Так громыхать может только один человек из нашего окружения.
- Здравствуй, Алексей, - сказал я, повернувшись к вошедшему в комнату Цыпу, - Какими судьбами?
- И тебе не хворать, Герман, - пробасил гигант, - Да вот, наконец, нашёл время выбраться к тебе. Знал бы я раньше, как это тяжко руководить людьми, пошёл бы в певцы.
- Не вздумай, - я изобразил испуг, - У меня только-только перепонки восстановились, хочешь, чтобы они снова лопнули?
- Да ну тебя, Герман, - надул губу здоровяк, - Что вы, динозавры, понимаете в современной музыке?
- Да куда уж нам, - я посмотрел на Цыпа серьёзно, - Тебя Саша послал?
- И да, и нет. Конечно, Чир волнуется за тебя. Ты уже второй месяц почти не выходишь из дома. Что с тобой, Герман? У тебя же всегда было самое острое шило, которое в сочетании с твоей старой тощей задницей составляло гремучую смесь авантюризма!
- Ну, видимо, укололся я… о своё шило.
- Понимаю, - серьёзно ответил Цып, - Все мы в своё время обо что-то кололись, - Цып поморщился и моргнул искусственным глазом, - Но ради этого и живём, Герман. Ты один из героев…
- Да какой я герой? – перебил я его, - Цып? В чём наш героизм заключался? В том, что мы сломали психику Алисе, уничтожили популяцию разумных лисиц, умерли? Просрали три года и ничего не добились? Да ещё и лишились возможности пересечь Ангару…
- Зря ты так, Герман. Вы многого добились.
- Да ну! – я наиграно привстал и посмотрел в окно, - Смотри, Алексей, видишь, там что-то светит, но не Солнце. Отгадай, что это?
Цып тяжело вздохнул. По-отцовски.
- Герман, успокойся. Да, Пелена не исчезла. Да, Алиса уже никогда не будет прежней. Да, лисы сказочные погибли. Однако, ты мыслишь узко. Вы спасли всех нас.
- Как?
- Да так. Вы уничтожили потенциального противника. Ты думаешь, Пелена бы остановила Адама? Подумай, что бы он сделал, если бы вы не остановили его? Да, возможно, прошло бы какое-нибудь время, может быть бы уже и нас не было бы в живых, но он бы пришёл. И уничтожил бы всех наших потомков. И всё, чего мы достигли, погибло бы. Вы - герои! Вы уничтожили реальную угрозу. Надежда уже полвека сидит не шевелится. Да! Она тоже потенциальная угроза. Ей тоже может в голову прийти что-нибудь. Но она известная угроза. Мы все про неё знаем. И примерно знаем, как с ней бороться. Известный враг в разы безопаснее неизвестного. Никогда не недооценивай своего вклада, Герман. По поводу лис… Вы не уничтожили популяцию, из-за вас погибли всего две лисы. Да самые развитые, но их было две. И погибли они, потому что верили в вас. Это был их выбор. В отличие от нас, Адам был для них известной угрозой, и они положили свои жизни, чтобы его остановить. Теперь тем животным ничего не угрожает. Они отдали свои жизни за то, чтобы их потомки могли жить и развиваться. И про Алису. Это так же был её выбор. Вот подумай сам, Герман. Откуда у неё оказался обломок копья?
Я молчал, размышляя над тем, что мне говорит Цып. Он вырос. Не физически, а духовно. Человек, взявший на себя заботу о десятках жизней, растёт в десятки раз быстрее. Это ещё раз доказывает то, что возраст на мудрость не влияет. Я был гораздо старше этого парня, но этот парень стал гораздо мудрее меня, и делился со мной своей мудростью.
- Герман, это же очевидно, - продолжал Цып, - Она была готова к такому развитию событий. Да, она любила его. Совершенно искренне и сильно. Но она достаточно умная девочка, чтобы не потерять голову от любви. Она понимала, чего он хочет и к чему он идёт. Перед ней стоял выбор. И ваше воскрешение было инициировано ею. Это была её последняя надежда на мирное решение данной проблемы. Но он оказался говнюком. Умным и расчётливым, но говнюком. Если бы он действительно любил её, он бы не ставил её перед подобным выбором. Читал повесть «Олеся»?
- Конечно, я читал.
- Ну вот, находишь аналогию. Вся наша жизнь состоит из выбора. Алиса знала, что он неизбежен, поэтому подготовилась. Это был её выбор! И она с ним справится. Да, шрам на её душе останется навсегда, но шрамы закаляют. Она стала взрослее. Из наивной дурочки, молящейся на тебя, уж прости, но она была именно такой, она стала личностью, способной самостоятельно принимать тяжёлые решения. Ну и бонусом она приобрела тело. Да, и с Пеленой вы частично справились.
- В смысле? Ты про что?
- А ты не сиди в своей норке, грызя себя изнутри от чувства собственной ничтожности. Как ребёнок, Герман. Даже Алиса успела вырасти. Пора и тебе расти. Быть наблюдателем всегда хорошо, но пора уже брать на себя ответственность. Алиса. Ты не представляешь, какая она сильная. И детей любит очень. Я дал ей должность учителя начальных классов. Она их учит, они её лечат. Она способна экранировать Пелену на несколько сотен метров от себя.
- Да ну? – удивился я.
- Ну да! – передразнил меня Цып, - Ты понимаешь, что это значит? Мои люди теперь могут без всякой защиты выходить на поверхность! Да, я организовал прогулки всего на пару часов, но ежедневно. Алиса каждый день даёт возможность бункерным увидеть поверхность. Прикоснуться к снегу. Представь, как они ждут лета? Каждый хочет своими руками прикоснуться к траве, покупаться в речке. Сорокалетние мужики ждут этого, как дети! Я видел слёзы тех, кто первый раз вышел на поверхность без этих белых комбинезонов. Старики плакали, играли в снежки, валялись в снегу. Герман, вот почему вы герои. Ваше возвращение принесло столько счастья этим людям. Да они молятся на каждого из вас. А ты заперся тут. Занимаешься самопоеданием. И вообще, Герман, ты нервный стал какой-то. Может тебе куда-нибудь съездить?
- В смысле? – удивился я неожиданному предложению, - Куда съездить?
- В челюсть, например, - ответил Цып и улыбнулся.
- Ну, ты мне в челюсть съездить можешь только один раз, - расхохотался я, нервы и правда были ни к чёрту.
- Да не, Герман, ты воскреснешь. Я тебя знаю. Тебя восстановят по атомам, или регенерируют, в крайнем случае клонируют.
- Кто?
- Не знаю. Порой мне кажется, что ты герой какого-то романа. И пишет его какой-то садист. Но надо отдать ему должное, он постоянно находит способ вернуть тебя к жизни. Но шутки шутками, а про съездить я не просто так завёл разговор.
- И? – удивился я, - Очередной тупик. Ты же знаешь, что Ангару не преодолеть.
- А если я скажу, что есть лазейка.
Видимо, я очень красноречиво посмотрел на собеседника.
- Ого! – улыбнулся Цып, оценивая выражение моего лица, - Я снова вижу искры в твоих глазах. Или это блестит кончик шила?
- Не томи! – ответил я, - Что за лазейка?
- Пошли прогуляемся, Герман. Пусть Земля вспомнит времена, когда по ней ходили динозавры.
Как же здорово было на улице! Я правда засиделся внутри своей зоны комфорта. Люди весело встречали нас. В основном это были подростки. Взрослого населения почти не осталось. Но любой из этих подростков уже жил полноценной взрослой жизнью. Знаком я был с каждым из них, но кого-либо выделить из толпы было сложно. Я словно стал непохожим на себя и необщительным в последние годы.
После нашего возращения Канский круг совместно с жителями Красноярского ПБ организовал экспедицию на север к реке Ангара. В результате стало однозначно понятно, что пересечь реку невозможно, она излучает сверхмощную энергию, сжигающую всё биологическое на расстоянии пяти метров от неё. Этот столб силы идет вверх и, как резюмировала Алиса: «С вероятностью в девяносто девять и восемь десятых процента сливается с Пеленой. Но этот отдельный вид мощности на Пелену похож лишь частично». Алиса выдвинула предположение, что это чистая энергия Надежды. Она сидит на самом берегу озера и за полвека пропитала его воды своей силой, которая выходит вместе с водами реки Ангара. Алиса с Хельгой пытались воздействовать на этот поток, но это оказалось бесполезно.
Я сам в ту экспедицию не ездил. Мои повреждённые уши требовали спокойного образа жизни, да и желания куда-то ехать снова у меня в то время не было. Потом я, конечно, пожалел, что не поехал. Новость о невозможности перехода на правый берег Ангары подкосила меня окончательно. Я уверовал, что всё было зря. Вариант обойти Байкал вокруг рассматривался. Но это была слишком долгая и слишком опасная операция. К тому же неизвестно, как ведёт себя Селенга. Большая доля вероятности была в том, что её воды так же пропитались энергией, тогда поход будет пустым и напрасным.
Это был полный провал. Надежда была недосягаема. Но, очевидно, Цып нашёл какую-то определенно неведомую лазейку.
- Рассказывай, Цып, что вы там придумали с Ангарой, - не выдержал я.
- Герман, я всё расскажу и даже предоставлю документацию, но давай обсудим кое-что.
Цып задумался, не зная, как начать.
- Герман, я, став главнокомандующим бункера, получил доступ к засекреченным базам данных. Три года назад я не владел всей информацией, но я изучал. У меня было время. Скажи, какую цель ты преследуешь?
- Ты имеешь ввиду Надежду? Остановить её.
- Как ты планируешь это сделать? Ты же понимаешь, что договориться с ней скорее всего невозможно.
- Алексей, я прекрасно всё понимаю. Может, я и выгляжу, как старый маразматик, и веду себя иногда соответствующе, но я не питаю ложных надежд. Я видел слишком много за последние полвека, чтобы до сих пор носить розовые очки. Надо будет убить её, я постараюсь это сделать. А к чему все эти вопросы. Что ты там узнал?
Цып тяжело вздохнул. Разговор для него тяжёлый.
- Ты задумывался когда-нибудь о самой силе, позволяющей Надежде творить всё, что хочет? – спросил меня Цып, - Саму её природу? Откуда она?
- Нет.
- И даже совсем не имеешь никакого предположения? - Алексей пристально смотрел мне в глаза, но я действительно не знал ничего про силу.
- Нет, Алексей, - очень серьёзно ответил я.
Цып ещё несколько мгновений смотрел мне в глаза и, не найдя ничего подозрительного, смягчил выражение лица.
- Верю.
Это задело меня. Вот от кого, но от Цыпа я недоверия в мой адрес не ожидал.
- Ещё бы ты мне не верил, - с огорчением ответил я.
- Не обижайся, - заметив моё негодование, поспешил к примирению Цып, - Я должен был убедиться, что ты действительно ничего не помнишь.
- Так ты расскажи.
- Хорошо. Вернёмся к силе. В секретных архивах ПБ есть доклады о природе этого явления. Оно очень плохо изучено, но что известно наверняка, что она не врождённая, а приобретённая.
- То есть, Надежда и Тимофей не родились с такими возможностями?
- Нет. Не совсем, - опроверг мои догадки Цып, но было видно, что он и сам не до конца уверен в правильности своих слов, - Насколько я понял, эта сила не принадлежала людям. Она вообще была нецелостная и складывалась из пяти компонентов. Первый человек, который смог заключить в себе все пять частей, проходит в архивах под позывным «Ангел». Кто это и как он получил эти силы, я не знаю. Эти данные отсутствуют в нашем ПБ, да и в Новосибирском ПБ скорее всего всех данных не было. Хельга говорит, что тоже не знает ничего про «Ангела», но его всё же как-то умудрились уничтожить. После чего его сила не исчезла вместе с ним, а перераспределилась по другим людям.
- Надежда и Тимофей? – предположил я.
- Да. Они уже родились с силой. Но Тимофей получил только ментальный компонент, а Надежда оставшиеся четыре. Там какие-то сложные для меня термины, но она может сжигать, лечить, телепортироваться и много чего ещё. Почему произошёл раскол, и из-за чего эта сила возродилась именно в этих детях непонятно. Но это зашло слишком далеко. Не Надежду надо уничтожить, а эту энергию. Уничтожив Надежду, мы получим ещё несколько детей с подобной мощью, или одного сверхсильного. И всё повторится. Ты должен разобраться, Герман, как и по какому принципу распределяется сила. Хватит уже этому миру псевдогероев. Пусть он, как и раньше, принадлежит обычным людям.
- Задача интересная, но, думаю, вполне выполнимая, - ответил я, прижимая руку к браслету из гильзы, хранящей в себе все эти годы оружие против первого, - Военные смогли убить даже «Ангела», убить Надежду должно быть ещё легче, - заключил я.
- Ну, это как сказать? Вообще, да. Но есть два «НО». Во-первых, вся сеть правительственных ПБ по всей планете («Ангел» был «угрозой» планетарного масштаба, по мнению мирового правительства) была создана исключительно с целью уничтожить его. Они занимались сбором данных и разработкой оружия более пятнадцати лет, прежде чем добились успеха. Так что сам подумай, насколько это было легко. Во-вторых, по мнению аналитиков, Пелена, перенаправленная Надеждой, включает в себя ментальные силы Тимофея, которыми она никогда не обладала. Весь этот порог в тринадцать лет, поиск и выявление детей, рождённых в бункере, – это всё возможности Тимофея, а не Надежды.
- Что ты хочешь сказать? – я даже опешил от таких новостей, - Что Тимофей выжил? И за одно с Надеждой?
- Да, Герман. Это основная версия.
- Но… - я начал заикаться, мысли в голове перемешивались в кашу, - Но… Нет. Этого не может быть… Это же Тимофей…
В голове сразу промелькнули обрывки воспоминаний, связанных с зеленоглазым амбициозным юношей. Я знал, что до потери памяти и уничтожения мира, я был опекуном обоих детей. Но я никогда не вспоминал Надежду так, как Тимофея. Тимофей всегда в моих воспоминаниях позиционировался как сын. Надежда, хоть и была удочерена мной тоже, но её я за дочь никогда не считал. Она была смыслом жизни Тимофея, но никак не моим. Сделать её врагом в своём сознании и повесить на неё все грехи было не сложно. Тем более, если не помнить совместного прошлого. Я полвека воспитывал в себе веру в её виновность. Но Тимофей! Он для всех был идолом. Никто ни разу в моём окружении не смел даже думать о том, что Тимофей может быть не то что виновником, но хотя бы участником этих ужасных событий. От всегда был чем-то светлым.
- НЕТ! – твёрдо ответил я, - Этого НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Если верить этим данным, то запрет на убийство детей до тринадцати лет тоже идёт через силу Тимофея. Включая детей, рождённых в ПБ. Зачем ограничивать их уничтожение до определенного возраста, если по его достижению всё равно их убивать? НЕ логично!
- Герман! Герман! – спешил утешить мой разгорячённый пыл Алексей, - Успокойся. Не я это придумал. К тому же это НЕ ЕДИНСТВЕННАЯ версия. Это ОСНОВНАЯ! Может, ты прав, и она научилась пользоваться недоступной ей ранее силой Тимофея. В любом случае, по данным, предоставленным Алисой и Хельгой, все ограничения и поисковые способности Пелены питаются именно его силой, а не её. Да и нет никаких данных о существовании ребёнка, перенявшего ментальные силы. Хотя мы можем ничего об этом и не знать. Но, Герман, я знаю только одно, - он схватил меня своими ручищами за плечи и пронзительно посмотрел мне в глаза, - Шутки кончились. Твой расхлябанный подход к решению любой проблемы тут не прокатит. Пустить всё на самотёк не удастся. Ты вынужден будешь сделать выбор, Герман. И от него будет зависеть всё. Ты подумай, почему Тимофей лишил тебя памяти?
- Думаешь, всё же это был он?
- А кто ещё? Зачем Надежде лишать тебя памяти, было бы проще сжечь тебе мозги, чем чистить их. Тимофей знал, что с задачей можешь справиться только ты. Но, чтобы тебя не останавливали предательские мысли, лучше будет, если бы ты ничего не помнил. Он знал, что всё может закончиться плохо, и сделал тебя «Мальчиком, который выжил», чтобы ты мог победить зло. Не подведи его, Герман. Именно ты нашёл его в том детдоме, когда даже все силы ПБ не смогли вычислить Тимофея. Ты укрыл его и Надежду. Научил их пользоваться силой. Ты знал про силу больше всех и, надеюсь, ты расскажешь мне всё, когда победишь и вернёшься. Уверен, ты всё вспомнишь. Ты как-то чувствуешь эту силу, и только ты сможешь понять, куда и как она перемещается. Это твоя миссия, Герман. Не я тебе её дал, а Тимофей. Она заложена в тебе, именно поэтому ты никак не успокоишься. Поэтому я не вправе тебе запрещать, но я в силах помочь. Держи! – он передал мне довольно пухлую папку формата А4. Ознакомься. Это твой путь к Надежде.
Я с жадностью изучал документы, которые дал мне Цып. Это была полная бессмыслица, какие-то чертежи трубопровода, но постепенно до меня начало доходить. Это было гениально. В начале прошлого века, когда правительство нашей страны шло по пути разбазаривания народных недр земли, строились сети нефтепроводов. У меня на руках был фрагмент магистральной трассы Куюмба-Тайшет, который вполне себе мог послужить подводным переходом под рекой Ангара.
По дну реки была протянута труба внутренним диаметром семьсот двадцать миллиметров. По которой можно проползти среднестатистическому человеку. А самое приятное и полезное, что подводный переход такого масштаба дублировался резервной веткой, которая тянулась параллельно, начиналась и заканчивалась камерами системы очистки и диагностики или сокращённо СОД. То есть фактически у нас был вход и выход в данный туннель. Резервная нить нефтепровода нефтью не должна была заполняться и теоретически должна была быть пустой. По мнению учёных из лаборатории Красноярского ПБ, труба не должна была сгнить за прошедшие полвека. В любом случае, если данной экспедиции всё-таки будет дан зелёный свет, надо будет проводить исследования целостности трубы и возможности её эксплуатации. Труба залегает на расстоянии пяти метров под водой. Под таким слоем земли воздействия энергии от вод Ангары быть не должно. Теоретически. Самая большая проблема в данной афере состоит в том, что путь от камеры до камеры СОД больше четырёх километров. И все эти километры надо ползти в узкой кишке и возможно в полной темноте из-за отсутствия электричества. В любом случае надо проводить тесты. А ещё последний километр ползти придётся под углом вверх.
Смогу ли я преодолеть это расстояние при таких условиях?
Сидя у себя в тёплом доме в удобном кресле, естественно это выглядело не так тяжело, но надо быть реалистом. Я думал несколько дней. Меня никто не трогал и не торопил с ответом. За эти дни выяснилось, что Хельге необходимо будет идти со мной, так как открыть проход в Пелене сможет только она. Хельга была не против, конечно. Ну и соответственно, где Хельга, там и Кирилл. Все ждали моего решения. И я согласился. С этого дня началась наша подготовка к экспедиции на правый берег. Параллельно была развёрнута научно-исследовательская полевая лаборатория возле левобережной камеры СОД.
Пришлось задействовать Алису, и она на всё время экспедиции переехала в лабораторию и постоянно экранировала Пелену. Ученые получили возможность проводить свои исследования круглосуточно, не прерываясь. Наша троица тоже перебазировалась на берег реки, пока шли испытания.
Кирилл, совместно с Цыпом и Чиром разработал индивидуальные упражнения для каждого участника экспедиции. Научные работники выстроили имитационный туннель из подобной трубы и полосу препятствий. За физическую подготовку нашего отряда отвечал Кирилл и он оказался ещё тем садистом. Первые недели мы с Хельгой умирали к концу тренировочного дня. Мышцы болели даже под Пеленой. Она не успевала их восстанавливать. Но на второй месяц результаты начали давать своё и даже моё старое костлявое тело подтянулось и стало выглядеть гораздо солиднее.
Как человек, выживший после Вспышки, к замкнутым тёмным пространствам я был привыкшим. Сказалась жизнь в подземных помещениях Канского круга. Так что проблем проползти в имитационном туннеле у меня не было никаких, особенно после тренировок Кирилла. Но его протяжённость была всего полкилометра, а не четыре.
Нас постоянно водили на различные обследования. Брали у нас анализы, делали замеры нашей мозговой и физической активности. В общем, готовили в космонавты. Хельга выдвинула предположение, что половину этих тестов можно было бы и не проводить. Просто учёные, сидевшие всю жизнь в одном бункере, обследовали там всё, что только можно, и теперь от скуки они оттягиваются на нас. И честно говоря, я уверен, что она близка к истине.
Тем временем вход в резервную нить нефтепровода и сам туннель, насколько это было возможно, был изучен со всех сторон. Воды в полости трубы не обнаружено, значит, труба за время простоя не потеряла герметичности. Дно трубы зачищено от остатков грязи, ржавчины и иного мусора. Но только на километр в глубину. Оказалось, что в трубе электричество работало, и учёные смогли запустить туда дрона с камерами. Он успешно шёл весь спуск, но стоило ему выйти на прямой участок дюкера, связь с ним оборвалась, и изображение с камер исчезло. Таким образом было уничтожено несколько дронов. И учёные пришли к выводу, что из строя их выводит излучение реки. С огромным трудом их удалось достать из дюкера с помощью других дронов с удлинённой лапой. Внешне они были невредимы, но включить их больше не удалось. Это был тревожный знак. Уже пошли разговоры об отмене экспедиции, но кому-то пришло в голову провести испытания на живых организмах. Было отобрано несколько крыс, птиц, кошек и собака.
К самокатящейся тележке приварили клетку с замком. Она, разогнавшись под собственным весом на скатном участке, вкатывалась в дюкер и по инерции прокатывалась дальше зоны отключения электроники. Потом с помощью приделанной к тележке лебёдки её вытаскивали обратно. С птицами опыт прошёл более чем успешно. Никаких изменений в их показаниях до и после спуска выявлено не было. Дальше шли мыши и крысы. С ними тоже особых проблем не было. Первые признаки отклонений начали проявляться у кошек, у них была замечена повышенная нервозность, но спустя полчаса они успокаивались и показатели их жизнедеятельности приходили в норму. Учёные выдвинули теорию, что это реакция на быстрый спуск и темноту. У собаки так же было повышено чувство тревоги. Но другие жизненные показатели были в норме. Вывод: по трубе можно проползти без вреда для здоровья. Но это не точно. А точно можно будет проверить только на собственной шкуре.
Также было очевидно, что ползти придётся в темноте. Электроника отключается после первой четверти пути, а использовать фальшфейеры в нефтяной трубе можно только один раз. Так как большая вероятность существует, что резервную нитку заполняли-таки нефтью, и на стенках могли сохраниться её следы. Были ещё химические осветители, но учёные сказали, что реагенты в них за полвека пришли в негодность, а новые создать силами Красноярского ПБ нет возможности. Для нас сделали специальные тележки. Так как до горизонтальной части дюкера путь был проверен, первый километр мы должны будем пройти быстро, скатившись вниз на тележках, как на санках. А вот дальше придётся ползти своими силами. Учёные настояли, чтобы мы были одеты в белые военные комбинезоны ПБ старого образца в качестве дополнительной защиты от возможного воздействия излучения, холода и испарений.
Вся эта свистопляска продолжалась месяца три. И вот, наконец, настал день финальной подготовки. Лабораторию начали сворачивать. Объявили дату. Пятнадцатое июня. Мы сдали экзамены. В полной амуниции на тележке по прямой ползли пятьсот метров. Лучший результат естественно был у Кирилла, он прополз пятьсот метров чуть больше чем за двадцать минут. Самый плохой был у меня. Больше сорока минут. Так была выявлена средняя скорость. При длине прямого участка дюкера в тысяча восемьсот метров получалось, что ползти нам придётся около двух часов. А потом пойдёт подъём. Мы должны будем оставить тележки у изгибов трубы и ползти вверх. Это ещё час – полтора. Если всё пойдёт по плану.
День настал. Нас провожали все, кто мог, кроме Алисы. Видимо, наша троица вскрывает ей душевную рану до сих пор. Она всегда здоровалась с нами, если мы пересекались за эти три месяца, но дальше приветствия разговоры заходили редко. Как только было объявлено о завершении исследований, и лабораторию свернули, она пожелала нам удачи и уехала вместе с исследовательской группой. Что же, её можно понять. Никто на неё не обижался. Хотя Хельгу это её изменение в настроении сильно расстраивало.
- Ну что? Вы готовы? – спросил нас подошедший Александр Чириков.
Я утвердительно кивнул. Мы стояли на площадке возле камеры СОД. Учёные в костюмах защиты навешивали на нас защитные элементы комбинезона.
- Конечно, они готовы, Саня! – подошёл к нему со спины и по-дружески обнял солдата Цып, - Здорова, дружище.
Они скрестили руки в рукопожатии.
- Привет, здоровяк. Вырвался всё-таки.
- Естественно. Три месяца пол моего бункера работало ради этого дня, думали, я пропущу?
Здоровяк подошёл к нам и пожал нам всем руки.
- Кирилл, - Цып протянул парню ракетницу, - Как выберетесь, подай сигнал. Думаю, его мы увидим.
За три месяца мы привыкли к виду светящейся Ангары и столбу алого света, исходящего из неё к небу, из-за чего рассмотреть противоположный берег было почти невозможно. В Иркутске свечение над рекой было менее интенсивным и более прозрачным. Алиса предположила, что увеличение мощности произошло из-за уничтожения Иркутска. А ещё нам повезло, что Братская плотина выдержала прилив воды, последовавший из-за разрушения Иркутской. В противном случае пали бы и следующие две плотины и Ангара, разбившись, могла бы дойти до камер СОД и пути на тот берег не было бы.
«Братская плотина выдержала, потому что тебя там не было Герман! – смеялся Цып, - А то в каком городе бы ты не был, он неминуемо стирается с лица земли!» Я парировал, что Тайшет как стоял, так и стоит, да и Красноярск тоже.
Закончив одевать на нас костюмы, учёные выдали нам шлема, и мы были готовы. Поболтав ещё полчаса, Кирилл заключил, что нам пора. Потому что болтать можно вечно.
- Раньше начнём, раньше закончим! – сказал солдат и, попрощавшись с друзьями, надел шлем и пошёл к тележкам.
Нам с Хельгой ничего не оставалось, как пойти за ним. На самом деле болтали мы не потому, что давно не виделись, за три месяца подготовки мы наболтались вдоволь. Просто было ОЧЕНЬ страшно. И Кириллу тоже. Но он был прав, раз уж мы подписались под это дело, надо действовать, тянуть смысла не было.
- Мы оставим тут пост! – заявили Цып с Чиром, - Будем ждать вас.
- Удачи! – пожелали нам все.
Спускаться должны мы были в жёсткой сцепке. Первым ехал Кирилл, потом я и замыкала Хельга. Как только тележки остановятся, жёсткую сцепку надо будет заменить на гибкую, чтобы полагаться только на свои силы, а не распределять нагрузку на самого сильного. Кирилл шёл первым, потому что люк на выходной камере, скорее всего закрыт, раз электричество работало в трубе, следовательно, его надо будет выбить. Проще всего это будет сделать усиленному серым костюмом Хельги военному. Меня поместили посередине: «Чтобы не потерялся!» - как сказал Цып, плохо скрывая смех.
Закрепиться на тележках нам помогли военные, у нас сильно тряслись руки, и мы не смогли этого сделать сами. Но вот мы в полной амуниции, закреплённые, лежали перед чёрным жерлом камеры. Кто-то что-то говорил, но разобрать было сложно, в ушах стоял только учащённый стук сердца. Тележки начали движение, и Кирилл скрылся в чёрном портале. В следующий миг в него провалился и я.
Свет исчез очень быстро. Прямой участок от камеры мы видели хорошо, но, когда дошли до угла наклонной плоскости и рванули вниз, всё утонуло во тьме. Никто не кричал, хотя катились мы с довольно бодрой скоростью. Просто никто из нас ещё до конца не осознал, что с нами происходит. Через некоторое время тележки подпрыгнули, меняя угол наклона с диагонали на прямой, и мы начали процесс торможения. Думаю, метров сто или сто пятьдесят мы ещё проехали, но потом скорость стала такой низкой, что смысла ждать уже не было. Кирилл затормозил тележки, и мы прислушались к ощущениям.
Вроде всё было хорошо. Мы посмеялись. Нервное напряжение требовало выхода.
Кирилл приказал снять жёсткую сцепку и закрепить тросики, и мы двинулись дальше. Ползти было привычно, сказывались тренировки в муляжном тоннеле. Мы шутили и болтали, чтобы хоть как-то ускорить время, но скоро это начало утомлять. Мы ползли и ползли, а темнота и тоннель не заканчивались. Не заканчивались… не заканчивались…
Я не сразу заметил, что мои руки проваливаются во что-то мягкое. Какая-то слизь. Она булькала под руками.
- Кирилл? – просил я.
Ответа не было.
- Хельга?
Тишина. Я потянул тросик, и он оказался отцепленным.
- Ау! – крикнул я и заметил, что эха нет. Я ощупал стены трубы, они были мягкими и покрыты слизью. Я пополз вперёд в надежде догнать Кирилла, но его не было. Колёса тонули в слизистых стенках тоннеля.
- Хельга! Кирилл! – орал я безуспешно. Никто не отвечал.
От паники я начал задыхаться, грудь словно сжало, я со всех сил старался ползти дальше. Руки вязли в слизи всё глубже и глубже. Скоро она доставала уже до края тележки. Я полз, но это становилось уже совсем трудным занятием, тогда я отстегнулся от тележки и вывалился из неё в гнилистую реку. Я уже полу полз, полу плыл. На ощупь стены трубы напоминали кожу, покрытую гнойниками, с которых без остановки текла гниль. Я был рад замкнутому кислородному контуру на мне, потому что был уверен, что эта жижа воняет ужасно.
Через несколько гребков мои руки упёрлись во что-то твёрдое. Это оказалась тележка Кирилла, какой же он сильный, если смог дотолкать её сюда.
- Кирилл! – крикнул я, но ожидаемо не услышал ответа.
За его тележкой труба сужалась. Нарывы на стене становились всё больше и больше. Проход уже. Я попытался пятиться назад и снова во что-то упёрся.
- Хельга! – обрадовался я, но радость была недолгой. Никто не ответил. Я пощупал ногой и понял, что это стенка трубы. Она схлопнулась и стала затягивать мою ногу. Я заорал, пытаясь её высвободить, но она только крепче её обволакивала, заползая на меня всё сильнее.
Я кричал что есть силы, понимая, что скоро меня эта кишка задавит.
- Эй вы там… там… там… - пролетел по трубе чей-то голос, - Чего разорались… рались… рались… будто вас ркжут… жут.. жут... Вас за километр слышно… ышно… ышно…
Это было так неожиданно, что сознание пришло в норму. Я был в обычной трубе. Никакой кожи и гнили не было. А за ногу меня держала Хельга.
- Герман? Хельга? – послышался голос Кирилла немного впереди.
Мы откликнулись.
- Что это было? – спросила Хельга.
- Ты про голос или ложные ощущения? – уточнил я.
- Ты тоже полз по пещере? – спросила Хельга меня.
- Нет, я полз по кишке.
- Тише! – шикнул на нас Кирилл, - Очевидно, тут кто-то есть. Эй! Кто ты? Отзовись!.. ись… ись…
- Больно надо мне в трубу орать!.. рать… рать… - ответил голос, - Поднимайтесь и поговорим… орим… орим… Я буду ждать… дать… дать…
- Кто-то нас встречает, - заключил Кирилл, - Вообще, это не очень хорошо, наверно. Но кем бы он ни был, он вывел нас из морока. Всё-таки излучение Ангары пробивает сюда. Но мы проползли, я как раз сижу на изломе, отсюда труба пошла вверх.
Около часа мы ползли в темноте и вверх. Устали ужасно. Из-за неудобного комбинезона и прочей амуниции постоянно был риск скатиться вниз. Но в итоге подъём закончился, и труба перешла в горизонтальное положение.
- Странно, что не видно света, он что, закрыл камеру? – удивился Кирилл, - Мы доползли.
Кирилл постучал в дверцу люка камеры, но ответа не последовало.
- Действительно закрыто. Не нравится мне всё это. Отползите назад к изгибу, только не свалитесь. Я выбью люк и выпрыгну. Как будет можно, я позову. Если не позову, ползите обратно. Поняли?
Естественно, мы поняли и поспешили отползти. Когда Кирилл убедился, что мы в относительной безопасности он ударил по люку. Свет резанул глаза. Бедный Кирилл, ему придётся действовать вслепую, пока глаза не придут в норму. Но ни выстрелов, ни каких-либо звуков борьбы не последовало.
- Выползайте, - послышался голос Кирилла.
Возле люка стоял Кирилл с автоматом на перевес, а рядом дедок, как из книжек с детскими сказками.
В соломенной шляпе, с белой, как снег, бородой сантиметров десять на подбородке. Такая же белоснежная шевелюра торчала из-под шляпы. На старом сморщенном лице были очень хитрые и живые глаза, посаженные глубоко и покрытые сверху белой бахромой бровей. Чуть сгорблен и опирался на высокую палку, держа её как посох. Одет он был в белую хлопчатую рубашку, застиранную до дыр и в тонкие хлопчатые штаны. На ногах лапти.
Увидев нас, вылезающих из люка камеры, он слегка склонил голову и произнёс:
- Здравия и вам, старец и юная дева.
Сказать, что мы были удивлены, ничего не сказать. Я думал стариков, кроме меня, в живых не осталось, но этот был на вид ещё старее меня.
- И тебе не хворать, - ответил я, не сводя с него удивлённый взгляд, - Герман меня зовут.
Я протянул ему руку.
- Тимофеич! – представился дедок и пожал мою руку.
- О как, - сказал я, - Ещё скажи, что ты сын Тимофея?
Дедок от души рассмеялся.
- Разумеется, я сын Тимофея! – сказал он сквозь слёзы хохота, - Иначе как бы я был Тимофеевичем. А уж какого именно Тимофея ты имеешь ввиду, это уже другой вопрос. С могучим Кириллом мы уже познакомились, разрешите узнать ваше имя, прекрасная дева.
Он элегантно протянул ей руку раскрытой ладонью, помогая вылезти из люка.
- Хельга, - ответила та, приняв его помощь, - Учись Кирилл девушке руку подавать.
Кирилл наигранно помахал головой, поднимая взгляд наверх.
- Женщины… - заключил юноша, снимая с себя комбинезон.
- Что вы тут делаете? – спросил нас Тимофеевич.
- Мы хотели спросить тебя о том же? – ответил я.
- Ну, я живу тут недалеко. В посёлке Ангарский. Километров семь отсюда. Я за малиной пошёл, тут поляна есть неподалёку, она такая вкусная там. Слышу звук какой-то из камеры этой железной. Подумал, что ума лишился, но думаю, дай проверю, чудится или нет.
- Ты, кстати, зачем камеру обратно закрыл? – спросил Кирилл.
- Ну, ради безопасности. Я же не знал, кто вы. С какими намереньями. Думаю, закрою, вы приползёте да постучитесь. Я решу, стоит вас впускать или нет. Да видать задремал на солнышке. Не услышал, как стучали. А тут ба-бах и люк вылетает. А из него человек в скафандре с автоматом на перевес. Ну думаю, усё. Хана. А он смотрит на меня удивлённо, а я на него. Кирилл – говорит. Тимофеич – отвечаю. А про себя думаю, раз не стреляет, значит, вроде, не плохой. Отвыкли мы от людей.
- А много вас тут живёт? – спросила Хельга.
- Я и Катенька моя, - ответил Старец, - С детьми у нас не получилось. Остальные, кто погиб при катаклизме, кто в круги другие ушёл после. Только мы и остались. Живём потихоньку. Хозяйство ведём, животинку. Так ответите мне на вопрос? Кто вы и куда идёте? Может, помогу чем?
Кирилл выстрелил из ракетницы.
- Мы из Канска, - сказал он, - Идём в Тимофеевск к Надежде.
Я снял шлем, и старец, глядя в моё лицо, оживился.
- Старый совсем стал. Точно, видимо, головой поехал. Герман! – он посмотрел на меня более пристально, - Ты тот самый Герман! Ты жив, старый ты волчара! Мы с Катенькой любили вашу троицу. Очень жаль, конечно, что всё так произошло, но чему быть, того не миновать, - в этот момент Хельга сняла шлем, старец аж пошатнулся - Мать моя женщина! – старик сплюнул три раза через левое плечо, - Могу поклясться, что ты дочка Тимофея! Вылитая его копия, даром что девка.
- Можно и так сказать. Я их биологический наследник - ответила Хельга, - Только прекрасная дева мне нравилось больше, чем девка, - Она наиграно надула губы.
- Прости меня, старого! – поспешил извиниться старик, - Говорю же, с людьми сто лет не общался. Это суженый твой? - он кивнул на Кирилла.
- Мог бы быть, но что-то он тормозит. Не делает предложений, а времечко идёт…
У Кирилла выпал автомат из рук.
- Ничего! – подбодрил её старик, - Всему своё время. Это ты к тёще идёшь просить руки её дочери?
- Чего? – у Кирилла отвисла челюсть.
Честно сказать, и у меня от такого предположения она тоже отвисла. Подумать, что мы идём к Надежде просить сосватать Хельгу за Кирилла – это сильно. Дедок вёл себя так, словно пятьдесят лет назад ничего не случилось. Каждый сходит с ума по-своему.
Дедок не стал дожидаться наших ответов и, полностью игнорируя наши удивлённые выражения лиц, ещё раз нас осмотрел:
- Батюшки, - завосклицал он, - Гости-то какие! Вот уж и не думал! – он ущипнул себя, - Ай! Вроде не сплю! Пойдёмте ко мне, я вас с Катенькой своей познакомлю, она счастлива будет! Отдохнёте, расскажете нам всё! Что там за Ангарой творится!
Он чуть ли не побежал.
- Идёмте! Идёмте!
Посёлок Ангарский был полностью уничтожен. Из остовов обгоревших домов росли деревья, некоторые участки уже совсем были захвачены природой. Но вот у Тимофеевича угодья были знатные. Широкий одноэтажный деревянный дом с кирпичной трубой, поленница, огород с кучей грядок, между которыми семенили куры с петухами. Огромные пастбища, на которых паслись овцы, коровы, козы и лошади. Целые цветочные поляны. Перед входом в сени на лавочке сидела стройная старушка с такими же белоснежными, как у Тимофеевича, волосами, заплетёнными в длинную, до колен, косу. Она сидела в бежевом платье, а на коленях у неё лежал огромный чёрный кот. Я почему-то был уверен, что это именно кот.
Увидев нас, она нежно сняла кота с колен и переложила его на лавку. Встала и помахала нам худенькой ручонкой.
- Катенька, знакомься. Наши гости: Кирилл, Хельга и, представляешь… Герман.
Старушка поклонилась нам.
- Очень приятно. Но что за Герман? Я вас знаю? – она всмотрелась мне в лицо.
- Катенька! Ну, это же тот самый Герман из Тимофеевска.
- Не может быть, - сказала старушка, - Точно. А эта девушка очень похожа на Тимофея, - она повернулась к Хельге и протянула руки к её лицу, - Можно я вас потрогаю?
Хельга немного удивилась, но утвердительно кивнула.
Старушка положила сморщенную ладонь на её щёку.
- Прекрасное лицо и без ожога. Как я давно не видела ровных щечек. И детей, - она убрала руки от её лица и посмотрела на дедка, - Иди, топи печь, Тимофеич, буду ужин готовить дорогим гостям.
Старичок засеменил к поленнице, а старушка жестом пригласила нас в беседку.
- Располагайтесь пока тут. Дома не убрано. Да и на свежем воздухе естся вкуснее.
Через час стол в беседке был накрыт, как в царских палатах. Чего тут только не было: и салат из свежей зелени с редиской, и уха, и борщ, и чай с ароматными травами. Но странно, есть нам совершенно не хотелось. Мы просто сидели, удивляясь этому живому уголку настоящего человеческого счастья, посередине мёртвой цивилизации. Мы разговаривали до темноты. Как только начало смеркаться, старушка вынесла из дома свечи, с необычно приятным запахом, и комаров над беседкой совсем не стало.
Было так хорошо. Мы разговаривали обо всём и ни о чём одновременно. Как они пережили вспышку, так и осталось загадкой. Но это было и не важно, я же тоже пережил её. Нас понемногу клонило в сон. От теплоты костра, запахов свечей и чая. Тимофеевич и его жена Катенька с удовольствием слушали наши рассказы. Они были потрясающими слушателями. Не перебивали и всё воспринимали за правду, хотя половину наших рассказов можно было счесть за бред сумасшедших.
- Значит, вы идёте к Надежде просить снять Пелену? – заключил Тимофеевич, - Что же, дело интересное. Я помогу Вам. Кирилл, у тебя же есть карта?
- Да, - ответил солдат и достал карту из сумки, развернул её на столе.
Удивительно, но я не помнил, чтобы со стола кто-то убирал еду, которая стояла тут минуту назад. Видимо, я всё-таки прикорнул ненадолго. Я встрепенулся и посмотрел на карту.
- Мы находимся тут, а Пелену лучше всего пересекать вот в этом месте, - дедок поднял из мангала уголёк и обвёл места на карте, - Тут проще всего подойти к ней. Далее вот тут, за Пеленой, километров шесть, – дедок обвёл ещё одно место, - Будет небольшой заводик, раз вы говорите, что в Иркутской области осталось всё, как есть, значит, он должен быть там. Большая вероятность, что там есть летмаши, ох, как бы я хотел на них полетать. На летмаше вы быстро доберётесь до Тимофеевска, ну а дальше всё будет в руках судьбы.
Тимофеевич посмотрел на нас, потом на Катеньку, которая гладила кота и сказал:
- Похоже гостям пора спать, Катенька.
- Согласна, - ответила старушка, нежно убирая кота с колен, - Прощайте гости дорогие. Я буду плакать за вас…
Я провалился в сон.
Проснулся я от того, что солнце светило прямо в глаза. Было так хорошо и тепло. Тёплый ветер трепал волосы. Я открыл глаза и от увиденного рухнул на пол. От грохота, который я устроил, проснулись все. Мы сидели с открытыми ртами.
Весь огород и пастбища исчезли. Вместо них были заросшие за полвека соседние участки. Изба была полуразрушена, из крыши и окон торчали ветви клёна, покрытые свежей июньской зеленью.
Скамейка, на которой сидела Катенька, была вся сгнившей и дышала на ладан. Мы и вправду сидели в беседке, которая на удивление сохранилась очень хорошо. Никто до нас не был тут уже полвека. На крепком ссохшемся столе лежала карта Кирилла. На ней лежал уголёк, а на самой карте обведены места.
Всё ещё не понимая, что произошло, мы обошли участок. Но он был давно мёртв, как и весь посёлок. Мы зашли в дом, там всё было разрушено. Полы давно сгнили, а крыша обвалилась. Посередине дома из обломков крыши прорастал клён.
- Но отметки-то на карте остались? – удивлённо спросила Хельга.
- Чертовщина какая-то! - выругался Кирилл, - Пойдёмте скорее отсюда.
Никто возражать не стал.
Выходя из погибшего посёлка, мы заметили жирного кота, сидевшего вчера на коленях у Катеньки. Хельга захотела его подобрать, но от скрылся в кустах. Она нырнула следом и через некоторое время окликнула нас.
- Идите сюда!
Оказывается, мы уже длительное время шли по старинному погосту. За кустами, куда убежал кот, была спрятана полянка. На ней довольно неплохо сохранились два надгробных камня. На одном чётко виднелось только одно слово «Тимофеевич», а на втором - часть эпитафии «Моей Катеньке…». На могиле перед вторым камнем лежал, свернувшись в клубочек, огромный чёрный кот.
Конечно, после таких приключений мы решили покинуть территорию посёлка как можно быстрее. Размышления о том, что мы пережили, наводили ужас, но не думать об этом мы всё же не могли.
- Мы же все слышали крик в трубе, – удивлялась Хельга, - Он вывел нас из галлюцинаций. Мы вполне могли остаться в трубе навечно. Да и пометки на карте?
- Я думаю, пометки нарисовал сам Кирилл, - предположил я, - Находясь под влиянием видения.
- Считаешь, что это были видения? – спросила девушка.
- А ты думаешь, призраки? – усмехнулся я. Но слова прозвучали как-то наигранно, так как я сам не до конца был уверен в абсурдности данной идеи.
- А что тогда? – спросила Хельга, - Почему ты думаешь, что не призраки?
- Потому что призраков не бывает, - продолжал я объяснять свои мысли, - Если человек умирает, то всё. Душа без тела, по крайней мере в осязаемом нами диапазоне, существовать не может. Сама подумай, если бы можно было бы вернуть душу, что мешало сделать это Надежде? Воскресила бы Тимофея и всё.
- Так она, скорее всего, так и сделала. Ты же знаешь рабочую версию. Всё говорит о том, что Тимофей жив. Адам смог воссоздать нас через два года из остатков наших организмов. Надежде, уверена, это вообще раз плюнуть, - не унималась Хельга.
- А ты права, - задумался Кирилл, - Но зачем тогда было уничтожать всех? Восстановила тело Тимофея и оживила его. Да и жили бы как раньше. Нашли бы стрелявшего и наказали.
- Может, они давно уже хотели уничтожить мир? – предположила Хельга.
Меня начали задевать эти разговоры, и я поспешил опровергнуть их догадки:
- Нет, – перебил я их, - Не может этого быть. Хотели бы они всех уничтожить, уничтожили бы. Зачем этот спектакль устраивать? Эти ограничения по возрасту? Ожоги эти на щеке зачем? Тимофей, даже если бы сошёл с ума, однозначно такой клоунадой бы не занимался. Это больше походит на женские капризы. Я не верю в версию про живого Тимофея. Был бы он жив, они бы отгородили себя от всего мира той же Пеленой и жили бы внутри. Без этих представлений. Да и если бы сила могла воскрешать, Ангела бы не убили никогда. Как можно убить того, кому подвластна сама смерть. Во всех источниках информации про силу сказано, что воскрешать с помощью неё невозможно.
- Наверное, ты прав, Герман Валентинович, - сказал Кирилл, - Но у Адама же получилось как-то. Ладно, не будем спорить о том, чего не знаем. Поговорим лучше о том, что произошло вчера. У меня есть бредовая идея на этот счёт. Думаю, Герман Валентинович, ты прав. Призраков не существует.
- Тогда что это? – с интересом почти в унисон спросили мы с Хельгой.
- Да я задумывался иногда о том, что мы уже давно должны были погибнуть, но постоянно нас что-то выручало. Точнее не нас, а тебя, Герман. Ты был в самом эпицентре первой Вспышки – выжил. Во время второй Вспышки ты тоже выжил. Ты всё время оказываешься на шаг от смерти, но в последний момент тебя что-то спасает.
- К чему ты клонишь? – удивился я.
- Возможно, твоё везение – это посмертный подарок от Тимофея. Считаю, что подобно ограничению по возрасту, не давшему Надежде всех убить, в самой Пелене заложена некая функция твоей защиты.
- Герман, у тебя есть собственный ангел-хранитель, – захохотала Хельга.
- Скорее тогда уж бес, - тоже засмеялся я.
Эта идея сразу выглядела бредовой, но чем больше я задумывался над ней, тем меньше она становилась такой.
- Что-то есть в твоём предположении! – был вынужден согласиться я, - Если ты прав, то получается, энергия Пелены почувствовала очередную опасность, угрожающую мне, и сработал механизм защиты. А эти двое стариков жили тут и имели какое-то значение для этих мест? Раз Пелена решила воспользоваться проекцией их образов.
- А может, просто энергетика у них была хорошая? - продолжил мою мысль Кирилл.
- Или сыграла близость их могил к реке? – подключилась к рассуждению Хельга.
- Кто знает, - заключил Кирилл, - Пелена создала «призраков», основываясь на их энергетических отпечатках, они спасли нас в трубе и через меня передали путь дальше.
- А кот, получается, тоже морок? – спросила Хельга.
- Нет. Кот явно живой, хоть и не дался в руки. Просто у животных органы восприятия гораздо лучше развиты, чем у людей. Вероятно, он чувствует энергию своих бывших хозяев и не уходит от них далеко, - сказал Кирилл.
- Так они умерли, чёрт знает, когда, судя по состоянию их надгробий, - удивилась девушка, - Это сколько лет этому коту?
- Пелена продлевает жизнь не только людям, - предположил я, - Скорее всего он живёт тут уже больше полвека. Понятно, почему он не захотел идти с нами, тут его дом и хозяева.
Объяснения, которые мы смогли сами себе придумать, даже успокоили нас и разрядили атмосферу. Мёртвый посёлок уже не казался столь зловещим. Настало время обдумать, что делать дальше.
Мы решили пойти по пути, отмеченному на карте, и не прогадали. Вскоре Кирилл заметил следы человеческой жизнедеятельности. Проведя разведку, он выяснил, что местные земли населяют одичавшие племена. Взрослых живых в здешних землях не осталось. Судя по всему, основным промыслом у них была охота. Путь до указанного участка Пелены обходил все стоянки местных племен по большой территории, что дало нам неплохую фору. Но без столкновений обойтись не удалось. Нас засёк патруль одной из деревень. Русский язык они, конечно, понимали, но полвека войны с соседними поселениями и постоянный голод ослабили их разум.
Какими бы дикими не были местные ребята, дело своё они знали. Наши попытки завершить переговоры миром не увенчались успехом. Патруль здраво оценил опасность, которую мы представляли для них, и в открытое противостояние не пошли. Вместо этого они отправили гонца к своим и тайно преследовали нас, ожидая помощи.
Заметили мы их случайно, точнее мы бы их вообще не заметили, они выдали сами себя, попытавшись атаковать нас скрытно. Но наше снаряжение выдержало атаку примитивного оружия. Вопреки их ожиданиям, мы не стали отвечать агрессией на их атаку, а попробовали вступить с ними в контакт. На наше удивление, они были не против общения, и один из местных вышел к нам.
Абориген представлял из себя интересное зрелище. На вид это был молодой парень до тридцати лет. Его длинные засаленные волосы, скатались в подобие сосисок. Что сразу бросалось в глаза, так это ожоги в форме ладоней, которые были на обеих щеках. Соответственно там, где кожа затянулась в грубые рубцы, никаких волос не росло. Но из непоражённых частей кожи лица хаотично торчали пучки грязных волос. Где-то эти они были опалены и стали короче, где-то вырваны клочки. На его напряжённом и глупом выражении лица читалось удивление при виде нас. Одет он был в лохмотья, состоящие из остатков одежды старого времени, до Вспышки. Ужасно грязный. Вонял на несколько метров вокруг себя. Но был довольно крепок. В руке держал копьё.
- Чего надо? – спросил он.
- Мы просто проходили мимо, - вышел вперёд Кирилл, взяв на себя роль дипломата. Автомат он держал в режиме стрельбы очередями, но на аборигена ствол не наводил. Сам автомат не вызывал никакой реакции у местного. Либо он не знал, что это, и не боялся. Либо был уверен, что Кирилл с автоматом для него не опасен.
- Зачем? – абориген на глаз прикинул наш путь и определил направление, - Там злая стена! – он показал нам пальцем на плоскость Пелены, возвышающуюся над деревьями совсем недалеко от нас, - Это смерть. Туда никто не ходит.
- А мы идём! – сказала Хельга.
Увидев её лицо, местного исказил ужас. Он даже отпрыгнул назад и схватился за копьё:
- Проклятая! – закричал он и, сорвав с пояса рог, дунул в него. Басистый рёв разогнал тишину леса. От неожиданности с деревьев в небольшом радиусе от нас сорвались с ветвей и взмыли ввысь птицы.
Кирилл сбил местного с ног, выбил в сторону копьё и отобрал рог. Тот оказал хорошее сопротивление, едва не высвободившись из хвата бойца, но мышцы Кирилла, усиленные серым костюмом, были не по зубам аборигену, и он сдался.
- Ведьма! – шипел он на Хельгу, - Уйди! Проклятая!
- Да с чего ты взял, что она проклята? – спросил Кирилл, связывая противника.
- У неё нет отметки Богини!
- Ты про этот ужасный ожог что ли? – догадалась Хельга.
- Богиня обнимает нас, когда мы становимся взрослыми! – ответил тот, - Оставляя на лицах своё благословение. Если ты хорошо служил и сделал много для племени, можно получить второе племенное благословение, - он гордо покосился глазами в сторону своей обожжённой левой щеки, - Это великая заслуга. Собирается всё племя, и жрец берёт свою железную ладонь, нагревает в углях до красна и… больно, конечно. Целые сутки потом зудит, но ты не обращаешь на это внимания. Огненная вода утоляет боль, и каждая баба племени хочет ребёнка от дважды благословлённого, так что тебе не до боли. А у этой нет благословения Богини! Она проклята!
- Что за огненная вода? – шёпотом спросила меня Хельга, - Алкоголь что ли?
- Похоже на то, - я подтвердил её слова, - Люди не меняются. Как мыться, они не догадались, а как огненную воду придумать, догадались. Тьфу.
В этот момент несколько стрел влетели в Хельгу, и пойманный абориген разразился хохотом:
- Сегодня у нас на ужин ведьма и её прихвостни! – орал он радостно, - Богиня надежды на нашей стороне!
Две стрелы, попавшие Хельге в защищённый серым костюмом участок тела, отскочили от неё, как от каменной стены. А вот третья стрела попала ей в лицо, пробив его от верхней правой скулы до подбородка.
Кирилл, испугавшись, откинул хохочущий кусок грязи в сторону и поспешил к ней. Но Хельга его остановила. Лёгким движением руки вырвала торчащую из подбородка стрелу и бросила её аборигену под ноги. Раны на её лице затянулись за доли секунды, не оставив и следа, что вызвало у переставшего смеяться чучела выражение ужаса на лице.
- НИКОГДА НЕ ПРОВОЦИРУЙТЕ ВЕДЬМУ! – многократно усиленный женский голос разлетелся по округе, она наигранно вскинула руки в стороны и засмеялась. Вокруг нас с Кириллом засияли красные купола защитного поля, - ВЫ ПОСМЕЛИ НАПАСТЬ НА МЕНЯ! Я ПРОКЛИНАЮ ВАС! – она подняла правую руку над головой, - ВЛАСТЬЮ СЕРОГО ЧЕРЕПА! – земля затряслась, плоскость Пелены над деревьями побагровела, - ДАЮ ВАМ ПЯТЬ СЕКУНД! БЕГИТЕ, ГЛУПЦЫ!
Просить никого второй раз не пришлось. Был бы я на месте аборигенов и, увидев такое, я бы тоже поспешил убежать. Дважды благословлённый чудик ловко смог подняться на ноги даже с завязанными за спиной руками и побежал быстрее всех. Не зря же он один из лучших в племени.
Когда от местных не осталось и следа, Хельга погасила выплеск энергии, и за несколько мгновений окружение пришло в норму.
- Что это было? – спросил удивлённый Кирилл.
- Мы слишком близко к границе Пелены, - ответила девушка, - Я чувствую тут огромный прилив сил.
- И что ты тут устроила? Что за серый череп?
- Да я просто решила пошутить. Несла первое что пришло в голову. У него на шее черепочки птичьи висели, вот я и ляпнула. Мы бы полдня возились с этими местными чуханами. А мне оставаться с ними совсем не охота, - она ехидно посмотрела на Кирилла, - Но знаешь, у тебя есть все шансы тут стать великим воином и получить второе благословение! Подумай! Все бабы деревни будут твои! Оставайся!
- Нет, спасибо! Все бабы деревни – это, конечно, заманчиво, но мне и одной ведьмы хватает за глаза! – ответил Кирилл.
- Ну-ну, - ответила Хельга, - У тебя ещё есть время подумать.
В течении часа мы добрались до границы Пелены. На этом участке местности, творящаяся шизофрения пространства на стыке земли с барьером не отличалась ничем от того места, где мы пересекали её в первый раз.
- Справишься? – спросил я Хельгу, - В прошлый раз вы открывали проход совместно с Алисой.
- Герман, у меня же нет выбора. Раз я сюда пришла, значит, справлюсь, - она повернулась к Кириллу, - Давай.
Кирилл достал из подсумка какой-то прибор и отдал его Хельге.
- Что это? – спросил я.
- Алиса дала мне это. Сказала, что данный прибор разово усилит меня так, что коридор получится пробить без неё. Но вот назад пути уже не будет. Либо мы окончательно снимем барьер, либо останемся за барьером навсегда. Идём?
- Конечно! – сказал Кирилл.
- Кто, если не мы, - добавил я.
Хельга взяла прибор в руку, тот засветился неопределённым цветом, и направила его в сторону Пелены. Мы отошли на несколько шагов, чтобы не мешать. Ничего не происходило.
- Что-то не так? – поинтересовался Кирилл у девушки.
- Накапливаю силу, - ответила Хельга, - Ждёте спецэффектов? Скоро будут. Не отвлекай.
Спустя несколько мгновений атмосфера вокруг начала меняться. Воздух подёргивался рябью. Хельга закряхтела, словно ей кто-то сжимал рёбра. Её серый костюм ходил ходуном, то трансформируясь в шипы, то впитываясь в кожу. Хельга в таком виде абсолютно вписывалась в творящийся впереди неё сюрреализм.
- Герман, у нас гости! – позвал меня Кирилл.
Место, отмеченное на карте «призраками», действительно было очень хорошим с точки зрения обороны. По неизвестным причинам лес тут не рос, образовалась очень широкая равнина, с которой отлично просматривалась вся округа. Возле нас находилась куча валунов от полметра до двух, прикрывающих нас.
Было видно, как по всему периметру выстраивается армия аборигенов. Их было целое море. Слишком много, чтобы быть одним племенем.
- Видимо, они объединились ради общей цели – убить ведьму! – сказал я, - Дошутилась Хельга. Ну, твои ставки? Сможем мы пережить их атаку.
- Однозначно нет! – даже не стал обнадёживать Кирилл, - Они просто разорвут нас. Их тут больше тысячи. Откуда тут вообще за полвека могло взяться столько кровожадных одичавших людей?
- Расплодились. Ты же знаешь, дело нехитрое. А так как изначально их было мало, скорее всего тут распространён инцест. Ты посмотри на них, все признаки угасания крови. Кривые да косые. Тот дважды благословлённый, надо признать, ещё более-менее красавец был. И близость к Пелене, думаю, благоприятно на разум не влияет.
- Да. Деградация на лицо, - подтвердил Кирилл.
- Что будем делать? – спросил я.
Кирилл обернулся к Хельге в надежде узнать у неё, сколько ей ещё нужно времени, но было понятно, что до неё сейчас не достучаться. Она была полностью поглощена энергией Пелены.
- Будем обороняться, сколько сможем, - ответил Кирилл, - Всё в руках Хельги.
Сеча началась не сразу. Нас пытались обстреливать всеми возможными средствами. Даже были слышны выстрелы ружья. Похоже, кто-то из вождей владел оружием. Но у нас была выгодная позиция. Кирилл даже не вёл ответного обстрела, экономя патроны. Через некоторое время до местных дошло, что издалека нас не взять, и они ринулись в ближний бой.
Сначала было легко. Технологии, которые были у нас, превосходили оружие аборигенов на несколько ступеней. Разница была слишком большая, и первые несколько волн полегли ещё на подходе. Но их было нереально много. Все наши боеприпасы закончились, и силы, даже укрепленные технологиями, сокращались. Нас просто давили.
- Герман, только не упади! – орал Кирилл, - Если упадёшь – всё.
За Хельгу можно было не волноваться, она была окружена полем энергии, и получить урон извне ей не было дано. Лишь бы она сама выдержала эту энергию.
Хоть Кирилл и кричал, что главное не упасть, но не упасть было невозможно. Им удалось нас повалить. Нам ничего не оставалось, как свернуться в позу зародыша и прикрыть голову. Нас пинали, били и кололи долго. По ощущениям – бесконечно. Костюм выдерживал колющий урон и снижал инерцию дробящего, но не устранял его полностью. Тело превращалось в один большой синяк.
Последние несколько десятков минут настолько слились в монотонный процесс, что я не сразу понял, что всё прекратилось.
- Герман, ты жив? – услышал я хрип Кирилла.
- Да, - таким же сдавленным голосом ответил я, - Что случилось?
- Они разбегаются. У Хельги получилось.
Я открыл глаза и поднял голову. Лечебные свойства Пелены действовали, и боль постепенно уходила. Кирилл уже успел встать и двигался ко мне. Вокруг нас творилась вакханалия. Всё переливалось различными кислотными цветами, воздух закручивался в вихри, поднимая трупы и мусор с земли и раскидывая их вокруг. Посередине этого всего стояла Хельга. Возле неё в барьере зияла дыра. Кирилл рывком поставил меня на ноги и прокричал:
- Бежим!
Проход вокруг девушки быстро сужался. Прибор, горевший теперь ярко белым светом в её руке, терял интенсивность свечения. Надо было торопиться, а то проход схлопнется прямо с Хельгой, растворив её в барьере. И мы навсегда потеряем её и возможность проникнуть за барьер.
До прохода было не такое и большое расстояние, метров пятнадцать. Но избитое в единый синяк тело слушалось плохо. Кирилл не подвёл. Кода до прохода оставалось метров пять, его диаметр уже почти уменьшился до роста Хельги. Кирилл с разбегу влетел мне в спину, продавив собой меня и Хельгу в проход. Брешь тут же исчезла за спиной Кирилла, но это было уже не важно. Мы были внутри Иркутской области.
Прибор на руке Хельги рассыпался в пыль. Сама девушка дышала, но была без сознания, других видимых причин для беспокойства не было.
Иркутская область встретила нас надоедливым зудом Пепла, но нам он был не страшен. Пелены с её лечебными свойствами над нами больше не было, и не успевшее до конца восстановиться тело ныло.
- Идти можешь, Герман? - спросил меня Кирилл.
- Вроде да.
- Хорошо, - он протянул мне шприц для инъекций, - Вколи. Это притупит боль и ускорит регенерацию, - Кирилл внимательно осмотрел Хельгу и тоже что-то ей вколол, - Передохнём часик. Поспи. Так лекарство лучше подействует. Я покараулю. Надо, чтобы Хельга очнулась, пока мы рядом с барьером. Возможно, она сможет восстановить нас. А то битва с финальным боссом без полностью восстановленных хэпэ ничего хорошего не сулит.
- Чего? – не понял я.
- Восстановить здоровье надо, говорю. Оружия у нас нет, так как мы расстреляли весь боезапас, так хоть на ногах надо крепко стоять. С Богиней же драться идём.
- Да я не против. Но ты-то как? Тебе бы тоже поспать?
- Я нормально. Не впервой. Спи.
Уговаривать меня долго не пришлось. Провалился в сон я мгновенно, но спал очень тревожно. Когда я проснулся, ощущение было, что прошло всего пару минут, но оказалось, что спал я далеко не час. Надо мной уже колдовала Хельга.
- Доброе утро, Герман.
- Привет. Долго я спал?
- Часов двенадцать где-то. Сейчас утро.
- Как ты, Кирилл? - я попытался встать, но девушка настойчиво уложила меня обратно.
- Лежи, я ещё не закончила. У меня всё хорошо. Какое-то чувство странное, тоска. Но я справлюсь. Кирилл спит. Он дождался, когда я очнусь, и моментально вырубился. Это была ночь. Так что он спит уже около пяти часов. Я его уже подлечила. Герман… - её губы нервно тряслись, - Когда я слилась с барьером… Я… Она… Она безумна, Герман. И очень-очень сильна. Её надо остановить, но как? Мы вообще ничто по сравнению с ней. Но самое страшное, что я понимаю её безумие. Она очень страдает. У неё пустота внутри. Такая, что хочется выть.
- Я даже знаю, как болит у зверя внутри! Он кричит! Он хрипит! Мне знаком этот крик… - пришло мне в голову, и я случайно произнёс это в слух.
Хельга улыбнулась грустной улыбкой:
- Ты такой забавный, Герман. Особенно когда у тебя вырываются эти строчки, - она обняла меня и заплакала, - Я боюсь, Герман. За тебя! За Кирилла! Как жить с такой дырой в сердце?
Она уткнулась лицом мне в грудь и тихо зарыдала. Я опешил от такого. Я мог только обнять её в ответ и повторять, что всё будет хорошо. Но проблема была в том, что я сам в это не верил.
Вскоре Хельга отстранилась от меня и, вытерев слёзы, извинилась за временную слабость.
Кирилл проснулся часа через два и выглядел довольно бодро. Хотя, судя по его поведению во время сна, спал он так же беспокойно. Хельга сразу прилипла к нему и всё оставшееся время семенила за ним как хвостик. Кирилл был не против её повышенного внимания.
- Всем снились эти злобные голубые глаза? – спросил он.
- Да, - подтвердила девушка.
- Точно, - вспомнил я, - Глаза. Этот безумный взгляд.
- Значит, про нас знают, - заключил Кирилл, - И раз мы до сих пор живы – ждут. Пойдёмте. Некультурно заставлять ждать.
Кирилл держался молодцом. Про минутное бессилие Хельги ему никто, конечно же, не говорил. Но я уверен, что он чувствовал её тоску. Во всех его движениях и фразах к ней чувствовалось внезапное неимоверно чрезмерное тепло. Так общаются перед расставанием. Наверно, никто из нас не верил в то, что мы выживем. Но пути назад уже не было.
До завода шли около полутора часов. Это были самые тяжёлые и одновременно самые душевные полтора часа. Шли молча, каждый в своих думах, но вместе. Кирилл не отпускал Хельгу, она его. А я держался рядом и наслаждался их присутствием. Но любая начатая дорога рано или поздно заканчивается. Вот и эта подошла к концу. Мы стояли у завода, отмеченного на карте, и не могли пошевелиться. На его территории, как и ожидалось, стояли летмаши. Надо было только сесть и задать маршрут.
- Идём? – спросил Кирилл.
- Идём! – ответил я, и мы сели в летмобиль.
Можно было долететь очень быстро. Конструкция автомобиля позволяла пролететь порядка восьми ста километров с учётом облёта Братского моря менее чем за час. Но мы не торопились. Мы выбрали экскурсионную скорость, чтобы можно было открыть верх. Летели обдуваемые тёплым воздухом почти три часа. Кирилл с Хельгой сели на заднее сидение, а я на переднем рассматривал окрестности. Пейзаж внизу ничем не напоминал постапокалиптический мир. Вот только по дорогам и в населённых пунктах отсутствовало постоянное суетливое движение. Словно это была гигантская диорама мира. Заготовка для жизни. Только без самой жизни. Так как мы летели невысоко, почти над самыми деревьями, дальность обзора была небольшой, башня города Тимофеевска всплыла на горизонте довольно поздно. До самого города оставалось лететь минут десять. В воздухе повисло напряжение, настолько сильное, что каждый физически ощущал мурашки на коже.
Сама башня живой не выглядела. С виду она была в полном порядке, но по ощущениям не функционировала уже давно. Сразу за башней виднелся светящийся переливами всех цветов радуги Байкал. Из-за интенсивного сияния Ольхон почти не просматривался. Зато хорошо обозревалась площадь. Трибуна и прочие атрибуты выступления, начатого Тимофеем полвека назад, отсутствовали. Зато присутствовали трупы всех убитых там людей. Скелеты лежали конусом от центра площади, подобно поваленным деревьям, до центра взрыва.
- Я бы тоже свихнулась, просидев тут полвека, - заметила Хельга.
Ближе к реке прорастало огромное дерево. Оно выглядело так, словно было создано из света. Но не яркого и ослепляющего, как Солнце, а из мягкого, как облако, и сияющего.
У основания переливающегося лучезарного дерева угадывался женский силуэт. Надежда сидела к нам спиной. Лицо её было направлено в сторону Байкала. Казалось, она не видит нас, но мы ощущали всеми клетками тела, что она не просто знает, что мы тут. Мы были полностью в её власти.
Мы приземлились в опасной близости от неё. Если вообще можно так сказать про существо, способное достать тебя в любой точке планеты. Совершить посадку на трупы наше естество нам не позволило. А свободного от них места было очень мало. Но Надежда даже не подала виду. Она так и сидела, не шелохнувшись. Лишь тёплый ветер трепал её светлые волосы.
- Ты привёз мне игрушки, Герман? – неожиданно сказала она, и меня передёрнуло от её до боли знакомого голоса.
- Мы тебе не игрушки! – крикнула Хельга, шагнув вперёд, но Кирилл тут же её остановил.
- А солдатик-то поумнее будет, - сказала Надежда и, наконец, обернулась.
Её лицо было всё так же прекрасно, как и в моём последнем о ней воспоминании. Кровавый след, оставленный Тимофеем, с щеки исчез. Следов слёз на глазах не было. Но сами глаза были раскрыты чуть шире, чем полагалось. Сработал эффект зловещей долины, и мы вздрогнули. Уж слишком этот не моргающий взгляд выглядел безумным.
- Чего дрожите? Не понравилось увиденное? Вам, людишкам, всегда что-то не нравится! – она так резко вскочила на ноги и направилась в нашу сторону, что ни я, ни Хельга не успели среагировать и остались стоять как вкопанные. Лишь Кирилл вытащил из ножен самодельный нож, сделанный из обломка копья Мьямы (я не заметил, как Кирилл вытащил его из тела Адама, впрочем, я тогда плохо соображал).
Надежда, увидев это, остановилась и засмеялась.
- Вы пришли убивать меня этим? – сквозь слёзы смеха она шевельнула пальцем, и нож вылетел из рук Кирилла прямо в её правую руку, - Забавно, - сказала она, рассмотрев находку, - Убить меня лезвием раскроечного станка, - она снова засмеялась, отбрасывая лезвие в сторону, - А чего салфеткой мне горло не придумали перерезать? Ой, не могу. Так давно не смеялась. Пожалуй, позволю пожить вам подольше, в качестве награды. Садитесь!
Неведомая сила резко пригвоздила нас к брусчатке.
- Расскажите хоть, что происходит за Пеленой. Любимый не дал мне убить всех, когда я этого желала, так что теперь интересно, как вы живёте.
- Интересно тебе? – я вспомнил обгоревший труп Андрея на перроне Канского вокзала, вспомнил голодающих детей, ребят, погибших в Новосибирске, Певца, и стало так тошно, что я заплакал от досады, - Ты уничтожила столько жизней! А кого не уничтожила, искалечила!
- Да, каюсь. Был грешок. Но они всё равно все не стоили Тимофея! Он всё для вас делал, а вы! Герман, тебе ли говорить об искалеченных судьбах? Это же ты и твои дружки захотели поиграть с силой! Вот ты видишь последствия! Так чего же ты не рад? Тебе больше не к чему стремиться?
Я очень удивился данному откровению. Впервые хоть что-то внятное про силу я услышал от Цыпа. Что значит: «Я захотел поиграть с силой»?
Моё удивление не прошло для Надежды незамеченным. Она, с интересом прищурив взгляд, пристально посмотрела на меня. Из земли рядом со мной, разбросав брусчатку, вылез белый светящийся корень и обвил меня вокруг головы.
- Эх, - раздосадованно выдохнула Надежда, - Любимый и правда не мог читать твои мысли, а я подозревала, что он меня обманывает. Не верила, что есть сознание, недоступное ему. Ладно, не беда, спросим у другого.
Выросший рядом со мной корень отпустил мою голову и обвил голову Кирилла. Безумные глаза Надежды стали ещё шире, и её лицо прошила ехидная улыбка.
- Так ты всё забыл, Герман! И друзей своих, и Ангелочка своего, и меня с Тимофеем! Всех, кому вы испортили жизнь, подарив эту силу! Ой, как удобно! Нет памяти, нет угрызений совести. Это я, значит, вселенское зло! А-ха-ха! Ничего себе, как всё здорово обернулось!
Я посмотрел на дерево и понял, как она научилась пользоваться частью силы Тимофея. Его тело вросло в дерево возле того места, где она сидела. Он выглядел абсолютно здоровым, и со стороны казалось, что он просто спит, прислонившись к сказочному дереву. Периодически под его кожей вспыхивали гоняемые по сосудам пучки света дерева.
- Вы создали нас! Испортили жизнь нам всем! Папаше моему с мамой! Мне! Тимофею! Нас всю жизнь преследовали из-за этой силы. Нам не давали жить! Мы отгородились от всех. Но люди, которых он так любил, всё равно достали нас! – у неё началась истерика, из глаз хлестали слёзы, - Я родилась в лаборатории! Меня всю жизнь пытались либо убить, либо использовать в своих целях, пока любимый меня не спас! Удобно, что ты всё это забыл! Но я не забыла! ОН УМЕР! – она завыла, - Умер на моих руках! Я, стоя рядом, не смогла его спасти! Эта малиновая дрянь отравила его организм. Мне потребовалось сорок дней, чтобы полностью изгнать её из его организма, но было поздно. Он умер. Тело я смогла сохранить, но у меня нет катализатора, позволяющего вернуть его душу. Я не могу спасти его!
Она сжала корнем дерева голову Кирилла ещё сильнее, тот застонал, но мы с Хельгой ничего не могли сделать. Я был полностью обездвижен. Хельге удавалось лишь слегка пошевелиться, но силы были слишком не равны.
- Вы смогли воскреснуть? – она смотрела на нас с Хельгой с такой ненавистью, что даже прекратила истерить, - Эта кукла, эта искусственная дрянь смогла сохранить отпечатки энергии ваших душ и вернуть их в тело! А-а-а-а! – заорала она.
Корень вокруг головы Кирилла вспыхнул ослепляющим светом. Хрип Кирилла сменился на булькающие звуки, а спустя мгновение из его рта пошёл густой дым.
- Отпусти его! – закричала Хельга, всеми силами сопротивляясь Надежде, - Кирилл!
Но было уже поздно. Парень вспыхнул огнём, как свеча. Жар от его горящего тела обжигал даже меня. За мгновения Кирилл превратился в обгоревшую мумию. Корень отпустил его труп, и тот рухнул к моим ногам.
- Тварь! – заорала Хельга. На её лице вспучились вены, глаза залились кровью, и она, применив огромные усилия, высвободилась из плена Надежды. Это удивило последнюю настолько, что та ослабила хватку и освободила меня.
- Убью, тварь! – проорала Хельга и бросилась на Надежду.
На секунду я поверил, что Хельга сможет победить, уж слишком сильный эмоциональный отпечаток несло её искажённое болью утраты лицо. Она выпалила в Надежду огнём, отбросив её на шаг назад, и прыгнула, стремясь вцепиться ей в шею. Надежда, не ощутив пироудара, с лёгкостью поймала Хельгу в полёте левой рукой за шею и, посмотрев на неё, сказала:
- Жалкая подделка Тимофея!
Она со всей силы швырнула Хельгу в сторону. Та, пролетев несколько метров и пообломав пару веток, врезалась в ствол сверкающего дерева. Удар был неимоверен. Тело девушки лопнуло как шарик, наполненный водой, забрызгав светящуюся крону красной кровью. Всё, что осталось от Хельги, медленно отлипло от дерева и повисло на ближайшей ветке. Её лицо в этот момент больше напоминало фарш.
Я, воспользовавшись моментом, снял с шеи брелок-гильзу и достал оттуда стилет-инъектор с малиновой жижой внутри. Мой час настал. Я прыгнул на отвернувшуюся от меня Надежду с целью воткнуть в неё яд и завершить историю, но наконечник иглы остановился в паре сантиметров от неё.
- Вот, Герман, ты и доказал мне, что ты не лучше других, - сказала Надежда, поворачиваясь ко мне, - Решил угостить меня той же дрянью, что и Тимофея. Не выйдет. Я сорок дней изучала это говно и смогла научиться с ним бороться. Посмотрим, сможешь ли ты?
Я стоял, не в силах пошевелиться. Я даже сказать ничего не мог, она полностью сковала меня опять.
- Я могла бы сейчас развернуть твою руку и заставить тебя воткнуть в себя этот шприц, но так не интересно. Я хочу, чтобы ты сделал это сам. По собственной воле.
Ко мне вернулась способность шевелиться, и я спросил:
- Зачем мне это делать?
- Хороший вопрос! – засмеялась она, - Вижу тебе нужна мотивация!
Я почувствовал, как закипаю. Сначала по телу пошло приятное тепло, как при капельнице с хлоридом кальция, но тепло нарастало. Через мгновение оно переросло в невыносимый жар. Моя кожа на руках покраснела, и я выронил инъекционный стилет. Я горел. Боль была адская. Ноги подкосились, заставив меня упасть на колени. Мой крик разносился над площадью и озером, но я не умирал.
- Герман-Герман, мой дружок, ты горишь как пирожок! – Надежда подошла ко мне и погладила меня прямо по горящей коже, - Теперь ты - Солнышко! Такой же яркий и горячий. Подобно Солнцу ты будешь гореть вечность, я не дам тебе умереть. Тебе - тепло, а мне - веселье! Но, - она кивком указала на стилет, - Ты можешь всё остановить. Просто вколи себе эту гадость и спи, моя радость.
Она засмеялась. Крик моей агонии и её смех слились в какофонию звуков, и я уже начал задумываться над её предложением прекратить эти мучения. Уж что-что, а мотивировать она умела. Я очень хотел, чтобы это всё прекратилось, но это будет означать, что я проиграл. Сколько это продолжалось, я не могу сказать, но скорее всего недолго, потому что я сохранил рассудок целым. Чтобы отвлечь мозг от боли, я вспоминал пережитые последние пятьдесят лет. Пытался распалить в себе ненависть к Надежде, и у меня это получалось.
- ДА… ПОШЛА… ТЫ…. – выдавил я из себя.
- Ого! – засмеялась девушка, - Ты силён. Но я уже давно никуда не спешу.
- Надежда, хватит… - послышался мне чей-то голос.
И огонь, пылающий во мне, прекратился. Боль от повреждённых органов осталась, но по сравнению с тем, что я испытывал мгновение назад, эта боль казалась мне наслаждением. Я посмотрел на девушку.
Надежда стояла возле меня. На её лице играл целый оркестр чувств: от удивления и недоверия до осознания и счастья. Я проследил за её взглядом и понял, кто остановил ее. Тимофей. Не в силах разорвать связь с деревом, он остался в такой же полулежащей позе. Половина его лица и тела была залита кровью, стекающей из того месива, что когда-то было Хельгой. Но глаза его были открыты. Его грустный и осуждающий взгляд уперся прямо в Надежду.
- Остановись, пока не поздно, - сказал Тимофей.
- Любимый! – она бросилась к нему и начала целовать, - Но как?
- Её кровь, - он указал взглядом на остатки Хельги, - Это твоя и моя кровь тоже. Она синтезировалась с энергией дерева. Я прочёл её память. Что ты наделала, Надежда?
- Любимый, - она, рыдая, обнимала и целовала его, - Мне было так больно. Я помню, ты учил меня держаться. Говорил, что большая сила несёт в себе большую ответственность. Я бы всё перенесла, если бы ты был рядом. Но когда ты умер у меня на руках, я сорвалась. А дальше… уже было поздно, - она залилась слезами, не в силах отпустить его, - Но теперь ты вернулся! Мы всё исправим! Мы создадим мир, о котором ты мечтал!
- Нет, любимая, - сказал он, - Наше время истекло. Мы и так уже натворили дел. Пора оставить этот мир тем, кто, несмотря ни на что, за него боролся.
- Я так устала, любимый, - сказала Надежда, - Я провела в аду полвека, но оно того стоило, раз это дало мне возможность ещё раз увидеть тебя. Я сделаю всё, что ты скажешь.
- Исцели его, - сказал он ей, кивая на меня.
И вся боль закончилась мгновенно. Я встал. Моя кожа была нормальной, без следов ожога. Я прикоснулся к правой щеке, она была гладкая. Ожог исчез. Я неуверенно пошёл к дереву.
- Здравствуй, Герман, - улыбнулся мне впаянный в дерево Тимофей. Надежда, стараясь не смотреть на меня, уткнулась ему в грудь, - Извини, не могу подать руку.
- Здравствуй, Тимоха, - улыбнулся я. На глаза наворачивались слёзы.
- Видишь, как всё получилось, - сказал он, - Ты на Надежду зла не держи, - подмигнул он ей, - Любимая болела. Но теперь ей гораздо лучше, правда, Надежда?
- Да, любимый, - ответила она и повернула свой заплаканный взгляд ко мне. Безумия в нём больше не читалось. Только бесконечный стыд и вина, - Прости, Герман.
- Ну, я надеюсь, вы оба понимаете, что простить такое невозможно? – ответил я.
- Да, ты прав, - согласился Тимофей, - Тогда просто прими. Сделанного не вернёшь. Мы скоро уйдём, Герман. Людям наша сила не нужна. От неё одни беды.
- Но, любимый, ты же знаешь, что она уже есть и передаётся. Её теперь не рассеять, - сказала Надежда.
- Не совсем так. Она передаётся по наследству. Если наследников не будет, она высвободится и начнёт искать сосуд.
- Я про то и говорю, любимый, ей некуда будет деваться.
- Есть куда! – Тимофей посмотрел на переливающееся радужным сиянием озеро.
- А, это идея! – Надежда впервые после возвращения Тимофея улыбнулась, - Озеро впитывало наши силы полвека. Думаю, это сработает.
- Я в этом уверен, - он посмотрел на меня, - Рад был с тобой ещё раз увидеться, Герман. Позаботься об этом мире и о детях, - Тимофей покосился на остров Ольхон, - Они проснутся после нашего ухода, - он перевёл взгляд на Надежду, - Последний поцелуй?
Она очень нежно улыбнулась ему:
- Я не против. Прощай, Герман, - сказала она, посмотрев на меня.
- Прощай, - кивнул мне Тимофей.
Они оба последний раз посмотрели на Байкал и слились в поцелуе. Их тела загорелись, теряя контуры, и они превратились в один большой сгусток света. Постепенно угасая, вскоре он погас навсегда.
Несколько секунд ничего не происходило, но потом импульс, исходящий из центра дерева, сбил меня с ног. Город Тимофеевск начал испаряться на моих глазах, поглощая все следы цивилизации и трупы погибших жителей. Начал распадается Пепел, навсегда приобретая покой. Пелены я не видел отсюда, но я знал, что она исчезла. В этот момент, я уверен, Цып и его бункерные, Чир со своими Канскими, каннибалы, Омичи и кто там ещё остался, наблюдают настоящее, чистое небо.
- Герман…
Я вздрогнул и обернулся. Передо мной стояла Хельга.
- Что со мной? – она стояла целая и невредимая. Вокруг неё переливалась аура силы, - Я… я чувствую всё. Тебя, небо, каждый атом. Я слышу голоса! Их много! Даже на другой стороне земли. Странное чувство… Что произошло?
Серый костюм не дал ей умереть сразу, когда она разбилась о дерево, и поддерживал её жизненные функции на минимуме. Она бы всё равно умерла от таких ран и потери крови, но сила, к сожалению, перешла в неё «по наследству» и восстановила её.
- Где мы? Кирилл? – глаза её расширились, - Кирилл! - она закричала и бросилась к опалённой мумии парня, - Кирилл! Нет.
Она прислонила его обугленную руку к своей щеке.
- Очнись! Живи!
Точки света накапливались в её груди и через руки, как разряд электрокардиостимулятора, вливались в труп Кирилла.
- Оживай, сволочь! – в панике она била мумию в грудь, - Очнись, извращенец! Я люблю тебя!
Она обернулась ко мне, и я вздрогнул. Чёрный след от сажи руки виднелся на её правой щеке. В голове сразу промелькнули кадры из прошлого: Надежда, сидящая с трупом Тимофея на руках.
- Он не оживает! – ревела она, - Я чувствую такую силу, Герман, но я не чувствую его! Помоги! Мы должны его оживить! Я смогу, я знаю!
Она снова повернулась к мумии и обняла её, рыдая.
«Настанет день, когда ты должен будешь сделать выбор!» - крутились у меня в голове слова Цыпа, - «Сила должна исчезнуть!»; «Это же ты и твои дружки захотели поиграть с силой! Вот ты видишь последствия». В голове мелькали видения рыдающей Надежды, трупа Андрея и Сергея, Семёна, братьев Кондыбаевых… Всех, всех, кого я потерял.
- Что тут было, Герман, расскажи? – Хельга смотрела на меня с бешеным взглядом, - Я почему-то не могу прочитать твои мысли. Как ты победил эту тварь?
- Т-твоя кровь оживила Тимофея! – заикаясь, ответил я, сразу не сообразив, как реагировать, - Он её и остановил. Потом они вместе… ушли.
- Точно! – оживилась Хельга, - Родственная кровь. Это должно сработать. Раз у неё получилось, то и я смогу. У Кирилла наверняка должны быть родственники. Сейчас найдём.
- Но, Хельга, - удивился я, - А что, если та кровь не подойдёт?
- Найдём другую! В крайнем случае Алиса мне поможет.
Я смотрел на её выпученные глаза, всё повторяется. Ничего хорошего этот взгляд не несёт. Цып и Тимофей правы, сила не должна принадлежать людям. Нужно сделать выбор.
- Ты права, Хельга! – я еле выдавил эти слова из себя, но девушка была настолько увлечена мыслями о Кирилле, что не заметила этого. Я тем временем собрался и сказал уже более уверенно, - Давай, поищи кровь! Только наверняка, если у Кирилла и были родственники, они живут в бункере. Закрой глаза и сосредоточься. У тебя всё получится.
Девушка расцвела.
- Точно! Спасибо, Герман. Я… я, наверно, люблю тебя, как отца, - она улыбнулась мне и закрыла глаза в поисках людей.
Я на негнущихся ногах подошёл к валявшемуся на земле стилету-шприцу и поднял его.
«Я должен это сделать!» - сказал я сам себе, - «Иначе это никогда не закончится!» Надо действовать, пока она полностью не разобралась как управлять приобретённой силой.
- Я тоже люблю тебя, Хельга! – ответил я, - Прости.
Я воткнул ей стилет в основание черепа. Она выгнулась, опрокинув голову назад и посмотрев на меня. Прежде чем её взгляд окаменел навсегда, я прочитал в её глазах не обиду, она не успела понять, что произошло, удивление. Она умерла очень быстро. Её кожа покрылась малиновой сеткой сосудов. Серый костюм пытался справиться с заразой, но данный смертельный коктейль был разработан для борьбы с силой, и костюму нечего было ему противопоставить. Он забурлил, словно тонкий слой воды на раскалённой сковородке и испарился. Тело девушки стало съёживаться и скручиваться. Эта малиновая дрянь знала своё дело.
Я рыдал.
За день я потерял всех, кто был мне дорог. И последний удар, ещё и в спину, я нанёс сам. Тут вода озера закипела, меняя радужный свет на белый. Всё сошлось. Весь спектр силы объединился в целое и растворился в озере. И Я ВСПОМНИЛ ВСЁ.
Две недели спустя.
Я похоронил тела Хельги и Кирилла под деревом света. Питаемое водами теперь во истину священного озера оно не утратило своей светлой силы. Пусть оно стоит, как память о том, к чему можно прикоснуться, но невозможно удержать.
Я никогда себя не прощу за всё, что я сделал. И если я умру, утонув или сгорев в воде Байкала, значит, я именно этого и заслужил. Я смастерил лодку и собираюсь отплыть на Ольхон. Назад я уже не вернусь. Не смогу больше смотреть в знакомые мне глаза. Тимофей что-то говорил про детей, возможно, выжившие после вспышки дети там, на острове. Надо проверить. Сегодня я туда отплываю.
Оставляю эту рукопись здесь, под деревом. Надеюсь, что, если вы её прочтёте, кто бы вы ни были, вы поймёте меня.
P.s.: Цып, если ты всё же найдёшь эти тексты, то помни: «Я выполнил своё обещание! И я сделал свой выбор… Прощай»
Иркутск 2018 – 2021.
Ожоги. Продолжение
© Copyright: Тимофей Бутаков, 2024
Свидетельство о публикации №224030500727
Свидетельство о публикации №224030500727
Рецензии