Последний раз

Я шла и думала – что для человека есть фраза «последний раз». Может она разное значение имеет для разных людей? Я в детстве, уезжая в санаторий, видя папу «последний раз» из окна автобуса еле-еле слезы сдерживала… А из санатория? Вот это: «Cходим последний раз на море...» Вот вы можете смотреть на море и чувствовать его полноценно, зная, что уже уезжаете? Да что море… Номер, и то оставить было трудно. Тут коврик лежит, уже такой родной, уютный. Тут угол кровати… Тут, над ним – твои акварельные цветы… Вы с мамой за этим соцветием как завороженные ходили по набережной, все искали – откуда такой запах необычный, чудесный исходит… И вот теперь ты снимаешь акварель со стены, кладешь в чемодан, и почти насильно, предмет за предметом ощупываешь глазами комнату и выходящий на кипарисовый лес балкон. «Последний раз» чтобы, на дорожку. Чтобы запомнить…

Если идти очень медленно, равномерно, и не думать о времени, то можно очень много пройти и совсем не устать. Если бы я могла хорошо ходить, то могла бы брести так целый день, или целую ночь. Идти, слушать хорошую книгу и думать. Я очень завидую тем, кто может ходить. Для меня час прогулки – это уже настоящее чудо.

К фоновым звукам аудиокниги, проникавшим в мозг через один наушник, сознание снова добавило поток собственных мыслей. В этом году я заметила, что собственным мыслям совсем не мешают хорошие аудиокниги, особенно если включить их на скорость 0.9. Повествование и рассуждения героев дают толчок твоим собственным, идущим параллельно на втором уровне сознания.

- Ну, последний звонок – это да. Это было невероятное облегчение, слез вообще не было, хотя и говорили, что точно будут. А вот… Последняя тренировка гимнастики у дочери? Несколько лет дочь-малютка старалась, и уже сроднилась с голубым ковром и этой стайкой девочек, без них себя не помнит… И теперь все? Теперь это только прошлое? А сын, когда последний раз играл на саксофоне… Если бы я знала, что тот раз был именно последним – я бы смогла его слушать, помогать?

Мне пришлось развернуться на дороге, потому что пора было двигаться назад. Сделав несколько шагов, я увидела невысокого мужчину, идущего наискосок по лесной тропе. Мозг быстро просчитал ситуацию и резюмировал, что мы можем столкнуться. Обходить мужчину не хотелось - отступать в сторону больнее, чем идти прямо. Я решила пойти еще медленнее и пропустить его вперед.

- Вот этот «последний раз», когда нужно расстаться с любимым человеком… Нужно отвернуться и идти, идти к трапу или идти через весь город домой… Бежать от него, и чувствовать, как твоя связь с ним не рвется, а растягивается, как пытка средневековая, выворачивает тебя наизнанку. И потом еще долго-долго держит, и не рвется, и мучает… И ты мечтаешь, чтобы тебя какая-нибудь машина переехала, или самолет упал, лишь бы это прекратилось… Разве можно таким же образом переживать все дорогие тебе события и минуты, если точно знать, что они будут в «последний раз»? Нет, это, пожалуй, положит конец всему нормальному мироощущению. Нет, нет… Мы всегда верим, что он, этот день, этот раз, это "сегодня" - не последние.

Мужчина на тропинке несколько раз останавливался, что-то искал в рюкзаке. Мне не хотелось обгонять его, я еще больше замедлила шаг. Мысли в голове проносились очень быстро, больше образами, чем словами…

- У Достоевского, когда приговоренный к казни смотрит последний раз на небо, на солнце, на верхушку храма… Он же такую муку переносит душевную, которую и словами то передать трудно. «А ведь главная, самая сильная боль, может, не в ранах, а вот что вот знаешь наверно, что вот через час, потом через десять минут, потом через полминуты, потом теперь, вот сейчас — душа из тела вылетит, и что человеком уж больше не будешь, и что это уж НАВЕРНО; главное то, что НАВЕРНО.» А мы вот живем, и, хотя все приговорены, не верим этому. Придумываем себе несколько жизней, реинкарнацию, царство небесное, параллельные миры… Потому что нельзя, противно это человеческой природе – само осознание необратимого конца. Как там, у Мышкина… «Тут ПРИГОВОР, и в том, что НАВЕРНО не избегнешь, вся ужасная-то мука и сидит, и сильнее этой муки нет на свете.»

Мужчина снова стал продвигаться к месту нашего столкновения. Мне пришлось снизить скорость почти до нуля.

- И тут же иная сторона жизни – когда уже ничего не хочешь, все одинаково, все пресно, все вокруг не твое... Тогда и смысла нет как будто, и жить не хочется, и ждать… Зачем? И тогда лучше сразу конец, будь то машина или случай какой, лишь бы родных не огорчить…

Резко обернувшись, мужчина вдруг почти крикнул мне в лицо: «Желаю вашим мыслям непременно сбыться!» Я остановилась, шокированная таким внезапным ко мне обращением, а он так стремительно прибавил шагу, что скоро скрылся где-то далеко впереди, ка будто его и не было.

- Вот так... Вот тебе и знак свыше… А вот сбудутся мысли, что тогда? О чем именно я думала, когда он это сказал?

Однако женщины, когда слушают хорошие книги, не ограничиваются только вторым уровнем сознания. У них есть и третий, еще глубже. На этом третьем уровне, как некая вселенная, сразу целыми многолетиями воспоминаний и ассоциаций тоже работает мысль.

Она, подсказанная развитием сюжета книги в наушнике, идет на тему дружбы, работы… На тему радости общения с коллегами, перерывами, встречами, разными веселыми случаями. И я вдруг понимаю, что мне сейчас очень хочется этого, хочется снова того теплого дружеского участия, которое я когда-то имела. Ведь это трудно – сидеть все время дома и работать одной, почти ни с кем не общаясь. Вот бы еще поработать в хорошем, добром коллективе… Возможно ли это, случится ли?

***

Юрич - золотые ручки. Туфли починить, нос утереть, поясок металлический сделать, отрезать скальпелем (что всегда у него под рукой) заусенец...
занозу вытащить...
- Ой..ййо...
- Сиди не дергайся. Вот и все! Теперь каплю крови выдави.
- Чтоб зараза вся вышла?
- Да.
- Не давится.
- Ладно врать то!
- Не давится говорю...
- Дай сюда. И правда... Ну ты даешь, Геннадьевна! Попробуем давить от начала пальца. Наберем в тебе каплю то?
- Вау!!! Полегче то никак?
- Нда-а... Одна капля со всего пальца… Слышь, Геннадьевна, а если от локтя выдавливать - сколько получится?

- Представляете мужики, смех смехом, а у ней и правда всего кружка крови в теле! И бегает туда-сюда, шарахается. Хотели одну каплю добыть из пальца - и ту пришлось от локтя давить!!!

- Юрич, я не могу...
- Иди сюда. Сядь.
- Я не могу так. За что? С утра начиная, одно и то же снова…
- Здравствуйте, Таня? Ты чего это тут сопли развесила?
- Здравствуйте... Сейчас... Пройдет.
- А ну ка возьми себя в руки! Нельзя никому на работе слезы показывать! Сейчас же возьми себя в руки!
- Мам... Выйди. Иди пока. Да.
Закрывает все двери, садится молча напротив и пододвигает налитый теплый чай. Смотрит на свою кружку. Так важно иногда, чтобы просто кто-то посидел рядом.

- Юрич, мне работу предлагают.
- Где?
- В СББ.
- И когда?
- Хотят как можно быстрее, но согласны месяц подождать.
- А как же мы без тебя... Ты начальству уже сказала?
- Нет еще... Я не могу никак решить.
- А что тут решать?
- Я не могу от вас уйти так просто. Как я там без вас? Я не смогу.
- Привыкнешь...

- Ну ты уходишь?
- Наверно да.
- Ну и правильно. Здесь уже ничего не будет хорошего. Обещай, что потом возьмешь меня с собой.
- Знаешь, если б мы сразу все вместе перешли туда, я б так рада была... Сразу - рраз - и всё! Так здорово было бы... Я б даже не сомневалась нисколько.

- ЮРИЧ!!
- Что?!
- Я никуда не пойду!!! Я не смогла!!!
- Правда?!?
- Да!!! Я вчера это поняла, пока в ванной мылась!!! Ну их нахрен всех, не хочу я уходить!
Расплылся в улыбке - Ну иди, Паничкина то обрадуй...

- Геннадьевна, я к тебе пришел, глаза то подними!!!
- Вот так?
- О... Вот как на тебя посмотреть приятно. Глаз радуется. Придешь посмотришь - и на душе хорошо.
- Да ладно тебе. Я тебя тоже лююблю-ю-ю-ю... ай.
- Так. Вот еще раз ТАК при мне потянешься – пеняй на себя! Поняла?
- Угу...

- Снова с голым пупком пришла... Геннадьевна, ты знаешь, что пупок - самое эротичное место у женщины?
- Юрич!
- Ну ты это... подними чуть-чуть кофточку то... Ну подними..
- !!!
- Ну вот такой я. Не могу мимо тебя пройти! А ты ко мне как относишься?

- Геннадьевна, ты вчера снова слезы лила?
- Юрич, ну как ты это видишь? Никто не замечает, а ты - безошибочно...
- Ну как не заметить... Глаза то снова припухшие...

- Знаешь что?
- ?
- Я поняла, кто ты для меня есть. Ты для меня - Ангел Хранитель.
- Да брось ты, Геннадьевна.
- Я тебе серьезно говорю. Хочу, чтоб ты знал. Без тебя я б тут сдохла давно. Ну если б не сдохла - то уж во всяком случае было бы хуже намного.
- Ну, нашла бы себе другого почитателя.
- Не, это не то.
- На вот. Нашел карамельки для тебя.
- А ты?
- Я не хочу. Все лучшее - детям. И не пей черный чай. Чай надо пить зеленый, он самый вкусный. С жасмином. И заваривать его лучше несколько раз. Иди, я тебя научу…

- Юрич, скажи, уезжать мне из города или нет?
- Куда?
- Ну, в Москву к примеру. У меня там друзья есть, работу предлагают в трех местах…
- От себя не убежишь.
- Я ж не от себя…
- Ты ноешь, а сама ни на что не решаешься.
- Я решаю... А потом оттаиваю. И так до следующего раза.
- Так и будет. Все равно никуда не денешься.
- Ну вот я и хочу уехать! Мне на расстоянии проще будет...
- Езжай. И меня потом с собой заберешь.
- Тебя? А как же тут?
- А что тут. Главное работа, девчонки повырастали уже. Заберешь? Обещай.
- Обещаю.

- Смотри что я тебе принес.
- Уй... это что?
- Это пушечки. С одной стороны корабля, и вот с другой. Мне их переделать надо немножко, чтоб они были больше похожи по цвету. Тут вот видишь - немного не так получилось. Сегодня пойду переделывать. А вот это – видишь? Бушприт называется. Первая мачта на корабле, смотрит вперед. Повтори-ка!
- Бур-шприт…
- Да не бур-шприт, А буш-прит!! Ты обязательно должна выучить, понимаешь?
- Красота какая, Юрич... Как ты умудряешься такими толстенькими пальчиками делать такие маленькие штучки?
- !!!!!! Ну ты оскорбила так оскорбила...
- Да ну..
- Не, что значит толстые?!!
- Да ну не обижайся ты. Я ж тобой восхищаюсь.
- Эх, Геннадьевна... С тебя 33 поцелуя за моральный ущерб.
- Ха-ха. Хорошо. Вот выйду на пенсию, и буду тебе все долги отдавать. Как думаешь, сколько лет подряд это будет продолжаться?
- На пенсию... Ты мне столько поцелуев должна, что уже пора начинать!
- Ну я ж начинала уже...
- Когда?
- Ну, вот когда ты мне дырочки на поясе сделал...
- !! Это вот куцее мо-мо-мо - это ты называешь поцелуями???
- Ну да...
- Эх... целовать надо сильно!!! Так чтоб - УХ!!! Так что все прошлое не считается. Ладно, пошли... чай пить. Я заварил, заметь! Опоздаешь - пеняй на себя.

- Юрьевна, представь! Я ее тут на склад заманул, жду что она бросится долги отдавать... Что ты думаешь?? Стоит и смотрит. Тьфу!!

- Геннадьевна!
- Чо?
- Выглядишь ты сегодня препротивнейше! - Сам светится как лампочка.
- Да, Юрич.
- Какую бы тебе сегодня гадость сделать?
- Сфантазируй уж что-нибудь!
- И не чокай! Сколько раз говорить! Неуч!
- А я специально. И только попробуй сегодня кашлянуть в другом конце комнаты! Сколько раз говорила – хочешь подать сигнал к чаю, когда я работаю – подходишь, берешь за уши и кашляешь в лицо!!! Потому что я не вижу и не слышу ничего, когда занята! Иди, воду ставь, пока у меня нет никого.

Пару раз в день нам удавалось попить чай. Утром или в обед, и ближе к вечеру. Вернее, это основным сотрудникам удавалось, а я обычно не успевала. Я не была хозяйкой своего времени, даже в свой обед. И чай, и встречи на кухне в таких случаях проходили без меня, за что мне потом сильно попадало от сослуживцев. Потому что кое-кто долго подмигивал и долго «кашлял» мне из-за двери, зазывая к столу, но я либо этого не замечала, потому что разговаривала с клиентом, либо говорила «иду», а сама снова застревала на своем рабочем месте. И Юрич потом злился очень сильно, и был похож на обиженного Карлсона из мультика.

Однажды он, чтобы позвать на чай, сделал удочку из подручных средств, повесил на нее конфетку, прокрался сзади, и прямо перед клиентами и всеми, кто наблюдал за процессом из-за двери, долго держал ее на леске перед моим носом (где-то я уже об этом писала...) Народ умирал со смеху, но я ничего не замечала. У меня было 3 входящих линии, 11 внутренних, ICQ, очередь из клиентов и запросы от поставщиков. На конфетку меня физически не хватало.

Иногда и мне улыбалось счастье - можно было забыть обо всем и посидеть на кухне, среди коллег. И в шутку побраниться, посердиться и обязательно посмеяться вместе.

Часто к нам в офис приходили «друзья» - пообщаться, поработать, чаю выпить или кофе, с мужиками покурить. Один товарищ из компании этажом ниже, выработал свой способ приветствия. Не смотря ни на толпы клиентов, ни на мои постоянные разговоры по телефону, ни на наше очень поверхностное знакомство, он, заходя к нам в офис, просто молча обходил стол, целовал меня в щеку на виду у всех и с очень, очень серьезным и гордым видом шел к остальным. Это происходило как важный ритуал, как одному ему позволенное и доверенное право. Я не успевала ни пресечь это, ни отреагировать, и, в конце концов, махнула рукой. Опять же – никаких других нарушений этикета с его стороны не было, так что сильно сердиться не было причин. Мне вообще тогда казалось, что я не женского пола, так хорошо, естественно и спокойно мне было среди наших ребят. Все их разговоры и выкрутасы на «эту» тему казались мне лишь поводом для шуток.

- О!!!!! Вот как ни приду – Семенов сидит!!!!!
- Да что вы ревностные то какие! Вот если сидит человек, и говорит с девушкой не о железках и компьютерах... А просто… Так сразу - ревность. То ты, то Паничкин… Сбежались сразу все …
- Охраняют нас наши мужчины! Юрич, ты посмотри на него – он же сидит, и даже не смотрит на меня. Еле-еле душа в теле... Совсем доконали человека.
- Вот именно.
(Юрич уходит надувшись)

- Ну ладно, Сереж… Пошли, что ли, кофею выпьем…
- Ну пошли. Беги за шоколадкой.
- У меня два рубля.
- Мда…Совсем ты обнищала, я смотрю… На вот, пять, пять, пять… Еще… Рубль. И вот, от Паничкина. Набрали?
- Набрали. Сторожи дверь.

- Еще надо два рубля.
- Не хватило что ли?
- Ага.
- Побежишь снова?
- Да.
- Ну давай. Ключ возьми.

- Не, Геннадьевна… А ты что за стол то уселась? Вот наглющщая какая! Что на шоколадку то смотришь?
- Она за ней бегала.
- Она??! Бегала???
- Да! Так что, угощайся Юрич, разрешаю.
- Ой. Тогда вот тогда принципиально не буду есть.
- Ха. Ну так нам достанется больше.
- Фу, какая шоколадка… Орехи какие-то... Горелые наверно... А это что за баночка у тебя?
- Это йогурт «Услада». Вчера шла из бассейна со своим знакомым – зашли в магазин. Теперь у меня даже хлеб есть и молоко дома! И даже, вот, йогурт. Так что живу сегодня, как барыня… Будешь?
- Не.
- Ээээ, очередного … нашла, который за тебя платит?
- !!! Это в долг меду прочим!
- В долг, в долг… Да у нее их восемь. И всех крутит.
- Точно.
- Ага.
- Да что такое, в самом деле! Какие восемь??! Вот нашли снова тему! Да у него девушка в Нижнем!!!
- Да мало ли, что там у него в Нижнем…
- Серег, скажи - восемь?
- Скажу! – закатывает глаза, подсчитывает типа в уме – Восемь! Минимум.
- Она в Нижнем, а ты…
- Так. Предлагаю сменить тему. А то насели снова втроем, деться некуда. Нашли жертву. Кто там еще у нас есть? – выглядываю из-за спин на остальные столы. – О! Вон, Леха сидит. Вот и давайте.
- Нее… Леха сидит... Молчит... А ты – на каждое слово – тридцать три в ответ. С тобой интереснее.
- Вот, я тоже ей говорю – молчи! А она не может.
- Щас прям. Молчать – не буду.
- Давай шоколадку тебе в йогурт!
- Не. Ну куда ты! Не надо ее сюда. Шоколад – с чаем. На второе!

Разговор перетекает на то, кто когда и как объедался сладким на кондитерских фабриках и до какого состояния. А потом – среди мужчин - сколько можно съесть красной икры за раз.

- Сколько???
- Да вот такая тарелка. Целая. И без хлеба. И после меня там ничего не было!
- Да ну, не может быть. Ну сколько там, в этой тарелке было??
- Да сколько бы не было!!! Хоть килограмм!
- Ну вот я тебе принесу килограмм красной икры завтра, и ты его съешь?
- И съем...
- Не съешь ты.
- А ты принеси. И маленький кусочек хлеба.
- А вы поспорьте!!! – вступил Юрич. – А мы с Геннадьевной арбитры будем. Поспорьте!!
- Ну давай. Вот, если не съешь, то возместишь мне ущерб на покупку икры.
- А если съест??? Не, давайте лучше, спорте на два килограмма икры!!! Юрич, может они и с нами потом поделятся…
- Не. Съест – так съест. На халяву… НЕ съест – будет платить.
- Все! Разбиваем!!
- Эй, а когда?
- Как икру купит. Завтра давайте. В обед.
- А за какое время?
- Не отходя. И без перерыва на отдых.
- Да, и чтоб не вывернуло потом! Я за тобой следить буду.
- Ну все. Я побежал. Завтра в обед – с икрой.
- Пока.
- Давай.

- Юрич… А если он все съест… То нам даже попробовать не останется, да?

- МУЖИКИ!!! - Обратился к нам в обед Юрич за столом. Ко мне, Андрею Паничкину и Лехе Морунову. – Сегодня остаемся? Младший (смотрит на меня) бежит в магазин.

—

Я жила тогда своими проблемами, и, наверное, мало ценила наше общение. Мне казалось, что наш коллектив (его основа из нескольких человек) и наша дружба – бесконечны. Я мечтала родить сына и принести своего маленького богатыря на работу, показать своим мужикам, получить от них своего рода «благословение». Юрич убеждал меня, что я должна обязательно назвать своего будущего сынишку Андреем, потому что это имя – как ни изменяй, не будет обидным, а будет всегда хорошим.

Я не могла себе представить, что тот пятничный вечер в октябре 2004, когда мы сидели после работы и общались, будет последним. Что тот раз, когда мы все садились в машину, а Юрич шел домой и махал нам рукой, не оборачиваясь - будет последним разом. Что больше он никогда не скажет мне, что я противно выгляжу, не посидит рядом и не поможет советом или просто шуткой. Не приедет неожиданно к моему дому на оранжевом москвиче, не поругает за мои ошибки. Он так и ушел, махая мне в ночи рукой. Ему тогда было 45, столько же, сколько мне сейчас. Почти 20 лет прошло, а я четвертым уровнем своего сознания, самым глубоким и уже почти не контролируемым, так постоянно скучаю по нему, так хорошо помню его... И так сильно мне его не хватает. И никем невозможно заменить это опустевшее место в душе - место твоего хорошего друга.

Свет от звезд, который мы все видим на ночном небе, не всегда подтверждает их существование в данный момент. Многие из них уже давно погасли, и мы видим только их след. От некоторых людей нам не остается ничего, кроме наших воспоминаний. Но почему-то, по совершенно неизвестным мне причинам и стечениям обстоятельств, мой сын, рожденный через 9 лет после описываемых событий, предпочитает зеленый чай с жасмином и всегда безошибочно замечает, если я огорчена. И на том же месте, где когда-то работал Андрей, он мастерит теперь свои корабли, и точно знает, где находится бушприт. И я ставлю точку, потому что мне как раз сейчас пора везти Степана в судомодельный кружок.