Начало жизни. Эпизод 5

                Теперь имеет всё значенье.
                В воспоминаньях берегу
                к девчонке первое влеченье,
                а также ненависть к врагу


  Начинаются садиковые воспоминанья с туалета в группе. В нём постоянно стояла очередь, потому-что для нас был всего один унитаз. Рядом находилась, всегда закрытая кабинка для воспитателей и нянечек. Стояли мы в очереди обычно облокотившись о стену, держа руки за спиной и с любопытством пялились на очередного счастливца или счастливицу. Девочки старались быстро присесть на унитаз, чтоб не сверкнуть своим интересным местом. Мальчики, облегчаясь, постоянно оборачивались назад, удостовериться, не подглядывает ли кто. Летом окно, выходившее во дворик, всегда было открыто, что подвигло меня однажды вылезти наружу. За что я был наказан, хотя никто из воспитателей не видел моего проступка.
  Из игрушек ясно помнятся кубики с буквами, на которые страшно неудобно было наступать, а также шлёпаться мягким местом. Ещё пирамидка из разноцветных блинчиков с отверстием посередине. И, конечно, шахматы. В них научился играть рано. В спальной комнате находился небольшой чулан - наша тёмная. Вход скрывала коричневая портьера, двери не было. Там стоял большой деревянный ящик полный книжек с цветными картинками. Ещё у окна, выходившего на дорожку, ведущую к выходу из садика, стоял аквариум с серыми невзрачными рыбками. Однажды к нам в группу пришёл юноша с предложением купить у него довольно крупную рыбёшку. Он уверял, что рыбку кормить не нужно, она сама будет выпрыгивать из воды и ловить мух. Его ни с чем выпроводили. Помню белочку в клетке с колесом. Забавно было смотреть, как она бегала на одном месте. Запомнилось, что она пребольно кусалась.
  Из воспитательниц помню только Клавдию Васильевну, высокую, молодую блондинку. Мы все её любили, и она нам отвечала взаимностью. Ясно помню кучу малу на её коленях. Клавдия Васильевна учила нас немецкому языку. Мы по-немецки считали до десяти, говорили: руки вверх и Гитлер капут. Мальчики в то время все поголовно хотели быть космонавтами, а девочки, как во все времена, мамами.
  В садике я влюбился в красивую девочку Ларису. Она была очень похожа на свою маму, которая работала продавцом в парфюмерном магазине на площади Ленина. Мы с ней были в круглосуточной группе. Когда вечером мы ложились спать, я всегда старался занять раскладушку рядом с Ларисой. Однажды она пожаловалась своей маме, что я к ней пристаю. Та предъявила претензии моей матери, на что мама ответила:
- А пусть она сама к нему не пристаёт.
На чём инцидент и закончился.
  Лариса отдавала предпочтение моему врагу, который на ночь в садике не оставался, звали его - Руслан Дулевич, я называл его Дулей. В отместку он обзывал меня Головастиком, что до безумия меня расстраивало. Это прозвище казалось несмываемым клеймом на всю жизнь, хотя кто такие головастики я ещё не знал. Помню утренник перед Новым годом, Дулин пышный голубой бант под подбородком, танец, который мы разучивали к празднику.
  Чувство дикой ревности я тоже впервые испытал в садике. Лариса с Дулей и ещё с парочкой своих друзей всегда играли отдельно от меня. Я нервничал и старался не упускать их из виду. Один раз гуляя во дворике садика я заметил, что Дуля, оттянув на Ларисе колготки, полез к ней в трусики, и что-то ей объясняя, долго там копался. От ревности я пришёл в неистовство. Подбежав к ним я сказал, что всё расскажу Клавдии Васильевне, на что Дуля ответил, что они играют в шпионов, а это была простая проверка документов. Такой аргумент почему-то меня успокоил, и я не стал жаловаться.
  Перед завтраком нам всегда давали стакан кипячёного молока, от которого меня тошнило, особенно были противны пенки. Летом нам устраивали обеды во дворике на веранде. Частым был суп с тремя фрикадельками.
  В тихий час я спал примерно. Обычно засыпал пристально наблюдая за мухами. Ещё я всегда смотрел на портрет Самуила Маршака. У нас были на стенах портреты всех детских писателей. Изображения отца безумного Никитушки не помню, а вот Маршак, даже сейчас стоит перед глазами.
  В садике, каюсь, я первый раз взял чужое. У мальчика по фамилии Шапиро в шкафчике лежал зелёный блокнотик, который мне очень нравился. Блокнотик был не простой, а с шахматной задачкой на каждой страничке. И всё было выдержано в зелёном цвете. Однажды я изъял у Шапиро блокнот и переложил его в свой шкафчик.
Забрать его домой у меня даже не было мысли. Так он и лежал там, пока где-то не затерялся.