Крик

Когда геологи вернулись однажды с ежедневных маршрутов в свой полевой лагерь на берегу озера Балхаш в Казахстане и собирались обедать в импровизированной столовой в приятной тени под навесом, вдруг раздался дикий пронзительный крик, заставивший всех вздрогнуть. Крик шёл из одной из палаток и все увидели, что оттуда выскочила полуодетая Марина, молоденькая хорошенькая лаборантка, которая стала метаться по лагерю продолжая истошно вопить.
Первой мыслью у всех было - уж не двинулась ли она умом от этой дикой 50-градусной жары, стоявшей здесь, в пустыне Бетпак-Дала на протяжении последней недели. Когда, наконец, оторопевшие геологи подошли к ней поближе, Марина, кое-как прикрывая обнажённую грудь руками, рассказала срывающимся голосом, что пыталась переставить в своей палатке металлический сейф с картами и под ним оказался целый клубок из десятков змей, которые прыснули оттуда в разные стороны, напугав её до смерти.
В отряде находился и один московский художник, Анатолий, высоченный темноволосый парень лет под 30, который был другом начальника партии, нанялся на лето помощником геолога (всегда мечтал побывать в пустыне) и часто занимал геологов рассказами о живописи, он разрядил обстановку, рассказав, что эта сцена напомнила ему знаменитую картину норвежского художника Эдварда Мунка «Крик», на которой художнику удалось показать силу звука. Он также сказал, что попросит Марину попозировать ему, для создания подобной картины.
Тщательный обыск палатки Марины ни одной змеи в ней не показал, но она не захотела там больше жить и переехала в палатку к другой женщине. Вокруг лагеря бродило много всякой живности, включая забавных тушканчиков, и змеи из палатки Марины, по-видимому, охотились именно на них, а также на ящериц, крыс и мышей (правда больше никто и никогда в лагере змей так и не увидел, хотя в пустыне видели однажды огромную, зловеще ярко раскрашенную гюрзу).
Вечером, во время традиционных посиделок у костра, геологи попросили Анатолия просветить их в отношении этого норвежского художника, о котором они мало что знали. Анатолий закончил престижный Московский архитектурный институт и обладал поистине энциклопедическими знаниями в области истории живописи. Он всегда рассказывал необыкновенно интересные истории о жизни современных советских художников и от него все узнали, что он, так же как и большинство московских художников и скульпторов, зарабатывает в основном на портретах и скульптурах Ленина, заказы на которые поступают из многочисленных колхозов и совхозов разбросанных по всей огромной стране – это настоящее золотое дно и единственная для современного советского художника возможность заработать реальные деньги на жизнь, а уже в свободное от этого ремесла время заниматься настоящим творчеством.
Трудность заключается в получении разрешения на воспроизведение вождя и согласовании всех деталей во избежание повторений сюжетов (типа Ленин в кепке или без, смотрит вправо или влево и так далее). Рассказал он много интересного и о Мунке и его знаменитой картине «Крик», и даже мастерски набросал по памяти репродукцию этой выдающейся картины.
Для непросвещённых глаз геологов, эта картина показалась довольно примитивной, но Анатолий пояснил, что даже в условиях ограничений советской школы соцреализма, преподаватели института уделили этому произведению довольно много внимания и детально разбирали его. По замыслу художника персонаж на картине, увидев необычно яркие краски заходящего солнца на небе, услышал пронзительный крик взывающей к нему природы и в ужасе закрыл уши. Анатолий показал и наброски своей будущей картины: кричащей Марины, которая ко всеобщему изумлению смело сказала, что будет ему, если надо, с удовольствием позировать в свободное время и в любом виде. Они договорились, что после завершения полевых работ Марина, если понадобится, приедет к нему в студию, позировать для окончательного варианта задуманной картины.
Анатолий оказался талантливым и необыкновенно трудолюбивым художником, не расставался с блокнотом и постоянно делал зарисовки всего, что находилось вокруг: барханы, причудливые изгибы сопок, берег озера с силуэтами верблюдов и колоритных казахов. Причём видел всё это с каких-то немыслимых, неожиданных ракурсов, успевая буквально за мгновения тщательно прорисовывать самые мельчайшие детали. Особенно здорово ему удавались зарисовки грациозных «кораблей пустыни» - покрытых густой рыжей шерстью казахских верблюдов с громадными горбами.
Никто не мог понять, как только ему всё это удаётся делать с такой видимой лёгкостью. Геологи просили его делать иногда миниатюрные зарисовки необычных геологических структур и палеонтологических находок в их полевых книжках во время маршрутов, и это тоже получалось у Анатолия весьма мастерски. Он обещал по окончании экспедиции написать по этим наброскам серию картин и устроить у себя в студии небольшую выставку, на которую пригласит всех участников геологической партии. Интересно было смотреть, как он делает наброски кричащей благим матом Марины, для достижения большей достоверности он потихоньку от неё нашёл на берегу Балхаша сильно искривлённую хворостину, искусно сотворил из неё страшную чёрно – жёлтую змею, очень похожую на живую, и, неожиданно подложив её Марине, тут же набрасывал выражение её испуганного лица.
Примерно через год после окончания экспедиции геологи партии получили от Анатолия приглашения на его персональную выставку в студию, занимавшую просторное, хорошо оборудованное чердачное помещение старого дома в центре Москвы. Все, написанные на холстах маслом, замечательно выполненные, необыкновенно красочные картины представляли знакомые сюжеты Прибалхашья, но в центре внимания была картина «Вопль» с легко узнаваемой Мариной, которая тоже тут присутствовала и вела себя в студии как самая настоящая хозяйка, а по её сияющему лицу и заметно округлившейся фигуре было ясно, что их с Анатолием отношения не ограничились одним лишь позированием для этой выдающейся картины.