Глава 6. Загадочное приключение

В нашей трехместной комнате в общаге мы жили втроем, трое молодых специалистов из разных мест: Володя из Москвы, мой тёзка из Симферополя и я. Все мы были приблизительно одного возраста.

Конечно, любой из нас предпочел бы жить в отдельной комнате, но, как я уже говорил, в общежитии была проблема с местами, поэтому мы были обречены на сосуществование в этом тесном пространстве и, чтобы не портить жизнь друг другу, должны были мириться с определенными неудобствами такого положения вещей.

Какими неудобствами?

К примеру, мы все могли работать в разные смены (собственно, у меня не было сменного режима, а у ребят был), так что кто-то из парней мог прийти домой уже поздно ночью или под утро, когда остальные спали. А попробуй зайти в комнату так, чтобы никого не разбудить. И то же самое утром — я вставал на работу, когда остальные ещё спали после ночной смены. Вот и представь себе, насколько это неприятно, проснуться от шума, когда ты только-только уснул и видишь какой-нибудь сладкий сон. Пусть мы и старались меньше шуметь, но это не всегда удавалось, в результате — вся комната просыпалась.

Впрочем, мы старались находить компромиссы и, в принципе, неплохо ладили.

А тут как-то к Володе нагрянула его молодая жена. Она училась там же, где и Володя, только была на курс младше. Поженились они перед его отъездом, но уехал Володя один, а она осталась в Москве, поскольку ей нужно было учиться ещё целый год. Расписались они для того, чтобы она могла после окончания ВУЗа получить «свободный» диплом и воссоединиться с мужем.

В общем, перед началом учебного года, она приехала к нему на несколько дней. Поэтому Володя и попросил нас — меня и нашего третьего друга — на это время перекантоваться где-нибудь, чтобы они с женой могли побыть вдвоём, без соседей.

Мы с моим тезкой отнеслись к его просьбе с пониманием. У меня так вообще проблем не было, я мог это время пожить у тёти, а тёзка договорился, что поживет в комнате со своим приятелем, с которым они вместе приехали в К. Так мы и сделали.

***

У моей тётушки, как и у любого учителя, практически не было свободного времени, — проверка тетрадей, подготовка к урокам, не говоря уже о домашних хлопотах, — так что я старался как можно меньше обременять её своим присутствием. Почти весь день я проводил вне дома и приходил обычно только к ужину. После ужина мы недолго смотрели телевизор и ложились спать — всем с утра нужно было рано вставать на работу.

Но здесь, у тёти, я мог поспать немного подольше, чем в общаге, поскольку у моего дяди был мотоцикл с коляской, а работал он, как я уже говорил, там же на комбинате, в заводоуправлении. Вот он меня и подвозил. Это было очень удобно, так как заметно экономило время на дорогу.

Как-то под воскресенье мы улеглись спать, и я довольно быстро уснул.

Когда же, проснувшись, открыл глаза, я не узнавал место. Я лежал на полу на ковре в комнате, которую раньше никогда не видел. Эта комната не была похожа ни на одно из знакомых мне мест, т. е. никаких воспоминаний, с ней связанных, у меня не было.

Вначале я подумал, что ещё сплю, и снова зажмурился. Но в следующий момент, меня словно молнией ударило: «Подожди, я же совершенно точно помню, что вчера засыпал дома у тёти, на тахте»!

Остатки сна выветрились вмиг словно пузырьки из газировки. Я поднялся и сел.

В небольшом (где-то три на четыре метра) помещении с белыми стенами, где я сидел на полу, была скудная обстановка. Справа у стены, почти рядом со мной, стоял платяной шкаф с полированными дверцами, а чуть поодаль, впереди, — что-то типа буфета. Точнее, это и был старинный тёмно-вишневого цвета буфет с резными украшениями, такой же, какой был у моей бабушки, матери отца. И всё. Ни дивана, ни стульев, ни даже табурета. Справа, в стене была дверь, которая, как я понял, вела на улицу (потому как рядом с ней располагалось окно, с наглухо закрытыми ставнями). У меня за спиной, за приоткрытыми дверями, просматривался небольшой коридорчик, что-то вроде сеней. Было ещё пара дверей (точнее одни двери и проем), которые, я думаю, вели в другие комнаты. Освещал все это желтоватый свет от лампочки, висевшей под потолком.

Я точно здесь раньше никогда не был, и что-то не припомню, чтобы сам сюда приходил. А значит попасть я сюда мог только в бессознательном состоянии и против моей воли, что могло означать только одно — меня похитили.

От предчувствия опасности у меня скрутило живот, а сердце забилось словно пойманная в силки птица.

Как же могло получиться, что перед тем, как потерять сознание, я совсем ничего не заметил, не увидел и не услышал, и как вообще я оказался в бесчувственном состоянии?

Как говорил Михаил Иванович Семёну Семёновичу, чтобы привести в бесчувственное состояние «…человека можно напоить, усыпить, оглушить…»

Если бы меня оглушили (Во-первых, где? Дома у тёти?), у меня должна была бы остаться шишка, либо гематома.

Я осторожно ощупал голову и не нашёл ни шишки, ни каких-либо болезненных мест от ушиба. Стало быть, по голове меня не били.

Напоить же меня можно было только в компании.

Не могу сказать, что я был абсолютным трезвенником, однако удовольствия от употребления крепких спиртных напитков никогда не испытывал. Это не значит, конечно, что у меня совсем не было случаев, когда бы я напивался до скотского состояния, но все такие случаи можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Один из таких случаев произошёл в годы моей учёбы в университете на свадьбе моей одногруппницы.

Далее... http://proza.ru/2024/03/06/181