Потерянный маяк

(Из цикла «Пропавшие экспедиции»)

********
Глава 1-я
1899 год.
Баренцево море
Близ архипелага Новая Земля
Семидесятый градус Северной широты
***
Буря гремела и буйствовала, а вокруг сосредоточилась вязкая, невыносимая и, казалось, противная на ощупь тишина. Она была осязаемой. Липкой. Обволакивающей. Но это только казалось.
С высоты раздался ошеломляющий треск: это перебило горящую мачту.
- Господи, пронеси! – раздался вопль.
Господь Бог рассудил иначе. Огонь с упавшей мачты вдруг скакнул прямо в люки, пламя быстро пробежало до крюйт-камер, где хранились запасы пороха, и корабль внезапно раздулся бортами, словно пузырь, затем разом исчез в бурном извержении взрыва. БАХ!
Помощник капитана взлетел выше всех, закрутившись телом, а рядом в бешеном круговороте носились горящие снасти; потом старпом Кудрявцев начал падать, обозревая с высоты панораму катастрофы. Наконец холодная вода разомкнулась под ним, он увидел на глубине испуганных рыб, тонущие предметы и матросов. Вынырнув, захлёбываясь и, широко разинув обожжённый рот, отплёвываясь, дико заорал во всю глотку:
- Людей! К чертям собачьим корабль! Людей спасайте!
Буря и пламя только начинали набирать обороты, поглощая собой всё, что было в радиусе их досягаемости. Это была уже не катастрофа. Это было сплошное истребление всего и вся. Люди, выкинутые взрывом за борт, погружались в пучину со скоростью тяжёлых цементных мешков, глотая воду и разбухая телами прямо на глазах. До берега было далеко, но он просматривался сквозь рваные клубы свинцового тумана. Кругом всё вздымалось, опадало навалившимися волнами, крутило, свистело и трещало. Последний фрагмент мачты мелькнул среди вздыбившихся волн, переломился пополам, объялся языками пламени и погрузился в пучину с яростным шипением, словно взорвалось сразу несколько котлов.
- Есть кто в шлюпках? – кричал, отплёвываясь Кудрявцев. Он крутил головой, пытаясь ослепшими от взрыва глазами рассмотреть сквозь бушующий ветер хоть кого-нибудь. В мозгу пронеслась нелепая в данный момент мысль: и зачем нам в трюмах порох? Теперь ни корабля, ни экипажа… Захлёбываясь и теряя силы, он колотил руками по холодной воде, разом превратившей его в безвольный тонущий манекен. Ещё минута, и он уйдёт на дно, к тем самым рыбам, что успел разглядеть, погрузившись с головой в пучину. Чёрные тучи монолитными глыбами висели над ним, извергая из себя сплошные потоки ливня, который тут же превращался в ледяные иглы, вонзающиеся в тело. Старпома подняло волной над уходящим под воду судном, крутануло вокруг себя, рвануло, поглотило стремительным напором и швырнуло к ближайшей шлюпке, едва не размозжив голову об её нависший борт. Чьи-то руки подхватили обессиленное тело, рывком перевалили внутрь, бросили и накрыли куском разорванного брезента. Дальше он ничего не помнил: сознание провалилось в небытие.
Море ещё немного поволновалось, тучи сразу, будто по волшебству рассеялись, проступила луна и ледяные иглы ливня утихли. Шхуна перестала существовать, как, впрочем, и весь наличный состав, ушедший под воду с её останками. На всё про всё ушло не более пяти минут. Была катастрофа, и тут же исчезла. Словно кто-то неведомый, громадный и неподдающийся человеческому разуму, руководил нагрянувшим внезапно коллапсом природы, одним махом разворотив судно, истребляя за минуты экипаж. Сорок человек ушли под воду, так и не достигнув вожделенного берега, который маячил на горизонте. Теперь он просматривался отчётливее.
- Видать что-нибудь? – сквозь прорывы сознания уловил Кудрявцев голоса.
- Вроде свет какой-то пробивается.
- Откуда?
- Со стороны берега. Не могу разобрать, не то маяк, не то костёр на скале. Подзорную трубу бы сейчас, да ведь утонула вместе с останками корабля.
Голоса кашляли, отплёвывались, уходили куда-то в пустоту и снова возвращались. Кудрявцев то погружался в беспамятство, то снова выныривал из пустоты, обрывками сознавая лишь одно: его каким-то чудом спасли. На шлюпке их трое. Остальные? А что остальные? Их уже нет. Ни боцмана, ни матросов, ни капитана.
Потом опять обморок и тишина.
********
Их прибило к скалам прибрежными волнами спустя несколько часов после катастрофы. Кудрявцев за это время несколько раз приходил в себя, но лишь на краткие моменты. Ему давали пить из уцелевшего анкерка, укутали в брезент, меняли уксусный компресс на пылающей жаром голове. Откуда оказался уксус в шлюпке, он в провалах сознания не ведал. Очевидно в шлюпке уцелела аптечка, и два матроса ухаживали за ним, пока их несло течением к берегу.
- Выжил кто-нибудь ещё? – хрипел он в бреду. – Капитан, боцман?
- Нет, - отвечал голос. – Одни мы туточки. Пытались кого-то искать, но буря и взрыв поглотили всех без разбору. Только вас и подобрали, когда вы упали с высоты. Едва не ЗАХЛЕБНУЛИСЬ.
- Он мог замёрзнуть в одну минуту, - добавлял второй голос. – Хорошо, что успели выловить.
Сейчас Кудрявцев лежал на спине, открыв заплывшие глаза, созерцая над собой первые всполохи наступающего рассвета.
- Всю ночь несло к берегу, - уловил он откуда-то издалека. – Хорошо, что маяк давал ориентир и одно весло сохранилось.
Одежа немного подсохла, но знобило старпома капитально.
- Ничего, костёрчик разожжём, обогреемся и двинемся к маяку, - донёсся до него голос.
- Нас трое? – сквозь обожжённую гортань прохрипел Кудрявцев?
- Трое и есть. Лежите, мы сейчас всё справим. Перенесём вас из шлюпки ближе к огню.
Старпом откинулся головой к борту, закрыв глаза. Отчаянно мутило и тошнило; видимо, он порядочно впечатался головой при взрыве, отчего могло быть лёгкое сотрясение мозга. Спустя несколько мину его перенесли к костру, на котором уже дымился чудом уцелевший котелок с кипящей водой.
- Подобрали среди обломков, - объяснили ему. – На берег выбросило много испорченных вещей и предметов, но кое-что подобрать можно.
Говоривший с ним пожилой матрос указал на второго, бродившего среди прибрежных скал и камней:
- Ищет. Уже много чего насобирали.
- Как тебя величать? – отхлебнув кипятка из котелка, наконец спросил Кудрявцев.
- Макаром. Я из механиков. Как только буря внезапно навалилась на шхуну, наш старшой приказал закрыть котлы. Но не успели. Тот порох, что лежал в трюме, всеми бочками взлетел вверх. А дальше вы, почитай, сами всё видали.
- Причём с высоты, - попытался впервые пошутить Кудрявцев. – Знаю. Садануло так, что я взлетел едва ли не к небесам. Как жив остался, ума не приложу.
Говоря это, старший помощник, морщась от головной боли, оглядывал берег и видневшийся далеко на вершине одинокий маяк. Уже рассвело, но он продолжал светить безликим светом куда-то в пустоту. Отсюда строение казалось крохотной коробочкой, своим убогим силуэтом прислонённый к вершине скалы.
- Странно, - приподнимаясь на локте, отметил Кудрявцев. – Уже рассвело, а он продолжает светить. Будто выключить забыли.
- И я о том, - кивнул Макар, перебирая собранные на берегу нехитрые предметы. – Мы уже с Данилой заметили. И остров пустой, и маяк словно омертвевший. – Он перекрестился. – Как в загробный мир попали. Только из смерти выбрались, а тут тишина какая-то мёртвая. Даже чайки не летают.
- Того второго Данилой зовут? – кивнув, перевёл взгляд Кудрявцев на бродившего матроса, поминутно наклонявшегося и что-то ковыряя палкой.
- Да. Он как раз сдал вахту, когда налетел шквал и громыхнуло взрывом. Он-то и успел спрыгнуть в шлюпку, насилу перерезав лямки лебёдки. Было ещё две, но их с треском расшибло, а кто был в них, ушли под воду. Вначале меня подобрал, а потом мы уже сообща и вас.
- Капитан, не видали, как умер?
- Он видал, я нет. Да вот он идёт - сам всё расскажет.
К костру приблизился матрос в потрёпанной, но уже обсохшей одежде, совершенно ещё молодой, почти юнга. Старпом вспомнил его. Это был рубаха-парень и весельчак, любимец всей команды, молодцеватый парень из семьи архангельских рыбаков. Отдуваясь под тяжестью подобранных вещей, он задорно кивнул Макару, сваливая у костра нашедшие пожитки.
- Принимай, дед Макар. Облазил почти всё побережье. На первое время сгодится. – И только тут заметил пришедшего в себя старпома. – Простите, вашбродие, сперва не увидел. Как здоровьице?
- Спасибо, - улыбнулся старший офицер. – Много ли насобирал?
- О да! – оживился тот. – Все камни усеяны обломками. Снасти, куски парусины, обломки палуб и мачт. Всё что разворотило взрывом, всё что не поглотилось пучиной, всё что выкинуло волнами. Вот, поглядите! – он развязал большой кусок парусины. – Котелок ещё один. Бочонок полупустой с водой на волнах качался. Ящичек деревянный, пустой из-под инструмента. Боцманская табакерка, табак внутри можно высушить. – Потом нахмурился. – Тело боцмана прибило волнами к камням, всё разбухшее. Там я его и схоронил, придавив сверху валунами. Ещё Степана и Петра. Там же лежат.
Кудрявцев приподнялся и сел.
- Помню их.
- Больше никого? – подал голос Макар, мешая в котелке какую-то нехитрую ПОХЛЕБКУ.
- Никого. Но много изорванной одежды. Даже ботинки чьи-то плавают. Не стал брать.
Среди собранных предметов было несколько необходимых вещей, которые тут же положили сушиться ближе к огню.
- А костёр-то как развели? – после минутного скорбного молчания вспомнил Кудрявцев. Почтив память погибших, они расположились вокруг очага, укрытые от бриза бортом шлюпки. Море давно утихло, побережье было по-прежнему пустынным и нелюдимым. Их тут никто не ждал. Непрошенные гости, казалось, побеспокоили вековую тишину, совсем не привыкшую к подобным вторжениям. Природа словно затаилась, ожидая чего-то зловещего, непонятного и недоступного их мышлению. Трое чужаков были лишними на этом унылом острове. Ни чаек, ни грызунов, ни другой живности. Даже прибрежные крабы попрятались в свои норы. Лишь гуляющий в расселинах ветер, да перекати-поле, своими сухими кустами встревоженные бризом. Все трое в очередной раз бросили взгляд на далёкое строение маяка.
- Уж дым-то могли заметить давно, - предположил Макар. – Второй час костёр пылает.
- Может, здесь и нет никого, - заключил Данила, подавая Кудрявцеву котелок. – Крупы наскребли, промыли, сварили. Есть ещё размокшие сухари, я их выложил на камнях сушиться. Чаек-то нет, воровать некому.
- Вот и я о том, - поддержал Макар. – Живность будто корова языком слизала. Одни стрекозы да муравьи. Даже поморников и олушей нет. Мёртвый этот остров какой-то.
- Странно всё это, - согласился Кудрявцев. Затем, докончив кашу, решительно поднялся, отчего сразу закружилась голова.
- Вот что, - заключил он. – Ты, Данила, оставайся здесь в лагере, поддерживай огонь, сооруди вон под теми скалами какой-нибудь шалашик на троих, это нам на случай ночёвки, если придётся вернуться сюда. А мы с Макаром нанесём визит вежливости к тому маяку. Найдём кого в живых – дадим условный сигнал, направив зеркало маяка сюда на побережье. Не найдём – вернёмся назад и сообща будем думать, что нам делать дальше. Эта часть архипелага почти не изучена, так что помощи нам ожидать, полагаю, нескоро. У нас не осталось ни карт, ни компаса, ни других приборов и инструментов. Единственное спасение в маяке. Там должно быть всё необходимое. Там люди. Там хоть какая-нибудь цивилизация. Найдём их – найдём средство связаться с остальным миром. А пока мы одни. И остров этот, судя по всему, не слишком желает нас приветствовать. - Он бросил взгляд вверх на скалы. – Возможно, взбираться придётся долго. Но тебе времени как раз на постройку шалаша.
- Я и оградку какую-нибудь присобачу, - воодушевился парень.
Что дальше?
А дальше было вообще странное…
********
Когда Кудрявцев, превозмогая усталость и боли в голове, наконец добрался до возвышенности, следуя за впереди идущим Макаром, у него уже не оставалось никаких сомнений, что остров необитаем. Необитаем в прямом смысле этого слова. Они три с лишним часа карабкались по ущельям, пробирались средь чахлых кустов и карликовых арктических деревьев, но никаких зверей не повстречали. Мало того, они не видели даже птиц в глубине острова. Уж гнёзда-то их должны были быть в зарослях, верно?
- Положим, - делился он со старшим по возрасту матросом, -  побережье пустынное, хотя и это уже наводит на неутешительные мысли. На любой скале должны гнездиться хотя бы вездесущие чайки, но их нет. А в глубине суши уж точно должен кто-то летать. Вот ты, Макар, сколько ходишь по арктическим морям?
- Да, почитай, уже третий десяток лет миновало, как юнгой вышел.
- Много земель полярных повидал?
- Не счесть. Но такую пустынную, вы правы, никогда не видал. Словно мёртвая.
- А ведь природа здесь на острове что надо, - заключил Кудрявцев, отдуваясь, выходя из пролеска, в видимости которого находился маяк. – И ни одной птицы, ни одного зверя. – Он прикрыл рукой воспалённые глаза, всматриваясь в каменную кладку строения. При свете дня едва можно было различить исходящий луч прожектора, по-прежнему светившего в морскую даль.
 – Или здесь никого нет, или смотрители маяка настолько безалаберные, что не выключают его днём.
- Скорее, нет никого, - хмуро и отчего-то загадочно произнёс Макар. – Как и зверей с птицами.
- А мы сейчас проверим, - сложил рупором ладони старпом. – Эй! – выдал он в пространство хриплый крик. – На маяке! Есть кто? Встречайте гостей!
В ответ была всё та же всепоглощающая тишина. Лишь слабый ветерок шелестел над ухом.
- И собаки у них нет, что ли? – удивился Макар. – Насколько знаю, при всех маяках есть хоть какое-нибудь хозяйство. Куры там, собака, может даже гуси. Ведь провизию сюда должны завозить поди раз в полгода, не меньше. Место-то больно шибко далёкое.
Никто не гавкал, ни кудахтал, ни приветствовал оживлённым радостным криком. Рядом с каменной башней в три этажа высоты располагался сарай, какая-то пристройка, и невесть откуда взявшаяся лодка, иссушенная, перевёрнутая вверх днищем. Сразу у сарая вращался на ветру флюгер, прикреплённый к высокой мачте. К строению вела давно заросшая лишайником тропинка, по которой, очевидно, никто не ходил самое малое несколько месяцев. Всё было уныло, покинуто, заброшено. Будка собаки тоже пустовала.
- Интересно, как тогда крутится зеркало с прожектором, если за ними никто давно не ухаживает? – задался вопросом Макар.
- Придётся подняться без спросу, - вздохнул Кудрявцев. Он ещё что-то крикнул, затем последовал за старшим товарищем, который уже пересекал тропинку.
Тяжёлая дубовая дверь со скрипом растворилась, когда они вдвоём налегли на неё плечами. Сразу дунуло смрадом и застоявшейся сыростью.
- По этим ступеням давно никто не ходил, - зажимая нос, во мраке констатировал Макар, поднимаясь вверх первым. По стенам висела паутина с остатками каких-то испарений в виде тёмных бесформенных пятен.
- Факелы видите, вмурованные в стены?
- Вижу.
- Их тоже давно никто не зажигал. И запах тления повсюду.
- Давай доберёмся в головную башню, там и будем рассуждать. И так уже ясно, что маяк покинут.
Поднимаясь по кольцевым ступеням каменной лестницы, оба непрошенных гостя совершенно не представляли, что ждёт их на верхнем этаже обзорной башни. Слышался гул вращающегося механизма, и это были единственные звуки на расстоянии добрых пары километров. Кругом было темно, безжизненно и жутковато.
- Эх, факел бы сюда или фонарь какой, - озадаченно проворчал Макар, наощупь открывая дверь верхней комнаты обзора. Та со скрипом подалась на него, сразу ослепив обоих путников хлынувшим изнутри светом. Переступили порог и замерли.
Внутри круглой панорамной площадки возвышался старый ржавый прожектор, вокруг которого механически на цепной передаче вращалось огромное зеркало, всё потускневшее, покрытое толстым слоем пыли.  Прожектор, видимо давно уже отживший своё, продолжал каким-то чудом светить, издавая тот самый вибрирующий гул, что они слышали. Зеркало совершало свой оборот, отсвечивая в пустоту пространства направляющий луч, перебегавший по скалам, уходя в далёкие волны неспокойного моря. Агрегат, давно и безнадёжно устаревший, никем не присмотренный, тем не менее продолжал работать, отчего у Кудрявцева на голове зашевелились волосы. Было что-то жуткое и пугающее в этом бездушном механизме. Что-то мистическое, что-то странное, и оттого отталкивающее.
- Чудеса… - прошептал он. – К этому механизму не притрагивалась рука как минимум несколько лет. А он продолжает жить своей собственной жизнью.
Беглым взглядом они осмотрели брошенное помещение. Два дубовых стула, такой же стол, несколько шкафов, часы настенные, давно остановившиеся. На столе свернутые листы пожелтевшей бумаги, пришедшие в негодность задолго до их появления.
- Посмотри, что в шкафах, - указал Кудрявцев Макару. Тот с опаской, на расстоянии, обошёл вращающееся зеркало, будто оно было заговоренное, приблизился к шкафам, открывая поочерёдно дверцы. Старший помощник меж тем перебирал осторожно всё то, что лежало на столе.
- Что там? – обернулся он через плечо.
- Журналы, книги какие-то. Всё покрыто плесенью, вот-вот развалится в руках. Такое ощущение, что они пролежали здесь нетронутыми несколько десятилетий.
- Такого не может быть, - заключил Кудрявцев, внимательно осматривая свернутый в трубку документ. – Если механизм продолжает работать и прожектор до сих пор посылает лучи света, то этому помещению не больше двух десятков лет. А покинуто оно и того позже. Лет пять-шесть назад.
- Откуда знаете?
- По бумагам, Макар. Вот по этим бумагам.
Он осторожно развернул свиток. Скрип вращающегося зеркала, казалось, заполнил всю комнату, словно нехотя приняв незваных посетителей, указывал им, что они оказались не в своём месте, не в своём времени, и вообще их тут не ждали.
- Слышал? – кивнул головой в сторону прожектора Кудрявцев. – Заскрипело как колесо в телеге. Того и гляди, развалится прямо на глазах.
- Это не тот скрип, - хмуро откликнулся старый моряк. – Нам дают понять, что мы тут незваные гости.
- Кто даёт понять? – изумился старпом. – Колесо оборота?
Макар лишь пожал плечами, прислушиваясь к изменившемуся гулу скрежещущего механизма. Теперь гул приобрёл какой-то не улавливаемый прежде оттенок. Скрип стал сильнее, прожектор уже не просто гудел, а вибрировал крупной дрожью, отчего его железная обшивка корпуса едва не ходила ходуном. Отвалился большой кусок ржавчины. За ним ещё один. Задрожал пол. Стены с их каменными кладками, казалось, пришли в движение, смещаясь в разные стороны. Это была уже не вибрация. Пол под ногами вздрагивал, гул перерос в настоящий вой, отчего у обоих путников заложило барабанные перепонки.
- Хватай журналы! – крикнул ошеломленно Кудрявцев, сам в свою очередь сгребая свитки на столе. – Бежим! Сейчас всё рухнет!
Подхватив под мышки первые попавшиеся истлевшие документы, Макар кинулся к двери. За ним успел выскочить Кудрявцев, схватив свёрнутые рулоны. Дверь захлопнулась. Всё строение маяка, казалось, сейчас обрушится вниз, погребая под собой каменные кладки. За дверьми громыхало и выло, будто внутрь ворвался стремительный шквал снежного бурана. Маяк трясло крупной вибрацией, отчего оба морехода едва держались на ногах, цепляясь свободной рукой за выступы стен.
- Ничего себе, приняли гостей! – прокричал Макар, перескакивая сразу через две ступеньки. За ним поспевал Кудрявцев. Тёмная лестница внезапно осветилась каким-то тусклым светом, возникшим, казалось, ниоткуда. Они почти кубарем скатились вниз, преследуемые сзади грохотом, свистом и скрежетом разбушевавшегося механизма. Рванули дверь, выскочив наружу, и только тут замерли на месте, задрав головы к высокой башне обзора. То, что они увидели, заставило их позабыть всё на свете.
…Маяк, до этого спокойный в своей жуткой пустынной тишине, теперь ходил ходуном, потрясаясь крупной дрожью как при землетрясении. Ещё минута, и он, казалось, развалится по кускам. Рваный луч света плясал где-то в морских глубинах, направленный туда вращающимся зеркалом.
- Вот тебе и гостеприимство! – отдышавшись, изрёк Кудрявцев, поправляя под мышкой документы. Оба были оглушены внезапно вырвавшимся грохотом, ошеломленно стоя в нерешительности перед башней маяка. Гул постепенно начинал стихать. Что-то странное и жуткое было в этом утихающем звуке. Будто они только что побывали в потустороннем мире, едва не оставив там свои останки. Что-то тревожное и смертельно опасное разливалось в воздухе вокруг них. Оба ещё не совсем понимали, что именно сейчас произошло. Землетрясение? Здесь? На семидесятой широте недалеко от Новой Земли? Но это же абсурд. Быть такого не может!
- Нас попросту выгнали оттуда, - заключил Кудрявцев.
- Он будто ЖИВОЙ, - загадочно произнёс Макар.
- Кто живой?
- Маяк.
И умолк, не проронив больше ни слова.
Старпом помялся на ногах, не зная, что делать дальше. Старик прав. Здесь творилось что-то непонятное. Что-то мистическое и потустороннее. Башня маяка словно отвергла их от себя. Оттолкнула.
Выгнала прочь, едва не похоронив под своими обломками.
Потом внезапно всё стихло. Земля перестала дрожать. Вибрация исчезла. Дрожащее строение башни успокоилось. Маяк застыл как ни в чём не бывало. Словно и не было того грохота со скрипом вращающегося зеркала.
- Мы не одни здесь, - заключил Кудрявцев, делая ударение на слове «не одни».
Макар пристально смотрел на пристройку сарая. Подняв в предупреждении руку, он хотел было сделать первый шаг, но внезапно встал как вкопанный, словно наткнулся на какую-то невидимую преграду. Сделал ещё шаг и оторопел, повернувшись к офицеру с округлившимися от испуга глазами.
- Что? – спросил напряженно Кудрявцев.
- Не… - запнулся тот, недоумевающе тыкая рукой в пространство. – Не… пускают.
- Чего? – не понял старпом.
- Дальше хода нет. Какая-то стена невидимая.
Он ощупывал воздух, бросив журналы на влажный лишайник. Теперь было не до них. Кудрявцев подошёл вплотную, недоверчиво покосившись на старого матроса.
- Какая ещё стена?
- Вот эта… - запнулся вторично Макар. – Невидимая. Господи спаси! – перекрестился, уступая место старшему офицеру.
Кудрявцев протянул руку. Отдёрнул, уставившись на Макара. Протянул снова. Наткнулся на что-то вязкое, недоступное и едва дрожащее в пустоте.
- Эт… это что?
Он ощупью буквально «погладил» неведомую субстанцию, которой в природе по всем физическим законам не должно существовать априори. Она была прозрачна! Но «стена» сейчас находилась перед ним. Мягкая. Податливая. Отталкивающая от себя, словно резиновая губка под натиском. Он нажал снова. Упругая преграда откликнулась на его нажим слегка отталкивающим движением. Словно ты пальцем нажимаешь на домашний пудинг в форме сладкого желе, а оно колыхается от твоего прикосновения.
- Чертовщина какая-то! – почти выругался Кудрявцев. – Такого… - он осёкся. – ТАКОГО не должно существовать в природе. Воздух прозрачен, мы видим сквозь него сарай и пристройку. Даже будку собачью пустую видим. И что? Перед нами какой-то упругий состав воздуха, стеной не пускающий нас дальше! – он едва не схватил камень, чтобы запустить, но вовремя одумался.
- Если это не природное явление, тогда…
- Тогда что?
- Тогда… - Кудрявцев помедлил, подыскивая слово. – Тогда… тогда, друг мой, оно… РУКОТВОРНОЕ!
Последнее слово он отчеканил, словно забил молотком гвозди.
- Господи Иисусе! – обомлел Макар. – Этого ещё не хватало! Как понять «рукотворное»?
- То, что сотворено че-ло-ве-ком! - внушительно протянул Кудрявцев, продолжая ощупывать податливую, но упругую субстанцию, сотворенную из пустоты. – Не матушкой-природой, старый ты мой моряк, а самым настоящим человеком. Что-то осязаемое, но нами не видимое! – он схватился за голову. – Понимаешь?
- Ни беса не смыслю! – потупился Макар. – Мы физику с математикой не кончали.
- Да погоди ты! – воодушевился Кудрявцев. – Помнишь, как наше судно буквально примагнитило к этим координатам? Вспомнил? Два дня назад наш капитан всё удивлялся, что нас буквально притягивает к этому месторасположению. – Кудрявцев лихорадочно развернул один из свитков, отыскивая пальцем нужное место. – Вот. Нашёл эту карту на столе. Здесь обведён кружком заданный район, где находится островок с маяком. Видишь? – он отчертил ногтем линию. – По всем данным мы с шхуной находились вот здесь, направляясь от острова Вайгач в Карском море, огибая мыс Желания на Новой Земле, выйдя затем в море Баренца. Улавливаешь? Потом мы попадаем во внезапно налетевшую ниоткуда бурю, теряем корабль с экипажем и спасаемся на шлюпке. Верно?
Макар не понимал, к чему клонит старший помощник, но согласно кивал, подобрав с земли старые документы. С ними они ознакомятся, когда вернутся в лагерь к Даниле.
- И нашу шлюпку прибивает к этому берегу. Этому острову, - продолжил Кудрявцев, выделив ударением слово «этому». – Нас привлекает лучом маяка. Мы высаживаемся. Пробираемся к башне. Не встречаем ни зверей, ни птиц, словно остров вымер напрочь. Поднимаемся, находим какие-то документы и… - он прищёлкнул пальцами, - нас тут же «вежливо» в кавычках, намеренно выпроваживают вон. Прочь отсюда, незнакомцы!
- И что?
- А то, друг мой! – поднял палец Кудрявцев, - что как только мы прихватили с собой какие-то (ещё не ясно, какие) документы, буйство маяка сразу успокаивается. Понимаешь теперь?
- Нет.
- Иными словами, нам дали понять, - по слогам изрёк старпом, - что мы свою миссию ВЫПОЛНИЛИ.
- Вы насчёт этих документов?
- Точно! – с облегчением выдохнул Кудрявцев. – Кому-то, уж, прости, не знаю кому… кому-то было нужно, чтобы эти пожелтевшие старые листы попали в руки людям. Не важно каким. В данном случае ими оказались МЫ. Уловил? Чтобы эти документы добрались до ци-ви-ли-за-ции!
Макар уставился на старшего помощника:
- А как же эта стена прозрачная, бесы её возьми?
- Во-от! – победоносно протянул Кудрявцев. – Теперь мы подошли к самой сути. Стена эта прозрачная, не пускающая нас дальше, друг мой, есть ничто иное, как разделительная граница, за пределы которой нам не дозволено пройти. Документы захватили, миссию выполнили – будьте добры уйти вон. Мы вас ждали, вы пришли, дело сделали, идите теперь ко всем чертям собачьим!
Они ещё минуту постояли, ощупывая прозрачную преграду, которая под их нажимами методично отталкивала назад, прошлись вдоль границы несколько шагов, вернулись назад и, подхватив наконец документы, оставили это место. Необходимо было как можно скорее вернуться в лагерь, чтобы уже втроём обсудить создавшееся положение. Заодно и с картами ознакомиться.
Уже спускаясь вниз, Макар, обернувшись через плечо, заметил едва дрожащую пелену молочно-белого тумана, окутавшего дрожащую в зыбке башню.
Как мираж какой-то, чертыхнулся он про себя, но старшему офицеру ничего не сказал. Тот шёл впереди, уткнувшись в развернутые свитками, бормоча что-то под нос, лишь изредка бросая взгляд под ноги. Что-то сверял, что-то высчитывал, задирая голову к небу. Макар обернулся вторично. Дымка тумана окутала башню маяка; он колыхался в воздухе, вибрируя елкой рябью, как бывает, когда в воду бросишь камень. Концентрические круги расходились от обзорной площадки словно звуковые волны. И круги эти были идеальной геометрической формы. Тот сарай, до которого они так и не сумели добраться из-за прозрачной стены, теперь расплывался своими очертаниями прямо на глазах, меняя форму во всех направлениях.
- Точно, что чертовщина какая-то! - сплюнул он под ноги, перекрестившись, не заметив, что проговорил вслух. Кудрявцев на миг оторвался от бумаг, едва не оступившись.
- Ты звал?
- Нет-нет. Не хотел отвлекать. Но взгляните назад.
- На маяк?
- Так точно. С ним происходит что-то непонятное.
Оба остановились, обернувшись к покинутому только что месту.
То, что оставалось от маяка, прямо на их глазах превращалось в размывчатое бесформенное пятно, меняя очертания, расползаясь по частям.
- Пресвятая Богородица, - едва не сел старый моряк, отчаянно покрывая себя крёстным знамением. – Да что ж творится-то!
- Тише! – осадил его Кудрявцев. – Слышишь?
Не отводя зачарованного взгляда от расплывающегося в пространстве каменного строения, они напряжённо вслушались в пустоту. Недоуменно переглянулись. Где-то вспорхнула птица. В кустах прошмыгнул лемминг. Послышался далёкий хруст под лапами пробежавшего зверя, причём, зверя крупного. Росомаха? Полярная рысь? А может… медведь?
Они с оторопью улавливали нахлынувшие звуки ожившей внезапно природы. Все разом – и крики птиц, и писки грызунов, и рык крупного хищника – все эти звуки одним махом обрушились на них, словно матушка-природа в один миг пробудилась от беспробудного сна. В уши хлынули привычные звуки обитаемого леса, а не мёртвой пустыни. С вибрацией и колыханием в дрожащем воздухе маяка пришло всё то, чего они прежде не слышали, поднимаясь к башне. Остров ожил в одну секунду. В один миг. В одно короткое мгновение.
- Бежим в лагерь! – рванул Макара за рукав Кудрявцев. – Здесь творится что-то непонятное. Неизвестное ни нашему разуму, ни законам природы. Там побережье, там укрытие, там спокойнее.
Быстро спускаясь к расщелине, за которой начинался берег, они уже не оборачивались. И так становилось ясным, что наверху, у маяка, происходило что-то непонятное, что-то тревожное и неподдающееся никаким физическим постулатам. Кудрявцев был весьма образованным и начитанным офицером, недаром его капитан выбрал в свои помощники. Но даже сам Кудрявцев со всей его образованностью сейчас не мог понять совершенно ничего, что творила природа назло всем законам физики. Окутанный туманом, колыхающийся в пустоте маяк исчез из виду, словно растворился в инородном пространстве. На месте его крутилось молочно-белое облако, превращаясь в свинцовую тучу небывалых размеров, которая ворочалась и разбухала, меняя очертания на огромный кусок монолита. Внутри сверкали зигзаги змеевидных молний. Воздух наполнился озоном, того и гляди шарахнет либо разрядом тока, либо оглушительным громом.
- Бежим! – повторил, прибавив хода Кудрявцев
…Там их и встретил Данила. Ошарашенных, испуганных, ничего не понимающих. Глаза у Макара вылезли из орбит, он поминутно крестился. Только упав в изнеможении около костра, оба путника-морехода, наконец смогли перевести дыхание.
Побережье встретило их полнейшей тишиной.
********
- Что? Всё так и было?
Данила сидел с открытым ртом, уставившись на обоих собеседников округлившимися от недоумения глазами. Рассказывал в основном Макар, с набитым ртом поглощая кашу, сваренную на костре его младшим товарищем. Кудрявцев едва прикоснулся к котелку, уткнувшись с головой в карты с журналами, что-то высчитывая в уме, сверяясь с побережьем и определяясь по координатам. Изредка отрывался, чтобы вставить слово. Когда Макар закончил, перекрестившись в очередной раз, старпом развернул один из свитков, раскрыв ветхий журнал.
- Вот что мы обнаружили, - начал он. – Вахтенные записи и карты острова вместе с ближайшим месторасположением архипелага. Дата последней записи – 24 августа 1891 года.
- Ух ты! – опешил Данила. – Выходит, маяк был покинут ещё восемь лет назад?
- Выходит, так… - подтвердил Кудрявцев.
- Жаль, из-за грохота в обзорной башне не успели осмотреть их комнату отдыха, где они обитали, - с сожалением вздохнул старый матрос.
- Кто?
- Да смотрители же. Те, кто здесь служил и жил вдалеке от Большой земли.
- Точнее, от Новой Земли, - поправил Кудрявцев.
- А сколько их было, этих смотрителей? – заёрзал на брезенте парень. Они сидели у входа в большой уютный шалаш, смастерённый им из валежника на берегу. Пылал костёр. Было тихо. Присутствие зверей и птиц в глубине острова они уже обсудили, но ещё никак не могли взять в толк, отчего их нет здесь, на побережье? Решили об этом поразмыслить на досуге.
- Судя по записям в вахтенном журнале, смотрителей вначале было четверо, затем осталось двое. Они и собака. И те и те исчезли.
- Каким образом?
- Тут не написано, - перевернув страницу, начал читать дальше Кудрявцев. – Но вот что интересно… Этим журналам, судя по их состоянию, никак не меньше полусотни лет: того и гляди развалятся в прах от тлена. А прошло всего восемь лет.
Данила с опаской взял одну из тетрадей, боясь, что та расползётся по швам прямо на глазах. Страницы были пожелтевшими, все в разводах каких-то зловещих бурых пятен, похожих на засохшую кровь.
- Что у них здесь произошло? – прошептал он с содроганием. Макар смотрел через плечо, Кудрявцев читал:
- Две последние записи. Числа: 23 и 24, август месяц 1891 года. Цитирую:
«Меня зовут Алексей. Делаю запись в дневнике, пока Василий бродит по острову в поисках пропавших товарищей. На нашем маяке творится что-то непонятное. Два месяца назад исчезли бесследно двое наших напарников, ожидая баркас с материка, куда их должны были забрать на отдых. Мы вдвоём остались одни. Баркас так и не прибыл. Его нет и по сей день. О нас словно забыли. Искали товарищей по всему острову, обшарили едва ли не каждый аршин земли. Никого. С ними исчезла и собака, до этого обитающая в будке. Цепь на месте, а пса нет. Вместе с исчезновением напарников пропали и птицы. Сначала птицы, потом звери. Башня маяка посылает свет, но он какой-то пустой, мёртвый, жуткий и странный. Василий говорит, что это происки каких-то духов, с давних пор посещающие наш маяк. Месяц назад было вообще что-то несуразное. Отчаявшись в поисках, мы провели весь вечер в своей комнате отдыха, боясь выходить наружу. Остров затих, будто вымер напрочь. Ни звука, ни шороха, ни шелеста ветра. Сейчас пишу, а у самого от страха дрожат руки. Не спали всю ночь, прислушиваясь снаружи. Когда вечером закрылись в башне, спустя какое-то время нам показалось, что маяк начинает дрожать. Эта дрожь усилилась в тот момент, когда над смотровой площадкой громыхнуло громом. Мощность удара была настолько огромной, что у нас заложило уши. Теперь каменная кладка не дрожала, а ходила ходуном. Казалось, разверзлись все небеса над нами. Ни ливня, ни дождя, только оглушительные раскаты грома…»
Кудрявцев перевернул страницу. Макар с Данилой сидели с открытыми ртами, ловя каждое слово. Костёр потрескивал, лениво шевелились волны, по-прежнему всё было тихо. Старпом продолжил:
«А потом среди грохота наступила тишина. Полная и звенящая. Мы с опаской отворили дверь, выглянув наружу. То, что мы увидели, заставило нас едва ли не поседеть на месте. Василий даже присел от ужаса. И посмотреть было на что.
Прямо над нами, в каком-то непонятном шуме зависло железное чудовище с вращающимися лопастями. Какая-то винтокрылая машина, настолько огромная, что от её вихрей и гула сыпалась штукатурка внутри маяка, разбрасывая вокруг себя потоки воздуха, казалось, вот-вот накроет нас с головой. Это чудище зависло над башней, затем, вращая винтами, сделало облёт, поднимая с земли вихри пыли. Нас едва не снесло на месте. Василий упал на колени, неистово крестясь, а я всё не мог рассмотреть эту махину. Такого я прежде никогда не видел. Чтобы машина летала по воздуху? Да это же самое настоящее исчадие ада! Она была настолько совершенной, что не поднимается перо написать это сотворённой руками человека. Небесное божество, не иначе!..»
- Запись обрывается, - заметил Кудрявцев. – Следующая страница – последняя.
Данила с округлившимися глазами переводил взгляд с одного на другого. Макар как обычно крестился.
«Дописываю сегодня. Что будет со мной – не знаю. Если кто прочтёт эти записи – знайте: я не полоумный. Не сошёл с ума и не лишился рассудка. Всё так и было! Когда небесный механизм с пропеллерами уже начал опускаться к земле, Василий выскочил и с диким воплем побежал в сторону будки. Там его и застигла белая пелена тумана. Небо словно раздвинулось и упало к ногам. Образовалась пустая дыра, куда начало засасывать моего напарника. Воронка вихря закружила его, всосала в себя и растворила без остатка. Туда же пропало и железное чудовище с винтами. Дыра закрылась, стало тихо, всё исчезло. Я остался один.
Теперь я думаю, что и наших товарищей поглотила эта раскрывшаяся дыра. Их и собаку. А потом птиц и зверей. Сейчас я один уже целый месяц. Ни вестей, ни баркаса, ни живности на острове, ни-ко-го! Вчера слышал снова этот гул над башней. Если пустая дыра окажется вновь над маяком и из неё что-то вывалится, не знаю, что буду делать. Пропаду вместе с остальными? Исчезну? Растворюсь в воздухе? До сих пор не представляю, с чем меня свела судьба. Заканчиваю писать. Снова слышу этот грохот.
Люди! Кто найдёт эти записи, передайте моей семье, что я честно дежурил всю смену, ожидая отправки домой. Но баркаса всё нет. Месяц один на острове! Грохот становится сильнее. Маяк колыхает в разные стороны.
Прощайте!
Да сохранит меня Господь!»
Кудрявцев закрыл журнал, осмотрел его со всех сторон, бережно держа в руках как настоящую святыню. Никто не проронил ни слова.
Они долго сидели в молчании, переваривая только что прочтенное, совершенно не понимая смысла. Было ясно только одно. Какой-то громадный механизм, имеющий способность летать по воздуху, посетил маяк и группу людей, которая затем исчезла вместе с этой винтокрылой машиной. Исчезла и собака, а потом и звери с птицами. Всё это произошло восемь лет назад, но свитки карт и сам дневник были настолько старыми, истлевшими от времени, что создавалось впечатление, что они побывали в совсем ином измерении. В ином пространстве. В другом отрезке времени.
- А потом мы услышали звуки ожившей природы, - заключил Кудрявцев. – Вернулись птицы, появились звери, но нас с Макаром так и не пустили дальше. Прозрачная преграда стала нашей границей дозволенности. Дальше нам не разрешили.
- Кто… - осёкся Данила, - кто не разрешили?
- А бес их знает, - пожал плечами старший помощник. – Наверное, те, кого мы ещё не видели. Те, кто имеет возможность сотворить эту чёртову дыру, откуда вываливается нечто похожее на летающую машину. Те, кто смог потопить нашу шхуну с экипажем. Те, благодаря кому вначале исчезли, а потом появились птицы с животными. Иными словами, Хозяева острова.
И умолк, предоставив недалёким матросам обдумывать каждое его слово.
…Именно в этот момент раздался гул над их головами. Внезапно дунуло стремительным потоком ветра. Небо раскрылось, образуя крутящуюся воронку величиной с кратер вулкана. Полыхнуло огнём. Раздался оглушительный раскат грома. Гигантская молния прочертила змеевидную стрелу до самой земли, ударив мощным разрядом в ближайшее дерево. С треском разломился ствол, их прижало к земле небывалой силой, протащило по камням, сшибло построенный шалаш, разметало костёр и впечатало телами во влажный мох. Громадная волна накрыла берег, послышался раздирающий крик Данилы, которого уже всасывало в воронку. Кудрявцев, весь оглохший и, казалось, раздираемый на части, успел заметить, как в эту же воронку увлекало Макара, отчаянно пытавшегося схватиться за кусты. Ещё миг, и вместо воронки в небе начала раскручиваться колоссальная спираль, поглощая собой всё, что было в пределах её досягаемости.
- А-а! – орал молодой парень. – Что… это-о? По-мо-ги-те-е!
Кружило его, кружило Макара. Грохотало так, будто камни, попавшие в молотилку. Старший помощник ещё цеплялся содранными в кровь руками за камни и кусты, но и его уже несло к центру концентрических кругов, разверзшихся над побережьем. Далёкий маяк расплылся прямо на глазах, превращаясь в бесформенное пятно. Последнее, что успел заметить Кудрявцев, это то, как мелькнули ботинки Данилы. Затем он пропал в бешено крутившейся спирали, следом исчез и Макар. Молния прошла зигзагом сквозь тело последнего гостя на острове, прошила насквозь и ушла в пустоту. Кудрявцев исчез бесследно, растворившись в инородном пространстве совершенно другого, параллельного измерения. Всё стихло, волны успокоились, наступило полное безмолвие. Секунда – и остров затих.
А где-то в пустоте образовавшейся дыры, из её недр, из её временного континуума, на свет божий вынырнула та самая винтокрылая машина, что так напугала прежних смотрителей маяка. Вынырнула, пронеслась секунду над островом и тут же исчезла.
Другое измерение перестало существовать.
Меж тем, в совершенно ином пространстве, в абсолютно другом временном векторе происходило следующее…
********

Глава 2-я.
1999 год.
Спустя ровно сто лет после описываемых событий.
Баренцево море.
Один из малых островов архипелага Новой Земли близ семидесятого градуса Северной широты.
14 часов 32 минуты по местному часовому поясу.
***
- Странными зигзагами рисуется судьба человека, Витя, говорю тебе как признанный знаток человеческих душ, - пошутил Николай, бортмеханик вертолёта Ми-10К.
Они с Виктором только что миновали ангар, выйдя к взлётной площадке, на которой в режиме отдыха стояли три вертолёта: два Ми-8 и один красавец-гигант Ми-10К. Именно на этом чуде инженерной техники им предстояло сейчас вылететь по направлению к мысу Желания на Новой Земле, где со вчерашнего дня по данным метеостанции начали происходить непонятные события. Сначала оборвалась связь с самим мысом, на котором находился узел связи научного модуля Географического отдела Академии наук, затем все наружные датчики всевозможных приборов стали зашкаливать небывалым всплеском магнитной амплитуды. После этого аэрофотоснимки со спутника показали возникшую буквально ниоткуда громадную озоновую дыру, которой здесь, в этих широтах, в общем-то, не должно существовать совершенно. По всем сейсмологическим и геодезическим показателям озонная дыра находилась на сотни километров севернее, точнее уже за восьмидесятой параллелью, далеко от архипелага Франца-Иосифа. А тут ещё местный циклон, отклонившийся по каким-то неизвестным причинам вправо, отчего нарушил всё равновесие Арктического региона планеты. Задумались в отделе МЧС, задумались в Архангельске, Нарьян-Маре и Норильске. Срочно был созван научный совет; даже созванивались с самой Академией наук. Никто ничего толком не мог объяснить. Компьютерная развертка спутниковых снимков показывала небывалые магнитные возмущения над неприглядным маленьким островком, затерявшимся среди таких же десятков кусков голых скал возле Новой Земли. Он был приметен лишь тем, что на нём когда-то сотню лет назад размещался старый, забытый всеми брошенный маяк, давно уже отживший положенный срок службы. На островке с тех самых пор никто не жил и не обитал. Пролетающие вертолёты видели с высоты полуразрушенную башню, давно покрытую плесенью и лишайником. Редкие птицы гнездились на его скалах, а в небольшом лесу в глубине острова не было замечено никакой живности. По каким причинам маяк закрыли, никто уже давно не помнил. Отжил своё, отработал – и ладно. Но среди пилотов и мореходов в этой части полярного круга нет-нет, да и пробежит разговор о каких-то всполохах света, иногда издаваемых старой башней. То рыбаки увидят вдалеке тусклый луч, прорезавший темноту, то пилоты вертолёта, пролетая над разбросанными островками, заметят светлую стрелу света, направленную в море и тут же погасшую. Даже легенды ходили вокруг этого давно забытого маяка. Местные поморы ненецких поселений ещё со времён древних поверий шаманов верили, что маяк раз в год как бы «оживает» сам по себе, без какого-либо участия человека. Да и кому за этими каменными развалинами приглядывать? Уже сто лет как остров был пуст. Туда никто не заплывал, там никто не швартовался, туда даже не приземлялись вертолёты.
И всё же, казалось, остров жил какой-то загадочной собственной жизнью. Раз в год полыхнёт светом из разрушенной временем башни маяка, бликнет луч, пронесётся по волнам и угаснет, наведя на рыбаков суеверный страх. И при каждом таком своеобразном «оживлении» всегда зашкаливали датчики магнитных возмущений.
Но вот циклон, внезапно повернувший к острову и озоновая дыра, возникшая буквально ниоткуда над ним, обнаружились учёными впервые.
Потому и был послан на разведку экипаж вертолёта отдела МЧС Северной дислокации, потому и шагали сейчас к машине второй пилот Виктор с бортмехаником Николаем. Потому и поучал старший по возрасту Николай своего младшего напарника Витю, которому едва исполнилось двадцать пят, тогда как самому Николаю уже перевалило за сорок. Оба друга были не разлей вода, не раз вылетавшие на такие вот сомнительные феномены природы, которые в Арктике происходили с завидной регулярностью.
- Ты о чём? – спросил Витя, поспевая за решительными шагами Николая. Погода была нелётной, вьюжило, но у трапа их уже поджидал командир экипажа, проверяя запас топлива с двумя механиками ангара.
- Я о том, друг мой, что зигзаги судьбы иногда играют с нами нежелательные шутки. – Он прикрыл глаза рукой и, задрав голову, бросил взгляд на серое неуютное небо. – Вот же черти угораздили лететь именно в такую погоду, - чертыхнулся он, отвлекаясь. – Да. О чём это я? Ну, вот посуди сам. Три года этот странный остров не подавал никаких признаков жизни. Ни света маяка, ни озоновых дыр тебе, ни магнитных возмущений. А ты, кстати, слышал легенду о нём, дошедшую до наших времён в ненецком местном фольклоре?
- Что-то краем уха слыхал, но ни черта так и не понял. А что? Это имеет какое-то отношение к нашему сегодняшнему вылету?
- Как сказать… - задумчиво протянул Николай. – Наш командир, наверное, побольше меня знает, вот пусть и расскажет тебе.
- Наш командир, - хохотнул Витя, - сегодня не в юморе. Его должны были отпустить на неделю в Норильск к семье, а тут указание из отдела МЧС лететь к этому чёртовому острову. Вот и наорал на начальство, послав куда подальше. Год ждал этого увольнения, а тут как раз этот непонятный циклон, завернувший в сторону, словно примагниченный какой-то потусторонней силой. Теперь Андрей с утра бесится на всех, досталось даже заправщикам топлива. Боязно мне у него расспрашивать о каких-то там шаманских поверьях. Скажи лучше ты в двух словах.
- Хорошо.
Они уже подходили к взлётной площадке, откуда им махнул Андрей. Старшему пилоту и командиру экипажа было тридцать пять лет, пять из которых он провёл в недавно сложившемся счастливом браке, после того, как умерла от рака его первая жена. Детей они не успели нажить, но сейчас, во втором браке его поджидала в Норильске очаровательная пятилетняя дочурка, год не видевшая своего папу. Теперь можно было понять его состояние, когда тебе вместо отпуска вручают приказ лететь к чёрту на кулички, совершенно не считаясь с твоим мнением.
- Хорошо, - повторил Николай. – В двух словах эта легенда выглядит так. Некие смотрители маяка в прошлом столетии исчезли напрочь с острова при их дежурстве. Не было на острове ни лодки, ни пристани, только маленький причал для баркаса, раз в полгода доставлявший провизию с почтой. Всё это стало известно из старых пожелтевших дневников, якобы попавших в Адмиралтейство Петербурга совершенно неизвестным образом. Кто нашёл эти дневники, и кто доставил их на материк, так и кануло в вечности.
- А что в них было, в этих дневниках?
- Сто лет прошло, Витечка, побойся бога! Впрочем, по всем тем же легендам, там якобы описывались события исчезновения последнего смотрителя. Он, вроде бы и писал последние строки прежде чем исчезнуть навсегда.
- И что писал?
- А вот тут, дружочек мой, и есть самое интересное в этих легендах. Последний уцелевший смотритель якобы описывал некую гигантскую винтокрылую машину, вывалившуюся из образовавшейся в тучах пустой дыры. Представляешь?
- Винтокрылую?
- Да. Иными словами – вертолёт!
Витя споткнулся и замер, остолбенев на месте.
- Погоди! Но ведь это…
- Да-да! – обернулся Николай. – Это был конец девятнадцатого века, и ни о каких вертолётах человечество ещё слыхом не слыхивало. Как ты знаешь, их неудачные первые прототипы появятся только спустя три с лишним десятилетия, да и то будут едва подниматься в воздух первые несколько лет. А тут сразу «летающая машина с винтами» судя по его прощальным записям. И описывает он её вполне отчётливо, в здравом уме и памяти. Вместе с неведомым вертолётом он указывает воронку смерча, поглотившую его товарищей с собакой. На этом всё. Запись обрывается, в конце упомянув, что снова слышит тот самый грохот. Потом он исчез.
Витя поспешил за Николаем.
- И где сейчас эти дневники?
- А чёрт их знает. Очевидно, где-то в архивах всё того же Адмиралтейства. Сто лет ведь прошло. Свержение самодержавия, революция, сталинизм, война, первые полёты в космос, брежневский застой, перестройка Горбачёва… Воды-то много утекло.
- И ты хочешь сказать, что мы…
- Сейчас направляемся как раз к тому самому острову, на котором исчезли последние смотрители маяка.
Заметив недоумённый взгляд своего младшего друга, Николай улыбнулся и подтолкнул вперёд.
- Ладно. Пошли взлетать, а то Андрей вижу уже хмурится. Об остальном побеседуем во время полёта. Лететь-то как минимум часов пять. Сначала к мысу Желаний, потом обогнём его и углубимся в десятки разбросанных островков.
- Так с ними что, по-прежнему нет связи?
- С кем?
- С радиорубкой мыса Желаний.
- Вроде бы нет. Андрей лучше знает. Как взлетим, так и спросим. Заодно, может, расскажет тебе до конца эту историю.
Они подошли к взлётной площадке как раз в тот момент, когда механики отцепляли заправочные шланги. Андрей мерил шагами территорию, заложив руки за спину, угрюмо глядя под ноги. Настроение у командира было скверное.
- Не буду ничего спрашивать, - толкнув в бок, шепнул Витя. – Глянь на его состояние. Аж жалко. Ни дочку не повидал, ни жену.
- Мда-а… - со вздохом протянул Николай. – Вот же незадача с этим чёртовым островом. Три года ни слуху, ни духу, а тут всё разом: и дыра озоновая и взбесившийся циклон и магнитные возмущения небывалой силы. Тут кто хочешь будет в ярости.
- Быстрее взлетим, быстрее вернёмся!
- Ты прав. Пошли заводить двигатели.
И, не отвлекая командира от печальных мыслей, они, миновав длинную хвостовую балку с иллюминаторами, влезли по трапу в салон огромной машины. Там их уже поджидали двое научных сотрудников Академии наук, специально присланных в отдел МЧС для выявления столь непонятного природного феномена.
Спустя десять минут, гигантский Ми-10К, набирая высоту и рассеивая потоки турбулентности, оторвался от площадки, беря курс на острова Новой Земли.
Там их ждала неизвестность.
********
Пять часов полёта прошли без каких-либо происшествий. Андрей, как командир экипажа, почти всю дорогу молчал, и Николай с Витей старались его не трогать, справедливо полагая, что ему необходимо личное пространство.
- Знаешь, что я тебе скажу, Витя? – держа курс на одинокий островок архипелага, заметил Николай. - На Земле вполне достаточно жизни, чтобы заселить пятьдесят таких планет, как наша. Вирусы, бактерии, животные, люди: каждый вид занимает свою нишу. Борются, убивают, выживают. Вот тебе полноценные и уникальные создания природы, как раз пригодные к переселению.
- Это ты к чему? – выверяя курс по приборам, спрашивал Виктор, косясь взглядом на молчавшего Андрея. Хотелось разговорить командира, втянуть в разговор, но оба не знали, каким образом это сделать. Приходилось импровизировать.
- Я о том, что, если найдём на этом островке хоть какую-нибудь живность, сразу внесём её в потенциальных переселенцев на другую планету, - попытался шуткой разрядить гнетущую атмосферу Николай. – Будешь первооткрывателем новых форм жизни.
- Сначала планету открыть надо, подходящую для жизни, - откликнулся младший товарищ, - а потом уже думать о переселении. На Марс ещё не добрались, а ты о каких-то далёких планетах. Беседуя таким образом, они миновали молчавший мыс Желания, несколько раз пытаясь выйти с ним на связь, но всё было напрасно. Решили завернуть на обратном пути. Молчавший третьи сутки узел связи не давал им покоя.
Летели долго. Пока всё складывалось хорошо. Пару раз в кабину пилотов заглядывали научные сотрудники, узнать, когда будут на месте. Витя вежливо отвечал, что уже на подходе.
- Кстати, а где свернувший в сторону циклон? – спросил он одного из учёных. – Скоро увидим?
- Он уже перед нами, - ответил тот, сверяясь с какими-то геодезическими картами. – Ещё минута, и войдём в него целиком.
…Именно в этот момент всё и произошло. Облака над кабиной раздулись в объёме, принимая форму гигантских зрачков, будто следящих за курсом машины. Это были ГЛАЗА, наблюдавшие с небес за их полётом.
Витя едва успел крикнуть:
- Кто-то глядит на нас из облаков… страшно!
Ураганом пронёсся стремительный напор воздуха, закручивая спирали турбулентности. Ударил в иллюминаторы. В салоне машины посыпались приборы и прочая оснастка. Рвануло ветром. Навстречу летел – через облака! – фрагмент деревянной мачты, расщепленный ударом молнии. Вертолёт, словно провалился в пустоту огромной воздушной ямы, теряя направление полёта. Он стал падать, увлекая за собой вихревые потоки воздуха, навстречу разверзшемуся морю, поверхность которого дыбилась от небывалого шторма. Машину начало швырять из стороны в сторону.
- Теряю управление! – прокричал Андрей, выходя из состояния ступора. – Рули на себя!
- Есть, на себя! – проорал в ответ Витя, синхронизируя управление с командиром. – Мы падаем?
- Нет. Нас всасывает в какой-то смерч воронки! Ложимся на правый борт!
- Есть, на правый борт!
Машина стала заваливаться на бок, выполняя заданный маневр. Облака расступились. Полыхнуло гигантским разрядом молнии. Из моря вырывало водяные смерчи, закручивая в штопор. Под собой они увидели огромные волны, кидавшие небольшую шхуну, как скорлупку ореха. Николай успел заметить, что оснастка шхуны была довольно необычной.
- Не понял… - прокричал он сквозь грохот грома. – Откуда здесь корабль, судя по конструкции паровых котлов и мачт с парусами, относящийся к девятнадцатому веку?
Ему никто не ответил. Вертолёт болтало в воздухе, швыряло от борта к борту, кренило и ударяло сполохами молний. Затем – раз! – и всё в мгновение утихло. Машина вздрогнула последний раз, ещё раз громыхнуло громом, и вертолёт выровнялся. Двое учёных, поднимаясь с пола, прильнули к иллюминаторам. Секунда – и в море прогремел ошеломляющий взрыв, сразу разметав останки шхуны на несколько сотен метров. Гриб пламени взметнулся в небо, разбух, замерев, потом опал в пучину, едва не достигнув днища вертолёта, отчего машина, вздрогнув всем корпусом, накренилась вперёд, теряя высоту. Андрей успел выровнять курс, отчаянно выругавшись. Витя синхронно дублировал все манипуляции командира.
- Что это было? – вытирая вспотевший лоб, уставился он на Николая.
- Сначала шквал ветра и молнии. Нас буквально «выплюнуло» из воздушной дыры навстречу шторму. А потом взорвалась шхуна.
- Какая шхуна?
- Древняя… - осёкся Николай. – С парусами и паровым котлом.
- Как это?
- Не из нашего времени.
- А из какого, едрит его в пень?
- Из прошлого.
Наступила тишина. Облака вновь закрылись над ними, исчез провал, исчезла дыра. Небо было свинцовым, тяжёлым и нависшим. ГЛАЗА неизвестного Разума моргнули и пропали.
- Кто-нибудь объяснит мне, что здесь произошло? – обернулся он через плечо к двум бледным учёным. – Где мы только что побывали? Откуда, к чертям собачьим, здесь, в Арктике взялась шхуна прошедших времён? Не фильм же здесь снимали, верно?
Научные сотрудники переглянулись. Один из них подобрался ближе к командирскому креслу. Андрей скосил взгляд в его сторону, не теряя из виду панель управления. Стрелки приборов вертелись бешеной пляской.
- Говорите! – приказал он хриплым тоном. – Говорите всё, что мы должны знать. Немедленно, или тут же повернём назад! Я не хочу терять экипаж с машиной!
- Меня зовут Степан Фёдорович, - начал тот. – Коллегу – Валерий Сергеевич. Оба мы представляем отдел Географического общества Академии наук.
- Это я знаю, - оборвал Андрей. – Дальше! Что мы только что видели?
Учёный помялся, бросив взгляд на второго, очевидно, подыскивая слова.
- Мы только что… - запнулся он, - минуту назад… побывали в ином измерении.
Последние слова он произнёс с нажимом, как бы извиняясь за непонятный для обычных пилотов феномен.
- В ка… - осёкся Витя. – В каком измерении?
- В ином, - добавил второй учёный. – В совершенно другом временном континууме. В другом времени, в другой эпохе.
- Откуда такая уверенность? – подключился Николай.
- Дело в том, - усаживаясь на выступ внутренней балки, продолжил профессор, - что нам только недавно стало известно об этой аномальной зоне, разместившейся внутри скоплений островков. Один из них, к которому мы подлетаем, является центром некоего портала, возникший при сдвигах временных проколов.
- А по-русски? – поморщился Витя. – Мы академий не кончали.
Вертолёт теперь летел ровно. Сверившись с навигатором, Андрей предупредил:
- Подлетаем. Давайте быстрее, в двух словах. С чем мы столкнулись, и что нам предстоит ожидать?
- Столкнулись мы с проколом во времени, - усердно и лихорадочно начал объяснять Степан Фёдорович. – Озоновая дыра над островом, на котором когда-то работал маяк, на самом деле является неким переходным тоннелем в иное, чужеродное для нас измерение. Своеобразный мост Эйнштейна – Розена. Червоточина, иным словом. Когда и каким образом этот тоннель открывается, и самое главное – зачем? – наша наука, к сожалению, ещё не знает. Но то, что этот феномен не природного явления, а несомненно искусственного – это факт! Для установления причины нас и вызвали сюда. Для этого и послали ваш экипаж в расположение острова.
- Это тот остров, где когда-то исчезли все смотрители маяка? – спросил Витя.
- Именно он, - воодушевился профессор. – Долго разъяснять не буду, но в двух словах это выглядит так. Ровно сто лет назад эту часть архипелага, с островом в центре, посетила необъяснимая науке аномалия, проколов пространство между двумя эпохами – нашей реальной и эпохой конца девятнадцатого века. Тогда тоже циклон изменил внезапно своё направление, несвойственное ему в природе. Трое смотрителей маяка вместе с собакой, птицами и прочей живностью, один за другим были поглощены порталом времени, а последний уцелевший смотритель сделал записи в своём дневнике. В нём он описал «вывалившийся» в кавычках некий вертолёт, который возник над его головой из НАШЕГО времени. Взамен винтокрылой машины пространство как бы обменялось «сувенирами», забрав в свою иную реальность всё то, что было доступно в радиусе его действия на острове. Позднее этот смотритель пропадает бесследно так же, как и остальные. После него в башне маяка остаются дневники. Спустя несколько лет перед островом, попав в небывалый шторм, взявшийся буквально ниоткуда, терпит катастрофу некая шхуна, а трое уцелевших матросов, очевидно, спасаясь на берегу, находят эти дневники, попавшие затем необъяснимым образом В Петербургское Адмиралтейство. Матросы и поныне остаются неопознанными. А вот шхуна… - он помедлил. – А шхуну, разнесённую взрывом при шторме, мы… мы только что видели.
У Вити на лоб полезли брови:
- Ту самую шхуну? Что утонула в тысяча восемьсот девяносто девятом году?
- Да.
- Сто лет назад?
- Да.
- И мы сейчас побывали в этом самом проколе временных эпох?
- Да.
В салоне вертолёта, казалось, обрушилась вязкая и давящая грудь тишина. Не только Витя, но и Николай, и сам Андрей недоуменно с широко раскрытыми глазами смотрели на обоих учёных. Витя ещё не совсем понял смысл о каких-то там мостах Эйнштейна – Розена и прочих червоточинах, но Андрей с Николаем уже смекнули, в чём суть.
- И вы хотите сказать, что временные порталы червоточин существуют в природе? – поинтересовался Николай.
- Выходит, что так. Существуют. Точнее, не в природе, а как я уже сказал – искусственным путём. Рукотворно.
- Это как? – раскрыл рот Витя.
- Это значит, что данный прокол во времени сотворен руками человека, - пояснил Валерий Сергеевич. – А вот кем именно и зачем, нам и предстоит узнать. Спустя сто лет после первого упоминания.
Витя на секунду задумался, бросив взгляд в боковое окно, где под днищем машины уже просматривался далёкий островок, похожий сверху на спичечную головку. Море успокоилось, шхуна исчезла, шторма как не бывало.
- Тогда получается, что дневники всё же попали в руки человечества? И достались они благодаря тем троим незнакомцам, спасшимся на острове?
- Мы прихватили с собой кое-какие приборы, вот и проверим нашу гипотезу, выдвинутую в Академии наук. Поверьте, в столице уже знают об этом инциденте. Вас не просто так сюда направили.
- Хорошенькое дельце! – возмутился Витя как самый младший по возрасту. – Мы приземлимся, вы будете копаться там со своими тяпками как в огороде, а нам что прикажете делать?
- Тише! – пресёк его Андрей, обернувшись к учёным. – Займите свои места. Подлетаем.
Оба профессора поспешили к откидным сиденьям у иллюминаторов, всматриваясь в развернувшуюся под ними панораму.
Остров раздвинулся в величине, закрывая собой теперь весь обзор, увеличиваясь с каждой секундой в размерах. Машина шла на посадку. Сверху были видны небольшие лесные участки, голые скалы с гнездовьями птиц и справа по борту тот самый маяк, о котором среди местного фольклора ходили легенды. Точнее не сам маяк, а то что осталось от него спустя сто лет после описываемых ранее событий.
…Они прибыли.
********
- Говорю тебе, тут нет никаких зверей, - в который раз увещевал Николая Витя. Андрей предпочёл остаться в кабине, держа связь с отделом МЧС, передавая события последних часов. Машина приземлилась недалеко от развалившейся башни, и двое учёных поспешили внутрь, прихватив с собой какие-то причудливые инструменты. Их не было уже около часа. Витя бесцельно бродил по территории, но кроме пустого сарая и трухлявых останков некогда собачьей будки ничего не обнаружил. Днище перевёрнутой лодки давно сгнило, превратившись в труху. Всё было тихо, уныло, странно и жутковато по своей сути. Ни зверей в глубине острова, ни птиц. Николай тоже заметил этот непонятный феномен.
- Как вымерло всё, - констатировал молодой пилот, прохаживаясь в нетерпении вдоль прогнившего, упавшего когда-то на землю забора. – Хоть бы сову какую увидеть. И тишина, как в могиле, - поёжился он. Николай прислушивался к переговорам Андрея, доносившимся из кабины. Громадная масса вертолёта застыла на обширной поляне, примыкавшей к развалинам маяка, будто специально была создана матушкой-природой для их приземления.
- На обратном пути завернём к мысу Желаний, - докладывал Андрей. – Там и сообразим, отчего их узел связи не выходит в эфир.
Он уже подробно рассказал о циклоне, изменившем направление, о внезапном шторме, о старой шхуне и взрыве, потопившем её. Как они чудом избежали быть затянутыми в воронку смерча он тоже поведал. Теперь ждал указаний.
- Что? – доносилось из кабины. – Никак нет. Они вдвоём поднялись в башню маяка сами. Нам сказали ожидать их снаружи. Витя всё рвался с ними, но они не пустили, обосновав какой-то там степенью совершенной секретности. Показали мне некий протокол, подписанный министром, запрещающий нам подниматься с ними внутрь башни. Её-то и башней уже можно назвать с большой натяжкой. Корпус маяка сохранился, обзорная площадка, по всей видимости, тоже, но сама каменная кладка давно рухнула, придя в негодность ещё лет пятьдесят назад. Очевидно, этот остров с маяком уже давно не посещала нога человека. Всё пустынно, заброшено, даже живности никакой нет. Что? Так точно! На берегу при посадке видели несколько чаек с гнёздами, а тут будто все вымерли.
Он ещё что-то докладывал, пока Витя, наконец, не потерял терпение.
- Всё! Не могу больше. Целый час прошёл, а их нет. Пойду наведаюсь, узнаю, чем они там колдуют, держа от нас в секрете. Мы что, негры какие, от нас скрывать? Доставили их, а сами тут снаружи кукуем. Где это видано, чтобы пилотов МЧС не допускали к объекту?
Он горячился, а Николай всё прислушивался к чему-то. Что-то закравшееся в душу тревожило его, что-то ещё не до конца осознанное, необъяснимое, и оттого совершенно непонятное. Что бы это могло быть? Какой-то неясный гул, доносившийся как будто из-под земли.
- Ты слышишь? – обратил он внимание Вити на исходящий звук. Теперь и младший пилот услышал то, к чему прислушивался Николай. Уже на полдороги к дверям маяка Витя внезапно встал как вкопанный, разинув рот от удивления.
- Откуда это?
- Очевидно, из подземелья самого маяка.
- А там что, есть подвал?
- Может даже катакомбы! – загадочно поднял палец бортмеханик. – Я раньше слыхал, что при каждых старых маяках под ними рыли катакомбы.
- Зачем? – гул доносился всё сильнее.
- А кто его знает, - устремил взгляд Николай к подножию башни. – Узников там что ли хоронили. Каторжников.
- Так этот маяк… - запнулся Витя, - покоится на костях? Ты это хочешь сказать?
- Не обязательно этот. Просто раньше, в девятнадцатом веке многие маяки имели свои подземелья. Возможно, и этот имеет.
- Глянем? – загорелся Витя. – Пока эти чёртовы профессоры обнюхают всю башню, мы нанесём визит в подземелье. Идёт? Заодно узнаем источник звука.
Николай немного замялся, бросив взгляд в сторону кабины с Андреем. Тот продолжал переговариваться в наушниках с отделом МЧС.
- Ладно, - махнул рукой старший товарищ, - командира только предупрежу.
- И фонари захвати! – обрадовался Витя, от безделья уже готовый был пойти хоть на край света.
Николай что-то сказал Андрею, отвлекая его на секунду от связи, тот кивнул головой и показал шутливо Вите кулак.
- Понял тебя, командир! – прокричал младший пилот. – Никуда встревать не буду. Мы туда и назад. Как раз успеем к возвращению горе-академиков. Если что – пару минут подождёте нас.
Но Андрей уже не слушал его, сверяясь с картами навигации, передавая по радио какие-то координаты. Вернувшись, Николай сунул Вите в руки шахтёрский фонарь на мощных аккумуляторах, прислушался к гулу и отчего-то попрыгал на земле.
- Чувствуешь?
- Ага.
Лишайник и грунт под ногами начинал мелко вибрировать, постепенно переходя в дрожание, отчего с ближайших кустов посыпались давно иссохшие листья.
- Странно… - пробормотал Николай, обескураженный такой внезапной переменой. Теперь и Андрей в кабине снял наушники, прислушиваясь к гулу, недоуменно уставившись на каменный цоколь башни. Оба пилота задрали головы вверх, с ошеломленным видом замечая, как обзорная площадка башни начинает колыхаться и ходить ходуном в разные стороны.
И тут навалилось всё разом!
Из распахнутых дверей выскочили оба учёных, спотыкаясь, едва не падая в лишайник. Под мышками у каждого были какие-то свитки со старыми тетрадями. Бросив свои инструменты, они бежали к вертолёту, отчаянно издавая вопли:
- Скорей взлетаем! Сейчас всё рухнет!
Гул из-под земли пронёсся рёвом мимо машины, обдав всех своим стремительным напором, отчего заложило барабанные перепонки. Витю сбила с ног акустическая волна, Николая ударило в спину, опрокинув его на землю. Напор воздуха был настолько мощным, что покачнуло даже громадную махину вертолёта. Андрей лихорадочно кинулся к панели управления, запуская двигатель винтов. Рёв перерастал в настоящий грохот, земля под ногами вздрагивала от сильных толчков, учёные уже не бежали, а ползли к трапу машины. Ураганный ветер закрутил гигантский штопор воронки, образовавшей концентрическими кругами нечто вроде конуса разверзнувшейся спирали. Одно за другим, кольца начали поглощать в себя кусты, камни, разрушенную кладку. Башня маяка вспыхнула и послала в море одинокий луч света, затем он растворился в воздухе, исчезнув в воронке смерча. Вертолёт едва держался на шасси. Кругом ревело, громыхало и свистело, словно в предсмертной агонии стонала сама природа. Башня маяка накренилась, готовая вот-вот обрушиться на машину. Андрей орал из окна Вите с Николаем: - Немедленно в кабину! Взлетаем!
Полыхнуло молнией, раздался треск с ошеломительным ударом грома. Вертолёт подбросило над землёй. Оба учёных с силой ввалились в салон, следом за ними успели заскочить пилоты. Вертолёт уже набирал обороты, лопасти бешено вращались, соперничая напором с ураганными порывами ветра. Маяк, казалось, разметало по частям и, поднимаясь вверх, Ми-10 едва не зацепил его винтами. Машину накренило вбок, понесло куда-то в сторону, все повалились в салоне на пол. Витя едва добрался до второго пилотного кресла, вцепился в руль и рванул на себя, дублируя манипуляции Андрея. Николай уже был на своём месте, лихорадочно щёлкая тумблерами панели управления. Ещё секунда, и они чуть не врезались в обзорную площадку, которая бликнула напоследок лучом и обвалилась в долю секунды на то место, где только что стояла машина. Раздался грохот обвалившихся камней. Взметнулся столб пыли, закрывая собой точку обзора.
- Смотрите! – проорал Витя. – Маяк падает!
Именно в этот момент всё и закончилось. Как обрезали ножницами картину. Всё в один миг застыло, превратившись в обездвиженный кадр, будто в кинофильме нажали кнопку «стоп». В долю секунды прекратилось всякое движение воздушных масс. Над островом пронёсся тот самый циклон, что ушёл в сторону, но вихрь смерча внезапно застыл на месте, превратив поляну в сюрреалистическую картину расплывшегося и замершего пространства кисти Сальвадора Дали. Что-то мистическое и жуткое было в этой застывшей позе природы. Ни звука, ни движения. Машина зависла над землёй, будто её обволокло каким-то прозрачным неподвижным коконом.
- Мы что, - опешил Витя, - никуда не двигаемся? Не летим?
Над ними вздулось небо, ворочая в стороны клубы свинцовых туч. Лопасти машины не двигались. Вертолёт висел в пустоте.
А потом наступил всеобщий обморок.
Кто как сидел, кто как находился в разных позах – все разом, в один миг, одновременно повалились на пол. Сработал автопилот. Машина загудела и постепенно начала набирать обороты. Никто в салоне этого не ощутил. Андрей сполз с кресла, потеряв всякое чувство реальности. Николай, привалившись спиной к внутренней балке, смотрел застывшими остекленевшими глазами куда-то в пустоту. Витя валялся у кресла в нелепой позе, так и не успев разглядеть, что творилось под днищем машины. Оба учёных, не выпустив из рук пожелтевшие от времени документы, словно в обнимку распластались под откидными сиденьями у иллюминаторов, загромождая собой проход в хвостовую балку машины. Вертолёт качнуло, подняло вверх и опустило на место, будто чья-то гигантская невидимая рука бережно подтолкнула машину вперёд.
Именно в этот миг из развалин маяка показалась перепуганная фигура сгорбленного в ужасе человека, который, задрав голову с открытым ртом, бежал куда-то к сараю, в оцепенении бросая взгляды на железное чудище, возникшее ниоткуда. Секунду-две он полз по земле, прикрывая голову, затем пространство раскрылось неким подобием лепестков, поглотило в себя, и он исчез напрочь.
Это и был предпоследний смотритель маяка, увлекаемый червоточиной в раскрывшееся пространство иной реальности.
Миг – и всё стихло. Остров провалился в образовавшуюся дыру временного тоннеля Эйнштейна – Розена. Последний уцелевший смотритель маяка успел увидеть, как винтокрылая машина мелькнула в пустоте, ярко вспыхнула и в долю секунды растворилась в воздухе, исчезнув навсегда.
Именно эту запись он и сделает в своём дневнике на последней странице, чтобы затем, спустя восемь лет она оказалась в руках старшего помощника Кудрявцева.
Но это будет уже не здесь.
Это будет в другом измерении. В совершенно ином пространстве временного вектора. В другой жизни и другой реальности.
А пока…
********

Эпилог
1999 год.
Воздушное пространство близ семидесятой параллели.
Баренцево море.
Борт вертолёта отдела МЧС Северной дислокации.
***
Мощный корпус вертолёта Ми-10К вывалился из воздушной ямы прямо над мысом Желания архипелага Новой Земли. Слегка помятый ураганом и побывавший в ином измерении он, тем не менее, почти не пострадал. Опешившие пилоты с двумя учёными на борту недоуменно обозревали под собой широкую панораму возникших ниоткуда снежных просторов громадного острова. Их только что выкинуло давлением из сгустившегося молочно-белого тумана и все пятеро ещё не пришли в себя от нахлынувших недавно событий. Теперь земля неслась им навстречу. Сразу заработала связь с научным модулем мыса Желаний. В приёмниках протрещало помехами, раздался голос дежурного оператора:
- Борт Ми-10, вижу вас на радарах. Будете совершать посадку?
Андрей, обведя всех удивлённым взглядом, слегка ошалевший, ответил хриплым от волнения голосом:
- Мыс Желания, слышим вас. Будем приземляться!
Затем менее официально добавил:
- Володя, ты?
- Я!
- Чего молчали трое суток, не выходя в эфир?
На том конце связи наступила, казалось, недоуменная пауза. Голос в эфире осторожно ответил:
- Мы? Молчали?
- Да. Вы не выходили на связь трое суток. Оттого нас и послали в этот квадрат: проверить,  что у вас произошло.
На этот раз пауза затянулась. Вертолёт, сделав вираж, завалившись набок, пошёл на снижение.
Витя дублировал маневр вместе с командиром. Николай лихорадочно отключал системы полёта. Двое учёных прильнули к иллюминаторам, по-прежнему держа под мышками старые секретные документы.
Голос в наушниках приобрёл оттенок какой-то настороженности:
- А ты ничего не путаешь, Андрей? О какой потери связи ты говоришь? Мы только вчера были в эфире с материком. И час назад я общался с Норильском. Сейчас на связи Нарьян-Мар.
Андрей уставился в обзорное фронтальное окно, откуда на них надвигалась земля.
- Какое сегодня число? – спросил он, снижая машину к взлётной площадке. Владимир на том конце назвал дату. Всех пятерых в салоне вертолёта едва не подкинуло на месте.
- Какое? – переспросил Андрей, уже начиная смутно догадываться. Дежурный оператор повторил.
Витя охнул и откинулся в кресле. В кабине возникла давящая грудь, пронзительная и звенящая тишина.
Их не было в ЭТОМ мире ровно трое суток.
…И над всем над этим где-то в вышине свинцовых туч, в развернувшейся червоточине тоннеля Эйнштейна – Розена за ними по-прежнему продолжали следить ГЛАЗА неведомого и могущественного Разума.
ГЛАЗА инородной формы жизни.
Они следили и, казалось, улыбались.
****** КОНЕЦ КНИГИ ********