Твой. Без цензуры... Глава 26

Сбегав за ноутбуком, Чехова принесла его через пять минут в свою комнату, где установив технику на столе, позже загрузила на него принесенный одногруппником диск. Подсев к ней поближе, Рудаковский с интересом уставился в экран.

Просмотрев промелькнувшие первые кадры клипа «Crazy Frog», Валерия разочарованно вздохнула. Летающее зеленое лысое создание в шлеме имело, конечно, мало общего с Гордеевым, но, в целом, они с ним были даже в чем-то похожи. А это значило, что Глеб опять их «переиграл», подсунув вместо нормального клипа какую-то ерунду. Если там можно было назвать автора оригинального видео на данную композицию. 

— Вот видишь! — уныло произнес Рудаковский, переводя взгляд на одногруппницу. — Я тебя предупреждал, а ты…

Взглянув на обложку диска, Чехова прочитала его название. Теперь для неё все стало на свои места.

— Ты ворона, Вов! — толкнула она его локтем. — Как ты мог прощелкать настоящий диск? Мы же Сашу подставляем!

— Сашу?

— Точнее я хотела сказать, Александра Николаевича… — запнувшись, поправила она сама себя, слегка зардевшись при этом. Рудаковский лишь развел руками в ответ.

— Надо что-то предпринимать!

— Не знаю, Лер. У меня уже оперативка кончилась, теперь и ты подключайся к размышлениям. Будем думать с тобой вместе.

— Ну, и куда Глеб мог его подевать?

— Чутье мне, однако, подсказывает, что он где-то здесь.

— А ты в комнате у него искала?

— Чтобы я ещё раз к нему зашла? — с изумлением уставилась на парня Чехова. — Ты не рехнулся, Вов? — Она прекрасно помнила, чем все закончилось в прошлый раз.

— А что тут такого?

— А если он пьяный домой придет, а я буду там совсем одна?!

— Лер, подожди…

— Ты хоть знаешь, что может произойти потом?

— Что?

— Да все что угодно!

— По-моему, ты преувеличиваешь…

— Как раз не преувеличиваю. Для Глеба устроить по пьяни дебош — дело пяти минут.

— Лер, ты меня пугаешь.

— Это ещё не все. Он когда пьяный приходит, то всегда хватается за табуретку и начинает ею все крушить. Представляешь, каково приходится в этот момент Алле?

— Представляю… — пролепетал Рудаковский, нервно заерзав на диване и предусмотрительно осматриваясь по сторонам.

— Так вот, после каждого такого дебоша обстановка в доме превращается в такие руины, что со стороны кажется, будто по дому проехался бронетранспортер, — продолжала тем временем Чехова, выставляя сводного брата в мрачном свете. — Я вообще удивляюсь, как он до сих пор не разнес его в щепки и не устроил здесь пожар. Ты ведь знаешь, у него хватит ума совершить подобное.

— Какой ужас, Лер!

— А теперь представь себе, каково это — жить под одной крышей с таким садистом.

— Да, «весело» у вас тут, ничего не скажешь…

— Однажды он пришел домой пьяным, — начала вспоминать Валерия, — когда снова схватив табуретку,  принялся крушить ею мебель на кухне. А когда Алла набросилась на него с ругательствами, пытаясь его угомонить, то сорвав с потолка люстру, он тут же запустил ею в собственную мать! Ты себе это можешь представить?!

Рудаковский нервничал, но до последнего предпочитал хранить несвойственное ему спокойствие, чего ранее за ним не водилось. Была бы его воля, он бы давно отсюда сбежал, не став дослушивать до конца Чехову. И только необходимость окончательно разобраться с дисками и Гордеевым вынуждала парня оставаться до поры до времени на месте и почем зря не «жужжать». 

— Алла угрожала принять меры, но вместо того, чтобы послушать мать, Глеб схватился за топор и принялся рубить дверь в её комнату, после чего выскочив на улицу, полез в соседский гараж. Просто перепутал по пьяни помещения, а в результате нарвался на новые неприятности, угрожая топором уже соседям. И это в три часа ночи!

— А они что?

— Соседи о его нраве давно были наслышаны, (к позору Олега Викторовича), поэтому вступать с ним в разборки не спешили. Боялись тоже попасть под горячую руку.

— А до этого он где шлялся, что так поздно вернулся домой? — спросил Рудаковский. Для него было странным, как один человек мог держать в осаде целый квартал, причем безнаказанно.

— Где его только не носило! — отмахнулась Чехова. — Однажды Глеба так долго не было дома, что всерьёз забеспокоившись о состоянии сына, Олег Викторович отправил меня на его поиски. На ночь глядя!

— А ты что? Пошла его искать?

— А как иначе? Родной сын оказался для них дороже меня.

— А дальше что? Ты его нашла?

— Да. Валялся пьяный возле эстакады… А когда я попыталась ему намекнуть, что дома его ждут родители, отмахнувшись, он попросил меня передать им, что никуда не пойдет, потому что ему и здесь хорошо.

— Да, сын у Олега Викторовича, конечно, не подарок, — согласился  её утверждением Рудаковский, уверенный, что так оно все и было, и Чехова ничего не придумывался, раздувая конфликт из ничего. — Представляю, что пришлось пережить старику, наблюдавшего за всем этим «кордебалетом». Но и Глеб тоже хорош… Нашел, чем радовать своих родителей в такие годы…

— Чтобы поднять на уши весь дом, ему стараться особо не надо.

— Не перестаю удивляться твоей смелости, Лер! Но почему ты мне раньше ничего не рассказывала? Удивляюсь, как ты вообще выживаешь в таких условиях, каждый раз подвергая себя опасности!

— Это ещё ничего, — молвила она, довольная тем, что он так быстро попался на данную уловку, поверив её россказням. — Однажды Глеб пришел домой не один, а с пьяной компанией. Что они вытворяли, это надо было видеть!

— ???

— Его лучший друг Гера до такой степени наклюкался, что к ночи он забрался в мою комнату, заснув прямо на моем диване. Представляешь себе, что я тогда пережила, когда зайдя в свою спальню, увидела там этого типа! От его храпа сотрясались стекла в рамах. Не в силах больше терпеть это безобразие, я спустилась в гостиную, и высказала Глебу претензию, мол, если он приводит домой своих гостей, то пусть и размещает их у себя, на что он сам, будучи в стельку пьяным, заявил: «Это дело поправимое! Сейчас все исправим!».

— И что было дальше?

— Мы вернулись вместе с ним в мою комнату и начали будить Геру. Ну, как «будить»?! Глеб просто схватил его за ноги и стащил с моего дивана, а после и вовсе поволок в сторону двери.

— И что, удачно дотащил?

— Да как тебе сказать… Глеб пытался открыть двери, но будучи не в состоянии дотянуться руками до дверной ручки, начал выбивать их… самим Герой!

Слушая её рассказ, Рудаковский едва не поседел от страха.

— Вернее его головой, совсем забыв, что двери в мою комнату открываются вовнутрь, — продолжила Чехова, снова и снова прокручивая в голове эти моменты. — А потом, неудачно прицелившись, он и вовсе промазал, попав головой Геры в стенку рядом и чуть не отбив ему при этом последние мозги.

— И что было потом?

— Я соизволила ему помочь, открыла дверь, и благополучно перетащив Геру к себе, Глеб швырнул его на свою кровать, как всегда промахнувшись. Не долетев до неё каких-то полметра, Гера свалился прямо на пол, так долго не подавая никаких признаков жизни, что я уже хотела вызвать скорую, но лишь отмахнувшись в ответ, Глеб приказал мне вернуться к себе и не маячить у него перед глазами.

— А сам он где заснул? Действительно на кухне, как обещал?

— Да. Представляешь? А когда Алла зашла потом поздно ночью на кухню, чтобы выпить украдкой спиртное, обнаружила там настежь открытые окна и невообразимый холод в помещении. Ещё больше она удивилась, когда увидела, что её ненаглядный сынок спит, согнувшись, на двух табуретках. И только тогда заметив, в каких спартанских условиях провел эту ночь Глеб, она чуть не сошла с ума. Окончательно ошалев от его выходок, Алла принялась его будить, причитая: «Глебушка, ну, почему ты не предупредил меня, что будешь ночевать на кухне? Я бы постелила тебе в гостиной!». Проснувшись и продолжая от неё отмахиваться, он заявил ей, что ему и здесь хорошо. Тогда не выдержав, она набросилась на него с ругательствами, выгоняя его из кухни: «Глеб, да ты с ума сошел! Посмотри, на кого ты стал похож! А ну, быстро марш в гостиную! Нечего тебе здесь околачиваться!». Как ни странно, но он её все же послушал и сделал так, как она его просила, стараясь как можно тише ступать по полу, чтобы не разбудить Олега Викторовича. Но пообещав накануне матери пройти мимо его комнаты как мышка-норушка, в результате зацепился ногой за провод от чайника, и, завалив микроволновку с холодильником, вдобавок смахнул с буфета целый со стаканами и вымытой посудой. Грохот в доме стоял такой, что проснулась даже я с Дениской, тут же отправившись посмотреть, кто устроил на кухне погром. А когда все закончилось, убирая с матерью осколки, он ещё долго сокрушался по этому поводу, то и дело приговаривая: «Правильно мне тогда Гордеев сказал: ничего у меня по-ЧЕЛОвечески не получается». Но какое это имело отношение к ситуации погрома, о том я, к сожалению, не имею ни малейшего понятия.

— М-да-а… — протянул Вовка, округляя глаза. — У вас тут не жизнь, а прямо целые баталии.

— Да, мы все тут живем как на поровой бочке, в режиме постоянной боевой тревоги. Когда Глеб приходит пьяным домой, от него можно ожидать чего угодно.

— А родители не пытались на него воздействовать?

— Пытались, но там все бесполезно, — отмахнулась Чехова, не желая больше об этом говорить. — Я много раз подходила с этим вопросом к Олегу Викторовичу, но он только отмахивается в ответ, утверждая, что я все выдумываю и Глеб отнюдь не такой.

— А к тебе он не пытался пробраться в комнату?

— Пытался! И именно по этой причине мне пришлось даже сменить замок в двери и поставить на входе систему как на пропускных объектах в офисах. Теперь в мою комнату можно проникнуть только с помощью карточки или через окно. Как это делаешь ты, например. Но ему не помогает даже это.

— Да ты, я смотрю, тоже усложнила Глебу жизнь… 

— Усложнить-то усложнила, но вместе с этим я усложнила жизнь и Денису. Ведь теперь, если он потеряет эту карточку или вздумает её где-то оставить, то больше не сможет ко мне зайти.

— Странно, что Глеб не додумался залезть к тебе через окно.

— Там думать надо, а ему это не дано. Поэтому я не сильно переживаю на этот счет. У него мышление как у настоящей блондинки, пусть и родился брюнетом. Мне даже иногда кажется, что он побочный родственник нашей Вики, только Алла почему-то отказывается признаваться в своей измене супругу.

— Тогда быть может, ты тоже выдашь мне пропускную карточку, — предложил ей Рудаковский. — Чтобы я перестал постоянно забираться к тебе через окно.

— Об этом пока не может быть и речи, Вов, — предупредила она его, отмахиваясь от его просьбы. — Представь себе, что будет, если ты вдруг её потеряешь, и она попадет в руки Глебу?

— Я не думал о том, что здесь все так серьёзно, — покачал головой Рудаковский, позабыв на миг о собственной рассеянности.

— Я вынуждена находиться с ним под одной крышей, встречаться каждый день на кухне и выслушивать от него насмешки… — всхлипнула Чехова, и в этот момент со стороны двора послышался какой-то шум.

Как будто кто-то припарковал напротив ворот свое авто. Представив в голове самый худший поворот событий из всех возможных, Рудаковский вскочил с дивана и опрометью бросился под стол.

— Вов, ты куда? Постой! — схватив его за рукав, Чехова попыталась вытащить из сомнительного убежища. — Ты собрался спрятаться там от Глеба?

— Не трогай меня! — испуганно прошипел парень, случайно ударившись макушкой об угол стола.

— Ещё чего выдумал! Давай вылезай! Хватит дурака валять. Это не он.

— Нет, Лер, не получится… — взвыл из-под стола Вовка, оказавшись там заблокированным.

— Давай, вылезай, кому говорю! Это Олег Викторович приехал...

— Ну, раз ты так в этом уверена, тогда я, пожалуй, послушаюсь тебя и сделаю, как ты говоришь, — выбравшись после недолгих размышлений из-под стола и встряхнувшись, он вскоре занял место рядом с Чеховой, продолжившей делиться с ним своими планами насчет поиска диска с клипом про Гордеева.

Но теперь он, по крайней мере, знал, почему она с такой ненавистью относилась к Глебу, и чем это грозило лично ему.   

Глава 27

http://proza.ru/2024/03/08/718