Ничей

     Была весна. Люди поменяли зимнюю одежду на лёгкие куртки и плащи. Нежная зелень  полупрозрачной кисеёй покрывала тополя и берёзы. Дышалось легко и свободно. И с каждым глотком воздуха вливалась в сердца безудержная радость и вера, что впереди только хорошее.
Детей Родионовых сегодня разделил суд. Одна бабушка забрала маленькую Лену, другая – почти взрослую Марию, Валюшку десяти лет взяли отец с мачехой, а Ванюшку никто не взял из родственников после лишения матери родительских прав. Все написали отказы: мальчишка был проблемный. Сегодня приехали забирать его в детский дом. Инспектор только-только сообщила ему об этом. Ваня  заплакал навзрыд. Мария прижала братика к себе и гладила, гладила по вихрастой голове. Остальные не подходили к ребёнку. Взрослые прятали глаза, представитель опекунского совета пыталась объяснить, почему двенадцатилетний Иван должен быть настоящим мужчиной, почему его не берут родственники и даже отец, у которого  на руках двое, а теперь  с Валюшкой трое детей. Мать не подходила к детям – ей не о чем было сказать им, и она стояла около членов комиссии то с наигранно печальным, то равнодушным пьяным лицом.
 Среди молодой зелени и кружения всеобщих надежд его беда не  всем была заметна. Только соседская девочка, Ванина соклассница Таня, пришедшая  попрощаться, подавая в утешение мягкую игрушку, зелёную черепашку, заглянула  в его, полные несчастья глаза. Он смотрел на неё сквозь слёзы, и  ей вдруг стало понятно его непереносимое горе. Её грубовато выпроводили, заметив это участие. Она подчинилась и ушла. В её ушах упорно звучали мальчишеские рыдания, искажённое болью, мокрое лицо в веснушках  стояло перед глазами.
Девочка забежала домой:
- Мама, мама, там Ваня плачет. Там злая тётенька сказала, что он никому не нужен.
 Он теперь ничей. Он же ребёнок. Разве так бывает, чтобы ребёнок был ничей? Они что не понимают, что это ненормально? Как они могут такое говорить? А если бы я была ничьей? Я бы точно умерла! И Ванька, сейчас, он же просто умирает, поэтому плачет.
 Но взрослые этого не понимали. Полупьяная Ванина мать сказала:
- Иди, иди, тебе там будет лучше. Отец похлопал по плечу и ничего не сказал, то ли ободрил, то ли хотел успокоить. Но Ванька дёрнулся, сбрасывая его руку, продолжая прижиматься к сестре. Валюшка и Лена радовались, что с ними не так. Первая уже тёрлась около мачехи, вторая держалась за бабушкину руку, радуясь, что она нужна. Всем хотелось, чтобы поскорее закончилась неприятная сцена, чтобы зажить своей  новой жизнью. Плачущего мальчишку посадили в машину участкового и увезли. Стало тихо. Все собирались почти бесшумно, разговаривая шёпотом, будто  кто - то умер.
А соседская девочка, прильнув к окну,  смотрела на крыльцо, где только что стоял и плакал уже ничей мальчик по имени Ваня.