Глава 2. Навь

Савелий открыл глаза. Он лежал на полу, в полумраке большого помещения на боку, с неестественно подвёрнутой под себя рукой, которая сильно затекла и онемела. По комнате гулял прохладный ветер, врывающийся через разбитые окна, производя неясный, гудящий шум. При каждом новом порыве одна из фрамуг скрипела и стукалась о раму, создавая хлопающий звук, отдающийся в больной голове. С улицы доносились шелест листвы с мерным стуком дождя. Сильно хотелось пить. Савелий попытался облизать пересохшие губы. Он приоткрыл рот, но тут же почувствовал резкую боль. Сава языком дотронулся до губ. Они были все в запёкшейся крови, ко всему опухли и покрылись маленькими язвочками на повреждённых местах. Студент с трудом высвободил руку из под себя и вытянул её за спиной. Пальцы начало противно покалывать, вызывая неприятные ощущения. Глаза немного привыкли к сумраку. Савелий разглядел перед собой лежащий на боку стул, одна ножка у которого была сломана. Он протянулся к стулу и взявшись за ножку пододвинул его ближе. С помощью импровизированной опоры кое-как поднялся на ноги. Теперь можно было осмотреться. Судя по всему, Сава находился на первом этаже заброшенного дома в большом зале. Кругом царил невообразимый хаос. Всё, что могло быть опрокинуто, валялось на полу. Добротная мебель переломана. Разодранные полотна картин болтались клочьями в висящих на стенах рамах. Гипсовая отделка с прекрасными позолоченными фресками и лепниной кое-где отбита от стен. Савелий вспомнил разговор, произошедший накануне с диаконом.

— Ничего себе, крестьяне не тронули усадьбу, — подумал вслух студент. — Что же со мной произошло?

Савелий попытался вспомнить, как он оказался здесь, на полу с разбитым лицом. Но не смог, только голова разболелась сильнее, да и пить хотелось. Может, когда он вошёл, его кто-то ударил? Но кто? Может ночевал какой-нибудь беглый каторжник? Если это так, то его, Савелия, должны были ограбить. Студент полез в карман, в другой. Нет, всё на месте. Даже зажигалка, уж её бы точно украли, как-никак позолота с серебром. Что же всё-таки произошло? В тяжких раздумьях Сава, шатаясь поплёлся в прихожую, отделяющую зал от входных массивных дверей. Подойдя к выходу он оглянулся, но ничего не увидел, что могло прояснить его мысли. Савелий толкнул правую дверь рукою, но она не поддалась. Он толкнул левую. Тот же результат. Сразу вспомнились вчерашние разговоры об этом месте. Страх стал заползать в душу. Саве показалось, что кто-то крадётся у него за спиной. Студент ухватился за ручки и дёрнул на себя. Двери к его удивлению легко распахнулись. Сзади ветер стукнул пустой фрамугой о раму. Савелий в страхе пулей кинулся из дома, сбежал по крыльцу пробежав пару десятков метров и остановился с опаской оглянувшись. В тёмном проёме он никого не увидел.

— Вот дурак! — сказал вслух Савелий. — Сразу на себя надо было открывать, а то испугался, сам не знаю чего.

На улице моросил мелкий дождь, ветер раскачивал тяжёлые от влаги ветви деревьев. Студент снял фуражку, подняв лицо к небу с открым ртом. Мелкие капли оросили кожу и язык. Боль немного стихла. Прохладный ветер приятно обдувал больную голову. Сава постоял ещё немного, затем надев головной убор и подняв воротник кителя пошёл в сторону села через луг, несильно увязая в глинистой почве. Вот и роща. Дождь барабанил по листьям деревьев, стекая по ним тонкими струйками. Всё вокруг выглядело серым и унылым. Кроме шума дождя с ветром не было слышно никаких других звуков. Казалось, что эта дорога не закончится никогда. Саву начало знобить. Он натянул фуражку до самых ушей, застегнулся на самую верхнюю пуговицу, засунул руки в карманы брюк и прибавил шагу.

Вскоре кончился лес. Студент вышел на заросшую тропинку, которая вилась через поле. Перед ним в утреннем тумане терялось село. Капли сильнее начали барабанить по фуражке, стекая на козырёк, капая с него на замёрзший нос. Савелия начала бить крупная дрожь. Он пошёл быстрее. Впереди замаячила луковка церкви. Справа от неё начали проглядывать приземистые домики крестьян. Ветер донёс до него звуки просыпающейся деревни. Несмотря на унылую погоду, настроение у Савы начало подниматься. Спор Савелий выиграл, он шёл бодрой походкой в предвкушении того, какой произведёт эффект своим появлением. Вот кончилось поле. Студент прошёл околицу, свернул в сторону церкви и вошёл в церковный двор. Он бравурно подошёл к хибарке и толкнул дверь.

— Ну что, не ждали?! — радостно сказал Савка.

Но в постройке никого не оказалось.

— Странно, — опять подумал вслух Савелий. — Ведь договаривались.

Студент прошёл внутрь, заглянул под топчан. Там он нашёл бутыль с недопитым самогоном. Заглянул под стол. Ага, вот корзина с едой. Всё это поставил на стол. Взял глиняную кружку с полки, открыл зубами бутылку, налил и кривясь выпил. Боль обожгла израненные губы. Морщась студент откусил огурец, жуя присел на топчан. В голове начало всё упорядочиваться. Он доел огурец, закинул ещё пару слоёных кусочков сала в рот, закусив куском ржаного хлеба, убрал всё обратно на свои места, решив сходить во флигель, полагая, что все его провожатые там. Так и оказалось.

— А вот и я?! — громко произнёс он вваливаясь в хату.

— Чего надо, добрый человек? — приподняв голову спросил диакон.

— Это же я, Сава! — оторопел студент.

Гавриил сел, протёр глаза.

— Ступай мил человек, обознался.

— Как обознался? Это я, Савелий!

— Какой ещё Савелий? — удивился церковнослужитель.

Начали шевелиться лежащие на полу его провожатые.

— Кто это? — сипло спросил Иван.

— Да это я, Савелий. Мы ещё спорили, что я в усадьбе графа Полецкого переночую.

— Ты мил человек, наверное рехнулся, ночевать в усадьбе, — сказал Иван. — Да и рожа, вон вся побитая. Никак напился с кем-то, так они тебя и разукрасили. Постой, так ты городской? Вон и форма на тебе учебная.

— Да вы что, братцы? Это же я, Савелий.

— Слышали уже, — буркнул диакон. — Васька, покажи, где умыться-то можно. Негоже ему с такой харей здесь рисоваться.

Василий увёл возмущавшегося студента к колодцу, а Иван с Гавриилом пошли в хибарку. Вскоре пришли Васька со студентом.

— Проходи мил человек. Как тебя звать-то? — спросил Гавриил. — Ах да, Савелий. Что-то имя знакомое очень. Не припомню, кого так звали. Ну да ладно, садись.

— Да я вас всех знаю. Вы что, до того напились, что ничего не помните? — возмутился Сава.

— О чём это ты? — удивился диакон.

— Мы с вами вчера вот тут сидели за этим вот столом, — раздражённо сказал Савелий. — Ещё потом договорились встретиться здесь же.

— Э, крепко тебя видать по голове хватили, — сделал вывод Иван.

Савка махнул рукой, спорить было бесполезно. Прикидываются теперь, чтобы его в заблуждение ввести. — «Сейчас выпьем, а там они сами скажут, что так мол и так, мы над тобой пошутили, чтобы ты слишком не зазнавался», — думал студент садясь за стол. Они выпили по первой, молча закусили.

— Савелий, — обратился студенту диакон. — Расскажи-ка нам, откуда ты, куда путь держишь?

— Да вы что?! Я же вам говорю...

— Слышали уже, — перебил Иван.

— Ладно, пусть расскажет, — махнул рукой Василий.

Студент изложил всё, что произошло с ним за эти дни.

— Да. Занятную ты историю рассказал, — подвёл итог кузнец. — Что в усадьбе-то было, помнишь?

— Нет, не помню, — ответил Савка. — Только я утром в ней очнулся.

— А мы со вчерашнего дня тут сидим, никого не ждём, — сказал диакон. — Да ты не серчай. Такое уже бывало у наших мужиков. Одного у чужой бабы утром жена нашла, так он её сначала не узнавал, а когда она его ухватом вдоль спины оттянула, тут память к мужику сразу вернулась.

— Но это же другое, — возмутился Савелий.

— Может и другое, — ответил Гавриил. — Люди говорят, что есть болезнь такая. Как же она называется? Скелет, склемент...

— Склероз, — поправил студент.

— Точно, — кивнул служитель культа. — Так человек ничего не помнит, даже себя.

— Как ты сказал? Даже себя? — спросил Савелий.

— Да, — согласился диакон. — Что так тебя удивило?

— Да так, ничего, — неуверенно ответил студент.

— Вот скажи нам, если ты нас всех заешь, скажи тогда, как кого зовут? — попросил Савку кузнец.

Сава осмотрел присутствовавших. А ведь действительно, он не знал, как их зовут. — Не помню. — виновато произнёс студент. — Можно я тут у вас немного побуду, а потом уйду.

— Оставайся, — кивнул диакон.

Савелий и в самом деле стал сомневаться, не болен ли он. Про склероз ему было известно, но возможно у него дежавю, психическое состояние, при котором человек ощущает, что он когда-то уже был в подобной ситуации, однако это чувство не связывается с конкретным моментом прошлого, а относится к прошлому в общем. Выяснять, был ли студент здесь вчера или нет, бесполезно. Толку не будет. Вот уже выпито почти всё. Сава почувствовал сильную сонливость, голова его качнулась, он завалился набок прямо на диакона и тут же заснул.

— Совсем замаялся, — сказал монах, убирая со своего плеча голову студента. — Василий, давай его переложим на топчан. Бери за ноги, а я за руки.

Вася взял Савелия за щиколотки, но тут же отдёрнул руки.

— Ты чего? — удивился Гаврила.

— Холодный, как лёд, — испуганно ответил подручный кузнеца.

— Берись. Небось он всю ночь на болоте пролежал. Перекладываем.

Они положили студента на топчан, накрыли рогожей. Посидели ещё немного, обсуждая случившееся. Перед тем как расходиться, договорились собраться здесь же вечером.

* * *

Уже смеркалось. Холодный северный ветер гнал по небу тяжёлые низкие тучи, завывая между домами. Столбы пыли гуляли по улицам деревни, распадаясь на небольшие вихри, чтобы потом снова, захватив с собой всевозможный уличный мусор, закрутиться где-нибудь в переулке, поднимая всё вверх и бросая на редких прохожих. Диакон Гавриил, кузнец Иван и его подручный Василий сидели в хибарке в ожидании плотника Игнатия. Тот обещал зайти под вечер, принести на пробу своей настойки, но что-то задерживался. В тесной каморке царил полумрак, но света не зажигали ввиду экономии керосина, который надо сказать, был дорог, а свечи перед каждым уходом считал поп. На топчане из-под рогожи похрапывал Савелий. Все молча сидели вокруг небольшого стола поглядывая на дверь.

— Что-то Игнат не идёт. Уж пора бы. Да и погода, смотри как испортилась, — ни к кому не обращаясь сказал Иван.

— Да, погода нынче не очень, — ответил диакон. — В этом году совсем не то, что в прошлом. Осень, наверное, рано наступит.

— В позапрошлом осень тоже рано наступила. Но в этом... — сказал Иван. — Ну где его черти, прости Господи, носят.

— Не богохульствуй. — буркнул монах, зыркнув исподлобья на кузнеца.

Дверь скрипнула. Все разом устремили взоры на звук. Она немного приоткрылась, но сразу же захлопнулась.

— Ветер шалит. Ну и погодка. В такую хороший хозяин из дома собаку не выгонит, — констатировал кузнец.

Вдруг со стороны болота раздался многоголосый, жуткий протяжный вой.

— Никак волки воют? — спросил испуганным голосом крестящийся Васька.

— Что-то не похоже, — ответил Иван — Я волка знаю.

— А кто ж тогда? — тихо произнёс Василий.

— Ведьмы! — гаркнул диакон.

Вася вздрогнув стал креститься в два раза быстрее. Все захохотали над его робостью.

— Не бойся! — Гаврила хлопнул подручного по могучему плечу. — Я пошутил. Волки это, кто же ещё.

— Смотрите, наш гость зашевелился, — заметил Иван.

— Точно. Вставай, садись с нами, — позвал Савелия диакон.

Сава сел за стол на предложенное ему место.

— Ну как голова? Не болит? — поинтересовался Гавриил.

— Болит, — ответил студент.

— Сейчас поправишься. Прийти товарищ должен, кое-чего принести.

Тут дверь опять скрипнула, приоткрывшись сильнее, заставив всех повернуть головы в её сторону, и резко распахнулась. Вошёл Игнат со словами.

— Ну и погодка. Ветер холодный, аж до костей пробирает.

Все, кроме студента, оживлённо приветствовали плотника. Тот прошёл к столу, держа перед собой котомку, сел рядом с Савелием, положив суму себе на колени. Оттуда он извлёк четвертину с жёлтой жидкостью, поставив на стол. Следом поставил вторую с рубинового цвета напитком. Иван взял ёмкость с жёлтой настойкой, открыл, понюхал.

— Абрикосовая, — уточнил кузнец. — А другая какая?

— Вишнёвая, — ответил Игнат.

Плотник бросил котомку на пол рядом со столом и повернувшись к студенту сказал.

— Что-то я тебя раньше не видел. Как зовут?

— Савелий.

— Игнатий, будем знакомы, — он протянул ему руку. — Да ты никак барин?

— Наверное. Вообще-то я сам не знаю, кто я.

— Как так? — удивился плотник.

— Помяли его лихие, — ответил диакон. — Видать в голове что-то повредили. Пускай ночует. Утром в город его отвезу, может в полиции помогут. Поедешь? — спросил Гавриил.

— Поеду, — кивнул Сава.

— Снова воют, — подал голос Вася. — Аж мурашки по коже. Это точно волки?

— Наверное. Хотя может и не они, — ответил Игнат — Савелий, может ты знаешь кто... Что с тобой?

Все посмотрели на студента. Вроде как он, но что-то изменилось в его лице. Монах зажёг керосинку, подкрутил фитилёк. Савелий повернулся к свету и улыбнулся. Но улыбка была похожа на оскал злая, кривая. Гаврила присмотрелся получше.

— Мужики, у него глаза волчьи. — прошептал он.

Студент оглядел всех страшным взглядом, затем утробным голосом произнёс.

— Мне нужно идти.

— Иди мил че-человек. — заикаясь промолвил Гавриил.

Сава пройдя к двери, распахнул её потянув носом воздух. Со стороны болота снова послышался жуткий многоголосый вой. Студент повернул голову на страшные звуки и по звериному рыкнув, резко выскочил из хибарки.

Промчавшись галопом по полю, Савелий понёсся через рощу, на ходу перепрыгивая упавшие деревья, стремглав забежав на поляну он резко остановился. К студенту выбежала маленькая, скрюченная собачка. Подняв вверх свою уродливую морду, она издала мощный, как пароходный гудок, вой. Из-за деревьев появилось десятка два неестественно перекошенных, непропорциональных человеческих фигур. К студенту вышел граф Полецкий. Приблизившись вплотную, граф бросил в лицо Савы горсть светящейся серебряной пыли. Савелий зажмурился, но глаза сами открылись, как будто кто-то раздвинул веки.

— Веди нас в деревню! — приказал старик.

Студент, повинуясь приказу, повёл этих чудищ в село. Граф шагал рядом с ним. Ветер стих, только верхушки деревьев качались на фоне ночного неба, затянутого тучами. Рядом с графом бежала собачка.

— Почему вы не можете идти без меня? — спросил Полецкого Савелий.

— Мы не видим вас. Ты наш проводник, наши глаза. Если они у тебя закроются, то мы ослепнем. Звёздная пыль не даст тебе закрыть их. У нас есть посредники в ваш мир. Их называют по-разному медиумы, спириты, шаманы. Некоторых мы подчиняем себе, но от них для нас пользы мало. Эти люди слишком верят в то, что они избранные, в итоге сходят с ума, часто кончая жизнь самоубийством.

— Но они по слухам могут предсказывать будущее.

— Да, мы даём некоторым такие знания.

— Значит всё, что произойдёт дальше, тоже известно?

— Нет. Мы пытались несколько раз захватить ваш мир, но вы люди, слишком непредсказуемы. Многое мы можем предугадать, но до определённого момента.

— До какого?

— Когда наступит битва.

— Если есть я, значит, есть другой с той стороны?

— Есть.

— Кто это?

— Ты сам. Мы приложили немало усилий, чтобы, когда мы теряем власть над тобой, ты не смог ничего вспомнить. Помнишь, что было с тобой днём?

— Нет. Но кто вы?

— Навь, нежить, демоны, падшие ангелы. Создатель обрёк нас на вечную тьму. Но мы хотим света. Наш Повелитель должен прийти на землю, чтобы стать духовным пастырем всего живого, как это было с начала Времён. Существует знак, через который люди общались с нашим господином и с Творцом мира. Нашего Повелителя люди задабривали, чтобы получить от него покровительство перед важными делами, связанными с разрушением. Так же люди поклонялись и Создателю, чтобы он тоже их поддерживал, но уже в созидательных начинаниях.

— Значит, первые люди поклонялись двум противоположностям через один знак?

— Да. И ничего удивительного в этом нет. Но однажды наш хозяин решил дать людям тот самый знак, несущий знания. Они получили его, но познание дало человечеству только смерть и зло.

— Смерть и зло?

— Да, смерть и зло. Первые люди были бессмертны, не ведая зла. После произошла битва между Светом и Тьмой. Я для тебя уточню, в те времена Свет и Тень существовали в гармонии. Светлые учили созиданию живой природы и просвещению, Тёмные учили возведению жилищ и созданию механизмов.

— Выходит, Свет духовное развитие, Тень рациональность мышления?

— В какой-то степени близко. Ты мыслишь в правильном направлении. Наш хозяин проиграл сражение, после чего отступил во Тьму. Но он ушёл не один. За ним последовали его сторонники. С тех пор нас называют навью, нежитью, бесами и на протяжении веков, мы боремся за право управлять этим светом.

— Мне ваш рассказ напоминает Священное писание, — произнёс Савелий, посмотрев немигающим взглядом на Полецкого. — Получается, что Творец мира это Всевышний, а ваш Повелитель, Дьявол?

— Совершенно верно. Всё, что написано во всех ваших священных книгах, имеет один первоисточник. В древних летописях твоего народа их называют Чернобог и Белобог.

— Так это же языческие боги! — воскликнул Сава.

— Я же сказал, что у нас много имён.

— Артефакт, наверное пресловутая Пентаграмма?

— Не совсем. Знак разделили на две части после битвы, на Пентаграмму и Крест джайна. Оба этих символа очень древние и через каждый в отдельности можно общаться с тёмной или светлой стороной. Если символы соединить, то люди станут могущественными, подобными нам. Только никто из людишек не знает, как это сделать.

— Но с вами связывают все пороки?

— Это заблуждение. Символ знаний достался вам слишком рано. Первые люди не были готовы к принятию такого дара и пороки в вас самих развились до ужасных размеров. Подумай сам, зачем нам порочное общество, которое через определённое время погибнет, уничтожив себя. Вы физическая сила, созданная Творцом для управления физической вселенной, наделённая духовной связью с нашим миром. Никакое живое существо на Земле духовно не связано с Тьмой и Светом, только люди.

Они вышли из рощи. Вдалеке, блестя тусклыми огнями, виднелась деревня. Савелия подвели к дереву, направили его голову в сторону села, привязав к стволу верёвкой. Искорёженные тела двинулись через поле. Из леса, следом за ними стали выплывать клубы белой дымки, которая поплыла к посёлку, обгоняя идущих чудовищ. Вскоре деревню накрыл густой туман. Всё вокруг стихло, ни ветра, ни шороха. Казалось, что даже время остановилось, да и со стороны села не доносилось никаких звуков. Даже деревенские собаки молчали.

Скоро монстры вернулись. Отвязали студента, уведя с собой. Они пришли на то место, с которого начали свой путь. Старик подошёл к Савелию.

— В деревне мы отметили место, откуда начнём вторжение в ваш мир. Ещё нам нужна любая твоя вещь, кроме одежды.

— Зачем, — удивился Савелий.

— Через неё мы будем связаны с тобой и ты не сможешь сбежать отсюда. Ты нам можешь что-нибудь дать? — жёстко спросил Полецкий, глядя в глаза студента.

— Да, — тихо ответил Савка.

Он полез в карман и вытащив оттуда зажигалку протянул её графу.

— Нам пора, — сказал старик, забирая вещь. — Пока мы боимся света и ещё не можем действовать самостоятельно, но скоро окрепнем, проявившись, как физическая сущность в вашем мире. До того момента ты будешь наш проводник. Потом ты займёшь достойное место в нашей системе вещей.

С этими словами граф дотронулся до лба студента. Глаза Савелия закрылись и он провалился в беспамятство.

* * *

Сава открыл глаза. Он лежал на полу в прихожей заброшенной усадьбы. В приоткрытую входную дверь врывался ледяной ветер, шевеля разбросанный на полу всевозможный мусор. Студент поднялся, опираясь о стену. В голову ударила ужасная боль. Он приложил руку ко лбу.

— «Где я? Ах, да. Я же здесь на спор ночевал. Как голова болит», — подумал студент.

Он постоял немного оперевшись о стену. Огляделся. В прихожей, корме мусора и пары сломанных стульев больше ничего не было. Недалеко, в куче тряпья, он увидел свою фуражку. Студент поднял её, потряс и сбив по колышку ребром ладони, надел на голову.

Савелий пошатываясь, вышел из дома, осмотрелся. Холодный ветер с мелким дождём заставили его поднять воротник кителя. Студент достал папиросу, пошарил по карманам, но не нашёл зажигалки. Наверное обронил в этом разоренном доме. Назад возвращаться совсем не хотелось. Сава покрутил намокшую папиросу в руке, с досадой отшвырнул её в строну и побрёл в село. Скоро кончился луг, начался подлесок. Дождь к этому времени прекратился. Только с деревьев, стекая по листьям, продолжали падать на землю крупные капли воды. Погода была унылая, состояние ещё хуже. Память отказывалась выдавать, что же было ночью.

— Думай, думай, — сказал вслух Савелий и стукнул себя ладонью по лбу.

Но тут же почувствовал такую боль, что начисто забыл, о чём вспоминал. Он остановился посреди леска, потому что не знал, куда идти. Как вышел из-за брошенного дома Сава помнил, а вот куда направлялся, никак не мог сообразить. Как он не пытался напрячь мозги, ничего не получалось. Голова разболелась ещё больше. Он закрыл глаза, постоял так немного, а когда открыл их, то увидел перед собой старца с длинной седой бородой, с длинными волосами. На старике был надет серый хитон с широкими рукавами, поверх него овчинная прямая накидка шерстью наружу. Всё это на поясе перетягивала верёвка. На ногах закрытые сандалии застёгнутые кожаными ремешками. В руке старик держал посох в виде кривого древесного сука метра два длиной, с шарообразным набалдашником размером со среднее яблоко, удерживаемым короткими ветвями. Внутри шара пульсировал холодный, голубой свет. От неожиданности студент чуть не сел на мокрую тропу.

— Здравствуй Савелий, — старик слегка поклонился.

— Здравствуйте. Откуда вы меня знаете?

— Я знаю о тебе всё. Ты многое уже не помнишь и скоро вообще всё забудешь.

— «Странный дед», — подумал студент. «Одет как древний человек. Знает, как меня зовут. Так как же меня звать?»

Он попытался напрячь свою память, но вдруг с ужасом осознал, что все события исчезают из его головы. Савелий хотел удержать хоть что-то, но не смог. Последние обрывки поглотила пустота. Сава беспомощно посмотрел на старика.

— Кто вы? — задал он вопрос старцу.

Старик приподнял жезл крикнув.

— Эго инвоцаре синода натурае!

Шар начал ярче светиться, поменял цвет на зелёный, по нему стали бегать маленькие фиолетовые молнии. Дед дотронулся до темени студента со словами.

— Изыди нечисть!

И вдруг Савелий вспомнил всё, абсолютно всё, до мельчайших подробностей. Он схватился за голову закрыв глаза.

— Кто вы? — спросил он у старца.

— Я вестник Творца, Амос. Он определил меня на эту миссию. Я должен рассказать тебе, как поступать. Ты единственный, кто меня сейчас может видеть и ты единственный, кто будет знать, что делать. Всё, что я тебе скажу, ты передашь людям в деревне. А теперь пошли, времени остаётся совсем мало.

Они двинулись в сторону села. Мысли Савелия пытались выстроиться в логические цепочки, но тут же рассыпались, столкнувшись с реальностью, которая меньше всего на себя походила. Начал падать крупный снег.

— Снег пошёл, — студент подставил ладонь под снежинки, летящие с неба.

— Это знак того, что они уже близко.

— Кто они?

— Легионы Тьмы.

— Поясните, то, что мне рассказывал с заброшенной усадьбы страшный мертвец, про первых людей и про всё остальное, это правда?

— Правда. Первые люди действительно общались напрямую с богами. Знак действительно предназначался для связи с высшими силами. За Князем Тьмы действительно ушли тысячи жителей пантеона, которые потом стали навью, демонами. Символ знаний нёс в себе мудрость, которую ещё рано было давать людям. Они были слабы и смогли познать только физическую смерть и такую вещь, как зло. Ведь зла в дикой природе не существует. Зло само по себе относительно. Делая его другим, вы как бы делаете добро себе, но это всё оборачивается новым злом против вас же. И так до скончания веков. Вы скоро всё поймёте сами, но если к власти придёт Тьма, то вы погибнете, уничтожив самих себя. Они дадут знания, которые вам пока не нужны, дадут вам ключ к открытию новых энергий, но как ими пользоваться, это сонмище бесов само не знают. Вы будете жить по триста, пятьсот лет, освоив некоторые эликсиры жизни, но состариваться будете так же, как сейчас, поэтому станете дряхлеть не двадцать лет, а гораздо дольше к концу жизни превращаясь в еле ходящие гниющие, немощные тела и это будет невыносимо. Они сами не всё знают. Вы можете погибнуть как физическая сила, вас поглотит Тьма. Но Свет победит. Ведь Тьма порождение Света, тени без света не существует.

— Так как же называется знак? — спросил Савелий.

— Его имени я тебе сказать не могу. Если ты узнаешь его, то сможешь соединить два могущественных символа, получив неограниченную власть. Но ты слаб духовно и не сможешь правильно применить данную тебе силу и попросту погибнешь. Теперь к делу. Тебе нужно рассказать диакону Гавриилу, что делать. Возьмите двенадцать девушек, оденьте их в белые одежды, пусть они вспашут вокруг села землю. Вдоль вспашки со стороны деревни разложите кострища и приготовьте факела, только не поджигайте. Когда навь прорвётся, разводите костры, это их немного сдержит до нашего прихода.

Они подошли к краю поля. Всё кругом покрылось снежным покрывалом. Старик знаком остановил Савелия, повернувшись к нему. Он снял со своей шеи тоненькую чёрную цепочку с ромбовидным кулоном тёмно-синего цвета, надев её на Савелия. Студент взял в руку кулон. На поверхности ромбика белыми точками был начертан символ с двумя противоположными спиралями, входящими одна в другую. Ему показалось, что они медленно вращаются вокруг центра.

— Бросишь амулет в появившиеся разломы, — отвлёк его старец. — Тогда мы сможем прийти к вам с помощью их же тёмной силы. Нежить этот предмет на тебе не увидит. Когда почувствуешь, что кулон вибрирует, посмотри на него. Символ на нём должен быстро вращаться. Значит настало время, мы уже близко. Бросай талисман в знак и мы сможем вступить в битву.

— Но почему я?

— Ты сам к ним пришёл, по своей воле. Ну а теперь в путь. Дальше пойдёшь один. Иди и ничего не бойся. Свет победит.

Савелий послушно пошёл через поле. Дойдя до середины, он оглянулся. За падающем снегом никого не было видно. Он потрогал цепочку на шее, посмотрел на пасмурное небо, вздохнул и двинулся дальше. Мысли роились в голове, превратившись в клубок шипящих змей. Ни одна из них не хотела жить самостоятельно. Стоило только подумать о чём-нибудь, как тут же всё смешивалось в невообразимый хаос. Он уже подходил к селу, как услышал людской гомон. Студент пошёл на этот шум, доносящийся с деревенской площади. Там собрался народ. Все что-то возбуждённо обсуждали и показывали на землю. Он подошёл поближе. В центре толпы стоял поп, рядом с ним диакон. Священнослужители успокаивали людей.

— Тише, тише! — гремел Гаврила. — Успокойтесь! Сегодня съездим в город, привезём кого-нибудь из господ полицейских! Пусть разбираются! А сейчас расходитесь!

Студент из-за спин попытался разглядеть, что там, на земле, но ничего не увидел.

— Савелий! — крикнул диакон — Иди сюда. Смотри, что наделали!

Сава протиснулся через гудящую толпу к другу. То, что он увидел, повергло его в шок. На земле, покрытой снегом, широкими бороздами был распахан большой неизвестный знак, которого Савелий раньше нигде не видел. Знак был похож на свастику с загнутыми заклуглёнными краями по часовой стрелке и четырьмя лучами посередине. В центре знака треугольником, одной вершиной на запад, лежали все деревенские собаки с перегрызенными глотками. Кровь с их тел ставшая почти чёрной, наполнила борозды до самых краёв. Снежная кромка вокруг пропиталась и превратилась в корку розово-алого цвета. Тошнотворный запах псины и начавшей разлагаться крови ударил в нос. Снежные хлопья сыпали с неба падая на чёрную поверхность знака на мгновение превращаясь в красные точки и тут же растаяв пропадали. Люди толпились вокруг, что-то возбуждённо говоря друг другу.

— Ты куда пропал? У своих был что ли? — спросил диакон, пожимая руку студенту. — Хоть бы предупредил.

«Неужели они потеряли власть надо мной? Прав старец», — подумал Савелий ошарашенно глядя на знак.

— Надо ехать в город. Поедешь со мной?

— Поехали, — студент вышел из оцепенения. — Только перекусить бы чего.

— Сейчас подкрепимся и поедем.

— Отец Агафон, — обратился к попу диакон. — Я поехал с Савелием в город.

— Езжайте сыны мои, — ответил священник крестя их обоих.

Друзья пробравшись сквозь толпу пошли в хибарку. Через час лёгкая церковная бричка катила по дороге в сторону Щучинска, оставляя за собой тёмное месиво из грязи и снега. Студент молча сидел на заднем сидении завернувшись в тулуп, выданный ему служкой. Слишком всё для него было нелогично. Он пытался что-то объяснить себе, но все его рассуждения заходили в тупик.

— Чего молчишь Савелий? — спросил диакон. — Или из-за этого безобразия? Да, такого раньше не было и в помине. Что скажешь?

Показался небольшой подлесок, за ним поворот, а там железнодорожный разъезд. Бричка въехала в лесок. Студент продолжал сохранять отрешённый вид. Упряжка проехала через лесной колок, стали поворачивать.

— У меня к тебе серьёзный разговор, — произнёс Савелий. — только как его начать, я не знаю.

— Ну так начинай, — ответил диакон.

— Ты должен мне поверить на слово и сделать всё, что я посоветую.

Из-за деревьев уже должен показаться дом станционного смотрителя, но перед ними вдруг появилась деревенская околица.

— Что такое? — удивился диакон, натягивая поводья и разворачивая лошадь.

— Сашка, они нас не выпустят.

— Кто они?

— Нави. По твоему разумению демоны, бесы. И я ночевал в графской усадьбе, поэтому меня не было.

— Да ты Савка, когда успел в ней очутиться?

— Поехали в село, всё по пути расскажу.

По дороге Савелий вкратце рассказал о графском поместье и ожившем Полецким, о старце, которого встретил, о том, как надо поступать. Наступила пауза.

— Не может быть, — прошептал пораженный монах.

— Может. Лучше заняться обороной. Сегодня ночью они придут и всё решится.

Они въехали в деревню. Ветер стих. Перестал идти снег. Заметно потеплело, с крыш потекли струйки талой воды. Воздух стал наполняться птичьим пением. В разрывы облаков выглянуло солнце. Бричка подкатила к церкви. Диакон со студентом забрались на колокольню. Гавриил стал бить в набат. Первыми подошли поп и несколько служителей культа. Савелий рассказал всё священнику. Скоро на звон собралась вся деревня.

— Братья и сестры! — обратился к народу диакон. — То, что я вам сейчас расскажу, намедни случилось с моим другом Савелием! — он указал на студента. — Вот он, перед вами! Нам предстоит трудная ночь! Мы должны противостоять силам ада! Сегодня может решиться судьба мира!

Диакон рассказал о проклятой усадьбе, о встрече Савелия со старцем. Студент объяснил, что нужно делать. Распределили работу. За околицу вышли двенадцать девушек в белоснежных одеждах с лошадями запряжёнными в плуги. Старики грузили на подводу убитых собак. Женщины и дети раскладывали кострища. Поп со служками с молитвами засыпали непонятный знак. Груженная собачьими телами колымага, скрепя колёсами подъехала к вспаханной полосе.

— Может собак закопать? — спросил кто-то из крестьян.

— Нет. Надо их сжечь, — пояснил студент. — Я видел графа Полецкого, но это был не он. В его тело кто-то вселился. Если мы оставим собак, то возможно нежить войдёт в них.

Псов вывезли за пределы вспаханного рубежа свалив в кучу. Обложили соломой, сверху накидали веток, поленья и всё это подожгли. Костёр начал разгораться. Языки пламени с треском стали вырываться наружу, белые струйки дыма крутясь поднимались к пасмурному небу. Уже занялись крупные ветки, через которые проглядывали горящие пёсьи трупы. Запах горящей шерсти и мяса вызывал тошноту в горле. Вдруг над костром повис небольшой клочок тумана, прилетевшего со стороны болота. Маленькое облачко превратилось в диск. Он выпустил тонкие длинные шевелящиеся щупальца и стал похож на медузу. Люди со страхом взирали на это зрелище. Медуза медленно стала опускаться в пламя, пока не исчезла в нём. Горящая куча начала шевелиться. Вдруг из-под поленьев со страшным воем стали выпрыгивать объятые пламенем собаки и бросаться на людей. Диакон крикнул.

— Отходите за пахоту!

Все кинулись за распаханную полосу. Псы злобно рыча крутились около вспашки, но переступить её боялись. Лапы и спины у них стали кривыми и скрученными. Сизый дым валил от боков, через которые проглядывали рёбра. Но тут из леса донёсся протяжный вой. Все собаки разом повернули туда морды завыв в ответ. Потом развернувшись бросились в сторону болота.

— Смотрите! Барин с ними убегает! — крикнул кто-то.

За собаками сломя голову мчался Савелий.

— Всем приготовиться! — скомандовал Гавриил.

Крестьяне расположились вдоль всего протяжения новой границы. Кто с чем. У кого вилы, у кого топор, у кого сабля, у некоторых даже ружья. Детей с женщинами закрыли в хатах. Небо снова затянуло тяжёлыми тучами. Из леса вышли переломанные люди, с ними были лесные животные, такие же страшные и перекрученные, а так же только что убежавшие деревенские собаки. Два уродливых существа вывели к дереву человека привязав к стволу лицом к деревне.

— Это же молодой барин! — крикнул кто-то.

— Точно, Савелий, — диакон сжал в руке топор. — Ну нечисть поганая, держись.

Тьма быстро накрывала землю. Из чащи в их сторону полетели клочья тумана. Облачка приблизились к вспашке и остановились выстроившись вдоль границы, окружив таким образом село. Они стали соединяться между собой, образовывая непроницаемую стену, на которой начали вырисовываться страшные рожи.

— Бей их! — закричал Гаврила нанеся удар топором по проявившемуся лику.

Люди с яростью стали рубить и колоть эти жуткие морды. Там, где оружие поражало туман, он заворачивался мелкими барашками и опять сливался в образ. У рож начали открываться рты. Из них стали высовываться головы изувеченных трупов, но тут же полетели отрубленными на землю. Люди ногами пинали головы обратно. Туман начал вытягиваться вверх, накрывая деревню куполом. Лики растянувшись растаяли на этой непроницаемой, серой оболочке. Образовавшийся купол закрылся.

— Зажечь костры! — крикнул диакон.

Люди развели огонь и взяв в руки факела стали ждать. Вдруг над головами начали образовываться дыры, из которых на людей посыпалась нежить. Монстры падали сверху и приземлившись, тут же нападали. Крестьяне поджигали демонов, используя пламя факелов, как оружие. Чудища загоревшись, падали на землю, из них тут же вылетал клочок тумана и сливался с куполом. Но нежити было так много, что живые начали сдавать под её натиском. Мертвецы убивали людей, вонзая руки, как мечи в их тела. Мёртвые звери нападали на домашнюю скотину. В тех, кто погибал, неважно человек то был или животное, тут же входили лоскуты дымки оторвавшейся от купола. От этого, тела погибших начинали с хрустом костей менять свою форму, превращаясь в очередного мертвяка-монстра, который сразу начинал нападать на живых. Чудища подбирали упавшие факела, поджигая ими деревенские постройки. Уже нежить начала врываться в хаты. Детский плач, крики женщин, брань мужчин и вой монстров, страшные гортанные вопли демонов, всё смешалось в жуткий многоголосый гул.

Савелий стоял привязанный к дереву и видел, как деревню окружил туман, как к ней двинулись чудовища. Рядом с ним остался граф с ещё несколькими уродливыми мертвяками. Все стояли молча. Когда купол накрыл село и на него полезли чудища, граф сказал.

— Пора. Теперь твои глаза нам не нужны. С каждым часом мы становимся сильнее.

Полецкий с уродцами пошли к куполу, оставив привязанным Савелия. Студент видел, как маленькие фигурки забирались на купол, проваливаясь внутрь.

* * *

Скоро все живые превратились в адские создания. Осталось только шесть человек. Диакон в их числе. Людей окружили чудовища и молча стояли, не предпринимая никаких действий. Оставшиеся выжившие, встав спина к спине кто с чем в руках, приготовились обороняться. Но тут толпа расступилась и ним вышел старик с усадьбы, убитый граф Полецкий. Что-то произошло с его видом. Он стал темнее кожей, изувеченные места и раны более выражены. Подняв левую скрюченную руку, граф громко произнёс.

— Я Астарот! Повелитель легионов тьмы и Верховный Главнокомандующий Нави! Вам, выжившим, выпала большая честь! Сегодня вы будете принесены в жертву! Это откроет путь для прихода нашего повелителя на Землю. Завтра весь мир падёт на колени перед ними! — Полецкий оглядел своё адское сборище. Монстры тоже изменились, кожа у них стала тёмно-серой, тела изогнулись ещё больше, как будто сейчас сломаются, и продолжил. — Мы уже достаточно сильны. Нам не нужно бояться света.

Граф махнул рукой, купол растворился. Высоко в небе засверкало солнце. Вдруг старик начал кривляться и корчить рожи. Через секунду он рухнул на землю, а на его месте появился другой человек. С виду обыкновенный, только очень высокий. Безбородый, темноволосый. Не молодой, но и не старый. В странной переливающейся одежде серебристого цвета состоящей из длинного плаща и хитона перетянутого широким чёрным поясом. На боку в ножнах меч. На голове белый металлический обруч с большим красным камнем в золотой оправе. На спине закреплён круглый, отполированный до зеркального блеска щит. На ногах высокие светло-серые сандалии. В руке он держал жезл в виде двух переплетённых, перевёрнутых относительно одна другой змей, пожирающих друг друга с хвостов, символ адского войска. Астарот направил жезл на людей, отчего у тех отнялись руки и ноги.

— Связать военнопленных, — приказал он. — Привести сюда проводника и сопроводить его в мой шатёр.