Сам себе суд

          Чтить законы государства Загреба никогда не желал, а посему на исходе пятого десятка жизни имел несколько судимостей. Помимо воровства, использования поддельных документов, незаконного ношения и хранения огнестрельного оружия, Грёба, как уважительно прозывали его сотоварищи по зоне, побывал в местах не столь отдалённых за избиение человека до смерти и за то, что в пьяной драке сделал инвалидом другого.

          Порядки исправительной колонии на первых порах отсидок строптивому осуждённому оказались не по душе, и он оттуда сбежал. Беглого зэка вскоре отловили, добавили к неотбытому сроку год лишения свободы и отвезли на материк в тюрьму. Но и самый строгий вид исправительного учреждения не оказал положительного воздействия: возвратившись в родные края, Загреба жил по своим понятиям, а на предложения оппонентов сделать что-либо по закону, неизменно отвечал: «Я сам себе и закон, и суд!»
 
          Пренебрежительное отношение к нормам морали и права рано или поздно должно было вылиться в очередное преступление, и это произошло.

          Мартовской ночью Загреба отдыхал в баре «Вавилон» города Вилючинска, когда его изрядно опьяневшие собутыльники затеяли драку с компанией заезжих ребят. На место потасовки прибыли сотрудники полиции и попытались утихомирить драчунов. Отчасти им это удалось, но как только на самого буйного надели наручники, в дело вмешался Загреба. Требуя освобождения товарища, он накинулся на полицейских. Сотрудники правопорядка призвали хулигана к законопослушанию и предупредили об уголовной ответственности за насилие к ним, но, прорычав в ответ, что он сам себе суд, Загреба ударил одного из них в глаз, а другому засунул палец в рот и попытался разорвать щёку. Дебошира скрутили, доставили в отдел полиции, где, узнав, что в отношении него возбуждают уголовное дело, быстро сник, закаялся и запросил освобождения. Арестовывать буйного правонарушителя не стали; избрали в качестве меры пресечения подписку о невыезде и надлежащем поведении и отпустили домой.

          Следствие по делу длилось почти полгода и вскоре поступило в суд для рассмотрения, но рассмотрено не было, и вот по какой причине…

          Поведение Загребы на подписке о невыезде и надлежащем поведении, как не трудно догадаться, было далеко ненадлежащим. Органы предварительного следствия знали об этом, но изменять меру пресечения не стали, так как на иждивении у Загребы находилась малолетняя дочь и правоохранители надеялись, что он образумится. А – зря! Ряд совершённых подследственным административных правонарушений в области общественного порядка свидетельствовал об обратном, а кроме того, он сделал невыносимой жизнь своей супруги, ревнуя к одинокому соседу, и та, не выдержав оскорблений, ушла с дочерью из дома.

          Не сомневаясь, что жена допустила супружескую неверность, Загреба решил расквитаться с обидчиком. Вечером с приятелем подкараулил на объездной дороге возвращающегося с работы соседа и заставил сесть в машину. После недолгой поездки заехали в лес. Загреба вывел пленника из салона и, чтобы приятель не слышал содержание разговора, отвёл в сторону. Добиваясь признания в прелюбодеянии с его женой, Загреба ударом кулака свалил соседа на землю и, взгромоздившись сверху, приставил к груди обрез охотничьего ружья, на котором взвёл курки. Кряхтя под тяжестью дознания, сосед отверг все обвинения в блуде, но тем самым ещё больше взбесил ревнивца.

          – Всё! Тебе конец! – прорычал Загреба.

          Подбросив обрез, он схватил его на лету за верхнюю часть ствола и несколько раз ударил потерпевшего в голову.

          – Тебя посадят, что ты делаешь! – воскликнул избиваемый.

          – Да кто меня посадит! Я сам себе суд! – и, удерживая одной рукой за шею лежащего человека, Загреба другой продолжил наносить ему удары в голову рукояткой бандитского оружия. В тот момент вершитель самосуда и не догадывался, насколько он близок к истине. Живя «по понятиям» и, оставаясь зачастую безнаказанным, Загребе действительно больше не суждено было попасть за решётку, и его утверждения о том, что он сам себе суд, прозвучали пророчески. После очередного удара взведённый курок обреза сорвался, раздался выстрел, и заряд свинцовой дроби разворотил Загребе живот.

          На протяжении суток медики пытались спасти раненного человека, но – безрезультатно! О чём в последние минуты жизни думал умирающий – мы не знаем. Осмыслил ли он своё прошлое, воспринял ли роковой выстрел как случайность или как посланный знак свыше – кто теперь скажет! Однако перед смертью он попросил принести икону, хотя верующим никогда не был. Просьбу выполнили и, прижав картонный образок к груди, Загреба навсегда покинул этот мир, в котором жил по своим законам и пытался судить, не имея на то никакого права.