Вовка при дворе Екатерины Великой

Киев, 1787 год
Путешествие Екатерины Второй по Югу Российской Империи


    - Что там за суета, голубчик? Что за шум? – томно спрашивает императрица Александра Мамонова – своего молодого фаворита.

    - Юродивого поймали, Катенька! Утверждает, что он – правитель крупного независимого европейского государства!

    - А не много ли он о себе возомнил?

    - Прикажете-с на кол посадить самозванца? Или четвертовать?

    - Да что ты, Сашенька! Я же пообещала править без смертной казни! И коли уж обещала, то сдержу слово.

    - Как прикажете-с, государыня.

    - То-то!

    - А с самозванцем что делать?

    Екатерина задумывается, скрывает зевок под богато разукрашенным бриллиантами веером.

    - Приведите его ко мне, голубчик. А то… скучно.

    Через три минуты распахивается дверь и в тронный зал солдаты затаскивают невысокого небритого мужичка лет пятидесяти. Он почему-то одет во все темно-зеленое. По выпуклым глазкам, черной шевелюре и носу в мужчине угадываются корни уроженца Ближнего Востока. Один из гвардейцев рывком опускает незнакомца на колени, второй лупит ему несильную затрещину, чтобы заставить склонить голову перед коронованной особой.

    - Кто ты такой, милейший? – спрашивает лениво Екатерина.

    - Володимиром меня звать, государыня, - всхлипывая, отвечает мужичок. – Правитель независимого европейского государства…

    - А мне вот говорят, что ты, голубчик, самозванец! – Екатерина пристально смотрит на чернявого, как бы говоря взглядом, что за самозванство в Империи положена смертная казнь.

    - Врут клятые вороги! Наговаривают! – Владимир, разбрызгивая слюни, вскакивает на ноги.

    Тотчас получает удар прикладом ружья по ребрам и снова опускается на колени.

    - Вороги? – усмехается императрица. – Впервые в жизни вижу выходца с Ближнего Востока, который разговаривает, как малоросс.

    - Нет никаких малороссов! - кричит юродивый. – Есть только мы - гордый и независимый народ – украинцы!

    - И ты, стало быть, украинец?

    - Так и есть…

    - Уведите его, он – обычный киевский сумасшедший! – делает вывод Екатерина, потеряв интерес к гостю.

    Солдаты хватают Владимира под руки и тащат в сторону двери. Бедолаге вдруг приходит в голову мысль, что его волокут на расстрел. Он вырывается и бросается императрице в ноги:

    - Ваше величество, не губите! Моему народу нужна помощь в борьбе со страшным и коварным врагом!

    - Вот как? – императрица удивленно поднимает бровь, жестом останавливая солдат. – Твоему народу – это какому?

    - Украинцам, ваше величество!

    - Я никак не пойму тебя, Владимир, - всплескивает руками императрица. – Украинцы эти… Что это за народ такой? Где он обитает?

    - В Европе, ваше величество! Украинцы – великая европейская нация! У нас разрешены гей-парады, запрещены выборы, а также запрещен выезд из страны мужчинам, чтобы было, кого в армию забирать. Словом, все, как в демократических странах Европы!

    - «Демократия» – это архаизм, по-моему, из Эллады, - добавляет Александр Мамонов с поклоном. – Катенька, мин херц, он ведь действительно сумасшедший. Все его слова мне кажутся бредом.

    - Не торопись, Сашенька, - говорит Екатерина. – Объясни-ка мне, голубчик, в каких городах Европы живет твой народ?

    Владимир тревожно смотрит по сторонам, опасаясь получить удар по ребрам за неверный ответ, и отвечает:

    - Так здесь, в Киеве, и живет!

    И тотчас получает затрещину от солдата личной гвардии императрицы.

    - Да будет тебе известно, безумец, что Киев – город, принадлежащий Ее Императорскому Величеству – Екатерине Великой! – говорит Мамонов, приблизившись к Владимиру.

    Тот затравленно оглядывается по сторонам, не понимая, что с ним происходит. Как он сюда попал? Что случилось?

    - Ваше величество, бог с ним, с Киевом, - выдавливает он из себя. – Но ведь Крым-то!

    - А что Крым? – спрашивает Екатерина.

    - Как что! Клятые недруги, вороги, оккупанты… захватили украинский Крым! И теперь вся Европа ежемесячно перечисляет мне деньги, чтобы я его отвоевал!

    Императрица минуту переглядывается со своим фаворитом, после чего говорит:

    - Сашенька, будь любезен напомнить мне, лично проверить донесения наших агентов при европейских дворах относительно того, какие виды европейские монархи имеют на наш полуостров.

    - Будет исполнено, государыня, - с поклоном отвечает Мамонов.

    Императрица поворачивается к юродивому:

    - Допустим, голубчик, что Крым когда-то, разумеется, исключительно в твоем больном воображении, принадлежал несуществующему народу «украинцам». Сейчас же моим личным манифестом от восьмого апреля 1783 года от Рождества Христова Крым вошел в состав Российской Империи через аннексию Крымского ханства.

    - Вот, ваше величество! Аннексия! – орет дурниной Владимир. – Кляты вороги аннексировали наш Крым!

    - Сумасшедший же? – императрица говорит Мамонову, кивая в сторону Владимира.

    - Опасный сумасшедший, ваше императорское величество! Какие будут приказания?

    - Ваше величество! Ваше величество!! – кричит Владимир. – Помогите мне деньгами и, клянусь, мы перейдем в контрнаступ и отвоюем и Крым, и Донбасс, и Кубань, и Ростов-на-Дону, и даже исконно украинский город – Владивосток!

    - На кол его! – приказывает Екатерина. – И кол хорошенько смажьте медвежьим салом…

    Владимир в ужасе просыпается, оглядывается по сторонам. Знакомый кабинет дома его хорошего друга. За окном зеленая лужайка, синее небо. На столе белые дорожки кокаина. На диванчике спит, похрюкивая, известный американский адвокат. В кресле хозяина дома сидит, раскачиваясь, отец адвоката – престарелый джентльмен.
   
    - Плохой сон, Володенька? - участливо спрашивает он.
   
    - Сумасшедший бред, отец! – признается Владимир, протирая глаза маленькими кулачками. – Забористый у вас тут порошок, однако!

    - Лучший в мире кокс, - кивает старикан. – Сын сам выбирал. А у сына вкус есть! Он, кстати, мне как-то рассказывал, что у вас там и позабористее делают…

    - Ой, это ж я его дезинформировал, - виновато улыбается Владимир. – Перехвалил, похвастал.

    - Сам себя не похвалишь – никто не похвалит, - соглашается дедушка.

    Оба какое-то время тихонько смеются.

    - Можно, я нюхну еще дорожку? – спрашивает Владимир.

    - Не стесняйся, сынок, снюхай, хоть весь! - отвечает старичок.

    - А вы почему не употребляете?

    - А меня, Володенька, и так штырит… Без допинга… Я, бывает, такие вещи вижу! И с умершими разговариваю, и призраку могу руку пожать. Мне ваш наркотик совсем не нужен.

    Владимир с шумом втягивает через ноздрю белый порошок, смотрит на собеседника расширенными зрачками и произносит:

    - Ну и отлично! Если нам с вашим сыном совсем плохо станет, то вы еще и «скорую» вызвать успеете. И нас, быть может, еще даже и откачают…

    С этими словами Владимир падает навзничь, проваливаясь в очередной дивный мир наркоиллюзий. Изо рта у него течет пена.

    Дверь кабинета открывается без стука. Входит старуха с косой в черном балахоне. Низко опущенный капюшон скрывает лицо. Она протягивает костлявую руку старикану. Тот послушно встает и уходит вслед за старухой в Небытие...
 
07.03.2024г.