2. 10 Творческий вечер Ванессы

Ведьмы гиблого леса
Часть II Запретный плод
Глава 10 Творческий вечер Ванессы
В один из теплых дней в начале августа Чарльз Олдингтон принимал у себя гостей: лорда Кэмпбелла с супругой, из соседнего графства. Они приехали со всеми своими пятью детьми: взрослым сыном и двумя юными дочерями от брака лорда с первой покойной женой, и с мальчиками-отроками, близнецами, которых родила ему нынешняя. С семьей Кэмпбеллов Олдингтоны были дружны давно и теперь думали породниться, сватая за непутевого Джереми одну из юных невест, а также загадывали на будущее, присматриваясь к малышке Розе.
Парадная зала была вновь, как три месяца назад, к несостоявшейся свадьбе Эрнестины, заставлена столами, богато сервированными, которые ломились от изобилия яств. В танцевальной сиял начищенный паркет, и музыканты весь день играли на фортепиано и скрипках сюиты, пьесы и вариации, с впечатляющей аккордикой и выразительными танцевальными ритмами. Звуки разливались грациозно и орнаментально, мелодия была изысканно изукрашена мордентами, группетто и форшлагами – музыкальными украшениями, ассоциативно связанными с пышными вензелями эпохи «рококо» во Франции. Временами в канву звучания закрадывалась полифония, монументальная и величественная, и гости немного начинали скучать, как в церкви, но очень быстро их снова увлекал захватывающий вихрь концерта. Спокойное движение сменялось оживленным, медленное – быстрым. Куранта сменяла аллеманду, врывалась жига, плыл гавот. Танцевали вальс, менуэт, полонез.
Собравшиеся веселились, все были счастливы и не думали о бедах в мире. Даже Эрнестина спустилась из своих покоев.
Уже под вечер, хозяин замка и отец семейства, Чарльз Олдингтон, взял слово и пригласил всех занять места в позолоченных креслах, объявив, что его старшая дочь любезно согласилась развлечь гостей, представив их вниманию свое творчество. Тут же были внесены картины, написанные ее рукой, и сама молодая женщина в пышном наряде, расшитом жемчугом, с редкостным кружевом и в экстравагантной шляпке вышла к публике, почтительно встала рядом с родителем.
Граф представил для формы и свою дочь, и все ее достижения:
--- Миледи Ванесса Уотерс, дамы и господа! Автор стихов и поэм, а также переводов с ряда европейских языков, пишет музыку и занимается живописью. По благословению отца Говарда проводит серьезную работу в области богословия. И для меня, как для отца, это большая честь, и еще большая, если вспомнить, что Ванесса – представительница слабого пола. Женщина, призвание которой, казалось бы, дети и рукоделие. Однако, в это просвещенное время, думаю, она способна пристыдить обоих моих сыновей. К нашему сегодняшнему вечеру мы организовали выставку пейзажей, написанных ее рукой. Для ее работ характерно четкое разделение картины на три части, одна из которых неизменно отводится небу. Она на деле доказывает сопричастность ее добродетельной души к небесному, во многом посвящая свой талант Богу. В ее творчестве есть также достойное место супружеской любви и патриотизму. Не отважусь соперничать с мастерами слова, поэтому я подобрал отрывок из «Потерянного Рая» Мильтона, чтобы выразить то, как я люблю Ванессу, ценю и уважаю ее. В восьмой книге этой эпичной поэмы Адам беседует с Архангелом Рафаилом и, цитирую: «вопрошает о движениях тел небесных и получает неопределённый ответ наряду с советом заниматься: предметами, более доступными человеческому познаванию». В самом начале их беседы Ева удаляется в сад, и тем, как и почему она это делает, Мильтон передает все благоухание женской красоты, тонкое понимание семейных счастливых отношений, кротость, непорочность и мудрость наших Прародителей. Я каждый день благодарю Создателя за то, что Он любит мою дочь, и облагодетельствовал ее всеми этими дарами.
Ева, в стороне
От них сидевшая, приметив это,
Величественно-скромно поднялась
И отошла с изяществом таким,
Что каждый бы невольно пожелал
Её присутствия. Она к цветам,
К деревьям плодоносным отошла,
Дабы взглянуть, как завязи плодов
И почки развиваются; росли
Они живее под её рукой
И распускались ярче и пышней,
Когда Праматерь приближалась к ним.
Нет, Ева удалилась не затем,
Что скучен ей, иль вовсе чужд предмет
Беседы, или слишком затруднён
Для разуменья женского. О нет!
Блаженство это Ева берегла
До времени, когда наедине
Ей обо всем поведает супруг.
Архангелу она предпочитала
Рассказчиком — Адама, чтоб ему
Подробные вопросы задавать,
Предчувствуя, что разговор не раз
Он отступленьем ласковым прервёт
И в нежностях супружеских решит
Сомненья важные; его уста
Отнюдь не красноречием одним
Пленяли Еву. Где найдёшь теперь
Чету подобную, такой союз
Взаимоуваженья и любви!

Зрители зааплодировали. Ванесса заулыбалась, поправила длинные белые лайковые перчатки, взяла слово.
--- Благодарю моего отца за такие трогательные и дорогие моему сердцу слова… Начнем, пожалуй, со штудии. Во след простых зарисовок таких великих художников, как Рафаэль и Боттичелли. Потому что прежде шедевра появляется черновой набросок. Представьте: осень… ее сырое холодное дыхание… беспросветная чаща леса, плеск реки… Но все это еще будет… Теперь же только намек, очертания, нанесенные серебряной иглой и еще не тронутые краской… Итак, зарисовка:
Ноябрь. Холодное дыханье.
Листа немое трепетанье,
И тихий плеск реки лесной, -
Так дороги душе простой.

Печаль предзимья обнимает,
С молитвой свечи зажигает.
Сквозь щели окон ветра свист.
И первый снег, как саван, чист.

Зрители снова зааплодировали.
--- Прелестно, Ванесса! – воскликнула молодая графиня Кэмпбелл, протягивая к ней руки в таких же белых перчатках. Она сидела в кресле вся в розовых оборках платья на полном рыхлом теле, с бриллиантовыми заколками в волосах, веснушчатая, востроносенькая.
Лорд Кэмпбелл сидел рядом с ней, сухой и долговязый, с чертами лица, будто вырезанными из слоновой кости, в черном бархатном камзоле с белым жабо. 
--- Как тонко передана хрупкость бытия! А чистый снег, без сомненья, символизирует чистоту души автора! – восторгался он.
--- Пожалуйста, продолжайте! – послышалось со всех сторон.
--- Я занимаюсь живописью, как сказал мой отец, - заговорила Ванесса. – И теперь для вас – краски зимнего заката. Называется «Зимний вечер»:

Синий сумрак наполняет
Воздух колером вечерним,
Щедро краску он сгущает,
И закат лучом последним

Подсветил над горизонтом
Небо красным, - на морозец.
Звезд огранка бриллиантом,
И сосна в избитой позе.

Ночь крадется ловкой кошкой
В платье бархатном бесшумно.
Укрывает землю шубкой
Крупный снег, а мне уютно

У камина с чашкой чаю.
Зиму долгую встречаю.

--- Стихотворение, конечно, простенькое, - продолжила она, прерывая аплодисменты. - Далеко не шедевр, но в качестве опыта работы в сонетной форме имеет право на существование. Теперь посложнее. В свете одно время ходили сплетни о замужней даме, погибшей во власти страстного чувства, и достойной всякой жалости. Мое материнское сердце обливалось кровью, когда я думала, что наши дочери, повзрослев, могут так же пасть, ибо нормы нравственности и морали нынче искажены и исковерканы. Поэтому, в назидание сегодняшним благовоспитанным барышням, выезжающим на балы еще в девицах, я посвятила свое следующее стихотворение. Оно будет полезно также в качестве обличения сиюминутных порывов, импульсивных поступков и, откровенно, капризов.
Она обменялась многозначительным и строгим взглядом с Эрнестиной.
--- Каждый поэт должен себя этому миру! Но начнем читать, пожалуй.
Холодный поцелуй.
Как много это значит!
Теперь и ты ревнуй,
И сожалей в придачу.

Предательство забыть
Тебе не смогут люди.
Так брак свой погубить!
Но Богу наши судьбы

Известны. В добрый час!
Ведь сердцу не прикажешь!
Мы бросим – бросят нас.
Тут ничего не скажешь.

Слушатели одобрительно закивали. Ванесса, чувствуя воодушевление, кланяясь и тщеславно упиваясь самолюбованием, прочитала еще одно стихотворение о наболевшем:
Пел самый маленький птенец
На ветке дотемна,
Стяжая святости венец,
Но поднялась луна…

Среди безнравственных утех
Блудница поняла:
Какой ужасный, тяжкий грех!
Но совершить смогла…

--- Все это были легкие, простенькие стихи, - сказала она, когда аплодисменты смолкли. – Перейдем к серьезным темам. Следующую поэтическую зарисовку я написала во славу Божию, под влиянием картины XV века Томазо Мозаччо «Изгнание Адама и Евы из Рая». Меня поразило и потрясло это полотно. Впервые я видела настоящее, невыразимое, неизбывное горе на лицах Прародителей, и осознала, какая для них это была трагедия, беда настоящая. 
Как много горя и стыда,
И первых горьких слез!
Грехопадение – беда
Для лучших лет и грез.

Все-все надежды и мечты
Разрушил подлый враг.
Уходят из родной страны,
Чтоб обратиться в прах

Адам и Ева. И назад
Мечом отрезан путь.
Прощай, прости, Эдемский сад,
От скорби не вздохнуть.

Им плакать сотни, сотни лет,
Всю жизнь! Таков закон!
С трудом, в болезни есть свой хлеб,
Забыться смертным сном.

Помилуй, Отче, и спаси
Детей, не знавших зла.
От вечных мук освободи,
Не дай сгореть дотла.

Так будет, будет, а пока
Идут, стеная, прочь.
И звезды смотрят свысока,
Как гибнут сын и дочь.

--- Но это только прелюдия для фуги. Продолжим, пожалуй, говорить о высоком. Следующая работа связана с моими научными изысканиями в области богословия. Я не скрываю, что в каком-то смысле подражаю Мильтону, но это только достоинство. Мы много времени с отцом Говардом проводим в беседах, каждый раз, когда я приезжаю сюда, в дом моего детства. И падре знает, что, так же, как и Мильтона, меня весьма занимает история грехопадения Праотца Адама и Праматери Евы. Я не придаю значения тому, что такие прославленные и превознесенные классики, как Джон Драйден, имеют несколько другие суждения о поэтическом творчестве. Когда я прочитала гениальную, без сомнения, эпичную поэму «Потерянный Рай», многие вопросы для меня все равно остались открытыми. Например, грехопадение, которое привело к войне на Небе. Отпадение Люцифера и других Ангелов. Я долгое время задавалась вопросом: как Ангел, образец чистоты и непорочности, мог согрешить, и позавидовать Творцу и Сыну Божьему, и возжелать власти Престола Небесного? Ведь для этого нужны зерна греха в душе. Я много думала, и у меня появилась такая теория, что будущий сатана тоже съел яблоко с Древа Познания добра и зла, и тоже умер, но по-другому. Превратившись в чудовище. Обладая младенческим разумом, но будучи, как сказано в Книге Бытия, самым мудрым и хитрым среди тварей Божиих, он вполне мог заползти на это дерево со святой мыслью: чтобы узнать, что такое Смерть… И потом, умерев душою, он позавидовал не только Отцу, Сыну и Святому Духу, но и Адаму с Евой, которые были созданы по образу и подобию Творца, в отличие, кстати, от Ангелов! Собственно, поэтому, он и решил убить их. И Еву прельстил очень просто: сказав, что Смерти нет. Что он сам съел яблоко с этого Древа, и не умер. А, следовательно, Бог их обманывает. Ведь, прежде чем убедить непорочную душу в последнем, нужно объяснить, что такое ложь.
Последовал шквал аплодисментов.
--- Прекрасно! Прекрасно! – зашептали дамы.
--- Очень глубокая научная работа, - подхватили джентльмены. Ванесса поклонилась.
--- С Вашего позволения я продолжу, - сказала она. – Также у меня появилась теория для разрешения такого когнитивного диссонанса, как вообще потерянный Рай. Мы все знаем, что без воли Божией ни один волос не упадет с головы человеческой. И я думаю, многие из нас не раз задавались вопросом, как же тогда был возможен такой несчастный случай, как грехопадение человека, катастрофа Вселенского масштаба. Когда вся детально продуманная система просто обрушилась в Тартар. Конечно, Господь, предвидел грехопадение. Более того, Он его ПРЕДУСМОТРЕЛ. И стройная организация законов природы, кружение звезд и планет, чудо нашего мира, изучением которого занимается физика, математика и астрономия, доказывает это. Мир, в который были изгнаны Адам с Евой, и вся наша история вплоть до Страшного Суда, были чем-то вроде запасного плана. Досконально продуманы, чтобы мы жили в соответствии с ошибками своей свободной воли, которая нам дана. Свободы выбора между добром и злом. Господи, обрати все наши ошибки к добру, и спаси на этом пути, введи в Новый Иерусалим, который обещан оправданным после Страшного Суда.
Снова аплодисменты. Ванесса снова поклонилась. И снова продолжила.
--- Как я уже сказала, следующее стихотворение было вдохновлено творчеством Мильтона, и в этом смысле оно еще не доработано, нужно добавить витиеватости слогу, расширить описания, но, стихотворение уже заслуживает внимания, и я надеюсь на вашу благосклонность:
А если смерти вовсе нет, а может, это сон?
Наивен ли вопрос, как детская душа?
Мудрейший из животных, Змей задумался всерьез,
Чтобы вкусить от Дерева Познания Добра и Зла.
И в яблоко впился зубами, без страха, без стыда.
Запретный плод оно для тех, кому Бог наказал.
Но умерла душа в грехах. В падении своем,
От зависти он черен стал, ужасной мести план
Убить детей Создателя Вселенной
Вынашивал в своем самоубийстве.
Праматерь он прельстил, мол, обманул Творец,
Чтоб царствовать всегда! И в доказательство,
Конечно, рассказал, что сам не умер, от плода вкусив.
Склонила Ева женский слух к устам, что лили мед,
И рассудив, что плод хорош для пищи и на вид,
Познанье тайн, к тому же он, неведомых таил
И обещал прозренье, какое имеют одни лишь боги…
Вкусила плод, и юная душа благочестивой чистоты
Лишилась… Огня нельзя коснуться, чтобы не обжечься.
Отпав от мужа и Творца, узрела сатану,
Свивавшегося кольцами пред ней.
Предав Адама и Отца, Эдем блаженный –
Край родной, любимую страну!
Праматерь слезы пролила, закрыв рукой глаза,
И опустилась на траву в страдании своем.
«Как я вернусь теперь к нему, я, падшая душа!
Любовь погибла, свет немил, и Божья благодать
Меня оставила…  О, как могла поверить я
Предательским речам и совершить безумие такое?
Что теперь, мне, бедной, делать? Как одной
Жить дальше и Голосу Родителя внимать?»
Тогда ей Змей сказал, смеясь, и больше не таясь,
В обличье жалком гада, и расправил
Могуче крылья, и драконий хвост
Бил по земле и извивался, блистая толстой чешуей.
«Красива ты, твой стройный стан, походка королевская и томный взгляд
Сразят его! Ты просто соблазни, и он за этой тайной,
За женщиной, пойдет на край земли!
А Голос Бога – лишь слова… и могут ложью быть,
Как я тебе недавно говорил». Праматерь горький плод
Коварно поднесла супругу своему, но сразу понял он:
Жена его душою изменилась не к добру.
И преступление тому виной. Преослушание!
В грехопадении тогда решил ее не бросить он, и прошептал,
Запретный плод из нежных рук любимой принимая:
«Прости, Господь, мы вместе с ней сотворены в одно.
Погибнем вместе в этот день, и это решено!»
Господь-Отец призвал детей ответ держать пред Ним,
Но отрекаться стал Адам, сказав: Женой обманут был.
Прощай Эдем! Стенай душа! Утонет жизнь в крови!
И маска жалкого стыда на лицах без любви.
И лишь когда их дети жить так будут, что Господь
Возлюбит этот мир, и Сын умрет за них,
Воскреснет, чтобы наша плоть
Преобразилась в ту, которая на небесах была сотворена,
Чтобы воскресли все душой и телом,
И тогда, о том, что смерти больше нет
Расскажут людям на земле Апостолы Христа!

Слушатели сошлись во мнении, что стихотворение, как и «Потерянный Рай» Мильтона, непревзойденно. В этот вечер Ванесса имела успех, как всегда. И несмотря на то, что к таким творческим вечерам и литературным гостиным, на которых часто бывала королевой бала, она давно привыкла, находиться в окружении людей, которые так же, как и она, возлюбили славу человеческую больше славы Божией, ей каждый раз было очень приятно. А на наморщенный нос Стеллы и безучастный вид своей младшей сестры, она попросту не обращала внимания.