Почему римляне покорили мир...

Конфликт между столицей Древней Италии Альба-Лонгой и Римом словно чирей, назревал много веков, и однажды в правление царя Тулла Гостилия гной вражды и недовольства вырвался наружу.

Началось все, как всегда, прозаично, римские и альбанские пастухи не поделили пастбище и бросив на произвол судьбы отары овец, сошлись в рукопашной. Кто победил, осталось неизвестным, но «столичный» царь Гай Клуилий поднял войско по тревоге и отправился мстить римлянам.

Две армии встретились на полпути и встали друг напротив друга словно вкопанные. За столетия полумирного существования тысячи альбанцев успели породниться с римлянами и наоборот. В самом начале «Римского стояния» Тулл Гостилий скончался от нервного стресса и предстал перед очами Плутона, грозного владыки подземного царства мертвых.

После торжественных похорон альбанцы решили навсегда покончить с царизмом, для чего единогласно наделили диктаторскими полномочиями опытного военачальника Меттия Фуфетия.

На следующее утро после безхитростных «выборов», диктатор выехал к римлянам на горячем скакуне и обратился к противнику с достойной великого мужа речью:

«Братушки римляне, вот и пришло время нам с вами воевать. Как не хочется нам скрестить мечи, а придется. Смотря перед битвой без страха в глаза друг другу, давайте не забывать, что в любой момент могут появиться противные нам всем этруски и переколоть нас как стадо глупых ослов. Зачем нам испытывать долготерпение богов, не лучше ли выставить с каждой стороны сильных поединщиков и насладится боем мастеров меча. Победившая сторона получит спорные зеленые луга, а проигравшая признает право противника владеть ими».

Римляне и альбанцы довольно загудели услышав мудрые слова мужа, произнесенные с уважением к чести своего противника.

Враждующие стороны решили выставить на ристалище по три бойца.

Альбанцы отправили сражаться братьев Куриациев, а римляне узнав имена вражеских поединщиков выдвинули вперед тройку братьев Горациев.

Тут и начинается самое интересное. Противники приходились друг-другу двоюродными братьями, а одна из сестер Горациев собиралась выйти замуж за старшего брата Куриациев и переехать на ПМЖ в Альба-Лонгу. С детских лет братья дружили между собой и часто гостили друг у друга.

Битва началась рано утром, пока солнце не успело раскалить землю и воздух.

Поединок был упорным, ни одна из сторон не хотела уступать другой, но с первых минут боя зрители почувствовали превосходство альбанцев над римлянами. После того как пали двое братьев Горациев зрителям в принципе стал понятен исход боя, и это даже несмотря на то, что Куриации имели по несколько средних ранений на брата.

Когда перепачканная своей и чужой кровью тройка навалилась на своего единственного противника, он внезапно повернулся и бросился от братьев прочь, засверкав «сандалетками». В спину «трусу» заулюлюкали и свои и чужие.

Когда беглеца нагнал самый быстроногий противник он резко бросился ему в ноги, развернулся выставив вперед меч и поймал клинком его сердце. Выхватив из ослабевших пальцев вражеский меч он увидел надвигающуюся на него тень второго брата и с разворота вонзил ему клинок в горло. Третьего противника Гораций обманул ложным выпадом и поразил в правое легкое.

Когда победителя поздравляли римляне, он внезапно увидел свою рыдающую сестру, которая должна была стать женой третьего убитого им брата. В этот момент Гораций почувствовал себя так, как будто небеса обрушились на его плечи.

Подойдя к рыдающей девушке, он мечом только что испившим кровь ее любимого пронзил сестре левую грудь. Глядя в мокрые от слез, и еще живые глаза он сказал: «Лучше тебе не жить, если жених тебе дороже братьев и Родины».

Над полем повисла зловещая тишина. По приказу командующего римским войском победителя арестовали и привели на суд к царю. Все ратовали за казнь, и она бы свершилась, если бы внезапно из толпы не вышел отец юноши.

Полный достоинства седой старик, сказал собравшимся: «Римляне вы и вправду хотите убить того, кто только что спас честь нашего древнего города? Моя дочь была убита справедливо, а мой храбрый сын показал вам и потомкам, что любовь к Родине в стократ выше семейного родства. Сегодня утром у меня было четверо красивых, сильных и благородных детей, остался только он, не справедливо меня наказывать забрав жизнь последнего сына».

После этих слов даже у самых толстокожих римлян глаза увлажнились слезами, и царь оставил жизнь выжившему Публию Горацию. С тех пор Горации отвечали в Риме за культовые мероприятия посвященные Юноне Сестринской (Сорории).

Сегодня на «Via Appia» туристам показывают общую гробницу Горациев и Куриациев.