Женское сердце

Дело было в госпитале  им. Н.Н. Бурденко (Москва, сентябрь 2022). Мы тогда приехали к ним с соратниками - музыкантами группы Хозяин Ключа, где выступили перед главным корпусом для тех бойцов, кто смог туда дойти, и вообще для всех, кто там был. Многие слушали наши песни прямо из своих палат, глядя или просто слушая через открытые окна. В том числе врачи и медперсонал, не имеющие права покидать свои рабочие места.
А после общего выступления меня попросили пройти в палаты к тем ребятам, кто только-только после операции или просто не имеет физической возможности передвигаться.
Я пел ребятам песни под гитару, мы общались с ними на разные темы. И я увидел, вернее почувствовал душой человека, выросшего на улице среди таких же вот мальчишек-сорванцов, так вот я вспомнил этот дух бойца, стойкий и упорный, дух братской чести, взаимоподдержки, когда с другом краюху хлеба пополам и в разведку без страха.
Эти ребята в больничных палатах не утратили тот боевой братский дух даже в такой тяжёлой ситуации личной трагедии, став по сути инвалидами войны. Каждый из них знает точно за что он воевал и пострадал. И каждый был готов вернуться к своим браткам в окопы.  Низкий поклон всем вам, ребята, и живым и ушедшим от нас в лучший мир….

Но история моя ещё не началась. Потому что она не о воинах мужчинах. Моя история о Женщине. Моя история о маме, вернее матерях и жёнах, которых я встречаю в больничных палатах рядом со своими сыновьями или мужьями.
В каждой палате, за редким исключением, жила чья-то мама или жена, иногда и мама и жена, если позволяли размеры палаты. В какой-то момент, я понял, что им также просто необходима моральная поддержка и нервная разрядка через песню. Стал петь и для женщин, кто-то из них подпевал, тогда слёзы и улыбки сочетались в тот момент на их усталых лицах. 
Я переходил из палаты в палату, постепенно теряя голос,  так как это длилось уже около 3-х часов. Но в коридоре снова и снова ко мне подходили женщины и просили зайти к их ребятам, отказать было невозможно.
И вот в одной из палат попадаю на парня лет двадцати, недавно поступившего, после всех хирургических операций. Руки-ноги на месте, но угрюм невероятно. Рядом его мама, моложе меня, но из нашей советской эпохи. И этот парень ну прямо неохотно на всё реагирует и почти не участвует в разговоре, смотрит на происходящее с  серьёзным лицом.
Должен сказать, что до этого, в других палатах, ребята общались очень позитивно и по-дружески, а в этот раз мне было вдвойне тяжелее раскачать человека на положительные эмоции. Перепробовал разные песни, разные темы в разговоре - парень без изменений. Мама рядом на тех же эмоциях. Да, а слева и справа этого парня лежат ребята, но с другим настроением, общаются, подпевают мне, сами просят что-то спеть. Я уже хотел было покинуть эту палату, мы и так задержались там дольше обычного. «Мы» - это ещё девушка от госпиталя, сопровождающая меня по корпусам и палатам, которая в данной ситуации также включилась в то, чтобы раскачать парня, она пела со мной, излучая вселенскую теплоту и доброту.  При прощании стали благодарить женщин, которые были в той палате. Тут неожиданно наш угрюмый парень обмолвился, что, мол, его мама слишком серьёзно всё воспринимает, чрезмерно переживает и этим очень нагнетает.
Мне стала понятна проблема и я попросил его маму спеть со мной, что-то типа песни «Надежда» (светит незнакомая звезда, снова мы оторваны от дома). Мама недолго отказывалась, говоря что нет голоса и тому подобное. Но потом вдруг запела, сначала тихо, но внятно, потом в голос, с настроением, один куплет, другой, всё громче и светлее, светлее.
И тут произошло чудо - её сын заулыбался, что называется до ушей, глаза заблестели, он смотрел на свою маму с неким удивлением, радостью и даже восторгом. Наверное он давно уже не видел её такой спокойной и мирной. И запел вместе с нами.
Трудно передать, что творилось в наших душах….

Сразу скажу, я не знаю, что давало и даёт до сих пор мне сил, чтобы перенести сердцем такое общение. Но с нами Бог! А те мои переживания за всех этих людей, уверен, не идут ни в какое сравнение с переживанием любой мамы за судьбу своего сына, перемешанного с радостью от того, что он просто жив.