Жуки

1

Жук полз так быстро, как только мог, учитывая тяжесть планетоподобного кома навоза, что он толкал перед собой своими тонкими лапками. Нужно было как можно скорее добраться до норки, накормить свою жену и детей и убираться с поля, ибо скоро начнётся жатва и Богами будут пущены в ход огромные, блестящие на солнце машины, что имеют спереди монструозные клешни молотилок, аналогов которым не найти ни у одного насекомого в мире. Хотя, что он знает о мире? Жук знает Большое Поле, Элеватор и Фермы. Где-то далеко, есть лес, а ещё он слышал о море, от одной старой птицы, что как-то провела с Жуком беседу, будучи сытой, а то не стала бы с ним говорить, а съела, в этом уж он не сомневался. Двух его братьев съели птицы, он знал о том, как опасны и точны их клювы. Жук со своей семьёй жил на окраине Большого Поля, так уж вышло, но это было плохое место для жилья. Да, птицам тут было тяжело выследить свою добычу, из-за высоких колосьев пшеницы, но была и обратная сторона медали – крайне малое количество навоза, так как он весь находился возле Ферм, а ещё периодические работы, которые осуществлялись Богами, что сидели, как улитки в раковинах, внутри панцирей огромных машин. Жук порой задавался вопросом, что первичнее: Бог или машина? Он считал, что машина.

Ком навоза толкался тяжело, но нужно было стараться, он не мог уменьшить этот ком, ибо накормить нужно было и жену, и детей. После появления маленьких жучат всё изменилось, но Жук не жалел, ибо видел в них продолжение своего рода и естества. Сама природа текла по жилам таких вот цепочек живых существ и Жук, хоть и не понимал её целей, был всячески за природу, ему нравилось чувствовать свою причастность к ней, свою элементность.

Жук заметил Богомола. Тот сидел на травинке и почти полностью сливался с ней, сложив свои лапки, точно спал, только это было обманом, он скорее таился, ожидая добычу. Если бы Жук чуть сильнее углубился в свои мысли, то явно пропал бы, однако он вовремя заметил хищника и замер, спрятавшись за комом навоза.

Богомол водил своими длинными усами, и те виднелись над травинкой тонкими нитями, точно отрезками серебристой паутинки.

«Он чувствует меня», – понял Жук, – «и, возможно, уже довольно давно. Тем более этот ком навоза… его запах ни с чем не спутать! И что же делать? Ждать, когда тот нападёт первым или самому напасть?»

Решение о том, как поступить, достаточно быстро возникло в сознание насекомого. Жук быстро вырыл мощными лапками небольшую ямку перед навозной кучей, потом немного увеличил её при помощи жвал и забрался внутрь, а затем сгрёб лапками кусочки земли, закопался. Теперь его почти что не было видно со стороны.

Пошли секунды, минуты, затем часы. Солнце выползало на самый центр небосвода, невольно заставляя задуматься о том, что было первичнее: Солнце или Небо?

Жук вспомнил историю, что рассказывала ему его бабушка, когда он со своими братиками и сестричками заворожённо слушал её тихий голос, в тишине небольшой норки, укрытой полотном из листьев.

«Как вы думаете, кто толкает Солнце?»

«Кто же, бабуля?» – робко спрашивает один из жучат.

«Великий Светлый Жук. Его так зовут, потому что он толкает Солнце, а Солнце приносит с собою свет.» – отвечает старушка.

«Но почему же его тогда совсем невидно?»

«Потому что Солнце невероятно большое»

«Как же Великий Светлый Жук тогда толкает его?»

«Потому что он очень сильный. Сильный и мудрый.»

«А Луна, бабушка, Луну кто толкает?»

«А её толкает Великий Тёмный Жук. Они состязаются этим занятием.»

«Состязаются?»

«Да. Они показывают свои навозные шары Великой Жучихе и ждут, какой из них она выберет себе в дар»

«И как долго она выбирает?»

«Очень, очень долго.»

«А что же будет, когда она наконец-то решится, чей дар ей принять?»

«Это будет зависеть только от того, что она выберет, Солнце или Луну, Свет или Тьму…»

Из приятных воспоминаний о детстве Жука вывел какой-то звук, вернее даже не звук, а вибрация. Он почувствовал её своим панцирем и лапками, своей головой и жвалами, всеми частичками своего тела. Но что это было? Ответ пришёл почти сразу, как только он услышал гул – пока что далёкий, очень далёкий, но, несомненно, приближающийся. Он знал, что издаёт такой шум. Жуку стало очень не по себе. Неужели началось? Неужели сейчас, но почему не с утра? Обычно же они начинали ездить с утра. Да, надо было быстрее выбираться с поля. Слишком тут опасно, слишком огромны эти машины.

Стоило Жуку подумать обо всём этом, как он уловил новый звук, очень тихий, но гораздо более близкий. Это был тихий шелест и шлепок. Богомол спустился с ветки, понял Жук. Тихое цоканье заточенных лап раздалось за навозным шаром. Обходит, ищет меня…

Жук был хорошо зарыт в землю, замаскирован – отец научил его так закапываться. Воздуха хватало – его пропускали рыхлые поры земли. Жук оставил себе небольшое окошко, что было образовано меж комьями почвы. Это была его бойница. Он всмотрелся в бойницу и довольно скоро увидел зелёного монстра – тот двигался на своих лапках, выставив вперёд мощные тесаки передних конечностей. Голова у Богомола была высоко задрана, на его длинной шее, а глаза были как чувствительные детекторы. Сколько у меня времени, прежде чем он меня заметит? Вряд ли много…

Богомол допустил ошибку: подойдя довольно близко к схрону Жука, он вдруг резко развернулся, услышав какой-то шум в небольшом пучке мятлика. Тут то Жук и бросился вперёд со всей возможной для него прыти. Богомол – это очень опасный противник. Он невероятно быстр, поэтому Жук и не рассчитывал схватить того, пока соперник находился к нему спиной, нет, он надеялся на то, что схватит его хотя бы тогда, когда тот ещё не успеет развернуться обратно и принять свою боевую стойку.

Так всё и вышло – Богомол резко крутанулся на месте, но Жук, каким-то чудом, таки сумел ухватить его за заднюю лапу. Он мгновенно впился в неё жвалами, продолжая двигаться, но не вперёд, а как бы по кругу, что бы Богомол не мог достать его своими передними лапами. Зелёный монстр зашипел и забил своими крыльями по жучьему панцирю. Жук продолжал крутиться, не выпуская лапу Богомола из своих жвал. Монстр попытался развернуться и залезть на Жука сверху (а Богомол был выше Жука раза в два), но, совершив данную попытку, он сам же усугубил состояние своей лапы – та хрустнула в жвалах Жука, выворачиваясь неестественным образом. Шипение стало сильнее, Богомол потерял свою конечность, зато теперь он развернулся и мог бить Жука своими передними лапами, что он тут же и начал делать.

Два удара, как выстрелы дуплетом, пришлись по жучьей спине, от чего все его внутренности содрогнулись, но хитин Богомолу пробить не удалось, из-за недостаточно уверенной опоры (одна ведь лапа уже была недееспособна). Жук отступил назад, он знал, что нельзя давать Монстру пространство, но всё же невольно попятился из-за ударов.

Глаза Жука и глаза Богомола встретились и Жук увидел в двух выпученных шарах холодную ярость ночи, что не предполагала ни пощады, ни компромиссов.

Жук чуть приподнялся на задние лапы, инстинктивно стараясь показаться больше, чем он есть на самом деле, а Богомол двинулся на него, занёс одну из лап и ударил. Лезвие чиркнуло по голове Жука вскользь, но этого хватило для ослепительной вспышки боли. За первым ударом последовал и второй, а затем Богомол вдруг чуть отступил, точно принял решение расстреливать своего соперника с безопасного для себя расстояния. Ну что ж, оставался всего один шанс. Жук рванул к навозному шару и нырнул в норку, просочился под землю. Богомол последовал за Жуком и ударил его по спине, да так ударил, что спина у Жука захрустела, точно старая ветка. Жук прополз до конца норы, до самого её тупика. Богомол полз следом. Его вид был страшен. Впереди две клешни, которыми он прорезал комья земли, а за ними, как за двумя столбами, упругая шея с головой, глаза на которой были почти так же безразличны, как молотилки машин. Жук принялся быстро копать вперед, а Богомол всё пытался ухватить его своими лапами, но лаз был слишком узок и ему не удавалось нормально замахнуться, что позволило Жуку совершить задуманное. Он прорыл, прогрыз, прожевал дыру на воздух. Дыру, что выводила его по ту сторону навозного шара. Таким образом его нора стала сквозной. Жук уже понял, что ему делать. Он, вначале, немного отполз от норки вперёд, заставляя Богомола ещё ожесточённее и быстрее ползти через лаз, а потом, когда тот, судя по звукам, был уже совсем близко к выходу, Жук побежал в обход навозного шара. Лишь бы успеть, лишь бы успеть, лишь бы успеть! И он успел. Жук был у входа в свой лаз. Он знал, что Богомол не станет ползти обратно задом, ввиду травмы одной из своих задних конечностей, а развернуться он не сможет, так как слишком большой. Поэтому Богомол пополз вперёд. А Жук поднялся на задние лапки, упёрся в свой шар и толкнул его вперёд строго тогда, когда услышал, как монстр выбирается из лаза. Шар окатил Богомола по голове своей тяжестью и тот, оглушённый, свалился обратно в нору. Пока один из выходов из норы был закрыт навозным комом – другой был открыт. Это было необходимо исправить, поэтому жук тут же принялся закидывать нору комьями земли, а потом ещё и небольшой камушек туда подтащил. Богомол вяло трепыхался и барахтался внутри норы, и он обязательно из неё вылезет, как только пройдёт контузия от удара навозным шаром, но Жук не будет его ждать, чтобы добить, да и вряд ли у него это удастся. Он просто будет толкать свой шар дальше, ведь это еда для его семьи, для его жены и детей. Когда оглушённый Богомол выберется на поверхность, Жук будет уже далеко. Он надеялся на это, но не был уверен. Можно было, конечно, бросить шар, но что тогда будут есть его родные? Он не может вернуться с пустыми лапками. Поэтому он откатил свой шар чуть в сторону и прикопал и второй выход из лаза, чтобы Богомолу было тяжелее выбраться, когда он придёт в себя, а затем покатил навозный ком дальше, продолжил свой путь.

2

Двигаться было трудно. Спина у Жука ныла от ударов Богомола и был он как будто немного замедленный, заторможенный. Шар катился мимо редких пучков мятлика и вышек пырея. Катился он и мимо камней, чьи твёрды тела напоминали застывших навечно черепахах, о которых Жуку рассказывала бабушка. Она говорила, что как-то встретила Черепаху и каталась у той на панцире не один день.

Жук думал о своей семье: «как они там, в нашей небольшой норке? Я обещал им вернуться в полдень, но Солнце уже начинает склоняться вниз, к Полю». А гул набирал мощность и разрастался, расползался, захватывая всё новые территории. Жук ещё не видел его источник и не хотел его видеть – слишком страшными были эти машины, что разрывали землю лезвиями своих молотилок.

«Вот – знакомый репей, от него нужно брать чуть левее, а вот одинокий росток хвоща полевого, от него по диагонали…» Маршрут в голове у Жука работал чётко, словно он видел незримые линии, по которым нужно было ползти.

Справа вдруг что-то вспыхнуло всполохом сухого звука, Жук глянул в ту сторону, ощущая холодок под кожей, но увидел лишь Паука, что выглядывал из небольшой норки, как, совсем недавно, это делал и сам Жук. Глаз у Паука было много и все они чуть подмигнули путнику, точно желая доброй дороги. Жуку даже как-то полегче стало, он словно ощутил поддержку от этого существа, хотя пауки никогда и не славились особой эмпатией.

Ощущение воодушевления длилось недолго, ибо спереди раздался шелест, да такой громкий и быстро меняющий свою локацию, что сразу стало понятно, кто там ползёт – это была Ящерица! Жук тут же прекратил своё движение и застыл за навозным шаром, точно тот был его спасительной преградой от всего злого мира.

Шелест приближался и Жук уже было начал копать себе норку, понимая, что навряд ли успеет, но тут он услышал хруст – видно кто-то другой попался ящерице на обед. Она чуть похрустела, а затем стала удалятся. Зато приближался гул. Звук был такой, словно гигантские челюсти ели Поле. Треск, грохот, чавканье, шуршанье. Ужас!

Жук продолжил свой путь. Шар катился. Навоз был душистым и свежим. Уже и самому есть захотелось, а как сильно хочется кушать детям, они же маленькие совсем, а его жена, ещё не до конца отошедшая от родов…

До их норки было уже лапкой подать, поэтому Жук постарался ускориться ещё сильней. Шар чуть ли не подпрыгивал по земле. Величественные колосья пшеницы были так высоки, но он знал, что они будут срублены, срезаны. Боги даже деревья могут рубить, хотя те гораздо плотнее, толще и выше пшеницы.

Практически добравшись до своих, Жук увидел за стволами высоких растений фигуру комбайна – тот двигался не прямо на жука, а чуть сбоку, ровно в том направлении, где находилась нора. Нужно было спешить, ведь комбайн и не заметит маленьких насекомых. Навряд ли он даже знает, что они есть. Комбайн просто выполняет задачу, что подаёт ему Бог.

Колосья падали как подкошенные – это всё работа молотилки, что была у комбайна вместо жвал. Страшная машина рубила и жевала всё, что попадалось на её пути. Жук заметил с десяток насекомых и несколько ящериц, что пробежали мимо него, а он полз вперёд, прямо наперерез комбайну, точно был самоубийцей.

Три стебля крапивы, ну, где же они? Жук пополз ещё быстрее. Натруженные лапки болели, тогда он оставил навозный шар, спрятав тот возле большого листа, что был похож на облако. Тут шар останется невредим, если его только никто не украдёт, но вряд ли здесь будет какой-то другой жук в ближайшее время.

Оставив навозный ком в тайнике, Жук теперь мог двигаться гораздо быстрее. Он вскоре увидел и нужный ему ориентир – три стебля раскидистой крапивы. Добравшись до них, он свернул направо, обогнул небольшой камушек и почти тут же наткнулся на свою жену – та выводила детей из норы; сама выводила, не дождавшись его, видимо, решив, что он уже не вернётся…

– Жужа! – воскликнул Жук и обхватил свою любовь лапками, прижался своей головой к её головке.

– Жук! – она едва не плакала, – я думала, что ты уже не придёшь, думала, что…

– Ну тише, тише, я ведь здесь, с тобою! Дети, завидев Жука, быстро покинули норку и тоже прижались к нему. Их было четверо. Четверо маленьких жучат. Их жвала щекотали ему лапки в детских поцелуях. Они тоже волновались.

– Надо быстрее уходить, сюда едет комбайн! – Жук протянул одну лапку на запад, – там у меня спрятан навозный шар, мы перекусим, а потом вместе двинем дальше, я хочу поскорее добраться до Ферм. Проползём сколько сможем, а как только устанем – я вырою нору и мы отдохнём, хорошо?

– Да, – ответила Жужа, не отводя от него своих зелёных глаз.

– Тогда пошли, – ответил Жук.

И они поползли. А комбайн был уже совсем близко. Грохот молотилки перекрывал любые другие звуки. Жучата забрались Жуку на спину и сидели там, съёжившись, как маленькие комочки.

Силуэт комбайна проглядывался всё отчетливее через стебли пшеницы. «О, Небесные Жуки, не дайте ему убить нас!» – взмолился отец семейства, мысленно обращаясь к властителям и Солнца, и Луны.

И тут произошло кое-что страшное: три стебля крапивы, ориентир, который использовал Жук, чтобы найти норку, содрогнулись и исчезли под жерновами комбайна. Лезвия и штыри пробили растения и смешали их с земляной массой. Грохот стоял невероятный.

– Ходу, ходу! – прокричал Жук, но его маленький голос потонул в рёве огромной машины.

Жужа не отставала, была сбоку, но ей было тяжело так быстро двигаться, ведь она совсем недавно родила, ещё не успела восстановиться, а тут этот чёртов комбайн! Машина двигалась на них, не оставляя шанса жукам. И вдруг, когда комбайн был уже совсем близко, когда земляная пыль от его молотилки уже долетала до них, покрывая жуков чернозёмом, что-то внутри комбайна громко щёлкнуло и он остановился, замер. Молотилка, по инерции, ещё чуть провернулась в земле и тоже остановилась. Всё затихло. А затем дверь машины открылась и на землю спрыгнул сам Бог, в своих невероятных одеяниях. Жуки благоговейно замерли, глядя, как две большие лапы перемещаются совсем рядом с ними. Затем откуда-то сверху повеяло дымом и Жук понял, что происходит. Он задрал свою голову и увидел, как Бог выпускает из своего рта огромные сизые тучи. Бабушка говорила, что Боги делают это, потому что дым утяжеляет облака на небе, те превращаются в тучи и орошаются дождём. «Спасибо Богам за воду!», – всегда повторяла она, когда начинался дождь.

Жук и Жужа переглянулись между собой и рассмеялись. Они были спасены, но медлить было нельзя, ибо как только Бог насытит облака дымом, он вернётся в свою машину, поэтому жуки поползли дальше, выбираясь из опасного участка.

Когда они добрались до навозного шара, то принялись жадно есть, отламывая от него самые лучшие кусочки детям – жвала и челюсти у жучат были ещё не так хорошо развиты, чтобы самим откусывать от шара еду. Как только все наелись, Жук вырыл с Жужей небольшую норку и они, всем семейством, забрались в неё, укрывшись навесом из нескольких больших листьев.

В норке всех потянуло в сон, но Жук, прежде чем уснуть, решил рассказать детям несколько сказок, что помнил от своей бабушки. Жучата довольно слушали, лёжа рядышком с ним. А Жужа тихо сопела, уже засыпая, и это был самый лучший звук во всём мире.

Этот и многие другие рассказы есть в моём сборнике "Паноптикум", который бесплатно распространяется на Литрес.