Дедти двадцатых. Глава 7. Лёшка

 Тайку, племянницу, Алексей любит и балует. Алёна, старшенькая, - тоже любимица. Вылитая мать Алексея. Бабушка обеих племяшек.
 Маму Алексей (Лёшка) помнит плохо. Ему кажется, что младший, Генка, запомнил мать лучше. И это очень обидно. Всё-таки Генке на год меньше, чем Лешке. Он видел маму и смотрел на неё всего шесть лет. А Лешка - целых семь. У матери были тёплые руки, мягкие губы, светлые волосы. И даже характер у неё был мягкий и теплый. Генка и голос ее помнит лучше.
 Эх, Генка… Не захотел ты поехать в Уфу. Жарко, мол…
 A Тайка на отца похожа. А с ним вместе - и на деда. На деда… Он и дедом-то не успел стать. Лёшкин отец. Алексей так и не узнал, почему он погиб. Кто его убил? Хотя бы теперь выяснить что-нибудь… Всю их долгую и недолгую жизнь Лёшка и Генка, не сговариваясь, во всех анкетах писали, что отец умер от чахотки.
 «И не жарко совсем в Уфе, - думает Лёшка. - В жизни жарче бывало. Коротко и жарко стреляли немцы. Коротко и жарко командовали наши. Говорят, что и выигрывали в бою те, у кого команды короче были. А у русских они короче были, чем у немцев. Длиннее ругались только когда танки шли. Условный знак был: выругался длинно - значит, танк. Такой уж язык лаконичный был. Хотя и не литературный. Мама бы не одобрила, - Алексей вздохнул. - Она на многих языках говорила свободно, читать любила».
 Алексей во время первых атак молчал. Другие ребята матерей врагов поминали. Но их собственные матери были живы.
 А Лёшка маму в небе видел, когда удавалось поднять глаза. Она ведь умерла задолго до войны. И теперь с неба за него переживала.
 Во время войны Алексею уже тридцать было. «Старый», - так он тогда про себя думал. А некоторые и дедами уже воевали. Трудно разобрать было, кто стар, кто молод. Умирали и не старыми вовсе. Молодые старели, а старые молодым жизни сохраняли.
 «Так вот, о языке, - продолжает Лёшка, рассказывая про свою жизнь невидимому собеседнику (может быть, отцу). - Ещё короче переговоры в радиоразведке. Только язык радиоразведчиков - сложный очень. Учиться долго пришлось. А потом ещё и в боях совершенствовать знания. Немцы лучше этим языком владели. У них радиоразведка была мощнее. Русские и не знали таких возможностей. Так что учителями на войне фрицы были…»
 Алексей усмехнулся. Ему удалось однажды важные данные перехватить, сразу повысили в звании. И перестал смеяться развесёлый Степан над его, Лёшкиными, узкими и худыми плечами. Не доел, мол, что ли, в детстве или под вагонами зажало? Озорной был парень Степан. Жаль, не успел узнать даже о Лёшкином успехе - убили его. А могли бы дружить, хотя сперва друг друга не переносили.
 «Тайке надо книги привезти, - думает Алексей. - Она хорошо учится, читать много будет. Пускай. Надо же хоть кому-то пожить легко и сладко… А в жизни жарче бывало, чем в Уфе. Надо вытащить сюда Генку. Жизнь уже другая. Жизнь только начинается».