Мисс Нуме из Японии. глава 18-36

ГЛАВА 18. ВСТРЕЧА.

Как непохожа была встреча Клео Баллард и Артур Синклер!
Он отправился за ночь из Киото, и потому не было спальных мест в поезде он прошел очень неудобно ночь. Следовательно, когда он прибыл в Токио на следующее утро, он был в отнюдь не счастливом расположении духа. Он отправился прямо в отель, и по своей карточке прошел в апартаменты Баллардов. Миссис Баллард, как обычно, была больна. Том ушел, и Клео ждала его одна.
Она очень мало спала всю ночь, и были темные круги
под ее глазами. Она осталась без сна, думая о Синклер, и его
но в случае невозможности их удовлетворения. Только что она думала о нем с горечью и о его кажущемся безразличии к ней, а в следующее мгновение ее мысли были заняты другим,рада с удивлением и нежностью своей любви, которую потеряла из виду всю его вину. И теперь его маленькая визитка лежала у нее в руке, и ее сердце колотилось до удушья из-за шагов, которые она так хорошо знала, из-за высокой спортивной фигуры и глубокого голоса, который она научилась обожать. Она пыталась собраться с духом для этой встречи, говоря себе, что она должна наказать его за то, что он не смог встретиться с ней, но когда его высокая фигура возникла рядом с ней, она забыла обо всем, кроме того, что любила его... любила его больше всего на свете за то, что она пришла тысячи миль, чтобы быть с ним, и что она никогда больше его не оставит
. Мгновение никто из них не произносил ни слова. Они смотрели друг на друга,
один с голодной, тоскующей любовью, другой с пристальным вниманием,
вместе с честной попыткой вызвать хоть что-то от былой страсти, которую он
когда-то испытывал к ней.

Голос девушки был почти безумным:--

"Почему ты не разговариваешь со мной, Артур?.. Ты перестал... любить меня?"

"Почему... конечно, нет, Клео".

Она подошла к нему вплотную и положила руки ему на плечи, глядя в
его прекрасное лицо с умоляющими, прекрасными глазами. Какой мужчина мог бы
сопротивлялся ей, любил он ее или нет? Руки Синклера сомкнулись вокруг
нее, и что-то от прежней страсти вернулось, когда он поцеловал ее и
прижал к себе. Но она сломалась, и всхлипывал жалобно,
надрывно, в его объятиях.

"Почему, Клео, что случилось, дорогая?"

Он увлек ее в маленькую гостиную и сел рядом, нежно обняв ее одной рукой
и притянув ближе к себе.

"Я не знаю", - рыдала она; "но я ... я ... ох, Артур, я думал, что все
всякие ужасные вещи о тебе. Что ты ... что ты не любишь
я... что ты не хотел, чтобы я приходил... и... и... но я знаю, что это неправда
теперь... и ты простишь меня?

Она ждала его отрицания, почти страстно желая услышать, как он упрекает ее.
потому что ее страхи были необоснованны. Вместо этого он просто поцеловал ее, сказав, что
она была глупой маленькой девочкой.

После того, как Клео немного успокоилась, она начала рассказывать ему о разных
домашних делах, которые, по ее мнению, могли бы его заинтересовать; но, послушав
некоторое время его односложные ответы, она замолчала и отвернулась.
она отвернулась с прежней обидой и недоверием. Недоверие или боль от
тот, кого мы очень любим, режет, как нож, и выворачивает сердце, но
там, где мы не любим, это раздражает. С Синклером всегда было так.
Когда во время их помолвки в Америке девушка проявляла негодование
или гнев против него по какой-либо причине, это всегда приводило к тому, что
заставляло его нервничать, иногда почти недоброжелательно. С другой стороны, когда она
полностью доверяла ему, верила в него и любила его
беспрекословно, у него редко хватало духу разуверить ее. Теперь,
когда он смотрел на ее страдальческое, отвернутое лицо, он чувствовал лишь смутное
усталость, почти неприязнь к ней. В его голосе слышалось нетерпение.
- В чем дело, Клео?

- Ничего, - гордо ответила девушка. "Только я подумал, что, возможно, вы хотели
а не услышать меня говорить. Вы не отвечаете, когда я попрошу тебя что-нибудь, и
Я не думаю, что ты вообще слышишь, что я говорю".

"Не давай нам уже ссориться, Клео".

Девушка растаяла. "Нет!" - сказала она, и чувства захлестнули ее.

"Как поживает твоя мама?" Машинально спросил он.

Она встала рядом с ним. - Пойди навести маму, Артур. Она не совсем здорова.
и была очень расстроена, что ты не встретился с нами.

Они вместе прошли в комнату матери, и вскоре Синклеру пришлось
выслушивать ворчливые упреки больной.




ГЛАВА XIX.

СЕКРЕТЫ.


Несколько дней спустя Дэвисы вместе с несколькими другими американцами
всем скопом набросились на Клео, и вскоре она оказалась в окружении
старых знакомых и друзей. Миссис Дэвис слышал о ее приезде
от Такасима, и к ней пришел сразу. Два друга имели столько
сказать друг другу что Клео была в счастливом расположении духа. Синклер
предыдущий день полностью провел с ней и был таким же нежным и
заботливый, как прежде. После того, как первое стеснение прошло, и они
больше привыкли друг к другу, и мужчина решил этот вопрос
с самим собой, что она была той женщиной, с которой он должен был провести остаток жизни
всю свою жизнь он призывал на помощь всю мягкость, на которую был способен
призвать. Если это была плохая замена любви, это был, тем не менее, более
добро пожаловать на голодное сердце девушки, чем равнодушие она
казалось, что она обнаружила, и которые теперь она была мнимой.

"Моя дорогая, - сказала миссис Дэвис, - ты должна приехать и провести несколько дней с
я у себя дома. У меня такое милое местечко - совсем недалеко от города
и в самом очаровательном месте, какое только можно себе представить. Дом большой
достаточно, почти, чтобы быть нашим собственным. Я пристроила к нему крылья после того, как пробыла там некоторое время.
и правда, здесь намного удобнее и
по-домашнему уютнее, чем в отеле.

"Действительно, я приеду", - ответила Клео. "Дженни, Я хочу, чтобы увидеть все
там можно увидеть здесь. Вы знаете, Артур любит страну, и имеет представление
он хотел бы, чтобы здесь совсем поселиться. Однако он говорит, что это зависит от меня.
и я хочу побольше увидеть это место, прежде чем приму решение. Я надеюсь, что
мне это понравится, ради него самого".

"Тебе, конечно, это понравится".

"Да, но я боюсь, что мне будет одиноко по Америке и американцам".

- Нет, Клео, ты этого не сделаешь, потому что здесь множество американцев, не говоря уже о туристах со всей Европы.
не говоря уже о них. На самом деле, я собираюсь устроить большую вечеринку
в твою честь, моя дорогая. У нас здесь его не было уже ... о, целую вечность!
Мы могли бы пригласить всех японцев, которых мы знаем, и всех американцев, и
Английский, который стоит знать ".

Так двое друзей продолжали болтать, переходя от одной темы к другой.
Одно время они были почти неразлучны и доверяли друг другу
все темы. Следовательно, неудивительно, что миссис Дэвис с
характерной фамильярностью и духом товарищества перешла к
теме замужества Клео.

"Когда это будет, моя дорогая?" - спросила она. "Синклер - великолепная партия.
Все здесь очень высокого мнения о нем, и ... что ж, он очарователен в том, что касается
его собственной личности.

Клео на мгновение замолчала. Потом сказала резко: "Дженни, Я иногда
боятся, что Артур на самом деле не любишь меня. Я не знаю, почему я должен
думаю, что так. Он всегда так добр ко мне. Наверное, я веду себя глупо.

- Конечно, ты боишься. Что ж, Клео, это было бы... настоящей трагедией, если бы он этого не сделал.
Это было бы ужасно.

Девушка вздохнула. Она запиналась, потому что не решалась задать такой вопрос даже своей самой близкой подруге.
"Он ... он уделял кому-нибудь здесь..."
много ... внимания?

"Нет, конечно. Ему не очень нравятся японки - он сам мне об этом сказал
. Говорит, что они все одинаковые. Что у них совсем нет сердца.

- Это правда?

"Ну, дорогая, я не знаю. Во всяком случае, это не относится ко всем.
Я знаю одну девочку, которая самая милая, добросердечная малышка
в мире. Клео, она самое милое создание, которое ты когда-либо видел. Я не
попытка описать ее вам, потому что я не поэт, и он бы
взять поэтом, чтобы описать Num;".

"Num;?"

"Да, Господин Маленькая возлюбленная Такашимы, ты знаешь. Когда-нибудь слышал, чтобы он говорил
о ней?

Клео Баллард внезапно стала очень тихой. Другая женщина
продолжала тараторить, не дожидаясь ответа.

"Она ждала его восемь лет, и ... и я действительно верю, что она
все еще любит его. Кажется, она принимает как должное то, что она
любит его, и не видит в этом ничего странного, в
несмотря на то, что она была всего лишь маленькой девочкой, когда он ушел.
Она помолчала, задумчиво улыбаясь. "Правда, Клео, это самое
прекрасное в мире - видеть их вместе. Он довольно чопорный
и формальный, но такой же нежный и вежливый, как и все остальное, и она, бедняжка
маленькое создание, думает, что он самое прекрасное существо на свете ".

У Клео Баллард перехватило дыхание от внезапной боли. Она стала совсем взрослой
белый. "Дженни, - не будем говорить о японских сейчас. Я ... я ... не
ухаживать за ними намного".

"Не _care_ для них! Ведь ты _ должен_ избавиться от любого подобного чувства
если вы планируете проживать здесь. Однако, даже если вы не любите каждый японский
в Японии, ты передумаешь, возможно, после того, как узнала Num;. Ты
в самом деле должен увидеть ее... Она... Почему, моя дорогая, в чем дело? Ты выглядишь
совсем ослабевшей.

- О, ничего страшного, дорогая; только не говори об этом... об этой девушке... правда.,
Я... я чувствую, что она мне не должна нравиться, и я уверен, что я ей не понравлюсь.
я.

"Ну, что, ты не в себе, вот и все. Вот, садись. Вы
устал после долгого путешествия".

Она отошла от девушки, чтобы подойти к Тому и Синклеру, которые были
вспоминали старые студенческие времена. Клео услышала, как она хвалит своего нового протеже.
Синклер выглядел немного скучающим, хотя Тому было интересно.

"Да, они все более или менее хорошенькие", - томно сказал Синклер. "Но
черт возьми, они слишком похожи".

"Ну, Нуме отличается. Действительно, Мистер Синклер, я удивлена, что ты
еще не встречались с ней. Но вы все увидите ее на моей вечеринке. Вы знаете, что мы
будет один для Клео в моем доме", - добавила она.




ГЛАВА XX.

РАВНОДУШИЕ СИНКЛЕРА.


Когда миссис Дэвис сказал Синклер не ухаживать за японками она
он просто сказал правду. С необоснованным предубеждением жителя Запада
он невзлюбил их, сам едва понимая, почему он это сделал
. Возможно, одна из причин заключалась в том факте, что, когда он приехал
в Японию, он слишком остро осознавал свою помолвку и то, что его
жена, скорее всего, обосновалась бы там, в Японии. По этой причине он
избегал развлечений, которые предлагали чайные домики большинству иностранцев,
ходил туда лишь изредка с компаниями друзей; но, в отличие от большинства
западных мужчин, которые обычно считают своей привилегией, находясь в Японии,
будь они настолько беззаконны, насколько им заблагорассудится, он ни в какие передряги не попадал.
Что его, как консула, постоянно призывали помогать различным
Американцы, вышедшие из таких передряг с японками, сделали его еще более
предвзятым по отношению к ним.

В ночь вечеринки у миссис Дэвис он стоял в дверях, глядя на
веселую разношерстную толпу. Здесь были американцы, англичане, французы, немцы,
и приличная порция японцев высшего класса. Дом миссис Дэвис
был полностью окружен балконами, которые она специально построила по ее заказу
на американский манер, и гости входили и выходили из дома.
выходите из бального зала на эти балконы или спускайтесь в ярко освещенный сад;
в тени деревьев, освещенный, лишь местами, вспыхивающими огнями
свет сотен японских фонариков, разбросанных подобно мерцающим
раскачивающимся лампам по всему саду и на лужайке. Клео Баллард
выглядела очень красиво; и поскольку она, несомненно, была самой
красивой женщиной в зале, ее окружали весь вечер.
Синклер однажды со смехом сказал ей, что дает ей карт-бланш на
флиртовать со всем, что она пожелает. В глубине души, как и большинство мужчин, он был
против такого времяпровождения (для женщин). Не то, чтобы он был полностью свободен от
он сам. Ни в коем случае; но иногда налет фальши
во всем этом поражало тонкое чутье этого человека. Возможно, ему было немного
скучно в тот вечер. Он устало наблюдал за танцующими взад и вперед,
за прозрачными кружевами и прекрасными летними платьями; и он вздохнул. Так или иначе, он
не был частью этой сцены, поскольку, обладая особенностями путешественника,
Синклер ненавидел все, что попахивало условностями, и большинство вечеринок
(в обществе) в значительной степени формальны - по крайней мере, на первый взгляд.
Довольно поздно вечером миссис Дэвис, которые исчезли на некоторое время
из бальной залы, вернулся, принеся с собой молодую девушку. Синклер
сначала не мог разглядеть ее лица, потому что ее голова была отвернута от него.
Она была одета очень просто - в мягкое белое платье с глубоким вырезом и
рукавами, короткими до локтей. На ней вообще не было драгоценностей, но в
копне густых черных волос, небрежно заплетенных в косу и уложенных кольцом чуть выше
затылка, было несколько красных роз. Что-то в девичьей осанке
в фигуре, тонкой, неизученной грации шеи и округлых руках,
заставила Синклера намеренно сдвинуться со своего места у двери и
пройти перед ней. Затем он увидел ее лицо. Было что-то жалкое
в выражении лица девушки. Он не мог бы сказать, что было такого в ее лице
, что так поразило его необычностью своей красоты. Ее
Национальность озадачила его. Когда гости начали толпой о ней,
девушка потеряла покой порядке. Она выглядела испуганной и беспокойной. С
несколько быстрых шагов, Синклер был рядом с миссис Дэвис, ожидая, чтобы быть
представил. Почти как во сне он услышал, как его хозяйка, скажем, половина
в шутку:

"Нуме, я собираюсь познакомить тебя с ... ненавистником японских женщин... Он
наш консул, мистер Синклер. Ты должна вылечить его, моя дорогая", - добавила она;
и затем, улыбнувшись Синклеру, она сказала: "Артур, это Нуме, мисс
Ватанабэ, о котором я вам рассказывала".

Девушка подняла ее маленькое овальное лицо, и выглядел очень серьезно на него.
Она подставила руку; она научилась у американцев привычку
рукопожатие. Синклер ощутил странное, непередаваемое ощущение, как ее
маленькая рука покоилась в его, как будто он держал в руке маленький
дрожащая, испуганная птица.




ГЛАВА XXI.

"Я? Я ТЕБЯ ОБМАНЫВАЮ".


На мгновение Синклер растерялся, что сказать Нуме, и поскольку она
ничего не сказала, он не знал, понимает ли она английский язык
или к ней следует обращаться по-японски.

"Вы не позволите мне найти вам место где-нибудь, где не будет такой
толпы?" - спросил он по-английски.

"ЕСС", - ответила она, глядя на него почти беспомощно, как миссис Дэвис
приехал к ним с новой компанией американцев, все хотят встретиться
ее. Нуме принадлежал к японскому ордену кадзоку (знати),
самому привилегированному классу в Японии. Они жили, как правило, в провинции
Кюсю и их женщины должны были быть чрезвычайно красивыми и
содержаться в большом уединении, как это обычно бывает с дочерьми знати. Num; по
отец, однако, ушел в бизнес в Токио, а позже превратилась в
крупным землевладельцем есть, так что девушка имела очень мало смешивались с
ее собственный класс.

"Я собираюсь отвести мисс Ватанабэ туда, где она сможет дышать",
Синклер сказал миссис Дэвис и добавил: "Больше никого с собой не берите".
сейчас. Судя по ее лицу, она и так напугана до смерти.

Девушка с благодарностью посмотрела на него. "Эсс, я киваю вместе с большой толпой _joyful_
леди и джентльмены, - запинаясь, произнесла она.

Он нашел пару свободных мест у окна, откуда дул легкий ветерок
и обмахивал ее раскрасневшееся личико. Несмотря на то, что миссис Дэвис
сказала ей о том, что Синклеру не нравятся японские девушки, с обычной
уверенностью маленькой женщины в высоком мужчине Нуме чувствовала себя защищенной от
любопытствующей толпы, когда была с ним. Она сказала ему об этом с застенчивой бесхитростностью, которая
поразила его.

- Я? Я тебя понимаю, - застенчиво спросила она. "Ты _big_ - и хоть ты и киваешь, как обычно"
бедные японские женщины-лиддл - я все равно считаю тебя такой же ".

"Мне нравятся некоторые из них", - запинаясь, сказал он, сбитый с толку прямыми словами девушки
. "Вы видите, я еще не встречал ни одного японского _ladies_, и японцы
девушки, которых я встречал меня всегда поражало, как ... ну, э-э ... слишком гей, чтобы
много сердца".

Нуме покачала головой. "У японских девушек большое, очень большое сердце", - сказала она,
делая движение руками. "Японский мальчик уезжает далеко от дома -увидеть
весь большой мир; японская девочка Бад Лиддл остается дома с фаддером и
маддер, и очень, очень хорошие, _будущие_ родители всегда любили мальчика.
Иногда японской девушке _vaery_ грустно. Тогда объясни, что она остается дома
_too_ много, но она не показывает, что ей очень грустно. Она смеется и разговаривает.
так что родители кивают, видя, что ей очень грустно.

Синклер не перебивал ее. Ее странная манера рассказывать о чем-либо была такой
милой, а речь такой ломаной, что ему больше нравилось слушать, как она говорит.
Но тут девушка резко остановилась и на мгновение выглядела довольно смущенной.
Затем она сказала:

"Возможно, Нуме слишком много болтает?" Она вопросительно повысила голос.

"Нет-нет... мисс Нуме нельзя слишком много болтать".

"Оа", - продолжила девушка, дерзко улыбаясь, - "Американо-американские девушки тоже слишком много болтают
?

"Иногда".

"Что ты не похож на японскую девушку - ты похож на американскую большую
гордую девушку?"

"Нет" - улыбается. "Вы как большой гордая американка, Мисс Num;?"

"Эсс", ответила она, наполовину сомнениями. "Americazan леди _vaery_
довольно. Иногда у нее _отлично большое сердце - потом_ она меняется, и она становится
лиддл, лиддл харт - _вери_ подлая женщина.

"Что заставляет тебя так говорить?"

"О! Нуме следит за всем", - проницательно ответила девушка.

Синклер оставался рядом с Нуме почти весь вечер. Она не
умею танцевать; он не хотел; и так как она сказала ему довольно
откровенно говоря, ей нравилось, что он сидит с ней рядом больше, чем с кем-либо другим в комнате.
ему не нужно было дополнительных оправданий. Красота и наивность девушки
пленили его, и, несмотря на ее безыскусственность, в ней было так много
подлинных штрихов проницательности и сообразительности. Синклер был
убежден, что японки - самые очаровательные женщины
женщины, которых он встречал - по крайней мере, если все дамы были такими же милыми и симпатичными
, как Нуме.

Вечером Клео Баллард остановилась в танце рядом с ними. Она
заметила внимание, которое Синклер уделял девушке с самого начала.
Сначала он не заметил ее, но смотрел почти зачарованно
на странно интересное лицо японской девушки. Синклер
ни разу не танцевал с Клео за весь вечер, и его даже не было рядом с
ней. Он сказал ей, что он не любил танцевать, и на этот призыв
оставила ее толпы поклонников, которые окружали ее, стремятся к
танец. На лице Клео появилось выражение горькой гордости, когда она посмотрела на него
. В Америке Синклер всегда считал своим долгом привязываться к ней
почти неукоснительно, и хотя она всегда чувствовала что-то
ей не хватало его любви к ней, но, по крайней мере, ей нравилось, что он никогда
не давал ей повода ревновать к другим женщинам. Ее голос звучал
резко даже для нее самой.

"Может быть, Артур, ты представишь меня... своему другу?" сказала она
.

Та же обида, которая всегда так раздражала его, прозвучала сейчас в ее голосе. Это
было, сказал он себе, напоминанием ему о его рабстве; ибо задолго до этого
этот человек признался себе, что не любит ее. Однако он был
слишком стойким по натуре, зная о ее любви к нему, чтобы порвать с
ней. Он неловко поднялся со своего места рядом с Нуме, его лицо слегка покраснело.

- Конечно, - холодно сказал он и назвал имена двух девушек.

Инстинктивно женская натура Нуме почуяла соперницу - возможно, даже
врага. Ей хотелось, чтобы американский джентльмен снова сел. Она
не могла понять, почему он должен стоять только потому, что красивая
сияющая американская леди захотела познакомиться с ней. Партнер американки
слегка похлопал ее по плечу, напоминая о танце,
и она снова ускользнула, оставив после себя смутное беспокойство.

"Эта прекрасная американка - твоя невеста?"

Мужчина вздрогнул, хотя и уклонился от ответа.

"Что заставляет тебя спрашивать об этом?"

"Все мы помолвлены", - неопределенно сказала девушка. "Смотри, я покажу
ты _м_ помолвлена. Сейчас он стоит вон там и разговаривает с той же хорошенькой
Американская леди.

- Такасима! - воскликнул Синклер.

- Эсс, - радостно ответила девушка.

Такасима очень серьезно разговаривал с Клео Баллард. На ее лице было
нетерпеливое, почти раздраженное выражение. Казалось, ей не терпелось поскорее уйти
подальше от него. Синклер увидел ее сделать движение, чтобы миссис Дэвис, и в некоторых
как двум женщинам удалось избавиться от японцев. Они постояли, разговаривая.
мгновение Синклер видел, как они посмотрели в его сторону.
Он почти машинально отмечал движения Клео, его разум был больше поглощен тем, что Нуме рассказала ему о ее помолвке с Такасимой.
- Когда состоится свадьба? - спросил я.

- Когда? - резко спросил он.

- О! Я не знаю. _ мы_ - Орито и _me_ - не очень любим торопиться,
папаши очень торопятся, - сказала она.

Синклер взглянул на нее задумчиво, изучая ее со странным
боль в его сердце.

"Так ты маленькое солнышко Такасима", - сказал он медленно. "Он обычно
рассказывал нам о тебе в Америке. Он сказал, что ты была самой красивой на свете.
земля, и мальчики ему, конечно, не поверили, но, в конце концов, он
говорил только правду.

Девочка снова улыбнулась.

"Когда я была лиддл, девочкой-лиддл, - сказала она, - Орито носил меня высоко-высоко
у себя на плече. Теперь я вырос большим и вежливым, а он так далек от меня.
и я думаю: "Мы незнакомы".

Мужчина молчал. "Но я очень счастлива, - продолжила она, - потому что
когда-нибудь я буду совсем рядом с Орито, и тогда мы снова будем очень любить друг друга".
друг другу.

"Желаю тебе всегда быть счастливой, маленькая женщина", - сказал Синклер почти хрипло.
"Счастье - бесценное сокровище; мы отказываемся от наших шансов на него
иногда безрассудно, только ради минутной радости.

Их прервал голос миссис Дэвис. Она довольно холодно посмотрела на Синклера.

"Пойдем, Нуме, - сказала она, - я хочу познакомить тебя с другими людьми".




ГЛАВА XXII.

СОВЕТ.


Миссис Дэвис обратил Num; в углу балкона, и сел, чтобы дать
ей небольшую лекцию.

"Сейчас, дорогая, я собираюсь поговорить с вами, не как хозяйка, а как
ваш ... э ... компаньонка ... и друг. Вы не должны говорить слишком фамильярно для любого
человек. Теперь, вы не должны иметь сидел Мистер Синклер так долго. Есть
было много других людей вокруг вас, и вы даже не поговорила ни с кем из них".

- Бад, я не люблю всех мужчин с выменем, - запротестовала девушка. - Меня?_ Я
люблю только... э... мистера Синку.

- Да, но, Нуме, ты не должен так... так быстро нравиться людям. И ты должен
никому не сообщать об этом, если узнаешь.

"Оа, я так ему и сказала", - упрямо сказала девушка. "Я сказала мистеру... Синке Тэду
Я с ним _vaery_ много, и я прошу Тада он сидеть со мной, так что Тед слишком много
народов кивок со мной поговорить".

Миссис Дэвис очень обеспокоен этой исповеди.

"Теперь, что _was_ неблагоразумно, мой милый; к тому же, вы знаете," она говорила очень
медленно и не спеша, "Мистер Синклер скоро женится на мисс
Баллард, и поэтому вы должны быть очень конкретным, так что никто не может иметь
шанс сказать что-нибудь о тебе".

Светлые глаза девушки вспыхнули.

"Мистер Синка Нод привел меня тогда", - сказала она, вспомнив, как Синклер
уклонился от ответа. "Я спрашиваю его, помолвлена ли эта хорошенькая леди"
и он отвечает "Нет".

Миссис Дэвис на мгновение замолчала.

- Э-э... это свойственно только американским мужчинам, Нуме. Ты не должен верить
им; и будь очень осторожен, не говори им, что они тебе нравятся
потому что ... потому что они ... они часто смеются над девушками, которые так поступают.

Нуме не пошевелился. Она сидела очень тихо.

Мистер Дэвис присоединился к ним, и, заметив ограничены лицо девушки, он
спросил, в чем дело.

"Ничего, мой дорогой," американская дама говорит. "Я просто давал
Num; некоторые указатели".

"Послушай, Дженни, ты испортишь ее, сделать из нее немного ботаник, первый
вещь, которую вы знаете. По крайней мере, сейчас она натуральная, а в силе".

- Уолтер, - сказала миссис Дэвис, с достоинством вставая. - Миссис Бэллард сочла, что это
возмутительно, что Синклер просидел с ней весь вечер. Я никогда не знал
его сделать такую вещь раньше ни с одной. Что делает его еще более
заметно. Клео тоже была довольно возмущается."

Когда вечеринка закончилась и гости медленно разошлись по своим
джинрикишам, многие из них задержались в саду, смеясь
прощаясь.

Num;, кто проводит время с миссис Дэвис, стоял одинокий маленький
фигура в тени балкона. Ей не хотелось прощаться
ни с кем из них - ей не нравились хорошенькие американки, сказала она себе
, потому что она им больше не верила.

Синклер подошел к ней, протягивая руку.

- Спокойной ночи, мисс Нуме, - сказал он.

Девочка спрятала свою маленькую ручку за спину.

"Я больше не люблю больших американо-американских джентльменов", - сказала она. "Миссис
Дэйвис сказал мне кивнуть лиг'гунайту", - последнее прозвучало очень натянуто и
вежливо.

Мужчина мрачно улыбнулся: "Ах, мисс Нуме, - сказал он, - вы всегда должны выбирать сами.
вам нравится тот, кого вы выбираете; не позволяйте никому указывать вам, кому нравиться
а кому и нет."

Мгновение он испытующе вглядывался в ее лицо, затем повернулся и вышел.
вместе с другими гостями, поняв правду.




ГЛАВА XXIII.

БОЯСЬ ОТВЕТИТЬ.


Прошло больше десяти дней с тех пор, как Балларды прибыли в Токио. Клео все еще
не дал Такашиме обещанного ответа. Дело было не в том, что она больше не колебалась
из-за каких-либо чувств, которые она могла бы испытывать к нему
, как это было на пароходе, но это, приведя его к
поверь в нее, у нее не хватило смелости сказать ему правду.
Более того, в его лице всегда было какое-то уверенное, решительное выражение.
Это пугало ее. Клео была трусихой, если она вообще кем-то была. Это
было бы облегчением для нее, чтобы довериться миссис Дэвис, и
возможно, чтобы ее сломать ему правду, как можно осторожнее; но
зная ее сильная привязанность к Num; ее сердце мисгавы ее всякий раз, когда
она думала, что делать это, и она боялась презрения, это может быть гнев,
что такое откровение вызвало бы в миссис Дэвис. Таким образом она отталкивает от
изо дня в день. Всякий раз, когда Такашима призвал ее в гостинице, она была либо
или одну из сторон, так что он не нашел никаких шансов, что говорить
с ней наедине. Девушка делала все, что было в ее силах, чтобы не оставаться с ним наедине.
 Если молодой человек и догадывался о чем-то из правды, он никогда этого не показывал.
он был настойчив в своих посещениях, и когда ему
представится возможность поговорить с Клео, и он будет говорить с ней так же естественно и уверенно
как в те последние дни на яхте. Он в ужасе Клео, что он
отказался расстраивайтесь, что, несмотря на почти прямой путь в
что она порой игнорировали его, он дал ей понять, в каждую
потенциальная возможность того, что в его силах, что он еще не разуверился в ней, давая
ее поверить, что он понял, что она, имея столько друзей, должны
обязательно быть заключены в течение первых нескольких дней, как минимум. Клео не знала
слышал ли он о ее помолвке с Синклером или нет. Если он
услышав об этом, он просто проигнорировал это, оставив в прошлом как слишком много
сплетен и как невозможное, поскольку девушка сама ничего не рассказала ему об
этом и почти намеренно заставила его поверить в это
его собственный иск был не напрасен. Ей было бесполезно пытаться раньше
Такашиме показать, что они с Синклером были друг для друга больше, чем друзья,
потому что Синклер ничем не помог ей в этом вопросе. Он стал
странно холодным и сдержанным, и хотя он всегда был воплощением
вежливости и внимания по отношению к ней, все же он мог быть таким по отношению к
любой знакомой женщиной. Между тем, Такасима ни разу не напомнил ей о ее
обещаю, что отвечу ему. Он сказал себе, что теперь может позволить себе подождать, раз уж
он был так уверен в ней; кроме того, его разум был поглощен мыслями о том, чтобы
перебирать старые, знакомые места своего детства и пытаться в каждом
возможно, он совершал маленькие поступки, чтобы угодить своему отцу, и которые могли бы
компенсировать долгие годы разлуки. С Нуме он был в наилучших отношениях
однако они были скорее братом и сестрой или очень дорогими
друзьями, а не любовниками; потому что Нуме так же, как и он, стремился
некоторое время откладывали свадьбу, и эта тема редко поднималась между ними.
хотя их отцы часто упоминали об этом и призывали поторопиться.

Хотя Такашима и Синклер были отличными друзьями, ни один из них
никогда не упоминал имя Клео Баллард в разговоре друг с другом. Синклер ничего не знал
ни о любви Такашимы к девушке, ни о том, что между ними что-то было
потому что и Том, и Клео были очень осторожны
чтобы не говорить ему, зная, что Такашима его старый друг.
Кроме того, возможно, интерес Синклера к ней ослаб, так что в
несмотря на ее красоту и жизнерадостность, его помолвка начала надоедать ему.
Его безмерно раздражало, что у него не было свободы уходить и
приходить, когда ему заблагорассудится. Это была еще одна причина, почему он избегал, когда
возможно, речь идет о девушке, не желая, чтобы напомнить о
ее, когда в этом не было необходимости; для помолвки, где нет любви
самых утомительных вещей.

Так что вместо этого они поговорили о Нуме. Синклер был чрезвычайно заинтересован в ней.
она. У него осталось наполовину приятное, наполовину болезненное воспоминание о ее сердитых глазах и
покрасневшем лице, когда она отказалась пожать ему руку на прощание.
в ту ночь на вечеринке. Он не видел ее с тех пор, хотя он
несколько визитов к миссис Дэвис, и даже дома Такасима по. Орите
сказал ему, что она приняла непонятный каприз, после вечеринки, чтобы стать
очень строгий японский этикет, и с тех пор она была
живут в уединении, даже не он (Орито) увидев ее, сохранить в
присутствие ее отца. И в этих разговорах о Нуме, с ее
обрученным, Синклер сделал одно открытие, которое удивило и, как ни странно,
сказать, порадовало его - это было то, что Такашима не любил ее - и далее,
что девушка на самом деле не любила Такашиму, хотя они были лучшими
друзьями. Он спрашивает, какое понимание они пришли на
предмет, и могут ли они без обиняков рассказали друг другу, что они не
любите друг друга.




ГЛАВА XXIV.

ПОСЕЩЕНИЕ ЧАЙНЫХ ДОМИКОВ.


Довольно большая группа американцев, в которую входили Балларды, Синклер,
Дэвисы, Крэнстоны, Фанни Мортон и другие, посетили
живописные чайные домики на шоссе между Эдо (Токио) и Киото.
Причудливо построенные дома с их покатыми крышами, красота их
сады, благоухающий воздух, насыщенный ароматом вишни и сливы
все это способствовало созданию атмосферы восторга и солнечного света во время посещений
, и американцы с удовольствием и интересом наблюдали за красивыми
официантки и девушки-гейши, которые казались частью сцены, поскольку они
расхаживали взад-вперед перед ними в своих ярких кимоно,
играл на самисэне и кото (арфе) или танцевал для них.

Одна девушка с необычайно красивым круглым лицом и яркими лукавыми глазами
привлекала особое внимание. Она прислуживала Клео и Тому Балларду,
стоя на коленях перед ними, держа в руках маленький поднос, пока
они пили из крошечных чашечек горячее сакэ. Клео не понравился вкус
сакэ. Она сказала официантка так, кто, хотя и не понимая
слово американка сказала, понимающе кивнула головой, и принес
чай вместо нее. Она проковыляла на своих маленьких каблучках по полу,
набив около трех футов рисовой соломы, оглядываясь через плечо
чтобы улыбнуться Тому, к удивлению этого джентльмена и раздражению
некоторых американских леди.

- Японские девушки ... довольно смелые, - резко сказала Роза Крэнстон.

- С ними ... все в порядке, - ответил Том, готовый их защищать.

- Да, - сказала Фанни Мортон со своим обычным цинизмом. - Естественно, ты так думаешь
. Возможно, мы, женщины, тоже так думали бы, если бы она посмотрела на нас своими порочными
глазками, как смотрит на тебя.

Клео Баллард рассмеялась медленным, раздражающим серебристым смехом.

- Я думаю, они очаровательны, мисс Мортон, - и затем, обращаясь к Тому: - Они слишком
забавные, Том. Это самая милая вещь в мире, чтобы увидеть способ, в котором
они намеренно игнорируют нас, бедных--женщин. По крайней мере, они не делают каких-либо
предлогом душе нам, как мы могли бы сделать в Америке".

Маленькая девочка-гейша снова подошла к ним с парой других.
 Все они были хорошенькими, с вишневыми губками, хитрыми глазками-пиписьками.
прелесть. Они стояли группой с веерами в руках,
с улыбкой поглядывая на американских мужчин, нескрываемо пытаясь флиртовать
с ними.

Роза Крэнстон, испытывая крайнее отвращение, высокомерно сказала: "Мерзкие маленькие твари,
эти японские женщины".

"Вовсе нет", - сказал Том и подошел к ним, сопровождаемый Клео и
Синклер.

- Как тебя зовут, маленькая Джиза, девочка? - Спросила Клео с оттенком
покровительства в голосе. Три девочки посмотрели друг на друга и
хихикнули. Синклер выглядел удивленным. Он задал им вопрос на
Японском, и они с готовностью ответили ему: "Кото, Киришима и Мацу".

[Иллюстрация: КОТО, КИРИШИМА И МАЦУ. СТРАНИЦА 101.]

"Какие красивые имена!" - любезно сказала американка. "Э-э...
вы танцуете, а также... подаете чай?"

Девушки снова засмеялись, и Синклер пересказал им то, что сказала американская леди
. Девушки радостно закивали головами, и через несколько минут
танцевали для американцев.

"Они много зарабатывают?" Клео спросила Такашиму, который присоединился к ним.

"Да, но они много тратят на свою одежду. Они очень веселые".

"Да, они такими кажутся", - задумчиво сказала Клео, "и все же почему-то они выглядят
иногда немного уставшими и измученными. Я наблюдал за ними довольно внимательно
и заметил в них вот что, несмотря на большую демонстрацию веселости,
они производят впечатление ".

"Их главная обязанность - вызывать веселье", - ответил японец. "Поэтому
они сами всегда должны казаться радостными. Некоторые из них очень остроумны и
образованны, и если бы вы понимали японский, а вы когда-нибудь поймете, вы
нашли бы много поводов для смеха в том, что они говорят ".

К вечеру сады появились еще гости, и
гейш вскоре вся их руках. Они разговаривали и смеялись с
своими гостями, пели, танцевали, флиртовали и играли на странных музыкальных
инструментах.

Главные достоинства гейши заключаются в ее изысканном вкусе в укладке волос
и в красоте ее платья, гармоничные цвета которого
сочетаются, согласно японской идее, непревзойденным образом. Ее
манеры тоже очень изящны, хотя молодые гейши склонны
быть шумными и, возможно, слишком много смеяться. Более того, ситуации
вид на их дома и живописность чайных садов придают ауру
очарования девушке-гейше и ее окружению.
Хотя гейши имеет небольшой экскурс в историю, впервые появились
в середине прошлого века, ее популярность такова, что в Японии нет
стороны не считается полным без ее присутствия, чтобы скрасить его
вверх, - чтобы развлекать гостей с ее достижениями и инфекционных
веселье, и танцевать, и играть на них. Хотя ее жизнь, по сути, является
быстрой и веселой, все же, несмотря на то, что временами она теряет добродетель,
гейши всегда сохраняют свою природную скромность и грацию. Это правда, что многие из них
прекрасно знакомы с иностранцами, которые являются их лучшими покровителями;
но, несмотря на это, более скромные и добродетельная гейша более
ее необходимые услуги.

Остатки старого японского класса самураев, хотя и очень
неразговорчивы и серьезны в поведении, тем не менее, чрезвычайно любят
развлечения, предлагаемые чайными домиками. Они пристрастились к таким удовольствиям
. Снег, полная луна, цветы каждого сезона, национальные
и местные праздники - все это служит предлогом для организации дружеского общения.
вечеринки, которые собираются в живописных чайных домиках и пьют сакэ горячим,
в крошечных чашечках, по двадцать или больше на пинту. Тот факт, что они столько
востребованных, однако, не испортили гейша девушка. Фактически, когда
вы знакомитесь с любой из них, вы вскоре обнаруживаете, что
она довольно застенчива, скромна и нежна.

По Токио и на
шоссе между этим городом и Киото разбросано великое множество чайных домиков; и примечательно, что стиль
одежды официантки и гейши, а также танцы и другие
развлечения, очень отчетливо отличающиеся друг от друга в каждой местности.
Следовательно, тот, кто отправляется в путь утром и посещает множество
различных чайных садов и садов гейш, вряд ли будет скучать, поскольку в каждом месте он
найдет новые развлечения.




ГЛАВА XXV.

РАЗБИТЫЕ НАДЕЖДЫ.


Орито вернулся домой в апреле месяце.
Апрель, месяц цветения сакуры, месяц, когда набожные японцы празднуют
рождение великого Будды. Восьмого числа того же месяца преданные отправляются
в храмы, где проводится церемония. Она состоит просто из
наливая чай на священные изображения. Они также делают плевое взносы
в храм, неся с собой немного чая, который
должно содержать определенные целебные свойства, если вводят один
страдания от болезни. В последующие годы эта религиозная церемония была
практически отменена, хотя несколько набожных последователей все еще
соблюдают ее. Вместо того, чтобы проводить какие-либо церемонии в память о Будде, многие
люди отмечают апрель, просто будучи очень
нежными, добрыми, любящими и счастливыми друг с другом в течение месяца. Это
в это время года люди выходят на ханами (цветочный
пикник), одетые в фантастические костюмы, некоторые с масками на глазах. К
иностранец нахлынувшей толпой отдыхающих станет причиной их
подумайте о бесконечном маскараде. Никому не разрешается срывать вишню
цветет в течение всего месяца, и, возможно, именно по этой причине
цветок так пышно растет по всему острову, поскольку его не срывают
от беспринципных любовников, у которых, возможно, к этому особый вкус.

Это произошло из-за того, что апрель - месяц мира и доброжелательности
почти каждому, когда откладываешь заботы сегодняшнего дня на
завтра, что Орито не рассказал родителям о своей любви к той
американской девушке. Вместо этого он перепробовал все, что было в его силах, чтобы угодить
двум старикам, и часто часами сидел рядом с ними, слушая
их планы на будущее его и Нуме, не говоря ни слова. И он тоже.
он пока не разговаривал на эту тему с Нуме. То, что девушка была
чрезвычайно привязана к нему, он знал, но рассуждал скорее как
Американец, а не японец, он не мог поверить, что она действительно любит
его, которого она на самом деле едва знала.

С момента его возвращения домой прошло больше месяца. Однажды в месяце
мае, когда поля пылали жгучим великолепием азалий, и
солнце придавало их буйному малиновому цвету ослепительное великолепие, Орито рассказал
его отец и Оми о своей любви к американской девушке. Он пригласил
их обоих поехать с ним в Окубо, западный пригород столицы, чтобы
посмотреть на какой-нибудь новый сорт азалии; ибо с рождением каждого нового
цветок, каждый месяц японцы устраивают праздники в их честь.
Шумная толпа искателей удовольствий прогнала их со сцены.,
однако в более уединенное место в лесу. Здесь Орито сказал им,
очень мягко, но твердо, о своей любви к красивой американской девушке.
Два старика хранили полное молчание, глядя друг на друга
изможденными, непонимающими глазами. Мечта их жизни была разбита вдребезги.
С тех пор как родился Нуме , не было ни разу, чтобы они не разговаривали
радуясь женитьбе своих двоих детей и испытывая сильную
гордость за Орито, они отправили его в Америку, чтобы он стал очень образованным и
состоявшимся. Иногда им казалось, что восемь лет
никогда бы не подошел к концу. Теперь орите вернулся к ним, но увы,
как изменился! Сам стоял подле них, тонкий и тихий, его лицо печально, но
установлено, дожидаясь отца, чтобы говорить.

Наконец старый Сачи поднялся на ноги.

"Что это значит?" резко спросил он. "Значит, ты хочешь пойти против
приказа своего отца?" Должен ли я тогда сказать, что потерял своего сына?

"Нет, отец ... Я буду тебе сыном больше, чем когда-либо".

Голос старика дрожал.

"Долг!" он сказал строго. "Это лозунг японца. Ты что,
забыл это в Америке? Ты перестал быть японцем? - Долг превыше всего.
все к твоим родителям, к жене и детям, и последний, чтобы
себя."

Орите молчал.

Оми говорил сейчас. "Орито", - сказал он, и голос его был совершенно ошеломлен и
глупо, "вы действительно говорить только в шутку. Наверняка, сейчас слишком поздно, чтобы
изменить".

Голос молодого человека был очень тихим:

"Было бы слишком поздно, если бы свадьба состоялась ... Еще не слишком поздно
сейчас. Не так давно у меня не угробили Num; счастье так же, как мой
страх."

"Возможно, после того, как вы думаете, это вы будете менять, сынок", - сказала Сати,
нежно.

"Нет, отец, я бы предпочел видеть вас примиренными. Я не могу измениться в
это. Ты не понимаешь. Я люблю ее всем сердцем, и если бы... если бы
она была невозможна для меня, я бы наверняка умер ".

"Мог бы ты, в таком случае, оставить своего отца вести неуютную, бездетную жизнь?"
печально спросил старик.

"Мы должны уйти вместе", - сказал Орито.




ГЛАВА XXVI.

СОВЕСТЬ.


Жалкое стеснение воцарилось в семьях Такасимы Сачи
и Ватанабэ Оми. Два старика виделись теперь не часто; ибо
У Сачи не было сил перечить пылкой жизненной воле своего сына,
которого он так нежно любил, в то время как Оми был слишком ошеломлен и опечален, чтобы беспокоиться
чтобы увидеть их. Поэтому они с Нуме несколько дней оставались в полном уединении.
Оми пока ничего не рассказал Нуме о том, что рассказал им Орито. Он был
проницательным стариком, и у него появилась определенная надежда, что, возможно,
Американская девушка, в конце концов, откажется выходить замуж за Орито. Следовательно, он
подумал, что подождет некоторое время, прежде чем что-либо рассказывать девушке. Орите
звонил ему каждый день подарки чая и цветы, но каждый раз
старик отказался видеть его, отправив слово, что он и Num; были в
выход на пенсию. Это не дало Орито никакой возможности поговорить с
одинокая девушка. Сачи постоянно пыталась убедить его, что она на самом деле
любит его, и что сейчас было бы жестокостью не жениться на ней.
Молодой человек впал в уныние, хотя его решимость ничуть не утратила своей твердости.
Сачи впал в жалкую тупую апатию, приняв
ничем не интересуется в нем и отказывается искать утешения у его сына
который пытался быть очень преданным и добрым к нему. Часто, слишком, он бы
укорять очень горько орите. В такие моменты молодой человек оставил бы
дом и выйти в долины и побродить по лесным тропам,
пытаясь забыть о своих несчастьях в красоте окружающей обстановки. Он
не видел Клео Баллард несколько дней, но написал ей,
рассказав о том, что сделал. Клео Баллард читала его письмо с
ужасными предчувствиями.

"Мисс Клео, - очень просто говорилось в нем, - я рассказал своему отцу и мистеру
Ватанабэ, что я не могу жениться на Нуме-сан из-за моей безграничной любви к тебе
. Я не сказал им в прошлом месяце, потому что это было время радости,
и я хотел избавить их от боли. Сейчас они очень несчастны, но я говорю
себе, что скоро ты вернешь радость в наш дом.

Его уверенность напугала ее. Она перечитывала записку снова и снова, пока
сидела перед туалетным столиком, а горничная расчесывала ей волосы. Она стряхнула волосы
из рук горничной.

"Мне нужно побыть одной, Мари", - сказала она, и девушка ушла от нее.

Долго она сидела молча, ни звука не сорвалось с ее губ, кроме одного протяжного
дрожащего вздоха крайней усталости и сожаления.

Она смотрела на свое отражение в зеркале, не замечая его красоты.

- Ты злая женщина, Клео Баллард, - сказала она, - злая, жестокая.
женщина, и... и... О! Боже, помоги мне... что мне делать?




ГЛАВА XXVII.

ПРИЗНАНИЕ.


Клео Баллард не ответила на письмо Такашимы. Всю ночь он вырос
до нее с укоризной, а на следующее утро она оделась в горячечном
спешка, и бросился к своей подруге, миссис Дэвис.

- Дженни, - сказала она дико, - я хочу уйти ... Я должна уйти... Я задыхаюсь.
здесь. Я должна уехать из Токио... Я... я... - она не выдержала и закрыла лицо
руками.

- Почему, Клео... что это? Добрые руки подруги обнимали ее.

"Я не могу сказать тебе, Дженни. Я не могу сказать тебе... Ты бы возненавидела меня, и тогда...
кроме Тома... О, Дженни, я не могу сейчас позволить себе потерять чью-либо дружбу.

"Ничто из того, что ты можешь мне сказать, Клео, не заставит меня возненавидеть тебя. Это какой-то
флирт, который зашел слишком далеко? Ну же, раньше это приносило тебе облегчение.
рассказывай мне все об этих вещах в Америке. Кто это? Аллистон?
Крэнстон? или англичанин?.. или...или...

- Нет... никто из них... Это... это... О, Дженни, я не могу тебе сказать.

- Ты должна, Клео ... Я знаю, это пойдет тебе на пользу, и, возможно, я смогу помочь
тебе.

"Это ... Такасима".

Руки Дженни Дэвис упали с плеч Клео.

"Орито!"

Двое посмотрели друг на друга в трагическом молчании.

"Клео, как ты могла это сделать? Всего было достаточно и без него; - когда это было
? как? расскажи мне все об этом - О! бедный маленький Нуме!"

"Это было на пароходе..."

"На пароходе", - тупо повторила ее подруга. "Да, продолжай; ... хорошо, и
что случилось... ты...?"

"Да ... Я сделала это намеренно ... Я заставила его ... заботиться обо мне. Я была одинока, и
хотел позабавить. Пассажиры были неинтересными и глупыми. Он
был другим, со своими мягкими, странными манерами. Иногда я почти
пугалась самой себя, потому что он воспринимал все так серьезно. Я не
хочу, чтобы серьезно навредить. Я хотел посмотреть, как бы повел себя японец, если бы
он был влюблен, и ... и Том продолжал говорить мне, насколько он непримирим к женщинам...
и ... О, Дженни, когда он заговорил со мной, у меня не было
тогда наберись смелости сказать ему правду. И все это время я знала
это... но...

Потрясенное лицо подруги поразило ее.

- Да, я понимаю, - сказала она с горечью. - Я знала, что ты возненавидишь меня... Я
заслуживаю этого... только я...

Дженни Дэвис снова обняла ее.

"Дорогая, я не испытываю к тебе ненависти. На самом деле, нет, но это меня так напугало. Я
так ... так потрясен из-за Нуме и двух бедных стариков. Я не
знаю, что сказать, но я бы поддержал _ тебя_, дорогая, против всех японцев
в Японии, если бы это стало необходимо ". Она прижалась головой к голове Клео, и
две подруги заплакали, сочувствуя друг другу, как это делают женщины.

- Ты должна посмотреть правде в глаза, Клео. Ты уже рассказала Такашиме?

"Нет, - он прислал мне это в день", она положила записку в отчаянии в ее
руки друга.

"Какой ужас! - какой совершенный ужас! - ты не знаешь японцев так, как я.
дорогая. Это просто разобьет сердца двух стариков. Они ждали
его брака с Нуме всю свою жизнь. Они не любят своих
детей так, как мы в Америке. Их гордость за них слишком жалка, Клео;
и когда они разочаровывают их, это как смертельный удар ".

"Не надо, Дженни, пожалуйста, не говори о них".

"Но мы должны, Клео. Вот в чем всегда заключалась вся ошибка
ты. Ты слишком слаба, Клео. Ты не можешь смотреть страданию в лицо, и
в результате ты ничего не делаешь, чтобы облегчить его. Твой долг прост. Иди
прямо к Орито и скажи ему правду".

"Дженни, я не могу этого сделать. Он сказал, что когда-то на пароходе, что он не будет
гнушается брать свою жизнь, если ему были очень недовольны; и тогда он пошел на
скажите, как часто самоубийств в Японии, и как японцы не
наименьший страх смерти, и он, казалось, думал, что это будет
мужественный поступок, чтобы взять свою жизнь. Дженни, я так испугался той ночью.
Я чуть не закричал.

"Но рано или поздно тебе придется сказать ему, Клео. Не говори ему об этом.
это исключительно из-за того, что ты выйдешь замуж за Синклера. Это было бы слишком жестоко; скажи ему.
Скажи мне, Клео, как ты думаешь, он действительно верит, что он тебе небезразличен?

"Да; ... однажды я почти сказал ему об этом - по крайней мере, я заставил его поверить в это - и
в ту ночь это было почти правдой".

"Клео!"

"Ты скажи ему, Дженни".

- Я! Да ведь он не захотел меня слушать, Клео.

Клео в отчаянии встала и принялась расхаживать по комнате.

- Я не отдам Артура, Дженни. Ты не знаешь, как я люблю его... Люблю
его. Я думаю о нем день и ночь. Я прощаю ему все. Он холодный
часто, и временами меня унижает его безразличие, но я продолжаю
любить его больше, чем когда-либо. Я ничего не могу с этим поделать; Я буду любить его, пока жива.
пока я жива ".

Дженни Дэвис с тревогой наблюдала за ней. Она знала ее уже несколько
лет, знала ее лучшие качества, ее слабости, ее силу; и
ее сердце болело за нее. Она была такой красивой, гибкой, величественной,
необыкновенной красотой.

- Да, Клео, - медленно произнесла она, - ты права. Ты должна уйти - правильно
немедленно. Группа английских туристов отправляется в залив Мацусима
завтра. Наскоро собери кое-какие вещи и присоединяйся к ним. Я знаю их всех.
что ж, и ты тоже знаешь некоторых из них.

- Да, - с готовностью согласилась девушка. - И ты _will_ расскажешь ему об этом... Ты
избавишь меня от этой ... этой боли.

- Я попытаюсь, Клео. Две женщины на мгновение замолчали. Затем миссис Дэвис
сказала: "Клео, Артур Синклер знает?"

Глаза Клео были полны смутного ужаса. - Нет... нет... и он не должен.
Дженни, он такой строгий в таких вещах - он бы презирал меня; и потом,
Мистер Такасима - его друг. Он бы меня не простил. Дженни, он _must_
не должен знать. Через некоторое время она сказала почти дико: "Дженни, я ненавижу
Такашима всякий раз, когда я думаю о том, что он хотя бы на мгновение оттолкнул нас с Артуром.
как бы он поступил, если бы... если бы Артур узнал.




ГЛАВА XXVIII.

ЯПОНСКАЯ ГОРДОСТЬ.


На следующий день Клео уехала из Токио с группой туристов. Такашима, который
звонил днем, нашел записку от нее. В нем говорилось
просто, что она решила совершить поездку по острову, и поскольку
группа уехала в тот же день, у нее не было времени, кроме как написать поспешное
прощай. Письмо было слабым, с обычными фразами и
загадочным. Если бы оно было адресовано западному человеку, он бы понял
сразу; на самом деле, ее поведение задолго до этого вызвало бы сомнения
относительно ее честности по отношению к нему. На Такашиму это не произвело такого эффекта,
потому что в природе японцев верить полностью в кого-то одного
пока они полностью не освободятся от обмана. Вернувшись домой, Орито обнаружил, что
его ждет изящная записка от миссис Дэвис с просьбой зайти к
ней.

Это была трудная задача, которую она перед собой поставила - трудная даже для женщины
с таким социальным и житейским опытом, как у миссис Дэвис.

Когда Орито посмотрел на нее серьезными, внимательными глазами, в которых не было
следы недоверия, она почувствовала, что ее сердце стало не хватать ее, прежде чем она
сказал ни слова. Они поговорили о погоде, о цветах, месяца,
иностранцев в Токио довольно гейш--каждом субъекте сохранить
у нее на сердце. Наконец она влетела в него сразу, почти
отчаянно. Возможно, она узнала в этом коротком интервью, почему он
было очень тяжело Клео, чтобы сказать ему, на лице молодого человека было так
искренне, чисто и правдиво.

- Клео рассказала мне... Я все знаю об этом... и я... она просила меня сказать... Я
то есть... я знаю о твоей... о твоей заботе о ней, и...

Японец резко поднялся на ноги. Он был смертельно бледен.

"Не будет ли мадам любезна не говорить об этом?" - сказал он. "Я могу говорить на эту тему только с
самой мисс Баллард".

После того, как он оставил ее миссис Дэвис беспомощно сел, и написал
письмо вырывалось из груди с Клео.

"Дорогая Клео, - гласило оно, - я пыталась сказать ему; пыталась сильнее, чем когда-либо в жизни".
пыталась сделать что-либо в своей жизни. Но он не дал мне говорить - остановил
меня, как только я начал, а у меня не хватило духу настаивать".




ГЛАВА XXIX.

УЕДИНЕНИЕ.


Миссис Дэвис не видела Нуме несколько дней. Она слышала, что девушка
жила в строгом уединении, как это было принято у японских девушек
до замужества. Однако, обладая женским умом и
пониманием, миссис Дэвис поняла, что ее обидели
и, возможно, возмутили нотации, которые она прочитала ей в ночь
вечеринки. Она боялась, что в ее искреннее желание служить
как Клео и орите она дала Num; ложное впечатление американцев.
Миссис Дэвис была хорошей женщиной, и мудрым. Она была полна решимости, что
ничто на свете не должно помешать браку ее подруги с Синклером. Она
знала Клео Баллард достаточно хорошо, чтобы понимать удивительную доброту и
великодушие в ее лучших чертах характера. Она также знала, что любит Синклера
любовью, которая должна была стать ее спасением. Несмотря на все это,
Миссис Дэвис была искренне любят Num;, хотя, конечно, в
точно так же как она была Клео. Ей было больно, поэтому, думать, что
Нуме, вероятно, страдала.

На следующий день после отъезда Клео она пересекла долину и спустилась к
дому Ватанабэ Оми. Со своим обычным хладнокровием она попросила о встрече с Нуме.
Оми принес несколько очень вежливых извинений, сказав, что его честь недостойна
дочь была в гостях подруга, и в августе американская леди
звонок на следующий день?

- Нет. - Миссис Дэвис тоже хотела бы повидать подругу Нуме, потому что Нуме сказала
, что хочет познакомить ее со всеми ними.

Она прошла в комнату девочки с фамильярностью старой знакомой
, потому что они с Нуме были большими друзьями, и Оми был о ней такого высокого мнения
, что у американской леди вошло в привычку приходить
и входила в его дом и выходила из него, когда ей заблагорассудится, что было
большой уступкой и комплиментом для любого японца иностранцу.

Она обнаружила, что Нуме сидит с другой японской девочкой и играет в карутту. Они
смеялись и разговаривали во время игры, и Нуме казалась довольно беззаботной
и счастливой.

[Иллюстрация: ИГРА В КАРУТТУ, стр. 118.]

Миссис Дэвис села на коврик рядом с ней и, поцеловав ее,
очень нежно спросила, почему она так долго не приходила.

"Я приду посетить вас и завтра," девушка ответила, глядя мелочь
стыдно, как миссис Дэвис, смотревшая на нее с укором. Затем, когда она начала
приносить дальнейшие извинения, американская леди очень мило сказала: "Никогда
имей в виду, дорогая; я понимаю; Тебе не понравилось то, что я сказал тебе прошлой ночью
.

Нуме не ответила. Другая японка с любопытством наблюдала за миссис Дэвис
. Миссис Дэвис с улыбкой повернулась к ней и начала что-то говорить
но резко остановилась с выражением озадаченного узнавания на лице.

"Я уверена, что где-то раньше видела твоего друга, но не могу сказать,
где", - сказала она Нуме.

"Возможно, ты видел ее в чайном саду, потому что Кото когда-то была
девушкой-гейшей".

"Ну конечно! Теперь я вспомнил. Она была хорошенькой маленькой японской девочкой
кто ждал от нас в тот день и заставил розу Крэнстон так зол на флирт
с Томом".

Девушка улыбнулась миссис Дэвис. Она тоже ее узнала. Миссис Дэвис
обратился к Num;:

"Я не понимаю, Нуме, как... как девушка-гейша может быть твоим другом"
- сказала она.

Нуме выглядел очень серьезным.

"У японских леди всегда есть друг, который также является горничной. Кото - моя горничная;
также мой друг".

"Я понимаю", - задумчиво произнесла американка.

Японские леди обычно относятся к своим горничным скорее как к сестрам, чем как к служанкам.
Фактически, одна из обязанностей горничной - быть ее компаньонкой.
Госпожа. Следовательно, необходимо, чтобы горничная была достаточно опытной и
занимательной. Часто девушка-гейша предпочитает покинуть чайный домик
где она работает, чтобы занять должность компаньонки и горничной у какой-нибудь
доброй и богатой леди класса кадзоку и Самурай, и таким образом она
учится быть очень нежной и вежливой в своих манерах, копируя свою маленькую хозяйку
кроме того, у нее будет хороший дом. Примечательно, что
Японцы, занимающие такие должности, как горничная, или, для мужчины, возможно, как
вассал, камердинер или даже слуга, становятся чрезвычайно преданными своему делу.
мастера и мастерицы, остальные с ними, пока они находятся в браке, и
иногда предпочитая оставаться с ними после того, как они поженились, а
чем жениться на себе. Это не редкость для них, чтобы сделать
жертвы, иногда почти героическим и близких, для своих господ или
любовниц.




ГЛАВА XXX.

ЖЕНСКОЙ ДИПЛОМАТИИ.


На следующий день Num; и кото посетила американская леди. Орито уехал наверх.
Нуме сказал ей, что вернется в Иокогаму только через несколько дней.

"Тогда тебе будет очень одиноко, дорогая".

Нуме сидела в своей любимой позе - на полу у колен миссис Дэвис.
Кото бегал по комнате, с чрезвычайным интересом разглядывая американскую мебель и убранство.
любопытство.

"Нет, я не хочу быть одиноким", - сказал Нуме, - "потому что я не видел Орито _много_
дней - так что я привык".

"Должно быть, он очень плохой мальчик, раз столько дней не виделся с тобой", - игриво сказала миссис
Дэвис.

"О, нет! Орито очень хороший мальчик". Какое-то время она сидела неподвижно и задумчиво
Поджав под себя ноги и сложив маленькие ручки на коленях.

- А хорошенькие американские леди всегда трахаются, когда выходят замуж?

- Почти всегда, Нуме.

Num; задумчиво кивнула головой. "Японские девушки кивают _always_ luf,"
она сказала, мечтательно. "Кото говорят, что только девушки-гейши выходят замуж ради любви".

"Это, должно быть, потому, что они вступают в контакт с мужчинами и юношами,
в то время как японские леди замкнуты. Не так ли, дорогая?"

"Эс. миссис Дейвис, вы верите, что я выхожу замуж за Орито?"

"Да, очень хочу ... Я уверена, вы будете с ним очень счастливы. Он такой
хороший. Никто ничего не говорил тебе о ... об этом, не так ли?
добавила она с тревогой, опасаясь, что девочка, возможно, слышала о том, что Орито
рассказал своему отцу.

"Нет", - сказала она. "Никто не говорит о лафе никому, кроме миссис Дейвис; вот почему
Мне хотелось поговорить с вами".

Американская леди улыбнулась.

"Предположим, японская девушка выберет вместо этого какого-нибудь _низ, симпатичного_ джентльмена, и
она выйдет замуж за того, кто ей _nod_ понравится?" Она подчеркнула этот вопрос,
и бросила очаровательный взгляд на миссис Дэвис.

"Вы имеете в виду случай с девушкой, обрученной с одним мужчиной и влюбленной в
другого?"

"Эсс".

"Ну, я не знаю, что она могла бы тогда сделать, Нуме. Что натолкнуло тебя на такую идею
в твоей голове?"

Нуме мгновение не отвечал. Потом она сказала очень застенчиво: "Нуме... нет_
больше не похож на большого, уродливого американо-американского джентльмена. Я ему так и говорю.

"Нуме!"

"Эсс, я сказала мистеру Синке, что я не против, раз ты мне так говоришь".

"Ну, Нуме!" Голос миссис Дэвис выдавал ее нетерпение. "Зачем ты
это сделала?"

Девочка слегка пожала маленькими плечиками.

"О! Я не знаю".

"Нуме, ты _must_ должна быть осторожна в разговорах с мужчинами. _ Не_ говори им ничего
. Если вы их любите, храните его у себя; это хорошо, что вы
сказал ему, что вы его не любили, на этот раз, и не отходил от него с
впечатление, что вы были влюблены в него. Ты же знаешь, дорогая, девушки должны
будь очень осторожен с теми, кто им нравится".

"Бад, мистер Синка, скажи мне кивком, чтобы я позволил _ кому-нибудь_ выбирать за меня, если я
лиг"... - Она на мгновение замолчала и неопределенно добавила: "тад я знаю, "кто я есть"".

"В самом деле, Нуме, ты мог бы последовать моему совету раньше, чем совету мистера Синклера", - сказала
пожилая леди, весьма раздраженная.




ГЛАВА XXXI.

ВАРВАРСКИЙ ОБЕД.


Девочки остались ужинать с миссис Дэвис. Кото никогда раньше не ела американских блюд.
Хотя Нуме к этому уже привыкла.
Следуя национальному обычаю, она съела все, что поставила перед ней хозяйка.
и миссис Дэвис, зная об этой ее маленькой привычке, которая заключалась
скорее в знак комплимента хозяйке, чем из любви к еде,
всегда была очень осторожна, чтобы не подавать ей слишком много. Она совсем забыла, что
Кото совершенно не привыкла к еде. Две маленькие японский
женщины представлены очень красивый контраст. Обе были малы, а в их
так, довольно. Кото был круглолиц, шустрый, застенчивый красивость; в то время как
У Нуме было овальное лицо с четкими контурами. Она болтала очень весело и
уверенно, то по-японски с Кото, то на довольно ломаном английском с
Мистером и миссис Дэвис.

Кото молча съела свой ужин, ее лицо было странно белым и жалким.
Однако она очень храбро ела эту странную пищу, не останавливаясь ни перед чем. Она
с удивлением посмотрела на масло (то, что японцы никогда не используют),
на мгновение задумалась, что ей с ним делать, затем взяла
взяла маленькую круглую лепешку с масленки, опустила ее в чай и
выпила чай.

Мистер Дэвис увидел это и поперхнулся.

"В чем дело, Уолтер?"

"Э-э-э... гм... ничего, мой дорогой! Я... я... О, господи!" Это последнее восклицание
было спровоцировано другим поступком Кото. На столе стояла маленькая тарелка с
чаучоу. Слуга передал ее Кото, подумав, что, возможно, ей понравится
немного с ее мясом. Вместо того, чтобы взять немного себе, девушка подержала
блюдо в руке, мгновение поколебалась, а затем очень героически съела
все горячее маленькой фарфоровой ложечкой, лежащей на блюде. Ее глаза
были полны слез, когда она закончила.

"В чем дело, Кото-сан?" Нуме мягко спросил.

"Это варварская еда", - в отчаянии ответила девушка по-японски.
"Мне это не нравится".

Нуме перевел это американцам, извинившись за замечание,
сказав:

"Кото всегда была девушкой-гейшей. Вот почему она особенно осторожна в
ее речь. Было _most_ грубо, что она так резко сказала
Еда в Americazan, _буд_ девушка-гейша _only_ стильная, и кивай
понимай "до остроты" вежливо по отношению к иностранцам ".

Это тщательно продуманное, довольно неоднозначное извинение американцы восприняли очень добродушно
велев Нуме заверить Кото, что они не затаили на нее зла
чего бы то ни было, и что, на самом деле, они должны извиниться перед ней за то, что не
вспомнила, что она была незнакома с их едой. Кроме того, американцы
были такими же глупцами, когда ели японскую еду.




ГЛАВА XXXII.

ФИЛОСОФИЯ ЛЮБВИ.


После ужина Нуме вернулась на свое место рядом с миссис Дэвис, в то время как ее муж занял
Кото прошел по дому, радуясь возможности продемонстрировать свои ограниченные познания в японском языке.
Нуме редко позволяла им обращаться к ней.
кроме английского, притворяясь, что очень потешается над их японским, чтобы
чтобы заставить их говорить с ней по-английски. Они, с другой стороны, всегда
похвалил ее английский экстравагантно.

"Я хочу, чтобы ты пообещала мне, Нуме, что никогда больше не скажешь ни одному мужчине, что он тебе небезразличен"
, если только это не Орито.

"Почему я должна _обещать_?" - спросила девушка.

"Потому что это нехорошо говорить кому бы то ни было".

"Но если я..."

"Чепуха; ты будешь любить только так, как любят все хорошие японские девушки
- после свадьбы".

"Но однажды ты сказал, что мне стыдно, что я люблю тебя только после того, как
выйду замуж".

"Ну, я обдумал это", - ответил другой, слегка
встревоженный: "И ... и на самом деле, вы все так довольны происходящим, что я
не советовал бы вам менять обычай".

"Японская девушка любит _большо_ перед свадьбой. После свадьбы много
немного. Кото говорит, что девушка-гейша любит _большо_ немного _ перед_ свадьбой. Кото лаф
очень много японских парней в Токио ----"

"Это хорошо, и они собираются пожениться?"

"Ах, нет; потому что ему _vaery_ трудно заработать"деньги, но кто говорит "деньги"?
у Вейри много денег, поэтому она приехала за мной и сэкономила... _ после_
они женятся на вейри хабби.

Нуме посмотрел на американку глазами, полными тоскливого удивления: "Я
думаю, что мне тоже очень нравится, когда я лафлю и веду себя прилично. Num; НОД знаю Тада
она luf _vaery_ орите много-Эсс, она luf его _vaery_ много,
буд-иногда я думаю' я киваю _luf_ его _too_ много; иногда мне вещь'
может, орите НОД luf _me_ слишком много".

- Конечно, ты любишь его, Гуси. Только не начинай думать, что ты
не делай этого, потому что человек часто убеждает себя в вещах, которые на самом деле таковыми не являются
".

- Но я почти ничего не делаю в Орито, - возразила девушка и добавила:
застенчиво: "Я говорю "вместо мистера Синки - но я не говорю"- Нет! Я киваю
вслед за мистером Синкой; она яростно замотала головой.

Миссис Дэвис призвала на помощь все аргументы, какие только могла.

- Тебе не следует думать о нем, Нуме; это дурно, потому что он принадлежит
другой.

Лицо девушки утратило свою задумчивость. Теперь оно было лукавым и
самодовольным.

"Возможно, Нуме носит парик _vaery_", - улыбнулась она. "Кто-то говорит, что все девушки, которые тад
хабби, носят парики".

"Кото плохая девочка, если она сказала тебе это. Не позволяй ей рассказывать тебе о
девушках-гейшах, дорогая ... Э-э ... все знают, что они не из хорошего класса,
вообще."

Нуме вызывающе вскинула голову. "Все то же самое, Нуме все то же самое"
от мистера Синки.

Ее настойчивость поразила миссис Дэвис. Ей почти хотелось встряхнуть эту
девушку; и все же было что-то такое милое и невинное в том, что она открыто
признала, что думает о Синклере.

У нее не было много, и она видела многих людей с той ночи, когда
партии. Поэтому вполне естественно, что Синклер сделал
он произвел на нее такое впечатление той ночью, что она должна была много думать о нем
. Кроме того, цвета слоновой кости, с обычной гейшей девичье легкомыслие и любовь
ничего смакуя романтики, возможно, способствовали этому чувству. В
девушки обсуждали его.

С тех пор, как он рассказал отцу о своей любви к американке,
Орито был очень добр к ней, хотя иногда Нуме казалось, что он хочет
что-то сказать ей. Интерес к Синклеру не испортил ее.
верность Орито, которую она чувствовала и культивировала все эти годы.
Кото подбодрил ее в идее флирта с американцем. Это
вот и все. Она ни на мгновение не подумала о разрыве своей помолвки
с Орито. Она привыкла к этому, и, в отличие от Орито, она не была в Америке.
так что она все еще была достаточно японкой, чтобы быть послушной.
Кроме того, она действительно любила орите так, что она сама не
понять. Потому что, хотя ей было очень приятно быть с ним,
болтать и рассказывать ему все новости района, в котором они жили
, спрашивать его совета и мнения по разным предметам, все же ее разум
постоянно отдалялась от него, и она не могла вызвать в себе никакого подлинного
тепло и энтузиазм в ее привязанности к нему. Правда, ее любовь
для него было лишь то, что молодой сестрой на очень дорогой брат, один
от кого она была расстаемся надолго.




ГЛАВА XXXIII.

ЧТО ЭТО МОЖЕТ БЫТЬ ЗА "ЛАФ"?


Возможно, Орито осознавал этот факт и по этой причине редко утомлял
ее чрезмерным вниманием. Он был сама нежность к ней; он проявлял большой
интерес ко всем ее занятиям; играл в игры с ней и Кото; и старался
всеми возможными способами сделать ей приятное. Таким образом, между ними возникла
очень искренняя симпатия. Хотя Орито сказал
ей ничего прямо о его планах, но он часто старался дать ей
некоторое представление о состоянии дел. Таким образом, он говорил: "Я буду
твоим другом и братом навсегда, Нуме-сан".

Нуме обладала необычным для японской девушки темпераментом. Хотя, по-видимому
открытые и бесхитростные и безыскусные во всех вещах, тем не менее, где она
предпочел бы она могла держать ее собственный адвокат, и кто-то может практически
обвинил ее, что она хитрая. Но тогда девушка была далеко не такой
инфантильной или невинной и довольной, какой она казалась временами. На
напротив, ее натура была своевольной, почти упрямой. Она либо
любила кого-то изо всех сил, либо была равнодушна, либо люто ненавидела
кого-то. В ней не было ничего тепловатого. Возможно, когда она
встретит того, кому сможет отдать свое сердце, она отдаст его
со страстью, которая потрясет каждую клеточку ее маленького тела. Это
было причиной, по которой она была неспокойна в своей помолвке с Орито.

Она инстинктивно чувствовала свою способность к более глубокой любви. Японцы
, как правило, не демонстративный народ. Говорят, что это слабость
любить до брака, хотя многие так и делают, особенно те, кто
в той или иной степени контактирует с противоположным полом. Нуме знал
это и храбро стремился соответствовать популярной идее. Та не, как
но понять ее собственных, и она осознает возможности
чувства, которые были скрыты в ней. Она объяснила свое беспокойство
исключительно тем, что она так скоро выйти замуж. Она не
проанализировав слово "любовь". Он существовал только в ее словарный запас, поскольку
она знала американцы. Она утомила миссис Дэвис расспросами
вопросы по этому поводу. "Был ли этот лаф хорош?" "Было ли неправильно лафать слишком многим
людям?" "Почему она не должна говорить, когда она кого-то лафала?" "Сделала ли хорошенькая
Americazan дамы luf их мужья, и поэтому у них всегда были
так горда и красива?" "Она" (Нуме) "тоже хотела бы заняться любовью". - "Откуда
она могла это знать?"

Эти и многие другие вопросы, на которые почти не было ответов, она задала миссис
Дэвис, эта леди отвечала на них настолько мудро, насколько это было возможно,
естественная любовь к романтике побудила ее побудить девушку говорить так,
но ее желание давать только такие советы, которые удерживали бы ее от размышлений
о том, как Синклер заставил ее изменить свои ответы, чтобы они соответствовали случаю
. Хуже всего было то, что, хотя Нуме очень мило поблагодарила бы ее
за любую информацию по этому вопросу, у нее было давнее
сомнение, что она когда-либо полностью верила ей, и что, несмотря на ее
получив совет, девушка умышленно позволила бы своим мыслям разгуляться. Нет!
в Americazan леди не могла допустить Num; от мысли, из которых она
выбрал.




ГЛАВА XXXIV.

Заговорщики.


Этот визит в дом миссис Дэвис сломал пенсионного Оми и Num; было
планировали для себя. Кроме того, девушка устала от уединения,
и захотела еще раз выйти на улицу. И Оми потерял большую часть прежнего
интереса к своей дочери, который у него был до того, как Орито рассказал ему о
своей любви к американке. Временами он по-прежнему был с ней очень строг
но вскоре у него вошло в привычку пренебрегать ею, и он уходил
в дом Сачи, где два старика сидели в печали
вместе, ни один из них никоим образом не намекал на своих детей; так что
Нуме была во многом предоставлена самой себе, и ей позволялось делать почти все, что заблагорассудится.
ей нравилось. Они с Кото отправлялись в путь по утрам со своими
обедами в крошечных корзинках и проводили весь день на холмах или
на берегах Хаямы, лениво прогуливаясь в прохладной тени деревьев,
или собирал камешки и ракушки на берегу. Иногда они присоединялись к
группам молодых японских девушек и юношей, которые приезжали в горы из
маленькой деревушки неподалеку. Они были детьми рыбаков, и
были пухленькими, здоровыми и счастливыми. Num; и кото бы играть с ними, как
радостно, как если бы они сами были детьми.

Однажды, когда Нуме и Кото были в лесу наедине, и Нуме
заставила Кото снова и снова рассказывать ей о веселой жизни гейш
девушки в Токио, Нуме сказала:

"Кото-сан, давай как-нибудь съездим в Токио одни. Сейчас много девушек
путешествуют одни, а мы так близко от города. Мы бы не сказали моему отцу
а поскольку он весь день в отъезде с Такасимой Сачи, он бы никогда не стал
скучать по нам. Никто не узнает нас в городе, а если и узнает, то
подумает, что мы там с друзьями, но это обычное дело для двух девушек
быть вместе в городе, не так ли, Кото?"

Кото сказал, что да, но выглядел немного испуганным этим предложением. Однако,
она с таким нетерпением, как Num; для ее проведения, ибо они оба очень выросли
устали от тишины своей жизни, особенно кото, который был использован для
шумные города. Она сразу же включилась в проект.

"Отпустите меня в покое до завтра, - сказала она, - и я
скажи своему отцу, что мне надо там делать; тогда я пойду и
организовать на стенде jinrikisha для отправки специального автомобиля
встретиться с нами каждый день ... или через день."

"А мы увидим Шику?" Спросил Нуме.

Лицо Кото просияло.

"Если вы так говорите, Нуме-сан ... если вы позволите".

"Ну, конечно, я так и сделаю", - взволнованно сказал Нуме. "Где мы его увидим?"

"Я попрошу его встретиться с нами. Он работает на американского консула, и он
очень хорошо относится к Шику".

Нуме пристально посмотрел на нее.

- Вы знаете, Кото-сан, что американский консул - это мистер Синка, о котором я вам говорил
?

- Нет; Шику называет его только "господин сэр" и "консул".

Нуме на мгновение замолчал.

- А консула мы тоже увидим, Кото?

"О, нет! потому что если мы не хотим кого-либо знаю, что мы должны быть очень
осторожны, чтобы не быть признанным".

Итак, две девушки составили план, и на следующий день Кото отправилась в город и
договорилась обо всем.




ГЛАВА XXXV.

ПЕРЕДЫШКА Для СИНКЛЕР.


Это было примерно через две недели. Орито не вернулся из Иокогамы,
как и Клео Баллард не вернулась из Мацусимы. Она была очарована
красотой чудесного залива, и после напряжения, в котором она находилась
в Токио, для нее было большим облегчением оказаться вдали от шума
вид на город в месте, которое предполагало только красоту и покой.

Синклер не сопровождал их в поездке. Он был несколько
удивлен поспешностью, с которой это было предпринято, и сказал
Клео, что, если он не сможет путешествовать не спеша, ему вообще не хочется туда ехать;
кроме того, ему никогда не нравилось путешествовать с большой группой туристов,
он предпочитал путешествовать один, с одним близким по духу спутником. Вместе с тем он призвал
ее зайти, сказав, что он может запустить себя и присоединиться к ним через несколько
дн.

После ухода из партии он остался почти целиком на себя.
Он нашел время осмотреться. На какое-то время это было облегчением.
снова почувствовать себя свободным, приходить и уходить по своему выбору; тогда как, когда
Балларды были в городе, он всегда считал своим долгом постоянно находиться
с ними и полностью предоставить себя и свое время в
их распоряжение. Синклер неважно выглядел. Он похудел и стал
нервным, и на его обычно солнечном лице появилось измученное выражение.
Синклер ни в коем случае не был экстраординарным или блестящим человеком. Он был
спокойным по характеру, немного суровым и резковатым с теми, кого не любил
, но, как правило, добродушным и с ним было легко ладить. Он был
любимцем как мужчин, так и женщин. Он был слишком добродушен, чтобы быть сильным человеком.
мужчина, возможно, и легко поддавался влиянию собственных симпатий и антипатий.

Его помолвка волновала его больше, чем он хотел признать. Он говорил себе
постоянно, что должен быть счастлив, что девять мужчин из десяти на его месте
позавидовали бы ему, Клео. Он признал, что она была добра и великодушна, как
также красивы, но все это казалось достаточно, чтобы парализовать его
усилия, чтобы ее любить чем в противном случае. Он тоже знал ее красоты и прелести
хорошо. Когда мужчина признается себе, что он суммировал все женские чары
, тогда будьте уверены, привязанность начинает ослабевать; ибо там, где есть любовь
любовник постоянно открывая для себя новые прелести, и, по сути, даже не
он был известен когда-либо для него в новинку.

Синклер был усталый. Перспектива его женитьба привела его в ужас. Даже
красота страны, которой он до сих пор так восхищался
, перестала интересовать его. Теперь она была полна печали.
Отъезд девушки был для него бессознательной передышкой и облегчением.

После того, как они уехали, он погрузился в настоящую радость жизни,
которую всегда предлагает жизнь в Японии. Он поддался _dolce far
niente_ атмосферы, уехал за город со своим японским
переводчиком и рассыльным, и даже два или три раза посетил
чайные домики и провел несколько мечтательных часов с
беззаботными гейшами.

Часто он и английский путешественник по имени Тейлор хотел найти тихое место на
в Хаяма, где они должны были провести весь день на рыбалку, любимый
занятие Синклера. Шику сопровождал их, неся их удочки
и прибор для рисования англичанина, потому что в тихой, ненавязчивой манере
Тейлор был довольно умным художником, хотя и рисовал почти
исключительно для собственного удовольствия. Он часто бросал удочку ради
кисти и оставить Синклера ловить рыбу в одиночестве, пока он пытается воспроизвести
части изысканного, ни с чем не сравнимого пейзажа; ибо, как говорят некоторые умные
Японский поэт описал пейзаж в Японии, он состоит из
"драгоценных камней в маленьких шкатулках", и что в непосредственной близости от
Фудзи-Яма, со многих точек которой открывается далекий вид на несравненную гору
, является одним из самых красивых из всех прекрасных
мест в Японии.

Тейлор был необщительным, скрытным человеком, сильным и стойким.
Между двумя мужчинами возникла необъяснимая дружба, которая
вкушал никакого доверия между ними, но показала себя просто в
удовольствие, которое они приняли вместе.




ГЛАВА XXXVI.