Конец цитаты - конец скриптора?

Интересную комбинацию совершает Roland Barthes в статье «Смерть Автора»: заменив автора на скриптора, он лишает последнего страстей, настроений, чувств, впечатлений, сводя его к цитированию необъятного словаря, откуда до бесконечности черпаются подражания давно забытому. Подобное восприятие не может не впечатлять: с одной стороны, восхищает циклопический масштаб такого словаря, а с другой – тревожит обесчеловечивание литературы и ее неминуемая конечность. Если все – лишь цитирование, то новизна – только компиляция? Неужели?! Признание в любви в лирике Пушкина такое же как у Шекспира в «Ромео и Джульетте» или у Данте? Нет, это лично его, Пушкина, признание! Присущее только ему и его времени.

Присвоенные, пережитые высказывания перестают быть цитатой, то есть простой последовательностью слов, а становятся неотделимо личным словодействием. Это наглядно показывает Островский в девятом явлении пятого действия комедии «Лес», где главный герой произносит: «Где же тебе со мной разговаривать! Я чувствую и говорю, как Шиллер, а ты - как подьячий!». Заметна существенная разница: активное действенное начало «я чувствую» и «я говорю» явно выигрывает у отстраненного цитирования в стиле: «Послушай-ка, братец, Шиллера…». Также воспринимается цитата из стихотворения Лермонтова «Смерть поэта» у Анатолия Жигулина в его «Когда мне было…». Да, дословно, но принципиально с другим смыслом и восприятием – слышится совсем не исходный Лермонтов, цитируемые слова – обстоятельства совсем другого лирического героя, героя другого времени.

В отличие от слова, которое в полном соответствии с концепцией Roland Barthes аккумулируется в словаре и не зависит от субъекта, его произносящего, литература является исключительно человеческой виртуальной реальностью и, соответственно, без человека, его чувств и эмоций ни появиться, ни существовать не может. Поиск новых жизненных смыслов – суть литературы. Без автора, его личного отношения, пусть выраженного словами героев, нет ни поиска смысла, ни самого смысла, а, значит, в целом нет и литературного произведения. Остаются лишь, как сказал Александр Блок, «узорные финтифлюшки вокруг пустынной души».
 
Очевидно, что сегодня продукция масс-медиа вытеснила литературу из жизни человека, заманив комфортом бездеятельного восприятия, которое не требует эмоциональных усилий, в первую очередь – воображения и сопереживания, жизненно необходимых для чтения литературы. С течением времени кино действительно стало важнейшим из искусств, прямо как в известной цитате (Болтянский Г.М. Ленин и кино. - М. : Л., 1925. С. 19); сегодняшний человек все больше времени отдает аудиовизуальной форме восприятия.

По рекомендации всемирной сети рассмотрим кинокартину «Приглашение к убийству» (Invitation to a Murder, 2022 г.). Визуальная картинка безупречна: атмосфера Великобритании первой половины XX века, джентльмены при галстуках, в костюмах-тройках, аккуратно одетые леди; дух Агаты Кристи веет над происходящим – шестеро незнакомцев на острове в замке миллиардера, убийство, исчезающие из клетки кролики – интрига закручивается, зритель начинает задумываться над разгадками происходящих событий и… Все разрешается в техногенном духе XXI века!

Оказывается, в доме побывали военные, установили в каждой комнате по скрытой видеокамере, изображения с камер записываются в секретной комнате, где их можно тут же просмотреть. Чтобы раскрыть случившееся убийство главной героине, такой интеллектуальной цветочнице с навыками оценки мелочей как у Шерлока Холмса, совсем не нужно применять интеллект и проводить расследование – нужно только обнаружить секретную комнату, где на телеэкране увидеть, кто убийца…

Увы, кино вслед за литературой может совместить вещи, в реальной жизни несовместимые. Презентация первого видеомагнитофона произошла в США в 1956 году, но в фильме, насколько можно понять, запись безленточная, а подобные форматы записи – цифровые – разработаны только в середине 1980-х; телевидение же окончательно отказалось от записи на ленту уже в 2000-х. О чем говорит подобный перенос технологий в прошлое? О том, что современный автор сценария не способен вжиться в реалии прошлого и изобрести увлекательную цепь действий без выхода за рамки избранной эпохи, в случае обсуждаемого фильма – без технологических устройств XXI века. При таком цитировании не получается цельного произведения искусства: шикарный визуальный ряд – отдельно, английский дух Агаты Кристи с намеками и зацепками – сам по себе, прямолинейная ассоциация с могуществом современных спецслужб и техники – тоже без гармоничной связи с перечисленными выше компонентами.

Примерно в тех же координатах функционирует отечественное кино. Вот, «Хитровка. Знак четырех» честно копирует Конан Дойля, без главных героев переносит действие в красочный антураж Москвы начала XX века, вводит своих действующих лиц и… Зритель еще до начала фильма точно знает, что интрига заключена в сокровищах, орудие убийства – отравленные стрелы, тайна смерти будет разгадана, злодеи – найдены, сокровища – утрачены, одна только проблема – люди знают об этом с 1890 года и в фильме увидят лишь бледную копию, результат того самого цитирования.

Кстати, обратной стороной цитирования признанного шедевра является несамостоятельность и неоригинальность создаваемого произведения. В этом отношении нужно отдать должное английскому сериалу «Шерлок» (Sherlock, 2010-2017 гг.) и нашему «Шерлоку Холмсу» (2013 г.), которые постарались уйти от «цитирования», максимально далеко отдалиться от канонических текстов, в первом случае изменив время действия, а во втором – сконструировав принципиально иной сюжет.

Но все же искренне жаль, не получается у современных сценаристов и привлекаемых ими писателей заглянуть в глубину веков, изобрести там собственных героев! Напомню, что в 1846 году написан роман о первой половине XVII века, не оставляющий равнодушными целые континенты и много раз экранизированный – «Три мушкетера». Да, у этого произведения есть своя литературная основа, в нем действуют реальные исторические персонажи и вымышленные, имеющие своих прототипов, но сам по себе роман кардинально отличается от этой основы, и потому не является лишь «цитатой».

Новизну может внести только текст нового уровня, после которого все имевшееся навсегда устаревает полностью или частично. Появление поэзии Пушкина привело к невозможности писать стихи так, как было принято до него. Достоевский и Чехов стали писателями с абсолютным мировым признанием – нет, это не цитаты!

Признание автора лишь «скриптором» означает конец развития литературы как таковой. Опять же обратимся к кино: «Иван Васильевич меняет профессию», в основе которого добротная литература, «процитирован» дважды в 1997 году и 2023; «А зори здесь тихие» пришли в кино также из литературы в далеком 1972 году и перелицованы в 2017-м; примеров, когда кино «цитирует» успешное кино хоть отбавляй – «Экипаж», «Ирония судьбы…», уже анонсирована «Бриллиантовая рука»... Примеривались к дореволюционным авторам, но отдельные фильмы умов как-то не взволновали. Заметим, в киноповестке легкие по содержанию ленты, не драмы и трагедии. Даже «Место встречи изменить нельзя» – а уж этот фильм полностью основан на литературном произведении – наши современники не потянули, пусть разговаривали о продолжении все 1990-е и 2000-е… «Цитирование» от Дмитрия Шагина («Митьковская встреча эры милосердия», 2020 г.) не будем оценивать «по гамбургскому счету», это скорее иллюстрация ожиданий зрителя, его желания получить достойное, всенародно принятое произведение искусства.

Какие из сегодняшних фильмов захочется переснять потомкам, какие книги – перечитать? На ум как-то ничего не приходит. Как в музыке – хороши ремейки, но хочется чего-то в первую очередь нового, такого же красивого как у предшественников, но оригинального и еще никем не произнесенного. Народ безмолвствует. Конец цитаты?