Рай в шалаше. 30

В скромный дом на окраине Абиев приезжал каждый вечер, хоть молодая подруга не требовала этого. Дождавшись в очередной раз, первым делом она засунула в печь два деревянных тонких прутка с нанизанным на них мясом, потом налила теплый отвар из душицы. Встроенную в стену печь было предусмотрено растопить из проходной комнаты, а духовка выходила в жилую. Она оценила удобство устройства, но в данной ситуации это было недостатком: часто приходилось выходить к глазку. Электрическая лампа была бесполезна – глаза ослеплялись от казавшегося не очень яркого света горящих углей. С них стали падать в открытый огонь капли жира и мгновенно вспыхивали. Она на секунду вынимала прутки из печи, этим и сбивала пламя. Охвативший дом запах жареного мяса говорил о том, что блюдо готово, Индира вытащила палки и понесла к столу. Решив, что халат отдает дымом, поменяла его, и после увидела результат своих стараний: одни кусочки были обуглены, другие – еще сыры. На некоторых прилипли запекшиеся сгустки.
Тут она спиной почувствовала его прикосновения. Абиев присел со словами:
«Проголодался я, давай что есть», – и начал стягивать на тарелку куски мяса.
– Понимаешь, там ничего не было видно, – оправдывалась она. – Я впервые пробовала делать, все предусмотрела, но результат далек от того, что ожидала.
Он откусил кусок мяса, жуя, взял и дольку помидора из тарелки.
– Все хорошо, вкусно, и сочно. – Заметив ее смущение, улыбнулся. – Я правду говорю. Горячее жареное мясо не может быть невкусным. Одного не пойму, как ты додумалась через дыру в печи пожарить шашлык. И без нормальных шампуров. Достаточно было тушить спаржу.
– Я бралась и за нее, но, пока мариновала мясо, проглядела момент. Пришлось выбросить.
Здесь Индира слукавила: местами потемневших и заметно уменьшившихся в объеме стручков перед тем как выбрасывать, она попробовала на вкус, и в остывшем виде они ей понравились больше. Вилка за вилкой, и остановиться не могла, пока все не съела. Хоть и ни в чем себя не ограничивала, стройность ее практически не подвергалась изменениям, что не раз было отмечено и им.
– Значит, сегодня не твой день, – сказал он. – Не переживай за неудачи, отчасти благодаря им мы двигаемся вперед.
– Ты на машине? – тихо спросила она, продолжая испытывать неудобство от своей инициативы.
Дважды подряд в дождливую погоду Абиев имел неосторожность приезжать на ничейный соседний участок, и после заметил оставленные колесами следы. Помимо этого, шуметь по утрам в его положении было неправильно. Он вначале покачал головой, затем ответил:
– Трудности временные, и мне они не в натяг. Бросаю ее то у автосервиса, то у складов.
– Что нового на работе? Дома?
– Как обычно. Дом мой там, где ты, и мне не терпится узаконить наши отношения. Перешагивая через забор, я топчу границы дозволенного, чему как можно скорее надо бы положить конец. Но на переднем плане пока дела, и все идет, как и должно быть.
Девушка не была готова ни к серьезным переменам, ни к подобного рода разговорам. Как бы Абиев ни вел себя на равных с ней, она продолжала воспринимать его за взрослого родственника, но старалась соответствовать.
– Знаешь, я чуть не сделала тебе сюрприз. От скуки в голову приходят разные мысли. Мне прямо тянуло зайти к тебе на работу. Интересно, как бы ты отреагировал.
– Что, растерялся бы, – сказал он и покрутил головой. – Поищи чем себя занять, и забавные мысли выветрятся из головы. Завтра я тебе учебник по английскому принесу за восьмой класс, вспомнишь, что учила. В том году дочь забыла его в шале, и мне прямо захотелось осилить, но не вышло. Так и остался лежать.
– Я легко могу читать тексты из школьной программы, но сейчас не до них. Не спеши накладывать запрет на мое предложение, мы должны рассмотреть и этот вариант, вдруг пригодится.
– Только не в контору! Там люди, мои коллеги... Глава, в конце концов.
– Ну и что, что люди? Ты бы не оказался в неловком положении. Пришла посетительница и пришла, что тут такого?
– Мне неловко от одной мысли. Ты знаешь моего отношения к тебе, и могу растеряться на людях.
– Внезапно, да, согласна. Мои близкие в горах, и я вправе обратиться к вам за помощью. В экстренных ситуациях даже обычные жители не остаются безучастными.
Абиев периодически твердил себе, что ее проблемы в полной мере должны касаться и его самого. Он признал себе, что на деле это не так, и оттуда в любое время может прийти весточка, к чему им следует быть готовыми. Попавший на зубы кусок разжевывался туже, чем предыдущие, справившись, сказал:
– Неплохо бы тебе промелькнуть в правлении. Хорошо, я решу, к кому лучше подойти и о чем завести речь. Недолго осталось до того дня, чтобы и с тобой начали считаться должным образом.
– Теперь-то мы знаем. Останемся самими собой, если даже в кабинете окажутся люди. Дети приходят к тебе на работу?
– Бездельника не заставишь, дочь – да. Кстати, их у меня две, и обе знают, где я работаю. Второй шесть лет, живет у сестры Манары и растет себе в хорошей семье. Она, как потом выяснилось, и родила ее для них.
Новость о третьем ребенке расстроила Индиру. Она подумала, что это ей преподнесли сюрприз, что сегодня точно не ее день, изменилась во взгляде и спросила:
– Здесь живет? Интересно, на кого похожа, какие кудри?..
В ответ он покачал головой.
– Остальные дети как воспринимают ее?
– Ты не самую удачную тему выбрала для болтовни, – сказал он, решив, что из-за чувства вины она много говорит. – Я съем все, что ты ни поставишь на стол, я совсем неприхотлив в еде.
Она вначале салфеткой накрыла тарелку с обгорелыми отходами, затем опустошила ее в мусорное ведро.
– Папа всегда вкусно готовил, – сказала она, – курицу целиком жарил в печи, и рыбу насаживал на шампур. Иногда ездил на рыбалку, случалось, и морскую привозили. Раз, помню, нам отгрузили полмешка селедки, и засолили в бочке. Надолго хватило. Но вкус жареной на шампуре рыбы...
– Твой шашлык тоже ничего. На днях выберемся на природу, пожарим мясо, сок виноградный попьем – там стоит целая канистра.
– В нем, наверное, есть градусы?! – За ответом Индира посмотрела на него. – Если можно, я даже касаться его не стану, ладно? До поездки в горы Касум не знал, что такое пить, и мне до сих пор не вериться.
– С этим ты ничего не поделаешь. Хорошо бы, если маме удастся их спасти. Нам бы съездить к ним, я не хочу оставлять в тайне наши намерения. По крайней мере, от близких родственников.
– Давай не торопиться, мне сложно представить себе встречу с мамой, – сказала испытывавшая замешательство от ожидаемых неизбежностей девушка. – Нелегко все будет, вокруг такие любопытные…
– Полюбопытствуют и перестанут – людям рты не заклеишь. Им интересно, когда что происходит вокруг, но не с ними.
– В городе не так. Каждый занят своим делом, и при таком скоплении народа никому нет дела до тебя.
– Ты продолжаешь о городе грезить?
– Это я когда одна. Большой разницы нет, где жить, согласна даже в доме без света. Кстати, там увлекательнее было и лучше подходило моему положению.
– Не выдумывай, у тебя на душе тревожно, поэтому мысли витают повсюду. На родине всегда лучше.
– Новоюрт не стал ею для меня. Вокруг нет ничего близкого к сердцу, потому что долго жили будто бы в отчуждении.
Она вспоминала детство, где была настоящая родина, пусть и суровая. Кроме фамильного владения и дорогу считала своей, и долину, где каждый куст был ей знаком. Тропа, ведшая к речушке по короткой дорожке, тоже казалась роднее: ее проложил Мергес собственноручно, продолбив десять ступенек на крутом каменистом склоне.
– Вряд ли там сохранилось в прежнем виде, – тоскливо сказала она. – В разных концах села было два источника с совершенно разной водой: из одного она шла с устойчивым привкусом глины. Некоторые использовали ее для готовки, и даже пили в сыром виде. Нередко можно было услышать, что люди сотворены из глины, и она вреда не нанесет.
Чтобы Индира не углубилась в свои воспоминания, Абиев прервал разговор выходом к умывальнику. Намыливая руки, хотел попросить подругу подлить теплую воду, но не стал. Он вернулся в комнату, сел на диван, взял из папки лист бумаги и сказал:
– Подойди, посмотри. Ты просила принести напечатанный текст, а то тебе не нравится, как я пишу. Ознакомься, чай я сам заварю.
Она взяла сложенный пополам лист бумаги с планом предстоявших мероприятий, написанную от руки копию он приносил накануне. Пока разбирала почерк, отпало желание пофантазировать.
– Ты пишешь ровно, но не прочтешь, – сказала она. – Мансур кто? Не написано, что делает.
– Канатоходец, приглашенный. Еще двое наших будут выступать на канате. Один из них грозится его превзойти.
Индира читала вполголоса и комментировала, и воскликнула:
– Ого, и карета есть? Или одно название?
– Есть, но ты к ней близко не подходи. Она принадлежит Касбеку, тому водителю. Не стоит, чтобы тебя видели лишний раз.
– Не волнуйся, тогда я была беззащитна. Кого же мне бояться? Но вечером лучше не вспоминать о змеях, вдруг не останешься.
Он посмотрел ей в глаза и сказал:
– Чудесное ты создание! Я хотел попросить тебя, чтобы отпустила назавтра. Мне с сыном надо побыть, а то он все больше отдаляется.
Абиев поражался, как же он был неразборчив в укладе жизни. Жениться на Манаре, троюродной сестре, ему посоветовала мать. В том, что ее характер с замужеством не претерпел изменений, отчасти винил себя. Жил с убеждением, что быть преуспевающим во всем нельзя, что каждый второй из его коллег не доволен своим семейным положением. Встретив Индиру, пересмотрел свой взгляд и научился испытывать нежные чувства к женщине. Он с легкостью привыкал к ее обществу, разница в возрасте ощущалась все меньше. Неизбежная людская молва несильно его беспокоила, и работу потерять не боялся. Уехать как вариант не рассматривал, отлично понимая, что если поддастся уговорам, то каждый его приезд будет вызывать новый виток сплетен и доставит детям боль. Неурегулированным оставался вопрос с жильем, Абиев осознал, что допустил оплошность, вовремя не позаботившись о собственном отдельном угле. Становилось очевидно, что после женитьбы придется взять в аренду квартиру в райцентре, и удивился складывавшейся обстановке: само по себе получалось в соответствии с желанием Индиры жить в городе.