Почти забытый...

Из одной из спален детского дома звучит гитара. Мальчик, играющий на ней, очень старается, рядом с ним стоит и внимательно, с улыбкой на лице слушает другой мальчик. Тоже - тринадцати лет, как и начинающий музыкант. Но - будущий Поэт, сейчас, в двадцать первом веке почти забытый.

     В спальню с начинающим, очень старательным Музыкантом и будущим Поэтом, вбегает рассерженная Пионервожатая.

     - Швыляков, откуда у тебя эта пошлость? Неужели ты украл эту музыкальную дрянь? - выкрикивает Пионервожатая.

     - Гитару мне подарили в школе, - печально отвечает Лёха Швыляков.

     - Но всё равно! В то время когда вся страна строит коммунизм, ты, Швыляков, учишься играть на обывательском инструменте. На символе мещанства, а не страны победившего социализма. Лучше бы ты  учился играть на инструменте, которым можно прославлять величие нашего государства. Например, на пианино от шефов, которое у нас  стоит в актовом зале. Ты бы мог научиться играть на пианино, как Ойстрах, а ты, без всякой пользы для социалистической Родины,   теребишь этот кабацкий инструмент!

     - Я не уверен, конечно, - заговорил будущий Поэт. - Но Ойстрах - это скрипка. По-моему. А пианино - это Рихтер. Кажется.

     - Тебе, Рубежев, всегда что-то кажется! - грозно произнесла Пионервожатая. - И вообще, что ты вмешиваешься?. Это не твоё дело - вмешиваться в процесс воспитания!

     - Вы, конечно, в местной пионерии, // Очень уж большой авторитет, // Но к словесной вашей фанаберии, // В спальне нашей есть иммунитет.

    - Что? Рубежев! Опять твои мерзкие стишки? Да ещё с таким количеством космополитических слов.  Авторитет - это уважение. Фанаберия. Я не знаю, что это такое. Но во мне этого нет! А иммунитет - это защита. Чего вам от меня защищаться. Ну! Ничего!  Вам придётся защищаться. Проведём пионерский сбор, на котором поставим вопрос и о мещанстве твоём, Швыляков. И о гнусном космополитизме тебя, Рубежев.

     Швыляков научился хорошо играть на гитаре, но профессиональным музыкантом не стал. Работал лесничим. Уважаемый человек. Популярный в местной художественной самодеятельности.

     А Рубежев. Стал поэтом. Именно профессиональным. Старался, с того случая, не употреблять космополитических, то есть иностранных слов, в своих стихах. Только уж если совсем нельзя обойтись.

     У него было много прекрасных стихов. Его стихов. Пришедших в его поэтическую голову. Рождённых в ней. Прожил он недолго. Тридцать пять лет. Погиб в тысяча девятьсот семьдесят первом году.

     Оставил после себя много хороших и прекрасных стихов. Почти без иностранных слов. Много писал о своей Родине, а не о коммунистическом строительстве.

      А Пионервожатая переучилась на литературоведа. Даже небольшую  монографию написала о творчестве одного отечественного поэта. Какого поэта? Конечно, Рубежева!