Крик муэдзина Гл. 1-5

Глава 1

Краб затаился напротив моего левого глаза и тихонько шевелил клешнями. Правый глаз ничего не видел, плотно припечатанный к колючему песку. Судя по шуму волн, я лежала на пляже. Первая мысль, которая пришла мне в голову – я умерла, и краб готовится отщипнуть кусочек моей плоти. Вон уже пузыри пускает, дуралей, предвкушает удовольствие. Скоро его собратья набегут сюда разделить его пиршество.
 - Слушай, как думаешь, муэдзин уже кричал?
Я с трудом повернула голову, но выше уровня ног, мне ее не удалось поднять. Вперив взгляд в эти, обляпанные песком ноги, я пробормотала.
 - Ты не знаешь, как мы оказались на пляже?
Моя подруга человек действия. Она не любит размышлять и строить предположения. От этого у нее болит голова.
 - Хрен знает, как мы здесь оказались. Не надо было пить алкоголь в баре. Завтрак мы, конечно, проспали. Хватит валяться тут как медуза Горгона, пошли в отель. Я обещала подписчикам показать, как занимаюсь аэробикой в бассейне.
Да, Алюсик блогер, а еще мы вместе учимся в университете. Она плохо разбирается в греческой мифологии, надо будет как-нибудь ее просветить насчет этой Горгоны.
 - Говорила тебе, надо было ехать в Европу, а ты заладила – Турция светская страна. А мечеть под боком у самого отеля и этот служитель культа призывается всех на молитву – это как понимать?
- Да никак. Забей. Ты же атеистка, а отель – бюджетная четверка.
Ко мне постепенно вернулись силы, и я смогла наконец принять удобное положение. Подмигнув крабу, я села на горячий песок и огляделась. Вопль, который я издала испугал беднягу краба. Он бросился к ближайшему камню и спрятался.
 - Где мы? Это не наш пляж.
Алюсик пожала плечами. Очевидно было, что она уже заметила эту странность и ломала голову над этим, что было ей несвойственно.
 - Лежаки пропали, тент от солнца исчез и даже будка с водами и соками как сквозь землю провалилась. Может землетрясение было пока мы спали?
Алюсик дура конечно, но ситуация, в которую мы попали выглядела совсем хреново. Самое интересное, что исчезла дорожка к отелю, зато появились скалы. Эти скалы отрезали нас от отеля и цивилизации.
 - Что делать то будем? У меня стрим в одиннадцать.
- Телефон? – я спросила это со слабой надеждой. Ощупав карманы шорт, я уже знала, что у меня телефона нет.

Примерно через час, я уже жалела, что позволила крабу сбежать. Мы сидели лицом к морю, в надежде, что появится какое-нибудь плавсредство и спасет нас. Горизонт был чист, море ласково плескалось в своих берегах. Мы сидели в тени скалы и ничто не предвещало, что в скором времени нас спасут. Алюсик тихонько подвывала, а я все пыталась вспомнить, какого черта мы забыли на этом пляже.
 - Куда люди то делись? Мы что, на необитаемом острове? Помнишь фильм «Изгой». Там мужик попал на необитаемый остров и кругом валялись кокосы. Почему у нас нет кокосов? Я жрать хочу и пить.
Закрыла глаза, чтобы как-то абстрагироваться от нытья подруги и сразу перед внутренним взором возникло скорбное лицо мамы. Сердце болезненно сжалось, только бы не разреветься.
 - Говорила я вам, поезжайте в Европу, но ты же заладила Турция – светская страна. Я предупреждала, чтобы вы не пили в баре спиртное с незнакомыми мужчинами подозрительной наружности. Опоят, завернут в ковер и выкрадут – голос мамы укоризненно шелестел в голове. Голова страшно болела, точно опоили, вот только почему до места не донесли и бросили на безлюдном пляже?
- Пошли давай, чего тут сидеть. Бесполезняк, никто за нами не дернется. Всем наплевать. Пошли вдоль моря, где-нибудь эти скалы закончатся, и мы выйдем обязательно к отелю, пусть и чужому.
Чужой отель – такой опыт у нас уже был, стоит рискнуть оторвать жопу от песка и попробовать найти какой-нибудь выход. Внутренний голос сразу услужливо напомнил строки.
Скоро рассвет
Выхода нет
Ключ поверни и полетели

                ****

Отдых не заладился с самого начала.
Выхода нет, эта фраза стучала в висках еще в самолете, когда бортпроводница кривлялась, показывая куда бежать в случае катастрофы. Мы благополучно приземлились. Проходя мимо нее на выходе, я по глазам прочитала, что выхода мне не будет. Нет выхода, но я проигнорировала предупреждение. Ведь у меня все хорошо. Заботливая мама всегда ждет домой, где уже накрыт теплый ужин. Утром меня ждет поглаженная блузка и горячий кофе с булочкой. Чмокая в щеку мамочку, я знаю, что у меня все хорошо, пока мама рядом, но вот стоит повернуть ключ и оторваться хотя бы на неделю…
Рассвет наступил, и мы приземлились. Около часа мы скользили по шоссе в автобусе, мимо скучных домиков, заворачивая в очередной отель и с нетерпением ждали – когда же наш.
 - Ой, Романова, этот что-то на наш не похож – Алюсик озиралась по сторонам в поисках знакомых по фотографиям с сайта мест. Это был совершенно другой отель и похож он был скорее на дом престарелых. На ресепшене нам сказали ждать, типа рано для заселения. Забрали паспорта для оформления и забыли про нас. Уже час мы сидели в удобном кресле, пили кофе и гадали, куда же мы попали.
- Смотри, Оля, одни старики, вот мы попали, но холл вроде даже больше и красивее, чем на фото. На бюджетную четверку не похож.
Не слушая болтовню подруги, я пристально смотрела на девушку, которая также пристально рассматривала наши паспорта сверяясь с компьютером. Чувствую, что-то пошло не так, но ведь нас сюда привезла наша турфирма, неужели они ошиблись и что мы будем делать в этом случае. О, девушка уже усиленно машет нам и хмурится.
- Вы ошиблись, не в тот отель приехали.
 - Разве это не « Резот Бич»?
- Да, это «Резот», вот только у нас пять звезд, а у вас забронировано в четыре звезды.
Какой ужас. Алюсик не умеет скрывать свои мысли и весь ужас моментально отразился на ее лице. Сейчас еще в обморок грохнется, только это не хватало.
 - Не переживайте так, я сейчас вызову такси и вас отвезут в ваш отель.
Мы забрали паспорта и отошли от стойки. Тут Алюсик вышла из ступора и зашептала.
- Кто оплачивать такси будет? У нас с тобой трансфер оплачен до отеля, а теперь за чей счет банкет?
Этот вопрос меня мучил, пока хмурый усатый дядька грузил наши чемоданы в машину и вез нас до отеля.
 - Надо хоть на чай дать – шепнула Алюсик и милостиво сунула дядьке доллар, после того как он выгрузил нас у какого-то неприглядного здания.
- Как думаешь, он хоть правильно нас привез?
- Сейчас выясним – решительно подхватив чемодан, я бодро направляюсь в отель. На ресепшене нас уже ждут, улыбаются, извиняются и выдают ключи. Я выдыхаю, смутно различая шум прибоя в нарастающем гвалте дня. Нет, до моря еще нужно добраться, Алюсик спешит к бассейну и бару, а я иду под душ и надеюсь, что все неприятности на этом закончились. Да, будут еще неприятные неожиданности и неоправданные надежды, но чтоб вот такое утро как сегодня – этого я не могла ожидать и спрогнозировать.

Мы тащимся по пляжу, по мокрому песку, с тоской взирая на нескончаемую гряду отвесных скал. Внутренний голос мне напевает, что выхода нет и борьба бессмысленна, но мы упорно идем. Алюсик полна надежд, что кругом должны быть люди, ведь мы на морском курорте, а не в пустыне, за следующим поворотом нас ждет рай в виде жилой застройки или пляжного бара.
 - На пушечный выстрел не подойду больше к бару. Только соки и чай. Еще кофе – бубнит она.

На провал или проход в сплошной скальной стене мы наткнулись, когда уже совсем выбились из сил. Из провала тянуло холодком и надеждой.
 - Больше похоже на вход в лабиринт – объявила Алюсик – вдруг, это и правда лабиринт, а внутри живет чудовище?
 - Какое еще чудовище, мы не в сказке. Надо людей бояться, а не чудовищ.
 - Вот-вот, или паук огромный, волосатый мутант как во «Властелине колец» помнишь? Может пойдем дальше по берегу, рано или поздно…
 - Рано или поздно береговая линия оборвется и нам придется вернуться. Вот только сил уже не останется. Нам надо рискнуть и проверить этот проход.
Глубоко вздохнув и оценив риски, Аля решается шагнуть вслед за мной. Щель как щель, страшного тут ничего нет. Проход узкий и мне кажется, что он все сужается и сужается. Такое чувство, что скалы медленно, но верно сдвигаются, чтобы расплющить нас как мошек. Я и правда чувствую себя беспомощной мошкой, а вот Аля явно не понимает всей глубины трагической ситуации, в которую мы попали. Она ноет по поводу сломанного ногтя, как будто это самая большая неприятность в нашем положении.
- Ой, смотри, вроде просвет. Неужели вышли?
В голосе Алюсика столько надежды и счастья, что мне становится прямо реально больно, когда мы наконец вылезаем из расщелины и оказываемся на краю пропасти.
- Не ори – бормочу я – видишь, есть мост, на той стороне тропинка, значит тут ходят люди. Кто-то ведь протоптал эту тропинку, и она точно ведет к людям. Надо только мост перейти.
Легко сказать – перейти мост. Мост висит на веревках или канатах, я в этом ничего не понимаю. Дощечки хлипкие, часть поломанные. Разве это мост? Это крайне ненадежное сооружение и надо быть полным идиотом, чтобы лезть по этим доскам.
 - Пошли давай, чего стоять то? Время только терять – бубнит подруга и лезет вперед, отодвигая меня.
Хватается за канаты и медленно вступает на хлипкие доски. Как в дурном сне, я вступаю на мост, он качается и трясется. Каждую минуту я жду, что доска треснет или канат лопнет. Во рту все пересохло, ладони вспотели, еще немного и я грохнусь в обморок. Пытаюсь сосредоточиться на спине впереди идущей Али. Как резво она передвигается, вот уж никогда не думала, что она такая отчаянная. Или это от страха и безысходности?
Мы уже благополучно преодолели половину моста и сознание почти вернулось ко мне, когда вдруг раздался треск и вопль одновременно и спина Али исчезла, и я почувствовала, что падаю.

Глава 2

- Оля, просыпайся!

Сколько себя помню – каждое мое утро начинается с криков мамы. Даже в выходной мне нет покоя. Тень мамы довлеет над моей кроватью, незримо присутствует в комнате.

- Мама, у меня будильник поставлен. Я встану сама, не надо меня будить.

Школу я не любила. Родители обычно вставали рано и тихо переговаривались, завтракая на кухне. Я просыпалась минут за десять и лежала, ожидая окрика мамы. Сердце громко стучало как будто я не спала, а бежала стометровку.

- Оля, после школы зайди к соседке, она тебе даст деньги и список продуктов.

- Мама, она и сама может дойти до магазина.

Мне было не тяжело, но как-то в лом помогать этой соседке. Эта старуха вечно ныла и строила из себя несчастную. Имея двоих детей, она требовала к себе внимания всего дома. Частенько, ее можно было увидеть на лестничной площадке, скребущейся в очередные соседские двери. С мамой ей повезло. Не знаю почему, моя мать считала, что всем должна.

- Мы должны помогать, она старая и больная.

Я росла тихой и замкнутой, меня никто не замечал. Для одноклассников я будто не существовала. Меня не обижали в школе, но сама я чувствовала себя вечной обиженкой.

- Будь добра к людям, и они это рано или поздно оценят – вот еще один мамин постулат, которому я должна была следовать в жизни.

Прячась в углу на перемене, я с болью в сердце замечала, как весело щебечут мои одноклассницы, сбиваясь в стайки. Как воробьи на ветках в яркие весенние дни. Они громко смеялись, и я всегда считала, что обсуждают они меня и смеются над моей нелюдимостью, моими плохими оценками. Сжимая и разжимая потные ладони, я представляла, что наберусь храбрости, подойду к ним и дам тумака первой, кто попадется под руку. Сколько раз я стояла так и грезила на яву, понимая, что это только мои фантазии.

- Ты же хорошая, воспитанная девочка. Смотри какой малыш славный.

Мама останавливалась у каждой коляски, сюсюкалась с детьми, говорила приятности молодым мамочкам. Она прямо вся расцветала от радости за этих детей и совсем не замечала мою боль. Посмотри на меня – хотелось мне крикнуть на весь двор. Я не люблю малышей, я не люблю соседей. Я плохая, но у меня нет смелости в этом признаться. Изображая пай-девочку, я жадно следила за моими сверстницами, подмечая, как они на меня не похожи. Нет, я им не завидовала. Просто знала, что не такая как они. Мальчики меня не волновали, но в старших классах я стала замечать, что одета хуже других. Для мамы вопрос одежды никогда не стоял остро. Зачем тратить деньги на очередное платье, если их можно потратить на книги или на свое хобби. Она любила рисовать и отдавалась этому делу со всей душой, не оставляя мне ни капли внимания. Ведь она работала полный день. Всегда находились сотни дел помимо семьи. С отцом они жили как чужие. У каждого своя жизнь. Моя текла между ними, не пересекаясь, как слабое течение, терялась в бурных водах большой воды.

Иногда мне хотелось умереть, чтобы меня заметили. Я представляла, как меня найдут мертвой, и мама расстроится. Кто-нибудь еще пожалеет обо мне? Может соседка, для которой я бегаю в аптеку и магазин? Думать на эту тему было приятно, ведь я знала, что не умру. С чего бы это вдруг? Когда тебе пятнадцать – мир кажется прочным и незыблемым. Ведь он держится не на слонах и черепахах, а на плечах мамы. Думала ли я об этом? Нет. О смерти мамы я никогда не задумывалась, слишком зациклена я была на своих подростковых переживаниях, чтобы думать о других, пусть самых близких людях.


- Оля, просыпайся!

Нет, голос не мамин, не стала бы мама завывать таким дурным голосом. Ну конечно, это Алюсик, недоделанная блогерша и будущий учитель и наставник малолетних детишек.

- Чего орешь, как мартовский кот на крыше? Чего, проспали завтрак или твой стрим? Муэдзин уже кричал, не слышала?

Я с трудом села, разминая застывшие плечи. Тут мне открылись реальные размеры катастрофы и под вой Алюсика я начала изучать окружающие со всех сторон земляные стены.

- Куда это мы попали? – я задрала голову. Вид как из глубокого колодца, только воды нет. Пожалуй, лучше бы была. Пить хотелось страшно. Яркое небо равнодушно ухмылялось мне сверху. Выхода нет, напомнила я себе. В реальность этой фразы я наконец поверила.

- Лучше бы мы на пляже сейчас сидели. Говорила ведь, не надо было в эту щель лезть. Как чувствовала, что вляпаемся. Что делать то будем? – она ныла на одной ноте, раскачиваясь и стукаясь лбом о стенку. Как будто пыталась ее пробить. Это была последняя степень отчаяния. Тут мы и сгнием, без вариантов или скорее, высохнем от солнца и жажды. Ужасная смерть.

- Вот за что нам это все? Я деньги целый год копила, не доедала и не допивала, чтоб поехать отдохнуть на недельку.

- Ага, не допивала джин с тоником и не доедала чипсы с сухариками. Хватит причитать, без этой слезливой чепухи тошно. Твоих подписчиков тут нет, так что заканчивай ныть и включай голову. Надо думать, как выбираться. Может ты фильм смотрела или книжку читала, ты же любишь примеры из литературы, напряги память. Ведь реальная жопа уже, мы тут погибнем.

Алюсик заткнулась, а я подумала, что реально погибнем, и думать тут нечего. Не супергерои ведь, не взлетим. Местность тут пустынная, почему я раньше думала, что вся Турция – это сплошь курортная зона? Идиотка.

- Как мы в яму то попали? – задала Алюсик резонный вопрос – мы ведь по мосту ползли, под ним пропасть была. Отлично помню, я еще подумала, если упадем – это конец. Мы упали и что?

- Что-что, явно не конец пока или мы уже мертвые.

На этой оптимистической ноте мы замолкли как по команде. Не знаю, о чем думала Алюсик, у меня все мысли были о маме. Мы уже вторые сутки не выходили на связь. Время здесь текло медленно, но я была уверена, что ночь мы пережили в яме.

- Я думаю, мы к дикарям попали, и они нас съедят или в жертву принесут.

Я удивленно посмотрела на подругу и покрутила пальцем у виска. Совсем крыша поехала от стресса и жажды. Конечно, после таких переживаний, легко можно свихнуться. Если мы еще живы.

- Что, есть другие варианты? Типа, мы умерли и попали в ад, так что-ли? Вот только это место никак не напоминает ад, скорее тюрьму для пленников. Чтоб потом съесть их.

- Мы так- то в 21 веке, не забыла? Неужели ты думаешь, что в Турции есть дикие племена каннибалов? Совсем книжек перечитала.

Рот запекся от жажды, язык распух и едва ворочался.

- Аля, ты молитву знаешь какую-нибудь?

Алюсик лежала у противоположной стены, яма не такая уж и большая по размеру, как раз для нас двоих, вот только ноги не вытянуть, надо поджимать.

- Знаю – она долго молчала. Потом как выплюнула в меня это «знаю».

- Ну так молись, самое время. Одна надежда на Бога осталась. Я тоже молиться буду, хоть и не верю.

- Нафига – пробормотала Алюсик. Закрыла глаза и зашевелила губами.

Убедившись, что Аля послушно молится, я закрыла глаза и стала усиленно представлять, что сейчас Бог пошлет нам сверху помощь. Ниспошлет, вроде так говорят. Вроде бабушка говорила, что Бога надо напрягать своими просьбами. Эта бабушка тогда устроила представление с крестинами. Мама была категорически против, но бабушка твердо стояла на своем.

- Эй, вы там! Живые? Держите лестницу и поднимайтесь.

Открыв глаза, увидела обычную деревянную лестницу. Кто-то спустил ее нам в яму. Бог очень быстро откликнулся на наши молитвы. Это было чудесно, но расслабляться было не время.

- Алька, ты чего спишь? – я толкнула подругу – смотри, Бог услышал наши молитвы и прислал кого-то нас спасти.

- Кого?- вяло пробормотала Аля – ангела может. Вроде ангелы-хранители должны помогать заблудшим душам.

- Вроде мы пока живые, а не души.

- Ты уверена?

Я уверено стала взбираться по лестнице, ожидая увидеть ангела или демона. В этот момент мне было все равно, главное вылезти из этого пекла. Я думала, все позади и наверху меня ждет спасение. Как же я ошибалась.

Глава 3

Замок щелкнул. Но дверь не открылась. Вернее, немного приоткрылась. Мешала цепочка.

Дома меня ждали только к вечеру, но я приехала пораньше, внезапно вспомнив, что договаривались с Настей пробежаться по магазинам.

Давя на кнопку звонка, я злилась. Вот зачем на цепочку закрываться?

- Сейчас, не трезвонь – мамин голос звучал спокойно и буднично.

- Ты чего так рано? – мама распахнула дверь и встретила меня этим странным вопросом.

- А ты чего не на работе – шагнув за порог, мимо мамы, я уже поняла, что в комнате мужчина. Догадка обожгла меня как огнем, но тут же стало стыдно. Из комнаты доносился голос бабушки.

- По какому поводу собрание и гости? – взглянув на маму, я заметила ее смущение.

- Оля, ты не пугайся, бабушка там священника пригласила.

- Зачем? Нет, я конечно догадывалась. Бабушка постоянно обрабатывала маму на предмет того, чтобы вся семья обратилась к Богу и первый шаг – это как раз крещение.

- Ты чего, правда решила? – моему удивлению не было конца. Пока я тихо удивлялась, дверь из комнаты открылась и в прихожую заглянул священник. Он очень молодо выглядел, держался с достоинством. Меня поразила его окладистая борода и постное выражение лица. Поздоровавшись, он сказал, что пора начинать.

- Леля, вот сам Бог тебя привел – это уже бабушка завела знакомую песню – таинство сейчас начнется, и ты можешь вкусить от благодати Господней. Батюшка согласен вас двоих по одному тарифу.

- Я подумаю. Как будто мы в магазине, где проходит акция берешь две вещи и платишь за одну.

В комнате было немного душно и тихо. Днем соседей совсем не слышно. Сидя на диване и качая ногой, я бездумно перебирала край платья. Я не готова была выбирать, даже в магазине порой трудно определиться с выбором. Бабушка решила все за меня.

- Иди скорее, батюшка не будет ждать, все уже готово. В крестные матери пригласили вашу соседку, ну да, ту самую, которой вы помогаете.

Вот как, оказывается тетя Аня крещенная и верующая. Я послушно встала, зачем возражать, от меня не убудет, а родным сделаю приятное. На пороге комнаты бабушка жарко зашептала в ухо.

- Он спросит, веришь ли ты, так ты скажи, что веришь.

Покорно кивнув, я прошла мимо бабушки, взяла платок, который мне услужливо протянула мама и повязала на голову. Стояла рядом с мамой и слушала слова священника, отрекаясь от сатаны.

– Отрекаешься ли ты от сатаны, всех его дел и всех его ангелов, всего его служения и всей его гордыни?

Потом, когда все закончилось и мне одели крестик, я пошла в кухню. На столе стояли грязные чашки, между ними подсыхала лужица из чая. Надо бы убрать со стола и затереть, но я только сидела и водила пальцем по клеенке, размазывая и растирая эту грязь.


Поднявшись по лестнице, я уперлась взглядом в грязные, босые ноги. Таких точно не может быть у ангела. Женщина в длинной юбке и темной тряпке на голове, явно была местная жительница. На горизонте маячили какие-то лачуги в окружении гор. Пейзаж поражал своей однообразностью и выжженной как напалмом травой. Кругом были только камни и земля, потрескавшаяся как наши пересохшие от жажды губы.

- Меня зовут Наташа – она блеснула зубами на очень смуглом лице, приветливо улыбаясь – пойдемте со мной.

Мы поплелись вслед за местной Наташей в направлении домов. Мучительно рассматривая спину Наташи, я размышляла, почему она не захватила воды. В этот момент она остановилась и снова блеснула зубами.

- Ох, я совсем забыла – она вытащила откуда то из складок юбки небольшую помятую металлическую фляжку, протянув мне, много не пейте сразу.

Когда жажда немного отпустила, мысли прояснились, я начала оглядываться по сторонам, мучительно стараясь понять, куда это мы попали. Судя по маленьким домишкам, это была какая-то турецкая деревня.

- Наташа, как это место называется?

- Джаханнам - женщина только пожала плечами, продолжая идти вперед.

- Это так поселок называется? – Алюсик озиралась по сторонам, в надежде заметить хоть какое-то движение. Улица, залитая ярким солнцем, тиха и безлюдна. Домишки, ютящиеся по обеим сторонам, выглядят давно заброшенными.

Может деревня вымерла вся, мне хочется спросить об этом, но я сдерживаюсь. Не наше это дело, нам бы отдохнуть, поесть и связаться с отелем. Что-то мне подсказывает, что в этом захолустье может и не быть связи.

- Наташа, телефон есть? Мне надо маме позвонить и с отелем связаться. Нас ищут давно уже.

Наташа останавливается и пристально смотрит на меня, поблескивая зубами. Меня бесят ее ухмылки, хочется со всего размаху дать ей по зубам.

- Ты куда нас ведешь, тут походу кроме лачуг ничего. Какая-то нищая деревня, а нам бы помыться и поесть – Алюсик начинает канючить, как будто не понимает масштаба катастрофы в которую мы влипли. Да, мы влипли, это уже несомненно и эта девица нас не спасает, а обрекает на дальнейшие мучения.

- Телефона тут нет. Я вам сейчас покажу дом, сможете там отдохнуть и помыться. Немного терпения, мы уже почти пришли.

- Наташа, а что это там – Алюсик протягивает руку вперед, и я прищуриваюсь от солнца, чтобы получше разглядеть.

В конце улицы небольшой пяточек, в центре которого дерево без листьев. В этом ничего удивительного, здесь такая жара, что все живое рано или поздно обречено высохнуть. Под деревом сидят три фигуры, замотанные в темные покрывала. Они неподвижны. В знойном мареве, они кажутся миражом, обманом зрения.

- Эти то? Да они всегда там, сколько себя помню здесь – заявляет равнодушно Наташа.

- Так может они уж умерли? – Алюсик передергивает плечами – может подойти и проверить пульс.

- Подойди – скалит зубы Наташа – думаю, они давно мертвы, как и все мы здесь.

- Кто это все? Ты чего несешь, дура – Алюсик потихоньку заводится и повышает тон. Сейчас она перейдет на крик и сонные окрестности оживут.

Я хватаю ее за плечо и сжимаю.

- Успокойся, ты все неправильно поняла. Наташа, долго еще?

Мы продолжаем путь, сворачивая в сторону от главной улицы и дерево пропадает из вида.

Три фигуры, похожие на мумии, долго не выходят у меня из головы. Когда-то в школе, я читала мифы Древней Греции. Помнится, там были три сестры – Мойры, олицетворяющие неизбежность человеческой судьбы. Они пряли нить человеческой жизни и обрезали ее. У этих мумий не было пряжи, они выглядели как статуи, но что-то в их позах было от неотвратимости судьбы.

- Вот. Ваше жилье.

Мы стоим во дворе, у колодца. Слева что-то наподобие летней кухни. Очаг под навесом.

- Что за лачуга? – Аля презрительно кривит губы – слушай, накорми нас, а вечером мы пойдем. Раз в этой дыре нет связи, нам тут не фиг делать.

- Да, тут ничего нет. Нет магазина, нет почты, нет фельдшерского пункта. Но этот дом пустой и вы можете его занять. В сарае коза, я ее уже подоила, за домом небольшой садик. Надо его поливать. Тут не бывает дождей. Завтра я приду и все покажу, а теперь проходите в дом, ешьте и отдыхайте.

- Я вот не поняла, ты глухая? Я сказала, что мы тут не останемся, а ты нам про садик и козу? Ты чего, издеваешься? Если спасла нас, так можно теперь в рабство определить, чтобы мы за кружку молока и сухофруктину батрачили на этой чертовой ферме? Нет, мне рассказывали страсти всякие, как девушек джигиты похищают и в рабство сексуальное продают, но тут еще круче. Тут еще и работать надо, чтоб пожрать. А потом хозяин приедет и нас еще отымеет по полной во все дыры?

Аля разошлась уж совсем, вошла в роль, ей бы телефон и видео снять. Много просмотров и лайков подняла бы. А что? За эти два дня, столько всего случилось, что не удивительно, что ее так плющит.

- Давай поедим и поспим. Самое главное – уйдем под крышу от этого пекла. Это же адище. Голова уже болит, а ты еще орешь тут – я обернулась к Наташе. Спасибо, значит до завтра.

Толкнув ошалевшую Алю в сторону дома, я распахнула скрипучую деревянную дверь. Из дома пахнуло пылью и еще чем-то таким. Так пахнет, наверное, в склепе. Нежилым, неприятным, но деваться то некуда. Выхода нет, опять напомнила я себе.

- Тут кто-то сдох – трагически прошептала Аля, с опаской заглядывая в комнату – вот увидишь, где-нибудь в углу спрятан труп.

- На дворе две бочки полные воды, в них и помойтесь, а потом одежду замочите – Наташа зашла следом и подошла к нише в стене – вот лампа. Скоро стемнеет, я ее зажгу, чтобы темнота не застала вас в расплох. Вот здесь молоко, сыр, вода.

- Стемнеет? А солнце стоит высоко. Странно, вроде до заката еще есть время.

- Сами все увидите, я вас не обманываю. Тут на диване лежат вещи, они чистые, хотя и поношенные. Остались от прежней хозяйки этого дома. Можете воспользоваться ими.

Я оглядела комнату, вдоль стен стояли низкие диванчики, покрытые ветхими половичками, на одном из диванчиков стопкой лежат какие-то тряпки.

Солнце погасло как перегоревшая лампочка, в одно мгновение. Я взяла лампу, она напоминала лампу Аладдина из мультика. Кажется, стоит потереть ее медный, покрытый патиной бок и появится джинн. Ах, как бы он сейчас был кстати. Наподобие я видела кажется в сувенирной лавке отеля, но там точно были только сувениры. Я еще заприметила, чтобы потом маме в подарок купить. Она любит восточные сказки про джиннов.

- Я пошла мыться, Аля, ты идешь?

Аля буркнула, что помоется потом. Расположившись на диванчике с кувшином молока и сыром, она набросилась на еду.

Погрузившись в горячую воду, я пожалела, что нет хотя бы кусочка мыла. Горячая вода расслабила нервную систему и напряжение потихоньку стекало как вода с кончиков пальцев. Закрыв глаза, я представила, что опять маленькая девочка, что я дома и сейчас выглянет мама и позовет ужинать.

Глава 4

В ту зиму я освоила коньки. Покончив с уроками, мы с подругой бежали на школьный стадион. Там был залит небольшой каток, правда его почти не чистили и после снегопадов, кататься было неудобно, но так весело. Падая и поднимаясь, мы все в снегу довольные шли домой, где нас ждал теплый ужин и любящие мамы. В тот вечер, упав в очередной раз, пытаясь встать я почувствовала острую боль в коленях.

- Эй, ты чего там развалилась, уснула что -ли – кричала мне подруга.

Она думала я разыгрываю ее, валяясь на холодном льду и тихонько постанывая. Я хотела и сама так думать, успокаивая себя, что это скоро пройдет.

Не прошло. Каждый раз садясь, я едва сдерживала стон. Наконец, мама заметила, что движения мои скованны и я страдаю. Пришлось признаться, что больно сгибать ноги в коленях. Мама была недовольна. Любая детская болезнь ломала ее привычный жизненный порядок и выбивала из колеи. Это значит надо бегать по больничкам, высиживать в бесконечных очередях и еще не факт, что помогут.

Все было плохо. С моими коленями, с медсестрой, которая злобно истыкала мои руки, нацедив наконец, пробирку моей кровушки. Я орала как резанная, больше от страха, чем от боли. Потом мы пошли на кардиограмму, она оказалась плохой. Очередная медсестра равнодушно взирая на всхлипывающего ребенка, поставила датчики и равнодушно сложила ленту. Для меня это был приговор, а для нее всего лишь еще один скучный рабочий день.

Меня положили в больницу и запретили вставать с постели. Лечить не лечили, но бесконечно проводили различные болезненные процедуры. Снова взяли кровь и на этот раз она была вполне приличная, кардиограмма тоже не показала отклонений от нормы, но меня целый месяц мурыжили и исследовали. Снова и снова брали кровь, заставляли лежать в постели и пугали, что ноги откажут. В одно прекрасное утро, я выглянула на больничный двор и заметила, что наступила весна. Я как очнулась от страшного кошмарного сна под названием больница. Выйдя из зимней спячки, я начала приставать к медсестрам с вопросами.

- Тетенька, а когда меня выпишут? Когда я к маме поеду?

Я скучала по родным, по булке с маслом и даже по ненавистной школе. Выглядывая в окно, замечала, как темнеет снег, пропитываясь влагой и подтаивая днем за днем. Как солнце все ярче разгорается в мартовском небе. Я тосковала по весенней свежести воздуха и нормальной домашней еде. В больнице давали все на молоке, а я на дух не переносила молока и изголодалась. Дети странные существа, они чувствуют голод только по какой-то определенной пище. Колени давно уже не болели, а я таяла как тонкая свеча, догорая последним желанием. Домой! Увидеть маму!


- Эй, вставай! Хватит валяться!

Я открыла глаза, солнце прорывалось в дверные щели. Мои щеки были влажные от слез.

- Представь, мне снилась зима.

Я не стала рассказывать, что мне печально и тоскливо, что я скучаю по маме. Где-то там есть мама и она переживает. Ждет и надеется. Плачет и страдает. Именно ради нее мне надо стать сильнее.

- Чего орешь, чего я тут просплю? – я нехотя слезаю с низкого диванчика и бреду во двор умываться. Умываемся мы прямо из большой металлической бочки, моемся тоже в ней.

Мне снилась зима, коньки и больница. Стоя под палящим солнцем у бочки, я чувствовала, как пот стекает по бокам. Горячий воздух обжигал как жар из горячей печки. Я наклонялась, пытаясь рассмотреть себя в воде. Волосы все слиплись от пота и грязи. Наклоняясь все ниже над бочкой, я опускаю лицо в прохладную воду. На мгновение, мне хочется глубоко вздохнуть воду и умереть. Это не так-то просто. Здесь ничего нет, самых элементарных вещей, но я знаю точно, что умереть мне будет нелегко. Я хочу жить, хотя жизнь здесь как в тюрьме. Большой такой тюрьме, где нет охраны. Горы со всех сторон стерегут каждый наш шаг. Я отрываю голову от поверхности воды и спрашиваю этих стражей.

- Мы сможем отсюда сбежать?

- Эй, ты чего там застряла, иди деревья поливать.

На заднем дворе еще одна бочка, мы черпаем из нее воду и поливаем плодовые деревья. Почти не разговаривая, мы топчемся по кругу как приговоренные, понимая, что теперь это и есть наша жизнь.

- Жопа полная, сволочи! – орет Алюсик, швыряя ведро. Ведро противно дребезжит, катится к стене дома. Меня охватывает отчаяние, чтобы не расплакаться, я деловито уношу ведра под навес и застываю там на минуту.

- Я пойду к Наташе, сил моих нет больше, все задолбало. Коза, привязанная посреди садика, осуждающе смотрит на меня. Я показываю ей язык.


- Наташа, я молоко принесла.

Наташа в летней кухне, варит что-то в большой закопченной кастрюле. Сколько мы уже времени здесь. Дни похожи как горошины в стручке. Каждый день одни и те же дела и так по замкнутому кругу.

- Зря вы по утрам поливаете. Надо ночью, при солнце земля мгновенно высыхает и влаги мало попадает к корням.

- Вот откуда ты все знаешь? Из деревни может?

Наташа только улыбается, сверкая зубами. Почему зубы у нее такие белые? Здесь даже зубных щеток нет и пасты, а она умудрилась сохранить зубы белыми.

- Да, фигня это. Берешь веточку с дерева и немного золы. Кстати, с золой можно стирать белье. Золу заливаешь горячей водой, хорошо размешиваешь и оставляешь на пару дней отстаиваться.

Получалось хорошее моющее средство. Надо его развести водой и замочить в нем белье на несколько часов. После полоскания белье было достаточно чистым. Также можно помыть волосы.

- Волосы? Ты моя спасительница – я радуюсь, как маленькая девочка при виде торта. Кто бы мне раньше сказал, что мешочек золы будет для меня отличным подарком. Хватаю этот мешочек и представляю, как вытянется лицо у Алюсика при виде моих чистых, блестящих волос.

- Откуда ты все это знаешь? Ты тут давно живешь? Может уже расскажешь, как тут очутилась?

- Ой, да ничего интересного, но могу рассказать, если хочешь.

Мать у Наташи умерла, когда ей было двенадцать. Отец – человек работящий и домовитый, в отличии от многих мужчин не запил горькую, не загулял с горя, а погрузился с головой в работу. Наташа росла под присмотром папиной сестры, женщины незамужней и бездетной. Очень строгих правил. От этих правил, Наташа попыталась сбежать лет в пятнадцать, но ее быстро нашли и вернули домой.

- И что, ты смирилась? А куда ты хотела убежать?

- Думаешь я знаю? В очередной раз мы поругались со старой стервой, я собрала свою косметику и мишку, подаренного когда-то мамой и выскочила во двор. На дворе осень, по ночам холодно. Мы жили на окраине, там у теплотрассы частенько собирались всякие отщепенцы. Ну, я думала тогда, это клево, это свобода, никто не указывает как тебе жить, что есть, какую музыку слушать. А еще тетка постоянно пугала, что я стану проституткой и наркоманкой и закончу свою жизнь на панели.

- И что? Тебя нашли или ты так и осталась с бомжами?

- Папаша вышел из спячки, разыскал меня, выгнал тетку и объявил, что раз я совсем взрослая – хозяйство на мне. Сначала мне нравилась это иллюзия свободы, все было внове и я с головой окунулось в домоводство, но потом надоело, приелось и я забила на домашние борщи. Отец молча принял новый порядок вещей и стал обедать в столовой.

- А что потом?

- Потом я закончила школу и пошла работать на рынок. Торговать пуховиками у Ахмета. Последние годы в школе, я почти не училась, часто прогуливала. Отцу было по фиг, главное, чтобы суп был на плите, а дальше гуляй. Мне поначалу казалось, что это и есть свобода, но когда я завалила ЕГЭ, я поняла, что не знаю куда мне пойти и чему учиться. Отец тоже не знал. Когда я заявила, что устроилась на рынок работать, он было хотел открыть рот, но я тут же предъявила, что уйду жить к Ахмету.

- Тебе не жалко отца?

- Жалко, но он сам виноват. Слишком любил спокойную жизнь и наваристый борщ. Тетка как в воду глядела, я в итоге стала проституткой.

Наташа замолчала, мне показалось, что воспоминания ее сильно расстраивают и надо бы сменить тему.

- Да нет, все нормально. Это все в прошлом. Да, в прошлом я была дура. Решила, что все беды от того, что денег мало у меня, а оказалось, что мозгов мне не хватало. Ахмет предложил подзаработать, да и мир хотелось увидеть не только в телевизоре. По его наводке я рванула в Турцию и стала эскортницей. Как-то на шикарной яхте нас накрыл шторм и меня смыло за борт. Меня выкинуло на пустынный пляж и я также как и вы пыталась найти выход. Когда я увидела тот мост, я уже знала, что мне его не одолеть, я страшно боюсь высоты, но все-таки поперлась. Я знала, что мне его не пройти.

- Почему? Мост, конечно, хлипкий, но ведь нам просто не повезло. Просто мы невезучие оказались.

- Ты думаешь? – Наташа блеснула зубами – а я думаю, за меня некому просто молиться. Да и сама я никогда про религию и веру не задумывалась. Пока тут не очутилась.

- Правда странно, что тут нет мечети и муэдзин не кричит?

Наташа внимательно на меня посмотрела.

- Ты в Бога веришь?

Глава 5

После того, как мы приобщились к таинству крещения, мало что изменилось в нашем жизненном укладе. Иконы не появились в углу комнаты, а мама по- прежнему вкушала мясо даже в самый строгий пост. По воскресениям она шла в боулинг вместо церкви, и я считала, что это правильно. В боулинге было весело, а в церкви что интересного. Старые бабки толпятся у икон и осуждающе смотрят на тебя, если ты пришла в брюках, а не в юбке. Мама никогда не притворялась верующей как некоторые, которые в Пасху красят яйца, а сами даже не знают, зачем они это делают. Спроси их и они охотно ответят, что все так делают. Это традиция, к тому же в «Магните» продают цветные наклейки для яиц. Это красиво, удобно и недорого. Мама не красила яйца, не носила их освещать на Пасху в церковь. Как ни странно, она любила Вербное воскресенье и каждый год таскалась на церковный двор с пучком верб.

- Оля, пойдем со мной, вербы освещать.

- Зачем, мам? Ты же не веришь в эту чепуху.

Но я ошибалась. В том то и дело, что мама верила в волшебную силу вербы, побрызганную святой водой. Как я это поняла? Из всех праздников, она выделяла именно этот и каждый год несла вербу в церковь, чтобы потом поставить ее в скромную вазочку и хранить весь год.

В тот день было солнечно и ветрено. Ветер тащил песок, которым всю зиму посыпали гололед. Лед стаял и остался песок, который злой ветер бросал нам в лицо. На церковном дворе яблоку негде было упасть, люди толпились, сжимая букеты веток с белыми пушками.

- Что, уже святили? – некоторые толкались и старались пробраться в первые ряды. Чтобы наверняка.

- Не толкайтесь, служба еще не закончилась, сейчас вынесут.

Мне интересно было находиться среди народа, заражаясь общим нетерпением и предвкушением чего-то праздничного. Хотя в чем смысл этого праздника я так и не поняла.

- Верба будет целый год охранять дом от всех несчастий – толковала какая-то приятная старушка молодой женщине со скорбным лицом – верба обязательно поможет, только верить надо.

Я улыбалась, слушая краем уха старушку и засматривалась на апрельское солнце. Солнце пригревало щеку, равнодушно взирая на толпы верящих в вербу. Почему мама меня потащила сюда – я так и не поняла. Потом толпа заволновалась и поддалась вперед, напирая и в одном общем порыве протягивая вербы небу.

- Оля, давай вербу, давай! Вон батюшка, сейчас начнет.

Брызги воды, сверкая в лучах солнца равномерно окропляли все вокруг. Люди вытягивали шеи и подставляли щеки. Мне на щеку тоже упало несколько капель. Остальное досталось вербе.


- Аля, козу подоила?

Заходя с яркого солнца в полумрак дома слепнешь на минуту. Внутри дома всегда полумрак. Когда глаза привыкли, я сфокусировалась на фигуре Али валяющейся на диванчике. Перед ее носом стояла лампа. Последнее время, при виде ее лежащей, глухое раздражение поднималось из живота и заполняло меня.

- Чего ты ее гипнотизируешь. Не надейся, джинн не выползет из этой лампы, чтобы тебя спасти.

- Хмм, а чего он ведь не спасатель, а джинн. Должен желания выполнять.

- И что бы ты загадала? Чтобы коза сама доилась, а персики падали тебе прямо в рот?

- Достала ты уже меня этой козой. Эта дрянь невзлюбила меня. Впрочем, это взаимно.

- Надо было юбку длинную надеть и платок на голову, я же говорила.

- Угу, на улице пекло, а я в длинную юбку. Может еще паранджу достанешь, чтоб коза меня за свою признала.

Не буду я с ней ругаться. Беру старые тряпки и переодеваюсь. Длинная рубаха и юбка, в этом маскараде ужасно жарко, но зато козе нравится. Я принесла ей целую охапку веток с листьями.

- Вот-вот, коза тебя только и волнует – мрачно изрекает подруга – целыми днями бегаешь по окрестностям в поисках каких-то веток.

- Ты лучше абрикосы иди пособирай. Я уже не сдерживаюсь. Алюсик меня достала своей ленью.

- Тебе бы сейчас телефон и интернетик на час, чтоб наснимать видео и залить их. Больше ведь у тебя в жизни забот нет. Помнится, последние два года ты только и стонала, как хочешь жить одна и быть независимой. От мамы в первую очередь. Так в чем дело. Вот тебе хату дали, за нее даже платить не надо. Поливай только сад и дои козу. Каждый день у тебя фрукты, помнится, ты любишь очень фрукты, но кроме дешевых бананов ничего не можешь себе позволить. Вот и взгляни на ситуацию под другим углом и берись за работу. Мне надоело тянуть этот воз за двоих.

Я накинула платок и с гордо поднятой головой уже хотела идти к козе, но Алюсик вцепилась в подол моей юбки.

- Мне сегодня снилось, что я опять маленькая. Виталик свалил от нас, и мы с мамой в честь этого события отправились в магазин игрушек. Представляешь, огромный красивый магазин, посредине широкая лестница, а рядом с ней струится поток воды. В нем плавали золотые рыбки. Мне хотелось нырнуть к ним, но я побоялась, что мама будет ругаться. Потом мама показала на сахарные витражи. Да, представь, вместо стекляшек там были разноцветные леденцы. Это так клево, мне захотелось отломить один и попробовать, но я побоялась….

- Что мама заругается? Очень мило, я тоже скучаю по близким, но работу за нас никто не сделает. Давай попозже сходим куда-нибудь прогуляемся. Надоело сидеть в четырех стенах.

Лично мне не хватало кофе. Даже по чаю я не так скучала. Запах кофе и булочки мне снился почти каждую ночь. Мама пекла по выходным сдобные булочки с корицей. Сейчас редко кто печет, за углом кофейня и можно посидеть там со стаканом американо и булочкой. Это недорого.

- Учись печь, пока я живая. В мою молодость одни столовки были и никаких кофеин, а сейчас развели на каждом шагу. Куда не плюнь.

- Мама, разве это так плохо, что есть выбор куда пойти отдохнуть. Почему отдыхать нужно только дома у плиты? Что плохого в том, что я пойду в кафе и посижу там с чашкой кофе, читая книгу или просматривая соцсети.

- Вот-вот, вы бы только сидели и пялились в телефоны. В мою молодость девушка должна была уметь печь блины и пироги, а вы что теперь умеете? Пиццу заказать готовенькую? Неужели неинтересно самой что-то приготовить, удивить своих близких.


- Ты чего застыла то с открытым ртом, вроде как привидение увидела? Кстати, насчет привидения, я уверена, что временами слышу шаги в той второй комнате.

Я очнулась от воспоминаний и с недоумением поглядела на Алю. Ну, это уже перебор.

- Там никого нет, тебе кажется или это крысы пробрались в дом. Я заметила парочку в саду, они воровали падалицу. Вполне возможно, они себе там гнездо устроили.

Аля спецом меня пугает, знает ведь, что у меня богатое воображение и стоит только искру заронить, чтобы я напридумывала целый роман ужасов.

Я решительно шагнула к занавеске, отделяющей вторую комнату и отдернула ее. Во второй комнате не было окон, и она была погружена во мрак. Я схватила лампу, подняла ее над головой как вербу. В тот момент мне казалось, что маленький язычок огня может защитить нас.

- Да нет там никого, я уже заглядывала и ничего не нашла, кроме пыли и грязи.

- Значит тебе показалось, ты же сама видишь – здесь никого нет. Да и не может быть.

- Нет, мне не показалось, я не один раз слышала. Это неприятно, но я же не вру. Просто это дом с привидением, надеюсь оно дружелюбное и не станет нам пакостить. Как думаешь?

Я поставила лампу и выскочила во двор, но не пошла к козе. Я не знала, как реагировать на слова Али. Вроде она говорила серьезно, вдруг она правда что-то слышала. С другой стороны, она меня могла разыграть. Это странное место, здесь все могло быть. Я не знала, стоит ли рассказывать об этом Наташе. Глубоко вздохнув несколько раз, я решила подождать и присмотреться.

Коза мекала под навесом, а я как приросла ногами к земле. Во что я верю? В Бога, в привидения, в освященную вербу? Я прислушивалась к себе и искала ответы. Все-таки верба бы не помешала в этом доме, она бы точно прогнала все мои страхи. Ведь я всегда верила только маме и раз она считала, что верба охраняет дом – значит так и есть.