Моя прабабушка

Есть фотография в альбоме моей тети. В помещении гроб, возле него смотрят на усопшую Татьяна Семеновна Квасникова (моя бабушка), на руках держит трехлетнюю дочь Зину (моя мать), стоит 12-летняя дочь Люда (моя тетя). Весна 1952-го года. Так прощались с моей прабабушкой.
Дарья Ивановна Иванникова родилась в 1880 году в семье государственных крестьян, проживающих в деревне Бубновка Аткарского уезда Саратовской губернии. Когда Дарье исполнилось 17 лет, взял ее в жены Семен Ванифатьевич Квасников – мой прадед. Он был старше Дарьи на два года, того же сословия – государственный крестьянин, из большой семьи. Семен забрал Дарью в деревню Медведевка, расположенную неподалеку от Бубновки.
Обычная крестьянская семья. Стали рождаться дети: в 1897-ом родился Матвей, в 1900-ом – сын Степан, в 1907-ом - дочь Александра, через 9 месяцев умерла от кори, в 1911-ом – Василий, в 1913-ом – Николай, в 1916-ом – Татьяна и в 1918-ом – Леонид. До 1917-го года дети были крещены в одной церкви Покрова Пресвятой Богородицы в с. Даниловке, что в 5 км от Медведевки. Последнего сына фиксировали в ЗАГСЕ Даниловской волости. Скорее всего, были еще дети, но пока не найденные в метрических книгах. Можно предположить, что эти дети умирали во младенчестве от слабости, кори, коклюша и дифтерии – обычное дело в крестьянских семьях царской России.
Начиная с 1905-го года жизнь в казенной деревне забурлила возмущениями, поджогами помещичьих усадеб, погромами, кражами, революционной деятельностью! В мае и июле 1905 года даже приезжал в эти края с казаками губернатор П.А. Столыпин для усмирения бунтовщиков.
С 1905 по 1908-е года Семен обвинялся по следующим Делам: о хищении ржаных снопов с поля Воронцовой-Дашковой (получил 3 месяца тюрьмы); в разграблении казенной винной лавки (был оправдан); в грабежах, разбоях и убийствах и в революционной деятельности (проходили по Делу известные сестры Агринские).
В Деле можно найти сведения о С.В. Квасникове и его хозяйственном положении. Своей рукой он написал: «Семен Вонифатьев Квасников, 30 л., родился, прописан и живу в л. Медведевке, Даниловской волости, Аткарского уезда, рождение мое законное, крестьянин, русский, православный, малограмотный, женат, имею 3 детей, занимаюсь хлебопашеством, особых заслуг не имею, средства к жизни личным трудом, несколько глуховат на правое ухо, под судом не был». В другом месте сведения: «Семен Бонифатьевич Квасников, 31 года, его жена Дарья 29 лет, дети: Матвей 12 лет и Степан 9 лет, мать Домна 62-х лет. Брат Яков 16 лет».  Хозяйство: «Дом с надворными постройками - 1, рига - 1, амбар – 1. Скота: лошадей - 2, коров - 3, овец - 7; Кур – 10. Владельной душевой земли – 2 десятины. Примечание: Имущество с братом нераздельно».
В итоге сослан был Семен Ванифатьевич в Вятскую губернию под гласный надзор полиции на два года, считая срок с 29 сентября 1908 года. В ссылку с мужем отправились Дарья со старшим сыном Мотей. А Степана забрал в семью брат Семена Николай Ванифатьевич в Саракамыш, где проживал с женой Пелагеей и был на военной службе.
Дядя Николая и Семена, для последнего еще и крестный, отставной подполковник Иван Власович Квасников доживал свои последние годы в большом доме в Темир-Хан-Шуре. Иван Власович считал семью Николая самой благополучной из Квасниковых, посылал письма, в которых советовал определить мальчика в школу, переживал за учебу Степана, всегда подчеркивал важность наук, высылал нужные книги, поддерживал деньгами. О Семене и Дарье писал: «А жаль мне Семёна, как это и за что он попал?  Что жена его очень хорошая женщина – жаль, очень жаль…». «…мне более всего жаль Дашу - Стёпину мать: она-то за что страдает - она ведь, как вышла замуж, и дней-то порядочных себе не видала и поэтому я не могу простить своему крестнику Семёну поступок его: он уже не маленький, он уже отец семейства; хотя Даша и заверяет, что он не виноват, но я-то плохо верю... дыма без огня не бывает».
А потом была революция 1917-го года. Квасниковы – хлебопашцы. Матвею – 20, Степану – 17, они становятся красноармейцами. Через два года их не стало. В ЗАГСЕ с. Даниловки нашлась запись о смерти в госпитале Степана от болезни легких. Так Дарья потеряла своих старших сыновей.
20-его годы. НЭП – новая экономическая политика, целью ее было повышение уровня благосостояния населения, но отрицательным фактором являлся бандитизм. Семена нашли повешенным – осталось неизвестным, то ли совершил самоубийство, то ли убили его. 39-тилетняя Дарья осталась одна с детьми, младший Леонид родился только в 1918, он имел особенность – на кистях рук не хватало пальцев.
Великая Отечественная война! И снова беда за бедой. Пришла похоронка на сына Василия – летчик погиб в воздушном бою. Леонид попал в заключение. Он – художник, музыкант, прекрасно играл на всех струнных инструментах, память великолепная, наизусть рассказывал произведения, которые читал. Во время войны Леонид, как молодой преподаватель физики и математики, сконструировал вместе со старшеклассниками приемник, захотелось им ради интереса поймать немецкие сводки, и кто-то из ребят проговорился родителям. Леонида судили по 58-ой статье и срок дали - 10 лет.
Шли годы… Дарья постарела, осталась без пенсии. Сын Николай забрал ее к себе в Пензу, бабушка помогала ему с четырьмя детьми. А в 1947 году Дарья Ивановна уехала к единственной своей дочери Татьяне.
Моя бабушка – Татьяна Семеновна закончила Ленинградский педагогический институт. Преподавала историю, обществоведение, работала на курсах совершенствования учителей, читала лекции по атеизму. Была коммунисткой искренней и глубокой. Отправила ее партия в город Николаевск-на-Амуре, где она занимала должность зав. Гороно и стала почетным гражданином города. Затем, на Мысе Лазарева, Татьяна Семеновна была директором школы, которую только построили, оттуда рыли тоннель под Татарским проливом на Сахалин. Контингент людей - заключенные и досрочно освобожденные, их семьи, дети. Татьяна без мужа, воспитывает двух дочерей: Люду и Зину, младшая только родилась, и Дарья Ивановна приехала помогать.
Людмила вспоминала бабушку: «Такое впечатление, что бабушка замкнутой была. Я не видела, чтобы бабушка о чем-то много разговаривала с мамой, или еще с кем, она все молча: молча ходила, как тень по квартире, молча делала чего-то, там уборочку сделает, обед приготовит, все молчком, позовет только меня: «Люда, иди поешь»». Не только нянчиться с внучкой приехала Дарья Ивановна, здесь, на Дальнем Востоке, младший сын Леонид находился в заключении. И он часто попадал в какие-то ситуации и присылал письма, то просил выслать деньги, то в карты его проиграли, то еще что-нибудь, надо где-то откупиться. Дарья Ивановна умоляла, даже стояла на коленях перед дочерью, и Татьяна выручала брата.
Дарья Ивановна была большая рукодельница. Она кроила и шила на внучек платьишки, рисовала прекрасно! Зину держала на коленочках, перед ней тетрадка толстая, и из-под карандаша выходили барышни в шляпках, в кринолинах, в кружевах, на веревочке собачку вели, мужчины хорошо одетые, люди в движениях, животные, кошечки. И Зина, как завороженная, следила за ее рукой.
Люда наблюдала, с каким вниманием бабушка читала свежие газеты. В редкие свободные минуты, когда все дела переделает, выходила Дарья через заднюю дверь на уютное небольшое крылечко с высокими боками, она садилась, одевала круглые очки, и разворачивала свежую газету. За современными событиями она регулярно следила.
Верила ли прабабушка в Бога? Трудно сказать. Людмила не видела, чтобы она крестилась, читала молитвы, рассуждала о Боге.
До последнего своего дня жизни Дарья Ивановна двигалась потихонечку, все чего-то делала, печку всегда топила с вечера, чтобы тепло было спать. И вот почувствовала она себя плохо, Татьяна на занятия уходила и велела: «Ты печку не топи, я приду, сама истоплю, ты лежи, отдыхай», но бабушка махнула рукой: «Да, ладно, справлюсь». Истопила печку, и после того легла. Люда проснулась от какого-то шума среди ночи. Бабушка хрипела, около нее стояли врачи, оказывали какую-то помощь. В эту ночь она умерла. 73 года. Похоронили на мысе Лазарева.
Вглядываюсь на фотографию из семейного альбома. Она сделана в ссылке. Стоят: Семен и Матвей, в руках у сына книжка, видимо, учится в школе. Дарья сидит, взгляд отвела от фотографа, как будто о чем-то задумалась, о чем-то грустит, плотно сжаты губы, руки устало лежат на коленях. А за этими фигурами – голая сосна, нет на ней игрушек, нет мишуры. Видимо, скоро Новый год! Еще один тяжелый год – 1909-ый.
Не дожила прабабушка до двух событий, которые, возможно, сделали бы ее жизнь радостней! Во-первых, освободился из заключения Леонид, во-вторых, пришло письмо Татьяне… Василий, старший сын не погиб на фронте, без ног остался. Инвалидом его никто не видел, он никому не признался, что живой. Василий женился на медсестре, которая за ним ухаживала в госпитале. Виктор - его сын, писал в военкоматы, искал могилу, и нашел… нашел спустя два месяца после смерти отца свежую могилу.
Собирая сведения о жизни Дарьи Ивановны Квасниковой из метрических книг, писем Ивана Власовича, из воспоминаний Людмилы Степановой, задаюсь я вопросом: «А была ли счастлива моя прабабушка?!»