Жаворонки и совы. Глава 20

  Мария сделала шаг к лестнице, заступив мне дорогу, и улыбнулась уголком рта. Миг — и её звонкие каблучки загрохотали по ступеням.
— Чур, я первая! — раздалось уже откуда-то снизу.
— Нечестно! — завопил я, ринувшись следом.
  Спуск был стремительным: мы, словно пара чаек, кружили вдоль стены, а наши быстрые шаги заставляли ступени издавать безостановочный низкий гул. Мария, смеясь, снова бежала впереди, но на этот раз я почти не отставал от лёгкой, гибкой фигуры. Хмельное волнение, охватившее меня наверху, вытеснило смущение и страх, и сейчас я думал только о лукавом взгляде янтарных глаз, который, признаться, я выдержал не без труда.
  Шумно дыша и глупо хихикая, мы, чуть не столкнувшись в проёме, высыпались на свет из-за приоткрытой двери, с ходу налетев на ледяной взгляд Мартина. Несколько долгих секунд он смотрел на нас, не мигая. Мария хмыкнула ещё пару раз, постепенно успокаиваясь, моя же игривость улетучилась мгновенно.
  Почмокав губами, смотритель вдруг запустил руку за отворот грубой матросской куртки и очень плавно стал вытягивать её обратно. То, что сопротивлялось силе человека, было извлечено из душной темноты и явлено миру в нашем лице. Молодой взъерошенный чёрно-белый кот смотрел на нас в упор. Он не собирался сдаваться и с достоинством покачивался в метре от земли, зафиксированный мощной рукой Мартина.
— Аксель! — радостно воскликнула Мария. — Где ты его нашёл?
  Мартин ничего не ответил, как-то нехотя протянул кота дочери и поджал губы в подобии улыбки, глядя на Марию взглядом, в котором я с удивлением заметил… нежность? Девушка обняла кота обеими руками, слегка почёсывая его за чёрным ухом. Кот, скользнув щекой по её подбородку, прижался к хозяйке, громко мурлыча. Я сделал шаг вперёд и осторожно протянул руку к пушистому лбу, но кот отпрянул, сразу перестав мурлыкать, и недоверчиво обнюхал мои пальцы. Мартин шумно фыркнул, развернулся и сделал несколько шагов по направлению к дому, затем, будто что-то забыв, слегка повёл головой в сторону и коротко бросил через плечо:
— Идём.
  После знакомства с Акселем я уже не мог воспринимать неучтивость Мартина всерьёз и бодро отправился следом, готовый поднять хоть сотню ящиков и бочек. Однако смотритель лишь подхватил небольшой заплечный мешок, устало прильнувший к стене дома в ожидании хозяина, и сразу же двинулся в сторону лестницы, ведущей на берег. Видно, на мою помощь он совсем не рассчитывал и перетаскал всё необходимое сам, пока Мария знакомила меня с маяком. Я почувствовал лёгкую досаду.
  Мы молча спустились по ступеням. Аксель трусил за нами в некотором отдалении. Лодка была погружена в воду лишь наполовину, а её нос уже смотрел в сторону моря. Небольшие волны дружески толкали судно в борт, заставляя его полусонно покачиваться, как детскую люльку. К слову, груза было немного: несколько ящиков и пустой бочонок для воды: везти с маяка было и вправду нечего.
  Мария обняла отца за шею и легонько прижалась губами к его бороде.
— Ну, всё, — мягко отстранился он.
  Затем девушка повернулась в мою сторону и, чуть помедлив, взмахнула рукой, прощаясь. Я кивнул и отвернулся, чтобы скрыть внезапно охватившее меня разочарование. Мы с Мартином без труда столкнули лодку в воду. Я, повинуясь жесту смотрителя, забрался на банку на носу, сам же он расположился на корме у мотора. Схватив своей огромной рукой короткое весло, лежавшее на дне лодки, он размеренными движениями, будто помешивая кашу, стал отталкиваться от дна, выходя на глубокую воду. Наконец весло с сухим стуком вернулось обратно на дно лодки. Мартин помахал Марии рукой, сел и с силой дёрнул шнур. Мотор взревел, распугав любопытных чаек, начавших было кружить над нами.
  Мне не хотелось покидать остров. Я с грустью смотрел, как Мария на берегу становится всё меньше и меньше. Наконец, она взмахнула рукой в последний раз и, придерживая юбку, медленно пошла к лестнице. Аксель догнал её в несколько больших прыжков и поскакал вверх по ступеням, изредка оборачиваясь к хозяйке.

  Мартин молча управлял лодкой. Я точно знал, что пока Мария нас видит, он и рта не раскроет. Все ответы, что были ему нужны, он уже себе дал, и говорить нам было не о чем. Он даже не смотрел в мою сторону. Я разглядывал белые барашки, кипящие у борта, чаек, тяжёлые искрящиеся волны, тёмные острые осколки скал, то и дело ощущая, как прохладные брызги покалывают щёки и шею.
  Комната Марии не выходила у меня из головы. Я представлял, как бы мне жилось там, где редко звучит человеческий голос, где кроме шума ветра и волн, криков чаек и моих собственных фальшивых напевов не слышно больше никаких звуков. Меня пугала мысль о добротно скроенном быте и громком смехе на выскобленных кухнях. Здесь же, среди ящиков с хламом из того разряда, что обычно не нужен нам, но обязательно пригодится нашим внукам, моя соскочившая с рельс Вселенная со скрипом входила в привычные пазы.
  Выйдя на широкую воду, Мартин погнал лодку к берегу. Он управлялся с ней не так бережно, как Мария, поэтому, как мне показалось, обратная дорога заняла гораздо меньше времени. Когда лодка приблизилась к полоске песка, Мартин заглушил мотор, спрыгнул в воду, подняв тучу брызг, и смерил меня нетерпеливым взглядом. Я последовал его примеру. Мы втащили лодку на берег. Мартин схватил ящик и с нажимом сунул его мне в руки, затем наклонился за следующим. Сухая шершавая поверхность неприятно царапнула кожу на моих ладонях. Я вздохнул и повернулся к дому.
— Куда? — услышал я окрик Мартина. Через минуту ещё один ящик был торжественно установлен поверх первого, начисто закрывая мне обзор.
  Я стиснул зубы, отвёл руки в сторону, насколько это было возможно, чтобы видеть дорогу, и поплёлся к тропинке. На полпути до дома я встретил Хелену, которая торопливо спускалась к нам.
— Уже вернулись? Хорошо, как раз к обеду, — сказала она довольным голосом и отправилась на помощь мужу.
  Я пнул калитку ногой и протиснулся во двор. Я не знал, куда деть ящики, но, к счастью, кто-то уже следовал за мной — об этом мне сообщили лязгнувшие за спиной калиточные петли.
— Оставь тут, у двери, — услышал я мягкий голос Хелены и тут же с радостью избавился от своей пыльной ноши. Мартина видно не было, и я решил вернуться к лодке, продолжая разгрузку. Наконец, всё было перенесено к дому, и калитка устало грохнула в последний раз.
— Потом отгоню к пирсу, — сказал Мартин жене, махнув рукой в сторону берега.
  Я с наслаждением стянул пропахшие потом свитер и рубашку, вслед за смотрителем вымыл руки и шею прямо здесь, во дворе — Хелена, смеясь, щедро поливала нас водой из кувшина.
— Вечером растопим баню, сможете отмыться, как следует, — обнадёжила меня женщина.
  Оставив у двери тяжёлые сапоги, я забрался на чердак, покопался в тёмных внутренностях сака и сменил рубашку. Надевать свежее бельё на немытое тело было неприятно, да что поделать: мой гардероб был совсем не рассчитан на жизнь здесь.
  Когда я спустился, Хелена уже накрыла на стол.
— Чем займётесь сегодня? — спросила она меня во время обеда. Честно сказать, я ушёл бы куда угодно, лишь бы не оставаться дома с Мартином. Поразмыслив, я решил, что дать телеграмму отцу всё-таки стоит, кроме того, можно заглянуть в местную лавку в поисках более подходящей случаю одежды.
— Схожу на почту да загляну в лавку. Домой что-нибудь нужно? Я могу купить по дороге.
  Мартин оторвался от тарелки и поднял на меня глаза.
— Нам ничего не нужно, — мрачно произнёс он.
  Хелена с удивлением посмотрела на мужа.
— Купите немного муки, моя почти вышла, а я собиралась пирог испечь. Иэн заходил, принёс рыбу, — пояснила она, обращаясь к мужу.
— Ладно. — Мартин двумя пальцами отёр бороду и вышел из-за стола. — Отдохну.
  Зевая, он вышел из кухни. Я тоже встал, собираясь сполоснуть миску.
— Оставьте, я сама, — улыбаясь, почти пропела Хелена. Я кивнул, заглянул на чердак за деньгами и спустя пять минут с облегчением захлопнул дверь калитки.