Кнут для царя

  Вот интересно: мог бы Петруша Ершов что-то внятное ответить на вопрос: для чего Иван, собираясь на аудиенцию с царём, берёт свой кнут?

  Напомню ситуацию: царь, оповещённый доносчиком-спальником, что Иван скрывает от него перо Жар-Птицы, велел: «гей, позвать  мне дурака!» («гей» – это такое устаревшее восклицание, - например – «гей, славяне!»).
Дворяна, предварительно устроив перед царём «грибоедовскую» сцену многократного падения, побежали в конце концов «до Ивана», нашли его «в крепком сне», и стали будить кулаками, а потом – метлой (а это уже прямая отсылка к опричнине Грозного)!

  Здесь всё так прозрачно, если воспринимать сказку как пушкинскую автобиографию, что даже неловко комментировать!

  Начнём с того, что на Пушкина, - как и на сказочного "Ванюшу", -  был донос.

  «В августе месяце 1826 г. калужский помещик Коноплев, служивший по секретной части при генерале Скобелеве, явился к своему начальнику и рассказал, что некто кандидат прав Леопольдов, заинтересовал его стихами, написанными на событие 14-го декабря 1825 г.; что он, Коноплев их списал, и стихи оказались преступного характера.
     Конечно, Леопольдов был немедленно отыскан, и подвергнут допросу. Вот отсюда и запала в судебное дело первая искра; Леопольдов был первым звеном той цепи, которая вытянулась из нескольких подсудимых, в том числе и самого А.С. Пушкина». //Пушкин и его современники. Материалы и изыскания. Выпуск XI.

  Речь об отрывке из стихотворения "Андрей Шенье" (1825), который был изъят цензурой и ходил в списке, озаглавленный "На 14 Декабря". Озаглавлен был ошибочно, поскольку стихотворение написано в начале 1825 года и к мятежу на Сенатской отношения не имело (что Пушкин потом объяснил).

   В Михайловское был послан агент полиции А.К. Бошняк, чтобы собрать сведения о Пушкине и, при обнаружении «компромата», поэт, безусловно, был бы арестован. Но никакого компромата агент царя не нары... не нашёл.
 

   Вся вина Пушкина на этот раз была в его известности, его славе. Он владел Пером Славы. Царю-начётчику это надо было взять на контроль и присвоить. Ведь для Николая всё в России было «Моё», - как Татьяна для Евгения в её страшном сне. Чтобы присвоить, Поэта надо было вызвать из глуши и приручить. Для этого был послан в Михайловское фельдфебель.

  Но и Пушкин не был прост. Он ещё прежнему царю обещал:

 «Когда ... позовут
Меня на полную<?> расправу,
За ваше здравие и славу
Я<?> дам<?> царю<?> мой первый кнут

  А на встречу с новым царём взял пистолеты – и не тронулся с места, пока их не доставили из Тригорского.

  Так что, если б спросили Пушкина, он-то как раз знал бы, что ответить. Если, конечно, захотел бы отвечать!

  Но и безо всяких ответов непосредственного автора мы сами можем найти ответ на вопрос о кнуте. Зачем его взял Иван, если им не воспользовался? Зачем говорить о ружье, которое не выстрелит? Но если Иван – это сам Пушкин, - то кнут он как раз использовал по назначению. Он именно отстегал им царя. Не буквально, конечно! Но «слова поэта суть дела его». А когда же и где он его отстегал? Да в другой сказке, которая писалась параллельно с «Коньком - Горбунком», - в «Золотом петушке»!

  На это мне открыл глаза философ и литературовед Сергей Тимофеевич Кругликов, в своей лекции о сказке о Золотом петушке. Все вы помните конец этой сказки: «Сказка ложь, да в ней намёк – Добрым молодцам урок!». О том, что под «добрым молодцем» Пушкин имел в виду царя Николая, писала ещё Анна Андреевна Ахматова. Но пусть даже и не Николай, пусть останется сказочным Дадоном! Главное здесь – наказание, - поскольку слова "урок" и "наказание" в данном случае – синонимы.

  В сказке указано три периода по восемь дней –
 
Вот проходит восемь дней,
А от войска нет вестей;
Было ль, не было ль сраженья, —
Нет Дадону донесенья.
Петушок кричит опять.
Кличет царь другую рать;
Сына он теперь меньшого
Шлет на выручку большого;
Петушок опять утих.
Снова вести нет от них!
Снова восемь дней проходят;
Люди в страхе дни проводят;
Петушок кричит опять,
Царь скликает третью рать
И ведет ее к востоку, —
Сам не зная, быть ли проку.


Войска идут день и ночь;
Им становится невмочь.
Ни побоища, ни стана,
Ни надгробного кургана
Не встречает царь Дадон.
«Что за чудо?» — мыслит он.
Вот осьмой уж день проходит,
Войско в горы царь приводит
И промеж высоких гор
Видит шелковый шатёр,...

Это составляет 24 дня.

На дорогу обратно у Дадона с Шамаханской царицей и войском тоже должно соответственно уйти восемь дней.

Итого: 32 дня.

И семь дней Дадон пировал у Шамаханской царицы:

И потом, неделю ровно,
Покорясь ей безусловно,
Околдован, восхищён,
Пировал у ней Дадон.

Неделя ровно – это 7 дней.

В сумме все эти «дни наказания» дают 39. Тридцать девять – это наказание плетьми – сорок без одного.

"Пять раз я получал от евреев сорок ударов плетью минус один". (2 Кор. 11: 24, XIV).

Таким образом, Пушкин дал свой «урок царю» (а порывался ведь к этому ещё с юности!)*.

 *«Урок царям» — это плакат, который Александр Пушкин использовал в 1820 году.
В апреле того года до Петербурга дошло известие, что в Париже Пьер Луи Лувель убил наследника французского престола, герцога Беррийского.
Узнав об этом, 21-летний Александр Пушкин раздобыл напечатанный портрет убийцы, сделал на нём надпись «Урок царям» и ходил, размахивая плакатом, по театральному залу.

Императору донесли о дерзости молодого поэта, и уже 6 мая Пушкин отправился в ссылку. /Ответ из интернета.

Ну вот, теперь понятно, зачем Ваня, идя к царю, «кнут привесил за конец» (1-5 изд.), или «кнут свой сбоку прицепил» (6 изд.). Пацан, то есть, поэт, сказал – поэт сделал!

Да, насчёт Грозного, - то сравнение с ним Николая есть у Пушкина в письме к Вяземскому о няне, которая выучила молитву времён Ивана Грозного, - "О смягчении сердца владыки...":

"Няня моя уморительна. Вообрази, что 70-ти лет она выучила наизусть новую молитву о умилении сердца владыки и укрощении духа его свирепости, молитвы, вероятно, сочиненной при царе Иване. Теперь у ней попы дерут молебен и мешают мне заниматься делом". / А.С.Пушкин - П.А.Вяземскому - Михайловское - С.-Петербург, 09.11.1826 г..

 Няня выучила молитву после того, как при ней приехал фельдфебель за её любимцем, мирно "спавшим" уже два года в Богом забытом Михайловском...