Криницкий

                Криницкий.
С Виталием Александровичем Криницким, я познакомился в 1973 году, на исходе лета, он был переведён из Петропавловска в Целиноград, собственным корреспондентом газеты ЦК.КПСС. (Сельская Жизнь). За его персоной, обкомом партии, закреплялся персональный автомобиль, вместе с водителем, на месте которого оказался я. На тот период, Виталию Александровичу, было 47 лет. Он был женат и имел двоих детей; старшему сыну было 16 лет, дочери 14 лет. Но здесь я могу ошибиться в возрасте детей, плюс-минус на год. Работая его личным водителем, я был не только удивлён, но и ошеломлён его жизненному пути. Представьте себе, я обслуживал живую историю, нашего государства Советский Союз. Но всё по порядку: Отец Виталия Александровича, был наркомом сельского хозяйства на Украине, я читал о нём статью, в середине семидесятых годов, правда уже не помню в какой газете, обратите внимание, я пишу не в Украине, как сейчас пишут, а на Украине, поскольку Украина, это окраина огромной Руси. А если желаете приставку В, тогда в Малороссии. Простите я отвлёкся. Так вот, его отец был репрессирован, когда Виталий Александрович был ещё ребёнком. После такой трагедии, мать с сыном, из города, перебралась в село. Там и жили пока не началась война. На момент вторжения немецко-фашистских войск на СССР, Виталию Александровичу, было 14 лет. К тому времени он успел закончить семь классов. Как рассказывал сам Виталий Александрович, немецкие войска входили в их село и, не задерживаясь шли дальше, по маленько грабя население. Пока не вошли войска СС. Те осели прочно и вели себя как хозяева положения, вместе с местными предателями земли Русской. Без предельно грабя и убивая население. Партизаны, пока ещё в малочисленном своём составе, тоже не сидели сложа руки, а по малу вершили свой суд над оккупантами. В одну из ночей, партизаны уничтожили какого-то немецкого крупного офицера, а за одним и двух полицаев-предателей, сожгли немецкую комендатуру и бесследно исчезли.
На другой день, каратели выгнали всё село, на центральную площадь, выстроив людей в одну шеренгу. Виталий Александрович стоял рядом с матерью, держась за руку. Один из карателей пошёл вдоль длинной шеренги и каждого второго, указывая хлыстом, выводил из строя. Первым был Виталий Александрович, вторым, по счёту, мама. Всех вторых, по счёту, отвели к кирпичной стене собора и на глазах живых, расстреляли. Так, осиротевший Виталий Александрович, оказался у партизан и всю оккупацию провёл в вылазках и рейдах, в боях с захватчиками. Был ранен, лишился левой кисти руки, был награждён и после освобождения Украины, уехал в Москву учиться. Мне с ним не довилось часто ездить. Он болел сердцем и длительные перегрузки по бездорожью да и по шоссе тоже, утомляли его.  Чаще и больше я ездил сам в редакции областных и районных издательств забирал для Виталия Александровича уже готовые статьи о сельских тружениках и героев соцтруда, по его просьбе интервированные у героев очерка. Иногда он просил вывезти его куда-нибудь к реке, подышать свежим воздухом. И там сидя с удочкой, абсолютно отключался от настоящего времени и, плавал где-то в своём, другом измерении… Иногда, усердно тёр руку о штанину, я как-то спросил его:
-  Почему вы так часто и настойчиво трёте руку?
-  Где ты увидел руку? Это культя.
-  Ну пусть культя.
-  Зачем-зачем, мизинец чешется!
-  На культе мизинец?!
-  Ну да! Нерв-то остался.
Как рассказчик, он был интересным. Его рассказы были сочными и хотелось их слушать и слушать. Но поработать с ним мне довелось мало. Его перевели из Целинограда в Алма-Ата, в ЦК. Так наши пути-дороги разошлись. Но память об этом замечательном человеке, останется до конца дней моих.