Ошибка Помпея Великого

            "Поразит пред тобою Господь врагов твоих, восстающих против тебя"
               
                Второзаконие

Глава 1
1   
   Антиохия восторженно встречала Помпея. Жители города стояли вдоль главной улицы, крича «Магнус» и размахивая руками. С седла своего коня он мог видеть мощные крепостные стены, окружённые рядами колонн дворцы и площади. Столица империи Селевкидов производила на него сильное впечатление. В первый раз он увидел её вчера с гор, окружающих город. Антиохия располагалась в долине на берегах реки Оронт. Он сразу оценил стратегический гений её основателя Селевка. Он вспомнил, что друг его отца рассказывал ему, молодому контуберналу, входящему в группу обучающихся военному делу молодых знатных римлян, о строительстве города. После победы над Антигоном, ещё одним полководцем Александра, в битве при Ипсе, Селевк пожелал построить на завоёванных землях несколько городов. Одним их них была Селевкия Пиерия, город-порт на берегу Средиземного моря недалеко от устья реки Оронт. Когда Селевк посетил Антигонию - столицу государства Антигона, он взвешивал возможность превратить её в свою столицу. В храме Зевса он просил совета, стоит ли ему отстраивать город дальше или построить собственный. И получил знак свыше: орёл, влетевший в храм, выхватил с жертвенника кусок мяса и улетел к горе Сильпий, с которой Помпей сейчас рассматривал Антиохию. Под ней он и решил построить свою столицу. Подальше от сходящих с горы ручьёв, селей и зимних потоков. Он повелел разобрать все дома и строения Антигонии и перевезти строительные камни на это место в долине. Сегодня население этого огромного города более полумиллиона человек. Помпей обратил внимание, что город разделён на четыре квартала, каждый из которых окружён своей отдельной стеной. А все они обнесены более высокой и укреплённой стеной. Такой город, подумал Помпей, одним ударом ему не взять. Но судьба и на этот раз была благосклонна к нему. Несколько всадников, выехавших из города, направились к его шатру на вершине горы и сообщили о том, что ворота Антиохии открыты для его армии и Антиох Дионис Филопатор приглашает его во дворец. Помпей ответил, что с удовольствием принимает приглашение, и армию в город вводить не будет. Он вызвал к себе военных трибунов, командиров легионов, и приказал им завтра утром спуститься в долину и построить военные лагеря на берегу реки.   
   Помпей входил в Антиохию в сопровождении своей гвардии. Рядом с ним на породистой лошади его заместитель Марк Эмилий Скавр, брат его второй жены Эмилии Скавры, умершей при родах на следующий год после их свадьбы. Его Помпей направил в Сирию год назад для усмирения претендентов на царский трон и освобождения Дамаска от набатеев. Скавр справился с задачей, и Помпей вошёл в Сирию во главе своей победоносной армии.
   Его кумиром был Александр Македонский. Говорили даже об их внешнем сходстве.
Воспитанный Аристотелем Александр горел желанием завоевать Индию, чтобы достичь дальних берегов обитаемой земли - ойкумены. На большом земном шаре известный грекам мир занимал небольшую вытянутую с запада на восток полосу суши. Он простирался от Северного моря до Африки и от Атлантического океана до Индии. Помпей во всех своих походах стремился дойти до окружающего Римскую республику океана. Им овладело бурное стремление захватить Сирию и через Аравию выйти к Красному морю, чтобы победоносно достичь Океана. Он, как и Александр, тоже знал, что Океан омывает со всех сторон весь обитаемый людьми мир. В Африке он первым дошёл с победой до Внешнего моря. В Испании, воюя с Серторием, он сделал Атлантический океан западной границей Римской республики. А совсем недавно в походе на Кавказ, разгромив армию альбанов, вышел к Гирканскому морю.   
   Голубое небо, словно огромное знамя победы, распростёрлось над его головой. И город, и ликующие толпы людей, радующихся тому, что обошлось без кровавого сраженья, и небо – всё напоминало ему его римские триумфы. Не лишённый честолюбия, он любил триумфальные шествия. Он удостоился уже двух. Первый триумф он получил в двадцать пять лет. Гней был в Риме самым молодым человеком, заслужившим его. К тому же ещё не сенатором. А второй – за испанскую кампанию и войну с мятежным Квинтом Серторием.
   В юности Помпей имел весьма привлекательную внешность. Уже тогда в нём предчувствовались зрелая сила и царственные повадки. Но и сейчас, в свои сорок два года, он внушал симпатию и уважение. Роста выше среднего, он производил впечатление эффектно посаженной головой, покатыми плечами, широкой грудью и крепкими ногами. Его лицо немного портил мясистый плебейский нос. Но блестящие живой энергией глаза, прижатые к вискам уши, высокий лоб и мягкие откинутые назад светло-золотистые волосы, делали его мужественным и привлекательным. Хотя, возможно, ещё больше привлекала его слава талантливого полководца и умелого политика.    
   Возле роскошного царского дворца он придержал коня, украшенного золотой сбруей с драгоценными камнями, остановился и ловко соскочил на покрытую широкими керамическими плитами площадку. Спешился и Марк Скавр. Слуга уверенно и упредительно перехватил уздечку и отвёл коня в сторону.
   - Антиох, - представился стоявший у входа богато одетый человек. – Дионис Филопатор Калинник.
   Он поклонился и взглянул на Скавра, словно ища у него поддержки. С ним Антиох был знаком уже год.   
   - Гней Помпей. Я слышал, у тебя с Филиппом Филоромэем конфликт из-за престола?
   - У меня есть особое право на престол: римский полководец Лукулл выразил мне своё предпочтение. Я сын Антиоха Благочестивого и Клеопатры Селены. 
   - У Филиппа тоже есть все права на престол. Он внук Антиоха Грипа и сын Филиппа Филадельфа. Он тоже из династии Селевкидов.
   Антиох медлил с ответом, подыскивая верный довод.
   - Я желал бы стать Вашим другом и другом Рима, - произнёс наконец Антиох. -  Прошу во дворец. Он, как и город, построен Селевком - основателем империи Селевкидов. Надеюсь, это достойное и подходящее для Вас место.
   - Дворец, действительно, прекрасен.
   Помпей с интересом рассматривал стены дворца, украшенные геометрическим орнаментом, выложенным блоками чёрного базальта, эффектно выделяющимся на фоне светлого ракушечника. Большое патио во дворе было покрыто мозаикой. В центре располагался фонтан, из которого на поверхность воды в бассейне, окружавшем его, падали струи. Мелодичные звуки журчания разносились по всему патио, создавая атмосферу покоя и блаженства.
   - Я распорядился приготовить для вас угощение, - сказал Антиох.
   Зал, куда он привёл их, был богато украшен. Мраморные пилястры по углам стен, между ними сияющие красками фрески. Пол покрыт разноцветной мозаикой. На мраморном столе, стоящем в центре зала, несколько наполненных до верху больших керамических блюд. Два года Помпей провёл в войне с Митридатом и его армянским союзником Тиграном. Впервые за время восточной кампании для него накрыт стол с изобилием вкуснейшей еды. Он увидел приготовленные из яиц омлеты и запеканки, овощи и салаты, грибы и его любимые трюфели. На большом подносе лежали креветки, варёные раки и крабы, устрицы, мидии и морские водоросли. На другом блюде – сыры, обложенные оливками. Мясные изделия, недавно вынутые из печи, приятно пахли специями. Из высокой амфоры в центре стола доносился терпкий запах красного вина.   
   - Я давно не видел такого стола, Антиох, - сказал Помпей.
   - Желаю принять тебя со всеми почестями, Гней.
   - Тебе это удалось, - ответил Помпей. - В последнее время было не до празднеств. Да и в благословенной Сирии покоя, я думаю, мне не будет.
   Он прилёг на один из стоящих вокруг стола высоких диванов с пуховыми, покрытыми золотистыми наволочками подушками. Скавр лёг рядом с ним, а Антиох расположился по другую сторону стола. Все с большим аппетитом принялись за еду. Слуги умело подносили тарелки и подливали в чашки вино.
   - Мне не нравится твоя с Филиппом вражда, - произнёс Помпей, взглянув на Антиоха. – Вы никак не договоритесь. Из-за частой смены власти в стране нестабильная ситуация. Так больше продолжаться не может.
   Антиох молча кивнул, не найдя подходящих слов.
   - Вы пригласили армянского царя Тиграна воссесть на трон, и он принял ваше предложение с удовольствием.
   - Он пришёл в Сирию по договору Лукуллом, - возразил Антиох.
   - Я с его политикой не согласен, - вздохнул Помпей. - И когда я сменил его здесь на Востоке и принял на себя командование армией, я многое пересмотрел. Чтобы разгромить Митридата, я договорился с парфянским царём, что он ударит по Великой Армении и отвлечёт Тиграна от союза с Понтом. Тигран ушёл. И тогда Лукулл поспешил вернуть тебя на трон.
   - Я не вижу разницы между вами, - заявил Антиох. - Для меня вы оба – представители великого Рима.
   В зале воцарилось молчание. Помпей оценил дипломатический опыт молодого царя. Но империя Селевкидов в агонии. Это угрожает римским провинциям и влиянию Рима в Малой Азии.
   - Границы терзают арабские племена, - сказал Помпей. - Вначале шейхи хотели посадить на престол одного из вас. А потом решили просто захватить страну и поделить её между собой. Тебя взял в плен царёк Эмесы Сапсикерам. А твой родственник Филипп воспользовался этим и обосновался в Антиохии. Но ненадолго. Вспыхнул мятеж, и Сапсикерам занял город и опять посадил тебя на трон. А тут ещё набатейский царь Арета, захвативший Дамаск. Пришлось послать туда моего заместителя Марка Скавра.
   - Хорошо, что в Сирии уже находились Лоллий и Метелл Непот со своими легионами, - произнёс молчавший до этого Скавр. – Они перешли под моё командование. Нам удалось без больших потерь освободить Дамаск.
   - Арета не пришёл бы туда, если бы чувствовал вашу силу, - заметил Помпей. – Поэтому я не могу оставить тебя на престоле. Риму нужна в этой стране надёжная рука.
   Он поднялся и направился к выходу. Марк последовал за ним. Антиох привёл их в большой зал, обставленный мягкими креслами и диванами. Посреди него журчал маленький мраморный фонтан. В долине и в городе было жарко. А здесь, во дворце Селевка, толстые стены надёжно закрывали зал от жары, а фонтан и полная текущей воды чаша под ним отдавали воздуху свою напоённую влагой прохладу. Помпей и Скавр опустились на кресла, с удовольствием рассматривая фрески, посаженные в керамические ящики цветы, красивые расписанные изображениями греческих богов амфоры и мраморные скульптуры по углам. Они поговорили о планах на ближайшее время, и Помпей, утомлённый вкусной едой и вином, погрузился в сладкую полудрёму. В его голове непрерывным потоком пронеслись видения многих событий последних лет.
   Память вернула его в живописную Пицену, где он родился и где не раз мчался на лошади по принадлежащим его семье обширным поместьям. Усадьба на берегу Адриатики была его любимым местом. Но для получения образования отец перевёз его в Рим, где у Помпеев был богатый дом. Он располагался по соседству с домом молодого Марка Туллия Цицерона, с которым юный Гней подружился. Тогда же его захватила и горячая страсть к прекрасной Юлии.
   Ему вспомнилась военная служба в армии отца, Помпея Страбона, во время восстания италийских племён против Рима. Вот он на военном совете у отца при осаде города Аскула. А потом был заговор сторонников Корнелия Цинны в армии против него и отца. Молодой Помпей мог погибнуть от руки подкупленного Цинной приятеля Луция Теренция, жившего с ним в одной палатке. А старший - сгореть в пылающей палатке. Причиной ненависти к Страбону было его непомерное корыстолюбие. Но судьба берегла его для великих дел. Ему сообщили о заговоре во время обеда. Ночью Гней тайком вышел из палатки и распорядился поставить охрану у палатки отца. Теренций поднялся и стал мечом наносить удары по его ложу. Он же мужественно убеждал мятежников остановиться. Он запомнил их гневные лица и слова ненависти против отца - командующего армией. Когда началось бегство, он лёг на землю в воротах лагеря и призывал растоптать его. Многие, устыдившись, вернулись в лагерь и примирились со Страбоном. Увы, спасённый им отец погиб в военном лагере под Римом от удара молнии. Нелепая смерть. Он помнит его мёртвое тело на столе возле палатки. Во время похорон натравленная против бывшего командующего и консула толпа набросилась на процессию, сбросила тело с погребального помоста и надругалась над ним. Девятнадцатилетний Помпей стал беспомощным свидетелем погрома и ничего не смог сделать. Но его беды на этом не кончились. Легионеры Цинны захватили и разграбили их дом, а его привлекли к суду по обвинению в незаконном присвоении имущества при взятии Аскулы. Во время процесса он держался твёрдо и умело защищался. Это вызвало симпатию ведшего дело претора Антистия. Тот предложил ему соглашение: оправдание при условии, что Помпей женится на его дочери. Он вспомнил издевательские насмешки людей, знавших об этом соглашении. Но этот брак дал ему шанс войти в политическую жизнь страны. И через несколько дней он женился.
   Когда Сулла, заключив с Митридатом договор о мире, высадился со своей армией в Брундизии, Помпей решил соединиться с ним, хотя и понимал, что большинство италиков против диктатора. Это было время побед и славы молодого полководца. Сулла признавал его заслуги и стоя приветствовал двадцатитрехлетнего Помпея, когда он появлялся. Тот даже решил породниться с ним. Он заставил Гнея развестись с Антистией и жениться на Эмилии, дочери его супруги. Она забеременела, и он с нетерпением ждал рождения своего первого ребёнка. Увы, Эмилия умерла при родах. Сулла нашёл ему новую жену, и Помпей вскоре женился снова. На Муции, дочери знаменитого юриста и оратора Сцеволы. Брак оказался счастливым. Он любил жену, и она родила ему дочь Помпею и сыновей Гнея и Секста. Женитьба сблизила его с семьёй Метеллов, обладавших в Риме огромным влиянием.
   Увы, насладиться мирной семейной жизнью ему не посчастливилось. Бежавшие из Италии противники Суллы перекрыли поставки зерна из Сицилии, Сардинии и Африки. Рим оказался под угрозой жестокого голода. Сенат по предложению Суллы предоставил Помпею всю полноту власти, хотя он не занимал никакой должности. Помпей с армией высадились на Сицилии. Узнав, где скрывается глава неприятелей Карбон, Гней захватил его в плен и казнил. А потом была переправа в Африку, решающая победа и вторжение в Нумидию. По возвращении в Рим он потребовал права на триумф. Помпей почувствовал, что Сулла обеспокоен и боится, что на волне своих побед молодой Помпей может захватить власть. Диктатор стал называть его «Великим». Но ещё в Африке его легионеры приветствовали его криками «Магнус». Он вспомнил свой триумф. Он – самый молодой человек в Италии, удостоившийся такой чести. Преисполненный сил и радости, Помпей входил в Рим во главе своей армии. А Сулла вскоре отказался от власти и уехал в своё поместье, где и умер на следующий год.
   Помпей на короткое время вырвался из дрёмы, разбуженный звуками из соседнего зала. Но журчание фонтана и вновь наступившая тишина легко вернули его в негу полусна.
   Тысячи его солдат под стенами Рима. Он гордится тем, что не подчинился консулу Катуллу и не распустил армию. У него другие планы. В Испании разгоралась война против мятежного Квинта Сертория. Помпей надеялся получить командование. Покровители его в сенате бились за него и победили. Гней получил в своё распоряжение армию и пост наместника Ближней Испании. Во время одного из сражений он сумел спастись только когда бросил своего коня, на котором была золотая сбруя с драгоценными камнями. Вражеские солдаты принялись делить добычу и его упустили. Превозмогая сильные боли в бедре от острия копья и в руке от удара мечом, он с трудом скрылся от преследования. Молодой организм и старания эскулапа, ученика знаменитого римского врача Асклепиада, одолели мучительную болезнь. Он выздоровел и вернулся в строй. Но взбунтовались солдаты. Им не выплатили жалования, и они угрожали пойти войной в Италию. Помпей направил в сенат письмо, в котором пожаловался на полное отсутствие средств для продолжения войны. Он также выразил опасение, что голодные солдаты вторгнутся в страну. Сенат выслал ему деньги и два легиона подкреплений. Он успешно завершил военную кампанию. И основал город в Пиренеях, назвав его своим именем Помпелон (Памплона).
   Помпей получил приказ вернуться в Италию, где бушевало восстание Спартака. Он понимал, что Красс сумеет разгромить войска повстанцев. Тем не менее его легионам удалось перехватить и уничтожить последний большой отряд рабов. Он купается в лучах славы, как спаситель государства. Сенат провозглашает его право на триумф. Но Помпей добивается консульства. И сенат, как награду за его особые заслуги, позволяет Помпею выставить свою кандидатуру. Он задержал триумф, чтобы войти в Рим командующим армией в день его избрания консулом. В течение следующего года он, исполняя консульские обязанности, проводит законы, отменяющие законы Суллы. Возвращает полномочия народным трибунам, способствует судебной реформе и восстановлению должности цензоров. Помпей вновь частное лицо. Он счастлив: впервые за восемь лет он удалился от войн и политики.
   Прошло два года и в сенате вспомнили о Помпее. Киликийские пираты по всему Средиземному морю нападали на суда, доставлявшие в Италию продовольствие. Цены взлетели до небес. В Риме верили в победу Помпея. Цены на хлеб упали сразу после избрания его командующим. А он хотел победить. Это давно уже стало его желанием и страстью. Он никогда ещё не получал такой огромной армии: 120 тысяч пехотинцев, 5 тысяч всадников и 500 боевых кораблей. И такую огромную денежную сумму в 144 миллиона сестерциев. Разделив Средиземное и Чёрное море на тринадцать зон, Помпей очистил его от пиратов и разбил их флот. Полномочия ему давались на три года. А он закончил войну за три месяца. И превратил Киликию в римскую провинцию. Потом снова наслаждался почестями и славой.
   Помпею удалось освободиться от дрёмы. Он поднялся, растормошил Скавра, и они вышли из зала.

2
   Утром после завтрака Помпей хотел ещё раз поговорить с Антиохом.
   - Где твой хозяин? – спросил он у слуги.
   - Рано утром он вышел из дворца в сопровождении стражников, - ответил тот.
   - Ладно, я узнаю у своих куда он двинулся, - сказал Помпей после короткого раздумья.
   Не склонный к сибаритству и праздности, он сел на коня и вместе с Марком Скавром выехал из дворца. Город жил своей привычной жизнью.
   - Нужно пополнить армейский обоз продовольствием, Марк, - произнёс Помпей.
   - Я уже распорядился, Гней, - усмехнулся Скавр.
   - В долине прекрасные земли, - заметил Помпей. – Год был дождливым и урожайным. Уверен, в городе много съестного. Нужно направить сюда людей от каждого легиона. 
   - Я говорил с легатами ещё вчера, Гней. Они знают, что делать.
   Они подъехали к главным воротам Антиохии. Увидев их, солдаты вытянулись, ожидая вопросов командующего.
   - Сегодня кто-нибудь из города выезжал? – обратился Помпей к мужчине лет тридцати, который, возможно, возглавлял охрану.
   - Рано утром из ворот выехал богатый человек. С ним было шесть вооружённых людей.
   - Ты не спросил, кто он?
   - Конечно, - легионер расплылся в улыбке. – Правда, он не ответил. Но один из его свиты назвал его Антиох.
   - Благодарю за службу, декан.
   - Рад служить Помпею Магну, - выпалил тот.
   - Ты служишь не мне, а римской республике.
   - Я понимаю, - произнёс легионер. – Но солдаты всё-таки люди. Они хотят воевать под командованием человека, которого любят.
   Помпей улыбнулся. Этот парень одной короткой фразой выразил мысль, к которой он пришёл ещё тогда, когда юношей попал в армию своего отца. Страбон едва не поплатился жизнью за пренебрежение к воинам. Годы военной службы научили Гнея уважению и справедливости в отношении к солдатам. Армия платит такому командующему взаимностью. Сплочённая таким чувством и отношением, она становится непобедимой. Получив от офицера подтверждение своей давней идеи, Помпей выехал из города.
   - Вчера я отказал Антиоху, - сказал Гней. – Он понял, что от меня ничего не получит. Но я всё равно хотел с ним поговорить.
   - О чём? – спросил Скавр.
   - О стране. Ведь нам надо прибрать её к рукам. Хорошо бы узнать, куда он поехал.
   - Куда бы Антиох не отправился и что бы не предпринимал, войска сюда он не приведёт, - заявил Скавр. – Он видел наши силы.
   - Ты прав, Марк. Да и догонять его не стоит: он наверняка уже далеко.
   Вскоре они оказались возле военного лагеря одного из легионов. Солдаты встретили командующего и его заместителя криками приветствия. Командир легиона сразу направился к ним.
   - Как дела, Клетис? – спросил Помпей. За время восточной кампании он запомнил имена многих. И, конечно, командиров легионов прежде всего.
   - Вчера солдаты до ночи строили лагерь и устанавливали палатки.
   - Молодцы, быстро сработали.
   - Они в походах уже много лет, Помпей Магн, - улыбнулся Клетис. – Я позволил им сегодня выспаться.
   - И правильно сделал. Пусть отдохнут. Потом займитесь тренировками. Солдат в любой момент должен быть готов к сражению. Впрочем, ты и сам хорошо это знаешь.
   Помпей и Скавр двинулись дальше. За два часа они осмотрели военные лагеря всех легионов, поговорили с легатами - командирами легионов, и довольные вернулись во дворец Селевка.
   На следующий день Помпею сообщили, что Антиоха видели торговцы по пути в Эмесу.
   - Итак он бежал к Саприкераму, - произнёс он, сидя в кресле в зале дворца. – Что он надеется получить от арабского шейха?    
   - Этот царёк однажды завоевал Антиохию и посадил его на трон, - ответил расположившийся напротив него Скавр. – Но сделать это сегодня у Саприкерама не получится. Он наверняка знает, что мы пришли сюда с армией. И надолго.
   - Что он может сказать шейху? – спросил Гней.
   И сам же ответил:
   - Антиох хочет снова просить его помощи. Иначе у него не было никакого смысла к нему возвращаться. Я всё же думал, что наш Селевк умнее. Если бы он остался здесь, я бы предложил ему в Сирии высокий пост. Но его бегство превратило Антиоха во врага.
   - Он в Эмесе наверняка окажется в западне, - заметил Скавр. – Шейх прекрасно понимает, что ситуация изменилась и его желание захватить Сирию осуществить невозможно. Что в таком случае ему делать с Антиохом?
   - Если шейх ничего ему не обещает, он либо направится в Дамаск, либо в Парфию. -   рассуждал Помпей. - В Дамаске ему нечего искать. В Парфии тоже. Перед наступлением на Митридата я договорился с парфянским царём Фраатом. В ответ на признание Римом его власти в Месопотамии, он выступил против Армении – союзника Митридата. Фраат не пойдёт воевать с нами ради того, чтобы посадить на трон в Сирии слабого и беспомощного Антиоха.
   - Саприкерам, скорее всего, его не отпустит, - предположил Скавр. – Не завидую я ему. Я всё же пошлю в Эмесу разведчиков. 
   - В любом случае Сирия должна стать римской провинцией, - подытожил Помпей. -            Она расположена в стратегически важном районе на восточном побережье Средиземного моря. Это перекрёсток всех караванных путей. Она контролирует всю торговлю Рима с Востоком. Нам нужны её порты и плодородные земли. Нам здесь нужна сила, которая защитит нас от Царства Птолемеев, арабских шейхов и набатеев.
   В зале было прохладно. Тишину нарушал лишь журчащий водой фонтан. Они замолчали, чтобы перевести беседу на другую тему. Вошедший слуга поклонился и пригласил их на обед.
   Прошло шесть дней. Разведчики вернулись в Антиохию.
   - Что они говорят? – спросил Скавра Помпей. 
   - Шейх не долго размышлял над словами Антиоха и приказал его убить. Они видели, как из дворца выносили его тело.
- Это развязывает нам руки. Теперь в Сирии нет царя. Последний царь династии Селевкидов умер. Я объявлю Сирию римской провинцией. Она слишком слаба, чтобы оставить её независимой. Парфия легко ею завладеет.
   - Нам придётся надолго задержаться в этой стране, Гней.
   - Конечно, нужны серьёзные преобразования, - сказал Помпей. – Завтра я отправлю в Рим письмо, в котором сообщу о присоединении Сирии к Римской республике. Назначением наместников и военачальников провинций занимается сенат.
   - Ты будешь ждать его решения? – не без иронии спросил Скавр.
   - Я скучаю по Муции и детям. Дети, наверное, выросли. Не видел их уже несколько лет. Поэтому начну работать сам. Мои полномочия позволяют мне многое. Я получил их перед походом на Митридата.
   - Здесь нужно осуществить серьёзные изменения, Гней.
   - Не всё же время воевать, - усмехнулся Помпей. – Мне нравится управлять. Думаю, это моё призвание.      
   В течение года Помпей занимался в Сирии преобразованиями. Он ликвидировал независимость приморских городов и небольшие государства, подчинив их Римской республике. В северной части сирийского побережья он сохранил государство Таркондимота, а на юге, в ливанских горах, независимую Итурею.
   Из Рима, наконец, прибыл Авл Габиний, назначенный сенатом наместником Сирии.
Помпей, передав новую провинцию Габинию, намеревался двинуться в Набатею, чтобы усмирить слишком самонадеянного царя Арету. Но события, происходящие в Иудее, заставили его изменить свои планы.

3
   Александр Яннай, младший сын Иоханана Гиркана I, умирая, передал Иудейское царство своей жене Александре Шломцион. По совету мужа она передала все дела фарисеям и велела народу повиноваться им. Старшего сына Гиркана она назначила первосвященником. Шломцион понимала, что Гиркан не способен к государственным делам и склонен к праздной и спокойной жизни. А её младший сын Аристобул энергичней и предприимчивей его. Ей с трудом удавалось усмирять Аристобула. Она набрала огромное наёмное войско и значительно расширила границы Иудеи. В стране наступил мир. Но фарисеи волновались. Они не забыли учинённое Александром распятие восьмисот своих коллег, на глазах которых зарезали их жён и детей, и требовали от царицы наказания всех, кто посоветовал ему это избиение. Они всё-таки решились на месть и убили несколько сторонников бывшего царя. Опасаясь смертельной угрозы, некоторые из влиятельных людей попросили Шломцион встретиться с ними.
   В большом зале дворца Хасмонеев было прохладно. Его окна выходили на восток. Сегодня, в первые весенние дни они открыты, и лёгкий ветерок приносит в зал чистый горный воздух. Она подошла к окну. Из него хорошо виден храм на прямоугольной площадке Храмовой горы. К её северо-западному углу прилепился укреплённый замок Стратонова Башня, который стал дворцом Иоханана Гиркана. После смерти Гиркана в нём поселился его сын Аристобул, старший брат её мужа Александра Янная. Тогда и разыгралась трагедия. Аристобул провозгласил себя царём, а его брат Антигон стал главнокомандующим. В первом своём походе он покорил живших на Голанах итуреев и обратил их в еврейскую веру. Иерусалим восторженно встретил Антигона. В душе Аристобула боролись любовь к брату и невыносимая ревность к его славе. Он собирался принять полководца. Но страх, что народ потребует сделать царём Антигона, был велик и неодолим. Он отдал приказ страже убить брата, если тот явится к нему с оружием и направил к нему человека предупредить, чтобы он пришёл к нему безоружным. Но посланец был подменён и Антигону сообщили, что брат желает видеть его в полном воинском облачении. В одном из переходов дворца он был убит. Смерть брата подкосила Аристобула. Царь тяжело заболел. Его лечили травами и кровопусканиями. Но однажды слуга, нёсший кувшин с кровью больного, поскользнулся и упал, разлив кровь в том самом месте, где пролилась кровь Антигона. Аристобул умер, не выдержав ещё одного удара и процарствовав всего один год.
   С тех пор минуло больше тридцати лет, но Шломцион помнила все драматические события тех дней. Иерусалим тяжело пережил смерть своего любимца Антигона. Напряжение захватило и всех членов семьи Хасмонеев. Её муж тяжело пережил убийство любимого брата. Рядом со Шломцион стоял он у его могилы. А потом трагическая кончина Аристобула. И Александр стал первосвященником и царём.
   Сегодня она царствует в построенном Яннаем дворце. Но всякий раз, смотря на Стратонову Башню, её охватывает ощущение тревоги. У неё два сына. Они разные по характеру, но она любит их такими, какие они есть. И не допустит вражды между ними. Так она их и воспитала.
   Шломцион отошла от окна и села на трон. Мужчины, которые придут, должны почувствовать силу её характера и твёрдость её воли. Она каждый раз предпочитала демонстрировать им их неразумность и неспособность к государственным делам.
   Вошёл охранник и сообщил ей об их приходе.
   - Пусть войдут, - сказала она.
   В зал вошли четверо. Она не ожидала увидеть среди них Аристобула.
   - Царица, мы просим твоей защиты, - сказал Илиодор, самый старший из них. – Фарисеи начали охоту на нас. Вначале они убили Диогена, потом ещё несколько человек. Они мстят нам за то, что в период царствования Александра мы якобы посоветовали убивать их людей.
   - Я понимаю ваше беспокойство, - произнесла Шломцион. – Я не один раз высказывала своё несогласие с действиями моего покойного мужа. Мне удалось успокоить народ.
   - Увы, мама, это только кажется, - заявил Аристобул. – Я вновь утверждаю, что ты допустила большую ошибку, дав фарисеям такую власть. Отец был прав, когда держал их в повиновении и ликвидировал мятежников. Когда стану царём я отменю твои указы.
   - Умирая, он посоветовал мне примириться с ними, - ответила Шломцион. – В стране давно не было такого спокойствия.
   - Ты знаешь, царица, мы всегда были преданны и верны Александру и тебе, - сказал Мирон. – За это всегда удостаивались его великого почёта и уважения. Просим тебя не лишать нас надежды на защиту, не позволять подвергать нас безнаказанному избиению у себя дома. Если враги удовлетворятся числом нынешних жертв, мы из уважения к твоему царскому дому перенесём всё случившееся. Если же бесчинства повторятся, мы будем просить об увольнении. Помимо тебя у нас не спасения.
   - Для нас, как и для тебя будет позором, при твоём отказе заступиться за нас, найти приют у врагов Александра, - произнёс Фотий, самый молодой из них. – Конечно, нас ожидает радушный и тёплый приём у Ареты и других правителей. Они рады будут видеть стольких мужей, от имён которых они ещё не так давно содрогались.
   - Я не допущу такого позора, - твёрдо заявила царица. – Я, как и мой муж, высоко ценю ваши заслуги и не позволю вам стать опорой нашим врагам.
   - Но ты не желаешь отказаться от власти фарисеев, мама, - вспылил Аристобул.
   - Большинство народа поддерживает их, - сказала Шломцион. – Мой муж пытался усмирить фарисеев. Он уничтожал их тысячами, но так и не добился цели. Они, униженные им, поссорили его с народом. И всё же я поговорю с их вожаками. Надеюсь, я сумею их успокоить.
   - Но их слишком много, и ты не можешь гарантировать нашу защиту, - вздохнул Илиодор. – Я предлагаю назначить каждого из нас начальником какой-либо крепости.
   - Идея хорошая, - ответила царица. – Я доверю вам охрану наших местностей. В каждой из них есть крепость, и вы сможете переждать там это беспокойное и опасное время.
   Придворные отблагодарили Шломцион и, раскланявшись, вышли из зала. Последним удалился Аристобул, бросив на мать пронзительный взгляд.
«Надо бы отправить куда-нибудь и сына, - подумала она. – Птолемей Меннай слишком осмелел. Стоит послать Аристобула против него на Дамаск.»
    Но ему пришлось скоро вернуться. В Сирию ворвался с трёхсоттысячным войском армянский царь Тигран. После её завоевания он собирался направиться в Иудею. Это испугало Шломцион. Она решила послать к Тиграну посольство с многими драгоценными подарками. Царь милостиво и благосклонно принял иудеев, пришедших издалека выразить ему свою покорность, и обещал им своё милосердие. Царица с радостью приняла послов. Она сознавала, что и на этот раз ей удалось спасти страну от захвата и разорения.
   Когда она тяжело заболела, Аристобул решил действовать. Он очень опасался, что после смерти матери семья окажется во власти фарисеев. Он также понимал, что невозможно передать правление страной бесхарактерному брату. Однажды ночью в сопровождении слуги он вышел из Иерусалима и направился к крепостям, где находились преданные ему друзья отца. О его намерении знала только оставшаяся с детьми в городе жена. Он прибыл в Агаву к одному из самых влиятельных его сторонников.
   Утром царице донесли об исчезновении сына. Она всё же не связала это с его стремлением совершить переворот. А когда стали прибывать люди с сообщениями об овладении им всё новыми крепостями, царицу и её придворных обуяло беспокойство. Боялись, что, захватив власть, Аристобул будет мстить за оскорбления и унижения, нанесённые его семье. Шломцион распорядилась заключить в крепость его детей, жену и родственников жены.
   Силы покидали её, и она всё больше отдалялась от дел. Шломцион сознавала, что оставляет сыновьям богатую и благополучную страну. В семьдесят три года она уже старая, больная женщина. Она уже не могла ходить и даже сидеть, и лежала на постели на высоких набитых перьями подушках. В один из дней она услышала голоса за дверью. В спальне появился слуга.
   - Пришёл Гиркан со своими людьми, - сказал он. – Они просят их принять.
   - Ладно, пусть зайдут, - еле слышно прошептала Шломцион.
   Вошли четверо. Она сразу узнала троих старейшин.
   - Как ты себя чувствуешь, царица? – спросил самый пожилой из них.
   - Плохо, Яков. Мечтаю только об одном - чтобы Всевышний поскорей освободил меня от страданий. 
   - Мы понимаем, мама, что ты тяжело больна, - произнёс Гиркан. – Но мы посчитали неуместным решать важные государственные вопросы без тебя.
   - Аристобул уже собрал вокруг себя множество сторонников, - сказал Бен-Шалом. – За полмесяца он захватил двадцать два города. Он набрал войско в Ливане и Трахонее. К нему присоединились наёмники от соседних правителей. Он фактически овладел почти всей страной. Что прикажешь делать? Угроза захвата Иерусалима очень велика.
   Шломцион задумалась. Мужчины стояли возле её ложа, ожидая ответа.
   - Тело моё сокрушено, - прошептала она. – Решайте сами. В вашем распоряжении сильный народ, большое войско и богатая казна.
   Гиркан хотел ещё что-то сказать. Но старейшины поклонились царице и вышли из спальни. Он понял, что разговор окончен, и последовал за ними.
   На следующий день Гиркан повёл войска в Иорданскую долину навстречу войскам Аристобула. Битва возле Иерихона была проиграна. Многие из солдат Гиркана ушли от него и присоединились к войску его брата. Гиркан бежал и укрылся в крепости, где находились жена и дети Аристобула. Но брат всё же успел захватить своих главных противников.    
   Всевышний ответил на мольбу Шломцион о смерти. Она умерла через несколько дней. В семьдесят три года, после девяти лет своего правления. Братья стояли возле её могилы с надеждой, что смерть матери помирит их, и в Иудее снова наступит мир. 

4
   Гиркан вступил в переговоры с Аристобулом. Он сознавал, что бессилен сохранить власть, и готов был уступить престол брату. Они встретились во дворце Хасмонеев, где совсем недавно жила и царствовала их мать.
   - Стране нужен сильный царь, - произнёс Аристобул.
   - Я старше тебя, брат, - попытался возразить Гиркан. – Следовательно, правом престолонаследования обладаю я. Поэтому пост первосвященника мама передала мне.
   - Но дело не в законе, Гиркан. Народ прекрасно понимает, что ты не в состоянии держать власть. В его глазах ты бездеятельный и слабохарактерный человек. Почему ко мне присоединилось множество важных людей? Почему ты проиграл битву при Иерихоне? Потому что солдаты подчиняются только сильному полководцу. И они при первой возможности от тебя сбежали.
   - Ты умный и предприимчивый человек, - вздохнул Гиркан. – Сознаю, что для Иудеи, расположенной среди врагов, ты подходишь больше, чем я. Но в каком положении окажусь я со своей семьёй?
   - Тебе не о чем беспокоиться, брат, - ответил Аристобул. – Вы будете жить в Иерусалиме в моём доме. Ты богатый и знатный человек. Все признают тебя и будут относиться к тебе и твоей семье с уважением.
   - Если мы не покажем людям, что достигли такого соглашения, я окажусь в униженном положении, - сказал Гиркан.
   - Ты прав, - согласился Аристобул. – Мы сделаем так. Встретимся у храма. Объявим, что сыновья Александра Янная и Александры Шломцион желают сообщить народу о своём важном решении.
   - Верно, - произнёс Гиркан. – В стране нет лучше места, чем гора Мория. Там постоянно присутствует и наш Господь. Давай сделаем это утром в шабат. Он как раз наступит послезавтра. Я прикажу моим людям сообщить народу и собрать его у храма.
   Братья обнялись, и Аристобул вышел из дворца. Гиркан позвал помощника и распорядился созвать народ в шабат на Храмовую гору.
   В тот день над Иерусалимом распростёрлось чистое голубое небо, подсвеченное с востока золотистыми лучами восходящего солнца. Заинтригованные необычным и загадочным событием, к храму поднялись тысячи людей. На площади рядом с ними столпились сотни священнослужителей, коэнов и левитов. Одетые в богатые одежды Гиркан и Аристобул стояли у входа в храм.
   - Народ Иудеи, - произнёс Гиркан. – Я, первосвященник, собрал вас сегодня в этот святой день, чтобы сообщить о нашем решении. Мы, братья, сыновья Александра Янная и Шломцион, руководствуясь свободой воли и стремлением сохранить мир и благоденствие, договорились о добровольной передаче власти. После девяти лет пребывания на службе в храме, я с лёгким сердцем уступаю пост первосвященника моему брату Аристобулу. С этого часа я стану свободным и независимым человеком.
   - Я принимаю пост первосвященника, - заявил Аристобул. - Клянусь вести службы в храме по законам иудейской веры. Я также клянусь не нарушать достигнутое нами соглашение и соблюдать все права Гиркана и его семьи. Аминь.
   Братья обнялись на виду у всех собравшихся людей и ударили по рукам. И разошлись: Гиркан направился в дом Аристобула, а Аристобул во дворец. Жители Иерусалима смотрели на происходящее с недоумением. Они стали свидетелями неожиданного примирения враждовавших многие годы братьев. И, конечно, понимали, что Гиркан просто проиграл в борьбе и вынужден передать власть младшему брату. Но люди были счастливы, что прекратится война и в Иудее наступит мир.
   В первое время Гиркан беспечно бродил по дому, принадлежащему раньше Аристобулу. Человек порядочный и честный, он не был слишком богат и готов был вступить в свою скромную свободную от душевных переживаний и докучливых обязательств жизнь. Его жена Мириам и трое его детей постепенно привыкали к новому жилищу. Мириам смотрела на мужа, пытаясь понять мысли и настроение и успокоить его. Она понимала, что потеря власти может сломить его волю и вызвать серьёзную депрессию и уныние. Но, похоже, Гиркан не обладал больным честолюбием и выглядел спокойным и умиротворённым. Вечером, когда спадала жара, они выходили на улицы города подышать свежим горным воздухом.
   Время от времени его навещал друг идумеянин Антипатр. Это был сын Антипы, по воле Александра Янная ставший наместником Идумеи. Идумейское царство, расположенное южнее Иудеи, завоёвал дед Гиркана Иоханан Гиркан I. Население его было обращено в иудаизм. Для идумеев - потомков Исава, брата Иакова, переход в еврейство оказался естественным и благосклонным. Идумея стала частью Иудеи, и её знать поселилась в Иерусалиме.
   Антипатр был очень богат. Сильная личность, он не был доволен совершённым Аристобулом переворотом. У него были все основания опасаться за свою жизнь: Аристобул его ненавидел. Он начал действовать и тайно собрал в своём доме на совещание знатных и влиятельных иудеев.
   «Невозможно спокойно взирать на незаконный захват Аристобулом власти в стране, - заявил он. – Гиркан лишён власти, предназначенной ему по закону старшинства.»
   Иудеи выслушали его и, согласившись с ним, молча разошлись по своим домам. Они понимали, что Антипатр может втянуть их в опасную игру. Но тот не унимался.
   - Ты, наверное, думаешь, что твой брат оставит тебя в покое, - сказал он.
   - Он поклялся в этом возле храма, - ответил Гиркан. – Я верю, что он сдержит слово. Ведь я не предпринимаю никаких действий против него.
   - Я слышал от верных людей, что его приближённые науськивают его против тебя, - настаивал Антипатр.
   - Я для него не представляю никакой угрозы, - отверг Гиркан. – Хватит говорить об этом. Мой брат меня не тронет. Он любит власть и деньги, но никогда не поднимет руку на брата.
   Антипатр понял, что сегодня убедить Гиркана ему не удастся. Но он был настойчив и каждый раз находил всё новые доводы.   
   - Ты добрый и честный человек, друг мой, - говорил он. – Это хорошо для простых людей. Но не для того, кто может угрожать вероломно захватившему власть. Тот всегда будет бояться того, кто имеет на неё законное право. И рано или поздно решится устранить такую опасность. И пошлёт против него убийц.
   - Возможно, ты прав. 
   Гиркан задумался, прохаживаясь по залу. Антипатр почувствовал, что цель близка, и он сумеет переубедить друга.
   - Конечно, - произнёс он. – В Иерусалиме у меня немало доверенных лиц. Они рассказывают мне о настроениях в городе. Есть и те, кто служит при дворе Аристобула. Они предупреждают меня об угрожающей тебе смертельной опасности.       
   - Но что я должен сделать? – спросил Гиркан. – Он, если захочет, достанет меня везде.
   - Бежать отсюда.
   - Куда?
   - К Арете. Он мой друг и предоставит тебе убежище.
   - Положим, я соглашусь. А моя семья? Аристобул может взять их в заложники.
   - Жену твою и детей мы возьмём с собой, Гиркан.
   - Это будет очень заметно, Антипатр. Об исчезновении семьи сразу доложат брату.
   - Мы подумаем, как обезопасить твоих близких.
   - А Арета меня не выдаст?
   - Он ценит мою дружбу. Не думаю, что он на это пойдёт.
   - Всё же я должен быть уверен, что мы не окажемся его пленниками. Я хочу, чтобы ты отправился к нему и договорился с ним. Получи от него клятву, что он не выдаст меня врагам, если я попрошу его об убежище. Скажи ему, что за услугу он получит от меня щедрые подарки.
   - Я поеду к нему, Гиркан. Уверен, что Арета меня не подведёт.
   Антипатр уехал на следующий день, сказав своим, что, как наместник, намерен совершить поездку по Идумее.
   Гиркан стал осторожней. Теперь он не выходил из дома без охраны. Мириам заметила это и однажды спросила:   
   - Что случилось? В последнее время ты стал каким-то боязливым.
   - В Иерусалиме нужно всегда быть осторожным, дорогая. Время неспокойное.
   - До Антипатра ты был другим, ничего не боялся. А тут ваши тайные разговоры. Куда он делся?
   - Поехал по делам в Идумею.
   Теперь уже не он, а она выводила его на вечерние прогулки по верхнему городу. И он вынужден был покориться.
   Тем временем Антипатр с двумя охранниками добрался до Петры, столицы Набатейского царства. Его появление во дворце вызвало удивление Ареты. Они обнялись и сели на кресла в тронном зале.
   - Ты не был у меня два года, Антипатр.
   - Возможно, я бы не приехал ещё год или два. Но ситуация в Иудее изменилась к худшему.
   - Мой посол сообщил мне, что власть захватил Аристобул, младший брат.
   - Гиркан уступил ему престол и пост первосвященника, - сказал Антипатр.
   - Обычно новый властелин для укрепления своей власти убивает всех, кто может ему помешать, - рассудил Арета.
   - Ты верно смотришь на вещи, - заметил Антипатр. – Именно это сегодня и происходит. Аристобул решил избавиться от брата. Поэтому я здесь.
   - Почему ты без него? – спросил Арета.
   - Он просил меня договориться с тобой о безопасном убежище. У Иудеи много врагов. Его отец Александр воевал с Набатеей. И отобрал у вас много городов. Гиркан опасается, что ты можешь выдать его нашим врагам.
   - Ты мой дорогой друг. А друзья моих друзей тоже мои друзья. Я своим друзьям не изменяю.
   - Так ему нечего опасаться? Я могу ему сказать, что ты примешь его, как дорогого гостя?
   - Конечно, я буду рад.
   - Другого от тебя и не ожидал, - улыбнулся Антипатр. – Я отдохну у тебя один день и отправлюсь в обратный путь.
   - Оставайся у меня столько времени, сколько пожелаешь.
   - С удовольствием, Арета. Но мне нужно вернуться. Аристобул может воспользоваться моим отсутствием и убить брата.
   - Ладно, поступай как считаешь нужным. Я распоряжусь, чтобы тебе предоставили лучшую гостевую комнату. А сейчас приглашаю тебя на обед.
   - С удовольствием поем. Но со мной двое верных мне людей.
   - Пусть и они присоединятся к нашей трапезе, - ответил Арета.
   С заходом солнца в Петре воцарилась тишина, и город погрузился в сон. Антипатр проснулся бодрым и полным сил. Он позавтракал вместе с Аретой, попрощался и отправился в обратный путь.
   Он мог пойти на север по направлению на Дамаск. Этот торговый путь связывал Сирию с Красным морем. Но Антипатр не хотел, чтобы его заметили там. Это вызвало бы подозрение, что он идёт из Набатеи. Поэтому он решил двигаться на запад. По этой дороге сотни лет ходили караваны верблюдов, навьюченные драгоценными пряностями. Они шли от Персидского залива через суровую Аравийскую пустыню, и через узкий прохладный каньон Сик заходили в Петру. Там караванщики и верблюды находили пищу, кров и чистую живительную воду. Потом выходили из города на дорогу, ведшую в сторону Газы. По ней и пошёл Антипатр со своими людьми. Добравшись до родной Идумеи, он повернул на север. На следующий день он остановился на ночлег в Хевроне и вечером въехал в Иерусалим.

5
   Гиркан несколько дней находился в томительном ожидании. Услышав голос друга, он с облегчением вздохнул. Антипатр обнял его и, осмотревшись, повёл его в дальнюю комнату. Там они сели напротив друг друга.
   - Ты видел Арету? – спросил Гиркан.
   - Арета мой давний друг. Он встретил меня тепло и радушно. Предложил пожить у него во дворце сколько я пожелаю. Но я объяснил ему, что тебе угрожает Аристобул и ты ждёшь моего скорого возвращения.
   - Что он тебе обещал?
   - Я рассказал ему о твоих опасениях. Он поклялся, что обеспечит тебе надёжное убежище и не выдаст тебя врагам.
   - Я всё ещё не решил, брать ли с собой жену и детей, - озабоченно произнёс Гиркан.
   - Не думаю, что это нужно делать, - заявил Антипатр. – Ваш исход из Иерусалима наверняка будет замечен, что вызовет у Аристобула явные подозрения. Он даже может послать за вами отряд и вернуть вас в город. А мы с тобой уйдём ночью незамеченными.
   - Полагаю, ты прав. Даже если со временем брат узнает, что нас нет в городе, он их не тронет. Ведь ни жена, ни сыновья ничего не знают о наших планах.
   - Конечно, они не могут не знать, что ты уезжаешь на какое-то время, - рассуждал Антипатр. - Но они не знают, что ты намерен скрыться у набатейского царя. Рано или поздно Аристобул поймёт. И может взять их в заложники. Поэтому, они должны быть готовы через какое-то время уйти из Иерусалима. Я скажу моим людям отвести их в мой дворец в Идумее.   
   - Моя жена и сыновья ничем ему не угрожают, - заметил Гиркан. – Правда, находясь в сложном положении, он может и отомстить. Поэтому, пусть они поживут у тебя.
   - Мы с тобой всё решили, Гиркан. Завтра ночью мы покинем город.
   Гиркан кивнул, поднялся с кресла и проводил Антипатра. Вечер наполнил комнаты горной прохладой. Солнце зашло за вершины Иудейских гор, и темнота покрыла Иерусалим своей прозрачной темно-синей тканью. Храм блеснул золотым отсветом, и на его стенах появились отблески пламени постоянно горящих в нём светильников.
   В эту ночь он любил Мириам со всей страстью своей души и тела. Счастливая и напоённая его энергией, она лежала, положив руку на его грудь. 
   - Ты давно не был так нежен ко мне. Что с тобой случилось?
   - Завтра ночью я уеду с Антипатром в Идумею. Он предлагает там поохотиться. В Негеве весной очень красиво. Я осмотрюсь и пришлю за тобой и детьми.
   - Почему ночью? Разве не лучше отправиться днём?
   - Мы не хотим привлечь много внимания. Брату обязательно доложат. Это может показаться ему подозрительным.
   - Возможно ты и прав. Я уже почувствовала, что лучше жить свободной личной жизнью вдали от царского двора.
   Она обняла его, убрала руку с его груди и вскоре погрузилась в целительный сон. 
   Весь следующий день Гиркан собирался в путь, стараясь делать это незаметно. Поздним вечером он спустился во двор, где стоял, предвкушая долгий путь, его конь и Элияху, всадник, который всегда сопровождал его в поездках. Гиркан ловко вскочил на коня, наклонился, чтобы ещё раз поцеловать жену, и выехал со двора. У ворот их уже ждал Антипатр со своим приближённым. Вскоре они исчезли в опустившейся на Иерусалим тёмной безлунной ночи. Минуя ворота города, Антипатр заплатил стражнику и попросил его не сообщать о них его офицеру. Тот взял деньги, взглянул на путников и согласно кивнул.
   Ночью они остановились у бассейна, построенного ещё Соломоном. Напоили лошадей, отдохнули и двинулись дальше на юг. Утром заехали в Хеврон. На постоялом дворе позавтракали, поспали несколько часов, и в полдень выехали из города. Спустились с гор в Негев и к ночи достигли Тель-Беэр-Шевы. На следующий день они были уже в Авдате, главном городе на Дороге благовоний, ведшей из Петры в Газу. Два дня они провели во дворце Антипатра. Отдохнув и искупавшись в красивейшем каньоне, продолжили путь на юго-восток. Через пустыню Арава, простирающуюся между кряжами Негева, и Эдомскими горами. 
   В Петру они вошли через узкое ущелье, по которому Антипатр не раз заходил в город. Гиркан, увидевший Петру впервые, был поражён.
   - Здесь такие дворцы и дома! И вырубленные прямо в скалах храмы и склепы!
   - В прошлом веке Петра была столица Идумеи, - сказал Антипатр. - Ещё мой прадед царствовал в ней. Потом её завоевали набатеи. Моему отцу Антипе с большим трудом удалось удержать наши земли в Негеве. С их царём он даже заключил мир. А с его сыном Аретой я в давней дружбе. 
   - Город так защищён скалами, что захватить его почти невозможно, - произнёс Гиркан, рассматривая возвышающиеся со всех сторон горы.
   - Мои предки нашли прекрасное место для своей столицы, - усмехнулся Антипатр. – Действительно, для защиты Петры не нужно строить стены. Но арабские племена всё равно её захватили.
   Наконец, они подъехали к царскому дворцу и спешились. Арете уже сообщили об их прибытии, и он вышел к колоннаде встретить приезжих.
   - Рад снова видеть тебя в моём городе, - сказал он, обнимая Антипатра и с интересом посматривая на стоящего рядом мужчину средних лет.
   - Познакомься с моим другом Гирканом, - представил его Антипатр.         
   - Твой друг и мой друг, - произнёс Арета, положив руку на плечо Гиркана.
   Они вошли во дворец, делясь впечатлениями от оставшейся за спиной дороге.
   Прошло несколько дней, проведённых в пирах и развлечениях. Гиркан интересовался жизнью в Набатее и её экономикой. Арета охотно отвечал. Ему нравился этот спокойный и умный иудей. Такой размеренный быт продолжался бы сколь угодно долго. Но у Антипатра были другие планы. Его не устраивало существующее положение. Трезво оценивая свои способности и деловые качества государственного деятеля, он хотел получить значимую должность в Иудее. Но это стало бы возможным, если бы Гиркан вернулся в Иерусалим и взошёл на престол. Эта идея давно занимала мысли Антипатра.
   Однажды после обеденного пира он посчитал удобным начать такой разговор.
   - Мы в прекрасной Петре уже несколько дней. Но ведь нам надо что-то делать. Ведь мы же государственные мужи.
   - Вы у меня в гостях, - произнёс Арета. - Куда вам торопиться?
   - Я всегда стараюсь получить из создавшегося положения какую-то выгоду. Вот сидит здесь с нами человек, который девять лет был первосвященником в Иерусалимском храме. Это самый высокий пост в Иудее. Но после смерти его матери-царицы его младший брат осуществил переворот и заставил Гиркана отдать ему власть.
   - Мой посол рассказывал мне о странном происшествии, произошедшем перед храмом на виду у тысяч людей, - вспомнил Арета. – Там ты, Гиркан, помирился и обнялся с братом.
   - Аристобул к тому времени завоевал почти всю страну, - вздохнул Гиркан. – Я хотел избежать кровопролития и у меня не оставалось другого выхода, как уступить ему трон.
   - Его брат, чтобы утвердиться на престоле, вознамерился убить имеющего законное право старшего брата, - сказал Антипатр. – И ему пришлось, чтобы спастись, бежать в благословенную Петру. Но справедливость диктует другое.
   - Что ты имеешь в виду? – спросил Арета.
   - Подумать, как вернуть ему престол.
   Арета взглянул на Гиркана и кивнул.
   - Да и тебе бы не помешал дружественный тебе царь Иудеи, - закончил свою мысль Антипатр.
   Он подумал, что сказано достаточно и этот разговор можно продолжить завтра.    Неожиданно для него разговор возобновил Арета.
   - Озадачил ты меня, друг мой, - вздохнул он.
   - Не понимаю, - произнёс Антипатр.
   - Ты натолкнул меня на мысль, что нужно помочь Гиркану.
   - Да, мы вчера об этом говорили. Я и сегодня готов повторить, что такой иудейский царь будет хорош для Набатеи.
   - Но что я должен предпринять? – спросил Арета.
   - Думаю, нужно посадить его на трон, - ответил Антипатр.
   - Для этого мне придётся пойти войной на Иерусалим.
   - Ты легко одолеешь Аристобула. Его войско не столь многочисленно, как твоё. А неожиданность даст тебе большое преимущество.
   - Не нравится мне эта затея, Антипатр, - произнёс Арета. – Иудея занята своими проблемами и нам не угрожает. Набатея богатеет от проходящих по нашим дорогам караванов с благовониями и специями. И что мы приобретём в этой войне? 
   - Мне тоже не нравятся эти разговоры, - сказал прервавший молчание Гиркан. – Идея, в общем, смелая, но нереальная.
   Антипатр замолчал. Он понял, что его доводы недостаточно сильны, чтобы заинтересовать Арету. Прошло несколько дней, пока у него созрел план. Но вначале нужно было убедить Гиркана. В один из дней они поднялись на одну из возвышающихся над городом скал.
   - Петра прекрасна! – восхищённо сказал Гиркан. – Но нет ничего великолепней Иерусалима.
   - Нам пора возвращаться домой, - произнёс Антипатр, – в Иерусалим.
   - Я скучаю по нему, по его горам, лесам и ущельям, по храму – обители нашего Господа, - вздохнул Гиркан.
   - Мы не можем вернуться без помощи Ареты. Нужно предложить ему то, отчего он не сможет отказаться.
   - Мы с тобой дали ему столько драгоценных подарков, Антипатр.
   - Этого явно недостаточно, Гиркан. Ему нужно нечто гораздо более важное.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Города, земли. К северу от Набатеи немало городков, которые прежде ей принадлежали.
   - Но они завоёваны много лет назад моим отцом Александром Яннаем, - возразил Гиркан. – Я никогда не соглашусь их отдать.
   - Я хорошо тебя понимаю, - произнёс Антипатр. - Конечно, это болезненный шаг. Отец пролил за них иудейскую кровь. Наверное, тогда было необходимо их захватить. Время от времени их царьки совершали набеги на Иудею.
   - Видишь, ты и сам знаешь, что нельзя эти города возвращать, - заметил Гиркан.
   - Так было, когда Набатеей управлял дед Ареты. Сегодня это сильное и богатое царство. И если ты, друг Ареты, получишь из его рук престол, какой смысл будет ему нападать на Иудею. Мы с ним договоримся о мире и взаимовыгодной торговле.
   - Ты полагаешь, что за моё возвращение на трон стоит пожертвовать нашими городами?
   - А ты желаешь прозябать здесь без дела и без всякого смысла? За возможность обрести лучшее будущее и служить своей стране нужно чем-то заплатить. Да и беспокоиться-то не о чём: они расположены по другую сторону Мёртвого моря. Иерусалим на недосягаемой высоте от него.
   Гиркан не ответил и хранил молчание до позднего вечера. Перед сном он как обычно пожелал Антипатру спокойной ночи и удалился к себе. Он проснулся мыслью, что его здешнее существование станет со временем всё более невыносимым, и ему всё же придётся принять какое-то решение. Перед завтраком, увидев Антипатра, он взял его за руку и тихо произнёс:
   - Наверное, ты прав. У меня нет другого выхода. Я вынужден с тобой согласиться.
   - Гиркан, я всегда знал, что ты мужественный человек и достоен править страной.
   В течение дня они ловили момент поговорить с Аретой. Он заметил это и сам затеял разговор.
   - Мне кажется, вы хотите мне что-то сказать. Вы намерены уехать?
   - Конечно, рано или поздно мы покинем твою щедрую страну, - произнёс Антипатр. – Но, поразмыслив о своём положении, мы поняли, что без твоей помощи нас ждёт бесславное будущее.
   - Мы обсуждали это несколько дней назад, - заявил Арета.
   - Тогда у нас не было предложения, которое могло бы тебя заинтересовать, - сказал Гиркан.
   Заинтригованный Арета взглянул на него, почувствовав, что разговор принимает неожиданный поворот.
   - Я понимаю, что у тебя нет стимула участвовать в походе на Иерусалим. Это огромные расходы и жертвы. Мы с Антипатром подумали, чем можем тебя отблагодарить. И нашли хороший выход. Если нам удастся вернуть Иудею и овладеть престолом, я отдам тебе область восточней Мёртвого моря, завоёванную моим отцом Александром.
   - Там много набатейских городов, - заметил Арета.
   - Да, в этой области двенадцать городов, - произнёс Антипатр.
   Он развернул карту, которую держал в руках.
   - Вот города, которые мы готовы тебе вернуть: Медава, Навалло, Ливиада, Фараваса, Агалла, Афона, Зоара, Орон, Марисса, Ридда, Луса и Орива.
   - Хорошие подарки, - сказал Арета. – Я подумаю. Завтра скажу о своём решении.
   Он поднялся и направился к себе в кабинет. Он подошёл к висящей на стене карте и внимательно посмотрел на неё. Набатея в последние лет тридцать расширилась на запад, захватив значительную часть Идумеи и овладев южным побережьем Мёртвого моря. Но сейчас Арета рассматривал горную область, примыкающую к морю с востока. Он вспомнил, как его отец переживал потерю этой области и большого числа городов. Сомнение, которое только что владело им, исчезло. Теперь он знал, что скажет им завтра.
   Утром они снова собрались вокруг стола, уставленного множеством блюд. Приятный запах множества специй поднимался над ним, проникая в носоглотку и вызывая здоровый аппетит. Они поели и удовлетворённые откинулись на спинки кресел.
   - Мне кажется, ты принял решение, - произнёс Антипатр.
   - Да. Ваше предложение заставило меня задуматься. Чтобы победить Аристобула, я должен повести за собой огромное войско. Надеюсь, мы завоюем Иудею, и я получу в награду мои двенадцать городов.
   - Прекрасно, Арета! – воскликнул Антипатр. – Я слышу слова государственного мужа. Набатея станет больше, мощней и богаче. Ты вернёшь своей стране её исконные города.
  Арета приступил к подготовке к походу. Он вызвал командующего войсками и распорядился о мобилизации. Постепенно Петра заполнилась множеством вооружённых людей из соседних городов и посёлков. Когда приготовления закончились, Арета двинулся в поход во главе пятидесятитысячной конной и пешей армии. Аристобул не мог не узнать от своих агентов о походе набатейцев и выступил против них. Они столкнулись на полпути. Победил Арета. И снова произошло то, что случилось несколько месяцев назад, когда многие воины перешли на сторону Аристобула. Теперь они вернулись к Гиркану. Покинутый Аристобул бежал в Иерусалим. Многочисленное войско Ареты двинулось вперёд и окружило Иерусалим. Аристобул укрылся за его стенами. Народ поддержал Гиркана. На стороне Аристобула остались одни священнослужители. Арета распорядился, чтобы набатеи и иудеи расположились лагерями рядом друг с другом и приготовились к осаде.
   Наступила Пасха - один из трёх еврейских праздников, когда народ стекался к храму для выражения покорности Всевышнему и принесения ему обильных искупительных и
благодарственных жертв. Священнослужители обратились к единоверцам передать им жертвенных животных для совершения жертвоприношений. Они готовы были заплатить за них любую цену. Вопрос этот Гиркан решил обсудить на военном совете.
   - Деньги нам необходимы, - сказал он. – Нужно платить солдатам и покупать для них провизию. Я думаю, что можно назначить цену в тысячу драхм за каждую голову. Уверен, они согласятся.
   - Сколько животных им нужно? – спросил Арета.
   - Много, десятки, - ответил Гиркан.
   - Но мясо необходимо нам самим, - возразил Арета. - Войско нужно кормить.
   - Жертвоприношение – это важная часть служения Господу, - произнёс Гиркан. – Мы не имеем права не совершить церемонию.
   - Послушай, друг, - вступил в разговор Антипатр, - служить Всевышнему по всем принятым правилам можно только в мирное время. Сейчас война. Хочу напомнить, что причина её в том, чтобы вернуть тебе иерусалимский престол. Кроме того, животные после пребывания на огне жертвенников даются на съедение священникам, левитам и народу.
   - Ты хочешь сказать, что, передав в храм жертвенных животных, мы накормим наших врагов? – догадался Арета.
   - Так получается, - подтвердил Антипатр. – А самое главное, они благодаря жертвоприношению получат не только еду, но также моральную и духовную силу. Такова иудейская вера.   
   - Но и мы её получим, - произнёс Гиркан. –Ведь мы позволим им провести в Песах эту важную церемонию. Помимо этого, они заплатят нам за животных большие деньги. На них мы купим очень много еды для войска и корма для лошадей.
   - Ну, что ж, пусть будет так, как ты желаешь, - согласился Арета.
   Увы, Арета с Антипатром решили по-своему. Они потребовали от священников денег, тысяча драхм за каждого животного. Те согласились и спустили деньги со стен на ремнях. Деньги они взяли, но животных им не дали. Обман возмутил коэнов. Они стали молить Б-га воздать им по заслугам.
   И случился ураган. Он уничтожил все плоды, зревшие в стране, и обрёк её на голодную смерть. Войско Ареты оказалось в тяжёлом положении. Гиркан был бессилен что-либо изменить. Запасы провизии в городе позволяли Аристобулу даже при малочисленном войске держать оборону и изматывать осаждающего противника.   

Глава 2
1
   Сирия стала римской провинцией. Помпей мог уже двигаться дальше на юг, где шла бесконечная борьба между братьями, сыновьями Александра Янная. Но отвлечённый делами на востоке, решил послать в Иудею Скавра. Сопровождаемый своим легионом, он подошёл к Дамаску, а потом поспешил в Иудею. Братья, узнав о его появлении, направили к нему своих посланников с просьбой оказать поддержку. Аристобул обещал заплатить ему четыреста талантов. Столько же готов был заплатить и Гиркан. С высоты Элеонской горы Иерусалим в этот осенний погожий день был хорошо виден. Скавр с интересом рассматривал город. Ему нужно было принять решение. Если он предпочтёт Гиркана, ему предстоит взять сильный и прекрасно укреплённый крепкими стенами город. Гораздо легче прогнать Гиркана и набатейцев. Это и определило его выбор. Он поддержит Аристобула. Тот кажется ему богаче, великодушней и менее требовательным.
   Скавр получил от Аристобула деньги и вызвал к себе в палату Арету и Гиркана.
   - Мне не нравится ваше намерение захватить Иерусалим, - заявил он.
   - Но я хочу вернуть власть, которая по закону и справедливости должна принадлежать мне, - возразил Гиркан.
   - Я нахожусь здесь по поручению Помпея Магна и являюсь полномочным представителем римской власти. Моё решение таково: вы снимаете осаду и уходите из города. Если ты, Арета, ослушаешься моего требования, станешь врагом Рима.
   - Я всегда считал себя вашим другом, полководец, - вздохнул Арета.
   - Прекрасно, - усмехнулся Скавр. – Надеюсь, мне не потребуется снова обсуждать с вами этот вопрос. А ты, Гиркан, помирись с братом.
   Гиркан недовольно кивнул в ответ. Они вышли из палаты Скавра, сели на лошадей и поехали в военный лагерь. На следующее утро войско Ареты покинуло город и двинулось на юг. Скавр посчитал свою миссию исполненной и во главе своего легиона отправился в Дамаск.
   Вдохновлённый покровительством Рима Аристобул решил воспользоваться случаем. Он собрал большое войско и направил его вдогонку войскам набатеев. Настигнув их близ Папирона, он неожиданно нанёс удар и одержал победу. В сражении погибло около шести тысяч воинов Ареты. В их числе пал и Фалион, брат Антипатра.
   Велика была слава могущества Помпея. Но не меньше была слава его справедливости и милосердия. Он любил судить и направлять людей на путь истины и правды. В своём дворце в Дамаске он милостиво принимал посланников всего Ближнего Востока. В этот раз к нему прибыли люди из Сирии, Египта и Иудеи. Все желали его расположения и согласия. Своего человека направил к нему и Аристобул. Он привёз Помпею великолепный подарок – золотой виноградник ценой в пятьсот талантов. На нём было написано: «Принадлежит Александру, царю иудейскому.» Помпей любил искусство и подарок ему понравился. 
   С наступлением весны он вывел войска из зимних лагерей и по пути разрушил крепость Апамею и владения Птолемея Менная. Потом Помпей овладел Лифиадой, прошёл через Гелиополь и Халкиду и, перейдя через горный хребет Келесирии, вернулся в Дамаск. Теперь у него снова появилась возможность разобраться с враждой споривших вождей. Он направил в Иерусалим гонцов с письмом Гиркану и Аристобулу явиться к нему. Братья в сопровождении охраны отправились в Дамаск. Антипатр повёл с собой более тысячи знатных иудеев в надежде, что их появление перед полководцем убедит его возвести на престол Гиркана. Каждый надеялся, что Помпей согласится с его доводами и поддержит именно его. Через несколько дней они уже стояли во дворце перед римлянином. Они не могли знать, что эта встреча станет одной из решающих в судьбе Иудеи. Помпей сидел в роскошном кресле, внимательно рассматривая братьев. От своих людей в Иерусалиме о слышал, что народ сегодня против них обоих и не желает повиноваться ни одному из них. Причина в том, что по принятым обычаям народ обязан подчиняться только первосвященникам почитаемого им Б-га. Оба стоявших перед ним человека были потомками священников и каждый из них имел право стать во главе страны. Но они хотели ввести другую форму правления. 
   - Я Гиркан, старший сын Александра Янная.
   - Вижу, что ты старше твоего брата, - произнёс Помпей. – Он выглядит моложе.
   - Обычаи передачи власти в нашей стране таковы, что право получить её имеет старший сын, - объяснил Гиркан. – Мой брат Аристобул насильно захватил большую часть Иудеи и вынудил меня передать ему власть. Он также постоянно совершает набеги на соседние государства и занимается морским пиратством. Поэтому народ не принимает его. С нами в Дамаск пришло множество знатных иудеев. Все они хотят, чтобы власть досталась мне. После смерти отца я девять лет был первосвященником в Иерусалимском храме.
   - А ты что скажешь? - обратился Помпей к Аристобулу.
   - Гиркан потерял власть из-за своего слабого характера и бездеятельности. У него не было авторитета, которым должен обладать предводитель. Я оказался вынужден взять   власть в свои руки из опасения потерять нашу страну, окружённую множеством врагов.
   - Я вас выслушал, - произнёс Помпей. – Речь идёт, конечно, о насильственном захвате власти. Возвращайтесь домой и не позволяйте себе обострять конфликт. Особенно прошу Аристобула. Я не потерплю никаких ваших действий против друг друга. Издалека разобраться в ваших делах невозможно. Я обещаю появиться у вас в Иерусалиме и навести порядок. Но вначале мне нужно закончить с набатеями.
   Беседа подошла к концу. Братья поклонились и вышли из дворца. Им предстоял долгий путь домой.
   Узнав, что Аристобул не выполнил его указаний, Помпей не на шутку рассердился. Он собрал войска, предназначенные для похода на Набатею, и отряды из Дамаска и всей Сирии и повёл их против Аристобула. Тот бежал в Александрион, прекрасную и неприступную крепость, воздвигнутую на вершине горы его отцом Александром. Пройдя мимо Пеллы и Скифополиса, Помпей прибыл в Корею, самый северный город Иудеи. Оттуда он отправил в Александрион гонца с письмом к строптивому иудею, в котором предлагал явиться к нему. Аристобулу не советовали воевать с римлянами. Да и сам он прекрасно сознавал их огромную силу. Он выехал из крепости и направился к ожидавшему его Помпею. Аристобул стал представлять себя покорным исполнителем его воли. Получив от Помпея новые указания и пообещав всё сделать так, как они договорились, он вернулся в крепость. Он горел желанием овладеть всем царством, опасаясь перехода власти к Гиркану. Помпей понял его план и в конце концов потребовал от него сдать крепость римским военачальникам. Аристобул с затаённой злобой повиновался. Он оставил крепость и вернулся в Иерусалим.
   Помпей продолжил двигаться на юг по западной стороне Иорданской долины. Слева от него простиралась пустынная равнина. На ней вдалеке между горными кряжами зелёным серпантином тянулась полоса деревьев и кустарников. Он знал, что там протекает Иордан. Когда деревья оказывались ближе, он с легионерами скакал туда, чтобы увидеть реку и напоить лошадей. Через несколько дней его войска достигли Иерихона и станом расположились в долине. Любопытный по природе Помпей с интересом осматривал высокие финиковые пальмы и пробовал приятно пахнущий бальзам, который получали здесь из плодов кустарника. На заре Помпей приказал войскам подниматься к Иерусалиму. Он знал историю и понимал, что в Иудее живёт народ, готовый умереть за свою свободу. Это внушало уважение к нему. Но что поделаешь?! Он пришёл сюда умиротворить эту страну и сделать её частью великой Римской республики.
   По этому пути иудеи тысячу лет спускались в долину Иордана и поднимались в Иерусалим. Дорога петляла между высокими покрытыми бежевым грунтом и лишёнными всякой растительности холмами. Они восхищали Помпея своей величественной красотой, и разнообразием и совершенством форм. Он распорядился сделать привал на вдруг открывшейся ему небольшой каменистой равнине. Утром войско двинулось дальше. Вскоре впереди показались поросшие деревьями горы.
   - Иерусалим за этими тремя горами, - сказал сопровождавший его Скавр. – Говорят, что на горе, которая справа, когда-то стоял Александр Македонский. Оттуда город и храм хорошо видны.
   - Я хочу подняться на эту гору, - произнёс Помпей.
   Упоминание Александра словно подтвердило правильность его пути. Если его герой шёл на Иерусалим, то этот город стоил того. Он поскакал вперёд, чтобы как можно скорее оказаться на вершине.
   Город с горы был виден, как на ладони. Помпей соскочил с коня, чтобы почувствовать твердь, на которой стоял Александр. Сопровождавшие его легионеры тоже соскочили с лошадей и с интересом смотрели на раскинувшийся в долине Иерусалим.
   - Город обнесён стенами и рвами, глубокими и широкими ущельями, - сказал Скавр. - Он хорошо укреплён, особенно храм.
   - Не хочется мне его завоёвывать, - вздохнул Помпей. – Но придётся. От судьбы не уйдёшь.
   По его знаку все вскочили на коней и стали спускаться в долину, поросшую деревьями и кустарником. Ближние северные ворота были уже недалеко, когда из них выехала группа всадников и направилась к ним. Помпей узнал Аристобула и приказал остановиться.
   - Не ожидал увидеть тебя здесь, - сказал он. – Мне доложили, что ты желаешь со мной воевать.
   - Прости меня, я погорячился, Помпей. Но у меня было время подумать.
   - И что же ты решил?
   - Я прошу тебя прекратить войну, - произнёс Аристобул. – Я никогда не был врагом Рима. Хочу закончить всё мирным путём и как ты пожелаешь.
   - А что будем делать с городом? – спросил Помпей.
   - Я распорядился открыть для вас все ворота. Вот эти, которые ты видишь, Сихемские ворота. От них начинается дорога на север, на Сихем. Иерусалим – большой город. Для всех твоих легионов место найдётся. Кроме того, я заплачу тебе значительную сумму денег.
   - Они не помешают, Аристобул, - произнёс Помпей. - Ведь солдатам нужно платить. Но легионы я всё же расположу у стен Иерусалима. Так они лучше сохраняют боеготовность. Я прощаю тебе твоё непослушание. Пока останься здесь. Ты можешь мне понадобиться.
   - Сочту это за великую честь.
   Помпей усмехнулся и обратился к Габинию.
   - Авл, ты слышал мой разговор с Аристобулом.
   - Ты не делал из него тайны.
   - Ты же знаешь меня: я стараюсь не скрывать свои мысли, - произнёс Помпей. – Мы получили его высочайшее приглашение войти в Иерусалим. Кроме того, нам заплатят
большую сумму денег.
   - Сколько талантов ты намерен нам дать? – спросил он у Аристобула.
   - Четыреста, - ответил тот. – Отправляясь на встречу с тобой, я распорядился приготовить их для тебя. Они ждут тебя в моём дворце.
   - Мне нравится твоя смекалка, - сказал Помпей и вновь повернулся к Габинию. – Поезжай, Авл. Только возьми с собой легионеров.
   Габиний поклонился и поскакал навстречу поднимающимся на гору легионов. Потом Помпей увидел, как Авл во главе отряда спускался в долину в сторону Сихемских ворот. Он решил подождать его на вершине горы. Тогда и даст указания войскам строить лагеря. Он вновь обратил свой взгляд на ворота. Габиний с отрядом остановился возле них и о чём-то переговаривался с охраной ворот. Это продолжалось несколько минут. Их явно не пускали в город. Когда они поскакали обратно, Помпей пришёл в ярость.
   - Аристобул, что происходит? – с трудом подавляя злость, прошептал он.
   - Я не знаю, - смиренно произнёс Аристобул. – Надо спросить у Габиния.
   Через полчаса подъехал Авл с легионерами. Он был удручён и расстроен.
   - Что случилось, Авл? – спросил Помпей.
   - Стража нас не пустила.
   - Ты сказал ей, что их царь разрешил нам въезд в город? – рассердился Помпей.
   - Конечно. Они слышали его приказ, но не согласны с ним и в город нас не пустят.
   - Они хотят войну, Аристобул? – уже не сдерживая себя, произнёс он. - Они получат войну. Скавр, арестуй Аристобула.
   - Дай мне возможность с ними поговорить, Помпей, - взмолился Аристобул. - Я наведу там порядок.
   - Твои люди не хотят мира, - сказал Габиний. - Они отвергли все мои объяснения.
   Помпей подтвердил свой приказ взять его под стражу, и поехал в сторону ожидавших его легионов.

2
   Улицы и площади города, заполненные толпами людей, бурлили криками, распрями и призывами. Население разделилось на два лагеря. Один состоял из сторонников Гиркана, а другой из приверженцев Аристобула. Особенно много людей собралось возле царского дворца. Гиркан вначале не хотел участвовать в этом. Но Антипатр убедил его выйти на балкон и сказать слова, достойные царя Иудеи. Он согласился и вышел. Толпа, увидев его затихла.
   - Иудеи, я прошу вас не провоцировать римское войско своими действиями и враждебными призывами. Оно огромное, оно во много раз мощней нас. Город не выдержит осады, а храм будет разрушен, как был разрушен Навуходоносором. Вы этого хотите?
   - Нет, - прокричали многие из стоявших внизу. 
   - Я предлагаю вам открыть ворота и впустить римлян в город, - громко сказал Гиркан. - У нас нет другого выхода.   
   - Мы против, - прокричали в толпе. – Аристобула держат под стражей. Помпей желает подчинить Риму нас и нашу страну. Мы закроем все ворота и будем воевать.
   - Опомнитесь, люди, всех вас ждёт мучительная смерть, - воскликнул Гиркан.
   - Мы выдержим осаду, - ответили ему сторонники Аристобула. 
   Гиркан видел, как масса вооружённых людей бросилась к мосту и стала подниматься на Храмовую гору. Вскоре храм и площадь вокруг него заполнились людьми. Один из предводителей предложил разрушить мост, по которому они только что, как и в дни праздников, восходили к храму. Идею поддержали. Группа плечистых иудеев взялась за дело. С большим трудом им удалось сдвинуть и свалить вниз огромные камни, цеплявшиеся за стену, защищающую гору с запада. Теперь многие собравшиеся у храма были уверены, что выстоят.
   Жители города, не одобрявшие воинственных сторонников Аристобула, открыли ворота, чтобы впустить римское войско и отдать Помпею город и царский дворец.
   Помпей с вершины горы смотрел на происходящее в Иерусалиме.
   - Разве они не сознают, чем кончится их противостояние? – спросил он стоящего рядом Скавра.
   - Часть из них, конечно, понимает, - произнёс Скавр. – Но иудеи очень упрямые и безрассудно верят в своего Б-га. Многие думают, что он их спасёт.
   - Я ещё подумаю, стоит ли завоёвывать город, - вздохнул Помпей. – А пока что пошлю туда Пизона. Позови-ка его сюда.
   Вскоре военачальник Пизон подошёл к нему и остановился, ожидая приказа.
   - Ворота города открыты сторонниками Гиркана. Возьми из своего легиона четыре центурии и отправляйся в город. Проведи рекогносцировку, возьми город и дворец. Потом направь противникам, поднявшимся к храму, моё предложение о мирных переговорах.
   Пизон отдал честь и поскакал к лагерю, который уже успели построить легионеры. Вскоре во главе отряда он двинулся к Сихемским воротам. Народ на улицах спокойно принял римский отряд. В последние годы он не один раз наблюдал занимавшие город войска. Пизон расставил манипулы на главных улицах и вошёл во дворец.
   - Пизон, военачальник, - представился он Гиркану.
   - Я слышал о тебе много хорошего.
   - Благодарю, тебя. Меня послал в город Помпей. Он предлагает сторонникам Аристобула мир.
   - Они сумасшедшие, Пизон. Не понимаю, на что они надеются.
   - В любом случае я должен передать им предложение Помпея.
   Они подошли к окну, откуда хорошо просматривался храм.
   - Их там много, - произнёс Пизон. – Хочешь пойти со мной?
   - Увидев меня, они только взбесятся.
   - Ладно, пойду с центурионами.
   Пизон вышел из дворца и в сопровождении легионеров направился к Храмовой горе. Они остановились у развалин моста. Послышались голоса и наверху показалось несколько человек.
   - Кто вы? – услышал Пизон.
   - Я к вам от Помпея. Он предлагает прекратить войну и провести переговоры о мире.
   - Мы не хотим никаких переговоров, - сказал кто-то из толпящихся на краю каменной стены.
   - Но вы обрекаете себя и всех ваших сторонников на смерть. Помпей даёт вам шанс остаться в живых и вернуться домой.
   - Вы услышали наше решение, - прозвучал голос сверху.
   Пизон развёл руками и приказал двигаться к воротам. Помпей выслушал его доклад и обречённо вздохнул.
   - Надеялся на их благоразумие. Думал, войска отдохнут здесь на иудейских хлебах и отправятся дальше на юг, на Петру.
   - Там многие готовы пожертвовать жизнью ради исполнения каких-то законов служения Б-гу, - произнёс военачальник.
   - Впервые сталкиваюсь с таким упорным народом, Пизон. Нам придётся его проучить и наказать.
   - Гиркан просит тебя быть дорогим гостем в его дворце.
   - Я, пожалуй, не откажусь. Говорят, из дворца всё видно.
   - Дворец расположен на возвышении, - объяснил Пизон. - Из него действительно хорошо просматривается гора, на которой находится храм.
   - Прекрасно. Тогда проводи меня до дворца. Только распоряжусь, чтобы туда перенесли мои вещи.
   Вечером Помпей уже вошёл в город. У входа во дворец его ждал Гиркан.
   - Я исполнен великой радостью принять тебя в моём доме, Помпей, - произнёс он.
   - Я хорошо тебя помню, Гиркан. Вместе с Аристобулом ты был у меня в Дамаске. Много слышал о тебе хорошего. А вот твой младший брат весьма амбициозный, предприимчивый и склонный к авантюрам человек. 
   - Я слышал, ты его арестовал, - опасливо заметил Гиркан.
   - Он не выполнил своих обещаний. Я пока подержу его под стражей.
   - Пройдём гостиную, Помпей. Хочу тебя угостить.
   - Не откажусь. Говорят, иудейские повара очень искусны.
   Они вошли в большую комнату, в центре которой находился деревянный стол. На нём стояли блюда, наполненные разнообразной остро пахнущей едой. Помпей улыбнулся и опустился на одно из кресел. Гиркан сел напротив него и, широко поведя руками, сказал:
   - Были в Иерусалиме и лучшие времена. И угощения были вкуснее и лучше.
   - Надеюсь, такие дни ещё вернутся, - произнёс Помпей. – Но сегодня, к сожалению, сторонники Аристобула не желают мира.
   Они принялись за еду. С раннего утра Помпей, занятый войсками и знакомством с укреплениями города, ничего не ел. Сейчас он с большим удовольствием поглощал мясо, сочные овощи и ячменные лепёшки, запивая вином. Утолив голод, он откинулся на спинку стула.
   - Утром мне рассказали, что на гору, расположенную к северу от Иерусалима, поднялся однажды Александр Македонский.
   - Верно, это случилось, когда он после захвата Газы подошёл к Иерусалиму.
   - Расскажи-ка мне, Гиркан. Мне интересно всё, что связано с этим великим человеком. В молодости я учился в Риме. У меня были хорошие учителя. Я многое забыл, но историю Александра запомнил на всю жизнь.
   - Тогда первосвященником в храме был Иаддуй. Узнав о его приближении, он очень испугался.
   - Почему, Гиркан?
   - Дело в том, что, когда Александр, овладев Дамаском и Сидоном, осадил Тир, он послал Иаддую письмо с просьбой прислать ему подкрепление и продовольствие для войска. В письме он также предложил первосвященнику снискать дружбу с ним и платить дань ему, а не Дарию. Иаддуй ответил людям, принёсшим послание, что он присягнул персидскому царю не поднимать против него оружия и не нарушит своего обещания пока жив Дарий. Александр разгневался и заявил, что после взятия Тира пойдёт на того войной. Когда весть о приближении македонского войска достигла Иаддуя, им овладел страх.
   - Конечно, ведь он отказал Александру в повиновении, - произнёс Помпей. – И что он сделал?
   - Он сказал народу молиться о спасении и принести в храме жертвы Всевышнему. А сам стал умолять Господа защитить иудеев от надвигающейся опасности. Когда Иаддуй после жертвоприношений и молитв прилёг отдохнуть, ему приснился сон. Во сне к нему явился Господь и повелел не бояться, а открыть ворота города, украсить их цветами и всем облачиться в белые одежды. Ему же и всем священникам встретить Александра в ризах. И не бояться – Б-г заботится о них. Когда Иаддуй проснулся, он поспешил сообщить обо всём и стал готовиться к прибытию македонского царя.
   - Ты веришь, что ваш Б-г во сне явился первосвященнику? – удивился Помпей. – Думаю, с ним просто случился припадок.
   - Я много лет сам был первосвященником. Годы эти были благополучные. Мне не приходилось испытывать сильное беспокойство. А тогда угроза разрушения македонцами Иерусалима и храма была велика. Но я верю, что господь является к нам, когда опасность неминуема.
   - И что сделал Иаддуй, когда пришёл Александр? – спросил Помпей.
   - Когда ему сказали, что он недалеко от города на Цофе, так называется эта гора к северу от Иерусалима, первосвященник вместе со священниками храма и толпою горожан направился туда. Он хотел встретить его как можно торжественней. Цофе на нашем языке – это наблюдатель, зритель.
   - Оттуда действительно виден весь город, - произнёс Помпей.
   - Когда на эту гору поднимались жители севера, шедшие в Иерусалим на праздники, они с неё созерцали храм, - объяснил Гиркан. – Поэтому такое название.
   - Ну, не тяни, говори, что с ними произошло? – настаивал Помпей.
   - Александр издалека заметил толпу в белых одеждах. Когда к нему подошёл Иаддуй в гиацинтового цвета ризе с чалмой на голове, на которой на золотой дощечке было написано «Яхве», он преклонился, стал на колени и первым приветствовал первосвященника. Пришедшие с царём подумали, что он лишился рассудка.   
   - Я бы тоже так подумал, Гиркан. Но ведь так и было.
   - Соратник Александра спросил его. И он произнёс совершенно удивительную вещь. Он сказал, что поклонился не человеку, а тому Б-гу, которому этот первосвященник служит. Что этого старца он видел во сне в македонском городе Дион. Что он посоветовал ему не медлить, а переправляться через Геллеспонт, и обещал ему руководить его походом и предоставить ему власть над персами. А сегодня, увидев этого старца, он вспомнил то сновиденье. Поэтому и уверен, что предпринял этот поход по велению Господа и сумею победить Дария и сокрушить персидскую империю.
   - А что было потом? – с нетерпеньем спросил Помпей.
   - Потом он взял первосвященника за руку и в сопровождении всех священников и горожан пошёл в Иерусалим. Он поднялся в храм и принёс жертву, как указал ему Иаддуй. Там ему показали книгу Даниила, в которой сказано, что грек сокрушит власть персов. Александр был уверен, что пророчество это касается именно его. В великой радости он собрал народ и предложил требовать у него каких угодно даров. Первосвященник попросил сохранить все иудейские законы и освободить их на седьмой год от платежа податей. Царь согласился. Он предложил всем желающим присоединиться к его войску и жить, не нарушая иудейских обычаев. И многие согласились участвовать в его походе.
   Гиркан закончил и взглянул на Помпея. Тот о чём-то задумался. Он видел, что его рассказ произвёл на полководца сильное впечатление.
   - Я тоже хочу войти в храм и совершить обряд жертвоприношения, - вдруг произнёс Помпей. – У нас, римлян, много разных богов. Но если Александр преклонился вашему Б-гу, он поверил в его могущество. Ему, как и было предсказано, удалось победить Дария и создать великую империю от Македонии до Индии. Значит, ваш Господь благосклонен не только к вам, иудеям. Может быть, он поможет и мне.
   - Б-г - он один, - сказал Гиркан. – Он содействует всем, кто не причиняет зло иудеям.
   Помпей поднялся с кресла и подошёл к окну.
   - Смотри, отсюда отлично виден храм. Я, пожалуй, приму твоё приглашение и остановлюсь в твоём дворце.
   - Я распорядился постелить тебе в спальне, Помпей.
   - Не откажусь. Сегодня был очень нелёгкий день.
   Он направился в спальню, прилёг на приготовленную для него постель и тут же погрузился в сон. 

3
   Ещё не окончилась весна, но становилось по-летнему жарко. Солнце горело ярким огнём на голубом безоблачном небе.
   Помпей проснулся, когда рассвет только занимался и солнце ещё не поднялось над возвышающимися с востока горами. Он поел вместе с Гирканом, спустился во двор дворца и сел на коня. Вместе с охранниками он направился к северным воротам и выехал из города. Легионы уже поднялись, и Помпей видел оживление в военных лагерях. Скавр, Габиний и Пизон ждали его в штабной палатке.
   - Приветствую вас, - сказал Помпей, обнимая их за плечи. – Перед обсуждением плана нашего наступления я бы хотел провести рекогносцировку.
   - У нас нет возражений, - произнёс Скавр. – Разведка - альфа и омега любых сражений. Эти горы, на которых мы находимся, позволяют рассмотреть сверху все укрепления Храмовой горы.
   - Я как раз хотел на них подняться, - заявил Помпей.
   Они вышли из палатки, оседлали коней и двинулись к вершине горы, расположенной южней. Отсюда была хорошо видна северная часть укреплений. Здесь вздымались огромные башни, а со стороны ущелья проходил глубокий ров. Они поехали дальше к горе, покрытой множеством масличных деревьев.
   - Какой прекрасный вид! – воскликнул Помпей.
   - Стены с этой стороны высокие, - заявил Скавр. – Нам на них не взобраться. Да и с южной стороны нам атаковать не стоит.
   - А что ты, Габиний, предлагаешь? – спросил Помпей.
   - Я согласен со Скавром. С юга и с востока храм хорошо укреплён.
   - Стена со стороны города как крутой обрыв, - произнёс Пизон. - Её трудно одолеть. Мост, ведший на площадь перед храмом, они тоже развалили.
   - Если я вас правильно понял, вы считаете, что нужно нападать с севера.
   - Да, Помпей, - ответил Скавр. - Сторонники Аристобула, наверно, неплохо разбираются в сооружениях, построенных вокруг храма. Они бы не демонстрировали свою уверенность в том, что выстоят, если бы не видели, что он прекрасно укреплён.
Без осадных орудий и снарядов мы храм не возьмём.
   - Они у нас есть, и мы их применим, - сказал Помпей. – С их помощью мы завоевали Тир. Только придётся насыпать валы. А Храмовую гору, чтобы нас не атаковали защитники, следует окружить стеною. Для этого будем вырубать леса вокруг города.
   С ним все согласились. В штаб возвращались, озабоченно переговариваясь между собой.
   Помпей вернулся во дворец к вечеру, когда закат осветил город и небо своими яркими красками. Гиркан ждал его в тронном зале.
   - Желаешь поесть? – спросил он.
   - Не откажусь. Хотя в лагере меня неплохо покормили.
   Они направились в гостиную, где стоял накрытый к ужину стол. Помпей с аппетитом поел и уже собрался уйти, когда в комнате появилась женщина, которую прежде не видел. Ей было лет тридцать. Её прекрасное лицо и блестящие чёрные волосы, волной спадающие на плечи пленили его воображение. Помпей перевёл взгляд на Гиркана.
   - Мириам, племянница моей матери, - представил её он. – А это Гней Помпей Магн – великий римский полководец.
   Она посмотрела на Помпея пронзительным взглядом и без всякого преклонения легко кивнула головой.
   - Я слышала о тебе от царя Александра Янная, мужа моей дорогой тёти Шломцион. Он тогда сказал, что ты один из самых влиятельных людей Рима.
   Помпей улыбнулся и посмотрел на Мириам благодарным взглядом. Он вдруг почувствовал влечение к этой удивительной женщине. Оно давно не возникало в нём. С тех пор, как выбранный сенатом навести порядок на Востоке, вступил в войну против Митридата.
   - В Риме много выдающихся людей. Политиков, полководцев, писателей и учёных. Но мне приятно услышать от тебя такие слова. Особенно потому, что ты произнесла их без всякой лести. Наверное, ты не считаешь меня выше и важней, чем себя.
   - Я сознаю, что ты замечательный полководец, - сказала она, не отводя от него глаз. - Ты мне интересен. Но я не испытываю к тебе состояния поклонения. Разве люди созданы не равными друг другу?
   - Наверное, какое-то равенство они ощущают в детстве и юности. Но когда взрослеют, начинают понимать свои особость и различие. Большинство людей чувствует своё превосходство или, наоборот, зависимость в отношениях с другими людьми. Жизнь всех нас разделяет на разные социальные слои, создаёт какую-то иерархию.
   - Была рада познакомиться с умным человеком из другого мира, - сказала Мириам и поклонилась. – Позвольте мне удалиться по своим делам.
   Она грациозно прошла перед Помпеем и скрылась за занавесом.
   - Удивительная женщина, - произнёс он. – Она замужем?
   - Муж погиб два года назад в войне с Аристобулом, - ответил Гиркан. – Он был моим большим другом.
   - Она молода и красива. Почему она не вышла замуж ещё раз?
   - По нашим обычаям овдовевшая иудейка может выйти замуж только за брата умершего мужа. Но его братья погибли в сражениях.
   - Печальная история. Не люблю я войны, Гиркан. Просто положение и политика заставляют нас воевать. Государства воюют с другими, чтобы овладеть землёй, богатствами и людьми, которых превращают в своих рабов или продают.
   - Мы были хорошими братьями с Аристобулом. И прожили бы с ним долгую мирную жизнь. Но он захотел царствовать.
   - Он и меня втянул в ваш конфликт. Я бы вместо Иерусалима пошёл на Набатею. Ладно, я, пожалуй, пойду к себе в спальню. Завтра начнём окружать Храмовую гору.
   Помпей поднялся и направился к себе. Он долго не мог уснуть. Неожиданно для него эта необыкновенная женщина не оставляла его память и воображение.
   На следующий день он вместе с Гирканом выехал к войскам и распорядился засыпать глубокий ров и возводить вал с северной части Храмовой горы. Подготовительные для штурма работы требовали времени. Помпей это хорошо понимал. Он также сознавал, что какая-то деятельность отвлечёт его от мыслей о Мириам. Но вернувшись во дворец он вспомнил вчерашний разговор и опять заскучал по ней. Во дворце её не было, и Помпей спросил об этом Гиркана.
   - А где Мириам?
   - Она живёт недалеко от нас, в Верхнем городе.
   - Мне было интересно с ней поговорить, - вздохнул Помпей.
   - Я вижу, она тебе понравилась.
   - Да. Она умная и прекрасная женщина, Гиркан. Я бы хотел, чтобы ты пригласил её завтра на вечер. Мы с тобой вернёмся после полудня.
   - Конечно, я позову её.
   Они поели, выпили вина и, обсудив планы на завтра, попрощались. Гиркан послал слугу домой к Мириам. А Помпей пошёл к себе в спальню и долго ворочался в постели и не мог уснуть, пока усталость не сокрушила его и он не провалился в бездну сна.
   Вечером Мириам появилась во дворце. На ней было синее платье, подчёркивающее её стройную фигуру. Гиркан попрощался и удалился, оставив их одних.  Она пристально посмотрела на Помпея.
   - Ты захотел меня увидеть? – спросила она.
   - Ты произвела на меня сильное впечатление.
   - Уверена, такого интересного мужчину, как ты, всегда окружают красивые женщины. Я слышала, в Риме много таких женщин.
   - Но и влиятельных людей тоже много. Они-то их и получают.
   - Ты, наверное, женат на такой знатной женщине.
   - Да, я женат на Муции Терции из очень знатной семьи.
   - У вас есть дети?
   - Трое. Сыновья Гней и Секст и дочь Помпея. Они с матерью в Риме. А у тебя есть дети?
   - Сын и дочь. Они дома с моей матерью.
   Она замолкла и вновь посмотрела на него проницательным взглядом.
   - Что тебе от меня нужно, Помпей?
   - Любви. Я человек прямой и не хочу вводить тебя в заблуждение. Я вчера весь день тосковал по тебе. Я люблю тебя.
   - Возможно, ты просто воспылал страстью к женщине. Любовь – это долгая душевная работа. А ты её не проделал.
   - У каждого человека она происходит по-разному.   
   - Мой муж погиб.
   - Я знаю. Но это не мешает тебе полюбить другого мужчину.
   - Я только не могу выйти замуж, но полюбить, конечно, могу.
   Она светилась каким-то неземным светом. Помпей смотрел на неё своим очарованным взглядом. Давно не испытывал он такого чувства. Женщины всегда легко предавались его власти. А эта стала перед его духом неодолимой стеной. По натуре воин, Помпей никогда не отступал и, преодолевая преграды, атаковал и завоёвывал всё, что оказывало сопротивление. Женщину, мелькнула у него в голове мысль, можно завоевать такой же атакой.
   - Я никогда не встречал такую женщину как ты, Мириам.
   - Ты великий полководец. Наверняка умеешь покорять не только страны и народы, но и женщин. Разве на твоём пути тебе не встречались прекрасные женщины?
   - Три года назад сенат принял закон Манилия о передаче мне командования римской армией на востоке. Рим несколько лет безуспешно воевал с Митридатом, царём Понта и Боспора. Мы разгромили его армию и ко мне привели его захваченных в плен наложниц. Я всех их отослал к родителям и родственникам.
   - Ты поступил благородно, Помпей.
   Она с неожиданным интересом слушала его рассказ.
   - Дело ещё и в том, что большинство из них были дочерями полководцев и правителей. Только одна из них, Стратоника, была дочерью бедного арфиста. Но она имела особое влияние на Митридата и управляла одной из крепостей, где хранились большие сокровища. Однажды она играла на арфе во время пира и покорила царя.
   - Но ведь каждому мужчине нужна женщина, - произнесла Мириам.
   Он сразу не ответил. Возможно, она знает, подумал он, что в армии многие мужчины вступают в отношения друг с другом. Он улыбнулся и подошёл к ней поближе.
   - Я будто знал, что встречусь с тобой.
   Помпей положил руки на её плечи и попытался прижать её к себе. Она легко оттолкнула его и сняла с плеч его руки. Упорствовать и применять силу он не стал: это наверняка её бы оттолкнуло.
   - Останься со мной на ночь, Мириам.
   - Ты достойный, красивый и мужественный человек. Но я никогда не отдаюсь мужчине, которого не полюбила. Чтобы появились чувства, нужно время.
   - Я никуда не тороплюсь. Но сегодня моя любовь к тебе стала ещё сильней.
   - Мне нужно уйти, Помпей.
   - Я не буду тебя удерживать, Мириам.
   Она положила руку на его плечо, повернулась и вышла из комнаты. Он проводил её горячим взглядом. Теперь он был уверен, что она его полюбит.
   Помпей долго вспоминал их разговор, её загадочное тело под свободно спадающим синим платьем, мягкие руки и прекрасное смуглое лицо. Он сумел уснуть лишь глубокой ночью.
4
   Земляной вал у мощных стен храмовой горы рос очень медленно. Землю копали за городом и привозили на телегах. Рубили леса вокруг города, и стволы и ветки укладывали на валу. Защитники храма стреляли в римлян сверху, не давая им спокойно работать. Вместе со Скавром и Габинием Помпей объехал все легионы. Перед тем как попрощаться, он попросил Скавра помочь ему в небольшом деле. 
   - У Гиркана в Иерусалиме есть родственница. Милая женщина. Она вдова. Я бы хотел что-нибудь ей подарить.
   - Что ты предлагаешь? – заинтересовано спросил Марк.
   - Перстень или браслет на руку, я думаю, подойдёт. У нас в золотом запасе, надеюсь, что-нибудь найдётся.
   - Я посмотрю сегодня, Гней. Я видел там вещи такого рода.
   - Принеси мне завтра. Полагаюсь на твой вкус, Марк.
   Помпей обнял его за плечи и в сопровождении легионеров вернулся в город. В этот день он решил отдохнуть и не звать Мириам. Он подумал, что ей лучше предаться воспоминаниям и беспокойству о нём. Он был убеждён, что произвёл на неё сильное впечатление и, возможно, она тоже скучает. Гиркан с явным недоумением ожидал напоминания о ней. Но Помпей весело и остроумно рассказывал о прошедшем дне, с аппетитом ел и пил виноградное вино. Слегка захмелевший, он легко и быстро заснул. Сказалась и бессонница прошлой ночи.
   Утром во время рекогносцировки Скавр улучил момент и протянул ему перстень и браслет. Помпей положил их в карман, сказав Марку, что рассмотрит их по возвращению во дворец. Тот понимающе кивнул.
   Золотой перстень был украшен блестящим синим сапфиром. Он сразу понравился Помпею. Он решил подарить его Мириам. Браслет, инкрустированный мелкими голубыми топазами, он пока оставит у себя. Теперь можно было спросить Гиркана, куда делась Мириам и почему она не приходит.
   - У неё дети, - сказал тот. – Их нужно кормить и воспитывать.
   - Попроси её прийти завтра. У меня для неё есть скромный, но красивый подарок.
   - Конечно, Помпей, я ей скажу.
   - Прекрасно, Гиркан. Я подумал, что тебе следует присоединиться к нашим приготовлениям к штурму. Если желаешь, отправимся завтра с утра в лагеря.
   - С удовольствием. Уверен, нам есть чему поучиться у римлян.
   После ужина он направил к Мириам слугу. Она удивилась, но приглашение приняла.
   На следующий день она появилась во дворце в красном платье, прекрасно сочетающемся с её блестящими чёрными волосами. Помпей, увидев её, заметил, что в последние дни она стала ещё красивей. Может быть, она влюблена? Ведь любовь красит женщину больше, чем косметика.
   - Благодарю тебя, что ты согласилась прийти. Ты прекрасно выглядишь, Мириам. У меня есть небольшой подарок для тебя.
   Он вынул из кармана перстень, взял её за левую руку и надел его на безымянный палец. Её лицо зарделось от восхищения.
   - Какой красивый сапфир! Какая чудесная работа!
   - Этот драгоценный камень – талисман, - сказал Помпей. – Он защитит тебя от зависти, дурного глаза и многих болезней.
   Мириам улыбнулась и с нежностью посмотрела на него. Высокий, статный сорокатрёхлетний мужчина, он с каждым днём нравился ей всё больше. В день знакомства она подумала, что сближение с римлянином может вызвать в Иерусалиме осуждение. Иудейская традиция требовала от неё, иудейки, вступать в отношения только с иудеем. Несоблюдение этого требования религиозного закона могло сказаться на ней и её детях. Всё же она решила пока не отказываться от встреч с ним. Знаменитый, умный человек, он заинтересовал её. Ей захотелось ещё поиграть с ним, позабавиться его необычными разговорами. И вдруг это предложение остаться с ним на ночь. Ей подумалось, что он торопится. Но оно взволновало её. Ведь её женская суть нуждается в близости с мужчиной. И сегодня по пути к дворцу Хасмонеев она вдруг преодолела внутреннее препятствие, созданное в ней воспитанием. Она вдова, и никогда не сможет выйти замуж. Ей нечего бояться. Будь что будет.
   - Мне очень нравится твой подарок, - сказала она. – Представляю себе, какие женщины носили это кольцо.
   - Ты лучше их. Я видел многих из них. Но ни одна не сравнится с тобой.
   - Не преувеличивай, Помпей.
   - Но это правда. У тебя особенная восточная красота. Но это ещё не всё. Я не встречал у тех женщин такого благородства и ума.
   - Ты тоже не похож на большинство мужчин, которых я видела. Ты избранник небес. Недаром все называют тебя Великим.
   Она подошла к нему и, неожиданно для него, поднялась на кончики пальцев и губами коснулась его щеки. Он не ожидал от неё такого поворота и в первый момент растерялся.
   - Я сказал тебе уже, что люблю тебя, - произнёс он, придя в себя. – Теперь я знаю, что это правда.
   - Я, наверное, тоже тебя полюбила, - прошептала она. 
   Он обнял её и поцеловал в губы. Потом поднял её на руки и понёс в спальню. Она не сопротивлялась. Он положил её на постель, сорвал с неё платье, быстро разделся сам и
легко вошёл в её нежную плоть. Она вскрикнула и задрожала в оргазме. Потом они лежали, прижавшись друг к другу и смотря друг другу в глаза.
   - Ты не останешься со мной на ночь? – спросил он.
   - Я бы этого очень хотела, дорогой. Но я ещё не готова открыть наши с тобой отношения. Ведь завтра утром меня увидят горожане. Я представляю, что они подумают. Мне нужно преодолеть какой-то страх перед людьми.
   - Я тебя понимаю, любимая. Надеюсь, что такое время придёт и ты будешь со мной.
   Она поцеловала его и поднялась, чтобы одеться. Он увидел её обнажённой, подхватил её и положил на постель. Она снова отдалась ему со всей страстью любящей женщины.
   С этого дня Мириам приходила во дворец без приглашения. Гиркан заметил это и почувствовал значительную перемену в настроении римлянина. Выезжая с Помпеем на строящиеся позиции у северной стены Храмовой горы, он какое-то время о родственнице с ним не заговаривал. Однажды Помпей спросил его:
   - Скажи, Гиркан. Ведь я не первый, кто желает захватить ваш храм?
   - Ты, конечно, не первый. Иудея находится на стыке между Египтом и великими империями, расположенными к северу и к востоку от неё. Они всегда враждовали между собой и Иудея часто страдала от их вторжений.
   - Да, место у вас очень беспокойное, - согласился Помпей. – Я надеюсь, что мне удастся решить этот вопрос. Покровительство Рима станет важным для Иудеи.
   - Храм осаждали ассирийцы, вавилоняне, греки и египтяне, - продолжил Гиркан. -Самый сильный ущерб причинил ему Навуходоносор. Вначале, когда мы прекратили платить ему дань, он просто угонял нас в Вавилон. А потом он послал сюда начальника своих телохранителей Навузардана. Он жестоко расправился с Иерусалимом и разрушил храм до самого основания. Большинство жителей были убиты, а остальные взяты в плен и угнаны в рабство.
   - Я слышал, персидский царь Кир Великий позволил иудеям вернуться и восстановить свой храм, - произнёс Помпей.
   - Произошло это через семьдесят лет после изгнания. Тот самый храм мы с тобой хотим освободить от сторонников Аристобула. Но был случай, ещё до осады Иерусалима Навуходоносором, когда на пути его войска произошло событие, связанное с одной вдовой.
   - Опять вдова, - усмехнулся Помпей. – Она была такой же прекрасной, как Мириам?
   - Спроси её сам об этом, Помпей. Поучительная история. Для тебя самого.
   - Спрошу её обязательно.
   Они завершили рекогносцировку и вернулись в город. 
   Теперь Мириам приходила к нему несколько раз в неделю, и они наслаждались любовью и негой. В этот день заинтригованный Гней Помпей нашёл подходящий момент, чтобы спросить её о вдове.
   - Сегодня Гиркан сказал мне, что во времена Навуходоносора одна женщина сделала что-то необычное и остановила его войско. Было такое?
   - Я понимаю, кого он имел ввиду, - усмехнулась Мириам.
   - Поведай мне о ней, - попросил Помпей.
   - Ладно. Но это может повлиять на наши с тобой отношения.
   - Ничто не может умалить мою любовь к тебе.
   - Хорошо, дорогой, - вздохнула она. – Так вот. Произошло это лет пятьсот назад, ещё до разрушения первого храма. Войска под командованием военачальника Олоферна, пришли сюда, чтобы наказать нас за неповиновенье. По приказу иерусалимского первосвященника наши воины перекрыли узкий горный проход из Изреэльской долины в Иудею. Тогда Олоферн осадил город и перекрыл его жителям доступ к воде. Он обрёк их на медленную смерть.
   - А ты замечательная рассказчица, - не скрывая восхищения, заметил Помпей.
   - Жители этого города стали требовать от старейшин открыть ворота крепости, если в течение пяти дней Господь Б-г не придёт им на помощь. Жила в этом городе молодая вдова по имени Иудит. Она надела красивые одежды и вместе со служанкой направилась в стан врага. Её останавливают войны. Она говорит им, что она пришла к ним, чтобы указать их полководцу, как легко захватить город. Её приводят к шатру Олоферна. Она говорит ему, что иудеи нарушили заповеди Всевышнего и, поэтому, лишили себя его защиты и обречены на поражение. Иудит обещала ему провести его войско к Иерусалиму.
   - Не ожидал я, Мириам, услышать такую историю. И что произошло потом?
   - Олоферн был восхищён её красотой и мудростью, - продолжила она. - Он позволил ей жить в его лагере. Ночью вместе со служанкой она спускалась в долину к источнику, омывалась в нём и чистой возвращалась в лагерь. На четвёртый день Олоферн устроил пир и пригласил Иудит. Он хотел обольстить её с первого дня, как увидел и возжелал сойтись с нею. Но упился вином и заснул. Когда слуги удалились из шатра, она взяла его меч, отрубила ему голову, отдала служанке, которая спрятала её в мешок с их съестными припасами. Они выбрались из лагеря и вернулись в город. Иудит показала голову Олоферна горожанам. Они были потрясены её подвигом.  Она подвесила голову на крепостной стене и призвала выступить против ассирийского войска. Когда подчинённые Олоферна вошли в шатёр, они увидели ужасное зрелище. Ассирийцев охватила паника. Они обратились в бегство, и израильтяне разбили их по частям.
   - А что случилось с вдовой?
   - Многие мужчины предлагали ей выйти замуж, но она отказалась вступать во второй брак, - закончила Мириам свой рассказ. - Она пользовалась всеобщим уважением и прожила в том городе долгую жизнь.
   Помпей задумался. Его положение, понял он, очень похоже на то, что произошло с военачальником Навуходоносора. Он посмотрел на сидевшую на его постели красивую женщину.
   - Тебе не кажется, что история с Олоферном напоминает ситуацию, которая происходит сейчас со мной? – спросил Помпей.
   - Конечно, напоминает, - произнесла Мириам. – Но есть большая разница: мы любим друг друга.
   - Я пришёл в Иерусалим, чтобы освободить его от фанатиков, преданных Аристобулу, - не унимался он.
   - Но ты хочешь разрушить стены, на которых стоит храм, - возразила она. – Неужели нет другого способа заставить их сдаться, не проливая кровь?
   - Вы, иудеи, враждуете между собой, ненавидите друг друга. Иначе я бы не пришёл и не привёл сюда войско. Я предлагал договориться, но эти люди не желают говорить о мире.
   - К великому сожалению, ты прав. У нас жестоковыйный народ. Наверно, твоим легионерам придётся подняться на Храмовую гору. Только, умоляю тебя, не разрушай храм. Господь тебе этого не простит. А я просто вычеркну тебя из моей жизни.
   - Ты думаешь, ваш Б-г может меня покарать? - усмехнулся Помпей. - У римлян свои боги.
   - Заблуждаешься, дорогой. Он не только иудейский Б-г. Он на самом деле один на всех. И, прошу тебя, не входи в Святая Святых. Вызовешь Его гнев. Туда может заходить лишь первосвященник. И только три раза в год, по большим праздникам.
   - А ты сама не поднимешь на меня меч? – лукаво спросил он. - Ведь ты тоже вдова и неистово веришь в своего Б-га.
   Она улыбнулась и, не проронив ни слова, обняла его обнажённую грудь.

Глава 3
1
   Все дни недели, кроме субботы, осаждённые упорно сопротивлялись, не позволяя римлянам возводить вал напротив северной стены. Помпей собрал своих военачальников на совещание в штабной палате.
   - Если мы не сумеем построить высокий вал, мы, возможно, застрянем в Иерусалиме до зимы, - сказал он. – Какие у вас предложения?
   - У нас нет другого способа разрушить каменную стену, - произнёс Скавр. – Вал нужно возвести. Тогда мы поднимем на него осадные орудия. Нам удалось овладеть Тиром во многом благодаря этим орудиям. Они у нас уже есть.
   - Я обратил внимание, что в субботу они защищаются и даже атакуют, - заметил Пизон. – А вот если мы на них не наступаем, а что-нибудь делаем, они нам не мешают.
Они соблюдают свою святую субботу. Если мы в эти дни будем активно заниматься валом, они препятствовать нам не будут. Просто необходимо привлечь на эту работу как можно больше людей.
   - Сколько времени, на твой взгляд, потребует возведение вала? – спросил Помпей.
   - Думаю, до трёх месяцев, - прикинул Пизон.
   - Итак, в субботу будем только строить вал и засыпать рвы, - произнёс Помпей. – А атаковать во все остальные дни.
   Он поднялся, давая понять, что заседание окончено.
   - Я бы хотел подъехать туда. Нам всем не помешает ещё раз взглянуть на стены и вал.
   Они оседлали коней и помчались к воротам города.
   С этого времени вал стал быстро расти, и легионеры начали поднимать на него осадные орудия.
   По вечерам Помпей и Мириам встречались во дворце и после любовных ласк разговаривали, заедая вино фруктами и финиками.
   - Я вижу, как быстро растёт вал, - озабоченно произнесла она.
   - Всё дело в том, милая, что вы не мешаете нам строить по субботам. Разве ваш Господь запрещает вам препятствовать нам возводить его по субботам?
   - Мы стараемся соблюдать святость субботы, Помпей.
   - Даже ценой военного поражения? Ваши первосвященники заставляют вас исполнять заповеди, предписанные вашей верой. И это вместо того, чтобы не давать нам возможность насыпать валы, которые позволят нам прорваться на Храмовую гору.
   - Знатоки нашего учения постановили, что в период опасности, когда враг угрожает нашему существованию, нужно атаковать или обороняться также и в субботу.
   - Но ваш Б-г не запретил бы вам препятствовать в субботу вашему врагу, готовящемуся захватить храм. А вместо этого священники неистово исполняют церемонию жертвоприношения.
   - Они делают то, что обязаны делать во время храмовой службы, - произнесла Мириам. 
   Она уже не была так уверена в своих доводах. В её устах прозвучали нотки сомнения. Из окна её дома она видела, как растёт вал и как по субботам множество римских легионеров без всяких помех возводят угрожающее храму сооружение. Но что делать, закон не позволяет работать в этот день. Она была благодарна Помпею. Он ясно указал путь спасения.
   Помпей каждую субботу появлялся в районе к северу от храма. Он стоял на возвышении и смотрел, как упорно работали сотни его солдат. Они копали откосы ближних холмов и везли сухую землю на телегах к Храмовой горе. Здесь они сваливали её на вал или засыпали глубокие рвы. В дело шли и большие камни, которые собирали на полях и горах или выкапывали из земли. Вокруг города римляне вырубили и спилили множество деревьев. Их тоже везли на валы. Когда они достигли нужной высоты, на них затащили осадные орудия и поставили огромные тараны.
   К концу третьего месяца осады Помпей отдал приказ к штурму храма. Осадные орудия стали осыпать его градом камней. Но основную опасность создавали бившие по стенам тараны. Стала рушиться высокая башня, пристроенная к стене. В какой-то момент она рухнула, образовав большую брешь. Первым на территорию храма поднялся со своими войнами Корнелий Фавст, сын Суллы. За ним уже в другом месте северной стены Фурий со своей центурией. Храмовая гора покрылась кровью, превратившись в юдоль, где торжествовала смерть. Римляне ворвались туда, убивая своими мечами и ножами всех, кто попадался под руку. Вслед за ними к храму прорвались отряды сторонников Гиркана. Иудеи стали резать иудеев. Некоторые люди не выдерживали ужаса бойни и бросались со стен в кишащую толпами бездну. В городе иудеи поджигали свои дома и сгорали живьём в пламени пожара, только бы не дождаться угрожающей им гибели.
   А было это в День Искупления, в Судный День иудейского народа. В это время в храме проходила служба. Многие из священников уже были убиты или бились в смертельной агонии. Но они не прекращали своё действо, несмотря на страх за свои жизни и тела убитых товарищей. Они верили, что лучше погибнуть, оставаясь у жертвенников, чем нарушить законы Всевышнего.
   Помпей и сопровождающие его Скавр и Пизон поднялись на Храмовую гору, когда поняли, что битва подошла к концу. Тысячи тел, большинство из которых были погибшими иудеями, горами лежали на площади, окружающей храм, и в его дворах.  Переступая тела, они пошли в сторону храма. Помпей увидел какого-то священнослужителя, и рядом с ним бросившегося на него легионера.
   - Остановись, не убивай его! – вдруг крикнул Помпей.
   Легионер остановился и повернул голову на давно знакомый ему голос. Он узнал своего полководца и вложил в ножны уже занесённый над иудеем меч. Служитель культа с большим удивлением посмотрел на высокого римлянина, спасшего ему жизнь, и поклонился ему.
   - Храму будут нужны много таких людей, - сказал Помпей поражённым Скавру и Пизону. – Мы же не собираемся его разрушать. Я назначу первосвященником Гиркана.
   Они понимающе кивнули ему и последовали за ним. В зале, куда они вошли, на полу тоже лежали трупы. Помпей окинул его взглядом.
   - Здесь никаких предметов нет, - произнёс он. – Похоже, это просто вход, пронаунс. Как в греческих и римских храмах. Нужно идти дальше.
   В следующем зале ещё находились священники. Их сразу поразило его убранство. На золотом столе стоял светильник, в котором горели все семь рожков. Он освещал большое красивое помещение. Пламя затрепетало от притока воздуха, вызванного их вхождением в зал, и их тени заколебались на стенах. На другом золотом столе они увидели положенные в два ряда двенадцать хлебов. На третьем золотом столе небольших размеров стояла золотая чаша, в которой лежали стебли благовонных растений. От них по залу распространялся вкусный запах фимиама.
   - Наверное, это святилище, - предположил Скавр.
   Помпей одобрительно кивнул. Он также понял, что это не та таинственная комната, о которой ему говорила Мириам и куда, по её словам, может войти только первосвященник.      
   - Здесь должна быть ещё одна комната, - сказал он. – Называется она Святая Святых.
   - Говорят, в неё заходить нельзя, - произнёс Скавр.
   - Я знаю. Но мы только посмотрим и сразу выйдем. Уверен, их Б-г нас за это не покарает.
   Они отодвинули занавес и вошли в комнату. Она была пуста. Только в дальнем углу над полом чуть возвышался большой камень, а рядом с ним находился покрытый золотом столик, на котором стояла золотая чаша.
   «Неужели это Святая Святых? - подумал Помпей. - Надо будет спросить у Гиркана».
   - Выходим отсюда, - тихо произнёс он.
   Все трое медленно вернулись в большой зал. Их внимание привлёк большой ящик. Помпей поднял его крышку и увидел множество сваленных в нём монет.
   - Возможно, это казна храма. Брать из неё деньги не будем. От греха подальше.
   Они вышли на усеянную телами убитых площадь к востоку от Храма. Поодаль в центре её располагалось какое-то большое ступенчатое строение, окружённое оградой. С его ровной вершины возносился столб дыма, сквозь толщу которого пробивались проблески пламени. Вокруг него три аккуратно сложенные стопы дров. К южной его стороне примыкал пандус, на котором продолжал свою таинственную миссию оставшийся в живых после бойни священнослужитель.
   - Жертвенник, - сказал Помпей. – Гиркан говорил мне, что его пламя не затухает даже во время сильного дождя.
   - Такого не может быть, - заявил Пизон.
   - Гиркан объяснил мне, что огонь этот поддерживает Б-г. Ведь жертвы приносятся Ему. На нём священники сжигают жертвенных животных: баранов, молодых быков и коров, коз и овец. Причём выбирают здоровых, без изъянов.
   По развалам камней они спустились с Храмовой горы. Сражение, продолжавшееся несколько дней, было закончено.
   Помпей ждал Мириам, но она не пришла. Утром он вместе с Гирканом поднялся к храму.
   - Собери всех оставшихся служащих, - сказал он. – Нужно привести храм в порядок.
   Вскоре несколько десятков человек в угрюмом молчании уже стояли возле них.
   - Передай им, что храм необходимо очистить от тел и крови. После этого он начнёт работать, как прежде. И будут возобновлены жертвоприношения.
   Гиркан обратился к собравшимся на иврите и сообщил повеление Помпея. Те одобрительно зашумели, закивали головами и разошлись по своим местам.
   - Здесь много убитых, - вздохнул Помпей. - Я пришлю сюда две когорты.
   Тысячи тел иудеев снесли с Храмовой горы и захоронили. Павших римлян захоронили отдельно. Водой, текущей с Хеврона, отмыли залитые кровью полы в храме и вокруг него.
   - Ты теперь первосвященник, - сказал он Гиркану. – Ты оказал мне множество услуг. Твои люди помогли возвести вал, а потом сражались против сторонников Аристобула. Тебе удалось удержать многих жителей города от союза с твоим мятежным братом.
   - Мои предки были не только первосвященниками, но и царями, - выразил своё недоумение Гиркан.
   - Благодари за это своего брата, - произнёс Помпей. – Я назначаю тебя этнархом. Ты будешь правителем народа Иудеи.
   - Почему же не царём? – попытался возразить Гиркан.
   - Сирия, между прочим, стала римской провинцией. Правитель её Габиний назначен сенатом. А я сам даю тебе власть над страной. Но ты должен будешь подчиняться Риму. К сожалению, я не могу сделать для тебя больше. Я не смогу предоставить Иудее независимость, которая была раньше. За кровь погибших здесь римлян нужно платить.
   Возвратившись во дворец, Помпей послал слугу к Мириам. Он вернулся ни с чем.
   - Она больше не придёт, - сказал слуга. – Не придёт к тебе никогда.
   - Она так и сказала?
   - Да, так и сказала.
   Помпей отпустил его и стал прохаживаться по залу. Иногда подходил к окну и смотрел на Храмовую гору, валы, осадные орудия и тараны, обрушенные башни и россыпи камней с её северной стороны. Он уже не был уверен, что Храмовую гору стоило захватывать. Пусть бы они сами дрались между собой. Оправдывало лишь то, что он завоевал для Рима ещё одну богатую страну, которая будет платить ему дань.
   Ему накрыли в гостиной стол, и он поел. Без аппетита. Наступил тихий летний вечер. Помпей пошёл в спальню и постарался уснуть. Но мысли о Мириам отгоняли сон. Он оделся, вышел из дворца и направился к её дому. Кто-то из жильцов, наверное, сообщил о нём и на крыльце показалась Мириам.
   - Слуга сказал, что ты не придёшь, - произнёс он, смотря ей в глаза. – Ты уже не любишь меня?
   - Не в этом дело, Помпей. Я не могу относиться к тебе как прежде после всего, что произошло в Иерусалиме.
   - Разве ты не понимала, что здесь случится? Мы ведь обо всём с тобой говорили.
   - Но правда оказалась на много горше, чем мне представлялась. Я видела это жестокое сражение из окна. Римляне и люди Гиркана устроили на горе кровавую бойню. Говорят, погибло больше десяти тысяч иудеев. В городе горели дома, вооружённые люди находили и убивали своих соседей.
   - Я не представлял себе, что иудеи так ненавидят своих собратьев. С какой страстью они убивали друг друга. Что я мог сделать?
   - Не разрушать северные башни и стены. Они бы и сами постепенно успокоились. Это наше внутреннее дело. Ты бы ещё раз попытался примирить Аристобула с Гирканом.
   - Аристобул вёл себя вызывающе. Он вынудил меня привести сюда войско. Он-то прежде всего и виновен в их вражде.
   - Я его хорошо знаю, Помпей. Он умней и тщеславней Гиркана. Но не только в этом дело.
   - В чём же ещё, Мириам?
   - Мне рассказал один коэн. Он чудом остался жив. Он сказал мне, что видел тебя и твоих военных в храме. Вы ходили по святилищу, а потом вошли в Святая Святых. А я умоляла тебя туда не заходить.
   - Обычная полупустая комната, - произнёс Помпей.
   - Ты со своими людьми нарушили священный покой Господа Б-га. Он тебе этого не простит. Я тоже не прощу.
   - Ты любишь Его сильней, чем меня?
   - Вера наша – она не только страх перед Ним, но и любовь.
   - И ты не любишь меня больше?
   - Уходи, Помпей. Не делай мне больно. Скоро ты уйдёшь из Иерусалима и забудешь меня. Ведь тебя ждут в Риме твоя жена и дети. А я останусь здесь со своими детьми. Прощай.
   Она быстро повернулась, сделала два шага и закрыла за собой дверь. Он не стал задерживать её за плечо или за руку. Он понял, что ему ничего уже не поможет.

2
   Город долго залечивал свои раны, хоронил убитых и убирал покрытые пеплом камни
и деревянные полусгоревшие обломки домов. Помпей распорядился отрубить головы пойманным на Храмовой горе виновникам войны. Он равнодушно наблюдал, как палач взмахивал мечом и одна за другой падали возле плахи отрубленные головы. После разрыва с Мириам его больше ничего уже не волновало. Потом он наградил знаками отличия своих самых отважных воинов.
   В последние дни он перебрался в находящуюся в военном лагере палатку. Здесь ничего не напоминало о ней. Заходили военачальники и после коротких совещаний оставляли его одного. Иногда появлялся после службы в храме Гиркан: надо было ещё многое сделать в Иудее. Теперь Помпей не испытывал ни жалости, ни каких-то иных чувств к иудеям и их беспокойной стране. Он передал Скавру северные города Келесирии, завоёванные Александром Яннаем, и присоединил те земли к новой римской провинции Сирии. Гиркан безуспешно пытался с ним спорить.
   - Иудея была большой и могучей страной, Помпей, - возразил он. – Ты сегодня хочешь втиснуть её в прежние границы. Моя страна обеднеет.
   - Не жалуйся, Гиркан. Я сделал тебя полновластным правителем Иудеи. Теперь тебя не будет задирать твой воинственный брат. Я арестовал всю его семью. Конечно, придётся платить дань Римской республике, а все свои действия согласовывать с наместником Сирии.
   - Что ещё ты отнимешь у нас? – едва скрывая негодование, произнёс Гиркан.
   Помпей разложил на столе карту.
   - Гадару я обещал отстроить и передать своему вольноотпущеннику Деметрию. Он там родился и вырос. Все остальные города, Гиппос, Скифополис, Пеллу, Дий, Самарию, Мариссу, Азот, Ямнию, и Арефус я верну прежним хозяевам. Приморские города Газа, Яффо, Дор и Стратонова Башня тоже станут независимыми. Я включу их в состав провинции Сирия.
   - Я служил тебе честно, помогал в строительстве валов. Мои войны вместе с твоими захватили храм, и многие там погибли. Неужели я не заслужил страну побольше?
   - Все свои решения я должен буду узаконить в сенате. Если я не присоединю эти города к римской провинции, сенат будет против.
   Помпей сочувственным взглядом окинул Гиркана.
   - Ты бы лучше не ссорился с братом. Вы сами виновны в том, что Иудея теперь станет вассалом Рима. Кроме того, у меня большое войско. Ему нужно заплатить за службу. Я ещё возьму у вас десять тысяч талантов.
   - Но это очень много, - почти воскликнул Гиркан. - Мы не сможем платить тебе дань.
   - Сможете. Вы, иудеи, умеете зарабатывать деньги.
   Гиркан с каждым днём всё больше осознавал трагическую ошибку, которую он допустил, когда доверился Антипатру. Она привела его страну к утрате силы, прежней свободы и независимости. Он не смог бы остановить Помпея и его войско от вторжения в храм. И не смог бы воспрепятствовать тому, что случилось с Иудеей. А сейчас после этого разговора сознание огромной вины раздавило его волю и разум.
   Легионы сложили лагерные палатки и инвентарь в обоз и были готовы оставить Иерусалим. Помпея больше ничего не держало в этой стране, и он распорядился двинуться на юг. Набатея ещё не выказала своего смирения и нужно было наказать её и добиться подчинения. Арета испугался и направил Помпею послание с выражением готовности ему подчиниться. Но это не остановило Гнея.
   До Петры оставалось несколько дней пути, когда из Понта прибыли гонцы с важным донесением. В военном лагере ещё не построили возвышения для полководца. Тогда воины соорудили его из вьючных седел. Помпей поднялся на него и прочитал сообщение. В нём говорилось, что Фарнак, сын Митридата, восстал против отца. Митридат был окружён в собственном дворце на горе в Пантикапее, столице Боспора. Он решил покончить собой и принял яд, который не подействовал на его крепкий организм. Тогда он попросил командира галльских наёмников заколоть его. Тот выполнил его просьбу. Фарнак поклялся, что сделал это во имя Помпея и Римской республики.
   Эта весть чрезвычайно обрадовала войско. Теперь воинам не нужно было сражаться с армией Митридата и погибать в сражениях. Помпей вызвал к себе в палатку Скавра.
   - Марк, я вызвал тебя, чтобы сообщить моё решение. Я находился здесь по закону Манилия, чтобы разгромить Митридата и царя Великой Армении Тиграна.
   Он подошёл к Скавру и обнял его за плечи.   
   - Мы выграли множество битв и добились победы, - продолжил Помпей. - Нам удалось присоединить к Римской республике новые провинции и посадить на царства верных ей людей. Судьба была благосклонна ко мне и вознаградила мои усилия. Митридат повержен рукой своего мятежного сына, который желает с нами мира.
   - Это великая награда богов, Помпей Магн. Нам теперь не придётся возвращаться в Понт и преследовать его и его армию.
   - Ты прав – это великая награда. Но мы её заслужили. Мне предстоит отправиться в Синоп и завершить дела.
   - А что делать с Набатеей? – спросил Скавр. 
   - Её нужно подчинить нам, Марк. Я передаю тебе полномочия. С тобой на Петру пойдут два легиона. Думаю, этого достаточно.
   - Надеюсь, Помпей.
   - Войско наше вдохновлено таким поворотом событий. Завтра утром я выступлю перед ним. А после завтра с моими легионами уйду на север.
   Он быстро проследовал через лежащие по пути провинции. В Синопе Помпей встретился с послами Фарнака. Тот просил передать ему всё царство поверженного отца. Помпей согласился только на Боспорское царство. Кроме присланных из Пантикапея подарков, здесь оказалось и множество трупов членов царской семьи. Среди них было и тело самого Митридата. Помпей распорядился организовать похороны и торжественно похоронил его в царской гробнице.      
   Приведя в порядок азиатские дела, Помпей отправился в обратный путь. Многочисленные заботы постепенно стирали из памяти мысли о Мириам. Будущая встреча с женой и детьми теперь занимала его всё больше и сильней. Он возвращался в Италию с такой славой, которой не стяжал в его поколении ни один римлянин. Помпей хотел, чтобы и семья встретила его с горячей любовью. До него уже давно доходили слухи об измене супруги. Вдали от Рима он не придавал им значения. Но теперь на пути домой слухи подтверждались. Тщательно всё обдумав, он написал и послал Муции разводное письмо.
   В Риме поднялось смятение. Многие полагали, что Помпей войдёт в город с войском и объявит себя диктатором. Но он выступил перед воинами, поблагодарил за их службу и приказал разойтись по домам. При этом предупредил, чтобы все собрались и прошли с ним по Риму во время его триумфа. А потом случилось совершенно неожиданное.
Когда войско разошлось, и жители городов увидели Помпея без оружия в сопровождении небольшой свиты, они из любви к нему устремились ему навстречу и проводили его до Рима. Их было так много, что, если бы он задумал государственный переворот, ему бы совсем не потребовались войска. Но он и не желал становиться диктатором. Помпей не собирался установить единовластие. Он хорошо знал трактат своего друга Цицерона «О государстве», и ему была близка его идея о необходимости появления в Риме олицетворяющего традиционные добродетели политика, который сумел бы управлять не насилием, а высоким авторитетом.
   Пока Помпей ожидал разрешения на триумф, он не мог перейти черту города. Поэтому он обосновался в своём поместье Альбано недалеко от Рима, и провёл там несколько месяцев. Оно стало для него обителью отдыха и упоенья. К нему наезжали знаменитые друзья, с которыми он делился воспоминаниями о своей длительной восточной кампании и обсуждал церемонии и зрелища предстоящего триумфа. У него бывали сыновья Гней и Секст и дочь Помпея, его дети от Муции. Он выезжал на лошади на прогулки по невысоким зелёным холмам и с наслаждением купался в озере Альбано.
   В конце сентября над Римом сияло солнце, отражаясь на покрытых касками и панцирями легионерах и их мечах. Они несли, держа над головами, таблицы с названиями покорённых стран и народов. Прибыль от них, было написано на других табло, увеличат доходы республики более, чем вдвое и что Помпей внёс в казну золотых и серебряных сосудов и монет на сумму в двадцать тысяч талантов. Толпы людей на трибунах славили Помпея за уничтожение пиратов на море и на суше. По улицам Рима в триумфальной процессии вели пленников: главарей пиратов, сына царя Армении, его жену и жену самого Тиграна, царя иудеев Аристобула и его детей, сестру Митридата, его детей и жён. Потом прошли заложники из стран Кавказа. Это был его третий триумф, продолжавшийся два дня. Он праздновал его за победу над третьей частью света. Первый триумф был за победу над Африкой, второй – над Европой. А этот – за победу над Азией. Это принесло ему в народе великую славу.
   Во время триумфа он носил тунику, принадлежавшую Александру Македонскому, которого боготворил. Ему даже было дано право носить лавровый венок. Он начал строить на Марсовом поле огромный театр на двенадцать тысяч мест. К театру примыкали сад, храм Венеры, ещё четыре небольших храма и курия – здание, предназначенное для заседаний сената и других собраний.
   Жизнь его достигла апогея величия, и его влияние будет только расти. Так думал он, радуясь и размышляя о будущем. Но с этого времени началось его падение.

3
   В Рим вернулся из Азии Лукулл, который не мог простить отстранения от должности тогда, когда победа над Митридатом ему представлялась уже в его руках. Неожиданно для Помпея сенат не только устроил ему торжественную встречу, но и стал убеждать его заняться государственной деятельностью. Гнею стало ясно – сенат боится его и стремится ограничить его влияние. Он позволил ему несправедливо обвинять Помпея в присвоении себе чужой славы. У Красса - славы победы над Спартаком, у Метелла - над Серторием, а у него – над Митридатом. С помощью Катона Лукулл утвердил свои отвергнутые Помпеем распоряжения в Азии и добился в сенате полной победы.
   Потерпев поражение в сенате, Помпей обратился к народному трибуну Клодию. Помощи от него он не получил, но попал в зависимость от этого наглого и циничного человека. К тому же Клодий стал преследовать Цицерона, обвиняя его в преступлении и угрожая судебным процессом, и требовал от Помпея принести его в жертву. Гней спасти своего друга не мог.
   Однажды вечером он находился в своём доме, когда к воротам подошёл Цицерон.
   - К вам пожаловал Марк Туллий, - сообщил слуга.
   - Закрой все двери и никого не пускай, - приказал Помпей. - Меня нет дома.
   - Слушаюсь, - произнёс тот и удалился.
   Помпей услышал голос слуги и скрежет дверных замков. Униженный своим бессилием, он ушёл из дома через задний выход. Ему нечего было сказать человеку, часто оказывавшему ему услуги на государственном поприще. На следующий день он узнал, что Цицерон из страха перед арестом и судом тайно покинул Рим.
   В это время в Риме появляется человек, решительно изменивший к худшему его судьбу. Из Испании возвращается Юлий Цезарь и выставляет свою кандидатуру в консулы. В беседах с Помпеем он пообещал ему в случае избрания сделать всё возможное для принятия всех его постановлений в Азии и наделения землёй ветеранов его войска. Ветераны Помпея играли значительную роль в народном собрании и проголосовали за Цезаря. Он был избран консулом и начал активную деятельность. Тогда и возник триумвират в составе Цезаря, Помпея и Красса. К концу первого года триумвират стал уже контролировать всю жизнь Римской республики. Они провели в сенате все отклонённые прежде законы и постановления.
   Помпей, незаметно для себя, постепенно подчинился железной воле Цезаря. Вопреки ожиданиям, он женился на дочери Цезаря Юлии, собиравшейся выйти замуж через несколько дней за обручённого с ней Цепиона. Чтобы смирить его гнев, Помпей предложил тому в жёны свою дочь Помпею, которая была обручена с сыном Суллы Фавстом.
   Ухаживая за молодой женой, Помпей посвящал ей большую часть своего времени, передав войска и управление провинциями своим легатам. Он проводил с нею целые дни в своих имениях и садах, переезжая с места на место. Он любил Юлию и не желал расставаться с ней. А она страстно любила мужа, невзирая на большую разницу в возрасте. Причиной этому была его природная величавость, привлекательная обходительность и обаяние. Но однажды во время выборов произошла схватка и многие вокруг Помпея были убиты. Он снял и передал слугам запачканную кровью одежду. Юлия, увидев окровавленную тогу мужа, лишилась чувств. От сильного испуга у неё начались преждевременные роды. Со временем она забеременела снова и родила дочь. Увы, она скончалась во время родов. Ребёнок пережил мать на несколько дней. Помпей был убит горем. Он хотел похоронить Юлию в своём имении Альбано, но народ заставил его погрести тело на Марсовом поле.       
   Красс поддерживал Клодия и его сторонников, которые нападали в народном собрании и сенате на Помпея. Ссора между Помпеем и Крассом стала угрожать триумвирату разрывом. Цезарь сумел уладить их отношения. Триумвиры договорились выставить кандидатуры Помпея и Красса в консулы. Цезарь направил в Рим солдат для поддержки их во время голосования. Они были избраны консулами и договорились с верными им трибунами, что те передадут триумвирам провинции, которые они пожелали, и командование войском. Помпей получил Ближнюю и Дальнюю Испанию и Африку, а Красс – Сирию. У Цезаря уже была под контролем Галлия и Иллирик, но ему продлили его проконсульство в этих провинциях ещё на пять лет.
   У Помпея испортились отношения с Клодием, который стал порочить его перед сенатом. Его нападки сильно огорчали Помпея. Особенно опечалило его злорадство сената по поводу этих оскорблений, считавшего их наказанием за предательство Цицерона. Поэтому он с большим желанием стал содействовать возвращению Цицерона, заклятого врага Клодия, и пользовавшегося величайшим уважением сената. Когда сторонники изгнанного оратора внесли законопроект о его возвращении, он объездил Италию и агитировал жителей прийти в Рим и поддержать закон на голосовании. Потом, во главе вооружённого отряда он привёл на форум его брата и обратился к народу с просьбой вернуть изгнанника. Произошла схватка с множеством раненых и убитых. Помпей добился своего, и Цицерон вернулся в Рим.
   Он сразу примирил Помпея с сенаторами и добился принятия хлебного закона. Руководителем снабжения республики хлебом был назначен Помпей. Гней снова, как в былые времена, стал хозяином всех земель и морей, принадлежащих Риму. Сенат выделил деньги на закупку хлеба, и он отправился закупать зерно в Сицилию, Сардинию и Африку, а своих друзей и легатов разослал по другим провинциям. Когда гружёные хлебом суда должны были выйти в море, поднялась буря и кормчие отказались сняться с якоря. Помпей поднялся на борт одного из кораблей и прокричал: «Плыть необходимо, а жить – нет». Отвага Помпея покорила моряков. Ему удалось вывести в море полные продовольствием грузовые суда. Рынки наполнились хлебом. 
После смерти любимой жены и неудач в жестокой политической борьбе он, наконец, получил удовлетворение от успешной государственной деятельности. Ведь он и был рождён для того, чтобы её осуществлять.

4
    Вскоре произошло событие, которое через некоторое время привело к распаду триумвирата. Не дождавшись завершения срока консульства, Красс отправился в Сирию. Он надеялся как можно скорее начать войну с Парфией. Габиний заканчивал свою службу в провинции и, передав её новому наместнику, поторопился в Рим.
   Парфия не казалась в Риме угрозой республике. Поэтому план войны с ней вызвал у многих сенаторов сильное сопротивление. Они заявили, что она нарушит действующий договор Помпея о мире и дружбе. В то же время успех похода опасно усиливал влияние честолюбивого политика. Красс всё же вторгся в Месопотамию и захватил несколько городов за Эфратом. Потом на зиму вернулся в Сирию, не решившись продолжать наступление и занять Вавилон и Селевкию. Собираясь весной в новый поход против парфян, Красс зимой явился в Иудею. Отношение его к этой небольшой зависимой от Рима стране не обязывало его соблюдать какие-то запреты. Предстоящая война требовала много денег. Их он и задумал взять в Иерусалимском храме, куда все иудеи Европы, Азии и Африки доставляли свои приношения.
   Иерусалим он увидел с горы, с севера возвышающейся над долиной, в которой раскинулся город. Красивое строение на невысоком холме напомнило Крассу разговор с Помпеем. А сейчас он и сам понял, что это храм. Он уже видел всадников, движущихся навстречу ему.
   - Легионы вводить в город не будем, - сказал он. – Военный лагерь стройте здесь.
   - Я смотрю, на этой горе уже однажды разбивали лагеря, - произнёс Луций, один из его военачальников.
   - Десять лет назад сюда наведался Помпей со своим войском, - объяснил Красс. – Посмотри на ближнюю к нам стену, подпирающую храмовую гору. Она с тех пор ещё не восстановлена. Легионеры проломили её и захватили храм.
   - Вид впечатляет, Марк Лициний, - сказал Луций. – Город хорошо защищён. Не хотел бы я его завоёвывать. Можно положить в нём половину войска.
   - Слава Юпитеру, Иерусалим и вся Иудея теперь наши данники. Помпей поставил здесь своего первосвященника и этнарха Гиркана. Вот и его люди подъехали.
   Трое всадников приблизились к ним. Один из них был одет в белые льняные штаны и длинную льняную тунику до пят, подпоясанную длинным льняным узорчатым поясом. Голову его покрывал кидар - шапка, похожая на тюрбан. Ему было лет под шестьдесят. Он энергично спустился с коня и подошёл к Крассу.
   - Я Гиркан, первосвященник Иерусалимского храма, - сказал он с лёгким поклоном. – Кроме того я этнарх этой страны.
   - Марк Лициний Красс – новый наместник в Сирии, - произнёс Красс.      
Помпей мне рассказывал о тебе и твоей помощи при осаде храма.
   - Я просил его святилище не разрушать. Его солдаты так и сделали. Поэтому я могу пригласить тебя в наш храм и показать тебе его реликвии. Только в Святая Святых ты не должен входить. Это обитель Всевышнего. Впрочем, она почти пуста. При разрушении храма Навуходоносором ковчег, в котором находились полученные пророком Моисеем скрижали с десятью заповедями веры, пропал. Уже пятьсот лет его у нас нет, и мы не знаем, где он может быть.
   - Я обязательно загляну в ваш храм, - усмехнулся Красс.
   - Ты желаешь совершить жертвоприношение?
   - У римлян свои боги. Не вижу смысла приносить жертвы вашему Б-гу. Скажу прямо – моё войско нуждается в золоте. Я слышал, у вас оно есть.
   - Иудея платит дань Римской республике, - заявил Гиркан. – Я исправно исполняю указание Помпея.
   - Но я получил право от сената взимать с вас дополнительный налог. Война – это большие деньги.
   - Ничего не поделаешь, ты их получишь. Я представлю тебе моего священнослужителя Элиэзера. Он отвечает за хранение сокровищ храма.
   - Ты умный человек, Гиркан, - с удовлетворение произнёс Красс. - Завтра прибуду туда до полудня.
   - Я распоряжусь, чтобы Сихемские ворота города были открыты, - сказал этнарх.
   Он поклонился восседавшему на лошади римлянину и довольно ловко сел на коня. Трое, не сдерживая коней, поскакали в сторону города.
   Утром после завтрака и заседания штаба Красс отправился в город в сопровождении своих приближённых и небольшого отряда солдат. Он понимал, что иудеи не собираются оказывать римлянам вооружённое сопротивление. Помпей рассказывал ему об Антипатре, друге Гиркана. Тот не позволит жителям Иерусалима подняться против Рима.
   Их пропустили через Сихемские ворота, где ждал римлян комендант города. Они беспрепятственно проехали по заполненным любопытными улицам к Храмовой горе и по восстановленному мосту поднялись к храму. Гиркан с одетым в льняной хитон Элиэзером уже ждали Красса у входа в святилище. На синюю ризу первосвященника был надет прошитый золотыми нитками эфод, покрывавший грудь и спину. Нагрудник, прикреплённый к эфоду, сиял множеством драгоценных камней. Белый кидар на его голове, отороченный проложенным на лбу золотым пояском, скрывал пока ещё пышные пряди седых волос. Рядом с ним стоял одетый в длинную льняную тунику священник.
   - Я покажу тебе наш храм, Красс, - сказал Гиркан.
   - Хотелось бы его увидеть, - подтвердил римлянин. - Помпею он очень понравился.
   - Ты пожелал взять у нас много золота для военного похода, - напомнил Гиркан. – Охраной сокровищницы занимается этот муж. Его зовут Элиэзер. Он праведный и честный человек. Я полностью на него полагаюсь.
   Священник поклонился Крассу. Они зашли в большое помещение. Свет трёх горящих рожков золотого семиствольного светильника падал на удивительной красоты завесы храма, золотой стол с хлебами предложения и пахнущий фимиамом жертвенник воскурения. Красс не без интереса окинул святилище взглядом.
   - Здесь каждый день проходит храмовая служба, - пояснил Гиркан.
   - А что там за завесой? – спросил Красс. – Святая Святых?
   - Да. Но там ничего нет, кроме камня на полу. Ковчег с херувимами был украден вавилонским царём.
   - Ладно, не буду нарушать ваши порядки, - усмехнулся Марк Лициний и с вожделение посмотрел на Элиэзера. - Веди меня в вашу сокровищницу.
   Они вышли из святилища и направились в другое помещение.
   - Я хочу подарить тебе золотую вещь огромной стоимости, - произнёс священник.
   - Любопытно, что ты имеешь ввиду?
   - Предмет, отлитый из чистого золота. Он дороже всех денег, которые находятся в храме. О нём не знает никто, даже первосвященник. Поклянись, что больше ничего не возьмёшь.
   - Я должен платить моим солдатам, Элиэзер. Одной вещи мне не хватит. Впрочем, я тебе верю. Клянусь, что больше ничего не возьму.
   - Тебя слышу не только я, но и наш Господь. Поэтому тебе не следует нарушать данное мне слово.
   Элиэзер посмотрел на Красса, вздохнул и подошёл к стене. Возле неё на полу лежал большой деревянный брус. Он наклонился и с трудом перевернул его на другую сторону и приподнял половину бруса. Под ним сверкнула золотом массивная штанга.
   - Она очень тяжёлая, нужны двое сильных мужчин, - произнёс Элиэзер.
   Красс махнул рукой и к нему подошли двое.
   - Возьмите это бревно и несите в мою палатку, - приказал он. - Если потеряете, не сносить вам головы.
   Солдаты не без труда подняли брус и вынесли из комнаты. Красс последовал за ними. Он остановился возле входа, окинул священника взглядом, желая что-то сказать. Элиэзер облегчённо вздохнул и направился к выходу. Его озадачило появление Красса в сопровождении многих солдат.
   - Я подумал, что нам этого золота будет мало, - сказал наместник.
   - Но ты мне обещал, что не возьмёшь больше, - взмолился Элиэзер. - Штанга стоит огромные деньги.
   - Открывай сокровищницу, - приказал Красс.
   - Я вам её не открою. Лучше умереть, чем видеть, как вы грабите храм нашего Господа Б-га.
   - Мы всё равно взломаем двери, - пригрозил военачальник Красса Луций.
   Священник горько усмехнулся и направился к сокровищнице. Он вынул из кармана хитона ключ и вставил его в замочную скважину. Тяжёлая дверь открылась, и он отошёл в сторону. Римляне вошли в помещение. Тусклый свет из маленького окна падал на железные, закрытые замками сундуки. Красс что-то сказал солдату. Тот вынул из-за пояса гладиус – короткий солдатский меч и резкими движениями руки взломал замки. Луций подошёл к сундукам и поднял крышки. Два сундука были заполнены монетами, а два других были ещё пусты.
   - Берите всё в сумки, - повелел Красс и вышел из сокровищницы. – Четверо пойдут со мной.
   Он вернулся в святилище. Гиркан проводил там свою службу. Увидев Красса, он подошёл к нему.
   - Ты получил деньги? – спросил первосвященник.
   - Получил, но этого мало. Я возьму всю вашу посуду и золотую утварь.
   - Ты решил ограбить Иерусалимский храм? – с негодованием произнёс Гиркан. - Не делай этого. Тебя постигнет жестокое наказание Всевышнего.
   - Ты мне угрожаешь, Гиркан? Забыл, кто ты и кто я?
   Он повернулся к солдатам.
   - Возьмите золотую посуду. Светильник не трогать. Пусть горит.
   Солдаты собрали всю утварь и вышли из святилища. Красс вышел вслед за ними.
   На другой день римское войско оставило Иерусалим и направилось на север. В Сирии к нему присоединился его сын Публий. С ним пришли из Галии тысяча всадников, посланных к Крассу триумвиром Гаем Цезарем. Весной следующего года Красс снова двинулся в Месопотамию, чтобы взять расположенную на Тигре столицу парфян Селевкию. Он не мог представить себе, что проводник его армии царь Эдессы – парфянский агент, который умышленно повёл его через безводную местность. При Каррах ему пришлось вступить в сражение в невыгодных для его армии условиях. И он потерпел жестокое поражение. Увидев голову сына на парфянском копье, Красс впал в отчаяние. Он, может быть, осознал в этот момент, что иудейский Бог отомстил ему за ограбление Его храма. Красс двинулся к границе с Сирией. Он уже находился в горах, где можно было спастись. Но парфяне настигли и убили его.

5
   Новость о жестоком поражении римской армии достигла Рима. Помпей был против войны с Парфией, сводящей на нет установленный им мир с этой мощной империей. А теперь гибель одного из триумвиров угрожала ему столкновением с Цезарем, и отношения их начали ухудшаться. Этому способствовало и убийство рабом Тита Милона, политика и государственного деятеля, популярного в народе демагога Клодия. В Риме начались беспорядки и смута. Сенаторы стали предлагать наделить Помпея полномочиями диктатора. Помпей отказывался. Он всегда хотел быть необходим государству не насилием, а своим высоким авторитетом. Катон всё же заметил, что лучше Помпея никто не сумеет управлять государством при таких беспорядках. Сенат выбрал его единственным консулом и постановил, чтобы он правил один.
   Наступило время его настоящего величия и славы. Он провёл в сенате важные законы и привёл в порядок многие государственные дела. Он женился на красавице Корнелии, дочери Метелла Сципиона, вдове погибшего в войне Публия, сына Красса. Она была прекрасно образованна, знала музыку и математику и с удовольствием вела беседы с философами. Но этот брак не встретил одобрения в обществе из-за большой разницы в возрасте.
   Однажды Помпей опасно заболел в Неаполе. Ему удалось поправиться. Это вызвало ликование в народе. Гордыня и великая радость овладели Помпеем. Он отбросил свою обычную осторожность, стал чрезмерно дерзок и с пренебрежением говорил о Цезаре. Его высокомерие, честолюбие и вера в своё могущество достигли апогея. Он выражал неприязнь к своему сопернику и высмеивал тех, кто страшился войны. Он не отдавал себе отчёта и не представлял себе, что его поведение приведёт к многолетней гражданской войне и падению республики под власть Цезаря.
   В это время из Галлии прибыл Аппий с двумя легионами, которые Помпей дал взаймы Цезарю, когда отношения между триумвирами ещё не были враждебными. Он не ожидал, что Гай решится пойти на Рим, и упивался своим могуществом. Ему говорили, что в стране нет войска, готового сражаться против Цезаря. Помпей с улыбкой отвечал, что стоит ему только топнуть ногой, как войско тотчас же соберётся.
   Он явно недооценивал соперника. А тот постепенно привлекал к себе в сенате надёжных друзей. Цезарь за полторы тысячи талантов подкупил изменившего Помпею консула Павла, избавил от огромных долгов народного трибуна Куриона и Марка Антония. Они стали вносить предложения в пользу Цезаря. В ответ на них консул Марцелл назвал Цезаря разбойником и потребовал объявить его врагом отечества, если он не сложит оружия. Куриону удалось заставить сенат высказаться, когда он предложил, что оба соперника должны сложить оружие и отказаться от власти. Большинство согласилось с ним. Тогда поднялся консул Марцелл и обвёл сенаторов взглядом.
   - Мне прискорбно слушать эти рассуждения, предназначенные для того, чтобы отвлечь нас от реальной действительности. А происходит то, что десять легионов Цезаря сегодня переходят Альпы и идут на Рим.
   - А что нам делать? – спросил кто-то.
   - Идти к Помпею и требовать, чтобы он защитил республику.
   Сенаторы поддержали его. Марцелл, сопровождаемый ими, прошёл через форум и, миновав городскую черту, направился к лагерю Помпея.   
   Помпей на заседании сената не присутствовал, так как полководцы, командующие легионами, не имеют права заходить в город. Он находился в своей палатке, когда его ординарец доложил ему о приходе важных особ. Действительно возле палатки стояло множество людей, которых он знал в лицо.
   - Я вижу здесь многих сенаторов, к которым испытываю искреннее уважение, - произнёс Помпей. – Думаю, произошло что-то чрезвычайное, что побудило вас прийти сюда.
   - Ты прав, Помпей Магн, - сказал Марцелл. – Войско Цезаря на границе Италии. До его появления под стенами Рима осталось не так много времени.
   - Положение сложное, - кивнул Гней.
   - Поэтому я призываю тебя, Помпей, остановить Цезаря. Наших вооружённых сил недостаточно. Нужно набрать новые легионы.
   - Я полностью солидарен с Марцеллом, - заявил избранный консулом на следующий год Лентул. – Республика в опасности, Помпей. Вся надежда на тебя.
   - Сегодня начну набирать войско, - произнёс Гней.
   Многие вовсе не подчинялись приказам, другие собирались с неохотой. Большинство требовало примирения соперников. Причина была в том, что Марк Антоний, вопреки сопротивлению сената, прочитал в Народном собрании письмо Цезаря, которое понравилось людям. Народу не хотелось воевать даже под командованием своего любимца Помпея. В письме он угрожал началом войны, если Помпей не сложит свои полномочия. Это настроило сенат против Цезаря. Пытаясь предотвратить войну, Цицерон стал добиваться соглашения. Но Лентул и Катон были против.
   Цезарь не стал дожидаться подхода большей части своих сил, ещё находящихся за Альпами. Он предпочёл напасть на находящегося в замешательстве врага врасплох и не дать ему время подготовиться к войне. С пятитысячным войском он перешёл реку Рубикон, по которой проходила граница Италии с его провинцией Галлией. Началась гражданская война.
   В Риме воцарились страх и смятение. Сенат вновь последовал к Помпею и собрался возле его палатки.
   - Ты обещал собрать войско, - поднял на него голос сенатор Тулл. – Где оно и в каком количестве?
   - Легионы, пришедшие от Цезаря, находятся в готовности, - после некоторого промедления неуверенно ответил Помпей.
   - И это всё? – воскликнул Тулл.
   - Я предполагаю свести воедино тридцать тысяч человек, - произнёс Помпей. – Они уже были набраны мной прежде.
   - Ты обманул нас! - закричал сенатор. – Я предлагаю послать к Цезарю послов. Его нужно как можно скорее остановить.
   - Виновник грядущих бед должен сам положить им конец, - заявил размышлявший до поры Катон. – Я предлагаю выбрать Помпея главнокомандующим с неограниченными полномочиями.
   Сенаторы с неудовольствием поддержали это предложение и подавленные вернулись в Рим. В столице царили смятение и беспорядок, чернь оказывала неповиновение властям. Помпей издал указ. Он объявил, что в городе мятеж, и велел всем сенаторам следовать за собой. Он предупредил, что будет считать оставшихся друзьями Цезаря. В спешке не был организован вывоз казны. Поздно вечером Помпей покинул Рим.
   Через несколько дней Цезарь вступил в город. Он расположил жителей к себе. Но когда народный трибун Метелл попытался помешать ему взять деньги из казнохранилища, он пригрозил ему смертью. Цезарь сразу начал преследовать Помпея. Он решил изгнать его из страны до прихода войска Помпея из Испании.
   Помпей отступил в Капую, где находились лояльные ему войска. Три легиона под командованием Луция Домиция Агенобарба располагались в стратегически важном городе Корфиний к востоку от Рима. Помпей написал Агенобарбу письмо, в котором предложил ему объединить войска и двигаться в Апулею. Домиций вначале согласился, но потом изменил своё мнение. Он не мог простить Помпею убийство его брата. Он уже был назначен проконсулом в Галлию вместо Цезаря и мог не подчиняться Помпею. Впрочем, всё закончилось для Агенобарба плачевно. Два легиона Цезаря окружили Корфиний. Солдаты Домиция после семидневной осады сдали Цезарю крепость и полководца. Узнав о падении Корфиния, Помпей отступил на юг, к Брундизию.
   До поражения в Корфинии он намеревался, объединившись с Домицием, продолжать войну в Италии. Он хотел использовать свой огромный флот для перевозки войск и продовольствия из провинций в Италию. Он также собирался повести свои испанские легионы в тыл Цезарю в Галлию. Увы, предательство Агенобарба и успешные действия Цезаря не позволили ему осуществить его план. Помпей захватил Брундизий и отправил на кораблях консулов и сенаторов с тридцатью когортами в Диррахий. Своего тестя Сципиона и сына Гнея он направил в Сирию собирать флот. Помпею удалось также беспрепятственно погрузить на корабли и остальное войско. Цезарь не мог воспрепятствовать переправе: его флот был разбит в Адриатическом море. Но теперь, когда войско Помпея перебралось в Грецию, Цезарь за два месяца без кровопролития овладел всей Италии.       
   В Греции Помпей собрал большие военные силы. У него был и огромный флот из пятисот боевых кораблей и множества лёгких и сторожевых судов. В коннице состоял цвет молодёжи в количестве около семи тысяч, выдающейся своим происхождением, отвагой и богатством. Пешее войско, однако, было разнородным и требовало выучки, и Помпей рьяно взялся за его обучение. В его свите находилось много знатных римлян. К нему тянулись цари и правители разных народностей.       
   Тем временем Цезарь разбил и вынудил сдаться легионы Помпея в Испании. Полководцев он отпустил на свободу, а воинов присоединил к своему войску. После этого он снова перешёл Альпы и, пройдя всю Италию, прибыл в Брундизий. Затем он переправился через Адриатическое море и высадился в Греции. И сразу направил к Помпею его друга Вибиллия с предложением встретиться, распустить войска и вернуться в Италию. Это стало последней возможностью договориться и предупредить кровопролитие. Но Помпей и его приближённые сочли предложение ещё одной западнёй.
   В битве при Диррахии Помпей одержал полную победу. Но, заподозрив уловку, не стал нападать на лагерь противника, а ограничился его преследованием. Помпеянцы, возгордившись этим успехом, спешили закончить войну в открытом сражении. Но Помпей боялся вступать в битву с Цезарем. Он знал силу его легионов, с которыми Цезарь завоевал тысячу городов, покорил более трёхсот народов, захватил в плен миллион человек и столько же уничтожил в боях. Помпей начал преследовать Цезаря. Он решил уклоняться от схватки и добиться победы измором. Он знал, что войско противника терпит жестокий голод и нужду.
   Пока Помпей спокойно и упорно следовал за врагом, окружающие стали осыпать его упрёками и обвинять его в том, что он воюет не против Цезаря, а против отечества и сената. Так он якобы намерен сохранить свою власть и превратить всех в своих слуг и телохранителей. Они заставили Помпея отказаться от своего плана. Он видел, как некоторые из них домогались консульства и претуры, как Спинтер, Домиций и Сципион яростно спорили между собой из-за должности верховного жреца, которая была у Цезаря. Когда войско спустилось на Фарсальскую равнину, настойчивые требования сенаторов вынудили Помпея собрать военный совет.
   Он проснулся утром от смятения, охватившего его лагерь. Он понимал, что в таком состоянии победы не достичь и хотел избежать сражения. Но разведчики донесли, что возле палатки Цезаря поднят пурпурный хитон, что служит сигналом к битве, и что его легионы начали построение. Помпей распорядился готовиться к битве. Он стал на правом фланге против Антония. В центре против Луция Кальвина он поставил своего тестя Сципиона, а на левом фланге – Домиция, поддерживаемого конницей. Помпей решил с её помощью сокрушить Цезаря, прорвав боевую линию прославленного десятого легиона. Ведь в нём сражался и сам Цезарь! Помпей верхом на коне объехал своё войско. Он увидел, что большая его часть неспокойна и даже по неопытности охвачена смятеньем. А противник спокойно ожидает момента для нападения. Помпей приказал легионерам не атаковать. Конница развернула свои ряды, чтобы окружить Цезаря. Но столкнулась с тысячами воинов, поднявших свои копья вверх прямо в их лица. Так сказал им сделать Цезарь. Всадники не вынесли ударов в глаза и щёки. Они отворачивались и обратились в бегство.
   Помпей понял, что он проиграл битву, и потерял способность действовать. Он медленно пошёл в лагерь, зашёл в свою палатку и сел на кровать. Только сейчас он осознал огромную цену своей ошибки. Запретом атаки он сковал волю своих легионов к победе. Атака наполняет воинов воодушевлением и пылом, а крики и стремительное движение усиливают их мужество. Что же побудило его разум дать такой приказ? Прежде он никогда бы этого не сделал.  Отчаяние заставило Помпея задуматься о происходящем. Здесь возле Фарсала сошлись в кровопролитии братья по отечеству и по оружию. Мощь и мужество государства обратились против него самого.
   «До чего слепа и безумна охваченная страстью человеческая натура! Как далеко завели Римскую державу алчность и честолюбие! Я мог бы остановиться, но сенат пожелал вовлечь меня в эту войну, чтобы я возглавил войска республики против нового диктатора. И я не устоял перед жаждой своего величия и славы. Если бы мы с Цезарем захотели властвовать, лучшая часть суши и морей была бы завоёвана нами. И Парфия, и Европа, и Скифия, и Индия. Никакая сила в мире не могла бы устоять перед семьюдесятью тысячами римлян под нашим предводительством.»
   Помпей уже слышал звуки приближающейся битвы. Его легионы бежали, преследуемые войсками Цезаря. Они уже вторглись в лагерь и устроили в нём страшную резню. Он вдруг опомнился, переоделся в подходящую одежду и вышел из палатки. Сопровождаемый немногими друзьями, он пустил коня во весь опор, предавшись размышлениям. В течение тридцати четырёх лет он побеждал. А сегодня, на старости лет, он познал поражение и бегство. Помпей вспомнил битвы и войны, в которых зрела и росла его слава, потерянная ныне всего за один час. Он совсем недавно стоял во главе большого войска и множества кораблей, а сейчас, униженный, вынужден бежать, скрываясь от преследования.
   «Что же произошло в моей жизни, - подумал Помпей. - Что могло так повлиять на мою всегда благосклонную ко мне судьбу?»
   Нежданная мысль вдруг пронзила его сознание. Теперь всё стало на свои места. Пятнадцать лет назад он разрушил стены Иерусалимского храма и вторгся в его Святая Святых. Только это событие и могло изменить путь удачи и славы, которым он шёл. Иудейский Б-г мстит ему. Даже не ему одному, а его великому отечеству. Это Он столкнул сегодня на Фарсальской равнине его с Цезарем. Чтобы уничтожить республику. Ведь она захватила независимую Иудею и лишила её свободы. Она, Римская республика, сделала это его руками.

Эпилог
   Помпей добрался до моря и заночевал в рыбацкой хижине. Утром в сопровождении спутников он поднялся на борт речного судна, которое двигалось вдоль берега. Помпей увидел большой торговый корабль. Хозяином его оказался римлянин Петиций. Он пригласил Помпея взойти на корабль вместе со всеми, которых Гней просил принять.
   Везде, где Помпей находился, он вначале призывал всех к сдаче Цезарю. Римская республика стремительно переходила в руки диктатора. Он не желал с этим смириться и принял решение продолжать борьбу. 
   В Амфиполе он издал указ о наборе новой армии. Оттуда поплыл на Лесбос в Митилену, где находились жена и его сын. Он направил к Корнелии посланца. Тот рассказал ей о поражении мужа. Она в отчаянии упала на землю и долго лежала без чувств. Потом, придя в себя, поднялась и через город побежала к порту. Помпей встретил её и подхватил на руки.
   - Я виновна в твоём великом бедствии, Гней, - произнесла Корнелия, едва отдышавшись после продолжительного бега. – Мне надо было умереть, узнав о смерти моего мужа Публия. Как я желала покончить с собой! Но я осталась жить на твоё горе.
   - До сих пор ты знала лишь мой счастливый жребий, - ответил он. – Но судьба наша изменчива. И я намерен ещё раз попытать счастья.
   - Я верю, ты победишь.
   Она обняла его и поцеловала в поросшую сединой щеку. Затем она послала в город за своими вещами и слугами. Помпей с наслаждением наблюдал за своей умной и прекрасной молодой женой. Они снова были вместе.
   Корабль продолжил плавание. В Атталии к нему присоединилось несколько триер. Он видел, как постепенно собирались верные ему войска. Возле него опять оказалось множество сенаторов - шестьдесят человек. Он узнал, что флот находится в боевой готовности, а Катон с большим войском переправился в Африку. Теперь Помпей осознал свою ошибку. Он позволил уговорить себя дать сражение на суше без участия морских сил. Это была военная хитрость Цезаря. Он вынудил его к сражению на местности, удалённой от моря.
   Корабли продолжили путь на восток. В Сиедре Помпей сошёл на берег. Здесь находились многие его соратники. Пришло время провести военный совет.
   - Я собрал вас, чтобы найти решение настоятельных проблем, с которыми мы столкнулись, - начал Помпей свою речь. – Вы поддержали моё желание продолжить борьбу и собрать войско для защиты Македонии. Но после поражения при Фарсале        мне это не удалось. Многие легионеры рассеялись по стране или присоединились к Цезарю. Нам требуется найти убежище, где мы можем подготовить войско и организовать новое наступление.
   - Я не вижу ни одной провинции, которая годится для этой цели, - сказал один из сенаторов.
   - У нас есть три возможности, - произнёс кто-то. – Парфия, Египет и Намибия.
   - Я не доверяю правителям Намибии и Египта, - заметил Помпей. – Я склоняюсь просить помощи у Парфянского царства, самого сильного из них. Оно в состоянии не только принять и защитить нас в нашем жалком положении, но также усилить и возвратить нас с огромным войском.
   Его предложение было встречено с неодобрением.
   - Парфянское войско плохо действует в незнакомых ему условиях, - заявил Корнелий
Лентул. – Но главное другое: позор для Рима использовать в наших целях своих врагов.
   - Мне представляется нелепым оставить без внимания Египет, находящийся от нас в трёх днях пути, - сказал Феофан Лесбосский. – Птолемей, молодой царь, обязан своим троном тебе, Помпей, и твоему полководцу Авлу Габинию. Парфяне - вероломный народ. Неужто ты готов отдаться на волю Арсака, который даже Красса согласился принять только мёртвым. Ты хочешь привести в страну варваров свою молодую супругу из рода Сципионов? Но там мерой своего могущества считают необузданное своеволие и насилие.
   - Думаю, вы правы, - вздохнул Помпей. – Парфия нам не подходит. Будем просить помощи в Египте.
   Помпей с женой отплыл с Кипра на селевкийской триере. Вместе с ним на боевых и грузовых кораблях отправились к берегам Египта его соратники.
   Огромное море в эти дни было спокойно. Триера легко скользила по водной глади, словно приглашавшей её погостить на своём бесконечном просторе. Днём Помпей стоял на палубе, наслаждаясь чистым голубым небом и синим морем, сияющим отражёнными лучами солнца. Корнелия успокоилась и с надеждой смотрела на далёкий горизонт. На третий день Помпей поднялся на рассвете. Начинался день его рождения. Сегодня ему исполнится пятьдесят девять лет. Он ещё полон сил и в состоянии вернуть благосклонность судьбы и исправить положение. Восток горел ярким оранжевым светом восхода. Там была непокорная Иудея с её Иерусалимским храмом. Там жила женщина, отвергнувшая его любовь. Здесь, у берегов Иудеи ему стала ясна сила Господа, так немилосердно наказавшего его и Рим за вторжение в Его обитель. Он осознал совершённую им ошибку, которую, увы, невозможно было исправить.   
   Корабли двигались к Пелузию, где Птолемей стоял с войском, ведя войну со своей сестрой Клеопатрой. Помпей направил к нему посланца с письмом, где сообщал о прибытии и просил о встрече. Получив письмо, молодой царь поручил принять решение своим советникам: евнуху Потину, учителю риторики Феодоту и египтянину Ахилле. Они разошлись во мнениях. Один предлагал отказать Помпею, другой – пригласить и принять. А Феодот сказал, что оба предложения представляют опасность.
   - Приняв Помпея, мы сделаем Цезаря врагом, а Помпея своим владыкой. Это станет угрозой нашей власти в стране и независимости Египта. В случае отказа Помпей поставит нам в вину изгнание, а Цезарь – необходимость преследовать Помпея.
   - Что ты предлагаешь? – спросил Потин.
   - Наилучший выход из положения – пригласить Помпея и затем убить, - произнёс Феодот. – Этим мы окажем Цезарю великую услугу. А Помпея опасаться нам уже не придётся.
   Советники одобрили эту идею и поручили исполнение Ахилле. Тот взял с собой служившего у Помпея военным трибуном Септимия, центуриона Сальвия и несколько слуг. На рыбачьей лодке они вышли из гавани и направились к триере Помпея. Находившиеся на борту его верные спутники, увидев простую лодку, посчитали это подозрительным и посоветовали Помпею немедленно выйти в море. Между тем лодка приблизилась. Септимий поднялся и, обратившись к Помпею по-латыни, назвал его императором. Ахилл приветствовал его по-гречески и предложил сойти в лодку. Он объяснил, что здесь мелко и подойти к берегу на триере невозможно. В это время спутники Помпея заметили несколько царских кораблей, на борт которых поднимались воины. Спастись бегством, даже если бы Помпей переменил своё решение, казалось немыслимым. Корнелия вся в слезах простилась с мужем. Помпей обнял жену и сына и приказал двум центурионам Филиппу и Скифу спуститься в лодку. Ахилла протянул ему руки, и он сошёл в лодку. Никто не сказал ему ни одного дружеского слова. Помпей взглянул на Септимия и произнёс: «Если я не ошибаюсь, то узнаю моего старого соратника». Тот ответил кивком головы, но дружеского расположения не показал. Наступило молчание, в течение которого Помпей читал написанный им по-гречески маленький свиток с речью к Птолемею. Корнелия с друзьями в сильном волнении наблюдала за происходящим. Она успокоилась, когда у видела, что к месту высадки словно для торжественной встречи стекается множество придворных. В тот момент, когда Помпей опёрся на руку Филиппа, чтобы подняться, Септимий пронзил его мечом. Свои мечи вытащили также Сальвий и Ахилла. Помпей, словно увидев лицо смерти, обеими руками натянул на голову тогу. Он издал стон и мужественно принял удары. Его убили на глазах Корнелии и его сына.
   Спутники Помпея поняли, что их ждёт та же участь. Они подняли якоря и, развернув корабли, обратились в бегство. Сильный ветер помог им выйти в открытое море. Египтяне, пустившиеся вдогонку за ними, вскоре вернулись к берегу.
   Убийцы отрубили Помпею голову, а нагое тело сбросили на берег. Филипп всё время находился рядом с убитым полководцем. Он обмыл тело морской водой и обернул его своей одеждой. Затем он нашёл на берегу обломки маленькой лодки. Их оказалось достаточно для погребального костра. К нему подошёл мужчина преклонного возраста.
   - Кто ты, приятель? – спросил он.
   - Филипп, вольноотпущенник Помпея, - ответил тот.
   - А я римлянин, я воевал в первых походах Помпея. Прими и меня в своё благородное дело. Хочу отдать последний долг великому полководцу Рима.
   Они разожгли деревянные обломки и долго смотрели на пылающий погребальный костёр, поглотивший тело Помпея. Потом останки его передали Корнелии. Она захоронила их в его Альбанском имении недалеко от Рима.
   Когда Цезарь прибыл в Египет, ему показали голову Помпея. Он с негодованием отвернулся, взял хорошо знакомое ему кольцо его соперника и заплакал. На нём был вырезан лев, держащий меч. Он приказал казнить Ахилла и Потина. Птолемей был разбит в сражении и утонул в реке. Феодот бежал из Египта и скитался, ненавидимый всеми и ведя жалкое и нищее существование. Но Марк Брут, соратник Помпея, отыскал его в Азии и приказал подвергнуть мучительной казни.    
   Миновало четыре года и карающий меч рока поразил последнего триумвира Гая Юлия Цезаря. Заговор римских нобилей возглавил Марк Юний Брут, которого многие считали сыном Цезаря. Заговорщики были против его единовластия, ничем не ограниченных полномочий диктатора и опасались наречения Цезаря царём. Они хотели воссоздать республику, в культуре и традициях которой родились, воспитывались и достигли своего высокого общественного положения. В мартовские иды 44 года на заседании сената в курии Помпея они нанесли Цезарю 23 удара. Тело убитого Цезаря непостижимым образом оказалось под стоящей в курии статуей Помпея.
   За пять лет до этого события Цезарь освободил Аристобула, сына Александра Янная, из римской темницы и послал его против Помпея в Сирию во главе двух легионов. На пути на восток он был отравлен сторонниками Гнея Помпея. 
   После убийства Цезаря Антигон, сын Аристобула, пытаясь захватить Иерусалим, вступил в союз с парфянами. Они помогли ему стать царём и лишить Гиркана власти. Его пленили и повредили уши, чтобы он больше не мог, по Иудейскому закону, стать первосвященником. Некоторое время Гиркан жил в Вавилоне. Когда римляне назначили царём Ирода, сына его друга и соратника идумеянина Антипатра, он вернулся в Иудею, чтобы на родине почить с миром. Но дочь Александра настроила его против Ирода и уговорила вступить в тайные переговоры с Аретой. Ирод раскрыл заговор и казнил Гиркана. Тогда ему было уже восемьдесят лет.
   Так ушли из жизни все основные герои повествования. Следовало бы поставить на этом точку. Но бросая взгляд на жизненную историю каждого из них, можно увидеть общие, объединяющие их символы. Судьбы этих людей связаны с маленькой ближневосточной страной, обещанной и предназначенной Всевышним для народа, исполняющего Его заветы. Этот народ возвёл в Иерусалиме храм своему Господу. Но иудеи, враждуя между собой, вызвали Его гнев и навлекли на Иудею жестокие испытания. Римские войска захватили эту свободную страну, оккупировали и лишили её независимости. Они разрушили и разграбили Его обитель. Тем бы, возможно, и завершилась эта история, если предположить, что Б-г – всего лишь плод нашего воображения. Но если верить в Его существование и вмешательство в нашу жизнь, то становится понятным сплетение событий того времени. Всевышний покарал как виновных в несчастьях Иудеи иудейских вождей, так и вождей Великого Рима, осуществивших насилие над Его народом, страной и храмом. Управляющий миром Б-г не мог оставить их деяния без ответа.