А

Ыть

Диссоциативная азбука Саломеи Перрон

Почему бы мне не создать свою азбуку, основываясь на личном жизненном опыте, подумала я. Чтобы это было легкое чтиво, как тексты любимого мною Александра Бренера, от упоминания которого многих моих читателей уже тошнит. Ах, простите, простите меня, но для алфавита нет ничего более подходящего чем ни к чему не обязывающий треп или story-telling.

К пятидесяти годам садиться за мемуары слишком пошло, отдает нафталиновой фабрикой, провинциальностью, украшенной рюшечками, и засохшими, пыльными цветами в вазе. Поэтому почему бы не обратиться к жанру рефлексивно-воспоминательных историй. А для расшифровки букв использовать ассоциации. Что-то да получится.

А

Начинать повествование с буквы А и легко, и сложно. Потому что с этой буквы начинается столько слов, так или иначе имевших смысл в моей жизни, что некоторое замешательство присутствует. Вопреки ожиданиям А – это не город, где проходит основная часть моей жизни. Не патриотично, согласна. К тому же многих, кого я знала, уже давно покинули этот город. Опять? Не патриотично поступили? Не думаю. Вот я, например, изо всех сил здесь прозябаю, задыхаюсь долгими зимними вечерами от удушливого смога, накрывающего мой район, включающий частный сектор с его печным отоплением. Мне в этом городе тесно по всем фронтам. Но оставить его и уехать отсюда я пока не могу. Да, и смогу ли? А – как чемодан без ручки, тащить невозможно и бросить никак. Поэтому А – это не про город Абакан.

А – это про алкоголь.

Пожалуй, это могла бы быть самая большая глава моего алфавита. Ведь алкоголь – это то, что связывает людей, порой всерьез и надолго. Это неофициальная жидкая скрепа общества. Клей, если хотите, культурный фундамент, на основе которого строятся или рушатся отношения. Это все он, злодей, сатанинское зелье и елей. Наши с ним отношения всерьез и надолго завязались почти тридцать лет назад. Сначала моя бабка лечила меня кагором от кашля. Мне эта процедура, кстати, очень нравилась. Горячее темно-бардовое питье уже тогда возбуждало во мне аппетит и жажду жизни. Я просила еще, но бабка говорила, хватит, ограничиваясь стопочкой. А потом меня крестили в шестнадцать лет в Минусинском соборе. И снова кагор. Только теперь мы отмечали мое крещение, и кагора было чуть больше. И жить стало веселее.

В турецкой Алании я распробовала пиво. А когда вернулась в Абакан, то вкусила местного и не пожалела. Стояли те самые девяностые годы. На прилавках появлялись различные спирты, настойки, вермуты и коньяки. Изголодавшийся во всех смыслах по свободе и изобилию народ хотел испробовать все. И я тоже себе мало в чем отказывала, хоть и была студенткой. Но далеко не бедной.  В кафе «Рябинушка» мы заказывали чай, кофе и всяческие настойки. А потом шли на лекции. Всю ночь мы могли пить на квартире кого-то из одногруппников, после чего самых слабых брали под рученьки и сопровождали до дома. Кто-то успевал облеваться прямо в подъезде. Мне хватало нескольких часов сна, душа, коктейля в банке, и я свежая, как огурчик спешила на пары.

Мы были молоды, красивы и беззастенчиво пьяны, как и полагалось студентам факультета иностранных языков. Ведь мы росли на романах Хемингуэя, искушенного прозаика и алкоголика. Мы читали Моэма, испанскую поэзию, пропитанную вином и южным солнцем, пели на парах песни Beatles, много смеялись и были влюблены в жизнь.

Алкоголь соединял и разводил меня с людьми, мирил и ссорил. Где вы еще найдете такого прекрасного и безотказного друга, в шаговой доступности к дому, которому отдашь последние деньги.

В общем, в один прекрасный день все закончилось и в то же самое время началось на встрече АА, да, сообщества тех самых анонимных алкоголиков. Это был как раз тот самый случай, когда в вашем окружении не осталось никого, кроме таких же бедолаг. Правда, вскоре я оттуда сбежала.

Никакого вывода здесь не будет, тем более я не сторонник морализаторства. Здесь бы следовало вспомнить Венечку Ерофеева с его нетленным «И немедленного выпил», а также Петечку Мамонова, говорившего, что пить – это тяжкий труд. Спасибо вам, святые угодники, что провели меня по катакомбам упоительного времени, от которого я в конце концов устала. Но по завету брата всё же остаюсь верной своему алко-буддизму.