Зелёный дом. Глава 5. В крови закалённая сталь

   Начало войны в Югославии положило конец заграничным вояжам Вадима. Привезённые деньги начали на глазах скукоживаться и высыхать, как осенние листья.

   Положение было непростое – после реформы госцены отпустили, и они взлетели до уровня рыночных, давно, в разы, превышающие искусственно сдерживаемые магазинные.
    На книжном рынке сложилась парадоксальная ситуация – с одной стороны, люди охотно отдавали обесценивающиеся бумажки за ценные книжные, с другой стороны, этих бумажек у населения категорически не хватало на еду, не только на книги.

   Покупатели по инерции приходили, но уже не для шопинга, а для зыринга, посмотреть новинки, пожаловаться на жизнь. И, взяв по бутылке пива в соседнем киоске, с интересом наблюдать движение планктона на поверхности книжного пруда. В Казани начали делать вполне питейные сорта, типа «Алтын Очкын» (Золотая искра), неграмотно-татарские русские звали его по-своему – «Золотое очко».
Пиво, конечно, украшало жизнь, но срочно требовалось дополнительное денежное вливание.

   Андрей по блату устроил Вадима ночным сторожем на строящийся рыбокомбинат, где и сам подвизался в том же качестве. Объект был в Тмутаракани, но туда ходил прямой автобус от вадимовского дома, что позволяло   последним рейсом спокойно ехать домой спать, а первым возвращаться, и успеть обойти территорию или сделать вид, что возвращается с обхода.   

   Компанию по охране доверенного объекта ему составлял безымянный пёс, который охотно откликался на все клички, от людей с вкусно пахнущими пакетами. Лично Вадим звал пса Нильсом, и поскольку тоже приносил ему вкусняшки, пёс откликался на эту кличку ничуть не хуже других.

   Иногда, вечером Вадиму было влом ехать домой, и он ночевал в вагончике, вполне уютно устроившись с любимым Ремарком в руках:
— «Я вынужден настоятельно просить о повышении моего оклада.
— Опять? Ведь тебе только вчера повысили!
— Не вчера. Сегодня утром в девять часов. Какие-то несчастные восемь тысяч марок! И все-таки в девять утра это было еще кое-что. А потом объявили новый курс доллара, и я теперь уже не могу на них купить даже галстук, только бутылку дешевого вина. А мне необходим именно галстук.
— Сколько же стоит доллар сейчас?
— Сегодня в полдень он стоил тридцать шесть тысяч марок! А утром всего тридцать тысяч!
Георг Кроль рассматривает свою сигару.
— Уже тридцать шесть тысяч! Дело идет быстрее кошачьего романа! Чем все это кончится?
— Всеобщим банкротством, господин фельдмаршал, — отвечаю я. — А пока надо жить. Ты денег принес?
— Только маленький чемоданчик с запасом на сегодня и завтра. Тысячные и стотысячные билеты и даже несколько пачек с милыми старыми сотенными. Около двух с половиной кило бумажных денег. Инфляция растет такими темпами, что государственный банк не успевает печатать денежные знаки. Новые банкноты в сто тысяч выпущены всего две недели назад, а теперь скоро выпустят бумажки в миллион. Когда мы будем считать на миллиарды?
— Если так пойдет дальше, то всего через несколько месяцев.
— Боже мой! — вздыхает Георг. — Где прекрасные спокойные дни 1922 года? Доллар поднялся в тот год с двухсот пятидесяти марок всего до десяти тысяч. Уже не говоря о 1921-м — тогда это были какие-то несчастные триста процентов.»

— Да, уж. «История движется по спирали, и точно известно, кто у нас всё поспирали».   
      
    Ночью приехала машина, и открыв ворота территории, подъехала прямо к куче стройматериалов у строящегося здания. Видно, что присутствие охраны оказалось неожиданностью.
     Так и казалось, что сейчас спросят: — «А где старушка?» и — «Как пройти в библиотеку?»

    Сдавленный, странно знакомый голос, похожий на козлетон бригадира, сказал:
— Брысь отседова, и чтоб я тебя не видел, до утра.
    По решительному виду мужиков Вадим понял, что до милиции дойти ему не дадут. Из подручных средств был только электрический чайник и плитка, да ещё казённый сапог, как известно «в бою надёжный», но не для этой ситуации.

   Тут до Вадима дошло, что его еженочное отсутствие вовсе не было не замечено вышестоящим руководством, а вполне себе с пользой использовано для корыстного обогащения. Он забрался в вагончик и стих. Услышав шум мотора отъезжающей машины, понял, что непосредственная угроза жизни и здоровью миновала и пошёл смотреть масштабы разрушений. Масштабы поражали своим размахом. Всё припасённое к новой рабочей неделе исчезло без следа, а ответственным, как ни крути, выходил Вадим.
 
    С утра бригадир, уже не приглушая свои характерные обертона, разорялся о несчастной пропаже таких необходимых для дальнейших работ материалов. Коллектив рабочих пришёл задать незадачливому охраннику сакраментальный вопрос:
— Какого, собственно, …? — Сзади хмуро выглядывал бригадир, внимательно слушая версию произошедшего.

   Понимая, что никаких доказательств у него нет, и, вообще, он кругом сам виноват, Вадим признался коллективу, что съел что-то несвежее и ему пришлось довольно долгое время провести в кустах. Вероятно, сидевшие в засаде похитители, именно в этот момент коварно проникли на охраняемую территорию и сделали своё чёрное дело.

   Коллектив мрачно выслушал версию охраны, подозрительно огляделся по сторонам, догадываясь, что всё для грабителей как-то очень удачно вышло, но отодвинулись от кустов подальше. Факт на лице, надо работать сегодня, с чем осталось, опять же, по какой-то случайной счастливой звезде, дневной запас материалов остался, а завтра должны привезти ещё пополнение.

   Вадим отошёл в сторону и увидел лежавшего в стороне Нильса с разбитой головой. Храбрый зверь бился с неодолимой силой человеческой корысти и коварства, и погиб, выполняя свою немудрёную собачью работу. Его мутные глаза укоризненно глядели на временного хозяина. Думая, что «на его месте должен был быть он сам», Вадим пошёл писать заявление по собственному желанию, пока масштабное казнокрадство не привело его на скамью «самого гуманного суда в мире».

    Начальник внимательно посмотрел на заявление, недобрым взглядом дал понять, что это лучший выход для всех, ведь такое безобразие он оставить безнаказанно не имеет права, но по некоторым причинам не желает выносить сор из избы, и поставил размашистую резолюцию. Вадим взял лопату и пошёл упокаивать преданного друга человека. Выбрал хороший холмик и выкопал глубокую могилу. Когда он подтаскивал пса к краю ямы, вдруг что-то привлекло его внимание. Под дырой, в разбитой якобы арматурой голове, отчётливо виднелось пулевое отверстие.

— Так, это же не казнокрады постарались! — подумал Вадим. — Да и чего хитникам собаку трогать, небось сами и кормили его постоянно, на них Нильс бы лаять не стал.
   Был кто-то чужой, псу незнакомый. С оружием, готовый его пустить в ход. Опять захолодало у Вадима между лопатками. Не только Вадима грабители отпугнули, был ещё кто-то, кто не стал дальше при свидетелях действовать, а собак, видимо к нему привязался, отлаивая и отрабатывая свой нехитрый хлеб.

   Дома мама сказала, что вчера заходил однокурсник
Вадима за своими конспектами срочно для экзамена надо было, она сказала, где его искать. По описанию Вадим такого товарища не опознал, да и конспектов ни у кого не брал, он учил, в основном, по учебнику. Так что внешне, похоже, охотник за Вадимом засветился, коренастый, темноволосый, с военной выправкой, в летнем камуфляже. Похож на бывшего военного.

   Зима закончилась, народ приободрился - летом грибы, ягоды, подножный корм. К осени картошку соберём, зиму прожить можно будет. «То, что нас не убивает, делает сильнее», или всё же убивает, но попозже.

   Жизнь на подножном питании Вадика не очень прельщала. Поездки в Москву за книгами компания сократила, поскольку бешеный темп инфляции нивелировал любые финансовые успехи.

  Давно бродила мысль об организованном отпоре экономическому беспределу, и друзья решили создать ТОО во главе с неформальным лидером Робертом, официально оформившего себя лидером формальным. Чувствуя теперь себя, в качестве учредителя, частью огромного финансового мира, Вадим честно таскал книги на третий этаж здания, в самую дальнюю от входа, поэтому самую недорогую в аренде, комнату.  Терпел хроническое безденежье, ведь он учредитель, а не какой-то наёмный жлоб, в его интересах рост благосостояния фирмы. Ездил на фуре в Москву экспедитором, на пару с Фархадом, так как выдавались какие-никакие командировочные за экономию доставки халявных грузчиков в столицу. Командировочные друзья пропивали и проедали, в дороге попадались разные «вкусняшки», недорогие и необычные. Но благосостояние росло почему-то только у директора, который ездил в город-герой на поезде, в уютном купе, иногда с приближённым заместителем. На место погрузки прибывал на такси, да и внешнего лоска как-то прибавилось - и лощености в одежде и в сытости морды лица.

   Ещё и в вузе учился, стипендию с задержкой сильной, но индексировали, там же пристроился охранять здания в ночное время. Тут он уже создал себе удобное тюленье лежбище и всю ночь дрых на рабочем месте молодецким сном, или таскался в кино на последний ночной сеанс. Достаточно пожилой контингент коллектива институтской охраны по ночам мучился бессонницей и участвовал в немудрёной игре с названием: «Поймай Вадика на горячем: отсутствие на рабочем месте, беспробудный сон вместо обходов территории, а иногда распитие горячительных напитков с игрой в карты.»

   Коллективный разум победил – утром, после бессонных посиделок, Вадим так крепко уснул, что перекрыл доступ в здание не только смене караула во главе с начальником службы, но и первым, ранним, посетителям.

    Тут же были доложены аналогичные случаи замеченных безобразий, и давно присмотренное завистниками для своих родственных душ вадимовское место тут же освободилось.

    Что-то подсказывало Вадиму, что «если с первого раза не получилось, то парашютный спорт не для вас». С охраной надо завязывать, и время своё тратить за другие деньги.

  Более значительным подспорьем стало написание курсовых и дипломных работ для менее талантливого, но более обеспеченного студенческого состава. Причём тема работы была не важна, так как имелись методички на все случаи жизни, все физические законы имели однотипный алгоритм, отличаясь, по большому счёту, только значками символов. Решить задачу, имея готовый пример, для Вадима было совсем не сложно, и он с удовольствием тратил сомнительно честно заработанные средства на поддержание спадающих штанов.

   Так или иначе, народ адаптировался к постоянному росту цен и начал привыкать жить в условия перемен. Вадим продолжал таскаться на книжный рынок, выбирая свою зарплату книгами по близким к закупочным ценам. Поскольку уже брали продукцию в самих издательствах, не у перекупов, он имел вполне ощутимое конкурентное преимущество. Продажа книг позволяла продолжать совершенствовать благоустройство личной библиотеки и поддерживать существование не только самого Вадима, но и временно безработной семьи, потерявшей все свои накопления с этой сучьей реформой.

   НИИ, производства и другие организации резко сократили число сотрудников, а освободившиеся помещения начали сдавать быстро формирующемуся классу предпринимательства.

   Новые "непманы" захватывали пустующий рынок сбыта во всех направлениях, используя как существующие магазины, так и огромное число киосков, вновь возникающих на любом клочке освещённой земли у дороги. Ассортимент ликёров, водок и сигарет поражал своим великолепием.

     Товарищество набирало свои обороты, и Вадим всё чаще исполнял рабочего-кули на книжном складе, в ущерб учёбе, за постоянные пропуски занятий, имея потом агрессивное отношение преподавателей на зачётах и экзаменах. Но знания предметов, и усердная подготовка позволяли Вадиму успешно при этом сохранять хорошие оценки и повышенную стипендию.

   В общежитиях студентками было представлено всё мировое расовое сообщество, но Вадима привлекали татарочки за покладистый характер, хорошие кулинарные способности и страстный подход к молодежным постельным увлечениям.  Вадим выбрал себе Айгуль, замужний вариант, да ещё, по её словам, бесплодный. Возможность не терять ощущения и деньги с презервативами очень импонировали, и роман развивался со страстной силой. Вадим помнил о своём обещании подвальному спириту и, когда устойчиво потеплело, рассказал подруге о невероятных ощущениях, возможных получить в одном необыкновенном месте.

   Понимая, что любой экспромт должен быть хорошо подготовлен, заранее притащил в подвал боевой мешок туриста, кое-какую снедь и выпивку. Подвал встретил эти приготовление с живым, почти человеческим интересом.

— «Жди меня, и я вернусь», — сказал Вадим и на следующий день коварно вывел подругу на прогулку к Чёрному озеру. Разогревшись на лавочке страстными засосами, он начал рассказывать о рояле в кустах, в смысле уже готовом месте совокупления. Не дослушав, Айгуль резво рванула в указанном направлении. В подвале молодые любовники начали, по-киношному, срывать с друг друга одежду, не до конца даже расстелив мешочный матрас. Только луна и холодный подвальный разум наблюдали за страстным коитусом.
    И тут Вадим почувствовал на себе этот необычный, описанный ранее Толиком энергетический потенциал, в такой мере ему ранее не присущий. Похоже, подвал решил продлить представление, согласно купленного билета.
    Ну, по крайней мере Айгуль не была разочарована… Иногда женщине надо дарить не только цветы, конфеты и косметику, но очень острые ощущения.

   Забравшись вдвоем в уже комфортно расстеленный, ранее безобразно скомканный, туристический мешок, в окружении свечей, после выпитого шампуса, молодежь томно обнималась и делилась впечатлениями. Айгуль честно призналась, что очень рада, и ощущения правда были необычайно пронизывающими. Тут то ли заскучал зловредный разум, то ли молодой организм воспарял духом, но вечер перестал быть томным, и снова начал набирать обороты. Тесный, неудобный мешок был опять безжалостно растоптан, свечи повалены, еда разбросана по полу. Разнообразие поз ограничивала только скудная обстановка. Но и оконная решётка, и большой камень в центре стали свидетелями уже практически непристойной оргии. Наплевав уже на дальнейшие желания окружающей среды, молодые забрались в изрядно истрёпанный кокон и крепко, до утра, уснули. С утра ещё доставили друг другу и немому свидетелю приятных моментов и, собрав свидетельства своих непотребств, выбрались на поднимающееся солнышко.

   На своём боевом посту маячил Чингачгук, «смоля папироской в предрассветной мгле». Он оценил опытным взглядом изрядно потрёпанный, но непобеждённый вид молодого любовника, и совершенно замученную, но счастливую мордашку его подруги, с трудом, по-утиному, передвигающую сильно натёртые ноги и предположил:
— Похоже у кого-то была очень бурная ночь. Прошу к моему очагу выпить кофе и немного перекусить, мне кажется, вам сейчас это просто жизненно необходимо.

   Кофе с бутербродами, действительно совершили небольшое чудо. Удобно развалившись на диванчике, раскрасневшиеся от завтрака молодые люди, снова стали поглядывать друг на друга со здоровым интересом.  Хитро улыбнувшись, Айгуль отпросилась в ванную. Выждав минут пять, Вадим, думая, что правильно прочитал невербальные знаки подруги, двинул следом. Обнаружил девушку под душем, от тоже испытал острую необходимость помыться, даже не ожидая, пока место освободится. Не зная радиуса действий подвального сидельца, Вадим не знал, приписывать ли свою сексуальную неутомимость молодости, или уже действительно истончившейся от частых подвальных приключений, гранью между своим аккумулятором и океаном мировой энергии, бьющей здесь с мощью Гольфстрима.

   В полураскрытой двери показался ванин вопрошающий взгляд. Вадим сделал вид, что ничего не знает, переложив ответственность за возможный тройничок на свою половинку. Айгуль возмущенно посмотрела на похабника и вопрос с повестки дня снялся.
   Счастливая и чистая во всех отношениях пара с удовольствие пила новую порцию чёрного стимулятора, приняв его от нисколько не смущённого, скорее раздосадованного хозяина. Видно было, по оттопыренным брюкам, что вынужденный целибат, под яростные айгулиные вопли дался ему не так просто.

  Окончательно распрощавшись с гостеприимным хозяином парочка, под обещания заходить, отправилась восвояси, понимая, что некоторое время нужно взять на личный отдых.

   Сессия давалась Вадиму непросто, сказывались пропуски занятиях, и почти на месяц он выпал из сексуально-общаговской жизни.

  Когда он, наконец, добрался до заветной двери, вышедшая на громкий стук соседка сказала, Айгуль забеременела, и гордый, приезжавший на случку муж, забрал её домой, в Альметьевск.

  Стремление Вадима восполнить пробел в сексуальной жизни легкой и необременительной добычей, приятной и без обязательств, вдруг наткнулись на обстоятельства непреодолимой силы -  появилась, непонятно откуда взявшаяся, брезгливость. Он, при взгляде на легкодоступных девиц вдруг стал представлять количество мужской спермы, заполнявшей ранее этот «немощный сосуд», и то, что он будет всего лишь частью этого потока.

  Вспомнив высказывания Холмса про гостиничную перо и чернильницу, Вадим решил больше своё перо в гостиничные чернильницы не макать.

  Несвойственное молодости благоразумие заинтересовало его своим происхождением, ведь ранее всё к этому не располагало. Недолгий анализ событий ясно дал понять, что безрассудное желание оплодотворять всё имеющееся вокруг стадо, пропало после посещения известного подвального помещения. Осталось чувство, что эту черту характера просто стёрли или забрали куда-то в мировое господство. Заигрывание с высшими силами напомнило о стремление смелой мыши к кусочку сыра. Насколько лучше становится человек, лишённый духа авантюризма - переставший «лазить в окна к любимым женщинам и делать большие и хорошие глупости?» Не приводит ли это к правильному, но зряшному существованию? Выбор неочевиден, но поезд ушёл, Вадиму захотелось иметь свою, единственную звезду, сияющую только для него.

  Единственная пряталась от него на зависть партизанам. На потоке немногочисленные студентки уже были многократно распробованы ушлыми пикаперами, и разобраны по волосатым рукам. Общежитие славилось своей раскрепощённостью, и нетронутых девиц там было меньше, чем единорогов. В барах контингент если не проституировал, то клофелинил. Токсикозный от переливающейся из ушей спермы, Вадим думал уже о снижении планки для принцесс, до наличия дырки.

  Несколько раз он посещал секс-вечеринки у друзей, механистически сбрасывал спермо-запасы, но, в итоге, каждый раз вспоминал, что «всякое животное после соития грустно, кроме женщины и петуха». Рад был, конечно за хохлатую птицу, но лично его весь процесс приводил в мрачное отчаяние.

   Попытки попасть в театральную богему привели к пониманию, что там те же давалки, только со сценическими понтами. Балетные напоминали общипанных курей, спортсменки бугрились руками и ногами, а он любил, чтобы грудями.

   Институтские, бухгалтерши, медсёстры – бывшие студентки, прошедшие школу боевых подруг и оставленные за ненадобностью по окончании института, а некоторые, ещё и с приплодом. В мрачно циничных «снах разума» Вадима роились вагины с крылышками навозных мух, настолько же привлекательные, как чудовища в гравюрах Гойи.
   Понятно, что «с такими настроениями он слоника не продаст». Вадим просто обратился к ближайшему психотерапевту. Ваня послал его сразу за бутылкой, чтобы два раза не ходить к стойке и, отложив газету, важно спросил, в чём проблема.

  Вадим, мекая и блея изложил, что подвальный дух забрал у него желание вести беспорядочную половую жизнь, а порядочную жизнь ему вести пока не с кем, а с таким настроением и не предвидится прорыва.

— Давай по фактам, которые есть – в нашем подвале твоя подруга занималась бурным сексом с твоим приятелем, затем погибла и нанесла тебе психологическую травму. Затем ты туда ходил с каким-то дрочилой и увидел во сне клад, который ты раскопал и нашёл, затем привел туда подругу и долго шпилил её, потом продолжил у меня в доме, пожадничал, не угостил хозяина и, теперь, считаешь себя аморально опустошённым.
— Я всё правильно понял? —сказал Иван, наливая по второму заходу.
— В общем - то всё, как это кажется со стороны.
—Меня смущает только клад, но я бы ещё с металлоискателем там полазил, может он и не один. Дом старый, народ жил не бедный, а увезти на «Чёрное озеро» могли любого, и в любой момент, вот народ и припрятывал деньжата на чёрный день, а кто-то не вернулся забрать. Как говорится – «живи, будто каждый день последний, и однажды ты не ошибёшься». Теперь по утраченной безбашенной страсти к одноразовой любви– а тебе не кажется, что это нормальный процесс взросления? Рано или поздно, у тебя рано, возникает желание завести семью, детей. Естественно это хочется сделать не с прошмандовкой какой-нибудь, а с идеальной избранницей. Подруга твоя школьная погибла, ты до сих пор мечтаешь отомстить, вот тебя и колбасит. Думаю, всё наладится, со временем. Кстати - всё кончилось, беги за второй бутылкой и сока, заодно, с литром минералки.

    Психотерапевт с пациентом, в итоге сильно накидались, но наутро у Вадима болела голова уже не от неудовлетворённых желаний, а с приличного похмелья, много пить он так и научился.
    
      Свои приватизационные активы, ваучеры, Вадик, недолго думая, продал, и наскрёб на цветной телевизор. К этому времени он начал снимать квартиру, понимая, что его возмужалость должна иметь своё место для продолжения так полюбившихся ему занятий. Без своего ящика для дураков было всё же, как-то неуютно. Пузатый красавчик фирмы Сони еще долго сопровождал Вадима по его многочисленным местам жительства.

    Период батраческого рабства показал, что единственный богатеющий учредитель ТОО - его руководитель. В смысле - хочешь заработать на бизнесе, создавай свой.

    Процесс открытия фирмы ускорил Ваня, начавший плотно консультировать предпринимателей. Вадим посетил его донкорлеоновскую контору, поставил на одноногий столик искомые полстакана и томатный сок. Выразил желание стать директором, не простым, а генеральным. Что-то в этом слове его завораживало. Ваня высказался, что не видит препятствий, взял задаток, и через неделю Вадик стал счастливым обладателем пакета бумаг и новенькой, блестящей металлом, печати.

    Памятуя о поначалу бесплатных работниках, и желая потом их осчастливить, Вадим набрал в учредителей всех своих знакомых и друзей. Не желая теснится на книжной поляне, решил заняться одеждой и обувью. В своих поездках по Москве, в редкие минуты перерыва, он изучил много контор, соседствующие с подвалами (ниже аренда) издательств, предлагающие различные виды ширпотреба.

    По дружбе, оплачивая часть места в фуре, он начал вывозить первые товарные запасы из первопрестольной. Поначалу ему захотелось заняться джинсовой одеждой. Будучи в детстве обделён Монтанами и Ли, Вадиму хотелось компенсировать свою детскую травму разнообразием современных вариантов. Смущённой недорогой ценой поставляемого товара, Вадим поинтересовался у продавцов, а не поддельные ли сии индиго? И получил ответ, что фальшивые джинсы, это вам не фальшивый доллар - их можно носить, они смотрятся, как настоящие. В общем, «если птица ходит, как утка, и крякает, как утка - то это и есть утка».

    Вроде всё по уму организовал - человек на телефоне обзванивает магазины на предмет остатков, водитель на собственной «четвёрке», в которую замечательно влезают джутовые мешки с товаром. Заместитель, который занимался с ним выбором ассортимента и деятельностью предприятия в вадимино отсутствие. К сожалению, трудового энтузиазма, присущего самому Вадиму во времена его учредительства, у работников не наблюдалось, от слова совсем.
   Орать на друзей Вадим стеснялся, и те этим бесстыдно пользовались. Народ жаждал зарплат и учредительских бонусов, а не работать в поте лица, и товарно-денежный оборот шёл под знаком пофигизма. Всплески активности наблюдались перед днем зарплаты, и работнички судорожно собирали пыльцу и нектар с торговых точек, чтобы обеспечить средства для выдачи вознаграждений.

   Отдельной строкой расходов были бандиты. За свою спокойную деятельность, нужно было платить «Крыше». Предполагалось, что свои лучше относятся к бизнесу, давая ему прирасти, чем недружественные отморозки. На самом деле способ вести красивую жизнь и поддерживать платежи наверх, в воровской общак, был у них единственный - прийти и выгрести всю кассу у предпринимателя. На попытки сообщить о невозможности дальнейшего развития без средств к существованию, пацанва философски пожимала плечами, а то ещё могли пустить юшку из носа, чтобы в следующий раз лучше думал, как надо зарабатывать деньги, а не плакался серьёзным людям на свои неинтересные проблемы.

    Ещё и институтские занятия отвлекали Вадима от резкого рывка в финансовый рай, отнимая много плохо оплаченного времени. Красивые ухаживания за девицами из высшего общества тоже изрядно съедали время и деньги, причём высокоморальные действия Вадима приводили его только к скамейке запасных, или штрафников. И чем достойнее Вадим себя вёл, тем дальше от заветного выхода на поле его усаживали.
 
    Понимая в глубине души, что нужно кружить вокруг избранницы, «как шмель, с каждым кругом становясь всё шмелее и шмелее», сам он продолжал из какого-то мазохизма рассказывать об раннем Сартре и Камю, и, работах Кокто и Бергмана. И хотя, девушки говорили удивлённо, что он единственный их знакомый, который не только знает слово экзистенциализм, но то, что оно означает, реального прорыва в отношениях это впечатление никак не приносило.

    Личная жизнь вместе с бизнесом резво катилось под горку. Вадим чувствовал себя Сизифом - каждый раз, когда он с тяжёлым трудом, вкатывал свой камень ближе к вершине, как тут же налетали вороны и крича: «Nevermore», расхватывали, как гарпии, всю добычу. И без подарков, лучшие из которых делаются своими губами, и в дУше, и душЕ, было одиноко.

   Вадим вдруг понял, что он давно не посещал своего мистического друга. То спокойствие, которое окутывало его в попытках медитировать там, надолго успокаивало его мятущуюся душу и придавало осмысленный, аналитический взгляд на происходящее в жизни. Так же он хотел узнать по возможности о судьбе Чингиза и притащил давно припасённый пузырёк, который всё хранился в морозилке.

  Подвал встречал его, как родного. Видимо, последнее шоу произвело впечатление. Вадим лёг на испытанную подстилку, и начал изображать позу мертвеца из йоги. Снова прохладные волны стали перелистывать кадры из его жизни, разворачивая, при необходимости, в трёхмерное кино со стереозвуком, местами, довольно урча какой-то мотив. Похоже, что разум стал очеловечиваться, и «ничто человеческое ему уже было не чуждо».

   По поводу пузырька дух попытался отмолчаться, тогда Вадим поджёг на спиртовке комочек снега с кровью и снова запросил информацию. Показался заснеженный Булак, чёрная промоина, чёрная же душа Чингиза, уходящая в нисходящую негативную лей-линию. Следом показали истерзанное тело парня из банды Чингиза и несколько трупов бойцов, тоже в отместку убитых на том же месте. Оказалось, у мстителей хорошим тоном считалось прикончить врага на месте кровной мести.

   Накопленный лей-линией негатив сформировал отдельный кластер, который жаждет отмщения, крови врагов, и Вадиму рекомендовано тех мест избегать. На биополе Вадима отображается духовное «клеймо» этого места силы, и он теперь уязвим для любых внешних воздействий, в первую очередь привлекателен для источника тёмной энергетики.

   Съедаемые человеческие эмоции оставляли след в застывшем стазисе разумного существования.  Любопытство, потребность в информации, страсть. Взамен он смывал с человека его самые сильные переживания, радость, грусть и тоску, откладывая эмоции себе на праздничную трапезу и, холодное спокойствие снисходило на человека. Понимая, что дух просто не желает терять свою новостную ипостась и забота о его энергетике чисто эгоистичная, всё же сделал свои выводы о существовании противостояния различных сил в мировом потоке и необходимости любых конфликтов избегать.

   Так же пришло осознание, как часто девушки цинично разводили его на презенты, считая, что «любовь проходит, а подарки остаются, и ломбард всегда работает». Как окружающие использовали его желание всем помогать, в своих корыстных интересах. Вадим решил, что будет жить прагматичнее, по теории разумного эгоизма.

   Дух одобрительно фыркнул энергетическим всплеском, давай понять, что мировой разум вполне одобряет эгоистический подход к жизни. И снова Вадиму показалось, что его глупое, безрассудно-щенячье, желание нести людям добро по принципу пылающего сердца "Данко" уходит в далёкое никуда. На месте этого чувства возникло рациональное, понятное, но скучное, стремление к собственно-интересной выгоде. Главный принцип, который Вадим вынес результатом тяжких раздумий, что самому вообще, больше, не надо становиться директором и учредителем, есть много людей, которые за совершенно небольшие суммы готовы стать номинальными директорами, да что-угодно сделать за деньги. Время такое, стоит вопрос о выживании народа, безжалостно преданного своим правительством.

— Сотрудников - лентяев в жопу. Не ценят, паразиты, доброго отношения, считают его слабостью. С бандитами тоже - надо завязывать и, вообще, уходить в тень и от них, и от государства. Правда уйти от бандитов немного сложнее. Отдавать вкусный кусок со своего блюда, даже такой хиленький, они не намерены.

— Всё, решено, фирму с учредителями надо потихоньку сливать, после закрытия фирмы, ставить бандюков перед свершившимся фактом банкротства и форс-мажора. Выход будет стоить денег, но в первый раз, что ли, решать финансовые проблемы по мере их появления.

   Недолго думая, Вадим начал претворять свои планы в жизнь. Добрый друг Ваня готов был поспособствовать созданию пула фирм, поставив на поток написание уставов. Заветный одноногий столик был, при встречах, завален ворохом документов. Также нашлись добрые люди маргинального состояния, создающие при необходимости учредителей - основателей из совсем пропашек, которые, грубо говоря, за бутылку в горящий зов души были готовы подписать любое количество документов, а потом, приведённые в некоторым образом приличный вид, предстать перед соответствующей инстанцией, как желающие всю свою недолгую, оставшуюся жизнь способствовать прогрессу и предпринимательству.

    Фирмы эти оказывали, при необходимости, любые услуги, выигрывали тендеры, поставляли товары с удивительно низкой прибылью. Доход укрывался через цепочку подставных фирм. Вадим, как учебник, использовал только что вышедший роман Гришема. Главное внимание он уделил предательству внутреннего информатора. При просмотре экранизации Вадима корёжило от слащавого красавчика Круза – организаторы долго выстраивали схему, отлаживали, несли добро людям, взяли его на работу, а он всех сдал, неблагодарная скотина!
   Вадим так же вспоминал высказывания О`Генри: "Трест и похож, и не похож на яйцо. Когда хочешь раскокать яйцо, бьешь его снаружи. А трест можно разбить только изнутри."
 
   И, согласно заветов его героев, строил все отношения так, что цепочка делилась на совершенно законные звенья: некий человек решил создать фирму, некий юрист её оформил в соответствующих инстанциях, далее фирма вела деятельность, о которой «де-юре» директору совершенно ничего неизвестно, но это его, алкоголика проблема - что с него взять.  Юрист заявляет, что в баре к нему подошёл какой-то мужик, описывая при этом, прямо противоположные черты лица Заказчика и вот он, гнида, узнав случайно об юридическом образовании собеседника, попросил оформить документы фирмы.
    Так же, подобранная в соседнем баре, по тому же принципу, личность сообщала, что тип с тем же набором характеристик, взял, её, личность на работу, представившись директором. Работа была - носить платёжки операционистке и получать деньги в кассе, которые при выходе из банка, этот директор, забирал. Личность в банке была уязвимым звеном, на подготовку которой уходило значительное время, главным образом на объяснение принципа треста, и того, что единственная возможность определить для себя гуманности правосудия, это дать порочащие себя показания, после которых для ленивой милиции проще было повесить дело на эту личность, чем разыскивать мифического сволоча – организатора.

   Однажды Вадим с директором получили настолько крупную суммы, что пришлось использовать заранее захваченную спортивную сумку, в которой Вадим носил в спортзал пару теннисных ракеток. Стояли у обочины, ловили мотор. Подъехала «классика», водитель открыл дверь, начали договариваться. Тут какой-то борзый гопарь, оттолкнул Вадима, и отпустил «жигуль»! Инкассаторы потеряли шанс уехать, и поняли, что их будут «окучивать»! Видимо «пасли» от самого банка, и было подозрение, что у них полная "спортивка" бабла. Тут не отговориться, что "нет". А часть суммы не вошла в сумку – и находилась в нагрудном кармане рубашке и, слава Богу, не в банковской пачке, а «в разброс». Вадик расстегнул молнию куртки, и на ощупь достал не самую большую купюру. Отдал вожаку, потом застегнул. Театральная пауза, потом вожак говорит: — А теперь опять сделай «так», — показал «как», — молнией, и достань из кармана всё, что там у тебя осталось...
    А в первую очередь у них осталась... всего лишь целая сумка денег. Вадим сделал директору страшные пассы глазами, отметил его напрягшуюся, к действию, фигуру.  Быстро схватил лежащую на асфальте внутри тесного кружка сумку... И ПРОМАХНУЛСЯ в первый раз, не подцепив мягкие ручки, зато в это время принял низкий старт сотрудник, пока бандиты отвлекались... Со второй попытки, всё-таки подцепил ручки, и бросился через дорогу, боковым зрением отметил рядом чешущего товарища, сзади топот ног, злые крики гопников, начинающих прозревать масштабы потери почти обретенного счастья. Напарники, быстро форсировав дорогу, залетели в глядящий на их забег вход в корпуса технического университета. Они махнули издалека в проходной своими каишными билетами. Вахтер вышел для проверки и отвлёкся на явно криминогенных парней на входе. Вадим имел хорошее представление о сложной системе переходов комплекса учебных зданий, так как лепил курсовые и технарям, и, пользуясь полученной форой, провёл их на соседнюю улицу. На этот раз они обговаривали условия с водилой уже внутри движущегося авто...

    Работу в своей тоошке Вадим пустил на самотёк, аккуратно вынимая остатки вложенных денег, надеясь, что у сотрудников, почуявших возможную потерю работы, проснётся трудовая сознательность. У подчинённых проснулась жажда стяжательства - разобрали товарные запасы в счёт будущих зарплат и разбежались, по заранее подготовленным окопам, менять своё время на деньги. 

    Вадим, с радости, чуть не запил. Он устал смотреть два раза в месяц в эти щенячьи глаза, и разыскивать, всеми правдами и неправдами, деньги этим лодырям, которые тут же разворачивали газету и объявляли, что у них обеденный перерыв.

    С крышей тоже вышло удачно – пригласил Вадика через общих знакомых Абрам Яковлевич коммерческим директором. На условиях самоокупаемости, из того, что сам заработал, часть - Абраму. Но зато обеспечивал финансирование из некоего еврейского фонда, где сам был смотрящим. Поставили его туда неспроста, сами друзья-евреи называли Абрашу жадным жидом, а эта характеристика дорогого стоит. У нового руководителя была крыша из ФСБ. Когда вадимовские охранники пришли предъявить "за потерю кормильца", предложенная альтернатива настолько им не понравилась, что, выбегая из кабинета, они дружелюбно, чуть-ли не заискивая, пожали ему лапу и сказали: — Если что, заходите, поможем.

   Вадим попросил своих крышевателей аккуратно, ну по их меркам, прозондировать итоги событий на стрелке бандитов на Булаке.

— Там погиб племяш вора в законе. Пацанва обещала разобраться и наказать виновных. Чингиз погиб, но бойцы, забившие паренька, остались. Информатор был, слил обстоятельства стрелы, они одного бойца из состава банды поймали и порезали на лоскуты, так всех участников определили. Да вроде всё уже, основных виновников кончили.

    На подгибающихся ногах Вадим отошёл в сторону. А про информатора – это же про него! Всплыла бумажка, дел наделала. Оттуда выстрелы доносятся. Но кто мстит и за что? Выстрелы вполне реальные. Но способ действий не по-бандитски, из-за угла, кроясь.

    Крыша, напоследок, в счёт морального долга, устроила приключения. Приехали, притащили где-то скраденные книги: — Ты же занимаешься, продай.

    Вадим сам отбрыкался от реализации, но не имел права браткам отказать. Посоветовал им отвезти продукцию к бывшим соучредителям, которые, на коррумпированной основе, развозили книги по всем библиотекам Татарстана, имея поэтому устойчивый гарантированный сбыт. Бандиты всё сделали в своей характерной манере - приехали, привезли на реализацию книги, на месяц. Через два дня вернулись за деньгами. За отказ оплатить набили Роберту морду. Тот вызвал своих бандосов, они разобрались, что наезд не по понятиям, и набили морду ему повторно за деловые контакты с конкурентами.

    Роберт предъявил за безобразия Вадиму, типа забирай свои книги к чертям собачьим. Простой обзвон книгопродавцев города быстро позволил найти обезкниженную, потерпевшую сторону. Им была очень нужна эта партия, под которую они уже имели заказчика с предоплатой. Крыша отобрала книги в довесок к снятой кассе, в которой оказалось мало денег. Бывшие владельцы охотно были готовы забрать свою собственность обратно, и, попутно, утрясти финансовые вопросы с бандитами. Вадим приехал встречать машину, забиравшую книги.

Продолжение  http://proza.ru/2024/03/11/1278