Родословная гл. 12 Евдокия

гл. 12   Евдокия (1916 – 2002 г.)

      
        Младшая сестра матери, неугомонная Евдокия. Конечно, в красоте она уступала Тоне, но была миловидная, плотно сбитая, энергичная. Ещё девчонкой, окончив 7 классов, уехала в Ленинград и стала работать на заводе Макса Гельса.
        В Питере за ней ухаживал Игнатов Андрей Филиппович, крепкий парень с Волги, будущий архитектор.
Иногда он забегал к Дусе домой, давал её племяннику рубль (это пирожное плюс кино), чтобы тот ушёл и оставил их наедине.
 
        Евдокия – активный участник заводской самодеятельности: играла на аккордеоне, пела и плясала. Компанейская
до мозга костей. Когда Андрей Филиппович получил комнату, она переехала к нему. После войны им удалось отхватить
помещение под чердаком на Большой Пушкарской и перестроить его под трёхкомнатную квартиру.
       
        Андрей Филиппович детей не хотел. «Надо когда-то и для себя пожить», -- говорил он.  Дуся полностью зависела
от своего мужа, не смела ни в чём ему перечить.
        Узнав, что родить она не сможет, Евдокия решила усыновить ребёнка. В 1936 году она уехала в деревню якобы
с животом, а вернулась в Питер уже с ребёнком –- Володей Игнатовым. Уже став взрослым, Владимир узнал об этом
от доброжелателей и сильно переживал.

        Армейскую службу он проходил в Польше. Во время вспыхнувших там беспорядков, Владимир получил от поляка удар ногой в живот. После чего у него всю жизнь болел желудок, многие продукты он просто не мог есть.  В первом браке у него родились сыновья Андрей и Дима. Во втором – дочь Наталья.
      
        Выйдя на пенсию, Андрей Филиппович запил от тоски. Деятельный человек не мог ничего не делать. Дуся этого не стерпела и ушла от него к Владимиру Ивановичу Стеклову, переехав на улицу Некрасова. По праздникам там собиралась вся наша родня, что и неудивительно: Евдокия любила выпить и повеселиться. Как сейчас помню: огромный дубовый стол в центре комнаты, заставленный салатами, закусками, деликатесами. А глядя на бутерброды с красной и черной икрой, сложенные горкой, у меня просто текли слюнки.

        Первой машиной, на которой я прокатился, был "Москвич-401" Владимира Ивановича. Стоил он девять тысяч рублей.
По тем временам -- огромные деньги! Моя мать получала в столовой 45 рублей в месяц. Даже если бы она откладывала половину зарплаты, то смогла бы купить такой автомобиль только через 36 лет!
        К сожалению, в машине отсутствовал багажник, а задние сидения вмещали только двух пассажиров, зато был высокий потолок, бардачок для водителя и огромное пространство под капотом, что очень удобно для ремонта.
       
        И вообще, всё новое, что появлялась в жизни от кофемолки до транзистора, впервые появлялось у Владимира Ивановича. Он был известным в Ленинграде архитектором, в частности, спроектировал в городе Пушкине Дом ветеранов архитектуры, где волею судеб и провел последние годы. Позднее туда переехала и Дуся. Она и там стала заводилой: бегала по утрам, пела в хоре,
ухаживала за грядками.
        Её всю жизнь мучил тромбофлебит. Три операции на ногах не помогли. И тогда она решилась на крайнее средство -- стала “моржихой”, то есть купалась в ледяной воде в Неве у Петропавловки -- и быстро вылечилась.

        Евдокия придерживалась неукоснительного правила: не надо в себя впускать чужую боль, негатив, это разрушает организм. Себя надо беречь, чтобы были силы выйти к внукам с улыбкой, в отличной форме. Позже эту толстокожую философию полностью унаследует её крёстная -- моя сестра Лена. Невольно вспоминается лицемерное американское How are you? Впрочем, если вспомнить, что пережило поколение военных лет, то в чём-то Дусю можно и понять.
      
        Забавный эпизод. Пляж Петропавловки. Дуся и моя жена Татьяна лежат на животе и загорают. Одной 70 лет, другой 22. Татьяну видно, а тётку нет, так как Дуся накрылась газетками, чтоб не сгореть. К ним подходит молодой человек:
        -- Девочки, вы сегодня не заняты?
        Тётка выбирается из-под газет:
        -- Нет, мы свободны!
        Надо ли говорить, что у молодого человека от удивления вытянулось лицо, а дамы попросту умирали от смеха.
       
        Евдокия скончалась в Доме ветеранов архитектуры в 2002 году. Без тетки вся наша родня распалась на осколки, разбежалась по фазендам. Больше нет места, где все мы собирались, больше нет человека, который всех нас объединял. Мы перестали быть единым целым, потомками Аверьяновых-Воронковых. Все стали сами по себе. Грустно и печально.
   
http://proza.ru/2024/03/11/129