Книги и авторы. Херрик

Автор-  Роберт Линд-
Восторг, источник стольких добродетелей. Колридж.
***
Давайте наслаждаться, когда у нас есть такая возможность,
 восторгом восхищения и выполнять  обязанности благоговения. Ландор.

***
О написании книг о книгах говорили так, как будто это была
паразитическая индустрия. Несомненно, книги о книгах относятся к числу
наименее необходимых книг. Мир восхищался песнями, эпосами и
историями на протяжении веков, прежде чем остановился на литературном
критике. Даже в день, когда мужчины участвуют в вечном обсуждении
книги, с которой они хотели бы остаться на необитаемом острове, я делаю
не считаю, что голосование не дано объем критики. Поэта,
эссеист, романист, биограф философа, все в целости
среди лучших авторов в мире: критик должен быть контент, если он
место дали среди второй-лучше. Он не является участником проекта
сто лучших книг; самое большее, на что он может претендовать, - это то, что ни одна коллекция
тысяча лучших книг были бы неполными без него. Конечно,
трудно представить хорошо подобранную библиотеку из тысячи книг без
одного-двух томов литературной критики.

Возможно, это связано с тем, что тысячи в высшей степени хороших книг еще не были написаны
- грустное размышление, когда мы думаем обо всех чернилах и бумаге
которые использовались с момента установления авторства. Я думаю, однако, что это так.
также отчасти из-за того факта, что по мере того, как человеческое общество становится цивилизованным,
книги становятся все более и более необходимой частью окружения людей
и женщины, так что мы можем сказать, что в целом для
цивилизованного мужчины более естественно написать книгу о книгах, чем книгу о птицах или
бабочках. В высокоразвитой цивилизации литература неизбежна.
рассматривает литературу как часть своего предмета, как и все остальное.
большой человеческий интерес. Даже историк в конце концов признает авторов
среди его персонажей, наряду с государственными деятелями и солдатами, и вообще в литературе
у нас есть стихи о поэтах, эссе об эссеистах, биографии
биографов, критические замечания критиков и романы о романистах. Писать о писателях
в наши дни, действительно, стало почти универсальной практикой
и мне кажется, что она нуждается в защите не больше, чем
писать о бродягах или путешественниках, о бизнесменах или грабителях.

Я признаю, что всегда существует опасность того, что писатель о писателях
может стать чрезмерно профессиональным. Он может обсуждать писательство как
производитель хлопка обсуждал производство хлопка, рассказывая
нам много о механизме производства и ничего о
энергии, жертвенности и личных качествах, которые являются секретом
гениальности в бизнесе, как и в искусстве. Критика такого рода важна,
но ее место - в техническом или профессиональном трактате. Критика,
чтобы оправдать себя как отрасль литературы, должна подчинить
все подобные технические вопросы философии или биографии, или тому и другому вместе, - должна
связать представления о литературе с представлениями о жизни, как Шопенгауэр
делал или, подобно Сент-Беву и Мэтью Арнольду, должен изображать в "авторе"
автора, не только автора, но и человека.

Те критики, которые пишут о литературе так, как будто это культ для избранных
вместо нормального человеческого интереса, в основном ограничивают себя
анализом - некоторые из них делают вид, что анализируют. Они не понимают, что
анализ критика ценен только в том случае, если он ведет к синтезу.
Нет смысла разбирать на части то, что он считает гениальностью
Шекспир, если он не может поставить его снова вместе таким образом, что это
отражение в умы и воображение читателей, а также в его
собственный. Мне кажется, позитивной задачей критики является создание в
собственном сознании образа гениального писателя, а затем попытка очистить
умы своих читателей, чтобы тот же образ отразился в
их. Мы можем потерпеть неудачу; но это, по крайней мере, то, что мы пытаемся сделать или то, что мы должны пытаться делать.
 РОБЕРТ ЛИНД.ЛОНДОН, ноябрь 1922 года.

***
 Херрик был грубым и добродушным священником с двойным подбородком.
Он держал домашнего поросенка, который пил пиво из кружки, и у него с поросенком
были, вероятно, многие из тех же характеристик. Было бы
клеветой на него сказать, что он свинья, но это не было бы клеветой на
сказать, что он был питомец.

Его жизнь, как домашнее животное свинья, не был настоящим, и это, конечно, не было
всерьез. Он провел лучшую часть своей юности, оплакивая краткость
жизни, и он дожил до тех пор, пока ему не перевалило за восемьдесят. Он был выдающимся
Эпикурейский, в самом деле, в вульгарном смысле этого слова, чьей доминирующей темой
была смертность красивых вещей. Потому что Херрик дает нам
ощущение, что для него мир был миром красивых вещей, а не
красивых вещей. Он был сыном ювелира из Чипсайда и
сам проходил обучение ремеслу. Эффект от этого может,
Думаю, видели в его стихах. Его духовной родиной всегда остается в
Чипсайда, а не в церкви, которые он впоследствии вступил. Он
понравилось мира, как будто это улица магазинов. Читать его - значит
заходить к флористу, парфюмер, модистка, и
ювелир, и кондитер, и винодел, и фруктовщик
и у продавца игрушек. Если он пишет, как он заявляет, о женихах
и невестах, он не забывает ни о платье невесты, ни о свадебном торте.
Само его видение Природы принижает ее до уровня “золотой
Чипсайд”. Он начинает "Дни ярмарки" со строк:

 Прекрасен был рассвет; и только сейчас небо прояснилось.
 Шоу хотелось бы с густыми сливками, сдобренными клубникой.

Если он пригласит Филлис полюбить его и жить с ним в деревне, он
уменьшит холмы для нее до размеров безделушек:

 Твои пиршественные столы превратятся в холмы
 С намазанными маргаритками и нарциссами.

Он был одним из тех счастливых людей, которые могут получать удовольствие от
большинства вещей, и очевидно, что он получал огромное удовольствие
от своей жизни в Девоншире, где он был викарием Дин Прайор, до
он был изгнан после победы Кромвеля в Гражданской войне. Но
его сердце никогда не было в Девоншире. В его стихах нет отражения Девоншира
. Он был суровым изгнанником среди красоты такого рода, и
все цветы и сельские пейзажи, которые ему нравились, могли быть в пределах
часа ходьбы от магазина в Чипсайде. В одном из своих стихотворений он говорит
об “этой ненавистной деревенской жизни”, а в стихах под названием _Dean-bourn,
грубая река в Девоне, у которой он иногда обитает_, он прощается с рекой
и выражает надежду, что никогда больше не увидит ее
“бородавчатую невежливость”:

 К моему удовольствию, я никогда бы не увидел,
 Будь твои ручьи серебряными, или твои скалы сплошь золотыми.
 Скалистый ты, и скалистые мы узнаем
 Твои люди, и скалистые твои пути повсюду.
 О люди, о манеры, ныне и присно известные
 Как поколение скалистых!
 Народ ворчливый, неотесанный, как моря,
 И грубый, почти как самые неотесанные дикари.

Невозможно не заметить искреннюю неблагодарность этих строк.
Лучшее, что он может сказать о Девоне, это не то, что он прекрасен, а то, что он
написал к нему несколько хороших стихов:

 Большего недовольства у меня никогда не было
 С тех пор, как я родился, чем здесь,
 Где я был и все еще грущу,
 В этом унылом Девоншире.
 И все же я должен честно признаться.;
 Я никогда не придумывал таких
 Облагороженных номеров для прессы,
 Чем там, где я так сильно ненавидел.

Было замечено, что даже когда он пишет о феях, он имеет в виду
не фей Западной части Страны, а фей, которых он привез
с собой из книги Бена Джонсона "Лондон". Он богат фантазиями
городского поэта. Для него Оберон идет по роще, “украшенной
сумерками”, и его ведет блеск улиток. Что касается пещеры, в которой
король Фей ищет королеву Мэб:

 Чтобы проложить
 Превосходство этой пещеры,
 Поздно выпавшие зубы у белок и детей
 Здесь аккуратно расставлены в клетку.

Feast_ _Oberon снова-это буйство фантастических блюд из
природы, но от этой части воображения, что это игрушка-магазине:

 Маленький мотылек
 Поздно откармливали в кусок ткани:
 С увядшими вишнями; уши мандрагоры;
 Глаза крота; к ним - слезы убитого оленя;
 Маслянистые росинки улитки;
 Разбитое сердце соловья
 О'ercome в музыке.

Сами названия многих его стихотворений, кажется, пришел прямиком из
игрушка-магазине. Как очаровательная некоторые из них:

 _ Троица Литтлз на пирожке с желе, присланном даме;
 На вишневой косточке, присланной к кончику уха леди Джемонии Уолгрейв;
 На черную Ленту, обвивающую Руку графини Карлайл;
 На волосы Джулии, уложенные золотой сеткой;
 От лихорадки, чтобы не беспокоить Джулию;
 На Лючию, обмакнутую в Росу;
 Похоронные обряды Розы!_

Пожалуй, самым красивым из всех является название его самого известного стихотворения
“Соберите бутоны роз”, которое обращается к девственницам, чтобы максимально использовать
время. Маленький и восхитительный гений Херрика так же ярко проявляется в
названия его стихотворений, как и в самих стихотворениях. Весь аромат
его стихов заключен в таких названиях, как "Жить весело и верить в добро".
Стихи_; _ Госпоже Кэтрин Брэдшоу прекрасной, которая увенчала
его Лавром_; _ Самой добродетельной госпоже Пот, которая много раз
развлекал его _; и, особенно, _ К Маргариткам, чтобы не закрывались так скоро_.

Херрик появляется в его поэзии, если мы оставим в стороне
низшие религиозные стихи в _Noble Numbers_, в основном в трех иероглифах
. Он жизнерадостный земляк, восхваляющий своих
любовницы и философ бренности красивых вещей. Что касается
первого, он был слишком хорошим учеником Горация, чтобы не суметь
весело сыграть роль и улыбаться среди своих животных и бобов:

 Курица
 Я держу, который день за днем поскрипывает,
 Сообщает, когда
 Она откладывает свое длинное белое яйцо.
 Ягненок
 Я держу (ручную), накормив своими кусочками,
 Чья мать
 Сиротой оставил его (недавно умер) ...
 Кошка
 Я продолжаю, которая играет в моем доме,
 Разжирели
 Еды много miching мыши.

Как он пишет список, он сам понимает, до какой степени его
жизнь в деревне-это жизнь понарошку среди игрушек:

 Которые
 Но игрушки, чтобы дать мое сердце какой-то легкостью:
 Где забота
 Никогда не бывает так, чтобы мелочи доставляли удовольствие.

Его любовницы, однако, стоят особняком от этого счастливого фермерского двора.
Когда он идет на скотный двор для сравнения в честь Юлия,
эффект забавный, но это немного ниже, чем любовь-поэзия:

 Охотно поцеловал бы я изящную ножку моей Джулии,
 Она белая и безволосая, как яйцо.

Некоторые критики сомневались, был ли Херрик когда-нибудь по-настоящему влюблен.
Они считают его Юлии и Antheas и Лусия, как массив автора
пастушек, что каждый поэт дня, как ожидается, держать на своем
таблица. Возможно, это верно для большинства дам, но Джулия кажется достаточно реальной
. Херрик, очевидно, был неспособен к страсти Китса или
Шелли или Браунинг, но мы можем предположить, что он был закован в цепи и
очарован леди с черными глазами и точной копией его собственной
двойной подбородок:

 У нее черные и подвижные глаза,
 Двойной подбородок и высокий лоб.;
 У нее рубиново-красные губы.,
 Щеки, покрытые кремом;
 И нос, который является изяществом
 И авансценой ее лица.

Это не очень привлекательная картина, и она характерна для
Херрик, что он может раскрасить одежду Джулии лучше, чем ее лицо
. Это был закованный в цепи и очарованный мужчина, написавший эти строки, которые
слишком хорошо известны, чтобы их цитировать, и слишком очаровательны, чтобы от них воздержаться
цитирую:

 Когда в шелках уходит моя Джулия,
 Тогда, тогда, я думаю, как сладко струится
 разжижение ее одежды.
 Затем, когда я поднимаю глаза и вижу
 Эту смелую вибрацию, свободную во всех отношениях.,
 О, как это сияние захватывает меня.

Это не вымышленная картина. Песни, посвященные Джулии, и прежде всего,
великолепная ночная пьеса _ - это песни опыта. Геррик не может иметь
любил Джулию достаточно хорошо, чтобы жениться на ней, даже если бы она была готова,
но он любил ее достаточно хорошо, чтобы писать хорошие стихи. Вероятно, он мог бы
уже попрощались с любой женщиной, философски, как он сказал, Прощай
чтобы уволить. Он был осторожным человеком, и предопределил бакалавр. Он был,
действительно, человек не очень глубокое чувство. Отсутствует глубокая волна
эмоции, делая его стихи музыкальны. Он познал любовь, и он знал, что пожалею, но
не трагично. Если он плакал, увидев, как нарциссы так быстро исчезают,
мы можем быть уверены, что он смахнул слезы при звуке колокольчика к обеду
и забыл о преждевременной гибели цветов в веселом настроении.
разговор с его экономкой Прю. Это не значит, что его
настроение было неискренним; это не значит, что в "К нарциссам" он не
дал бессмертное и трогательное выражение одной из всеобщих скорбей
людей. Он приближается к могиле музыка отсюда поэзии, чем в любом из
другие его стихи. Но _Memento mori_, которая проходит через его стихи
это _Memento mori_ пирующего, а не страдальца. Это
скорбь сердца, которое не собирается разбиваться.

Херрик оказался настоящим пророком в отношении бессмертия своего стихотворения хотя "Гесперида" не вызвала большого ажиотажа, когда была опубликована в 1648 году и, похоже, до конца не приобрела друзей среди критиков из восемнадцатого века. Но он так и не дал мудрее оценка
качество его работы, чем те строки, в _When он хотел бы, чтобы его стихи
писаны, где он повелевает нам:
 В трезвом утрам не ты репетировать
 Священное заклинание из стиха;
 Но когда эти люди будут и напоены, и сыты,,
 Пусть тогда мои чары будут спеты или прочитаны....
 Когда воцарится роза, а локоны, смазанные мазью, засияют,
 Пусть суровый Катон прочтет эти мои строки.

Это муза в игре. Абсурдно говорить о Херрике так, как будто
он великий поэт-лирик. Он не с Шекспиром. Он не с
Кэмпион. Но он мастер легкой поэзии - поэзии под розой.