Похмелье

Юность Мины прошла в Одессе в исторический, переломный для страны период. Школьные занятия часто прерывались из-за погромов, смен власти, интервенции. Приходилось отсиживаться в катакомбах, которые стали для Мины почти родным домом. Становление власти большевиков она, как и большинство одесских евреев, встретила с опьяняющей радостью и с поступлением в консерваторию (у нее был абсолютный музыкальный слух) стала активно посещать марксистский кружок, где восторженно прославлялись подвиги Льва Троцкого, сумевшего во главе организованной им Красной Армии победоносно разбить хорошо обученную и лучше вооруженную белую армию. На третьем курсе консерватории, когда Мина по настоящему увлеклась фортепианной музыкой и уже давно забыла про политику, наступило время антитроцкистской компании и какой-то «добрый» человек доложил куда следует об ее участии в троцкистском кружке. Мину и остальных кружковцев арестовали прямо в консерватории и обвинили в предательстве. Для них наступило время тяжелого похмелье после опьянения коммунистическими идеями.
Сидя в переполненной воровками женской тюрьме Одессы Мина винила себя в том, как она могла не заметить террора, который принесла большевистская власть с самого начала. (Исторически сложилось, что население Одессы состояло в основном из евреев, а также и русских аристократов, присланных царским правительством из Петербурга и Москвы для управления городом и портом, и на глазах Мины с приходом большевиков, семьи оставшихся в городе аристократов были безжалостно уничтожены, включая и знакомых ей лично людей.) На бесконечных ночных допросах сменявшие друг друга следователи требовали от Мины подписать признание в антисоветской деятельности и раскаяться, но волевая Мина наотрез отказывалась.
Как потом выяснилось, все остальные кружковцы подписали чистосердечные раскаяния и в итоге их благополучно отпустили еще до суда, одна только Мина была осуждена на 5 лет ссылки. Ее вместе с воровками посадили в столыпинские вагоны и отправили по этапам в Среднюю Азию. После долгого и мучительного пути Мина оказалась в Киргизии, в пыльном степном поселке возле города Фрунзе, где она стала работать на кирпичном заводе. Режим там был на удивление вольный и буквально в первые же дни она познакомилась с молодым ссыльным Леонидом, который в нее влюбился с первого взгляда. Леонид был тоже родом из Одессы, поэтом и марксистом, которого направили на службу в созданную большевиками марионеточную Дальневосточную республику. Он там дослужился до заместителя министра культуры, но после расформирования республики, всё правительство было арестовано и убежденный марксист Леонид попал в ссылку. Оказалось, что по большевистским законам ссыльным разрешалось жениться и вскоре Мина вышла за Леонида замуж. У них даже родился сын, которого Леонид никогда не увидел, так как неожиданно его снова арестовали за шпионаж и приговорили к высшей мере. Мина назвала своего сына в честь мужа тоже Леонидом, а когда ее срок ссылки закончился вернулась с ним в Одессу.
В Одессе было неспокойно, постоянно кого-то арестовывали и Мина, опасаясь за своего сына, которого в случае ее нового ареста ждал мало отличающийся от тюрьмы приют для детей врагов народа, нашла родственников своего бывшего мужа (у него были в Одессе две старшие незамужние сестры – тети маленького Лени) и передала им сына на воспитание, что они приняли с восторгом. И действительно, ее вскоре арестовали по тому же обвинению и дали уже теперь 25 лет лагерей. Снова вагоны и этапы через всю громадную страну теперь уже в Сибирь, в зону возле поселка Туруханск у слияния рек Енисея и Нижней Тунгуски, где в царские времена сидел Сталин. Удивительно, но Мине в лагерях удалось то, что не всем женщинам и на воле удается: ей снова повстречался хороший человек, за которого он вышла замуж во второй раз. Им оказался американец, крупный специалист по насосам, который увлекся большевистскими идеями и принял роковое решение переехать в Союз из благословенного Нью-Йорка.
Несмотря на то, что он приехал по призыву Орджоникидзе поднимать экономику большевистской России, его сразу же объявили засланным империалистическим шпионом и дали 25 лет лагерей. Мина прожила с ним в зоне, то вместе, то порознь, вплоть до хрущевской амнистии 1956 года, когда их обоих полностью реабилитировали. В общей сложности Мина провела в ссылках и лагерях почти 30 лет. Она вышла на свободу за несколько дней до своего мужа, ехать ей было некуда, но она нашла в справочном бюро адрес своей кузины Марии в Москве. Когда-то они были очень близки, вместе учились в музыкальном училище и консерватории. Мария, после стольких лет разлуки без права переписки, с трудом узнала свою близкую родственницу в появившейся неожиданно среди ночи на ее пороге одетой в вонючии лохмотья старухе (а ведь Мине было всего 50 лет) и с радостью приняла ее. Через какое-то время появился и муж Мины, которому предоставили потом престижную работу и отличную квартиру в центре Москвы.
Сын Мины Леонид в 16 лет сбежал на войну, воевал до самой победы и в 1952 году закончил филологический факультет МГУ, став крупнейшим в Союзе ученым по фонетике русского языка.