Фонтаны на горизонте

Широкая полоса света из коридора падала на диван. Девчушка с взлохмаченной головкой сидела закутанная в теплое одеяло, уткнувшись в книгу. На потрепанной обложке виднелось затертое название «Рассказы», Константин Паустовский.  Уютным зимним вечером она перечитывала свой любимый рассказ-сказку «Растрепанный воробей», переживая вновь историю девочки Маши и ее приемыша воробья Пашки.
В квартире было очень тихо, только шелестели страницы книжки. Иногда шуршали фантики поедаемых конфет «Гусиные лапки». Это был для девочки тот редкий сказочно прекрасный вечер, когда молодые родители , уложив дочек спать, пошли в поселковый клуб, посмотреть новый фильм, привезенный с «материка». Правда заснула только младшая, а старшая просто притворялась. И, когда за окном морозно заскрипел снег под валенками родителей, она приступила к своему тайному ритуалу. Откинув одеяло, прошлепала по холодному полу к этажерке заставленной взрослыми книгами, вытащила ту, которую наметила еще днем. Без тапок было очень холодно ножкам, но она все-таки завернула на кухню, вытащила из вазочки горсть конфет и довольная поспешила в свою « берлогу» из толстого ватного одеяла. Вожделенный момент погружения в книжный мир настал…


Моя детская память выталкивает в сегодняшний день эти удивительные мгновения- бусины прошлого. Не хочется их терять, поэтому начинаю нанизывать эти всполохи на красную нить моей жизни, добавляя очередное воспоминание.
Рано научившись читать, я знала наизусть все детские домашние книги, потому что приходилось часто перечитывать их сестренке Ларисе. Позднее произошло знакомство с детскими книгами друзей родителей, а затем с литературой школьной библиотеки. Притормозить уже не было сил и желания, поэтому мой пытливый взор остановился на книгах для взрослых. Для набега были обозначены для две деревянные этажерки в зале, где я спала. Эти книги имели свою историю. На одних стояли библиотечные печати, другие привозили большей частью с «материка» семьи военнослужащих, а затем, покидая суровый край, оставляли как интеллектуальное наследство следующим поколениям…


Откровенно нарушать границы дозволенного я не могла. Смекнув, что это можно сделать тайно,  завела свой секретик. Поначалу жутко замирало сердечко от собственной смелости, читаемое было не очень понятно по смыслу. Но буквы складывались в слова и предложения.  Мой словарный запас начал пополняться. Я удивляла родителей новыми выражениями, вставленными часто не к месту. Они объясняли это влиянием радио, вещающего с утра до вечера в квартире, и моей замечательной памятью. Имела место быть такая советская привычка у многих граждан в 50-60 годы- выключать радиоточку с Всесоюзной программой лишь на ночь. А заглядывать в словарь русского языка, чтобы узнать значение новых слов, я смогла только после возвращения на «материк». Родители купили огромный толковый словарь Ожегова С.И., который верно служил мне и сестренке долгие годы. Сейчас это сокровище в библиотеке моих племянников.


Тайные налеты на взрослую литературу, если меня не подводит память, начались с книги об аборигенах острова Пасхи. Татуированные с головы до ног местные жители и их мегалитические идолы на многочисленных иллюстрациях будоражили детское воображение. Возможно тогда вспыхнула искра будущей тяги к путешествиям и истории….Когда я насытилась созерцанием неведомого древнего мира, начались поиски других книг с «картинками». Нашла на одной из полок трилогию о китобоях А. Вахова «Фонтаны на горизонте», но книгу больше рассматривала,  она тоже была богата иллюстрациями о китах, кораблях и матросах. Я начала грезить о морских приключениях, правда море видела во младенчестве.
Позже, русские классики начали приоткрывать мне, девчонке, удивительный мир человеческих чувств и отношений. До сих пор помню светлую обложку книги повести «Ася» И. Тургенева , томик рассказов Чехова А.П. в твердом коричневом переплете…И стало уносить меня в завораживающий впечатлениями и открытиями океан мира литературы. И носит по этим волнам по сей день, являя на горизонте животворные книжные фонтаны.


Покидая суровый край, я   упросила родителей взять на «материк» частичку любимых   взрослых книг в том числе и об острове Пасхи. К тому времени моя тайна была раскрыта.


В Казани страсть к чтению помогла укрепить тетушка Сагида. Она работала в Доме Печати на улице Баумана. Библиотека там была обширная, и я уже читала книги для подростков. Дочь тетушки, моя двоюродная сестра Ляля была старше на 2 года. Поэтому удавалось прочесть не только то, что задавали мне в школе по программе и внеклассному чтению, еще и по ее списку тоже. Особенно было чудесно поглощать этот литературный поток в зимние каникулы, прижавшись спиной к теплому боку печи, когда за окнами трещал мороз, и летом, лежа под вишневыми деревьями нашего небольшого сада-огорода. В 6-7 классах я познакомилась с зарубежными авторами- Жюлем Верном, Дюма, Гюго, Драйзером. Знакомые и родственники дарили нам с сестренкой книги, родители, к сожалению, покупали редко. Жизнь в материальном плане у семьи офицера в запасе была здесь скромная. Поэтому советские библиотеки были для нашей семьи сокровищницей. Родители тоже любили читать. А я иногда по детской привычке, утаскивала   очередной роман и тайно знакомилась с ним.
Тогда существовал и у детей, и у взрослых замечательный обычай: обмениваться интересными книгами. Даже очередь занимали, как в магазинах! И это было тоже увлекательно, ведь обменивались иногда желанными произведениями всего на один день или даже ночь. По этой причине дети, подобные мне, вели тайную жизнь под одеялом с фонариком. А чтение за едой под ворчание нашей бабушки вошло в привычку.


Мне нравилось делиться прочитанным со школьными подругами и во время «тихого часа» в пионерском лагере. Получалось, говорили, интересно.


В 60-е годы издавалось очень много книг советских авторов о ВОВ: Ю. Бондарева, Д. Гранина, А. Фадеева, К. Симонова, А. Твардовского, М. Шолохова …Снимались фильмы. Был такой период, когда мальчишки и девчонки бежали в кино гурьбой, если это был фильм «про войну». А потом во дворах происходили уличные бои со взятием штаба, паролями и сражениями деревянными пистолетами и палками- автоматами, делением на Наших и врагов.


Патриотическое воспитание в моей казанской школе №48 находилось на высоком уровне. Был создан музей Боевой Славы, богатый личными вещами, письмами и документами воевавших. По музею старшеклассники водили экскурсии, устраивали встречи с героями. Такие знакомства проходили очень тепло и эмоционально. Низкий поклон  от нашего поколения директору Музея Боевой Славы  Нине Михайловне участнице ВОВ, грозной с виду женщине, преподавателю домоводства для девочек; Назиму Тагировичу- бессменному директору школы  с прямой осанкой военного и гривой седых волос; физику – Лукману Каюмовичу ,  пронизывавшему нас острым взглядом , как у разведчика, и ловко передвигавшемуся на костылях по своему кабинету; строгому Дауту Абдуловичу, преподавателю  рисования в младших классах и черчения  в 8-х ,он до конца жизни носил в своем теле осколки; химику Расиму Мухаметовичу .Они надевали свои награды в мае. Вся школа ждала этого момента. Они были для нас живыми героями, защитниками, о которых писали в книгах. Мы уважали их и восхищались ими!


В восьмом классе я написала сочинение в стихах о ВОВ. Спустя 50 лет после окончания школы, я была приятно удивлена, когда моя одноклассница вспомнила об этом и еще о том, как я расплакалась, пересказывая на уроке литературы отрывок из романа М. Шолохова о казни молодогвардейцев. Сила слова на меня всегда оказывала потрясающее эмоциональное воздействие.


В студенчестве «забили новые фонтаны» моих литературных предпочтений. Я переключилась на научно -популярную литературу по психологии, благо стали наконец-то издавать кое-что для   интересующихся дилетантов. В Ленинградском и Московском университетах в конце 60-х были открыты факультеты психологии. Что стало признанием этого направления в нашей системе образования научным.   Эти перемены удачно совпали с моим продолжающимся процессом самопознания. Сестренка   Лариса стала студенткой историко-филологического факультета Казанского университета. Наш дом был завален библиотечными книгами. Поэтому во время коротких передышек   между эпюрами по начертательной геометрии, «сплошняками» по архитектуре, заданиями по сопромату и термеху я, прячась от своей студенческой совести, кайфовала за чтением зарубежной классики  эпохи  ренессанса. Так Бокаччо, Данте, Честертон, Лопе де Вега , Шекспир вошли в мою жизнь.  Сестренка, не поднимая головы, сидела между курганами из книг, стараясь успеть одолеть программную литературу и подготовиться к семинару, а я тайно радовалась, что в свое время хватило ума забрать документы с филологического факультета. Моя любовь к чтиву не угасала.


Популярно тогда было подписываться на литературную периодику. Родители выписывала «Юность» и «Молодую гвардию». Но самым востребованным и дорогим был журнал «Иностранная литература». Обладатели подписки на него были в большом почете в нашем студенческом сообществе.  С ними старались дружить…  Наше счастливое послевоенное поколение, родившихся в 50-е годы 20 века, было настолько туго нашпиговано постулатами патриотизма и нравственности, что становилось душновато… «Иностранка»- так мы ласково называли журнал. Он явился замочной скважиной, через которую повеяло незнакомыми запахами не нашей современной жизни. Мое литературное и интеллектуальное пространство стало расширяться, хотя источник был и невелик.


Очередной могучий литературный фонтан взвился на горизонте уже в замужестве, когда я переехала в Великий Новгород. Судьба в молодости уже подавала знаки, увлекая меня вопросами психологии. Поэтому знакомство с дипломником «психфака» Ленинградского государственного университета, который, как и я, был «книгоедом» и большим любителем изобразительного искусства  и театра, определило мою дальнейшую судьбу . Сначала мы с будущим мужем были книголюбами, а со временем стали еще и библиоманами. Пока своего жилья не было, наша молодая семья меняла адреса в ожидании квартиры от государства. И главным нашим багажом в этот период были огромные сумки с книгами. Почти половина семейной зарплаты уходила на новые художественные книги, альбомы по искусству, подписные издания по льготе моего свекра участника ВОВ. Бывая часто в Ленинграде, супруг каждый раз возвращался с богатой «добычей»: книги серии ЖЗЛ, альбомы и наборы открыток по изобразительному искусству, старые номера «Иностранки». Журналы мы сдавали в переплетную мастерскую, чтобы удобнее было читать и не терять, обмениваясь с друзьями. В Ленинграде супруг непременно заглядывал и в букинистические магазины. У нас было много книжек в тонких бумажных переплетах с буквой ять на ветхих желтых страницах. Это были книги о французских революциях и их вождях, дневники графа Юсупова, брошюры о Распутине…В настоящее время стало модно издавать подобную литературу. А в советские времена надо было покопаться в столичных «Букинистах» … Однажды мы стали обладателями 13 томов рассказов А. П. Чехова 1939 года издания! В этих томах были собраны ранние рассказы, фельетоны, повести, пьесы, письма…Переплет у многих томов был уже хрупкий, страницы желтые. Но читать было можно. Наша семья очень гордилась этим богатством, старательно продлевая ему жизнь.


Мои ровесники могут вспомнить о буме по сбору макулатуры в советское время. В нем принимали участие многие, чтобы потом получить желанный талон на покупку искомого автора или книги. Много забавных историй происходило тогда. Макулатуру собирали взрослые библиофилы и «книгоеды» ради   очередного свежего издания и учащиеся согласно школьной традиционной повинности. В тот период сложно было найти даже возле магазинов лишнюю картонку или коробку. Старые газеты и журналы и даже нужные книги оказывались в пунктах приема. Все мигом подбирали вездесущие конкуренты: библиоманы и дети. В квартирах и сараях можно было обнаружить тяжелые связки бумажного сырья, ожидающего своего часа.
Хочу признаться, что наша семейная библиотека начиналась в конце 70-х с украденных книг…Дело было так. Мой жених в последние летние каникулы отправился с друзьями студентами на строительную «шабашку» в Коми АССР, чтобы заработать на достойную свадьбу. Через полтора месяца я встречала эту компанию в аэропорту Пулково. Худые и лохматые, каждый с трудом тащил огромные сумки…А в них были книги! Не новые, но зато какие авторы, какие достойные советские издания 40-60-х годов! В воровстве никто не признался, объясняя «добычу» тем, что в одном из« умирающих» поселков рядом со стройкой  библиотекой никто не пользовался много лет. Поэтому студенты- психологи договорились с начальством: библиотеку закрыли, книги списали. Так появились у нас роскошные клейменные библиотечными печатями тома Шекспира, Гете, Руставели, Пруст, Г. Бёлль и многих других прекрасных авторов. Предполагаю, что эта поселковая библиотека имела отношение к лагерям на северо-западе нашей страны. 


Супруг стал моим путеводителем в книжном мире, хотя вкусы наши отличались… В первое время книги покупались и читались хаотично по двум причинам: что удалось достать и профессиональная специфика каждого. Спустя время стало очевидно, что наша библиотека складываются из трех составляющих: художественная литература; альбомы, книги , подборки открыток и журналы по архитектуре, изобразительному искусству и  специальная литература по психологии. Мне дороги и памятны из нашего раннего семейного , тогда еще студенческого периода подарки от моего  супруга. Чудесная подборка изысканных графических иллюстраций к «Песнь песней царя Соломона» литовского художника Статиса  Красаускаса , известного многим читателям журнала «Юность» , как автора эмблемы этого издания - «Девушка с ивовыми волосами», и роскошный дорогой альбом «Архитектура» в суперобложке… Когда мы наконец переехали в свою квартиру, я нахально попыталась сделать копию с одной из иллюстраций Красаускаса в виде большого постера. Фоном служила черная плотная бумага, выпрошенная на работе у фотографов, а изображение я обвела густым раствором детского мыла и белой гуаши.  Получилось эффектно и чувственно. Этот самодельный постер на стене много лет шокировал друзей и родных. Молодость, гормональный


В начале 80-х семья наша увеличилась. Библиотека стала стремительно пополняться детской литературой. Я с удовольствием вместе с дочуркой погрузилась в давний знакомый мир А.Барто, С.Маршака, К.Чуковского, Сутеева и народных сказок. Детские книги тоже было сложно «достать», но старая советская традиция выручала. Родственники и друзья, у которых дети выросли, делились с радостью. Наша однокомнатная квартира была поначалу уставлена рукотворными стеллажами мужа. Позднее появилась большая советская «стенка», где наши сокровища обрели достойное место, но не в качестве украшения или статусности. Надо признать, была такая модная тенденция- подписные издания в интерьере, поэтому не хватало книг для тех, кто действительно их читал.


Дочка росла в мире книг. К двум годам она знала алфавит, позже стала складывать слова. У малышки вскоре появились любимые книги. Поскольку стихи и сказки дочь легко запомнила наизусть, она, как и я в далеком детстве, потянулась к недетской литературе. Однажды мы вместе посмотрели замечательную научно-популярную книгу Конрада Лоренца «Год серого гуся» с большим количеством выразительных фотографий. С тех пор издание про «Гагу» стало для крохи обожаемым. Заметив явный интерес дочки к животному миру, что отражалось даже в выборе игрушек, мы нашли учебное пособие по зоологии для 6 класса. Сказки и стихи были забыты, а у меня вспухали язык и голова к концу дня от мудреных названий земноводных, пресмыкающихся и прочей живности.  Позднее друзья подарили альбомы- книжки для детей с доисторическими ископаемыми животными…Эти книги стали самыми потрёпанными и любимыми у дочки. Однажды во дворе я стала очевидицей такой сцены. В кругу девочек -школьниц   стояла наша малышка , листая свою любимую зоологию , и важно называла указанное  экзотическое земноводное. Детвора  потом донимали меня вопросом: «Неужели ваша дочь умеет уже читать?». В 80-е годы  издательство « Малыш» приступило к выпуску замечательной серии для дошкольников «Подборка – выставка  настенных картин» удобного  формата 30 на 40см с соответствующим  текстом. Я до сих пор храню сакральную для нас подборку «Доктор Айболит» Корнея Чуковского с чудесными иллюстрациями художника Чижикова В.А. Его добродушные и смешные персонажи так понравились дочке, что она перешагнула невидимый барьер и начала читать самостоятельно вслух, а потом и про себя. Было ей тогда чуть больше четырех лет. С тех пор в семье стало трое» книгоедов», а почтальон стал приносить ежемесячно детские журналы «Веселые картинки» и «Мурзилка», которые были ожидаемы даже нами родителями. Мы ведь тоже выросли на этой доброй советской периодике.   


На горизонте 90-х монополия государства на печатное слово закончилась. Хлынул поток переводных иностранных мировых бестселлеров в нашу домашнюю библиотеку. В основном американских авторов: Сидни Шелдон, Ширли Конран, Энн Рирервс Сиддонс, Робер Кук, Стивен Кинг. Меня очень смущали и раздражали глянцевые кичевые обложки этих интересных книг. И не хотелось, чтобы дочь- подросток воспринимала такую подачу нормальной, поэтому я убирала новые книги повыше в шкаф или снимала суперобложки. Правда эта была жалкая защита ребенка от беспредельной пошлости, что царила вокруг в это время в нашей многострадальной стране. Но у нас была наша библиотека, которая служила щитом разгулу 90-х   для формирующегося  вкуса  дочери  в литературе. Журнал «Cool» соседствовал у нее с героями произведений Астрид Линдгрен, Туве Янсона  ,Эриха Мария Ремарка , Джека Лондона и Сента Экзюпери .               


В большом количестве печатались альбомы по искусству частными издательствами. Качественная полиграфия суперобложек часто контрастировала со скромной подачей содержания. Но мы, вечно голодные   любители культуры постсоветского общества ,  были согласны платить немалые деньги   в ущерб семейному бюджету за графику Жана Эйфеля, Орби Бердслея, за альбом нидерландского средневекового сюрреалиста Иеронимуса  Босха, за «Мир Леонардо» и живопись Сандро Боттичелли… Достойно держалось на плаву издательство «Искусство», знакомя читателей и с  традициями , и с новаторстве в русском искусстве средневековой иконописи и живописи 19-20 вв. С альбомами по истории архитектуры было в тот момент сложнее. Их практически не было.  Семья переехала в 1989 году в Татарстан, жили не в столице. Для меня было «манной небесной» все, что удавалось супругу купить, благодаря его давней ленинградской традиции: всюду и всегда обходить книжные магазины. В последнее десятилетие 20 века резкие изменения происходили во всем, в том числе и в профессиональной сфере. Проектная деятельность архитектора – реставратора в провинции была не нужна. Пришлось заняться теорией.  Литература по искусству и архитектуре стала моим живительным фонтаном на все последующие годы, педагогика – второй профессией. По вечерам я сидела заваленная книгами, готовила очередные лекции и придумывала задания для своих учеников. Впоследствии появилась моя авторская программа.


Тогда в нашем молодом городе, советском Автограде, с очагами культуры было очень скромно, особенно для детей. Население города в этот период состояло из работников КАМАЗа и молодых специалистов техникумов, выпускников советских вузов. Город был полон ребятишками разных возрастов, дворы гудели как ульи. Этот юный город сразу поразил меня отсутствием на улицах пожилых людей. Дедушки и бабушки были большой редкостью. Присматривать за детьми было некому... Поэтому при Союзе архитекторов нашей группой энтузиастов- родителей  была организована детская студия архитектуры и дизайна  «ДА-ДА». И эксперимент удался! Студия, благодаря энергии, целеустремленности, профессионализму и главное, желанию научить своих детей творчески мыслить и жить, выросла и превратилась в известную в стране школу.


Тем временем домашняя библиотека стремительно разрасталась, становилась неуправляемой. Стеллажи с книгами расползались по всем закоулкам квартиры. Муж решил составить каталог и систематизировать наше сокровище. Получилось около 2 тысяч книг. Неожиданно среди этой книжной эйфории возникла проблема. Моя многолетняя борьба с книжной пылью закончилась поражением – аллергией с осложнениями. Пришлось расстаться с частью литературы. Отбор книг происходил болезненно. Казалось, что предаешь друзей. Мы старались пристроить книги в надежные руки, передавали тем, кто внушал доверие. Городские библиотеки в конце 90-х начале 2000-х были переполнены. Жизненные приоритеты граждан поменялись, строилось общество потребителей.


Прошли годы. Наступила эра аудиокниг. Сестренка часто делилась со мной впечатлениями от прослушанных произведений. Она давно жила зарубежом. Читать Лариса тоже всегда любила. А с русскоязычной литературой там у них  сложно. Поэтому наш филолог с удовольствием слушала книги на бесплатных литературных сайтах и уговаривала меня не портить зрение и тоже перейти на аудиокниги. Благо выбор там был разнообразен. Я долго сопротивлялась, не желая изменять своей жизненной привычке наслаждаться не только содержанием «бумажной» книги. Хотелось ощущать запах, осязать пальцами обложку, переплет, слышать шелест страниц, рассматривать иллюстрации, дизайн оформления… Но все-таки я не устояла перед соблазном, решила попробовать читать «ушами». Глаза зорче не становились, по работе много времени сижу за компьютером. Дочь нашла мне проверенный литературный сайт. И началась моя читательская жизнь в виртуальном книжном фонтане.


Новые книги и альбомы  теперь дома появлялись реже. Богатый выбор специальной литературы в нашей библиотеке школы «ДА-ДА» утоляет профессиональный и культурный голод. А выжившая в 20-е годы 21 столетия   советская традиция обмениваться для прочтения интересными книгами, позволила мне познакомиться с произведениями автора, удивительно совпадающего со мной душевно и эмоционально в восприятии нашего земного существования… Дина Рубина… Я слежу за ее творчеством. Все произведения   писателя на персональной полке книжного шкафа. Именно рассказы, повести и романы этого автора всколыхнули закоулки моей памяти, в которой толпились и толкались воспоминания, желая выйти в свет. Тихо шелестя страницами книг Рубиной, когда требуется восполнить жизненную энергию, нащупать ускользающую точку опоры, стараюсь поймать вдохновение…В юности и молодости моим кумиром был Джек Лондон, его романтические герои. В первую очередь Мартин Иден. Жизненные приоритеты меняются, теперь я борюсь со своим идеализмом, правда друзья считают меня романтиком по-прежнему.               


В далеком детстве я сочиняла сказки для сестренки Ларисы. Сложился у нас такой ритуал. Перед  сном она называла любой предмет, а я фантазировала, рассказывала. История повторилась с моей  дочкой. А однажды я, измученная своими «картинками» из прошлого, попробовала изложить их письменно на бумаге, в первую очередь для дочери. Ощущение свободы и легкости накрыло… Забил мой собственный фонтанчик. Так появилась скромная книга воспоминаний о родителях, о   детстве, названная «Мгновения».
Тем не менее бумажные книги любимых авторов и альбомы по архитектуре и искусству, привезенные из моих путешествий, продолжают  пополнять мою домашнюю библиотеку…Фонтаны не иссякают.