Урок пения

      Двери резко распахнулись, в класс энергичной походкой вошёл наш учитель пения Николай Кириллович. На нём был спортивный костюм, в руках держал гармошку. Открытыми, немного выпуклыми глазами обвёл взглядом класс и проследовал к столу.
- Здравствуйте, дети!
Мы дружно поздоровались, и учитель разрешил сесть за парты. Николай Кириллович вёл у нас уроки физкультуры и пения. Мы его любили и слушались безропотно, даже самые хулиганистые мальчишки. Лёнька со своим другом Валькой могли, например, перед уроком географии ослабить винтики на ручке двери. И когда географичка, крупная и тучная женщина,  мощно и по-мужски закрывала дверь, входя в класс, то однажды ручка оказалась в её руке, и она вместе с ней «проехала» до учительского стола на пятой точке. Или перед диктантом по русскому языку, а эти уроки нам всегда ставили первыми по расписанию, намочить кусочки от промокашек и вставить их куда-то к лампочкам. Когда они высыхали, то гас свет, и диктант отменялся. С Николаем Кирилловичем никаких фокусов никто не рисковал выделывать. Он никогда и никого не ругал, не отчитывал, не повышал голос, но было в нем что-то такое, что выделяло его из ряда  других учителей. Общение с нами тоже было оригинальное – как бы командами.


- Тетрадки открыть! Ручки взять! – Я запишу слова новой песни, вы их заносите в тетради и запоминайте!
По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперёд,
Чтобы с боем взять Приморье,
Белой армии оплот.
Наливалися знамёна
Кумачом последних ран.
Шли лихие эскадроны
Приамурских партизан.
Когда на доске места не хватало, он диктовал  по строчкам. Слова  песен своего репертуара он знал наизусть.
Затем он брал гармонь и начинал  первый куплет. Куплет заканчивался, и следовала команда:
- Со мной запевай! – играл и пел всегда стоя.
 Мы подпевали, считывая с доски.


     Задачи на урок у Николая Кирилловича звучали всегда одинаково: за урок выучить все слова песни и петь громко. В конце урока песня исполнялась нами тоже стоя.
На перемене он в наши дневники ставил за урок пятёрки и четвёрки. «Четыре» получали те, кто, по его мнению, пели недостаточно громко. Как он это определял, никто не знал, но недовольных оценкой никогда не было.
Я готовлюсь к преддипломной педагогической практике в родной школе. Восемь недель  предстоит проводить  уроки в третьем классе. Я уже познакомилась с учительницей и детьми, составила календарный план  практики.  Несколько раз прошлась по нему – вроде бы все хорошо, но смущало одно обстоятельство: нужно провести восемь уроков пения. Конечно, нас учили игре на баяне, но свободно играть на нём никто из нас не умел. Как же дети будут исполнять на уроке песни под мой аккомпанемент? Задача для меня не  просто трудная, но невыполнимая.
Итоговый балл за практику складывался из оценок учителя класса за каждый урок и преподавателей физкультуры, пения, рисования. Это значит, что на моём уроке пения будет присутствовать учитель пения. Кто он (или она), я не знала.
Готовиться к уроку пения я начала за неделю.  Слова я знала, даже учить не пришлось, а вот с баяном пришлось попотеть.  Песня получалась при моём аккомпанементе медленная, тягучая, ноты не запоминались,  приходилось заглядывать в партитуру. И все же к концу недели и мотив, и темп вышли как надо – терпенье и труд сделали свое дело.


Прозвенел звонок, дети выстроились между рядами, чтобы услышать «Садитесь» или «Можете сесть» от учителя, то есть от меня. На уроке присутствовала только учительница. Я вопросительно посмотрела на неё, она  пожала плечами. На меня доверительно и с любопытством смотрело несколько десятков пар глаз. Ученики  успели привыкнуть ко мне, сотрудничали охотно.
Двери классной комнаты открылись неожиданно и стремительно. Вошёл  Николай Кириллович, но без гармони. Дети поспешно встали.  Он окинул взглядом класс, кивнул в знак приветствия и на цыпочках прошёл на свободное место последней парты. Конечно, он свою бывшую школьницу (меня) не узнал. Рассматривал с интересом.
      И я начала  урок.
Начали мы с разговора о зиме, называли её приметы,  игры и забавы. Затем я включила проигрыватель с пластинкой «П. И. Чайковский. Времена года. Зима». Попросила во время слушания закрыть глаза и представить картины, потом рассказать об этом. Дети с удовольствием всё предложенное мною выполняли и азартно описывали воображаемые картины. Даже огорчились, когда  пришлось прекратить и перейти к другому заданию. Николай Кириллович внимательно слушал и старательно что-то писал в тетради.


 Слишком много записывает, - мелькнуло у меня в голове, - наверное, всё очень плохо. Самообладанию нас учили, урок продолжался.
Нотный стан, отображённый на доске со скрипичным ключом, - вторая часть урока.  Рисовала, объясняла, воспроизводила на инструменте, пропевали, заучивали. Дети шумно воспринимали все названия, проговаривали, улыбались и даже смеялись: «целая», «половинная», «четвертная», «восьмая», «шестнадцатая».
В педучилище нас учили, что на уроке должна быть игровая пауза, предложила отгадать  несколько загадок.
Семь ребят на лесенке
Заиграли песенки. (Ноты)
Разлинована тетрадь,
Чтобы музыку писать.(Нотная тетрадь)
Завитой, красивый знак
Нарисуем мы вот так.
Он велик и всемогущ,
Это наш… (Скрипичный ключ)
Стало шумно, всем хотелось ответить первым. Над ошибками смеялись. Николай Кириллович всё что-то  писал в  тетрадь.  Учительница, отложив проверку тетрадей, улыбалась, наблюдая за реакцией детей.
Наконец, наступил самый ответственный момент урока. Я взяла лист со  словами и объявила, что будем разучивать новую песню.
- А я эту песню знаю! – раздалось с последней парты.
- И я!
- И я!


      Я растерялась. Лицо запылало. Помолчала несколько секунд, обводя взглядом детей и неожиданно для себя нашла выход.
- Очень хорошо. Споём вместе со мной первый куплет.
Все получилось замечательно! Петь я не умела, вернее умела, но голос слабый для исполнения соло, а в хоре мой голос растворялся. Особенно, когда нас просили петь по нотам. Преподаватель Марина Ивановна, высокая, статная, с покатыми немного плечами, узкой талией и на высоких каблуках, взмахивала руками, считала вслух: раз-два-три; раз-два-три или раз и, два и, три и, четыре и. Во время дирижирования часто прикладывала собранные вместе пальцы в одной руке к губам, показывая закрытый звук и распуская пальцы, как будто круглый мячик держала между ними, - это открытый звук. В общем, мы её понимали и не сводили глаз с её рук во время пения.
Всё это промелькнуло у меня в голове, я дала команду и вместе с детьми запела первый куплет песни.
То березка, то рябина,
Куст ракиты над рекой.
Край родной, навек любимый,
Где найдешь ещё такой?
Край родной, навек любимый
Где найдешь ещё такой?
Где найдешь ещё такой?


        Дети пели слаженно, я дирижировала. Кто-то не смотрел в мои листочки со словами, некоторые из учеников подглядывали в текст.
И, наконец, самое трудное. Я поставила стул около доски, села на него, взгромоздив на колени баян. Дети затаились и с интересом уставились на меня, Николай Кириллович отложил тетрадь и с любопытством наблюдал за классом.
- Дети, будем петь со мной под аккомпанемент, - проговорила я тихим голосом. Дети кивнули в знак согласия.
Я заиграла робко и сбилась. Волнение возросло, но, тем не менее, куплет мне удалось наиграть.
- Мы поняли, поняли! – это голос с последней парты. – Давайте петь!
- Давайте, -  с облегчением согласилась я.
Снова заиграла, но дети пропевали куплет быстрее, чем я играла.
- Играйте побыстрее! – голос с последней парты, казалось, не умолкнет никогда.
- Хорошо, я постараюсь.


       И мы начали исполнять этот куплет заново.
Как только допели, со своего места встал Николай Кириллович.
- Ребята, учительнице трудно держать такой большой баян. Сейчас она с вами сначала споёт все остальные куплеты без него. Как зовут вашу молодую учительницу?
- Татьяна Ивановна.
- Татьяна Ивановна, продолжайте.
Я благодарно посмотрела на своего бывшего учителя пения. И мы запели.
От морей до гор высоких,
Посреди родных широт,
Всё бегут, бегут дороги
И зовут они вперёд.
Всё бегут, бегут дороги
И зовут они вперёд,
И зовут они вперёд. И т.д.
Закончили словами:
Под счастливою звездою
Мы живём в краю родном.


      Только допели последнюю строчку, прозвенел звонок.
- А давайте мы на перемене споём с баяном, Татьяна Ивановна же отдохнула! – голос с последней парты.
- Урок окончен, - напомнила  учительница. – Татьяна Ивановна должна приготовиться к следующему.
Я подошла к учительскому столу. Рядом со мной оказался Николай Кириллович.
- Дорогая Татьяна Ивановна, спасибо вам за ваш замечательный урок, - начал он.
Ну, думаю, провалила урок. Пальцы рук похолодели, а лицу стало жарко. Я уставилась на него и молчала.
- Как вас хорошо научили вести уроки пения, - продолжил Николай Кириллович.
- Вы меня не узнаёте? – посмотрела вопросительно на него.
- Нет.
- Я ваша ученица Таня Санарова. Я училась в этой школе, и вы у нас вели уроки физкультуры и пения.
- Вот, значит, как. Вспоминаю худышку Таню, как она занималась у меня в секции спортивной гимнастики и однажды упала с бревна. Хорошо, что маты внизу лежали для подстраховки.
- Да у меня даже фото есть моего упражнения на бревне, Николай Кириллович. Такую худобу даже показывать стыдно.
- Принеси, посмотрим вместе. По секрету скажу, что только сейчас понял, как надо правильно вести уроки пения. Спасибо.
- А нам нравились ваши уроки, Николай Кириллович.
- Это вчерашний день, я же это понимаю, но меня никто не учил, как проводить уроки пения, директор попросила, зная, что я на гармони играю да песен много знаю. Наверное, скоро найдут мне замену с баяном хотя бы.
- Пока найдут, - успокаивала я его.
- Да я сейчас, - он взял мои руки в свои, - я им такие уроки организую. Ты же мне, Татьяна, так помогла. Я тоже могу помочь. На следующий урок позовёшь, я подыграю ребятишкам и ещё чему-нибудь подучусь у тебя. Договорились?
- Хорошо, договорились.
Николай Кириллович приходил на все мои уроки пения, играл на гармони, и мы пели вместе с учениками.
Итоговой оценкой за практику стала пятерка!