Человек слова

Рассказ о русском добровольце Константине Богословском, который сражался и погиб за братьев сербов в 1993 году

    
Вечером, после знаменитого восьмидневного похода русского отряда в район горы Столац, на нашу лесную базу прибыли трое новых добровольцев из самой Москвы. Двое из них не задержались, уехали. А третий, Костя Богословский пополнил ряды самых молодых бойцов. Суждено ему было стать легендой горы Заглавак.

    
Никто в конце марта 1993 года не ждал подкреплений из России. Костя приехал с «самостийной» группой, которая была связана с казачеством. Спутники Кости уже успели повоевать в Приднестровье. Странно, но как раз именно они и не захотели оставаться в Вышеграде. Поехали в Герцеговину к остаткам Первого Русского добровольческого отряда. Костя с ними не поехал. Он без всяких лукавых размышлений отправился на нашу горную базу, где получил оружие и форму. Камуфляжа ему не досталось, и воевать ему пришлось в старой форме Югославской народной армии, которую называли «титовкой». Почти сразу же его отправили на наши позиции на горе  Заглавак.

    
Борис Земцов, в своей книге «Боснийская тетрадь», так вспоминает первую встречу с Константином:

    
«Константин Б. — совсем еще мальчик. Я внимательно наблюдал за ним несколько дней, и сам факт появления его здесь мне начинает казаться нелогичным.  Уж слишком он молод и чист.   Едва-едва после армии.  На бесцеремонный вопрос: «ты-то зачем сюда?» по-детски шмыгает носом:

    
     — Да так, интересно. Чего в Москве-то делать…

    
     Аргумент слабый. Судя по всему, парень просто ищет себя. Ищет места в жизни, где он нужен и ценен.

    
В Югославию Костя приехал с гитарой. Инструментом он владеет почти профессионально.

    
Забавно наблюдать, как Костя долго и обстоятельно, выпятив нижнюю губу, выбирает и меряет обмундирование, подгоняет ремни, то и дело посматривая на себя в осколок, служащий нам зеркалом.»

    
На следующий день наши добровольцы отправились в соседний город Рогатицу, вместе с ними поехал и Костя. В Рогатице из штаба местной бригады можно было позвонить домой в Россию.

    
 «До глубины души растрогали женщины — работницы узла связи. Узнав, что мы русские добровольцы, они немедленно побросали все дела, кинулись искать коды российских и украинских городов, приготовили кофе.» -, пишет Земцов.

    
Связь была нестабильна, то и дело прерывалась. Это был первый раз, когда у добровольцев появилась возможность связаться с близкими. Для Кости Богословского это был последний разговор с матерью.

    
Сначала он позвонил своей девушке, её не оказалось дома, тогда он попросил телефонистку набрать номер своей матери. Людмила Константиновна Богословская, мама Кости, вспоминает что в тот день она испытывала необъяснимую тревогу и беспокойство и тут вдруг звонок и Костин голос, она сквозь слёзы твердила в трубку:

    
 — Костя, я люблю тебя! Я тебя очень люблю!

    
Связь на «Везе», так сербы называли узел связи, была устроена так что разговор собеседников был хорошо слышен и связисткам и всем тем, кто находился в помещении «Везы». В тот раз «Веза» была набита нашими добровольцами. Кости было неловко за маму и её чувства перед суровыми боевыми товарищами. В ответ маме он сказал:

    
— Мама я тебя тоже люблю!

    
Новый доброволец вскоре уже был на боевых позициях. Он очень отличался от сильно пропахших дымом и обросших обитателей Заглавка. Его чистое, всегда улыбающееся, молодое лицо, резко выделялось из ряда прокопчённых и угрюмых наших физиономий. Кроме того, он был совершенно далёк от казачьих и патриотических дел, и не мог ничего веского вставить в обычных палаточных разговорах. Всё, что происходило вокруг него в те дни, было совершенно ново и как мне кажется очень приятно его юной душе.

    
Воздух Заглавка был сильно пропитан духом настоящей мужской, военной романтики. Мы в силу своей зачерствелости этого не замечали. А он новый человек из далёкой Москвы сразу же почувствовал и погрузился в него.

    
Ему все было легко и под силу — долго ходить по горам в патруле с полной сумкой патронов за спиной, нести воду на соседнюю гору в тяжёлых резиновых бурдюках, тщательно следить за своим внешним видом — своей подтянутостью и опрятностью. Он был очень похож на офицера царской армии. Впоследствии мы узнали, что его прадед служил в кадетском училище, а дед тоже Константин мальчишкой попал на финский фронт, а затем, во время Великой Отечественной дошел до Берлина.

    
Вспоминается еще, как Костя вместе со своим другом Володей Сидоровым брали гитары и пели простую песню нашего детства, из мультфильма «Бременские музыканты», «Ничего на свете лучше нету…». По началу слушать её в казачий среде Заглавка было непривычно, но они пели её как-то особенно душевно. Мне эта песня никогда не нравилась, но после того как я услышал её на Заглавке, то сильно полюбил, и когда её слышу вновь вспоминаю, не сомнительный рок-мультфильм, а наш родной Заглавак и светлое лицо Кости.

    
Ночью перед боем 12 апреля 1993 года Костя, сдавая караульный пост, отдал мне свои «Командирские» часы, для того чтобы мы с ныне уже покойным Валерой Гаврилиным могли вовремя смениться. Через несколько часов начался бой за высоты Заглавак и Столац. На двадцатой минуте боя Костя погиб.

    
Людмила Константиновна Богословская вместе с мужем накануне поехала по белорусскому шоссе в посёлок Петушки. Они искали варианты чтобы разменять свою московскую трёхкомнатную квартиру на три квартиры, для себя и для двух сыновей. Как-то получилось так что им пришлось заночевать в той квартире, которую они планировали купить. И вот наступил понедельник 12 апреля 1993 года.

    
— Мы ещё лежали в постели, — вспоминает Людмила Константиновна, — как неожиданно входная дверь распахнулась. Я вскочила, думала хозяйка квартиры, подошла к двери, а за ней никого. Это Костя приходил прощаться!

    
Человек слова

    
А как же Костя вообще попал на войну?

    
Познакомился он у своего друга с казаками, которые воевали в Приднестровье и собирались на войну в Югославию. Узнав о том куда они едут, он тоже загорелся ехать, именно загорелся, это чувство знакомо многим добровольцам. Правда казаки не особо верили, что он с ними поедет. Молодой, да ещё и москвич.

    
Повели они его в казачий храм что в Москве возле метро Бауманская, где должна была пройти панихида по погибшему в Сербской Боснии добровольцу Дмитрию Чекалину на 9 дней после его гибели.

    
Потом пошли к родителям погибшего Дмитрия, и его безутешная мать, узнав что Костя собирается на войну, в сердцах сказала:

    
— Куда ты едешь!? Тебя там убьют!

    
Костя ничего не ответил, лишь опустил голову.

    
Своей маме Костя сказал, что едет в Югославию восстанавливать дома и мосты. Людмила Константиновна почувствовала не ладное, попросила сына пообещать, если он окажется в районе боевых действий чтобы он никого не убивал.

    
 Мать пыталась отговорить сына от поездки, на что он серьёзно отвечал:

    
— Мама, я слово дал!

    
Правда те, кому он слово дал, на войну не поехали.

    
 

    
Первый и последний бой

    
В ночь перед боем Костя стоял на карауле в смену с 3 да 5 часов утра. После смены он пошёл отдыхать.

    
Утро того дня было удивительно красивым. Над горами стоял купол совершенно чистого голубого неба. Вокруг было тихо и только кое где в кустах и кронах деревьев щебетали птицы. Солнце медленно поднималось со стороны реки Дрина.  Перед ним отступали утренние тени, в которые был окутан Заглавак. Тени эти давали прохладу, а солнце несло в этот апрельский день настоящую летнюю жару.

    
Предутреннюю тишину, в восьмом часу резко разорвали пулеметно-автоматные очереди, а потом и взрыв. Все это доносилось с соседней горы Столац.

    
Столац в отличии от Заглавка, густо порос хвойным лесом и издалека напоминал балканскую папаху — шубару. Там находились позиции одного из отрядов нашей (Горожданской) бригады Войска Республики Сербской. До этих позиций было около одного километра. Там среди сербов находились трое наших добровольцев.

    
В эти первые минуты боя на горе Столац погибли двое русских Владимир Сафонов и Дмитрий Попов.

    
Первые кто на Заглавке услышал стрельбу и увидел дым от взрыва, говорят, что через несколько минут над их головами стали падать ветки, сбитые пулями. По Заглавку били из прилегающих лесков и оврагов. Вскоре начали работать по нам вражеские миномёты.

    
 Кто-то крикнул:

    
— Н-а-п-а-д!!!

    
По-сербски это значит «Нападение!

    
Без лишних слов мы заняли свои боевые посты. В Самой середине наших позиций было возвышение – небольшая скалистая горка, на вершине которой росло дерево – дуб, ствол которого раздваивался. Здесь у нас была главная огневая позиция. Владимир Сидоров был здесь со своим пулемётом ПК югославского производства. И ещё тут был установлен флагшток метров 5, и на нём развивался русский трёхцветный флаг.

    
Володя стал бить из пулемёта по лесистым оврагам, именно оттуда противник вёл огонь. Вскоре подбежал Костя. Накануне они договорились что тот будет у него вторым номером на пулемёте. Костя с Володей сдружились, играли вместе на гитарах и пели. Володя был ему за старшего товарища. Свою пулемётную позицию ребята тщательно подготовили заранее–выложили камнями бруствер, из ящиков сделали сиденья.

    
Тут Володя и Костя приняли свой бой, один бил из пулемёта другой из автомата. Вскоре на этой позиции появился Сергей Пилипенко, бывший прапорщик, участник войны в Афганистане.  Сидоров зарядил одноразовый гранатомёт  и передал его Сергею, тот произвёл выстрел в сторону одиноко стоящего в лощине дома.

    
Вражеская мина разорвалась прямо перед пулемётной позицией, Сидорова от взрыва отбросило назад. Володя почувствовал сильнейший удар в руку.

    
Пилипенко крикнул Сидорову:

    
— Володя, что с тобой?

    
— Руку, кажется, оторвало. – прохрипел Сидоров, потом стал ощупывать руку, оказалась вроде целой.

    
Пилипенко снова крикнул:

    
— Посмотри, что с Костей?

    
Костя лежал рядом спиной вверх, не двигался. Володя схватился за ремни Костиной портупеи и собрав все свои силы перевернул его.

    
Сидоров вспоминает:

    
— Перевернул его, а у него глаза синие, синие. Взгляд чистый, чистый.  Чистые глаза, я досих пор их помню. Перевернул его, а он в небо смотрит. А кровь у него с правой стороны, каска пробита, пробоина сантиметров семь.  Увидев его неподвижный взгляд, я крикнул: – Братцы, Костю убило!

    
Горния страна

    
Константин Богословский начал свою жизнь в удивительной и таинственной стране, именуемой Памиром. Город, где он появился на свет 17 июня 1972 года, называется Гарм, что значит жаркий. Это очень древний город, через него проходила армия Александра Македонского.  В ночь его рождения была страшная гроза и сильнейший ливень.

    
После рождения маленький Костя жил в горном кишлаке Хаит. В 1949 году здесь произошло страшное землетрясение, кишлак перестал существовать. Потом советское правительство построило тут сейсмологическую станцию, где и работали родители Кости.

    
По словам его мамы у Кости с самого детства стала проявляться сильная положительная энергетика. Полудикие собаки этого горного кишлака сразу же признали маленького Костю, они останавливались возле него, смотрели и добродушно виляли хвостами.

    
Над Памиром всегда стоит чистое синее, синее небо. Пейзажи этих мест удивительно похожи на боснийские. И над Заглавком утром 12-го апреля, в последнее утро в жизни Кости стояло чистое синее небо.

Свою короткую жизнь, Константин начал в горах и суждено ему было в горах её закончить.