Здравствуйте, мама!

Здравствуйте, мама.
  Эта история началась очень давно. Только закончилась война. Люди радовались миру, женщины ждали мужей с фронта, всей душой надеясь на счастливую и сытую жизнь. Матери не вернувшихся с войны детей, вдовы погибших мужей не переставали оплакивать любимых и в своих мыслях всегда просили у Бога царствия небесного для них. Многие эвакуированные семьи стали спешно собираться домой, а как же иначе? Весна ведь, земля ждет своих хозяев, но были и такие, что решили остаться здесь, в Сибири. Чего греха таить, места красивые. Леса богатые зверьем, ягодами и грибами. Полюбили люди Сибирь-матушку! Село наше довольно крупное, порядка двухсот изб, срубленных очень давно из бревен, которые уже почернели от обильных дождей и холодов, было разбросано на пригорках на берегу небольшой, но очень быстрой речушки. Мать моя тоже стала вести разговор, что и нам надо бы домой. Федор, мой отец, написал с фронта, чтобы мы возвращались. Председатель колхоза не хотел отпускать нас, вернее, мою мать. Пришел вечером и с порога заговорил:
   ;Что же это ты, Ульяна Тихоновна, без ножа меня режешь? Посевная на носу, а ты ехать собралась. Где же я такого агронома ;то найду? Останься, голуба, мы тебе избу новую срубим, с баней. Мужу пропиши, пусть сюда едет. Места у нас богатые, с умом если, так хорошо можно жить.
Говорил, а сам одно ей в глаза заглядывал, Да так жалобно, что мы с бабушкой на печке хихикали. А мать покормила брата моего, Васятку, ему четыре года было, закинула к нам на жаркую печку, заколола свою длинную и густую косу, посмотрела на председателя и ответила:
   ;Миленький ты мой, Степаныч, да пойми ты меня, там же дом мой, моя земля, а план посевной мы с тобой уже обговорили. Нет, не уговаривай, поедем мы.
Он махнул рукой, открыл дверь, потом добавил:
   ;Да понимаю я, Тихоновна, все понимаю. Жалко только, уж больно ты совестливая и до работы жадная, нравится мне это в тебе.
Когда война началась, мне было пять лет. Я никак не могла понять,
почему заголосила мама и бабушка плакала,
Когда война началась, мне было пять лет. Я никак не могла понять, почему заголосила мама и бабушка плакала, вытирая слезы фартуком. Помню, как на станции, когда провожали отца, мама крепко обняла его за шею, громко причитая, отец успокаивал ее:
   ;Не плачь, Ульяша, вот свернем немцу голову, и вернусь домой. Мама, словно не слышала его и продолжала плакать, приговаривая:
   ;Миленький, только вернись, хоть какой, но вернись.
Я стояла, смотрела на них и вдруг тоже громко заревела. Отец взял меня на руки, крепко прижал к себе, целуя мои щечки, и обратился к матери:
   ;Напугала донечку, Ульяша.
Потом их всех построили, и колонна пошла, поднимая столбы пыли. Так мой отец, знатный тракторист, орденоносец, ушел на войну, потому что не было тогда заботы больше, чем защищать свою Родину.
      Война подходила все ближе. От беженцев узнали, какие зверства творят фашисты, не жалея ни старого, ни малого. Мать моя была личность известная. Агроном, коммунист, член райкома партии, оставаться было опасно, и ей предложили эвакуироваться. Я помню, как долго мы ехали в душном вагоне, потому что было очень много людей. Только о войне и говорили, проклинали фашистов. Весело было нам, детям, мы носились по вагону, путались под ногами у взрослых. В первый же день надо мной смеялись все. Я шла по проходу и так серьезно выдала:
   ;Мама, глянь, я иду и еду.
Она подхватила меня и рассмеялась, потом посадила рядом с бабушкой Настей.
   ;Ох, и тяжелая ты, дочурка, стала,; сказала она, поглаживая большой живот, мама была беременна.
Однажды утром я проснулась и увидела, что мама лежит на лавке, а рядом с ней, что-то пищит в свертке. От испуга я прижалась к бабушке Насте, с которой спала. Она мне сказала, что ночью у меня появился братик. Сама сокрушалась, что уж очень хиленький родился, вдруг не выживет. Надо сказать, что бабушка Настя мне была прабабка, а маме моей приходилась бабкой. Она воспитывала ее с малых лет, так как родителей моей мамы убили. Они приехали из Питера в деревню, чтобы создать колхоз. Дед мой был большевик, а бабушка хотела учить деревенскую детвору грамоте, но не всем это пришлось по душе. Убили их ночью, к счастью, моей мамы не было дома, ее забрала к себе бабушка Настя. В нашем селе до сих пор стоит им памятник.
     Сибирь нас встретила тепло. По приезду мы увидели много людей, ожидающих нас. Сибиряки ; это люди с особым сибирским характером. Очень добродушные и сильные духом. В течение нескольких часов всех приехавших распределили, и люди стали разъезжаться. Маму направили агрономом в самый дальний колхоз, вез туда нас сам председатель, Степаныч, так он представился нам. Вещей у нас почти не было, поэтому мы все уместились на телеге. Сначала мы ехали через луг. В воздухе так приятно пахло ароматом цветущих трав. Было очень жарко. Васятка, мой братик, постоянно плакал, и мама давала ему титьку, он громко чмокал и засыпал. Бабушка Настя прилегла и дремала, а мне так хотелось побегать по этим цветам и траве. Степаныч, погоняя ленивую лошадку, рассказывал маме про колхоз. Он был очень доволен, что у него будет настоящий агроном, специалист одним словом. Улыбаясь в густую бороду, делился своими планами:
   ;Вот спасибо Богу и нашему председателю райкома за тебя, Ульяна Тихоновна, трудно мне одному, неученому, мой-то агроном сбежал на войну. Вот мы с тобой дела и поправим, поможем фронту, будем победу ковать у нас в деревне.
Мама спросила его:
   ;Степаныч, а что, Вам больше людей не дали на поселение? Только я?
Он в ответ рассмеялся:
   ;Ну что ты, душа моя, это я тебя лично везу, а остальные за нами на подводах едут. Всех примем, всех обогреем, понимаем, чего вы натерпелись,; потом шутливо добавил:; Артистка даже едет. На каком-то странном инструменте играет, чудное название у него, не то арка, не то арта.
   ;Арфа; поправила его мама.
Дорога повернула в лес, где было приятно прохладно. Со всех сторон раздавалось разноголосое пение птиц, под которое я уснула. Не знаю, сколько я проспала, разбудила меня бабушка. Телега стояла в каком-то дворе, мама с братиком стояли на крыльце. Степаныч заносил наши пожитки. Я во все глаза смотрела на странный дом, а бабушка Настя сказала, что это изба, я рассмеялась, такое смешное название. Внутри мне понравилось. Деревянный пол, а на нем полосатые самотканые дорожки, половики. Окна просто сверкали на солнышке, даже слепило глаза. По всей избе широкие лавки под окнами и стол, это он приковал к себе мое внимание, а больше огромный пузатый самовар, он как-то странно пыхтел, а еще пироги, их было так много на столе. Вид у них был такой, что у меня потекли слюни, я дернула за подол бабушку и прошептала:    
   ;Хочу кушать, хочу пирожки.
Она что-то шепнула мне, но я не расслышала, потому что в это время вошла какая-то тетя, улыбнулась нам всем и красивым голосом сказала:
    ;Там в сенях есть рукомойник, мойте руки и к столу. У меня щи горячие.
Спустя некоторое время, вошел Степаныч, вот тут я его уже разглядела и ахнула про себя, какой огромный. Он тоже присел к столу, хозяйка, ее звали Аксинья, подала всем щи. Я стала искать ложку, она засмеялась и подала мне деревянную расписную, даже жалко было опускать ее в горячие щи. Потом был чай с пирогами. После обеда Степаныч сказал, что жить мы будем здесь, это дом его матери, она придет вечером, сидит днем с ребятишками его младшего брата, потом добавил, что сегодня же истопят баню, и мы все сможем помыться. Они о чем-то поговорили с мамой, и ушли, мы остались с бабушкой, братик спал. Вечером я играла во дворе, послышался скрип и открылись тяжелые ворота, во двор вошла какая-то бабушка. Я сразу притихла, такая она была серьезная, из-под густых бровей смотрели внимательно на меня строгие глаза. Мне стало так страшно, а бабушка вдруг улыбнулась, и от ее глаз побежали лучики-морщинки, она присела передо мной и спросила:
   ;А кто это тут у меня гостит? Как тебя зовут, краса ненаглядная? Я шмыгнула носом и ответила:
   ;Я не краса ненаглядная, я Аня.
Бабушка громко рассмеялась:
   ;Ну а я бабушка Федора.
Тут уж я рассмеялась:
   ;А вовсе и нет, Федором моего папку зовут, а бабушков так не зовут.
Она, смеясь, подхватила меня на руки, и мы вошли в избу. Вот так началась наша жизнь в Сибири. Мама очень много работала, уходила утром и приходила поздно вечером, правда, днем прибегала покормить Васятку, а так его кормили из рожка, благо молока было вдоволь. Несмотря на молоко и свежий воздух, мой братик часто болел, он так плакал, что и у меня выступали слезы. Зимними долгими вечерами мама рассказывала про наш дом, что остался в Ростовской области. Я хоть и маленькая была, но понимала, как
она тоскует по дому, по папке нашему. Часто просила ее:
   ;Мама, прочти папкино письмо.
Она доставала из железной баночки бумажный треугольник, разворачивала и читала, а мы все слушали. Прошло три года. Осенью я пошла в школу, а весной уже сама написала папе на фронт письмо. Мама только написала номер части и фамилию. Все было хорошо, вот только Васятко наш не говорил, вроде все понимает, а сказать не может. Мама возила его в Красноярск в больницу. Врач посмотрел его и сказал, что такое бывает, он должен заговорить.   
     Война закончилась. Пришла пора нам возвращаться, настал день отъезда. Мы с мамой пошли проститься с этим чудесным краем. Солнце заливало ярким светом голые парившие поля, а мама стояла и о чем-то думала, глядя на них. Я не стала отвлекать ее, просто смотрела в сторону леса. Жаль, конечно, покидать такую красоту. С деревенскими ребятишками часто бегали за ягодами, правда, вглубь не уходили, боялись. Однажды взяла с собой и Васятку. Ягод было очень много, в азарте я не заметила, что братика нет рядом. Спохватилась, стала кричать и услышала его плач, он напоролся нечаянно на сук, из руки шла кровь. У него так и остался шрам, чуть ниже локтя. Не думала я тогда, что именно этот шрам, сыграет главную роль в нашей жизни. Бабушка Настя и бабушка Федора тоже ходили за ягодами и грибами, только уходили, конечно, подальше, где среди сосен или берез можно найти поляну, которую называют "елань" с множеством грибов и ягод. Очень я полюбила бруснику и клюкву, ими бабушки лечили меня от простуды. Посмотрев в последний раз на красоту эту, мы с мамой вернулись назад, во дворе нас ждал Степаныч. Он отвез нас на станцию, посадил на поезд. Видно было, что очень расстроился, почти четыре года прожили одной семьей, мама даже прослезилась, прощаясь с ним. Он долго стоял на платформе, пока поезд не скрылся за поворотом. Ехали долго, поезд часто на станциях простаивал часами. Весна была ранняя и очень теплая, в вагонах было душно, многие возвращались домой, хотя, не знали, что их ждет там. Все чаще стали проезжать места боев, земля сплошь была в воронках и окопах. Бабушка Настя даже однажды заплакала, обратилась к земле, как к живому человеку:
   ;Бедная, ты моя, тебя лелеять и любить надо, а они тебя бомбами
и снарядами. Сколько же ран на тебе, кормилица наша.
Я уже закончила второй класс, мне было девять лет, и на всю жизнь я запомнила эти слова. На какой-то узловой станции поезд остановился, по вагону прошел слух, что простоим до вечера. Мама решила сходить купить молока Васятке,
   ;Бабуль,; сказала она бабушке,; мы с Анечкой пойдем, поищем молока, а ты выйди из вагона, подышите с малым воздухом.
Мы все вышли, мама нашла ящик для бабушки, та присела, а братик стал играть камушками. Молоко мы долго искали, везде говорили, что всех коров немцы перерезали на мясо, с горем пополам нам продали литр. Подходя к поезду, еще издали, заметили какую-то суету, люди громко говорили, слышался плач. Мы подошли и увидели бабушку Настю, она была вся в слезах, кинулась к нам:   
   ;Улюшка, детонька, я не заметила, как пропал он,; не договорила, снова заплакала.
   ;Да кто пропал-то?; спросила мама, и тут все поняла.
Васятку мы искали до вечера, обошли всю округу. Женщины сказали, что за это время прошел один поезд, его стоянка была недолгой. Дежурный по станции оповестил все станции и описал мальчика. Милиционер успокаивал нас, говорил, что найдется ребенок, взял домашний адрес, вечером поезд пошел дальше. Мама плакала, очень хотела остаться, ее чуть ли ни силой посадили в вагон. Уже, в вагоне мы поняли суть дела. Оказывается, на солнышке и на свежем воздухе, бабушку разморило, она и не заметила, как задремала, когда очнулась, то Васятки, не было. Я не буду рассказывать, что мы чувствовали. Каждая мать тяжело переживает потерю ребенка, от этого можно лишиться разума. Моя мама была красивая женщина, но за несколько дней она так изменилась, что ее трудно было узнать.
     Наконец мы приехали домой. Село наше сильно изменилось. Сгоревшие дома, вырубленные сады, везде воронки от снарядов. В воздухе пахло гарью. К счастью наш дом стоял целый, его построили перед самой войной. Правда, был вырублен сад, и не было стекол в окнах, был полностью разграблен. Бабушка долго молилась, благодарила Бога, что есть крыша над головой. Увидев нас, собрались соседи, кто пережил оккупацию и остался жив, обнимались и плакали. Узнав о нашей беде, стали успокаивать, что найдется мальчонка. Через несколько дней дом преобразился. Вынесли мусор, побелили стены и печь, вымыли полы. Постепенно жизнь налаживалась, мама с головой погрузилась в работу. Она стала другой, редко улыбалась, плакала ночами. Ранней осенью вернулся папа, сказал, что лежал в госпитале. Мама испуганно взглянула на него, он улыбнулся:
   ;Пустяки, Улюшка, царапина просто.
Радость в доме смешалась с горем. Внезапно умерла бабушка, видимо, сказалось все пережитое. Умерла тихо, прилегла днем отдохнуть, хватились только к вечеру. Папу избрали на собрании председателем. До войны наш колхоз был богатым, хозяйство было крепкое. Трудная задача стояла перед всеми: из пепла восстановить колхоз. Папа часто ездил в район по своим делам, и всегда заезжал в милицию, чтобы узнать что-нибудь про Васятку, но никаких новостей не привозил. Братик словно в воду канул, но мы надежду не теряли и продолжали поиски. Обращались во все инстанции.
      Шли годы. Село наше стало жить новой жизнью. На месте сгоревших, стояли новые дома, подрастали молодые сады, которые уже радовали своими первыми плодами. Конечно, все это давалось с трудом. На полях не хватало техники, мама с папой почти жили в правлении, вкладывали всю свою душу в родную землю. Все бы хорошо, да дума о Васятке не оставляла нас. Однажды мы услышали по радио, как писатель Сергей Смирнов зачитывал список пропавших детей в годы войны. У мамы радостно блеснули глаза, появилась надежда. Она собралась в Москву, чтобы лично встретиться с ним, но людей с такой отчаянной просьбой было очень много, поэтому при Радиокомитете была создана специальная группа, куда и направили маму. Ее там выслушали, записали и обещали сделать все возможное, чтобы найти ребенка.
      Был 1954 год. Я закончила школу. Перед этим у нас, с мамой, был разговор. Однажды, вечером, я ее спросила:
   ;Мама, я не знаю, куда мне пойти учиться? Кем мне стать?
Она улыбнулась и ответила:
   ;Доченька, неважно кем ты станешь, главное ; быть человеком. Чтобы у тебя были сердце и душа, чтобы могла чувствовать чужую боль, как свою. А дорог перед тобой много, выбирай любую. Мы с папой всегда примем твое решение.
После этих слов, я твердо решила, что буду учителем. Настоящим учителем. Я буду собой гордиться, когда буду выпускать свой класс, потому что я знаю, что я вложила в них всю свою душу и свои знания, которые им пригодятся в дальнейшей жизни. Буду учить их добру и уважению ко всем, чтобы были они настоящими людьми. Поехала в Ростов и сдала документы в педагогический институт. Когда приехала домой, меня встретила заплаканная мама:
   ;Анечка, отца увезли в больницу, приступ с сердцем. Все было хорошо, вдруг побледнел и упал.
Утром мы уже были в районной больнице, к нам вышел врач. По его виду я поняла, что случилось самое страшное. Он с виноватым видом объяснил нам:
   ;Мы сделали все, что могли. У него у самого сердца, оказывается, был осколок, вот он и есть причина.
Мама положила голову мне на плечо и горько заплакала, а я спросила врача:
   ;Как же так? Он ничего не говорил нам.
Врач посмотрел на меня, слегка улыбнулся:
   ;Не хотел расстраивать. Он же мужчина.
После похорон отца в доме установилась жуткая тишина. Мне пришло письмо из института, что я принята, так как у меня   направление от колхоза. Вечером, за ужином, я спросила маму:
   ;Может мне пойти учиться заочно, я буду всегда рядом с тобой.
  Она глянула на меня и тихо сказала:
   ;Еще чего скажешь? Нет, донечка, за меня не бойся, я справлюсь, не смотри, что с виду слабая, внутри я ; кремень. Буду ждать твоих писем и Васятку. Сердце мое мне подсказывает, что жив мой сыночек.
Я посмотрела на нее и подумала, что и правда она сильная. Там, где сердце у меня, разлилось тепло, и подумала тогда:
   ;Мама моя, как же я люблю тебя. Ты мой самый родной, светлый человек. Я всю жизнь буду гордиться тобой.
   ;Виктор, ты долго там будешь возиться? Я тебя жду,; открыв
дверцу машины, крикнул седовласый мужчина, в дорогом спортивном костюме.
Из дачного домика выбежал мальчуган, лет тринадцати, в светлой рубашке и коротких, до колен, штанишках. Садясь в машину, виновато произнес:
   ;Прости, папа, я леску новую искал, ту, что ты мне купил.
   ;Нашел?; поворачивая ключ в машине, спросил отец.
Глаза мальчишки радостно засияли:
   ;Конечно, нашел. Папа, а мы, правда, ночью будем рыбу ловить?;спросил он.
;Ну, не ночью, а на утренней зорьке,; серьезно ответил отец.
Мальчишка мечтательно улыбнулся и сказал:
   ;Поймаем много рыбы, а мама запечет ее со сметаной, вкусно
так,; потом снова обратился к отцу: А Коля когда приедет?
Отец, выруливая на лесную дорогу, ответил:
   ;Сынок, Коля у нас военный, у него дисциплина. Вот подрастешь и, как брат, тоже поступишь в военное училище. Будешь защищать свою страну.
   ;Ну, когда это еще будет?; с сожалением протянул мальчишка. Отец рассмеялся:
   ;А ты не спеши, подрастай и радуйся, сынок.
Так, за разговорами, они приехали к озеру, уже смеркалось. Они разожгли костер, достали бутерброды, термос с чаем и поужинали. Потом сидели у огня, и отец рассказывал сыну о войне, о людях, с которыми прошел ее бок о бок. О странах, где он воевал. Сын внимательно слушал, смотрел на огонь, представлял себя на этой войне. Незаметно сон сморил его, отец отнес в машину, аккуратно положил и укрыл легким покрывалом, заботливо положенным женой. Ночь окутала все кругом. Слышалось какое-то шуршание в траве, наверно, полевка вышла на охоту, где-то жалобно прокричала ночная птица. На озере плескалась рыба, у самого берега квакала лягушка. Седой генерал, помешивая дрова в костре, думал о сынишке, которого любил всем сердцем. У него есть еще сын, ему 20 лет, уже личность. Умный, честный парень, имеет цель в жизни. У Виктора еще все впереди. Генерал вспомнил лето 1945 года, маленькую станцию. Машина мчалась по пыльной дороге, он сидел рядом с водителем и дремал. Вдруг машина резко остановилась, поднимая клубы пыли, он открыл глаза, а водитель что-то поднял на дороге и нес к машине. Это был ребенок. Один, маленький ребенок, далеко от станции. Видимо устал и уснул прямо у дороги. Машина завелась, они продолжили путь, в свой военный городок. От рева мотора малыш проснулся, повертел головкой и заплакал. Генерал прижал к себе его и стал спрашивать, как его зовут? А он только глазками моргал и молчал. Когда приехали в городок, он отнес его домой, рассказал все жене. Она взяла ребенка вымыла и накормила, малыш повеселел. Они подумали, что он сирота, и оставили его у себя. Сначала думали, что боится, поэтому и не говорит, но шло время, а он не говорил. Вскоре малыш привык ко всем, его назвали Виктор, он был такой ласковый ребенок, что они с женой не могли нарадоваться счастью. Столько тепла и света принес в их дом. Заговорил неожиданно, да так чисто, когда Коля смастерил ему самокат. Этот день был праздником для семьи.
     Учеба в институте давалась мне легко, да я и в школе училась хорошо. В то время молодежь тянулась к знаниям, надо сказать, у нас на курсе даже не было троечников. Конечно, были и такие, что бежали из села в город за легкой жизнью. Хоть где учиться согласны были, лишь бы не жить дома. Не буду скрывать, все знают, некультурно тогда еще жили в селах. По праздникам гуляния, которые, обычно, заканчивались драками. В институте появилось много друзей и подруг, жили мы все дружно. Устраивали "капустники", так мы называли вечера поэзии или просто литературные чтения, ставили маленькие сценки из спектаклей, было очень интересно. Личного друга у меня не было, не подавало мое сердце пока никаких сигналов. Лето проводила дома, это было лучшее время, я его проводила с мамой. Конечно, я работала в колхозе, а к осени могла себе что-нибудь купить на заработанные деньги. После третьего курса записалась в стройотряд. Мы строили животноводческий комплекс в одном колхозе, а недалеко находился летний лагерь Воронежского танкового училища, мы с девчонками бегали туда на танцы, под духовой оркестр. Курсанты ; отличные ребята, вскоре мы с ними подружились. Я стала замечать, что на меня постоянно смотрит один парень. Хорошо смотрит, не пошло, я все равно смущалась и отворачивалась. Однажды, видимо, не выдержав, все же подошел ко мне:
   ;Девушка, а Вы танцуете? Можно Вас пригласить?
Мы вошли в круг, и мой партнер уверенно повел меня по кругу. Танцевал он очень хорошо, я даже похвалила его, а он улыбнулся:
   ;Это маме моей спасибо, она научила меня танцевать, убедила, что это мне в жизни пригодится. Вот и пригодилось,; он еще раз улыбнулся и добавил:; Меня Николай зовут, а Вас?
Я ответила, что меня зовут Аня, и что я учусь на третьем курсе пединститута. Так и пошло, я приходила на танцы, мы с ним танцевали и, конечно, много говорили. Я уже знала, что у него скоро выпуск, что у него хорошая и дружная семья, есть младший братишка, настоящий пацан. Я спросила:
   ;А кто твой отец? Где работает мама?
   ;Мой отец генерал, в отставке теперь, а вообще он боевой генерал, с первого и до последнего дня войны, был на передовой. А мама? ; он так хорошо улыбнулся. ; Мама тоже генерал, только домашний, да такой, что боевой перед ней робеет.
Я засмеялась, он схватил меня за руку и вытащил в круг танцевать фокстрот. Лето подходило к концу, нам скоро уезжать, военные тоже должны были скоро уехать. Мы с Николаем сидели на бревне, смотрели на танцующие пары, и он меня спросил:
   ;Анечка, а откуда Вы? У Вас есть семья?
Мне как-то стало неудобно перед ним, что я из деревни, хотела солгать, сказать, что я из города, но я вспомнила слова мамы, что надо говорить всегда только правду.
   ;Знаете, Николай, я из села, там родилась, туда и вернусь после института. А семья у меня ; мама и я. Папа умер после войны, у
него было тяжелое ранение. Был еще братик Васятко, но потерялся
 в июне 1945 года. Он выслушал меня, помолчал и сказал:
   ;Война много горя принесла людям, пройдет, наверно, много десятилетий, пока забудется она, а может, совсем не забудут фашизм на земле. Мы доказали всему миру, что на силу всегда найдется еще большая сила.
На прощание мы обменялись адресами, Николай обещал обязательно написать мне. В 1959 году я окончила институт. Вручая мне красный диплом, декан пожелал мне успехов и добавил, что хотел бы видеть меня в аспирантуре, на что я просто улыбнулась. Мама так радовалась за меня, она впервые за столько лет улыбалась весь вечер. Мы с ней сидели вдвоем за столом, от выпитого бокала домашнего вина приятно кружилась голова. Я вспомнила Николая, вчера я получила от него письмо, в котором он поздравил меня с окончанием учебы. Служил он в Германии, обещал приехать на следующий год. Пока я училась в институте, в селе построили новую школу-десятилетку, вместо старой семилетки. С первого сентября я приступила к работе.
     Вскоре я поняла, что с выбором профессии я не ошиблась, она, наверно, самая интересная. Удивительный народ ; дети! Они легко отличают ложь от правды. Я должна воспитать их душу, научить их творить добро. Они чувствуют любовь и отвечают тем же. Каждый ребенок; это Вселенная, которую мне предстоит открыть для всех. Очень быстро дети стали доверять мне. Если я не улыбалась, старались поднять мне настроение. Часто получала письма от Николая, это были теплые дружеские письма. Мама спросила однажды меня:
   ;Аня, что у тебя с этим Николаем?
Я ответила, что мы хорошие друзья. Она продолжила:
   ;Тебе, доченька, время любить, а ты все одна, так и остаться в девках можно.
Я засмеялась:
   ;Ну что ты, мама, да не останусь я одна. Физкультурник у нас ведь холостой, за него и выйду.
Тут уж мама рассмеялась, все знали нашего учителя физкультуры. Роста огромного, худой, что можно ребра пересчитать, да и не далекий какой-то.
     Прошел год. Однажды меня вызвали в учительскую к телефону.
Я взяла трубку и сказала:
   ;Слушаю.
На том конце раздался мужской голос, который я сразу узнала:
   ;Здравствуй, Аня! Я приехал домой, нам необходимо встретиться. Мне надо очень важное что-то тебе сказать.
   ;Скажи сейчас,; сказала я ему.
   ;Нет, я должен видеть твои глаза,; ответил он.
Договорились встретиться в Ростове в выходные. Мы уже час сидели в кафе и все не могли наговориться. Николай волновался, это было заметно. Я смотрела на него и вдруг поняла, что я люблю его. Он, видимо, что-то прочел в моих глазах, достал маленькую красную бархатную коробочку, открыл, там было колечко.
   ;Аня,; сказал он,; если я тебе нужен, если любишь меня, значит, ты возьмешь это кольцо и выйдешь за меня замуж.
Я взяла коробочку и надела колечко на палец. Как по волшебству, на столе появилось шампанское и фрукты. Потом мы гуляли по городу, любовались фонтанами, смотрели, как по Дону идут теплоходы. На платформе, в ожидании пригородного поезда, мы много целовались. Договорились, что на каникулах я приеду к ним домой. Поезд прибывает на нашу станцию рано утром. Я шла домой, село только просыпалось, в воздухе пахло свежестью. Думала, как сказать маме, что скоро я выйду замуж, и мне придется уехать. Зашла домой, прошла в комнату и застыла. Мама сидела за столом, в руках у нее была икона, губы что-то шептали. Я прислушалась и услышала имя "Василек". На ее лице, которое я люблю с детства, горе оставило свои следы. Мне так стало жаль ее, что я громко вздохнула. Мама вздрогнула и накрыла иконку руками, повернулась ко мне и тихо спросила:
   ;Уже вернулась? Встретилась со своим другом?
Я глянула на убранную постель ее, поняла, что она не ложилась, и подошла к ней:
   ;Потом, потом я тебе все расскажу, а пока приляг, тебе надо поспать, родная моя.
Она послушалась меня, прилегла, и вскоре до меня донеслось ее ровное дыхание. Я вышла, тихо прикрыв за собой дверь, тихо собралась и ушла на работу.
     Дверь Николаю открыл отец. Военная привычка; вставать рано
осталась на всю жизнь. Не сдержал радости, тепло обнял сына:
   ;Ну наконец-то дождались.
Он то прижимал его к себе, то немного отталкивал, любовался и смеялся. На шум вышла жена, увидела сына и заплакала. Муж нарочито грубо заметил:
   ;Сына встречаешь, а не провожаешь, чего ревешь?
Они все прошли в большую и светлую комнату, Николай счастливо улыбнулся, он дома!
   ;Чертовски соскучился по братишке! А когда наш курсантик явится?; спросил он у отца.
   ;К обеду будет,; ответил отец, потом спросил:; А где это ты задержался? Небось, с ребятами встречался или у крали какой был?   
     Николай серьезно ответил:
   ;С девушкой встречался, папа. Это такая девушка, лучше которой нет на свете! Скоро она приедет к нам.
Неожиданно вмешалась мать:
   ;Как это приедет? Куда? К незнакомому молодому человеку?   
     Сын улыбнулся ей:
   ;Мама, мы уже почти пять лет знакомы. А приедет она познакомиться с вами, мы решили пожениться. Она учительница, умная и образованная девушка.
   ;Во как! ; сказал отец матери; А ты думаешь, что он еще маленький. Вырос, мужик он, солдат!
     Вечером за ужином, я рассказала маме про Николая, показала колечко, сказала, что мы поженимся скоро. Она заплакала, но это были уже другие слезы, те, что приносят радость и покой в душу. Как и договаривались, на каникулах я поехала в Воронеж. На вокзале меня встретили Николай и его отец, они приехали на машине. Встретили меня хорошо. Отца звали Евгений Петрович, а маму ;Регина Викторовна. В зале уже накрыт стол, в квартире уютно, видно было, что хозяйка любит свой дом. За стол не садились, ждали Виктора, брата Николая. Звонок все равно прозвенел неожиданно, Николай пошел открывать дверь, послышались радостные возгласы, а мне вдруг стало тревожно. В комнату вошел парень, военная форма курсанта ему очень шла, надо заметить, что он был симпатичным молодым человеком. Но не это меня удивило в нем, а то, что он был похож на моего отца. Мы познакомились, он извинился и ушел в комнату переодеться, вышел в светлых брюках и рубашке с короткими рукавами. В бокалы налили шампанское, я поднесла бокал к губам, поверьте, чуть не потеряла сознание. На руке Виктора, чуть ниже локтя, был маленький шрамик. Мне стало нехорошо, я извинилась, Николай вывел меня на балкон. Вид у него был взволнованный, он спросил меня:
   ;Анечка, что случилось?
Я перевела дыхание и успокоила его:
   ;Все хорошо, не переживай.
Вечер прошел хорошо, слушали музыку и говорили. На кухне
ближе познакомились с Региной Викторовной, я почувствовала, что мы с ней хорошо поладим, ведь мы любим одного мужчину. Виктор уехал в училище, а мне Николай уступил свою комнату, сам устроился в кабинете отца. Перед этим мы вышли погулять на улицу, меня мучил очень важный вопрос, на который я должна получить ответ. Решила, что не буду ходить кругами, спросила напрямик:
   ;Николай, Виктор твой родной брат?
Он очень удивился:
   ;Конечно, а что?
Я продолжила:
   ;Мне надо это точно знать, скажи мне правду.
Тут он внимательно посмотрел на меня и воскликнул:
   ;А я все думал, ну чьи глаза мне напоминают твои, вот оно что. Пойдем со мной.
Схватил меня за руку и чуть ли не потащил за собой. Дома прямым ходом мы прошли в кабинет Евгения Петровича.
   ;Папа,; начал Николай,; расскажи Ане историю, как у нас появился Виктор.
Отец посмотрел на него, снял очки, поинтересовался у меня:
   ;А зачем Вам это знать?
Я присела на стул и рассказала ему всю нашу историю, от начала и до конца.
     Мы сидели в кабинете уже больше часа, стояла тишина, наконец, Евгений Петрович произнес:
   ;Виктор должен знать правду.
Внезапно резко открылась дверь в кабинет, почти влетела Регина
Викторовна с криком:
   ;Нет, нет и нет, я никому не отдам своего сына. Он мой и только мой.
Поток ее слов остановил Николай:
   ;Мама, так нельзя. он взрослый человек и должен решить все сам.
Она сердито взглянула на меня, как-то зло прошипела:
   ;Это ты специально пробралась в нашу семью, чтобы забрать у меня сына.
Я испуганно смотрела на нее, но тут вмешался отец Николая, он
закричал:
   ;Регина, остановись, ты, что такое говоришь? Извинись, девушка не виновата ни в чем, войну вини, а Виктор узнает правду, я ему скажу. Регина Викторовна и, правда, поняла, что поступила некрасиво, подошла ко мне и заплакала:
   ;Прости меня, деточка, но я его так люблю
.Николай подошел к ней, обнял:
   ;Мы знаем, что ты его любишь, но представь ту женщину, которая девятнадцать лет живет надеждой, увидеть сына. На другой день снова сидели все за столом, конечно, особого веселья не было. Наконец отец сказал сыну:
   ;Виктор, сейчас я тебе расскажу историю, это все о тебе будет, выслушай, подумай, решение принимать тебе. Евгений Петрович рассказал, как малыш попал в их семью, потом я рассказала, как у нас пропал малыш, а самое важное ;это откуда у него шрам на руке. Он выслушал нас, встал и ушел в комнату к себе, вышел только вечером. Подошел ко мне и, глядя на меня спросил:
   ;Значит, ты моя сестра?; я кивнула, он улыбнулся.; Ты красивая.
   ;Спасибо,; ответила я.
Целый день, следующий, мы втроем гуляли по городу, много смеялись и шутили. Вечером, проводив его до училища я спросила:
   ;А ты хочешь увидеть маму, родную маму, она тебя всю жизнь ждет.
   ;Не торопи, сестренка, я подумаю,; сказал и побежал к КПП. Праздники пролетели быстро, мы с Николаем подали заявление в ЗАГС, нам дали месяц, чтобы мы подумали, правильное ли наше решение. Виктор тоже прибежал проститься со мной, отвел меня в сторону и спросил:
   ;Как ты думаешь, если я куплю подарок Ульяне Тихоновне, она примет?
   ;Примет, только почему Ульяна Тихоновна, а не мама?
Он покраснел и ничего не сказал. Подошел Николай, взял за руку и привел в кабинет отца. Евгений Петрович встал мне навстречу, обнял и тихо сказал:
   ;Приготовь мать, через неделю мы приедем.
Я кинулась его целовать, никогда еще не было у меня такого приступа радости.
     Дома ничего не изменилась, только мама, глядя на меня спросила:
   ;Что такая веселая приехала? Все хорошо?
Я накапала сердечные капли и заставила их выпить, потом присела рядом с ней.
   ;Знаешь,; сказала я ей, у меня две очень хороших новости. Первая ; я выхожу замуж, через месяц свадьба. Вторая, а вторая такая, что я нашла нашего Васятку, и он скоро будет здесь.
Сказала, а сама со страхом смотрю на нее, а у нее по щекам текут слезы. Успокоилась нескоро, все повторяла:
   ;Я же говорила, я же знала, что жив мой сыночек.
Наступил этот день, я переживала за маму, как она все перенесет. С утра возле дома толпа сельчан, как же, такое событие, встреча матери и сына через девятнадцать лет. Они приехали на машине, приехали все. Люди столпились и смотрели на них, как на инопланетян, мама не могла пробиться через них:
   ;Люди, люди, ну дайте же мне обнять сыночка.
Все расступились, навстречу друг другу шли мать и сын. Как же долго они шли, целых девятнадцать лет.
   ;Василек, мой сыночек, кровиночка моя,; плакала мама, плакали все.
Василий-Виктор нежно посмотрел на нее, взял ее руки, и, целуя их, ответил:
   ;Здравствуйте, мама!
     Давно уже нет мамы, но ушла она со спокойной душой. Васятко очень тепло относился к ней, его семья, низкий поклон им, ни словом никогда не укорили никого. Мы с Николаем мотаемся по воинским частям, у нас двое прекрасных детей. С братом у нас прекрасные отношения, он тоже служит далеко от дома, женат, растет красавица дочка, которую зовут Уля. Вот так закончилась эта история нашей семьи.