Люди

Тяжело выводить слова на писчей бумаге, поэтому в очередной раз воспользуюсь благами технологического прогресса. Подумать только, всего пятнадцать лет назад я сидел перед "пузатым" монитором, который, ровно как и стоящий под столом достаточно крупный системный блок, издавал какие-то странные звуки, а теперь передо мной ультратонкий ноутбук, который едва слышно — так тихо он работает.

Раз уж я начал с воспоминаний о прошлом, значит о нем и поговорю.

Школа — первый по-настоящему серьёзный социальный институт, который обязывает всякого человека начать коммуницировать с кем-либо, что достаточно просто даётся каждому, ведь дети, в отличие от подростков, ещё совершенно не избирательны в людях. Проще говоря, на перемене тебе нужно лишь подойти, чтобы участвовать в игре, а не подойдёшь сам, так тебя затащат.

Чаще всего, первая дружба — нечто хрупкое. Рано или поздно либо ты, либо твой товарищ разглядит родственную душу в ком-то другом. Это происходит, когда начинают формироваться интересы и костенеть характер. Кто-то шалит во дворе, а кто-то ходит на шахматы. Шкодлив в детстве всякий здоровый ребёнок, но стоит ему чуть повзрослеть — и шкодливость начинает вызывать у родителей уже не милую улыбку, но разочарование.

Будучи брошен отцом в бессознательном ещё возрасте, я остался с мамой и родителями со стороны отца. Родители мамы, к сожалению, вскорости после моего рождения, покинули этот мир.

Мама занималась мной, но времени у неё решительно не хватало. Работа. Вернее, работы. А больше я никого и не слушал. Что в детстве, что сейчас — только она для меня авторитет. Деда, который практически полностью заменил мне отца, я очень любил и люблю, но редко когда следовал его советам.

Короче говоря, воспитание я получил на улице и в подъездах грязных сибирских пятиэтажек. Я наблюдал за тем, как растут и что делают другие дети, учился на их ошибках и воспитывал себя по большей части самостоятельно, нередко консультируясь по вопросам морали с мамой, когда заставал её, уставшую после работы на кухне (сначала на общей, когда мы жили в общаге, а затем и только на нашей, когда перебрались в квартиру), где она готовила ужин.

Что же я, собственно, хотел сказать?..

Сейчас, когда я, если верить статистике, прожил уже практически треть отведенного мне времени, становится предельно ясно, что чужие люди в моей жизни не сыграли какой-то существенной роли. Всё, что они делали — будь то помощь или предательство — я воспринимал лишь в качестве урока. Только раз мне довелось привязаться к кому-то — очередной урок, который я выучил, ошибка, длительные последствия которой испытал на себе, и которую никогда больше не повторю.

Люди предельно одиноки, и это правильно. Сознательное отчуждение и умеренная социальная изоляция — не девиация, но рациональный выбор всякого думающего человека.

«Одиночество — это не столько естественное, сколько оптимальное состояние человека. Двое — наилучшая цифра для коллектива. Трое — это ад. Все равно, что тысяча. Вот рубеж: один, два.» (Варлам Шаламов, из записных книжек)

Не жалею ни об одной потере, ни об одном разрыве.

Кроме того, приятно понимать, что ты честнее предателей-друзей, взрослее подкалывающей тебя из-за старых обид на твою родственницу преподавателя, умнее смеющейся над тобой за аскетичный образ жизни женщины, едва ли способной самостоятельно помыть посуду.

Я вспоминаю их иногда, презрительно смеюсь над ними, и благодарю судьбу за то, что развела наши дорожки.

07.03.24, Санкт-Петербург