Броня крепка и танки наши быстры

13 Сентября 1999 года Москва улица Гурьянова 13.
Темная ночь ложилась бархатным одеялом на вечернюю Москву. Москва жила своей жизнью мегаполиса. Наступал праздник – день танкиста. И два друга, два майора танковых войск отмечали его, играя в бильярд и вспоминая былое.
 Медленно расставляли шары на зеленом сукне бильярдного стола. Они принялись  готовить кии для игры, а над ними словно в каком виртуальном эфире кто-то расставлял их души, души их друзей и врагов, и бил в них шаром времени. И этот кто-то был их судьбой, которая била в их души, добром и злом не щадя никого. Только одних она награждала величием и славой, а других позоров и забвением, а чья душа попадала в лузу после удара, ее хватали ангелы и несли на суд божий, праведный и справедливый, отправляя ее в ад или в рай.
Удар 8
«Ну что ж, Кирилл Алексеевич, ваша очередь наносить удар» - сказал один майор другому. Кирилл Алексеевич немного выждал, и ударил резко, и точно в шар 9. Шар 9 отлетел от борта, задел шар 8, и шар 8 ударился в шар 7, а тот покатился в кучу шаров, стоящих у правой лузы. 5 августа 1984 года город Потсдам, Восточная Германия. Старший лейтенант Бурмистров заступал в караул Потсдамского гарнизона. Постов было много и гарнизонные склады боеприпасов, и гауптвахта, и радиостанция  с громким названием «Волга». Как обычно, после развода и принятия караула, разводящие развели часовых  постам и наступила ночь. Ночь в карауле всегда проходит по-особенному, когда Потсдам засыпает и шум города уходит до утра. Как-то хорошо думается, дышится и вспоминается былое. Бурмистров вдруг явственно почувствовал, что ему не хватает Лёхи Шевченко, просто не хватает и всё, как будто его лишили чего-то важного и нужного. Нет, жить без закадычного друга он, конечно, мог, но это была не та жизнь, которую он хотел, и тоска медленно, но верно скребла его душу, расписывая в его памяти радостные события и приключения, которые он перенёс вместе с Лёхой. Как и положено, в 4 часа утра он отправился спать, оставив вместо себя помощника начальника караула, сержанта Стародубцева. Встал он как положено в 8 часов. В 8 часов 20 минут ему вдруг позвонил дежурный по гарнизону и в трубке он услышал следующее: «Твой часовой открыл огонь, двоё убитых, один тяжело раненный, ещё двоих задержала полиция, поднимай караул в ружьё». Команда в «Ружьё» и уже через две минуты свободная караульная смена сидела в кузове военного грузовика ГАЗ – 66 и он нёс их к дверям радиостанции «Волга», ведь именно там произошло нападение. Всё произошло ровно в 8 часов, сотрудники радиостанции спешили на работу, пятеро немецких крепких парней из неофашистов затесались в толпу служащих и начали крушить советских граждан цепями и дубинками, пуская в ход ножи и кастеты. Часовой стоял у входа, как положено, в каске и с автоматом с пристёгнутым штык-ножом. И как положено по уставу, рядовой Ахметов сделал предупредительный выстрел вверх, крикнув в толпу «ложись». Понятное дело наши русские служащие знали язык и легли все сразу. Немецкие парни русского языка не знали, это их и погубило. Они остались стоять и наносить удары ногами и железными прутьями по телам лежащих людей. Рядовой Ахметов, как его учил старший лейтенант Бурмистров, прицелился и произвёл точный выстрел в одного из неофашистов. Пуля попала прямо в лоб и была со смещённым центром тяжести. Это обстоятельство привело к тому, что пуля вылетела через ухо и неофашист, раскинув мозгами, умер мгновенно. Рядом стоявший его друг упал на мостовую и стал кричать рыдая. Двое других кинулись на часового, а пятый бросился наутёк. Часовой Ахметов принял неожиданное решение, он сперва подстрелил убегающего неофашиста, как он потом писал, что так его учил старший лейтенант Шевченко, сперва мочить убегающих, а потом нападающих. Нападающих он сперва ранил, а потом для верности проткнул штык-ножом, как бабочек для  гербария. Когда приехал старший лейтенант Бурмистров, с разводящими и четырьмя солдатами, Ахметов стоял на посту, весь в крови, рядом с ним лежали два раненных парня и вопили словно резанные свиньи, все служащие лежали на земле, боясь поднять голову, тишину взрывали истошные крики напуганного до смерти неофашиста, поодаль стояли полицейские машины, не пуская толпу зевак, которая быстро понабежала из близлежащих домов. Да что не говори, а такое не каждый день увидишь. Подъехали две машины медицинской помощи, врачи бросились оказывать помощь пострадавшим, но полицейские их не пустили. Все ждали, когда сменят с поста часового Ахметова, который устроил всё это кровавое зрелище. Разводящий сержант Лавинда отлично выполнил приказ и показательно снял с поста рядового Ахметова под камеры немецких фотоаппаратов. После смены с поста часового, старший лейтенант Бурмистров махнул рукой и полицейские, совместно с медработниками начали делать свою работу. Служащие радиостанции «Волга» наконец-то начали вставать с земли и стали бурно обсуждать происшествие, в котором они приняли участие. Все события вдруг потекли как в замедленной съёмке. Приехал военный прокурор, командир полка. Прокурор потребовал, чтобы часового Ахметова изолировали в отдельное помещение для допросов, и для этих же целей потребовал, чтобы сменили начальника караула. Командир полка долго и внимательно читал объяснительную рядового Ахметова и старшего лейтенанта Бурмистрова. И одно предложение в объяснительной рядового Ахметова вывело его их себя, а предложение было таким. «И как меня учил лейтенант Шевченко, сперва мочи убегающих с поста, а потом нападающих, если у них нет огнестрельного оружия, а если есть, то мочи самых опасных, тех, кто может тебя завалить в первую очередь». «И опять друг твой Шевченко тут нарисовался, ну уж думал наконец-то от него избавился, просто праздник. «Освобождение полка от старшего лейтенанта Шевченко», а тут он снова возник, словно птица феникс. Да как говорится, нарисовался так, что не сотрёшь. Была б война, я обоих, и тебя, Бурмистров, и Шевченко сразу в штрафбат спровадил, там вам обоим самое место. Ну почему мне прислали именно вас и если что случается, то только с вами». Старший лейтенант Бурмистров просто молчал, а душу стирали мысли, словно белье, которое в стиральной машинке «Киргизия», как оно будет, чем всё кончится. А при слове штрафбат Бурмистрову вдруг вспомнился дядя Паша. Дядя Паша жил в городе Кентау и работал директором маленького магазина, где продавцом работала его жена, и грузчиком он сам, правда помогал ему его племянник. Был и ещё один друг, дядя Сеня, колоритный такой персонаж, вместе с дядей Пашей прошли на войне тяжелый фронтовой путь от Сталинграда до Будапешта и всё в штрафбате. Дядя Паша был командиром роты, а дядя Сеня служил у него старшиной. И как-то в Сталинграде штрафбат выполнил боевую задачу и в тяжеленном и страшном бою сумел захватить четыре дома и выбить из них фашистов, правда ценой больших потерь. Остатки батальона собрали и построили. Приехал какой-то генерал, всех поздравлял. Сказал, что всех представят к наградам и все с этого дня будут переведены из штрафбата в действующую Армию. Но тут вдруг дядя Сеня задал странный вопрос генералу: «Товарищ генерал майор, разрешите обратиться, старшина Попов.» - обратился он к генералу. «Разрешаю» - ответил генерал. «Разрешите мне остаться в штрафбате несмотря, что, как говорится, искупили вину перед Родиной» - сказал ему дядя Сеня. Генерал посмотрел на него с интересом, увидел усталого, раненого старшину с наколками на руках, в рваной обгорелой телогрейке, с трофейным немецким пулемётом за спиной и гранатами на поясе, всего испачканного кровью и грязью, и вдруг понял всё сразу. Да, нам тут не понять, ведь таких старшин и рядовых он видел каждый день сотнями и тысячами. Да, судьба у дяди Сени прямо скажем была непростая. Был он из семьи крепких крестьян. Семья была большая, крепкая, 12 детей, отец, мать, хозяйство, своя мельница, шесть лошадей, куры, гуси, свиньи и земли аж пятьдесят гектаров. Отец дяди Сени приехал в Сибирь из Тамбовской губернии в далёком 1910 году, по Столыпинской реформе, и земли взял столько, сколько смог вспахать, тогда и деньги переселенцам давали хорошие, и зажили они счастливо и сыто, но тут война, революция и понеслась. Правда после революции жизнь наладилась, потому что работали всей семьёй от мала до велика и как водится от зари до зари. Но тут пришёл колхоз. И крепкое хозяйство пошло под раскулачивание, и то, что батя был красным партизаном и воевал против колчаковских войск во внимание принято не было, и одиннадцатилетний дядя Сеня хлебнул по полной. Сперва сослали на солончаки и всё отобрали, а потом всей семьей оказались в городе Барнаул. Но на работу никого не хотели брать, ни отца, ни мать, ни старших братьев. Везде одно и то же, нет прописки, так вы кулаки и т.д. Семья перебивалась как могла с хлеба на воду, ну прибились к рынку. Работали грузчиками, уборщиками, как-то и дядя Сеня прибился по молодости к шпане районной, батя был конечно недоволен, временами сёк дядю Сеню, но это не помогало. Ну и потом дело пошло по этапу. Ограбили продуктовую лавку, милиция замела и по малолетке дали три года, так и попал дядя Сеня первый раз  на зону. И как ни странно стал этой власти политически близок. Ну а потом всё пошло поехало, когда началась война у дяди Сени было четыре ходки в свои 22 года. На зоне он был своим, блатные его уважали, на работы он не ходил, а в сорок втором на зону пришёл приказ. Набрали добровольцев на фронт. Пахан собрал своих и решили ехать на фронт всей блатной командой. По началу блатные хотели свалить с фронта, свобода она дорого стоит. Но когда гнали по этапу на фронт, Пахан по кличке Утюг вдруг решил ехать и воевать. Ему как говорится не в падлу: «Это не у краснопёрых на коленях свободу выпрашивать, а так мы свою свободу кровью купили. Краснопёрых я не люблю, но фашистов ещё больше, поэтому будем бить этих гадов до последнего дыхания. А кому повезёт, живой с войны вернется, значит фартовый, а кто нет, вечная тому память и слава» - сказал Утюг. Потом их послали в Сталинград, где дядя Сеня познакомился с дядей Пашей. Всех зеков зачислили в одну роту, а командиром роты как раз и был дядя Паша. Утюга назначили старшиной роты, и в одном из боёв в Сталинграде он геройски погиб, прыгнув на пулемёт, который спрятался в развалинах дома. Первые пули попали в Утюга, но он сумел в последние мгновения пробежать метров десять до пулемётчика и кинулся на него, весь прошитый немецкими пулями.  Пулемётчика он, конечно, не задушил, но огонь прекратил, и это спасло роту от полного уничтожения. Подоспевший дядя Сеня одним выстрелом в горло убил пулемётчика, но Утюга спасти не удалось. Двенадцать пуль из немецкого пулемёта не оставили шансов выжить. А тот немецкий пулемёт дядя Сеня забрал себе и всю войну с ним воевал, и дошёл с ним от Сталинграда до Берлина, и всё в штрафбате с трофейным пулемётом, которого он ласково называл «утюжёк», и гладил он фашистов из него регулярно, слава богу, что трофейных патронов хватало. Генерал махнул рукой и сказал: «Ладно, разрешаю». «А разрешите и мне?» - вдруг стали кричать штрафбатовцы. Генерал не ожидал такого поворота. Но потом махнул рукой. Так штрафная рота осталась штрафной в полном составе, не считая убитых и раненых. Потом уже после войны, он с дядей Пашей поселился в городе Кентау и жил, конечно, не в ладу с законами, но урки, которые были под его командой никогда не выдавали его, да оно и понятно. Лучше тюрьма, чем воровское перо. Из тюрьмы рано или поздно выйдешь, а вот с воровского пера слезть вряд ли удастся. Дела они крутили с дядей Пашей криминальные и сбывали все через его магазин. Дядю Пашу он всегда называл коротким и уважительным словом «командир». А малолетнего Колю Бурмистрова учил как вести себя в тюрьме, если не дай бог он в неё попадёт. Жена дяди Паши, тетя Наташа ругала дядю Сеню. «Чему ты ребенка учишь, урка поганый», говорила она ему. Но дядя Сеня не обижался и всегда говорил ей в ответ: «От тюрьмы и от суммы никогда не зарекайся». Но больше всего Кольке Бурмистрову нравилось, когда дядя Сеня и дядя Паша, обсудив дела, садились за стол и дядя Сеня брал гитару и пел свои песни, иногда блатные, но больше военные. И одна песня была у него любимая, это была песня Высоцкого, он тогда был под запретом и пел в общем, запрещённую песню «Штрафные батальоны». И одни слова брали за детскую душу. «Если не поймаешь в грудь свинец – медаль получишь за отвагу». И потом эти страшные слова: «Всего лишь час до самых главных дел:
Кому - до ордена, ну, а кому - до "вышки"». И на его новеньком, черном, отутюженном пиджаке висела медаль «За отвагу» и орден «Красной Звезды», и сверху пять нашивок за ранения, два тяжёлых и три лёгких. «Слышь, Сеня, я как-то иду, а участковый, капитан Воронов тебе честь отдает» - спросил дядя Паша. «Да понимаешь командир, капитан Воронов конечно, знает, что я урка конченный и тюрьма по мне плачет, он не мне честь отдает, а орденам кланяется. Как говорится, нам не кричать ура и не писать считайте коммунистом.» - ответил ему дядя Сеня. Удар 9 Ну что ж Андрей Викторович ваш удар, сказал один майор другому. Андрей Викторович тщательно прицелился и ударил шаром номер 13 в шар номер 3. Шар номер три в лузу не попал, а прокатился по зеленому полю биллиардного стола словно время по жизни, потом ударился о борт и влетел в противоположную лузу с ходу. 20 октября 2010 года Москва. Бурмистров сидел в интернете на сайте «Одноклассников», как вдруг на него вышел какой- то американец по фамилии Асулян и имени Давид. Бурмистров вглядывался в его фотографию, и где -то в глубине его памяти он узнавал знакомые черты. Но кто это и где Бурмистров видел эти печальные глаза, и эти густые брови, он ни как не мог вспомнить. Между тем незнакомец вышел на связь и спросил- « Вы Николай Бурмистров, я вас давно искал. Вы когда-то жили в городе Кентау и я с вами играл в доме у дяди Паши и дяди Сени. Я тот маленький Давид. А помните моего дедушку Додика, как он с нами играл в игру «Чиндер ,пындер, запупындр?». И память словно ожила яркими пазлами воспоминаний и детская память словно яркая звёздочка падающая с небес озарила эти пазлы памяти, Николай Бурмистров вдруг вспомнил, как однажды он играл во дворе со своим младшим братом и к ним привезли, маленького армянского мальчика которого звали Давид.Маленький мальчик плакал и бился в истерике. Он кричал- «Хочу домой к дедушке Додику и маме.» Привёз его дядя Сеня с каким-то другом по кличке «Штрих». Они его не слушали просто сказали- «Мы вам кореша привезли поиграй те пока с ним. А потом идите обедать.» Потом и дядя Сеня и его друг Штрих ушли. Маленький армянский мальчик по началу , не играл ни с Колькой Бурмистровым , ни с его братом Вовкой просто сидел и грустно смотрел на дорогу, ел он не охотно как говорят без аппетита. А на вопрос Кольки Бурмистрова, как он здесь оказался он ответил довольно странно- «Меня дедушка в карты проиграл.» «Как это в карты, мы с братаном играем в карты на шалабаны, но на людей разве можно играть?»- спросил его Колька Бурмистров. «Ну раз меня проиграл мой дедушка Додик, значит можно»- ответил ему маленький мальчик Давид. Через два дня в гости к дяди Сени, пришёл дедушка Давида, которого звали как- то странно, дедушка Додик, он сперва пошёл с дядей Сеней в сарай. А тем временем Колька с младшим братишкой Вовкой быстро забрались на чердак сарая и стали за ними подсматривать. На детском языке это была простая игра. Которая называлась « игра в шпионов». Но увиденное через щели в потолке сарая навсегда врезалось в память, как метеорит врезается в землю. Первый раз в жизни Колька Бурмистров увидел настоящий пистолет ТТ, чёрный громадный, весь покрытый маслом, и слова которые говорил дядя Сеня дедушки Додику. «Скачёк на сбербанк дело серьёзное, вот тебе волына и маслят шестнадцать штук, должно хватить на двух инкассаторов приносишь пятнадцать штук и свободен, и внука можешь забрать сразу. Как говориться деньги вперёд. Ты парень фартовый, а то, что на дело берёшь своих двух родственников, это правильно, родственники если, что не продадут тебя красноперым.» Потом он достал пистолет и патроны, и отдал их дедушки Додику. « А с внуком поиграть можно?»- спросил его дедушка Додик. «Можно, но только три часа и ни минуты больше, за ним прийдет Штрих и что бы было, без соплей.»- сказал ему дядя Сеня. Колька и Вовка Бурмистровы быстро спустились с чердака, так что ни дядя Сеня, ни дедушка Додик не заметили. Потом дедушка Додик играл с тремя пацанами в свои не забываемые игры. «Чиндыр,пындыр,запыпындр»-говорил он и ловко подкладывал под подушку маленькие шоколадки и конфеты. Эта игра осталась в памяти Николая Бурмистрова навсегда. Уже потом, когда у Бурмистрова Николая появились свои дети и внуки. Он играл с ними в игры дедушки Додика, в чиндыр,пындыр,запупындр, в красавицу, небо упало и так далее,большой он выдумщик был дедушка Додик.Помнил Николай Бурмистров и то, как плакал Давид,когда уходил дедушка Додик. Он плакал цеплялся за ноги дедушки Додику, но дядя Штрих был не умолим, просто отрывал его от дедушки Додика, не обращая внимание на истерики и плач Давида.Помнил Николай Бурмистров и как однажды вечером, прошёл дедушка Додик он просто шатался от боли и пах ёдом, бинтами и кровью. В жизни Бурмистрова было всякое, но этот запах боли он запомнил на всю оставшуюся жизнь. Дедушка Додик принёс какие-то большие сумки и положил их в сарае. Потом пришёл дядя Сеня. Колька и Вовка Бурмистровы как всегда шпионили. Колька Бурмистров слышал и видел как дядя Сеня сказал дедушки Додику. «Сколько капусты накосил?» «Да сорок три штуки с копейками»- ответил ему дедушка Додик. «А племянники твои где Самвел и Артур?»- спросил его дядя Сеня. « Их обоих завалили инкассаторы,меня ранили, но я ушёл и капусту приволок.» - ответил ему дедушка Додик. «Значит так, мне лишних бабок не надо. Завтра твоего внука Давида отвезу к матери в Алма Ату и будем платить по двести рублей каждый месяц до совершеннолетия твоего внука Давида его матери, сам понимаешь если все бабки твоей дочки отдать краснопёрые в миг всё заберут ещё ей припишут соучастие. А слово мое «вора в законе», оно твёрже алмаза. Вот тебе ещё маслят, волына у тебя есть и давай двигай, а то ты ещё хвоста краснопёрого приведёшь.» Дедушка Додик пошёл прощаться со своим внуком. Шпионы Бурмистров Колька и Вовка  быстро спустились с чердака сарая по лестнице и стали смотреть как дедушка Додик прощался со своим внуком, Он уже не играл с ним в свои «Чидоры, пындоры,запупындоры» он просто стоял и обнимал его, а из глаз его катили слёзы. Кольке и Вовки Бурмистрову было всё равно, но что то страшное и жуткое висело в воздухе, давя тишину фатальной неизбежностью. Потом пришёл дядя Штрих и коротко сказал- «Всё давай вали Додик.» Давид стоял грустный и задумчивый смотрел в след уходящему дедушке. Он не плакал, просто понимал каким- то двадцать пятым чувством, что видит он своего дедушку в последний раз в своей жизни. Потом дедушка Додик как-то вдруг обернулся и посмотрел на своего внука Давида с такой болью и тоской, что этот взгляд словно вечный памятный пазл, который не сотрётся никогда. После долгих рассказов картина давно происшедших событий сложилась, как будто кто- то великий и неведомый принёс недостающие пазлы памяти и сложил картину жизни жёсткую и злую. Всё началось с мечты Дяди Сени. Дядя Сеня мечтал о машине, не просто о машине, а об автомашине Волга ГАЗ-21 и непременно чёрного цвета. Деньги у него были, но в Советском Союзе даже при наличии денег, официально купить машину было сложно. Оно конечно то. Что дядя Сеня был ветераном войны и была у него льгота на внеочередную покупку автомобиля. Но проблема была в том, что числился он сторожем магазина с окладом в восемдесят рублей. А новая Волга стоила целых семь с половиной тысяч рублей, и откуда он их взял, надо было долго рассказывать компетентным органам. Но был один вариант, это лоторея. И вот однажды он как-то узнал, что один армянин в Алма-Ате выйграл в лотерею заветную Волгу чёрного цвета, как говорят в масле. Но естественно за этот билет он хочет пятнадцать тысяч рублей. Деньги хоть и воровские у него на это дело были. В общем пригласил, он этого армянина которого звали Додик к себе в гости для того, чтобы выкупить этот билет. Дедушка «Додик приехал привёз билет и газету. Долго дядя Сеня с ним торговался, но дедушка Додик, не устыпал ни копейки. Понимал, что деньги у дяди Сени есть и деваться ему некуда,    потому ,что деньги у него явно не заработаны частным трудом. В конце, концов договорились и хлопнули по рукам. Дядя Сеня пригнал на сделку своего кореша по кличке Лепила. Долго Лепила осматривал лотарейный билет и в лупу смотрел и тёр по краям, потом вынес свой вердикт, билет не поддельный, а настоящий. Дядя Сеня кивнул головой и его импресарио по клички Штрих принёс деньги в новеньком портфеле. Дедушка Додик быстро пересчитал все деньги, пожал руки всем и вышел на улицу. Где его давно ждало такси. Он быстро сел в него и уехал на станцию Туркестан.На следующий день Сеня взял с собой двух корешей газету лотарейный билет и пошёл в сберкассу. Он дал в открытое окошко лотарейный билет, и с нескрываемым апломбом произнёс- «Попрошу проверить мой лотарейный билет, по моему мнению, я выйграл автомашину Волга.Кассирша стала проверять его по газете, но не по той которую прнёс дядя Сеня , а по своей. И заявила следующее- «Гражданин , ваш билет не чего не выиграл к сожалению.» «Как это в газете чётко написан номер, который совпадает с номером моего лотерейного билета»- ответил ей дядя Сеня. Но кассирша подала свою газету в которой стоял выигрышный лотарейный билет, но под другим номером. И тут дядя Сеня понял всё, но вида не подал, просто сказал кассирше- «Видно, опечатка попала в газету, а я обрадовался.» Ну а дальше эту историю рассказал ему Давид Асулян. Дедушка Додик громко праздновал свою удачную сделку, на какой- то малине куда и привёл своего внука Давида.Он вообще везде водил его с собой. Как раз с зоны откинулся вор рецидивист по кличке Ржавый. Ржавый пришёл не один а с каким -то корешем, явно криминального вида. Дедушка Додик обрадовался приходу Ржавого,он обнял его как родного и усадил за стол,и налил стакан коньяка. «По какому поводу кайфуем?»- спросил Ржавый. « Да лоха обули, аж на пятнадцать штук вот и кайфуем»- ответил ему дедушка Додик. «Ну а к ментам лох с малявой не побежит?»- спросил его Ржавый. «Без Лоха, жизнь плоха. Ну да, а менты спросят, а откуда у тебя товарищ пятнадцать тысяч рублей при твоей месячной зарплате в сто. И,что он им ответит. А подтянут меня так я и на очной ставке скажу , что вижу его впервые. А в сберкассе скажут. Что какой то чудак хотел получить автомашину Волга  и для этого подделал газету. Так получается лоху светит статья за мошенничество, ну а я как бы и не при делах»- ответил ему дедушка Додик. «Не Додик, ты наколки его видел, ты вора в законе кинул, а за это в натуре на ножи посадят если что»- сказал ему Ржавый. «В натуре в камендатуре, наколки его туфтовые, какой он вор в законе.» - ответил ему дедушка Додик. В этот момент дверь в комнату отворилась и на пороге появился дядя Сеня. Со своими ребятами. Дедушка Додик переменился в лице и понял. Что попал в крайне неудобное положение, сопряженное со смертельной опасностью. Дядя Сеня нанёс сильный удар по лицу дедушки Додика, дедушка Додик упал на пол. Маленький Давид заплакал, народ было кинулся на дядю Сеню, но ребята пришедшие с дядей Сеней обнажили ножи, и это успокоило всех. «Значит так за то, что ты меня кинул, положено тебе по понятиям сидеть на ножах, но я решил иначе. Играем в буру. Выиграешь прощаю тебя полностью. А проиграешь тридцать штук с тебя. Будем считать , что свои пятнадцать тысяч рублей я на кон поставил.»- сказал дядя Сеня, дедушки Додику. Дедушка Додик успокоил Давида и сел играть за карточный стол. Играли они долго и напряженно, дедушка Додик проиграл. Потом его племянник Артур принёс пятнадцать тысяч рублей в большой сумке. «А где ещё пятнадцать тысяч?»- спросил дядя Сеня. «Больше нет, наскребли всё ,что смогли»- сказал ему племянник дедушки Артур. «Ну а когда будете долг отдавать, карточный долг он святой. Значит так даю вам две недели,но что бы деньги были. А залог я возьму твоего внука. Пусть погостит у меня в Кентау. Будем считать. Что ты его в карты проиграл. И если ментам стукнешь, сам понимаешь чем всё это закончится. Принесёшь бабки получишь внука. Если, что надо для дела дам, Штрих пакуй малого.»- сказал дядя Сеня.Давид плакал и сопротивлялся. Но дядя Штрих просто закрыл ему рот рукой взял в охапку и погрузил в машину. Через неделю дедушка Додик пришёл не с чем и дядя Сеня предложил ему взять сберкассу вооруженным нападением, а ствол на прокат и патроны он даст. Деваться дедушки Додику было некуда. Он уговорил своих племянников пойти на дело, ради жизни своего внука. Во время нападения на инкасаторов племянник Самвел и Артур погибли вместе с двумя инкасаторами. Дедушка Додик получил пулю в плечё, и уже раненным, но с деньгами пришёл к дяде Сени.Дядя Сеня был опытным «вором в законе» дал ему ствол и побольше патронов и знал, что ствол засвеченный, по разным мокрым делам. Он обрёк дедушку Додика и его двух племянников на смерть. Он знал, что дедушка Додик отдаст жизнь за своего внука, ибо это был основной инстинкт армянского народа, у них всегда в первю очередь гибли старшие, давая жизнь молодым. Поэтому они и выжили в самых суровых временах истории и сохранили свой язык, культуру и нацию. Конечно, ствол был мокрый и использовался в двух, а может и трех нападениях на инкасаторов, но смерть двух племянников и дедушки Додика списала все эти дела. Он знал, что милиция и прокуратура спишет всё на этих трёх армян, тем более что пистолет фигурировал в трёх ограблениях. А в живых никто не остался. Конечно, потрясут родственников, но денег не найдут. Все деньги попали в воровской общаг. Как и предполагал дядя Сеня, дедушку Додика выследили милиционеры и он погиб в перестрелке. Вот такой получился « Чиндр, пындер,запупындр.» Денег на похороны всех троих армян  Дядя Сеня дал. И каждый месяц мать Давида получала по двести рублей до двадцатилетия Давида. Давид хорошо учился, а в старших классах мать нанимала ему репетиторов по химии и биологии. Давид без труда поступил в Алма атинский мед институт, закончил его с отличием. Женился и судьба улыбнулась ему, он выиграл «Грин Карту» в начале девяностых и всей семьёй поехал в США. Видно кто -то на верху, решил отплатить ему за потерю двух дядей Самвела и Артура, и конечно же за смерть дедушки Додика. Он стал доктором медицинских наук, одним из ведущих специалистов с мировым именем в области нейрохирургии и поселился в Майами.В разговорах с Николаем Бурмистровым он часто вспоминал Кентау, своего покойного дедушку Додика. Давид рассказывал, что он любит ночами гулять по океанскому берегу особенно когда в океане бушует шторм. Ему кажется, что души дедушки Додика и двух его дядей Самвела и Артура спукаются с небес и разговаривают с ним на гребнях океанских волн. Они кричат ему «Давид, будь счастлив, здоров и богат.» Потом с грохотом бьются об берег, снова поёт сильный океанский ветер «Чиндр,пындр, запупындр.» Однажды в разговорах, он стал ругать дядю Сеню. Говорил, что он жёсткий и злой, что именно он послал на смерть его родных. Это очень не понравилось Николаю Бурмистрову и он сказал ему-«А причём тут дядя Сеня, что твой дедушка Додик. Не понимал, что такое понятие « вор в законе». Он думал, что он самый умный и самый хитрый. Но как говорится на хитрость есть другая хитрость. « Ну дядя Сеня мог бы подать в суд на дедушку Додика и его бы просто посадили бы на пять лет с возмещением ущерба,как это делается в цивилизованных странах.А он поступил с ним жестоко и не пожалел обрекая его на смерть.»- ответил ему Давид. «Ну а кто, и когда желел самого дядю Сеню. Прежде, чем кого то судить, сам побудь в его шкуре. Попробуй стать в десять лет кулацким выкормышем. А в двенадцать попасть в сталинский ГУЛАГ, а потом на фронте пройти от Сталинграда до Будапешта и всё в штрафбате. Помню как то раз пацаном спросил его. Что это у тебя дядя Сеня за нашивки такие на пиджаке. А дело было, как раз перед баней. Пойдём в баню и я тебе всё расскажу. А в бане он разделся и стал рассказывать. Вот видишь сквозное пробитие в плече это тяжелое ранение я его в Сталинграде получил, это жёлтая нашивка, а этот шрам посреди живота, то тяжёлое осколочное это под Курском от немецкой мины, тоже желтая нашивка, а на спине шрам это под Бобруйском от немецкого снаряда осколок меня шандарахнул, это красная нашивка. Ну ,а эти два лёгких в левую ногу, одно в Польше под Краковом, а второе в Венгрии пулевое от шмайсера. Нашивки с пиджака спороть можно, а вот шрамы с тела никогда. Теперь понял, что такое две жёлтые нашивки и три красные. И после такой жизни, он разве сможет кого то жалеть.»-сказал ему Николай Бурмистров. «Ну ведь мой дедушка Додик не знал, что дядя Сеня вор в законе, а в наколках он плохо разбирался.» - сказал ему Давид. «А не знание законов и понятий ,не освобождает от ответственности за содеянное дияние.»- ответил ему Николай Бурмистров. «Я понял вас Николай, вы такой же как и он злой и жестокий. И мне не приятно с вами общаться»- сказал ему Давид Асулян. «Что тут скажешь хозяин барин, как скажешь так и будет. Он конечно дядя Сеня жестокий, но справедливый и слово своё держал всегда.» - ответил ему Николай Бурмистров. Больше Давид Асулян, не звонил ему никогда. Но в памяти Николая Бурмистрова хоть дядя Сеня и был «вором в законе», но остался светлым,добрым и справедливым. Помнил он как рассказывал дядя Сеня про своего дедушку Матвея.Дядя Сеня любил своего деда, помнил как ходил с ним на охоту, по грибы и рыбалку. Как пили на ранней зорьке парное молоко. Помнил он и то, что деда Матвея расстреляли в 1938 году в бутовских лагерях за антисоветскую пропаганду и агитацию. А на всю семью поставили клеймо (ЧСВН) член семьи врага народа, а потом уже на зоне в 1940 году. Его вызвал к себе оперуполномоченный капитан Гудимов и предлагал ему. Что бы он отрёкся от своего деда Матвея. На что дяд Сеня ответил- «Конечно гражданин начальник вы можете меня поставить к стенке, если я не отрекусь от своего деда Матвея. Воля ваша. Но если я отрекусь сегодня от своего деда Матвея и предам его память. То завтра я продам свою Родину. А ни того ни другого я делать не хочу и не буду.» «Ступай, а отрёкся бы глядишь по условно досрочному освобождению вышел и уже  через полгода на свободе рассекал»- сказал ему оперуполномоченный капитан Гудимов. « А мне гражданин начальник, всё это в падлу. От родни и Родины отрекаются только петухи»-ответил дядя Сеня капитану Гудимову. «Ступай в свой барак, и на вечернюю проверку не опаздывай»- сказал ему капитан Гудимов, потом подошёл к окну и долго смотрел дяди Сени в спину, думая о своём. Но один урок который преподал дядя Сеня, Кольке Бурмистрову он усвоил на всю жизнь. Ни когда не води дружбы с блатными,ни когда не играй с ними в карты и не имей с ними никаких дел, до хорошего это не доведёт»- говорил ему дядя Сеня. Но на самом деле дядя Сеня, тяготится своей ношей «вор в законе» и всегда хотел жить с семьёй, что бы были у него дети и внуки и в его растерзанной жизнью душе жило одно крестьянское счастье. Он часто вспоминал деда Матвея. Отца, мать братьев и сестёр. Хотел пахать и сеять,ходить в лес на охоту, но шар 13 ударил в его судьбу и ни чего он с этим не мог.Правда где- то по дешёвке он купил старенькую автомашину марки «Победа».Урки выкрасили её в чёрный цвет,поставили новый движёк, новую резину и бампера горевшие хромом.Да машина «Победа» это не просто машина, а машина песня, просторная, мягкая манёвренная, а работу двигателя в кабине даже не слышно.Колька Бурмистров любил с братаном кататься на «Победе» вместе с дядей Сеней и дядей Пашей особенно на 9 мая. Когда дядя Сеня садился за руль, своей до блеска начищенной Победы и они ехали в дворец культуры. Где были накрыты столы. За которыми сидели ветераны все с медалями и орденами. Да как не крути, а лучше чем Высоцкий про эту ситуацию не скажешь.
Считает враг морально мы слабы
  За ним и лес и города сожжены
Вы лучше лес рубите на гробы
В прорыв идут штрафные батальоны

«Ну, что молчишь?» - вдруг  сказал ему подполковник Суворов. «А что говорить?» - спросил его старший лейтенант Бурмистров. «Пиши всё, что тебе скажет военный прокурор. Это дело пахнет трибуналом и всё зависит от прокурора, как он всё это дело представит. Ты всё понял?» - спросил его подполковник Суворов. «Так точно» - ответил ему старший лейтенант. Ещё долго таскали Бурмистрова и часового Ахметова, но в конце концов Ахметову дали пятнадцать суток отпуска и отправили в Советский Союз в качестве поощрения, а от Бурмистрова отстали и отправили по замене в Советский Союз, в Туркестанский военный округ.