Сердце Чернобыльца 21 Не заблудитесь во времени

Не заблудитесь во времени

   Небо постепенно набирало синеву. Из лазоревого перетекало в васильки. К ослепительным василькам стали примешиваться краски густых школьных чернил. И незаметно для глаза пробились фиолетовые нотки. Акробат, не отрываясь, смотрел, как незаметно сгущаются краски, переходят от бледно-голубого, разбавленного чистой водой, к всё более насыщенному синему.
   – Гипнотизируешь небо? – решил пошутить Мобила, чтобы развеять тягостное чувство безысходности.
   – Хочу запомнить, – не поддержал шутку Ширяка, – когда ещё смогу его увидеть… – вздохнул. – Да и смогу ли? Никогда, даже в самые поганые минуты жизни, не было у меня таких чувств. Как ни странно, но очень захотелось жить! Не здесь в Зоне, а там, где сидит перед окном мама и взглядом встречает каждого прохожего: ни её ли сынок возвращается домой. Она всегда мной гордилась. Как же, сын простой технички – цирковой артист! Не пропустила ни одного моего выступления. Сестра частенько обижалась на неё: «У тебя, что один ребенок? Разве дочери у тебя нет?» Ревновала… Когда мы поехали на очередные гастроли, обе как-то прильнули друг к другу, как сироты. Обнялись и плачут. Я им: «Вы не на войну меня провожаете. Обычные гастроли». Сестра за рукав потянула и просит: «Не езди, побудь с нами, всех денег не заработаешь. У меня свадьба скоро». А во мне гонору ворох и маленькая тележка. Смеюсь: «Подарок на свадьбу тебе заработаю, тогда и вернусь».
   Ширяка глубоко вздохнул, о чём-то помолчал. Он похоже не видел, что рядом сидит командир и тоже смотрит в небо.
   – Упал я на репетиции, – Ширяка сорвал выжившую после дождя травинку, покрутил и продолжил. – Помню, что пальцами коснулся рук ловитора, а ухватиться не хватило инерции. Помню, как выпал из лонжа, успел подумать, что я его не застегнул.
   У воздушных акробатов, как и у многих цирковых, есть правило, что в номер берут только после тщательного обучения и отбора. Жёсткие условия? Да! Слишком велик риск. Там под куполом, ты должен быть уверен в партнерах даже не на сто процентов, а на все двести. Меня приняли в номер. Гибкий, легкий. Долго не выпускали на арену, пока ко мне не притёрлись, пока не выдрессировали. Работали мы как часы особой сборки и точности. Всё выверено до вздоха. Прямо перед репетицией подкатывает наш хитроморденький администратор (рассказывали, что я перешёл дорогу его сыночку), подкатывает и показывает фото. На нём моя невеста обжимается с каким-то хлыстом… «Она тебя держит за «ваньку», сильно уж ты в номер входишь». И такая боль меня взяла, что в голове всё помутилось…
   Очнулся. Шевельнуться не могу, глаза не открываются, во рту что-то натолкано. Мумия спелёнутая. Слышу разговаривают. Грубый голос вроде как извиняется: «С такими переломами диковинно, что ещё дышит. Если выживет, то будет прикован к коляске на всю оставшуюся жизнь». Девичий голос, я его ни с чьим не спутаю, даже в бессознательном состоянии: «Лишь бы выжил. Доктор, скажите, какие лекарства надо, я всё достану»… Мог бы я тогда, так завыл бы.
   Ширяка замолчал.
   Закончив приготовления, к ним стали подтягиваться сталкеры. Семеня короткими ножками, подошёл Магистр.
   – Так, ребята и девчата, изготовил я вам пропуска. Держите.
   Небольшие пластинки серого цвета легли на ладони сталкеров.
   – Это Блэк. Он экранирован, так что не добавит облучения. Потерять нельзя, это ваша защита от пси воздействия и пропуск через порталы. А теперь поговорим… – предложил Магистр, – утром будет некогда.
   Походил туда-сюда. Остановился напротив Мобилы.
   – Выходить придётся через неконтролируемую параллель. Действовать по обстоятельствам. Не палите без нужды, там другие законы. Если встретите тамплиеров, помогите им. Это тот самый отряд, который Тамерлан привёл к нашему порталу, через Кэпа. Люди подневольные, шли – куда вели. Мне удалось их нейтрализовать, но не знаю, освободились ли они от пси воздействия. Для вас главное не сойти с тропы, пройти параллель как можно быстрее. Иначе заблудитесь во времени.
   – Что значит: заблудитесь во времени? – спросил Глюк.
   – Пространство в нашем мире имеет три измерения: длину…
   – Ширину, высоту, – подсказала Василиса.
   – Правильно, – похвалил её Магистр, – в школе учишься не зря. Однако, это не единственные измерения. Считается, что время постоянно, а материя всегда находится в движении.
   Вселенная четырёхмерна: добавляется непостоянство времени. Уже доказано, что при увеличении скорости движения материи и превышении ею скорости света, ускоряется или затормаживается время. 
   В мире существуют и другие измерения. Существуют вселенные с искривлением пространства, в таком мире параллельные обязательно пересекаются, линия имеет три измерения, а суть времени – изменчивость. Есть миры двухмерные, и такие в которых материя не движется… Миры имеют различные структуры и свойства, поэтому, пересекаясь, они не проникают друг в друга. Живут самостоятельно, практически не влияя друг на друга.
   Возможно, существуют и такие измерения, которые не понятны нашему разуму. Мы не всегда знаем свойства других миров, а животные чувствуют их инстинктивно. Вот губошлёп, используя пересекающиеся миры, на время становиться невидимым. Животное наделено необыкновенным свойством переходить из одной параллели в другую, при этом ему не нужны порталы.
   – Помнишь, мы тебе про бой болотницы и губошлёпа в туннели рассказывали? – прервал Магистра Ширяка. – Если губошлёп может ходить по параллелям, то как его тогда кошка могла видеть? Губошлёп стал невидимым, а болотница его лапой…
   – Всё просто, – усмехнулся Порфентий. – Болотница – это мутировавшая кошка. Большая, умная кошка. И как у прародителей, у неё уникальные зрение, слух и развитое шестое чувство. Она чувствует энергетические дыры и разрывы, как мы видим свет и тень, деревья и травы... При желании ей закрыть портал ничего не стоит. Удивительное животное.
   – Почему она не уходит в другую параллель?
   – Мы этого не знаем. При экспериментах с первоматерией – миры взаимопроникали друг в друга, создав хаос бытия, при этом жители одной параллели оказались выброшены в другую. Не факт, что в их мирах нет наших людей, как в нашем лешие. Они существа разумные, и не производное Зоны. Их мир, видимо, только начал развиваться.
   Мир, в который вы войдете, совсем не изучен. Он поглощает людей, и может тут же вернуть, но уже глубокими стариками. По их рассказам, они проживают там довольно долгую жизнь. У нас всего проходят часы.
   Мы редко пользуемся этой дорогой, только в крайнем случае. Тропинка проложена нами, и время на ней не изменяется. Потому и прошу, не сворачивать ни в коем случае. С тропы даже шагу не делайте, можете не найти дороги. Мы не знаем, как Блэк ведёт себя в этой параллели. Он первоматерия, и может сдвинуть время, но в какую сторону?
   Магистр тяжело выдохнул, словно пробежал большую дистанцию.
   – Я не могу вам пока ничем помочь, приходится считаться с действиями бывшего напарника. Он разъярен за Василисину «стенку» и этого не простит. Думаю, что обратится к Исполнителю, а тот накроет Зону внеочередным выбросом энергии. Карту схронов я вам дал. Уходите от прямых контактов с Тамерланом, он очень силен.
   Чеканил слова Порфентий, словно лекцию читал.
   – Как только откроется портал, Глафира вас разбудит. Теперь прощевайте, проводить, возможно, не смогу.
   Манерно раскланявшись, Магистр покинул сталкеров.

   Тишина обнимала мир. Мобила от непривычки не мог уснуть уже вторую ночь, вслушивался в звенящую тишину, пытался уловить какие-либо звуки из тех, что наполняли ночную Зону. Лёгкое раздражение наполняло душу бывалого сталкера. Он терял контроль над собой. Рассказ Ширяки глубоко проник в сердце и расшевелил запретное.
   Яркими картинами всплывали обрывки воспоминаний из далёкого прошлого. Воспоминания много лет были придавлены грузом опасности и почти не тревожили. И вот теперь среди запахов свежего сена, среди тишины зазвенели почти забытые голоса.
   …Тенорок со всхлипыванием всё пытался рассмешить, рассказывал глупые, но очень смешные истории. Возможно, что смешными они были из-за мастерства рассказчика. Это отец. Любитель разговоров «за жизнь». Передовик производства, уважаемый человек на работе, дома все дела старался переложить на плечи жены и подрастающего поколения. Так что Юре с детства приходилось быть старшим в семье родителей. Младший брат Коля, как говорила мать: «пошёл в отца».
   К тенору присоединился серебристый девичий смех – это Лора…
   Много лет спустя, Юрий пытался понять: почему в тот день за руль новенького жигулёнка он позволил сесть почти не умеющему водить машину брату Коле. Как он мог открыть дверцу машины для Лоры… Смеялся шуткам, усаживающегося на переднее сиденье, отца… Почему махал им вслед рукой, хотя щемило сердце и душили слёзы. Милая, добрая Эля, Лора, Элеонора, не успела примерить свадебное платье, её в нём хоронили.
   Мать после аварии долго не прожила. Да и Юрия на этом свете держала только могила любимой девушки. Пытался утопить своё горе в водке, не получилось. После похорон матери, уехал куда глаза глядят…
   Мужчина вздохнул глубоко, чтобы стряхнуть воспоминания, перевернулся на другой бок, попытался считать патроны, чтобы наконец заснуть. Недалеко всхрапывал Ширяка. Слышалось могучее дыхание Глюка и подсвистывание Памперса. Сна не было… Неслышно в сарай вошла Глафира, положила руку на голову Мобилы. Погладила…
   – Спи, спи, родной, силы завтра нужны будут.
   Сладостное забвение окутало голову…

   – Подъём, мужики!
На пороге стоял Магистр. Чистенький, свежевыбритый, в новой толсто   вке – чисто отпускник пятидесятых годов.
   – Завтрак на столе, – возвестил он бравурным тоном. – У вас двадцать минут и выдвигаетесь.
   – И-ех! – подпрыгнул Ширяка. – Жалко, сказка кончилась. Так бы вот и лежал на этом сене…
   – Лежебока уж и лежи сколько хошь, – высунулся из сена Памперс, – а у меня уж пятки исчесались. Надо пацанов выручать.
   – Выручим! – подхватился Ширяка. – Раз живы, значит выручим!
   – Кушайте, кушайте поплотнее, – бегала от печки к столу Глаша, – когда ещё домашнего поедите. Я вам хлеба испекла, в рюкзаки положила. Горячий ещё.
   У ворот появилась Василиса: новенький комбинезон по росту, ношенные, но добротные берцы, рюкзак за плечами. Ёршик волос дыбом, глаза горят.
   – Ишь, какая воина, – расплылся в улыбке Памперс. – Ты, Василисушка, мне свой рюкзак давай.
   – Сама понесу, – дёрнула головой Василиса.
   – Вы, мужики, в Зону идёте, – подошла к сталкерам бабушка Маня, – а потому девку забудьте. Пацан это – Васька.
   – Надо бы ей… – поднялся из-за стола акробат, – тьфу ты, ему кликуху дать. Ну там Малой или Найденыш… Как его на ЛДА зарегистрировать?
   – Я уже себя зарегистрировала, – подбоченилась Васька, – теперь я Рэбит.
   – Это кто ж такой?
– Кролик маленький, шустрый и весёлый.
   – Ну, Рэбит, так Рэбит, – надевая рюкзак на плечи, сказал Мобила, – выдвигаемся.
   – С Богом, – перекрестила сталкеров баба Маня. – Да осторожнее, Рэбита берегите.
   – И сами возвращайтесь, – тихо проговорила Галя, не выпуская руку Седого.
   По лицу мужчины пробежали желваки, боднул головой утренний воздух, прижал к себе трепещущую женщину.
   – Галенька, я буду стараться… Прости меня…
   – Иди… Останься живым…
   Руки расцепились, соскользнули пальцы, оставляя в душе меточку тепла.
   Тропинка вывела группу за околицу, приютившего сталкеров, села. Лёгкая желтизна трав, напоминала о том, что осень уже рядом, скоро наступит время холодов. Впереди бежал Бобка. Он то отставал, то вновь обгонял, метался из стороны в сторону, весело махая хвостом. Его лопухастые уши вспархивали в такт бегу. Глаша молча шла рядом с Мобилой, босые ноги твёрдо ступали по земле. Седой всё время огладывался, чтобы в утреннем тумане разглядеть у околицы неподвижную фигуру женщины.
   Собачонка испуганно взвизгнула и отбежала назад, поджав хвост.
   – Пришли, – обыденно сказала Глаша, – дальше идёте одни. ЛДА лучше выключить, чтобы не сбить. Там они не действуют, а если действуют, то к добру не приведут. Ориентируйтесь на восток по компасу.
   – Портал то где? – оглянулся Ширяка. – Ни тебе воротец, ни заборчика худенького…
   – Заборчик для вас отец соорудил, чтобы в обморок не попадали, когда за кустами деревню бы обнаружили, – без тени улыбки произнесла Глаша. – Порталы чаще всего энергетическая дыра. Их мы можем не видеть, а вот собаки чуют.
   Жёстко, по-мужски пожала руку Мобиле, стукнула по плечу Ширяку, улыбнулась Седому, обняла Ваську и Памперса, поманила пальцем Глюка. Тот наклонился, и Глафира прошептала: «Береги их».
   Крайние хатки села были хорошо видны с пригорка. В одной задымилась труба летней кухни, замычала корова. Сталкеры смотрели на мир добра, за их спиной жила неизвестность.
   – Пошли уж, а то сейчас обратно брошусь, – хмыкнул Ширяка.
   – Не бросишься, – поправляя лямки, похлопал его по спине Памперс, – вон как ногами сучишь, печалишься по походной жизнёшке.
   – Что правда, то правда, – глянул мельком на Глашу командир, – пожалуй двигаем, други.
   Тропинка ровно стелилась под ноги. Отдохнувший и соскучившийся по движению отряд набирал скорость. Глюк помахал рукой Глаше, через пару шагов оглянулся, но на тропинке никого не было. Маленькое тёмное облачко помаячило на том месте, где стояла девушка. Исчезла с горизонта и деревушка Магистра.