Моль - глава 1

«И как человеку быть правым пред Богом, и как быть чистым рожденному женщиною?
Вот даже луна, и та несветла, и звезды нечисты пред очами Его.
Тем менее человек, который есть червь, и сын человеческий, который есть моль»
(Иов. 25: 4-6)

(Lee DeWize – Blackbird’s song)

Гравий раздражающе громыхал под ногами, а неподалеку пара остолопов бросала мяч в баскетбольное кольцо. Мальчик остановился, чтобы поглядеть на их забаву, и буквально через секунду прибавил ходу - когда живешь, будто бы каждый день входя не в школьный класс, а клетку полную рычащих животных, привыкаешь боятся не то что каждого встречного, но и собственной тени. Страшно было ходить по коридорам и лестницам, даже просто стоять в каком-нибудь углу. Ужас усугублялся тем, что не было видимой и объяснимой причины в ненависти окружающих. Но часам к двум, а иногда и пораньше, все это заканчивалось – временная свобода от персональной преисподней. Убираться из школы на все четыре стороны было просто блаженством…
Иногда он шел в кинотеатр и смотрел черно-белые ленты, которые тем не менее были ярче этой серой жизни, что проживали большинство взрослых вокруг… а если сюжет на экране даже не был так уж безоблачен, всегда всё в итоге заканчивалось хорошо. Что и говорить, мальчик обожал кино, к тому же в будни кинотеатр почти пустовал - можно было сесть где угодно. Так маленький человек в своем мире будто бы обретал себя ненадолго… Но не всегда были деньги, и не всегда было время. Сегодня и того, и другого было слишком мало.
Дорога шла через лес около получаса, прежде чем взгляду открылась железная дорога. Ребенок замер на несколько секунд. Затем по одной лишь ему видимой причине сорвался, и, взбежав по насыпи, взобрался на рельсы. Он мгновенно почувствовал себя живым. Как-то по-особенному здесь пахло. Всегда.
Мальчик шел прямо по шпалам. Солнце стояло в зените. Ранняя осень, воспоминания о лете, когда он ходил с отцом на рыбалку на озеро неподалеку, почти даром проводя время – рыбы либо не было, либо ловилась всякая дрянь, годная лишь для кошек. Но все равно было чудесно в такие моменты, и отец был не так строг в отсутствии матери, странной женщины с огненно рыжими волосами, как и у ее сына - единственное в чем они были похожи с ней. Дома не поощряли жалоб, но однажды в такой момент, когда они были одни, ребенок признался родителю как тяжело ему приходится изо дня в день, но к сожалению не получил толком никакой поддержки. "Это всё потому, что ты не от мира сего, сынок…" - нечто подобное выдал в тот день мужчина после небольшой паузы, похлопав сына по плечу.
Шаг стал нарастать, даже воздух вокруг потеплел. «Побыстрее, найти бы и домой, совсем недолго и домой…» - билось в мозгу мальчика. И вот перешел на бег – так ничего не стоило упасть и расцарапать руки и ноги об мелкие острые камни, а то и разбить голову о рельсы.
Вот что-то темное мелькнуло вдалеке. Мгновенно сбавил скорость. Все ближе и ближе. Вот оно. Это был труп оленя, разрезанный пополам. Странно и неестественно обе части тела лежали совсем близко, совсем рядом. Задняя лежала на насыпе почти вплотную к рельсе, вторая ровно между. Словно кто-то спустился вниз, отыскал недостающую половину и попытался собрать тело.
Мальчик сел и принялся разглядывать причудливую находку. В воздухе стоял сладковатый мерзкий запах.
«только на днях я нашел его, он был словно живой…»
А теперь шерсть животного выцвела, глаза стали белёсыми, как густой пар. Тогда они будто были полны удивления, а теперь были похожи на мячики для пинг-понга. Мухи густо покрывали останки, которые уже стали слегка вздуваться. Ребенок смотрел на это с неподдельной жалостью, с какой-то наивной скорбью, которую только в детстве способен испытывать человек. Когда порой так тонко чувствуешь жизнь, когда смерть пугает впервые и вместе с тем вызывает интерес. Когда грань между этими вещами чувствуется так сильно. Но такая скорбь достаточно быстро проходит и, поэтому, легка.
Он считал минуты, глядя то в глаза мертвого животного, то на простенькие электронные часы красного цвета. Немного погодя отыскал какую-то палку на склоне и осторожно ткнул ей набухший бок… вонь усилилась до такой степени, что подкатила тошнота.
Мальчик медленно встал, зажимая нос, но от этого вряд ли становилось легче. Огромная площадь мяса на обеих половинах трупа потемнела.
Как-то непривычно, противно и вместе с этим было приятно наблюдать это. Все это было ново, пугающе ново… чувствовались какие-то легкие приливы эйфории. Он вспомнил, как однажды сам чуть не попал под поезд и теперь, взглянув на это, по телу будто пустили ток.
Испугавшись неизвестно чего, взгляд моментально переместился в сторону и вновь зазвучали быстрые шаги. Маленькая фигура стала удаляться прочь.
«неужели меня тоже так раздуло бы… как мерзко… ужас»
Теперь он должен был спешить, но определенно собирался сюда вернуться. Как на многосерийные фильмы, чтобы узнать продолжение сюжета. Как назло скользкие синтетические шнурки дешевых кед развязались, и пришлось остановиться. Солнце слепило глаза, и было весьма сложно сделать нечто даже столь простое быстро, и мальчик терял драгоценное время. Ни с того ни с сего, он обратил внимание на то, как потерта и стара его обувь.
Уже поднимая голову, ребенок ощутил над собой что-то гнетущее и неприятное. Он увидел косматого сутулого человека, стоящего вдалеке, но лишь очертания фигуры. Было что-то неказистое и игрушечное в его позе, а может и самом теле. С такого расстояния сложно  было различить не только его лицо, но даже одежду.
- Добрый день! - зазвучал крик детского голоса.
Силуэт повернулся вокруг своей оси, но не стал отчетливее.
- Эй!..
Фигура стала постепенно удаляться, что сначала даже несколько позабавило мальчика, но совсем скоро он понял, что человек не уходит, а приближается и приближается неимоверно быстро. Что-то творилось странное и с самой природой - солнце будто катилось к закату с ускорением, как если бы силуэт, выглядевший сейчас черным, ускорял своим нечеловечески быстрым бегом сам ход времени. Казалось, ребенок даже чувствует страшное тяжелое дыхание так же отчетливо, как собственное нарастающее отчаяние и животный страх. Наконец обретя самообладание, соскочив с путей,  скатившись по насыпи, мальчик ринулся к ближайшей лесной тропе, петляя и юркая между деревьев. Убегать он привык и умел, но в какой-то момент почва ушла у него из-под ног, чьи-то крепкие пальцы впились в череп, выдирая волосы, отчего кожа дико натягивалась. Голову два-три раза резко и методично ударили об землю. И все поплыло, мир таял и размывался. В начале, ребенок пытался сопротивляться, пару раз неотчетливо крикнул что-то, но очень быстро расслабился, безвольно растянувшись на земле, чувствуя теперь лишь, как больно царапает его спину камни и кто-то сжимает его ступни. Засасывает куда-то, неумолимо быстро. Последнее, что он помнил перед глазами были его часы, слетевшие с руки при падении, оставшиеся лежать в траве ярко красным тревожным знаком…