Горькая правда. 33

За окном росли сливовые два дерева с липким веществом янтарного цвета на стволе. До ближайшей ветки с плодами можно было дотянуться рукой, он снял один и понял, что они тоже содержат смолу. Съесть их Ибадов не собирался и без этого, он вернулся на кровать и лег на спине – так меньше чувствовалась боль.
– Мне словно запрещено выйти из дома, – сказал он зашедшей сестре и приподнялся. – Не успеешь отойти от одной напасти, тут же подступает вторая.
Милу не меньше волновал этот момент и боялась продолжения. Чтобы предупредить осложнения, она ничего не видела, кроме того, как уехать обратно в город, но имелась сложность, как до самого это доводить. Было желание самой проследить за его состоянием, заодно и погостить у родственников, к чему в данный момент ни сама не была готова, ни бабушка бы не отпустила.
– Не переживай, все пройдет, – сказала она. – Мальчиками все гладко не бывает, и не должно быть – это я словами бабушки.
– Еще что она говорит?
– Особо ничего. Но подавлена тем, кто тебе встретился. Ты знаешь, как она остро реагирует на детали, которых мы и не замечаем. Братик мой родненький, тебе нужно срочно вылечить губу, чтобы шрам не остался. Не все раны проходят бесследно.
– Он что, останется? – спросил Алим и вспомнил слова мужчины из леса по поводу лица.
– Боюсь, что да, если затянуть с лечением. Мне объяснила аптекарша, а медсестры, представляешь, не сказали. Ей я доверяю больше, она и уколы ставит, и банки, и от самой исходит доброта. Оставшиеся без родителей дети лучше чувствуют это.
– Поквитаюсь с негодяем и уеду. Иначе мне не восстановиться.
– Ты что? Глупости не болтай! Слышишь?
Отчаянная девушка подергала его за плечо, но не получив ответа, поспешила к бабушке и поделилась тревогой своего сердца. Той всегда было что сказать:
 – После обеда проспится, и все плохое забудет. К вечеру злоба уступит место жалостливости, только не забудь накормить сытно и вкусно.
Мила вытащила из морозильника пакет с мясом и положила в воду.
– Ммм, жареное нельзя, я ему потушу ножку кролика, губы себе оближет, еще и пальчики.
Во второй половине дня Бинал потребовал внука к себе. Хатунса поняла, что муж почувствовал случившиеся с ним неприятности и взялась объяснить, что произошло. После в очередной раз подвергла себя физическому испытанию по лестнице, и из окна увидела того забравшемся на навес. Он всматривался к соседям, затем спустился вниз, прислонил длинную доску к стене и залез, но не удержался.
Она позвала его в дом, посадила на стул напротив себя и сказала:
– Свести с ним счеты тебе не по зубам, еще сестра пострадает. Эмоциями только испортишь, без подготовки ничего не добьёшься.
– Ждать в моем состоянии смерти подобно. Как можно не гасить огонь сердца? – Ибадов оставался раздосадованным.
– Здесь и кроется самое тяжкое, по себе знаю. Он живет в том же городе, что и ты. Адрес его есть у тебя?
– Откуда? Но знаю рынок, куда он ходит. Точно, там встречу его.
– Тебе это ни к чему, еще не время. А если случайно столкнешься, брось в него камень, пусть не думает, что ты – пустое место.
Он промолчал, Хатунса отнесла мужу попить и вернулась к потомкам.
– Ты, милок, наказан за то, что помог Нухдару. Многим известно, что за добро можно получить и зло. – Она заметила, что молодые недоумевают, сделалась убедительнее. – Детки, это так, поверьте мне. Очень скоро сами поймете. Мила, ты помнишь, одно время они часто ссорились? Участковый приходил разбираться, и все быстро затихло.
– Было, но связи не вижу. 
– Эйлиназ не терпит непослушания, и ее воля играет ключевую роль. С ней не шутят и школе, даже большие дети ходят смиренно. Амбал этот проучил двух старшеклассников, беспощадно разбив им носы за плохое поведение на уроке матери. От них можно ожидать что угодно.
– Тогда досталось и отцу одного из парней, – подметила внучка.
– Дома Нухдар в роли прислуги, чуть что – получает по рукам. Я не раз встречала семьи, где отношения строятся на авторитете жены, а тут она еще кормилица. Сами подумайте, откуда ветер дует.
Молодые осмыслили причину жестокости Панаха и расстроились. Открывшаяся правда больше затронула Ибадова, поняв, что еще легко отделался. Места себе не находил и зашел к деду.
Показавшийся в дверях комнаты Бинал немного трясся. С помощью внука и жены он преступил порог и добрался до дивана. Старик продолжительно отдышался, посадил его рядом и сказал:
– Внучок, ты это так не оставляй. Возьми надежный посох и обрушь со всей силой.
– Дед, я сделаю все, как ты скажешь, – громко ответил молодой.
– Не надо ждать, поколоти калитку, пусть покажется. Ничего не бойся, дела только так и делаются.
– Поешь с нами. – Хатунса крикнула мужу на ухо.
– Голова кружится, – сказал он, но уже немощным не казался. – Помоги мне обратно.
Слова дедушки не окрыляли травмированного юношу, напротив, он осознал, что бессилен что-либо предпринять. Заподозрил, что всегда останется слабее Панаха, что ему настолько не улучшить свои физические данные, чтобы противостоять. Кумир-богатырь для недавнего поклонника превратился в уличного хулигана. Среда молодых, крепких, казалось бы, настоящих мужчин, где подлостям и не должно быть места, представилась Ибадову волчьей средой.
Вернув дедушку на кровать, несколько подбитым сел обратно на стул.
– Хоть бы продержался до возвращения сына, – сказала Хатунса. – Был бы он здесь, и с тобой бы ничего не произошло. Нормальные соседи посочувствовали бы, а эти отбросили свои маски. Нам остается ждать своего часа, и он обязательно придет.
Наступившие радостные времена после переезда женщина сравнивала с периодом, когда закончилась война. Все жили весело, невзирая ни на какие трудности, по вечерам с соседями сидели допоздна. Выпечка различных вкусностей для всех было обычным делом, и люди совершенствовались не только в кулинарии. Для Хатунсы все стало меняться с появлением новых соседей и усугубилось с арестом Нияза: стоки воды из бани направили в их сторону. После неоднократного замечания те выкопали небольшую сливную яму, от которой толку было мало – во время дождя она разливалась. Был еще один не обладавший моральным достоинством поступок, так же растягивавшийся на годы: Нухдар отсоединял сетку-рабицу от столбов с тем, чтобы она понемногу сползала, расширяя площадь его домовладения, и Хатунса заметила случайно, и неизвестно, сколько прошло времени.
– Завтра я уеду, – сказал Ибадов, – вам со мной все больше проблем. Пока ничего не буду затевать, а там посмотрю.
– Лучше ты посчитайся за родителей. Найди их убийцу!.. Это только кажется, что давно было и прошло. С годами боль не проходит. Родители твои в земле, а их убийца наслаждается жизнью. Нельзя так оставлять! Он тоже живет в вашем городе, его можешь поджечь, камнями закидать, разбить голову. А еще лучше привести в беспомощное состояние и жестко спросить.
Слушая, как бабушка настраивает ее раненого брата на опасное деяние, Мила приходила в отчаяние. Она смотрела то на нее, то на Алима, но ничем возразить не смогла. Впервые старая женщина со своей ненавистью к мнимым врагам показалась ей неродной.
– Ба, я и раньше слышал про это, хотя не все понимаю, – сказал он и почувствовал себя взрослым. – Тебе я верю и соглашусь со всем, что ни скажешь. Но найти человека в большом городе непросто без адреса.
– Захочешь – найдешь. Я напишу тебе их фамилию, имена, добуду еще какие данные. У них было два мальчика и девочка, поздний ребенок, где-то твоя ровесница. Сыновья уже большие, а дочь, скорее всего, живет с родителями. По ней можно вычислить, но зла ей не причини.
– Дочь нельзя, сыновья не виноваты... Если и его самого уже нет в живых, то кому тогда отомстить? – Ибадов выразил недоумение.
– Сын всегда в ответе за отца, – сказала Хатунса. – Живой он, и на пенсию если вышел, то не так давно. Поверь мне, на вашей матери он опыты проводил. Выходит, нечто похожее с твоей историей: сильные потешаются над беззащитными. Твоя мать была женой растяпы, и врач ничего не боялся. Самое гадкое то, что он не пошел с нами на контакт. Ни объясниться не захотел, ни извиниться. Мы уговорили твоего отца требовать с него объяснения, а он взял и сам помер. Таких совпадений не бывает. Сын мой пообещал разобраться, все меня успокаивал, а сам... Ты узнай, где он, что он. Они еще оттуда уехали. Сразу после того, как натворили дел.
– Что именно тогда происходило, мне нельзя знать? – спросил Ибадов севшим голосом.
– Ты обязан знать все! Мама твоя заболела и пошла к соседям: он был известным врачом, а жена – медсестра. Неизвестно, рука ли дрогнула его, или еще что. Вырезать аппендикс дома, понимаешь, вместо того чтобы срочно отвезти в больницу?! Ответ прост: некого бояться. Убивать не стоит, он не заслуживает рая на чужом горбу. И не калечь сильно, уже немолодой. Но если даже помрет, то и это не так страшно, главное, не попадайся. Для меня будто вчера произошло... дочь все приходит ко мне во сне. Неужели вас не задевает?..
– Я даю слово найти их! – заявил он, забыв о собственных проблемах. – Он получит свое, я тебе сообщу.
Хатунса вытерла глаза, хотя они не были ни влажны, ни красны, и сказала:
– Я почувствую, как только сделаешь. Ты правильно решил, тебе лучше уехать. Мало ли что? Дикий этот может появиться на твоем пути. Молод еще, не стоит осложнять себе жизнь. Тебе надо расти, окрепнуть и ума набраться. Никогда не забывай предков, тогда все у тебя будет хорошо. Наши молитвы сберегут тебя от бед.
Собравшийся в город Ибадов порадовался состоянию дедушки, который поднялся самостоятельно. Всем показалось, что он и говорить стал яснее. Мила взялась проводить брата до автобуса и всю дорогу пыталась погасить его настрой к отмщению. Она объясняла, что дело – прошлое, что в рассказах бабушки всегда имеются нестыковки. Прощаясь, повторила ему, чтобы отвесил этому старику только лишь пощечину.
С его отъездом у девушки на душе отлегло. Она не знала, как и все остальные, что Панах уехал тем же вечером после инцидента. Но, придя домой, выразила солидарность с бабушкой, что участкового инспектора лучше поставить в известность.