Сердце матери

      
         Помимо бед и страданий, принесенных войной, на многие семьи села свалилось непредвиденное горе. После изгнания немецких оккупантов, на территории прилегающей к Вознесеновке, осталось много оружия. Это были мины, снаряды, гранаты, патроны. Немцы специально оставили их.
С наступлением весны  все обитатели села уходили в степь. Женщины и подростки трудились в поле, в колхозных бригадах. Дети школьного и младших возрастов находились в степи, в поисках съедобных трав и кореньев, занимались ловлей сусликов, которые  многим помогли остаться в живых, не умереть с голода.
Здесь ребятам попадалось оружие, оставшееся после немцев. Детское любопытство конечно превышало чувство опасности. Дети подбирали смертоносные находки, пытались разобрать их, разбить, разрядить, унести домой. Не догадывались, что оружие оставлено с целью уничтожать, как больше наших людей. Стоило только прикоснуться к нему и раздавался взрыв.

             Говорят, время лечит, и что многое можно забыть. Только это не относится к материнскому сердцу. Прошло много лет, но и сейчас трудно подобрать слова, чтобы успокоить женщин, потерявших своих детей.
Я, автор этих строк, решил наведаться к Миланье Ивановне Бабенко, зашел к ней в землянку. Она поведала о своем житье-бытье со слезами:

              - Живу вот одна. Хозяин мой, дорогой Василий Кириллович, один из первых ушел на фронт. Сложил свою головушку под Харьковом в 1942 году. Старший сынок, Дмитрий Васильевич, 1926 года рождения, ушел на войну в 1944-м, был ранен, ослеп, отправлен  в госпиталь, да там и умер. Два младшеньких, одному девять, другому семь лет, вместе с соседским мальчиком Лободиным ушли в балку Родниковая. Там набрели на мину и погибли все трое. Вот осталась одна, живу в четырех стенах своей землянки.
Так,  Миланья Ивановна и дожила свой век в одиночестве.

             Иду к Шубиной Вере Дмитриевне, которая живет над балкой Родниковая, на Святой горянке. Подхожу к  такой же землянке, как и у Бабенко. Вера Дмитриевна встречает меня с радостью, так как мы знакомы по совместной работе в школе. Но когда я сказал по какому вопросу к ней пришел, она заплакала и пригласила меня в землянку. Здесь она мне показала фотографии сыновей: старшего Саши  шестнадцати лет и Вовы тринадцати лет. Вера Дмитриевна рассказывает:
       - Дочку проводила на фронт еще до оккупации. Когда здесь были немцы, сыночки мне были опорой и защитой. Помогали мне во всем. Так и после освобождения села, они решили работать, чтобы было легче прокормиться. По весне, в середине марта, они пошли по дворам нашей горянки, уведомить жителей в том, что будут пасти коров. Животных было совсем мало, но все же набралось небольшое стадо. И уже через два дня ребята выгнали коров в балку Брата. Каждый день, рано утром, я ложила в сумку хлеб и молоко своим ребяткам, чтобы они могли перекусить днем в степи. Радовалась тому, что они быстро усвоили работу. Хозяева коров не оставались в долгу, подкармливали ребят, давали одежду, обувь, чем могли тем и делились. После оккупации год выдался голодным, с пустыми закромами, постарались фашисты и полицаи. Но жизнь потихоньку налаживалась. Дочка моя писала письма с фронта, радовала нас новостями об успехах нашей армии.
                Уже шел апрель 1943 года, пошла зелень, степь расцвела. Как обычно, я и в тот день, поднялась пораньше, растопила печь, разбудила ребят. Они быстро попили чай и побежали под бугор, куда уже соседи выгнали коров. После обеда я вдруг заметила, что коровы появились раньше обычного, а некоторые вообще появились дома поздно вечером. Забеспокоилась, часто выходила за двор, прислушивалась, надеялась услышать шаги или голоса сыновей. Все думала, что же могло произойти с ребятами, где они могли задержаться? Ни на минуту не уснула в эту ночь, на утро пошла в степь и весь день искала ребят, но  все было напрасно. Домой вернулась уже к ночи, а на другой день мне помогли многие жители села. И только к вечеру их обнаружили на вершине балки Толгата. Так вдвоем и лежали рядышком.  Погибли от разрыва мины. Выслушав ее, я извинился перед нею за то, что «тронул» ее рану, напомнил о горе, постигшем ее. На что Вера Дмитриевна, прижав к груди фотокарточки сыновей, сказала мне:
    -  А я  не забывала и никогда не забуду, мои сыночки  навсегда в моем сердце.
               
Онуфриенко И.Н.