Дневник лермонтовских чтений. Часть 1

У XXI века есть одно неоспоримое преимущество - в нем не осталось "запрещенных" жанров. Это и вдохновляет автора выложить для читателей Прозы в произвольной форме изрядное количество постов, написанных в Живом Журнале в период с апреля 2019 по январь 2024 года, посвященных творчеству великого русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова.
Принцип изложения - хронологический. Никаких попыток тематически перетасовать материал не предпринималось.
В текстах постов иногда встречаются указатели на время, такие, как "совсем недавно", "три-четыре месяца назад", "чуть больше года назад" и др. Их следует соотносить непосредственно с датой конкретного поста. 



Apr. 2nd, 2019 at 2:32 PM

Совсем недавно это был для меня просто классик, один из многих классиков. Открыла я его для себя случайно, месяца три-четыре назад. Оказывается, я люблю Лермонтова. Я Россию люблю той же любовью, как и он, "странною". Я природу люблю так же, как он: не как Пушкин любил, как фон, а как нечто... нечто порою даже всесильное, что одно способно дать отдохновение человеческой душе в самые тяжелые минуты. Считаю, у него удивительный дар, вероятно не меньший, чем был у Пушкина, во всяком случае, совершенно  и н о й,  только сделать он успел меньше. "Герой нашего времени" - совершенство, вплоть до запятой. "Демон" и "Мцыри" - прекрасные поэмы. Стихи его - вот им я вообще ничего равного в поэзии не знаю.
Вот так все приходит в свой черед...


May. 21st, 2019 at 2:38 PM

В. Розанов: "Им бесконечно интересовались при жизни и сейчас же после смерти. О жизни, скудной фактами, в сущности — прозаической, похожей на жизнь множества офицеров его времени, были собраны и записаны мельчайшие штрихи. И как он «вошел в комнату», какую сказал остроту, как шалил, какие у него бывали глаза — о всем спрашивают, все ищут, все записывают, а читатели не устают об этом читать. Странное явление. Точно производят обыск в комнате, где что-то необыкновенное случилось. И отходят со словами: «Искали, все перерыли, но ничего не нашли».


May. 22nd, 2019 at 8:47 PM

В. Розанов: "Лермонтов чувствует природу человеко-духовно, человеко-образно. И не то, чтобы он употреблял метафоры, сравнения, украшения — нет! Но он прозревал в природе точно какое-то человекообразное существо. Возьмите его «Три пальмы». Караван срубает три дерева в оазисе — самый простой факт. Его не украшает Лермонтов, он не ищет канвы, рамки, совсем другое. Он передает факт с внутренним одушевлением, одушевлением, из самой темы идущим: и пальмы ожили, и с пальмами плачем мы; тут есть рок, Провидение, начинается Бог.
Помню, как еще до поступления в гимназию и не зная, что такое «поэт» и «поэт Лермонтов», я придумал к поразившему меня стихотворению напев и, бывало, уединившись в лес или сад, пел эту песню («Три пальмы»), всегда с невыразимой грустью, как о живых и родных мне пальмах. Лермонтов роднит нас с природою. Это гораздо больше, чем сказать, что он дружит нас с нею. И это достигается особенным способом. Он собственно везде открывает в природе человека — другого, огромного; открывает макрокосмос человека, маленькая фотография которого дана во мне".


Jun. 4th, 2019 at 6:17 PM

У Лермонтова несколько стихотворений, которые можно повторять как молитвы, даже не вдумываясь в слова - сама мелодия стиха будет действовать умиротворяюще, давая отраду: "В минуту жизни трудную", "Я, матерь Божия, ныне с молитвою", "Ветка Палестины"...


Jun. 21st, 2019 at 11:11 AM

"Замолкли звуки чудных песен", - Лермонтов о Пушкине. Не знаю точно, как назвать "песни" Пушкина, но считаю, что именно "чудные" песни были у Лермонтова.

"Я видал иногда, как ночная звезда
В зеркальном заливе блестит;
Как трепещет в струях, и серебряный прах
От нее, рассыпаясь, бежит.

.........................................

Светлой радости так беспокойный призрак
Нас манит под хладною мглой;
Ты схватить - он шутя убежит от тебя!
Ты обманут - он вновь пред тобой".

Невыразимое что-то, нездешнее, смущающее душу...


Jun. 27th, 2019 at 5:27 PM

В. Розанов: "Это участь гения, прежде всего для него самого тягостная — быть несколько неуравновешенным; и эта нервность духа часто переходит в желчность, придирчивость... Поэт есть роза и несет около себя неизбежные шипы; мы настаиваем, что острейшие из этих шипов вонзены в собственное его существо... Но роза благоухает; она благоухает не для одного своего времени; и есть некоторая обязанность у пользующихся благоуханием сообразовать свое поведение с ее шипами. Поэт и всякий вообще духовный гений — есть дар великих, часто вековых зиждительных усилий в таинственном росте поколений; его краткая жизнь, зримо огорчающая и часто незримо горькая, есть все-таки редкое и трудно созидающееся в истории миро, которое окружающая современность не должна расплескать до времени".


Jun. 30th, 2019 at 12:18 PM

Ю. Айхенвальд: "Когда-то на смуглом лице юноши Лермонтова Тургенев прочел "зловещее и трагическое, сумрачную и недобрую силу, задумчивую презрительность и страсть"... Между тем внутреннее движение его творчества показывает, что, если бы ему не суждено было умереть так рано, его молодые черты, наверное, стали бы мягче и в них отразились бы тишина и благоволение просветленной души. Ведь перед нами - только драгоценный человеческий осколок, незаконченная жизнь и незаконченная поэзия, какая-то блестящая, но безжалостно укороченная и надорванная психическая нить.
Есть нечто горькое в том, что поэтическое наследие Лермонтова изобилует отрывками. Он не договорил; на самом значительном и важном месте его слова, его стихи прервала равнодушная пуля соперника, и мы не услыхали тех "рассказов мудреных и чудных", которые знал бедный странник его стихотворения, и тех рассказов простых и проникновенных, которые узнал он сам. Это, впрочем, не значит, что Лермонтов оставил мало произведений: напротив, их много, <но>...
Он не успел, он не сказал своего последнего и лучшего слова... пока он выбивался на свою настоящую дорогу, пока он блуждал и в долгих странствиях искал себя, дорога пресеклась у подножия Машука".


Jul. 8th, 2019 at 12:05 PM

Очень люблю "Валерик". Забыла, кто из критиков сказал, что это - горчичное зерно того русского взгляда на войну, который затем в полной мере был развит в "Войне и мире".

"И к мысли этой я привык,
Мой крест несу я без роптанья:
То иль другое наказанье?
Не все ль одно. Я жизнь постиг;
Судьбе как турок иль татарин
За все я ровно благодарен;
У Бога счастья не прошу
И молча зло переношу.
Быть может, небеса востока
Меня с ученьем их Пророка
Невольно сблизили".

А ведь это пришло в его творчество, уже в 26 лет. Жаль, что не успело прийти в его жизнь, войти в его собственное существо. Пока же, в 1840-41 гг., Лермонтов не умел, как декабристы, "во глубине сибирских руд хранить гордое терпенье" - это был иной характер.

Описание боя:

"И два часа в струях потока
Бой длился. Резались жестоко
Как звери, молча, с грудью грудь,
Ручей телами запрудили.
Хотел воды я зачерпнуть...
(И зной и битва утомили
Меня), но мутная волна
Была тепла, была красна".

И антивоенный пафос, особенно убедительный из уст человека, в бою не знавшего страха, которому знакомо даже и упоение битвой:

"А там вдали грядой нестройной,
Но вечно гордой и спокойной,
Тянулись горы — и Казбек
Сверкал главой остроконечной.
И с грустью тайной и сердечной
Я думал: жалкий человек.
Чего он хочет!.. небо ясно,
Под небом места много всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он — зачем?"

А вот этот фрагмент оценил бы историк:

"Он отвечал мне: Валерик,
А перевесть на ваш язык,
Так будет речка смерти: верно,
Дано старинными людьми.
— А сколько их дралось примерно
Сегодня?— Тысяч до семи.
— А много горцы потеряли?
— Как знать?— зачем вы не считали!
Да! будет, кто-то тут сказал,
Им в память этот день кровавый!
Чеченец посмотрел лукаво
И головою покачал".

Затрудняюсь здесь и сейчас разъяснить глубокий историко-политический смысл последней строфы, но он есть.


Jul. 13th, 2019 at 1:54 PM

"Мне грустно, потому что я тебя люблю,
И знаю: молодость цветущую твою
Не пощадит молвы коварное гоненье.
За каждый светлый день иль сладкое мгновенье
Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.
Мне грустно… потому что весело тебе".

Эта ранняя мудрость, прозорливость в очень молодом еще человеке - как она притягательна!

О том же:

"Пускай толпа клеймит презреньем
Наш неразгаданный союз,
Пускай людским предубежденьем
Ты лишена семейных уз.

Но перед идолами света
Не гну колени я мои;
Как ты, не знаю в нем предмета
Ни сильной злобы, ни любви".

И в "Валерике"  - это обращение много повидавшего "старого" солдата (25-26 лет) к светской женщине с любовью, будто бы с укором, а на самом деле со снисходительностью горького опыта.

"Но я боюся вам наскучить,
В забавах света вам смешны
Тревоги дикие войны;
Свой ум вы не привыкли мучить
Тяжелой думой о конце;
На вашем молодом лице
Следов заботы и печали
Не отыскать, и вы едва ли
Вблизи когда-нибудь видали,
Как умирают. Дай вам Бог
И не видать: иных тревог
Довольно есть..."

И еще одно обращение, вероятно, все к тому же адресату, похожее на благословение:

"Окружи счастием душу достойную;
Дай ей сопутников, полных внимания,
Молодость светлую, старость покойную,
Сердцу незлобному мир упования.
Срок ли приблизится часу прощальному
В утро ли шумное, в ночь ли безгласную -
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную".


Jul. 18th, 2019 at 12:42 PM

Бицилли: "Лермонтов был первым, у которого касание  и н о г о  мира было не предметом стремлений, а переживанием, который в мистическом опыте посетил этот мир, который не просто знал о нем, но непосредственно ощутил его объективную реальность."


Jul. 22nd, 2019 at 2:13 PM

Дружба у нас считается пушкинской темой, но почему-то именно у Лермонтова - те стихи о друзьях, которые более всего отозвались в душе, очень проникновенные, интимные:

"Но есть еще одно желанье!
Боюсь сказать! — Душа дрожит!
Что, если я со дня изгнанья
Совсем на родине забыт!

Найду ль там прежние объятья?
Старинный встречу ли привет?
Узнают ли друзья и братья
Страдальца, после многих лет?

Или среди могил холодных
Я наступлю на прах родной
Тех добрых, пылких, благородных,
Деливших молодость со мной?"

И еще очень люблю у него "Памяти Одоевского".

Эта лермонтовская столь трудно достижимая простота, воздействие которой непросто объяснить:

"Я знал его - мы странствовали с ним
В горах востока... и тоску изгнанья
Делили дружно; но к полям родным
Вернулся я, и время испытанья
Промчалося законной чередой;
А он не дождался минуты сладкой:
Под бедною походною палаткой
Болезнь его сразила".

И далее:

"И сердце бросил в море жизни шумной,
И  с в е т  н е  п о щ а д и л  -  и  б о г  н е  с п а с!
Но до конца среди волнений трудных,
В толпе людской и средь пустынь безлюдных
В нем тихий пламень чувства не угас:
Он сохранил и блеск лазурных глаз,
И звонкий детский смех, и речь живую,
И веру гордую в людей и жизнь иную".

Выделенная жирным шрифтом строчка - это и об Одоевском, это и о нем самом.

Лермонтов, кажется, первый в русской литературе заговорил о таких вещах, о каких до него не принято было говорить:

"И то, что ты сказал перед кончиной,
Из слушавших тебя не понял ни единый...

И было ль то привет стране родной,
Названье ли оставленного друга,
Или тоска по жизни молодой,
Иль просто крик последнего недуга,
Кто скажет нам! твоих последних слов
Глубокое и горькое значенье
Потеряно... Дела твои, и мненья,
И думы, все исчезло без следов"

И вот - очень типичное для Лермонтова видение смерти как инобытия:

"Любил ты моря шум, молчанье синей степи -
И мрачных гор зубчатые хребты...
И вкруг твоей могилы неизвестной
Все, чем при жизни радовался ты,
Судьба соединила так чудесно.
Немая степь синеет, и венцом
Серебряным Кавказ ее объемлет;
Над морем он, нахмурясь, тихо дремлет,
Как великан склонившись над щитом,
Рассказам волн кочующих внимая,
А море Черное шумит не умолкая".


Jul. 26th, 2019 at 11:40 AM

Вот ведь гениальные строки Высоцкого, достойные пушкинских, лермонтовских - чьих угодно:

"Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем.
Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы в спину ножом:
Убиенных щадят, отпевают и балуют раем…
Не скажу про живых, а покойников мы бережём".

Как это точно - особенно вот эта горечь в словах "не скажу про живых"! Как это повторялось, повторяется и, должно быть, будет повторяться в нашей истории и впредь. Какой у Лермонтова был "ужасный характер, невыносимый характер, такой характер, что только убить" (именно так его воспринимали в Пятигорске в то лето). И какая при этом была реакция общественности на его гибель! В этих письмах после дуэли, которые летели до Парижа - какое в них было потрясение, боль, горе, обида! Это не говоря уже о том, какими проклятьями сверх всякой меры начали осыпать его убийцу.

Да, вся соль русской жизни в этом, как точно ухватил ее Высоцкий в своих строках. (А, впрочем, ведь и Лермонтов знал: "К погибшим люди справедливы".)


Sep. 24th, 2019 at 10:13 PM

В Лермонтове эстетам, например, Набокову не нравится именно то, что лично я более всего в нем люблю, в чем его неповторимая индивидуальность. Набоков пишет, что "знакомый труп" - это смешно.

"И снилась ей долина Дагестана,
Знакомый труп лежал в долине той,
В груди его, дымясь, чернела рана
И кровь лилась хладеющей струей".

Да нет же, именно это должно быть здесь! Некая формулировка, неожиданная в своей сугубой обыденности. У Лермонтова такие вещи прекрасно входили в стихотворения, общее настроение которых мистическое, сновидческое, экстатическое. Как некая необходимая антитеза общему тону стиха.

Вот и в "Ветке Палестины" так:

"Все так же ль манит в летний зной
Она прохожего в пустыне
Широколиственной главой".

Именно "прохожий" должен быть здесь - не "путник", не "паломник", поэт так чувствовал.


Продолжение:

http://proza.ru/2024/03/13/1187