Время собирать камни, Ч. 2, гл. 5 Ихтамбр

Глава 5. Ихтамб.

Моросящие дожди и густые туманы стали частыми гостями в колонии. В особенно дождливые дни все работы в поле и огороде прекращались. А когда туман исчезал, аборигены дружно радовались, выбирались из своих домов, поднимали вверх головы, чтобы ощутить на лицах солнечное тепло, хотя свежий ветерок пронизывал до костей и забирался за шиворот.
Однажды утром Эд, проснувшись, почувствовал, как холод пробирается сквозь стены, под одежду и победоносно шествует по телу.
- Почему так зябко? - спросил он, поеживаясь и выпуская прозрачное облачко пара изо рта.
- Ихтамбр на носу, - ответил Йоно.
- Чего-чего?
- Время года такое, прохладное, когда от постоянных дождей листья на деревьях становятся жухлыми, потом сворачиваются, опадают и укрывают собою мокрую землю.  Скоро наступит совсем бессолнечная пора. А с небес посыплются твердые замершие капли белого цвета - снег.
- А как же трава?
- Трава еще долго сохраняет свой яркий сочный цвет, до самых морозов – лютых холодов, от которых больно щиплет незащищенные нос и щеки. Остальные части тела мы укрываем плотной одеждой и прочной обувью, которую загодя плетем из пушистых волокон листвянки. Дома тоже утепляем мхом и паклей.
- Неужели бывает еще холоднее? А у нас во Флэймии всегда светит солнце, и дожди с морозами никогда не приходят.
- Зато после долгих холодов окаменевшая земля снова оттаивает, природа оживает. Сквозь почерневшие высохшие стебли вновь пробивается молодая трава, а на деревьях распускаются нежные листочки. Птицы вьют гнезда и так чудесно поют… А мы как будто заново возрождаемся вместе с остальным миром. Стоит жить, чтобы каждый год наблюдать это чудо.
Дикарь всплеснул руками.
- Здорово!
- Надеюсь, в следующий раз мы увидим это вместе.
- А что же вы делаете во время холодов? Скучно же…без работы.
- Дело всегда найдется. Починить, подлатать что-нибудь. Да и отдохнуть, как следует, не мешает – можно подольше поспать. Или друг с другом пообщаться. А то ведь во время работы некогда. В дни, когда наступает Ихтамбр, мы любим в гости ходить, дары и угощения приносить. Знаешь, сколько разных колоний в наших краях! Я тебя обязательно с другими общинниками познакомлю. Они тебе понравятся, вот увидишь.
- Вы что же запросто так другим еду отдаете? И никто не заставляет, не отнимает? И не жалко?
- Вот, чудной! Это же приятно друзьям что-нибудь подарить, а в ответ, в знак благодарности тоже получить что-то взамен. И к нам ведь не с пустыми руками приходят - все самое лучшее и вкусное, что за время Ихтамбра запасли, тащат.
- Где ж взять столько припасов–то?  На всех не хватит!
- Хватит. Этим мы все сейчас и займемся. Ихтамбр – время великих заготовок, иначе до наступления тепла не дотянешь, умрешь с голоду.

На следующий день стало еще холоднее. У Эдда с утра болело горло, в носу хлюпало, а сердце, казалось, заледенело. Он с раздражением набросился на Йоно.
- Это ты во всем виноват! Зачем я тебя послушался?! Был бы я сейчас в своей шкуре - и никакие морозы не страшны. Чем она вам всем мешала? Что хорошего в вашей травяной одежонке!
Йоно смущенно потупился, спорить не стал и куда-то вышел. Через некоторое время он вернулся с горячим отваром трав. Настой был горький. Дикарь с трудом, морщась, одолел половину, остальное - выплеснул на землю. Затем молча достал меховую шкуру, предусмотрительно припрятанную за подстилкой на нарах, и без слов, глядя на друга с вызовом, напялил ее на себя. Йоно вздохнул и развел руками.

***
На следующий день Эд почувствовал себя лучше и трудился не покладая рук вместе с остальными аборигенами по заготовке запасов еды на долгий холодный сезон. Это занятие, которое он про себя называл «битвой за урожай», ему тоже пришлось по душе, хотя оно и было вовсе не кровопролитным, а скорее «потогонным». За каждым стебельком, каждым зернышком приходилось наклоняться помногу раз в день, так что к вечеру с дикаря семь потов сходило, спина не гнулась, руки и ноги ломило. Собранные припасы относили в хорошо проветриваемые специальные кладовые.
 Командовал всеми Гемма, живот которого за последнее время так разросся и скособочился от тяжести в сторону, что мешал нагибаться и работать наравне с остальными. Сейчас он напоминал Эдду покойного сородича – брюхатого обжору Мэлиса. Флэмитянин порой подумывал, что пузатый Гемма втихаря таскает зерно по ночам из вверенных ему кладовок. Ишь, как его разнесло! Надо бы проследить за ним потихоньку. Но эта затея не удалась – теперь каждую ночь Эд после тяжелой работы спал, как убитый.

Вскоре пришло время собирать агуранцы. Гемма опять тут как тут: одним велит плоды срезать, другим - мыть, да в чаны закладывать, третьим – специальные камни притаскивать. Пористые зеленоватые «комья» заинтересовали Эдда.
- А это еще зачем?
- Потом поймешь. Лучше помоги растолочь их как следует. 
Гемма принялся дробить их колотушкой и пересыпать полученным порошком агуранцы. Эдд лизнул такой камешек, и в горле перехватило - на вкус солоноватый, как кровь, только намного горше.
- Ты что добро переводишь! – возмущенно заорал он на Гемму. – Это ж есть будет нельзя!
- Ничего, ничего, через несколько деньков попробуешь – тебя за уши не оттащишь. К тому же порошок предохраняет плоды от порчи. Свежие плоды быстро пропадут, а соленых - надолго хватит.
Спустя несколько дней Дикарь все ж-таки отважился отведать «испорченных» плодов - они потеряли свой естественный цвет, стали темно-зелеными и приобрели кисловатый запах. Он подозрительно обнюхал малюсенький агуранчик, осторожно куснул и через мгновенье с удовольствием оглушительно захрустел. Ай, да Гемма! Отлично придумал!
 Теперь Эдд, не дожидаясь холодов, выпрашивал у колониста новое полюбившееся лакомство. Абориген только посмеивался, но никогда не отказывал – все успели полюбить пришельца и баловали его, каждый, как мог. Дикарь уходил на задворки дома, чтобы никто не видел, откусывал понемножку, блаженно закрывал глаза и похрупывал в укромном уголке. Хруп-хруп, хруп-хруп.

Когда закончились полевые и огородные работы, колонисты принялись за сбор нутсов. Унылый лес, утративший половину листвы, будто ожил вновь – повсюду с утра до вечера слышались веселые голоса, смех и ауканье. Эд тоже не остался в стороне. Он наловчился карабкаться по стволам деревьев, лихо взбирался на самую верхушку, где созревали наиболее вкусные и сладкие зернышки. Неудивительно, что нутсов приносил больше всех.
Как-то раз забрался он в такую непролазную глушь, что потерял всякое представление, в какой стороне находится. Деревья смыкались в глубине, образуя сплошную стену. С испугу он начал пробираться сквозь колючие ветки до тех пор, пока не уткнулся носом в ствол могучего развесистого дерева, еще не потерявшего пышную листву. Оно раскинулось на небольшой опушке мощными выступающими наружу корнями и пушистыми ветвями, склонившимися до самой земли. Капли дождя на увядающих блеклых листьях отражали тусклый свет холодного утра.
 Сквозь дымку стелящегося тумана дикарь сумел разглядеть пастбище со щедрой растительностью и стадо каких-то животных с рогами, мирно щипавших траву. Оказывается, здесь не только двуногие аборигены водятся!
Нежданная добыча сама шла в руки. Глупо упустить такой случай! Он притаился за деревом, боясь спугнуть раньше времени отбившееся парнокопытное, и принялся ждать, когда оно подойдет поближе. Охотничьи навыки никуда не утратились - Эд ретиво выскочил из укрытия и набросился на свою жертву. Ловким ударом он сбил ее с ног и перерезал жилы. Возрадовавшись, он завопил что было мочи:
- Йоно, Йоно, беги скорей сюда!
Но колонист не откликнулся. Тогда Дикарь пустился на хитрость и заорал еще громче.
- Йошка, Йошка, на помощь!
И верный друг не замедлил явиться. Увидев окровавленные руки флэмитянина, абориген в ужасе закричал.
- Ты цел? Ты цел, дружище? Как я за тебя испугался! Вот уж никогда не думал, что такое мирное животное может напасть!
Эд немного смутился.
- Вообще-то, не оно…, а я. Гляди, сколько мяса. Можно его соленым порошком присыпать, чтобы не портилось. Нам надолго хватит!
Колонист в ужасе отшатнулся:
- Ты? Так это ты?! Ты посмел убить беззащитное живое существо, которое не причинило тебе никакого вреда!  А я-то, глупец, поручился за тебя перед общинниками, думал, что ты изменился! Нет, тебе не место среди нас!
- Я ж не для себя старался. Я - для всех! Сам говорил, что холода наступают, на одной «траве» далеко не убежишь. Охотничий инстинкт опять же у меня проснулся.
- Не подходи ко мне! Ты - хуже зверя! Уходи туда, откуда пришел!
- Ну, прости меня, прости, Йошка. Ладно, согласен, я – жестокий, но ты-то – добрый. Ты должен меня простить. Куда я пойду? Мне некуда идти, я не знаю дороги назад. И в моем мире я никому, совсем никому не нужен. Я больше никогда, никогда…
В глазах Эдда стояли слезы. Он искренне раскаивался и уже сам был не рад содеянному. Его последние слова подействовали, и Йоно смягчился.
- Хорошо. Только учти, чтоб это было в последний раз. Я, так и быть, никому не скажу. А сейчас надо произвести погребение безвинно погибшего животного.
- Зачем?
- А затем, что душа любого убитого, пусть даже животного, должна обрести покой. Иначе будет к тебе по ночам являться. Разве ты этого хочешь? Тебе и без того кошмары снятся.
Эдд безропотно согласился.