***

В пятнадцатом номере «Дальневосточного ученого» от 29 июля 2009 г опубликовано интервью начальника Управления кадров ДВО РАН под многозначительным заголовком «Мы поддерживаем молодых». Интервью посвящено самой болезненной проблеме современной российской науки – кадровой, и вряд ли кто будет оспаривать как само существование проблемы, так и усилия правительства, направленные на ее решение. Кстати, публикация вышла на следующий день после утверждения Правительством Российской Федерации Федеральной Целевой Программы "Научные и научно-педагогические кадры инновационной России" на 2009 - 2013 годы. Документ интересный, если кто решится почитать – не пожалеет. Заранее должен предупредить, не ищите в нем словосочетание «Российская Академия Наук» – по мнению составителей, такой структуры в России, очевидно, просто не существует. Возможно, это связано с тем, что программа, исходя из ее содержания, адресована только научно-образовательным комплексам, где, опять-таки по логике авторов, сосредоточена основная наука России…

Впрочем, Программу я упомянул только в качестве иллюстрации актуальности кадровой проблемы в науке, обсуждать ее полностью не хочу – жалко времени, смысла нет, да и поздно уже. Хотел бы остановиться только на некоторых вопросах, затронутых в упомянутом интервью. Например, связанных с пилотным проектом. Пусть меня простят уважаемые кураторы этого проекта, но я так нигде и не услышал внятного объяснения, а чем были обусловлены сокращения. Неужели нельзя было хорошее дело – повышение зарплаты научным и ненаучным сотрудникам Академии Наук – не увязывать с явной нелепицей – сокращением? Смею утверждать, что именно эта глупость (сколько можно ходить вокруг да около, давайте называть вещи своими именами!), так вот, повторяю, именно эта глупость обострила и без того катастрофически болезненную проблему молодежи в науке. Не согласен с уважаемым Вадимом Михайловичем, что молодежь неохотно идет в аспирантуру. Очень многие выпускники ХОТЯТ поступать в аспирантуру, даже со столь нищенской стипендией. И поступали. Раньше. Когда была возможность устроить аспиранта в лабораторию. Или еще раньше, когда стипендия в 75 рублей была выше минимальной заработной платы. «Аспирант должен вариться в лаборатории» – это мнение академика В. И. Сергиенко, высказанное им в Магадане, и такое же мнение, уверен, есть у любого научного руководителя. Поэтому самым первоочередным шагом Министерства науки и руководства Академии Наук должно быть немедленное и ежегодное выделение каждому академическому институту, пусть мизерного, но хоть какого-то количества вакансий именно для этих целей. После защиты эта вакансия оставалась бы за молодым ученым, а в случае его ухода на нее принимался бы другой аспирант. Сейчас же научные руководители не берут аспирантов не потому, что те не хотят, а потому что не представляют, как им жить на стипендию, и какова будет их дальнейшая судьба – ставок-то в институтах Академии Наук нет! Можно, конечно, рассчитывать на то, что «погонят стариков», чтобы освободить ставки, (кстати, на всех стариков мест в ВУЗах просто не хватит!), но кто тогда будет учить этих самых молодых? Учить и подвигать их к открытиям, которые сами руководители уже делать не могут (мне кажется, еще одно опрометчивое заявление, но сейчас речь не об этом).

Наконец, чтобы не возвращаться, еще о ставках, точнее численности. В интервью прозвучала фраза «Для Дальневосточного отделения была установлена численность…». Хотелось бы знать, кем установлена? Неужто опять все знающим министерством науки? И, исходя из каких соображений? Ответ подозревается, и все же? И почему именно такая, а не другая? На этот вопрос ответа, скорее всего, не будет. Как, впрочем, и на два предыдущих. А жаль! Иногда не грех поинтересоваться мнением ученых, может быть, и глупостей было бы поменьше.

Теперь об аспирантской стипендии. Удивительно, на всех углах кричат о ее мизерности, но почему-то ничего не меняется. Разумеется, ее необходимо увеличить. Но не в два-три раза, как предлагается некоторыми чиновниками, а минимум в десять раз, приблизив (что совсем не означает, сделать равной) к зарплате младшего научного сотрудника. Если кому-то это не понятно, обратитесь к опыту других стран. Я уже писал о том, что в Прибалтике, например, помимо стипендии в 7-8 тысяч рублей (тоже очень мало, но значительно больше, чем у нас), аспиранты ежегодно получают валютные средства для поездок на зарубежные научные мероприятия. А наши аспиранты что, хуже? Хотелось бы, чтобы были лучше!

О кадровой проблеме в науке говорится уже очень давно, но молодежи в ней больше не становится. И не будет становиться, если принимаемые решения не будут широко обсуждаться, и если их авторы не будут прислушиваться к мнению самых заинтересованных в этих решениях. Пользуясь случаем, должен еще раз сделать реверанс «Дальневосточному ученому» за откровенный и столь нужный разговор.

Последний штрих. Недавно ко мне подошли два третьекурсника, попросили дать им тему научной работы (по паразитологии!), чтобы в дальнейшем они смогли поступить в аспирантуру и продолжать исследования. Разумеется, речь шла сначала о курсовых работах, потом дипломной, а уж потом и кандидатской. Я им отказал, мотивируя тем, что не вижу, во-первых, никакой возможности поддержать их учебу, а во-вторых, перспектив трудоустройства в Институте. А готовить кадры «для дяди» пока нет времени.

Не опубликовано. 2009


Рецензии