Экстраверсия смерти. Глава 5 часть 1

Иллюстрация:

***

Когда ты начинаешь выбирать себе неправильные идеалы, всё окончательно летит к чертям. © Марианна

***

— Вот ЭТО будет тусовкой века! — Тео показал Райану экран своего телефона, сияя и говоря так громко, что я моментально отключилась от темы урока и теперь ждала реакции парня. Он разглядывал пост с психоделической афишей и кислотными цветами на фоне паттернов и подавил смешок.

— Отец не отпустит меня, в этот день как раз назначена съемка, — он отрицательно покачал головой.

— Перенеси, — Тео настаивал, — такое шоу нельзя пропустить!

— Ну, с Джеффри Янгом оно должно продолжаться*, — Райан нашёл пост и сохранил к себе, — я что-нибудь придумаю.

— Постарайся. Нам нужны новые полезные знакомства, — он подмигнул и ухмыльнулся.

— Ну, если и идти, то только ради афтепати.

Их болтовня срывала урок, так что вскоре они оба уткнулись в свои телефоны, продолжив общение в переписке; только изредка слышались смешки и шепот. Я вспоминала подслушанный разговор в раздевалке — и теперь раздумывала, как сообщить об этом подруге. Мы должны все обсудить — потому что потом будет больнее.

Я теперь понимала смысл ее слов про Райана: «Он тоже зачем-то ему нужен». Тео толкал наркотики. Он носил их с собой. Каждый чертов день. И сомневалась, что тот приступ Райана — просто выплеск эмоций, эйфория. Ага.

Райан упрекал Лотти в том, что она ему что-то не достала. Это смог достать Тео. Все просто. Когда начинаешь забывать про свою жизнь и лезешь в чужую, то тебе открывается множество удивительных и провокационных деталей.

Недолго думая, я взяла собственный телефон и быстро отыскала нужный профиль и тот самый пост. Меня поразило увиденное: первым делом, в глаза бросились бесконечные фракталы из геометрических фигур, вызывая кислотными цветами приступ эпилепсии. Второе — это дата: концерт запланирован на тридцать первое октября, то есть, на Хэллоуин. И третье — цены в конце афиши: они составляли четверть стоимости обучения за полгода в этом коллеже. Четверть! Мне не достать этих денег, после разорения кондитерской у мамы их точно нет.

Отдельной публикацией на профиле была афиша с ценами на афтепати. Оно оплачивалось отдельно, стоя чуть ли не так же, как и основной билет. Да… я в пролете. Ни как выглядит артист, ни что он из себя представляет, я не увидела. Абсолютный ноль. Кроме абстрактных картинок и этих бешеных цен не было ничего… Что ж, может, стоит послушать его песни?..

— Да что с тобой такое? — Джейд пыталась меня успокоить, пока я дрожала на перерыве.

То, что я расстроилась — это еще мягко сказано. Я не чувствовала слез, я была одним комком боли.

— Выкладывай.

Я начала замечать, как в присутствии Райана меня бросает из дикой, безумной и крышесносной эйфории в болезненное отчаяние и странную пустоту, появившуюся после разочарования от собственной немощности. Былое восхищение постепенно исчезало. Я очень обижалась, но не имела на это права, а как избавиться от этого чувства — не знала. Поэтому, оно начало разрушать изнутри.

— Я не смогу попасть на концерт Джеффри Янга.

— Какая трагедия! Слушай, меня тоже там не будет, — подругу явно беспокоило нечто совершенно другое, — ты же всё равно не можешь ничего сделать. Зачем переживать?

Действительно.

— Твоя идея с волейболом провалилась, — конечно, я хотела сблизиться с Райаном, но он как будто все быстрее отдалялся от меня, — какой в нем толк, если мы все равно не можем поговорить?

— Так он пришел?

— Да, и упал в обморок.

Джейд удивленно вскинула бровь, и я рассказала, что ему смогли помочь. Кажется, Райана постоянно окружали люди, будто он боялся оставаться наедине с собой. Это даже пугало.

— И кстати, там, в раздевалке, я узнала, что… — я все еще сомневалась, стоит ли это говорить, но все вырвалось в одну секунду, — Тео-толкает-наркоту-и-у-него-есть-своя-банда-покупателей…

— Да, я знаю, — она перебила меня, — на английском они постоянно шептались о том, что продать и кому, по какой цене.

Эти парни приходили в коллеж не учиться, а заработать бабло.

Шла уже третья неделя учебы — Тео систематически начал пропускать некоторые уроки, особенно ранние. Впрочем, Райан не отставал, и они вместе шатались неизвестно где, опаздывая на занятия. Я подозревала, что никаких санкций от преподавателей они не боялись. Тайпс был вообще чрезвычайно спокоен и непоколебим.

Я посмотрела все видео, нашла аккаунты, прочитала все интервью и купила все журналы со своим возлюбленным, а доска желаний в комнате сплошь и рядом была обклеена его фотографиями, но какой в этом смысл, если я не знала самого человека?

Когда Тео не было, компанию Райану составляла Лотти. Они также задерживались где-то вместе… Пока учитель биологии вдалбливал нам знания про рефлексы и то, что они тесно связаны с привычками, а, следовательно, и с зависимостями, я накручивала себя. Превращалась в тугую пружину, грозящую смести все на своем пути, убедившись в реальности страха. Мои ладони потели, я ковыряла заусенцы, отрывая их до крови. Но я не чувствовала боли. Я отвлекалась, чтобы не сделать с собой что-то похуже. Как, как все могло быть замечательно, что он был счастлив без Блонди, играя в волейбол с нами, а теперь они где-то вместе, и я…

— Прекрати, иначе заработаешь заражение крови.

Джейд указала пальцем на листки тетради, на которых красовались темно-красные пятна. Но я не могла остановиться.

— Эти двое наедине… — у меня закружилась голова, и я почувствовала, как дыхание останавливается.

— Ревность не заслуживает ампутации пальца.

Ее слова будто оказались ведром ледяной воды… Я снова уткнулась в учебник и попыталась сосредоточиться на рефлексах. Я буду знать эту тему отлично, потому что каждый раз при виде Лотти я испытываю ненависть и начинаю драть кожу на пальцах. Это механизм спасения или самоуничтожения?..

Когда эти оба все-таки объявились на английском (а Лотти отсутствовала, поэтому это был лучший урок… впервые), я заметила, как на прощание Тео приобнял Джейд. Он никогда так не делал. Моя подруга сближалась с парнями семимильными шагами, когда я терпела поражение за поражением.

— Я жду объяснений, — шутливо посмотрела на нее, скрестив руки на груди. Я неосознанно копировала поведение Андре.

— Это ничего не значит, — она только пожала плечами, — мы в очередной раз набрали максимальный балл за совместную сценку.

Она была настолько закрытым человеком, что не стремилась мне о чем-то рассказывать. И мне приходилось верить на слово.

***

— В связи с тем, что ты пропустила два предыдущих занятия, я объясню задание только в общих чертах, — куратор достал листок и начал записывать основные положения, — его выполняют все, оно конкурсное и покажет, на что ты способна.

Вместо волейбола я выбрала прийти в студию — потеряла всякую надежду увидеть Райана в секции.

— Тебе предстоит создать концепт-арты напульсника для музыканта: знаешь, нечто впечатляющее, запоминающееся. И еще плакат. То есть афиша. Ему нужна новая. Большая. Формат обыкновенный ватман. Справишься?

Моя голова кипела от всего, что я услышала. Но спросить я решилась только одно.

— Для какого музыканта?

— Тридцать первого октября состоится концерт гордости Парижа — Джеффри Янга, — я медленно моргнула, уставившись на юношу лет двадцати пяти, — он заказал нам разработать мерч и рекламу. Обойдешь остальных — получишь свой выигрыш, — он достал из кармана джинс заветный билет. На тот самый концерт, куда собирались парни.

Вопросы, которые я собиралась задать, показались мне чрезвычайно глупыми, так что он недоверчиво посмотрел на меня и, подойдя к выходу из аудитории, сказал:

— У тебя есть две недели.

Я не могла поверить: мне выдалась возможность оказаться рядом с Райаном, и теперь она тоже стремительно ускользала из рук. Никакой вдохновляющей информации о Джеффри не было в интернете — только сухие факты: где выступал, когда, награды, дискография, и я не знала, за что зацепиться. Поэтому, я надеялась, что моей отправной точкой станут пара его композиций.

Сразу нажала проигрываться самые популярные треки, начав слушать в наушниках. Это был кошмар наяву… Типичный дабстеп — совершенно тошнотворные звуки, похожие на ультразвук или пытку. Крики, ор, называемый пением. Искусственно созданные ноты на технике, такой, будто все синтезаторы вышли из строя. Слушать, а тем более наслаждаться было невозможно. Я вырвала гарнитуру из ушей, кинув на стол, и еще несколько минут приходила в себя. Как Тео и Райан собрались на концерт к нему, я не могла представить.

В студии царила ошеломительная конкуренция — я хотела пройтись по рядам и посмотреть, какие идеи у остальных, но они либо блокировали экран графического планшета, либо сворачивали бумагу в рулон, как только я подходила, либо чиркали в скетчбуках каракули как Лина и Зои, понятные только им.

Каким образом мне изобразить нечто впечатляющее, если я даже понятия не имела, от чего отталкиваться?! Я сидела допоздна в этой чертовой студии, пытаясь придумать хоть что-то. Каждая следующая идея казалась бредовее предыдущей. Если честно, на волейболе было легче.

Я шла домой ужасно опустошенная. Другие явно знали больше, чем я — потому что суть задания рассказали раньше. Время ускользало меж пальцев — я уже сомневалась в своем таланте, ведь вообще не понимала, за что браться.

— Тренер сообщил о твоем прогуле, — Андре начал атаку сразу же после моего появления на пороге, — где ты была?

Я рассказала все, как есть и даже показала листы с рисунками, только чтоб он отстал. Мама в этот момент разогревала мне ужин и до определенного момента не вмешивалась в диалог.

— Студия? А ты разве способна на что-то оригинальное? Для этого нужен опыт, — обычно, я не придавала его словам никакого значения. Но тут я была настолько подавлена, что каждое слово прочно проникло под кожу.

— Она шьет отличные платья куклам, — мама с гордостью отпила чай и с укором посмотрела на любовника.

Знаешь, этого мало чтобы выиграть в конкурсе. Этого мало, чтобы попасть на концерт, где будет Райан.

***

— Как продвигается конкурсная работа? — мы сидели в кафетерии, и пока Джейд цепляла вилкой картошку фри, я поймала идеальную возможность расспросить Лину и Зои, севших рядом, да еще и расположить к себе перед голосованием за должность старосты.

— Вообще, мы играем в одной группе со Стефаном и ее братом, — Зои показала большим пальцем на Лину и улыбнулась, — Луи.

Я судорожно пыталась вспомнить, где же слышала это имя… Где же, черт возьми?

— Так что, билеты на концерт уже у нас, мы выступаем на разогреве. Наши идеи Джеффри рассмотрит как запасной вариант, если конкурсные будут слабыми.

— Как он вообще выглядит? Вы знаете?

— Нет, мы сами увидим его впервые, — Лина разрушила всякую надежду, — я даже музыку такую не слушаю, — они пропустили объяснение задания как и я, потому что были на репетиции.

Джейд в этот момент будто с нами и не было… Она пристально наблюдала за компанией из четверых человек, сидевших впереди. Потом к ним подвалили ребята постарше, а потом ещё и ещё, пока не разрослась приличная толпа из двенадцати человек.

— Привет, детка, — воу, Тео обнялся с одной, только что прибывшей девчонкой и тронул ее за руки, — присаживайся.

Подруга молча встала со своего места, отнесла поднос и вышла из кафетерия. Тео, открыто флиртуя со всеми, когда не лень, пытался укрепить связи, а Райан наоборот, был отстранен, холоден и высокомерен, хоть и дежурно целовал Лотти в щеку. Я поспешила за Джейд, понимая, что она хочет изолироваться от всех — переживая горе внутри, глотая обиду и закрываясь. Мой долг, как подруги, состоял в простом нахождении рядом и поддержке.

Мы прекрасно понимали друг друга — ревность сжирала ее вот уже две с половиной недели, а меня — два с половиной месяца. Боли, когда я видела Тайпса с Лотти, накапливалось все больше. Но существовал мир, где этих двоих не было. Им стала студия.

Конечно, после сказанного Андре два дня назад меня одолел синдром самозванца, поэтому я так сильно загонялась, что не выдумав ничего нового спустя полчаса после прибытия, бросила карандаши с маркерами и отодвинулась от стола. Такими темпами меня выкинут отсюда быстрее, чем я что-то смогу из себя выдавить. А вот у Кристофера дела шли отлично — он сдал работу и с восторгом сел за свой черный огромный блокнот. Терять нечего, поэтому я молча наблюдала, стоя за его спиной за всем, что он делает.

— Почему именно они? — там были те же персонажи, что и на том плакате для конкурса.
Мы переглянулись и я, сев рядом, начала слушать увлекательный рассказ.

— Они олицетворяют зависимость и свободу, пустоту и наполненность, свет и тьму, если говорить проще, — я удивлялась его фантазии, потому что он придумал собственный мир, в который и я теперь хотела попасть, — они спасители друг друга.

Девушка с огромными крыльями спасает увязшего в грехах парня, а тот, в свою очередь, показывает ей, насколько мир может быть прогнившим, а не сахарным до приторности. В конце, они переходят совершенно на новый уровень развития, строя мир вместе, заново.

— Твоя идея может материализоваться, — меня зацепило слово «спасители».

— Каким образом?

— Я могу сделать кукол с этими персонажами.

Крис, конечно, весь засиял. А для меня это была отличная возможность воплотить мечту Адель и обрадовать ее в выходные, потому что каждый раз она слезно напоминала об этом. А еще — вдоль и поперек изучить его черный блокнот.

Конкурсную работу я забросила в дальний ящик — теперь вдохновилась новой идеей и ничего не замечала вокруг! Те несколько дней, пока меня не выкинули из студии, надо было использовать на полную! Для этой работы будто все само шло ко мне в руки — я быстро отыскала нужные детали, шарниры и основу для тел. Все оставшееся время я рисовала эскизы одежды персонажей в разных ракурсах — и просто была поглощена творчеством. Это продолжилось и дома, весь субботний день. Я ощущала себя частью чего-то большего, чем ученицей в студии и чьей-то подругой, дочерью.

***

— Мне он не нужен, понимаешь?

Воскресное утро — я проснулась не из-за стонов матери и отчима, доносящихся обычно снизу, а из-за их оживленного, но тревожного спора.

— Оставь его, прошу тебя, я обещаю, все наладится, — Андре умолял ее на коленях, пока я бесшумно открыла люк и наблюдала за ними, — мы справимся.

— Я не хочу, я не справлюсь, я не выдержу этого, — она чуть ли не плакала, ломая полоску в руках пополам.

— Прошу тебя, давай попробуем, я все сделаю для его будущего, — Андре уже сам чуть ли не рыдал, смотря ей прямо в глаза и держа за руки.

Какой он все-таки ублюдок! Не ему ведь вынашивать ребенка почти год!

— Мы и так дождались задержки, если бы я приняла таблетки вовремя, этого бы не было. — Она винила только себя, а потом решительно произнесла: — Завтра я сделаю аборт.

— Я очень хочу общих с тобой детей.

На этих словах я вернулась в свою комнату, ужасно разъяренная и потрясенная. Он меня не принимал, не считал семьей. Я ему была не нужна. Теперь мне оставалось верить, что мама и правда сделает то, что сказала, и не поддастся его влиянию, потому что она просто не имеет права так поступить со мной! Вся сложность состояла в том, что мама, кажется, просто им пользовалась, залечивая таким образом раны, появившиеся после развода с отцом. Ей нужна была забота и внимание, и она получала их, развлекаясь с ним все время. Она не хотела ребёнка, а, значит, она не хотела с ним ничего общего. Пока.

Конечно, следующие несколько дней они делали вид, будто бы ничего не произошло. Я надеялась, что мама приняла верное решение, что Андре отвалится сам собой со временем, и мы останемся вдвоем, как и должно быть. Я скучала по отцу. Он вот так запросто бросил все и уехал, когда доходы в кондитерской упали еще пару лет назад, а я до последнего верила, что этого не произойдет. Их разрыва. И тем более, что в нашей жизни появится Андре, с которым она познакомилась этой весной.

Я хотела к отцу, чтобы не терпеть присутствие отчима. В идеале, чтобы он исчез, конечно. Потому что я не верила в их союз и отношения, которые развивались слишком стремительно: за два месяца, после отъезда отца, он успел переехать к нам, взять все в свои руки, да ещё и настроить ее против меня. Он, естественно, ничего не понимал в воспитании и действовал как получится, это и привело к тому, что я ни во что его не ставила.

— Тебе надо быть терпимее к нему, — мама вечно повторяла что мне надо и не надо, и все чаще оставалась в нейтральной позиции.

Вечером, когда снова привели Адель, я не находила себе места. Эта девочка и ее капризы раздражали впервые — я даже не садилась за уроки, и способна была только отвлечься бездумным пролистыванием ленты, только чтобы злость, наконец, отпустила, не говоря уже о конкурсной работе, которая меня не волновала.

***

— Валяй, — Джейд села на скамью во внутреннем дворике, дав прежде списать домашнюю работу, — мне интересно, из-за чего вечно идеально подготовленный человек вчера ничего не сделал.

Да, в отличие от Роберта, я не умничала и давала ответы всем, кто в них нуждался. Мне хотелось завоевать доверие и голоса на выборах.

Словесную дамбу, наконец, прорвало, и я, практически переходя на рев, вспоминала все. Посредине рассказа я заметила сочувствие в глазах, но оно не было глубинным, и это меня беспокоило — человек будто зачерствел настолько, что не был способен на милосердие. Но я продолжила, вспоминая отца, и мать вашу, как же я скучала! Прошло слишком мало времени. Если бы они разошлись восемь или десять лет назад, я бы это даже не помнила. А в сознательном возрасте, когда все воспринимается так остро, это попросту опасно.

— Я точно знаю: в моем будущем такого не будет, — я намекала на треугольник между мамой, отцом и Андре, — у нас все будет прекрасно, и мы будем понимать друг друга с полуслова, — я смотрела на парня, стоящего в десяти метрах от нас и делающего затяжку.

Джейд молчала и явно думала о своём. Мой рассказ был очень развернутым — по крайней мере, он растянулся на все перерывы, — и я ожидала бурной реакции, а не безразличие, и даже обиду, которую я получила в итоге.

— Ты бы хотела с ним увидеться?

Конечно, больше всего на свете!

— Я не знаю, как с ним связаться, он сменил номер, после того, как переехал.

Она отвела от меня взгляд и уставилась на собственные кеды. Последний урок уже начался, а подруга никак не могла отлипнуть от стены, на которую облокачивалась.

— Я уверена, что однажды он даст о себе знать.

Она говорила это по собственному опыту? Потому что ее определенно что-то тревожило — но это никакими клешнями не вытащить! Я доверилась, рассказав ей настолько личную историю. Надеюсь, и я стану для нее близким человеком.

***

— Итак, я думаю, пришло время устроить голосование, — двадцать третьего сентября мадам Бертлен обратилась ко всему классу, — и назначить одного из вас на пост старосты.

Со всеми проблемами и переживаниями я совершенно не ожидала, что это произойдет так скоро, поэтому пассивно наблюдала за происходящим, надеясь, что меня, все-таки, не выберут. На меня свалилось так много расстройств, что эта нагрузка казалась совсем не по плечу.

Я клевала носом, сражаясь со сном, потому что вторую ночь подряд совершенно не высыпалась. Назвали Эстер и Роберта, и Райан с Тео за них не проголосовали, а вот за Шарлотту… только они и отдали голос. Я совершенно не удивилась — им было полезно иметь кого-то «своего» на этом месте.

— Марианна, — эхом услышала я своё имя, пока мадам подсчитывала голоса поднявших руки сзади меня, а я даже не обернулась. Зато это сделали два дружка, посмотрели на класс, что-то для себя поняли и тоже подняли руки.

Голосовать можно было несколько раз, но я не понимала, зачем им это. Конечно, позже мне стало очевидно. А пока…

— Марианна де Клинн становится новым представителем класса, — у меня даже отпала челюсть и она приземлилась, наверное, где-то в Китае, потому что я точно не ожидала такого! А про моментальную бодрость стоит вообще промолчать.

За меня проголосовали почти все — и если бы не голоса обоих парней, я бы никогда не заняла этот пост.

Мадам Бертлен объяснила, что мне нужно делать: помимо контроля пропусков отдавать бумаги директору на подпись со статистикой успеваемости, а ещё сообщать о психологическом климате класса. Скажем так, он становился прохладным.

— Хорошо, что выбрали ее, а не Роберта, — я подслушивала разговоры одноклассников, узнавая, что я просто стала меньшим злом, — иначе этот умник отмечал бы любое опоздание, даже на секунду, — тут группа человек злобно насмехалась, — и доносил про списывание.

— Да, и не Эстер, — она была главным претендентом на победу, вообще-то, — каждый год подряд старостой становится либо она, либо Роберт, и они бесят уже одним своим присутствием.

Я и так не обрадовалась дополнительной ответственности, а тут начала разочаровываться еще больше. Они были моими конкурентами, но… Я будто обижалась за них, ведь, спустя время эти люди станут негативно высказываться и обо мне тоже — раз они уже так делали за спинами других.

Впрочем, моя должность давала о себе знать в первый же день — Райан и Тео подошли ко мне, с ухмылками на лице.

— Марианна, не отмечай нас, мы подвалим в конце, — я не могла им отказать, — ты же можешь.

Теперь и Лотти пыталась найти ко мне подход, чтобы отмазаться от уроков. И ненавидеть я стала ее только сильнее.

— Ты поняла меня? — она не пыталась просить, уговаривать, а принялась сразу угрожать, — иначе все, включая директора узнают, что ты их покрываешь.

Когда тебе это говорит дочь председателя сената, наверное да, угрозы действительно работают успешнее всего.

Впрочем, не только ее волновали пропуски Райана — на физподготовке тренер вызвал его и меня заодно в кабинет.

— Ты пропустила три тренировки подряд, — он начал отчитывать нас по очереди, — я вынужден тебя исключить из команды.

Я безучастно смотрела то на него, то на парня, который был недоволен все это выслушивать.

— Безалаберное отношение, — типичный холерик, выходивший из себя, как только ему что-то не нравилось, — я с самого начала знал, что это бесполезно.

В смысле, учить меня. Я только потратила его время.

— А ты? Райан, — он перешёл на более ласковый тон, — не появился ни разу после обморока, я хочу знать, в чем дело. Ты очень способный мальчик.

Райан думал о чем-то постороннем и не спешил продолжать диалог, скрестив руки на груди.

— Это отец виноват? — Я не понимала, при чем тут он? — Да? Я ведь прав?

Тренер пытался достучаться до лучшего игрока в своей сборной, отчего тот от неожиданности даже опустил руки вдоль тела.

— Неужели? Он опять за тебя решает, что делать?

Я впервые увидела страх и отвращение на лице Тайпса… Он развернулся к мужчине спиной и с горечью в голосе прошептал:

— Я решаю, что мне делать. Я больше не буду в этом участвовать, — и вышел из кабинета.

— Да что с ним происходит вообще?

Мне тоже хотелось бы знать, поэтому я оставила мужчину в одиночестве, последовав за одноклассником.

Зал к тому времени уже опустел, а все ученики спешили переодеться. Это была идеальная возможность поговорить наедине, но я боялась подойти. Он, казалось, был чрезвычайно зол.

— Так ты что, тоже бросила? — он сказал с необычным раздражением и… обидой, обращаясь ко мне.

— Да, я так захотела, — я говорила первое, что приходило в голову, потому что каждый последующий вариант оказывался глупее предыдущего.

— Я бы никогда этого не сделал на твоем месте, — но он был и не на моем месте.

— Почему?

Вместо того, чтобы переодеться, мы оба взяли свои вещи и вышли во внутренний дворик, когда начался следующий урок. Я просто шла за ним по инерции, не понимая зачем.

— Потому что это единственное, ради чего я когда-то жил, — мы уютно расселись за высокими кустарниками так, чтобы нас ни с одной точки в коллеже не было видно.

Заметка: это был первый раз, когда я прогуливала занятие.

— Так что изменилось?

— Отец требует от меня невозможного, — он достал пачку сигарет и закурил, — будешь?

— Нет, спасибо, — я ответила не задумываясь и… пожалела. Я ненавидела себя за такое малодушие — он ведь угощал меня, — в смысле, невозможного? Тренер что, был прав?

— Да, — его голос надломился, но он успокаивался, делая затяжку за затяжкой, — ему не нравится мое увлечение волейболом. Он считает, что этим нужно заниматься профессионально и с детства. Поэтому, он зарабатывает деньги на мне другим способом.

Я знала, что его канал состоял из смешных видео с приколами и основывался на подростковой любви, собирающей много просмотров: он снимался совместно с Лотти и зарабатывал деньги на просмотрах. Следующие двадцать минут он со стеклянным взглядом рассказывал, как ему нравилось на сборах и матчах, как он отдавался тренировкам и как его все любили. За реальные достижения, а не ложь.

Меня не смутило, что он ни разу не поинтересовался моей жизнью. Это был первый раз, когда бочка переполнилась и нужно было вылить содержимое. Я просто попалась под руку.

В конце концов, мы все-таки решили заявиться на оставшуюся половину урока.

— Тренер задержал нас обоих, и мы разговаривали по поводу зимнего матча, — Райан заступился и за меня тоже, найдя отличную отговорку для учителя, который уже обвинял меня во всех смертных грехах из-за поста старосты.

Райан продолжил вести себя, как ни в чем не бывало. Будто не было того диалога. Нашего первого настоящего разговора.

— Вы правда застряли у тренера? — Джейд поинтересовалась моим жутким опозданием, а я кивнула, потому что наше уединение стало первым личным секретом.

Дома, как только Андре вспомнил о моем опоздании, приходящем тут же ему на почту, он начал активно нападать на меня, повышая голос. Я ему ответила то же, что сказала Джейд, и это была рабочая версия для всех.

— Но тебя отчислили.

Как же быстро он все узнает!

— Никто не отменял финальный зачет. Да и они нуждаются в группе поддержки.

Чем придирчивее были претензии, тем изворотливее становились отговорки.

Вечером, я снова вспомнила слова тренера об отце Райана, и я решила найти все журналы, в которых только публиковали его интервью. Зайдя в комнату, я взглядом отыскала нужную коробку со всеми этими драгоценностями, которые успела скупить за два месяца: журналы, открытки, плакаты, значки… Я рылась среди всех вещей, сначала аккуратно складывая в сторону, а под конец швыряя, чтобы не мешали. Машинально под руку попались грамоты и почетные письма от конкурса танцев, в котором я участвовала пару лет назад. Их несколько, штук шесть, может больше. Передо мной проносились воспоминания короткими вспышками: отец каждый раз подвозил меня до танцевального клуба, а после окончания занятий забирал обратно. Я зависла, уткнувшись взглядом в стену, но глаза видели только всплывшую фигуру отца. Его нет рядом, а танцы я бросила, потому что на постановках из-за высокого роста меня начали задвигать назад. Моргнув несколько раз, я тряхнула головой и убрала их на самое дно, чтобы отыскать то, что нужно. Вот они.

В хаотичном порядке я открывала страницы и по диагонали читала то, что и так наизусть знала. Просто, я не воспринимала это всерьез.

«Ваш отец помогает вам снимать ваши видео?» — вопрос от интервьюера. «Да, почти всегда идеи придумывает либо он, либо его помощники», — Райан.

«Ваш отец сопровождает вас в поездках, участвует в мероприятиях?» — «Да, он всегда контролирует все, что происходит вокруг»

«Джонатан Тайпс является самым успешным режиссером и продюсером Франции. Вы собираетесь пойти по его стопам?» — «Кажется, он все делает, чтобы так и было (смех)»

Я тяжело сглотнула. Даже в интервью он кричал о своей боли, прикрываясь смехом так, чтобы никто не понял. Райан был будто придатком своего отца. Молодого парня не воспринимали серьезно, как самостоятельную личность.

И еще — я несколько раз пересмотрела все валявшиеся на полу журналы, чтобы окончательно убедиться. Нет, ошибки быть не может. Ни слова о матери… Где же она?
Примечания:
*Отсылка к песне Фредди Меркьюри «The Show Must Go On» — "Шоу должно продолжаться". Это — предсмертная исповедь, самая откровенная, самая таинственная и одновременно одна из самых гениальных песен «Queen».