О рассказе Варлама Шаламова Плотники

ЗАМЕТКИ О РАССКАЗЕ ВАРЛАМА ШАЛАМОВА "ПЛОТНИКИ"
(Из цикла "Колымские рассказы")

В знаменитых «Колымских рассказах» Варлам Шаламов показал страшный, нечеловеческий обыденный быт обитателей ГУЛАГа сталинского периода русской истории. В каждом из этих небольших по объёму рассказов писатель сумел представить не только индивидуальные истории политических заключённых (в основном, интеллигенции), но и сделать выводы о том, что если человека ставят на грань выживания, заставляя его работать в любой мороз по 16 часов в сутки и при этом почти не кормить, то изменения происходят на физиологическом уровне, и теряются почти все высшие человеческие качества – сострадание, доброта, способность дружить… Зэк превращается в равнодушного ко всему «доходягу», которому наплевать уже и на собственную жизнь, и на жизнь товарищей по несчастью. Он способен думать только о хлебе насущном да о том, чтобы хоть как-нибудь согреться в этом ледяном мире.

Автор пытается докопаться до причин «расчеловечивания» и пишет так: «Если могли промёрзнуть кости, мог промёрзнуть и отупеть мозг, могла промёрзнуть и душа… В холод и голод мозг снабжался питанием плохо, клетки мозга сохли». И всё же иногда сквозь этот душевный и умственный холод прорываются человеческие чувства…
Главный персонаж рассказа «Плотники» - 30-летний мужчина Поташников. Он в своё время отказался от сытной должности бригадира только потому, что не хотел гнуть и подавлять волю своих товарищей по несчастью, не желал слышать проклятия себе в спину. Покупать себе жизнь ценой перехода на сторону безжалостных тюремщиков он не был готов даже перед лицом смерти.
 
Поташников - вовсе не плотник, но однажды он выдаёт себя за такового. Почему? Да потому, что ему уже невмоготу выносить нечеловеческие условия существования. Работа на морозе в 55 градусов, когда плевок замерзает на лету, а вечером в бараке всё равно не отогреться. Приходится спать на нарах в шапке, телогрейке, ватных брюках. И всё равно к утру волосы примерзают к подушке. А жидкая обеденная баланда, мизерная пайка хлеба да кипяток не способны восстановить силы для будущей тяжёлой работы. И уже чувствуешь, что умираешь… А тут вдруг прораб спрашивает, нет ли в бригаде плотников? Всем известно, что плотники работают не на морозе, а в тёплом помещении с печкой. И ради этой короткой передышки, ради тёплого, поистине райского уголка Поташников и ещё один бедолага-интеллигент – аспирант Московского филологического института – который, как и Поташников, тоже никогда топора в руках не держал – вызываются добровольцами на плотницкую работу. Рассуждают так: мы обманем и хоть один денёк посидим в тепле, отогреем душу, отдохнём. А дальше – что будет. Значит, сегодня уже не умрём…
Но лже-плотников могли бы разоблачить сразу. Ведь в мастерской работали профессионалы, которые тут же поняли, что Поташников и его напарник топора в руках никогда не держали, не могут вытесать даже  топорище, развести пилу, не говоря уже о более сложных работах.

И вот-тут-то пожилой инструментальщик Арнштрем спас двух бедолаг от немедленного изгнания, проявил доброту и сострадание. Может, потому, что сам работал в тепле и относительном благополучии, зная, что другим зэкам, на улице, приходится во много раз хуже и тяжелее. Возможно, Арнштрем интуитивно чувствовал, что спасает жизнь людям, пусть ненадолго – на два дня. А что там дальше, за этими двумя днями – неведомо. Возможно, всё же, не смерть, а жизнь. И это главное. Именно такие оставшиеся в душе человеческие чувства отличают жестокую охрану лагеря от тех, кто всеми силами старается сохранить в нечеловеческих условиях свою человеческую душу.