13. 2. 24. третье

                Какие у коня копыта?

   Он пытался, когда был маленьким, но ему не дали, а сказали:
   – Негоже принцу лазать под конём, как грязному конюху, и трогать копыта!
   И он их не потрогал. И когда он повзрослел и стал королём, и хотел потрогать копыто у коня, то ему сказали:
    – Вы нас, конечно, простите, ваше величество, но королю подобает восседать на коне, а не трогать копыта под конём...
    И он не потрогал до самого своего последнего часа. И он поскакал на коне с саблей в руке, а за ним всё его большое войско. И бился король на прекрасном коне с неприятелями отважно и храбро. А тогда его вдруг и сразила горячая пуля.
    И он упал коню под ноги и, одну руку прижимая к ране, другую руку он с трудом протянул к копыту – и потрогал его пальцами.
    Подбежали генералы помочь королю, а он им и говорит, улыбаясь:
    – Тёплое... Наконец-то я узнал: у коня копыта – тёплые...
   


                Осчастливить человека!

    Ворона вороне:
    – Пойду доброе дело сделаю – человека осчастливлю.
    – Как это?
    – Я к нему подойду, а он меня чем-нибудь вкусненьким угостит. Я буду есть, а он радоваться, потому что ведь большего счастья, чем кормить голодное животное!..


               
                Лучшая в мире дырка от бублика!

    – Подходите, покупайте! Отдам задёшево!
    – Почём?
    – За спасибо продам!
    – А что?
    – Дырка от бублика!
    – Хо-хо!
    – Не простая, а самая лучшая! Ты такой не видывал! На, погляди!..
    Тот взял, смотреть стал.
    – Ну, что видно?
    – На базаре весёлых людей разнаряженных. Детей с леденцовыми петушками. И синее небо вверху, а в небе ясное солнце! И птичек летящих вижу я в эту удивительную дырку!
    Люди стали подходить, тоже заглядывали в ту дырку и спрашивали: нет ли ещё такой хорошей дырки от бублика? Может, залежалась...
    – Одна была, и ту продал, – улыбается торговец.
   

               
                «Я полюбил тебя, малыш!»

    Когда-то в будущем один дяденька был учёным. И он сделал научное открытие – что-то малюсенькое открыл дяденька, и сначала даже было непонятно, живое ли оно существо или так, вроде пылинки. Однако после тщательного изучения у него были обнаружены: мордашка, а на ней усики, да глазки, да симпатичная улыбка до ушей. А глазки у него – наивные. Не у дяденьки, а у того, которого он открыл.
    Однако земной воздух был ему не полезен, и существо стало кашлять и чихать.
    А в это время наши астрономы обнаружили в космосе планету, на которой есть инопланетный воздух.
    Вот взял наш дяденька своё научное открытие в пробирке, сел в космолёт и полетел.
    – Зачем в такую даль? – спросили его.
    – Очень надо, – ответил он. – На той планете в том неземном воздухе я поставлю эксперимент с моим микробом. А затем привезу его обратно домой...
    Вот прилетел он на ту самую планету и выпустил микроба погулять для научного эксперимента.
    НА ЭТОМ ПЕРВАЯ ЧАСТЬ ИСТОРИИ БЛАГОПОЛУЧНО ЗАКОНЧИЛАСЬ – И НАЧАЛАСЬ ВТОРАЯ ЧАСТЬ, САМАЯ УДИВИТЕЛЬНАЯ!
    … Пошёл кроха погулять по далёкой-далёкой планете, тамошним воздухом подышать. Да вдруг и стал расти – вверх да вширь. Не не по дням, а по часам...
    Вырос микроб с кота ростом – подошёл к дяденьке, стал о его колени тереться мордой с усами и улыбкой.
    Дяденька ему печеньице дал и гладил по мягкой морде, а его питомец стал есть и бурчать своим животиком. А бурчание было очень похоже на музыку, которую дяденька в своём детстве полюбил...
    Затем кроха вырос с собаку, затем с кабана, и с корову. Он бегал вокруг дяденьки и радовался жизни. И дышал, дышал инопланетным воздухом, да всё рос,  рос...
    Когда он стал как слон, то дяденька на него сел и поехал. То есть, микроб пошёл, а дяденька поехал на микробе. И они так всю планету обошли и всю обследовали...
    Ой, что потом! Этот малюсенький микроб от инопланетного воздуха вырос как большая гора.
    Он так привязался к дяденьке, что с ним расставаться не хотел ни на минуту и, когда тот слезал на инопланетный грунт, всё норовил о его колени потереться мордой с усами, глазками и симпатичной улыбкой до своих ушей.
    – Однако пора домой лететь, – сказал дяденька в задумчивости. – Но такой огромный микроб не поместится в космолёте! А я к тебе так привязался, малыш...
    Микроб его лизнул языком в лоб.
    – Придётся тебе немного пожить одному на этой дальней планете, – сказал дяденька. – Я скоро вернусь. Сделаю важный доклад на научной конференции и сразу вернусь. И привезу моих изумлённых коллег, познакомлю тебя с ними, а ты их тоже лизнёшь языком в лоб...
    Он так говорил, говорил ласковым голосом и обнимал своего огромного питомца. А тот человека, и всё его лизал – и лоб, и бороду, и руки. И бурчал хорошей музыкой...
    И дяденька полетел. А микроб смотрел-смотрел ему в след и бурчал громче, громче, и эта музыка становилась всё изумительней и прекрасней – чем дальше удалялся в своём космоплане дяденька...



                Сказка о трёх шестёрках и гуру в дупле

    Этот игумен был праведный, настоящий игумен. Поэтому к нему в келью и залезли враги какие-то враги. Они связали игумена и выжгли на его челе – три шестёрки. А сами убежали...
    Стал игумен с той поры чело прикрывать платочком. И люди удивлялись: что у него на лбу такого, что он скрывает? Не «вор» ли, как в старину метили разбойников?
А кто ищет, тот всегда найдёт. И узнали. Свой же, монах подглядел в бане.
    И как вышел игумен на проповедь в храме, тот монашек закричал:
    – Люди, не верьте ему, он от лукавого!
    – Что ты несёшь, молчи!
    – А сами замолкните! Вот, смотрите!.. – подбежал он к игумену и сорвал с чела у него платочек.
    Как увидал народ – отшатнулся в ужасе, и все из храма побежали. Прибежали к епископу, всё рассказали.
    – Знаю, – отвечает епископ. – Я сам ему посоветовал платочком прикрывать, чтобы не искушать слабых верой и умом. Потому что не туда смотрите, братья, а вы на сердце его чистое посмотрите. Настоящий он игумен, идите, откуда пришли!..
    Вернулись они в храм, а игумен свои слёзки утирает тем самым платочком, который насквозь мокрый уже. И скорей свои сухие платочки подарили своему игумену. И он обрадовался.
    А тот монашек не поверил. И ушёл из того монастыря в люди, рассказывает, что вот есть такой игумен с тремя шестёрками, а епископ его покрывает, значит оба от лукавого. И что самое главное в нашей теперешней жизни в самом конце времён – совсем не «жить по правде» – а главное это не принимать шестёрок (и что бы учёные не говорили, будто в Писании нет ни слова о трёх шестёрках и ни о каких цифрах, а только есть о едином числе Соломоновом).
    Этот монашек теперь известный кришнаитский гуру, он живёт в городском сквере, в дупле дубовом, и много неумных людей к нему приходит в поисках мудрости, которой у него нет...


               
                Как разогнать тьму

    Кулаками тьму не разогнать», – прочёл мальчик в мудрой книге. Затем он дождался тёмного вечера – и родители с удивлением услышали странные звуки из детской.
    – Что? Кто? И что за звуки? – спросили они, приоткрывая дверь.
    – Только не включайте свет, пожалуйста, – попросил он и сказал: – Это я тьму – кулаками разгоняю... Хочу проверить: правду ли в мудрой книге написали?
    – Ну, узнал?
    – Догадываюсь. Сколько я ни махал, а её не меньше...
    – Кажется, мы знаем, как можно победить тьму, – сказали взрослые. – Однако для этого мы должны включить свет.
    – Согласен.
    И включили. И не стало больше ни тьмы, ни темноты, ни сумерек...



 
                Пёс

    Когда в калитку вошёл гость, то пёс сорвался с цепи и набросился на него.
    – Ты это зачем? – спросил тот.
    – Извините, – сказал пёс. – Сорвался...


   
                С чистой совестью

    Один грешник маялся-маялся, думал и вздыхал, а потом спросил:
    – Моя жизнь – как тюрьма или концлагерь! Господи, ну когда же мой срок закончится?..
    И включил телевизор, чтобы отвлечься от печальных мыслей. А там – «Джентльмены удачи», эпизод в колонии, где транспарант, а на нём написано большими буквами:
    «НА СВОБОДУ -- С ЧИСТОЙ СОВЕСТЬЮ!»


               
                Бедные люди

    Жила-была красивая такая девушка, здоровая такая девушка и весёлая. Но у неё денег не было.
    А тут объявление: как легко заработать миллион и даже больше.
    И согласилась. И день за днём, а ночь за ночью растила она ребёночка в себе самой, такой неразумной, но красивой и здоровой, у которой не было денег.
    Она с ним разговаривала даже, она ему сказки рассказывала русские народные, где нет бабы яги. И колыбельные нежнейшие пела она ребёночку в себе самой, от всей своей души материнской.
    И родила, да испугалась. Дитя кричит, мамочку зовёт, а мать не мать, а бедная блудница, которая себя продала, и своё дитя продала за миллион и даже больше.
    А когда она уже состарилась и просила милостыньку у дороги, то подошёл к ней человек, посмотрел ей в самые глаза её и спросил:
    – Не вы ли – мамочка моя? Не та, а настоящая, которая меня в себе рукою гладила да сказки говорила русские народные, где нет бабы яги, да нежнейшие колыбельные пела тихим голосом?
    – Я, сынок, и есть.
    И обнялись они наконец-то, и друг другу поведали, как столько лет в бедах, горестях и скорбях своих – стремились друг к друг другу в объятия, потому что родные мать и сын, и сын да мамочка его родная.


               
                Сердешный

    Когда дяденька пришёл в больницу, то у него лицо было унылое и безрадостное. И стали ему делать операцию на сердце.
    – Вот сердешный, – сказал хирург. – Как он с таким грязным сердцем только жил?
    А сердце так грязью заросло, что пришлось эту толстую корку – скальпелем и просто руками по кусочками снимать да в мусорное ведро кидать.
    И с каждым оторванным грязненьким кусочком – сердце светлело, светлело, и там сияющий лик проступал, как на закопчёной иконе.
    А тогда и явился на том сердце – прекрасный ангельский лик. Даже ярче всех ламп в операционной. И тогда все заметили, что у дяденьки, на столе лежащего, – лицо из-под прозрачной маски стало как его сердце прекрасным и радостным...


    
                Соловей визиря

    Жил-был падишах, а у него был визирь. А падишах больше всего в жизни любил слушать – как вороны каркают...
    У визиря же был соловей в клетке. И придумал визирь его научить, чтобы как ворона каркал. Тогда он его подарит (визирь соловья) своему дорогому падишаху. От чистого сердца конечно, совершенно бескорыстно. А за это падишах своему верному визирю отдаст в жёны дочь-красавицу. А затем, когда состарится, то и свою падишахову чалму с большущим брильянтом на макушке... И станет визирь падишахом!
    Долго бедненькая птаха не могла научиться каркать. Но визирь её – плёточкой, плёточкой! И она научилась, и закаркала...
    Обрадовался визирь, схватил клетку и побежал к падишаху.
    – Это не простой соловей! Он умеет петь так же прекрасно, как вороны в саду моего падишаха! Это мой скромный подарок моему дорогому падишаху!
    Тот заинтересовался, и велел петь.
    – Карррр! – тоненьким голосом пискнул соловей.
    Падишах захлопал от восторга:
    – Неплохо! Как маленькая ворона! – и велел ещё, ещё так славно каркать. А визирь на падишахову чалму смотрит, глаз с большущего брильянта не сводит.
    А тут соловей вдруг и запел по-соловьиному. Не смогла маленькая его душа – противиться своему чудесному голосу.
    – Какой противный дикий визг, который не выдерживает мой тонкий слух! – воскликнул падишах. Он скорей открыл клетку: – Прочь, убирайся, маленькое чудовище!
    Соловей выпорхнул из клетки и улетел в окно, и в лес, где жил до той поры, когда его поймал птицелов...

               

                Про зуб, кита и человечество

    Один человек спросил:
    – Как вырвать зуб киту?
    Но никто не знал. Все стали друг друга спрашивать:
    – Как? Как? Как? Зуб – у кита!
    Они в интернете искали, они в книгах искали ответ на свой большой вопрос. Но ответа не нашли.
    Тогда вдруг один спрашивает:
    – Он сильно болит?
    – Кто?
    – Не кто, а что: зуб у кита.
    – Наверно, нет.
    – Так зачем ему вырывать зуб?..
    Все так и ахнули в ответ.
    – Действительно, – сказали все.
    И перестали искать ответ на вопрос: как вырвать зуб киту?..

               

               
                Мужчина Лёнечка

    В те дальние-дальние времена, когда некоторых детей ещё на свете не было, а также не было карманных телефончиков, которые могут светить, как фонарики, – вдруг отключили электричество. А было уже темно зимним вечером.
    Стала мама Лёнечки искать свечку и спички, говоря:
    – Ах, куда же я их положила-то?
    А младшая сестрёнка Лёнечки заплакала и запищала, потому что вокрг совсем темно вдруг стало.
    Вот тогда наш Лёнечка в полной жуткой темноте и пошёл, руками воздух ощупывая, чтобы не стукнуться, не споткнуться. В детскую комнату пошёл потихонечку и что-то там поискал наощупь. Да вдруг там что-то засветилось.
    Быстро шёл обратно храбрый мальчик с фонариком в руке!
    Пусть всем будет светло, – сказал Лёня – и подарил всем свет из фонарика.
     – Он же поломался! – обрадовалась сестрёнка.
     Никто же не знал, что Лёня свой старенький фонарик вчера сам долго-долго чинил, высунув свой розовый язык от усердия. И починил.
     – Вот у нас какой мужчина растёт! – сказала мама и обняла Лёнечку и перестала искать свечку, потому что уже хорошо стало и даже интересно. И сестрёнка обняла Лёню.


               
                Дядя Ваня и его руки

    Жили-были две руки. Однажды они о чём-то поспорили совсем неважном, но им казалось, что очень важном, – да и стали драться. Толкаться, щипать, кулаками бить и ладонями шлёпать.
    Они дрались, а дяде Ване – досталось тумаков от его собственных рук, которые друг с другом поссорились!..


               
                День и ночь, ночь и день

    Жил-был день, а за стенкой жила ночь. Он о ней думал, что надо бы встретиться и поговорить. Но когда у него начинался день, то у неё уже была ночь, и она спала мирным сном после трудового дня.
    Она тоже думала, что когда они встретятся. Но когда у неё наступал день, то у него уже была ночь, и он мирно спал после трудового дня – всю ночь, до наступления дня...



                «Я – олень!»

    Когда в драконовой стране – дракон с неприятной мордой и длинными зубами пришёл на поляну за городом, то в этом не было ничего удивительного, пока этот дракон вдруг не расстегнул свою драконью кожу, как костюм. Он сбросил её на весеннюю травку, и оказался – красивым оленем с высокими рогами и доброй мордой. Олень стал весело бегать по поляне, и только изредка останавливался, приглядывался и прислушивался: не видит ли кто?
    А драконы из ЧК его тогда и поймали, потому что следили и выслеживали, подсматривали и подслушивали...
    И состоялся суд над иностранным шпионом.
    Олень сказал:
    – Я не шпионил, а только притворялся драконом, чтобы быть как все нормальные люди. Чтобы драконы не слопали оленя.
    Драконы и друг друга лопают с удовольствием! – усмехнулся главный драконище, и в зале все дружно захлопали и восхвалили своего правителя.
    И отдали оленя дракону-мяснику, чтобы зажарил на ужин драконищу.
    Привёл дракон-мясник бедную жертву на кухню, где большие острые ножи. Взмолился олень Богу и глаза свои прекрасные закрыл.
    А мясник вдруг прошептал:
    – Олень, олень! Я не дракон, а я тоже олень, только никому не говори, а то я боюсь! А тебя я отпускаю. Беги за тридевять земель, пока не хватились жареного оленя!
    Но чекисты опять подслушали и схватили мясника. А он им в ответ:
    Всю жизнь молчал, потому что боялся, но сколько же можно! Я тоже олень, и у меня тоже красивые рога и добрая морда, а драконья шкура мне всегда была противна!
    А среди чекистов тоже оказался олень! Он скинул с себя драконью одёжку и всем-всем показал, что да: олень, даже в ЧК, где проверка была самая строгая!
    А тогда в народе многие драконы стали шептаться и говорить, что они ведь тоже олени и оленихи с добрыми мордами, но не признавались в этом даже самым близким, и даже себе боялись в этом признаться. Чтобы не слопали, и как им всегда было стыдно и противно притворяться гадкими драконами. И все-все стали расстёгивать вражескую шкуру и обрели свой образ перед Богом, другими и собой.
    И стали вспоминать, как в старину приехал к счастливую оленью страну – бродячий цирк с драконами, и всем оленям выдал по драконьему костюму. А они решили, что это же не настоящее, а всего лишь цирк и праздничный карнавал, и надели. А главный драконище стал показывать разные знамения и ложные чудеса. А затем как глянул всем оленям прямо в восторженные глаза да и загипнотизировал. И всем внушил, что они кровожадные драконы. Одни поверили, а другие испугались, да так и притворялись поколение за поколением.
    Но настала пора! И сказали олени, чтоб драконище со своими чекистами убирались поскорее. А те увидели, что на них никаких драконьих зубов и даже огня не хватит, – и убежали очень далеко...


               
                Осёл и человек

    Маленький ослик, упрямый и глупый! Встал посреди дороги и дальше ни идти, ни везти не хочет! Его человек и уговаривал, и морковкой манил, и к совести призывал, и даже стихи читал бедный человек своему ослику. Напрасно!
    – Ах ты, скотина! – воскликнул тогда человек да как хлестанул его хворостиной прямо по мягкому месту...
    И побежал ослик, и повёз на себе всё, что должен везти! Прибыли они в город, вошли под навес, где тепло и сухо.
    А тогда уже и ночь настала, и тогда дожди полили из туч на землю, очень холодные. Порадовался тот человек, что успели они дойти, а ослику он много овса дал, очень вкусного. И погладил его, и даже прощения попросил за грубое обхождение на пути...


               
                Как ребёнок стал надзирателем

    Жил-был узник в концлагере, и он спросил однажды о жестоком надсмотрщике:
    – Как человек становится таким? И был ли он ребёнком?
    Тогда Ангел ответил, что точно знал:
    – Конечно, был. Он любил отрывать бабочкам крылышки, бросать камни в лягушек и обижать других детей, кто послабее. А дома он любил подолгу прыгать и скакать по полу. А под ним жил больной дедушка, и тот ребёнок прыгал и скакал у него над самой головой, и всё дрожало. Старик терпел и просил, умолял и и убеждал его, что так нельзя, но мальчику всё ни по чём. Тогда дедушка не выдержал таких мучений, схватился за сердце и – умер. А равнодушный ребёнок этажом выше – и не понял, кто в том был виноват...
    – Так что, когда он вырос взрослым, – добавил Ангел узнику, – то вот и пошёл в концлагерь служить, надзирать и беззащитных людей обижать...


               
                Счастливый жучок

    Летним тёплым деньком – вылез из-по земли жучок, улыбнулся и сказал своим тихим голосом:
    – Вот я и скрылся от темноты, и здравствуй, солнышко!..


               
               
                Нашла!

    Собака бродячая-бездомная ходила-ходила, присматривалась и принюхивалась – искала собака своего человека. Ну где же он, где же он?
    К одному подошла и отошла, к другому подошла и скорей отбежала. А затем вдруг понюхала одного и сказала с большой радостью в голосе:
    – Вот мой человек!
    – Как ты меня узнал? – спросил этот человек.
    – У тебя в кармане кусок колбасы лежит и пахнет! Вот в этом кармане, очень вкусная...
    Весело рассмеялся человек, угостил её колбаской и взял её к себе.


               
                Крылья

    Жил-был обычный человек. Вот подошёл к другому обычному простому человеку и сказал:
    – Друг, ты мне не дашь на часик твои прекрасные крылья, за тридевять земель слетать? А то мои стиранные висят и сушатся, до завтра не высохнут.
    Рассмеялся тот другой, у виска покрутил: мол, какие же у простого человека крылья-то?
    – Друг, дай, мне лишь на часик! – не отставал то первый.
    Что тут делать тому второму? Ну и дал ему свои крылья, прекрасные-невидимые, и тот полетел куда ему надо!..


               
                Что выросло из воробья

    Нашли дети воробья в траве, а он неживой. Кто-то его из рогатки. А может, и сам от старости.
    Схоронили дети воробья, землицей присыпали, цветочками украсили могилочку.
    На следующий день смотрят – выросло на том месте что-то маленькое. Как воробей.
    На следующий день смотрят – то маленькое уже большим выросло, и всё яркое такое, что на него смотреть приятно человеку.
    Смотрят на третий день – а на том месте сидит жар-птица большая и прекрасная, и разноцветным огнём сияет.
    Стала тогда она крыльями солнечными махать, махала-махала, запела ангельским голосом – да и взлетела в самое небо.
    А дети подумали:
    «Надо же, что может вырасти из простого серого воробья!»...


Рецензии